"Лос Анжелес Таймс" - читать интересную книгу автора (Вудс Стюарт)

ГЛАВА 52

Майкл вошел в отель Биверли Хиллс, прошел сквозь центральный вестибюль и направился в сад, расположенный с противоположной стороны от входа. Распорядитель показал ему, как пройти в бунгало под номером четыре. Дверь открыл японец.

— Я — Майкл Винсент.

Мужчина поклонился, затем проводил его в гостиную. В противоположном конце помещения стоял большой обеденный стол, за которым расположились несколько мужчин, причем, за исключением троих, все были японцы. Навстречу Майклу с протянутой рукой поднялся Гарри Джонсон.

— Привет, Майкл, — дружелюбно произнес он, — Спасибо, что пришли.

Майкл кивнул, но даже не улыбнулся.

— Позвольте представить вам этих джентльменов.

Все сидящие за столом встали.

— Это, — сказал Джонсон, указав на седовласого японца, — мистер Матсуо Ямамото, глава компании, носящей его имя.

Японец поклонился. — Здравствуйте, мистер Винсент, — сказал он по-английски, с явным британским акцентом.

— Здравствуйте, — в свою очередь ответил Майкл, и, как его учили, слегка склонил голову.

— А это, — продолжал Джонсон, — консультант мистера Ямамото мистер Ясумура.

Сухощавый невысокий господин, стоящий рядом с Ямамото, молча поклонился.

Кроме них там были еще три японца, двое из которых производили впечатление менеджеров, третий меньше всего был похож на делового человека. Затем Джонсон представил Майклу двух европейцев, стоящих у стола.

— Это — Норман Гелдорф, глава компании Гелдорф и Винтер, занимающейся банковскими инвестициями.

Гелдорф крепко пожал руку Майкла, но казался чем-то озабоченным.

— А вот это — Томас Провесано, сотрудник мистера Гелдорфа.

Томми протянул ему руку. — Очень рад познакомиться с вами, мистер Винсент. Я много о вас слышал.

Джонсон указал на кресло. — Присаживайтесь.

Майкл уселся, и продолжал ждать, что же будет дальше.

— Майкл, я попросил вас придти, чтобы разрешить некоторые сомнения, возникшие у совета директоров.

Майкл нарушил свое молчание. Гарри, вы — единственный член совета директоров, которого я здесь вижу.

— Это верно, Майкл, но мистер Гелдорф является главным доверенным лицом частного треста, который контролирует сорок пять процентов акций студии Центурион.

Майкл очень удивился. — Я понятия не имел, что совет директоров владеет акциями Центуриона.

— Это, вероятно, то, во что вас хотел заставить поверить мистер Голдмэн, — произнес Джонсон.

— У меня было такое впечатление, что Лео контролирует свою компанию.

— Это не совсем так. Лео голосует контрольным пакетом, но, понимаете, он голосует при помощи акций владельца траста в дополнение к своим собственным.

— Понимаю, — сказал Майкл, делая вид, что удивлен.

— Я организовал эту встречу с тем, чтобы мистеры Гелдорф и Провесано обрисовали нам истинное положение вещей в отношении студии Центурион.

— Ясно. И мистер Ямамото тоже получил доступ к этой информации, не так ли?

— В настоящее время, мы с мистером Гелдорфом представляем голоса в контроле за Центурионом и уверены, что можем поделиться этой информацией с мистером Ямамото и его сотрудниками.

— А Лео в курсе?

— Нет. Он сейчас в Нью-Йорке. Мы с мистером Гелдорфом посчитали, что будет лучше, если мы проведем эту консультацию с мистером Ямамото в отсутствии Лео.

— Что же, полагаю, вы имеете на это право.

Впервые за все это время Гелдорф нарушил молчание. — Мистер Винсент, для траста, которым я руковожу, я хотел бы выяснить ваше мнение по поводу текущих производственных планов Центуриона. За исключением ваших собственных планов. Я уже имел честь узнать, как велик ваш вклад в прибыль нашей студии.

— Мое мнение? — удивился Майкл.

— Пожалуйста. Вы — единственный продюсер в совете директоров, не считая, конечно же, мистера Голдмэна, и мы хотели бы выслушать вашу точку зрения.

Майкл искусно изобразил колебание.

— Майкл, — сказал Гарри Джонсон, — мне хорошо известна лояльность, которую вы, должно быть, испытываете по отношению к Лео, но уверен, вы хотите процветания студии в целом.

— Конечно. Центурион создал все условия для моей успешной работы.

— В таком случае, прошу мне поверить, что ради интересов студии вы должны быть максимально честны, выражая свое мнение по поводу производственных планов.

Майкл взглянул на Джонсона и Гелфорда. — Вы можете дать гарантию, что то, что я скажу, останется в глубочайшем секрете?

— Несомненно, — одновременно произнесли оба.

Майкл глянул на свое отражение в полированной поверхности стола.

— У меня имеются некоторые сомнения в правильности выбранного студией направления.

— Какого рода сомнения? — поинтересовался Гелдорф.

Майкл посмотрел прямо на него. — Из истории Центуриона мне известно, что репутация студии и ее успех всегда были основаны на умеренных ценах на киноленты высшего качества, картины, которые заслужили свою долю академических наград и в целом принесли значительную прибыль предприятию.

— Это верно, — поддержал его Джонсон.

— Боюсь, что ситуация начинает меняться.

— Как так? — удивился Гелдорф.

— Текущие производственные планы основаны на двух проектах, требующих колоссальных бюджетных средств, и, к сожалению, не обеспечивают главного, то есть, продукцию высокого класса.

— Назовите их, — попросил Гелдорф.

— Это два пока что безымянных проекта — научно-фантастический фильм и другой — о войне во Вьетнаме.

— Вы читали сценарии? — поинтересовался Джонсон.

— Читал.

— И вы видели бюджетные планы по каждому из них?

— Да.

— И каково же ваше мнение в отношении потенциального успеха этих картин?

— Ну, несомненно, эти картины способны принести большие деньги…

— И что?

— Я считаю, что они обе — весьма рискованны, то есть в них заложено значительно больше риска, чем для рядовых кинолент.

— Почему? — спросил Гелдорф.

— Сценарий научно-фантастического фильма все еще не завершен, и имеется вероятность, что бюджет резко возрастет. Мистер Голдмэн рассчитывает сделать его, кажется, за восемьдесят миллионов долларов…

— Что вдвое превышает бюджет самой дорогой картины, выпущенной Центурионом, не так ли? — спросил Джонсон.

— Да, это так.

— И, по-вашему, есть шанс, что фильм не выйдет за рамки бюджета?

— Шанс есть, но не более.

— Майкл, а если бы вы взялись за этот фильм, какой бы реальный бюджет вы заложили?

— Не уверен, что мог бы снять его меньше, чем за сто двадцать пять миллионов.

— И сколько, считаете, можно было бы выручить от проката ленты в нашей стране?

— Ну, конечно, он покроет затраты, но не думаю, что сможет принести больше ста пятидесяти миллионов.

— И сможет эта сумма покрыть расходы на производство, печать и рекламу?

— Шанс на это невелик.

— Итак, Центурион, понесет убытки?

— Вероятней всего, да.

— Майкл, а как вы считаете, велика ли вероятность, что фильм соберет сто пятьдесят миллионов?

— Очень мала.

— Стало быть, Центурион понесет значительные убытки от этой ленты?

— Такое весьма вероятно.

— А как в отношении фильма на вьетнамскую тему? Что вы думаете о нем?

— Я считаю, что он предполагает очень серьезный взгляд на политическую подоплеку этой войны.

— И, что, сегодня есть спрос на столь серьезный фильм?

— Возможно. Но в этом я не совсем уверен.

— И какие подводные камни лежат на пути выпуска подобной картины?

— Предполагается снимать его на Филиппинах, а там недавно прошли выборы. Но там еще очень активно коммунистическое движение, и, кроме того, там много прочих трудностей, связанных со съемками в такой дали от студии.

— Понимаю. Кто-нибудь в последнее время снимал на Филиппинах?

— Фрэнсис Форд Каполла снял там фильм Современный Апокалипсис.

— И что случилось с бюджетом этого фильма?

— Он полностью вышел из-под контроля. Там прошли ураганы, эпидемии, словом, сплошные несчастья.

— Этот фильм окупил затраты?

— Не в курсе дела. Но сильно сомневаюсь, что окупил.

— Майкл, вам доводилось участвовать в просмотре ленты под названием Двигатель времени?

— Да.

— Что вы скажете по поводу этого фильма?

— Не думаю, что он может рассчитывать на большой успех.

— А почему?

— Да потому, что они начали съемки с очень сырым сценарием.

— Верно, что Лео Голдмэн был главным продюсером?

— Да.

— Мистер Винсент, — сказал Гелдорф, — какого рода фильмы с вашей точки зрения в настоящее время должны выпускаться студией Центурион?

— Что касается лично меня, то я стараюсь выпускать фильмы с разумным бюджетом, без участия высокооплачиваемых кинозвезд, со сценариями самого высокого качества. Фильмы с малой долей риска и высокой рентабельностью.

Гелдорф продолжал задавать вопросы. — Каково ваше мнение — мог бы Центурион выпускать такие кинокартины при условии смены владельца?

Майкл взглянул на Ямамото, и тот при этом слегка улыбнулся.

— Если достойное руководство позволило бы делать хорошие фильмы без вмешательства в производственный процесс, то да.

Гарри Джонсон поднялся со своего места. — Майкл, мы очень благодарны за высказанные вами мысли. Пожалуйста, примите к сведению, что ваши замечания будут строго конфиденциальны.

Он пожал Майклу руку. Все встали.

Майкл понял, что может уйти.

Спустя час, когда Майкл поставил машину на стоянку на улице, рядом с бульваром Сансет, возле его автомобиля остановился лимузин, заднее окошко которого слегка приоткрылось. Он увидел улыбающееся лицо Томми Про.

— Ход с туза, дружище, — сказал он. Норман Гелдорф собирается навестить Аманду Голдмэн.

— Это хорошо.

— Когда Голдмэн прилетает из Нью-Йорка?

— Завтра во второй половине дня.

— Организуй митинг в его офисе, ладно?

— Ладно, — сказал Майкл.

Окошко прикрылось, и лимузин отъехал.

Майкл вернулся в Центурион и поставил машину на стоянку прямо перед административным корпусом. Бегом он поднялся по ступенькам в офис Лео. Секретарша Лео сидела за своим столом.

— Привет, — сказал он ей. — В какое время завтра Лео должен появиться здесь?

— Он всегда приезжает прямо из аэропорта, — ответила она. — Стало быть, он будет здесь в четыре.

— Отлично. Можете записать меня к нему на прием в это время? Очень важно, чтобы мы увиделись, как только он вернется. Скажите ему, что я не приму никаких возражений!

Она открыла дневник расписаний. — Хорошо, вы записаны на четыре.

Майкл протянул руку к дверному звонку перед кабинетом.

— О, кажется, я кое-что забыл вчера на его столе.

— Конечно. Входите, — сказала секретарша.

Майкл вошел в офис Лео Голдмэна и прикрыл за собой дверь.