"Высокий Дом" - читать интересную книгу автора (Стоддард Джеймс)

ТАЙНЫЕ ПУТИ

Тем временем, пока командор Глис и его люди сооружали новое заграждение на месте полуразбитой двери, Картер прошел коридором для слуг, миновал неосвещенную лестницу и попал в коридор на мужской половине дома. Оттуда он вышел в зал для прислуги, где наконец разыскал Еноха. Эта комната была превращена во временный лазарет. Стены здесь до потолка были забраны дубовыми панелями. По широкому карнизу тянулась резьба в виде яблок и маргариток, перемежавшихся фигурами молочниц и скачущих коней.

По краю до блеска отполированного пола шел орнамент из розовых лепестков. Здесь расстелили циновки. Слуги сновали туда-сюда, зажигали лампы, подносили еду, питье, осматривали пострадавших, обрабатывали и перевязывали раны. Приказы, распоряжения смешивались с криками боли. Как ни странно, погиб только один из воинов Глиса, но еще шестеро были ранены, а кроме них – трое слуг. Старый часовщик тоже участвовал в сражении и тоже пострадал: длинный неглубокий разрез тянулся по его плечу.

Одна из горничных со взглядом, полным искреннего сострадания, накладывала на его рану повязку. Старик-еврей встретил Картера храброй усмешкой.

– Задали мы им жару?

– Мы бы проиграли бой, если бы не взрыв, – проговорил Картер. – Что ты об этом думаешь? Неужели анархисты не справились с каким-то собственным оружием?

– Но ведь только они погибли из-за взрыва? Это была целенаправленная сила. Наши люди почти не пострадали. У нас есть друг. Что вы теперь намерены предпринять?

– Прежде чем действовать, мне нужно произнести Слово Тайных Путей, но я не знаю как. Где мне следует произнести его? В каком месте я должен при этом встать? Во время боя я понял: чтобы уцелеть, я должен обладать всей полнотой власти, что была присуща отцу. Мне нужны Меч-Молния, Дорожный Плащ и Ключи Хозяина. Мне нужны все Слова Власти. Только тогда я обрету возможность одолеть врагов. Что бы ты мне посоветовал?

Енох задумался, поморщился от боли – горничная слишком туго затянула бинт.

– Где произнести Слово? Хороший вопрос. Где угодно? Везде? Наугад? Но это отнимет у вас много сил. Не знаю. Все вещи, о которых вы говорили, ваш отец унес с собой. Найдете его – и вещи разыщете. Что же до оставшихся Слов – они откроются вам в урочный час. Помогу ли я вам? Нет. Такие вопросы следовало бы задать тому зверюге, что живет на чердаке.

– Ты знаешь про динозавра?

– Так он теперь динозавром зовется? А мой народ звал его Бегемотом. Долгое время он охранял широкий мир. Он многое знает.

– При нашей последней встрече он велел мне не возвращаться без Слов Власти. Хватит ли четырех?

Енох пожал плечами:

– Четырех, пяти – кто знает? Но я уверен, он признает вас. Однако будьте осторожны. Он очень стар. Он мыслит по-своему и говорит о тех истинах, что ему ведомы, но эти истины другим непривычны. Одно неверное слово – и он вас убьет. Хорош ли мой совет? Лучше бы вы к Чанту обратились.

При мысли о восхождении на чердак, в логово чудовища, у Картера мурашки по спине побежали. Однако деваться было некуда, а Еноха он почитал мудрейшим из людей. К тому времени, когда в комнату вошел Хоуп, Картер уже принял решение.

– Я собираюсь навестить Йормунганда, – объявил Картер юристу. – Вы могли бы сопровождать меня, если хотите взглянуть на него. Енох наговорил мне много такого, из-за чего я предпочел бы не ходить туда в одиночку.

– Нынче же ночью? – Лицо Хоупа выразило неподдельное изумление. Сражение произвело в нем разительные перемены. Яростный свет вспыхнул в его глазах. – Но ведь я надеялся разузнать для вас побольше об этом страшилище, а так ничего и не выяснил.

– В таком случае я должен идти, уповая на лучшее, – заключил Картер. – Времени в обрез, а я проспал весь день. Я уже переговорил с Глисом, у него все под контролем.

– Я готов, – кивнул Хоуп. – Знаете, поначалу, когда враги хлынули из дверей библиотеки, я перетрусил. Я понимал, что дело нешуточное, но таких приключений, признаться, не ожидал.

Картер похлопал его по плечу:

– Молодчина! По храбрости вы меня переплюнете. А меня очень страшит предстоящая встреча с чудовищем. Отправляемся немедленно. – И добавил чуть тише: – Но с глазу на глаз скажу вам вот что: подозреваю, что среди нас есть предатель.

Картер вскинул брови.

– Откуда у вас такие подозрения?

– Думаю, анархисты не проникли бы в библиотеку, если бы кто-то не впустил их. Чант согласен со мной.

– Тот же вопрос задавал ваш отец! – воскликнул Енох. – Кто открыл калитку, ведущую во двор?

– Вот именно, – кивнул Картер. – Я пока буду молчать о своих подозрениях, однако нужно быть начеку. Никому об этом ни слова. Поговорим, когда я вернусь. Готовы, мистер Хоуп?

– Готов.

Они попрощались с Енохом, ненадолго задержались, чтобы сказать несколько слов раненым слугам. Раны у всех оказались, на счастье, пустячными: одна из горничных сломала ключицу в давке, форейтору порезали мечом бедро, но и тот, и другая были счастливы поучаствовать в сражении ради нового господина.

Картер и Хоуп не без изумления пронаблюдали за тем, как Чант аккуратно извлекал пулю из раны одного из воинов Глиса. Чант работал со спокойствием профессионала. А пациент скрипел зубами от боли. Фонарщик оторвал взгляд от раны и подмигнул Картеру розоватым глазом.

– Этой ночью потерь больше не будет.

– А у тебя, похоже, опыт имеется, – отметил Картер и поморщился, скосив глаза на кровавую рану.

– У меня медицинская степень есть. «Орел был первым, кто нанес мне рану, и для змеи добычей я не стану». Несколько лет практиковал, пока не нашел более полезную работу.

– Изумительно, – похвалил его Хоуп, и они с Картером ушли.

Картер и юрист прошествовали по коридору, через буфетную, столовую, затем вышли в боковой коридор. Свет еще не погасили, и у дверей библиотеки стояли на страже двое рыцарей. Слуги заколачивали бревнами образовавшуюся дыру. Поднимаясь по главной лестнице, Картер бросил взгляд на восседавшего на перилах резного орла – хищный символ власти, затаившийся в полумраке высоты. Взгляд птицы был устремлен вниз – беспощадный, убийственный – знак охоты, символ Дома. Картер невольно поежился.

– В чем дело? – спросил Хоуп.

– Я вспомнил о раненых. Когда слушаешь рассказы у камина, о крови думаешь спокойнее, а в реальной жизни на нее не взглянешь без содрогания.

– Потому что в реальной жизни и тебя самого могут ранить.

Они зашли в комнату Картера, зажгли две лампы. Картер выглянул из окна, но не увидел, слоняется ли возле дома Полицейский – ведь Чант не смог зажечь фонари. Небеса пропорола молния, и Картеру померещилась темная фигура возле фонарного столба. Злодей стоял, запрокинув голову, и смотрел в окно комнаты Служителя. Вспышка была слишком коротка, чтобы удостовериться, действительно ли это так, и все же Картер задернул портьеры, и лишь потом подошел к камину. Он нажал на кирпич, не слишком веря в то, что механизм сработает, но полка тут же со стоном отъехала в сторону, открыв вход в каморку к узкой лестнице. Как бы в ответ по дому разлетелся раскат грома, и со звуком, подобным тому, что слышится, когда плещут воду в раскаленный котел, в окна ударил дождь. Потайная комната напоминала разверстую могилу. Скопившаяся пыль уже скрыла следы, оставленные Картером.

– Наверное, я был не слишком наблюдательным ребенком, – негромко проговорил Картер. – Просто диву даюсь, как это я в детстве не обнаружил этого хода.

– Это тем более удивительно, если учесть, сколько времени вы проводили здесь в детстве. Я бы сказал так: вы и не должны были обнаружить этот ход.

– Что вы имеете в виду?

– О Доме все говорят так, будто он обладает собственной волей. Быть может, в каком-то смысле так оно и есть. Пожалуй, лучше всего тут подходит слово «судьба». Ну что, рискнем?

Как только они покинули комнату Картера и ступили на лестницу, гроза утихла – они словно ушли в другой мир. Картер решил, что чердак, видимо, оборудован чем-то вроде звукоизоляции. В тишине гулко звучало эхо шагов.

Звук шагов, голые стены, необъятные выси над головой, танец пламени ламп, страх перед тем, что ожидает впереди, – все это бурлило в душе Картера. Ему казалось, что он шагает в глубь страшного сна. Он даже не осмеливался помыслить о неудаче. От такой мысли он бы повернулся и опрометью бросился назад. Он не спускал глаз с края светлого круга, боясь, что лестница закончится слишком внезапно. На самом деле до чердака они добрались удивительно быстро. Расстояние словно бы сжалось – так бывает, когда неведомый путь становится знакомым. Картер велел Хоупу подождать, а сам поднялся выше. Оставшись один, он почувствовал, как сжалось от страха сердце.

Он медленно шагнул вперед, поднял лампу, осветил стропила и произнес, как сам думал, громкое приветствие, но голос его прозвучал тихо и жалко. Ответом ему были пыль, старые игрушки и тишина.

Картер сделал еще с десяток шагов, вновь окликнул Йормунганда и услышал за спиной тяжкий вздох. Картер резко повернулся и увидел в вышине два сверкающих багровых глаза. Невольный крик сорвался с его губ, но он устоял, не убежал.

– Йормунганд!

Динозавр пророкотал:

– Малявка-Служитель вернулся.

Картер слышал громкое, с присвистом, дыхание ящера, негромкое постукивание хвоста по половицам. Динозавр возвышался над ним подобно громадной каменной химере. Глаза его быстро моргали – так быстро, как мелькает язык жабы, готовящейся проглотить свою жертву. Зловоние рептилии стало невыносимым.

– Я пришел просить тебя о помощи.

– Ты обрел четыре Слова Власти, – ворчливо произнес Йормунганд. – Я вижу их внутри тебя, они там плавают, словно мухи в тарелке супа. Но не все семь ведомы тебе. Пожалуй, я бы мог тебя сожрать. Ну или хотя бы откусить от тебя малость. В последнее время с питанием у меня перебои.

Динозавр шагнул ближе, опустил голову, раскрыл пасть. Лицо Картера обдало горячим дыханием. Он не пошевельнулся – и убежать боялся, и остаться. Он дрожал с головы до ног под взглядом этих глаз, громадных, словно дыни.

– Я Служитель! – вскричал он, злясь на себя за трусость. – Я повелеваю Словами! Нужно ли тебе еще какое-то доказательство?

Динозавр долго молчал и таращился на Картера. В его взгляде читались вековая мудрость и могущество, безмерное разочарование и равнодушие к людям. Йормунганд был похож на ожившую скалу, смазанную потом рептилии. Самое неприятное – зубы у этой скалы были остры как копья.

– Ты и вправду Служитель. Позабавиться пришел? Может, надеешься поймать Левиафана на крючок или ухватить меня за хвост да сфотографироваться в обнимку – я, стало быть, дохлый, а ты довольно склабишься? А потом, ясное дело, – окорочка динозавра на ужин, да еще и припасов на неделю вперед, а из шкуры Йормунганда коврик смастерят для твоих отпрысков, чтобы они по ней топали босичком, дабы понять, какая она на ощупь – шкура юрского периода. Чего тебе надо?

На лбу у Картера выступила испарина.

– Я обладаю Словом Тайных Путей, я должен воспользоваться им, чтобы отвести Еноха к Башням. Но где мне произнести это Слово?

– Так ты ради этого меня потревожил? Спросил бы своего дворецкого-доходягу. Ну, этого болтуна, что всюду таскается с Хозяевами.

– Бриттл. Он погиб.

– Вот как? Уже? А я – ни сном, ни духом. Но разве за всем уследишь? Люди – они ведь, как жужжание мошки в летний день. Еще до полудня солнце опалит им крылья, и к закату уже, глядишь, валяются в траве, а на рассвете нарождаются их отпрыски. Пыль здесь на чердаке – и та старше тебя, и не так эфемерна. Но Йормунганд видел начало всех вещей. А что касается твоего вопроса… произнеси Слово Власти у двери, ведущей к Башням, и откроется тайный путь. Но тебе нужно будет произнести его и у подножия этой лестницы, чтобы открылись пути, благодаря которым ты обретешь Знание.

– И еще мне нужно разыскать Меч-Молнию отца, его Дорожный Плащ и все древние вещи, которыми он пользовался, включая Ключи Хозяина, а ими завладели анархисты.

Динозавр недовольно переступил с ноги на ногу.

– Неужто я похож на хрустальный шар, на механическую гадалку, купленную за пенни, настольного динозаврика, циркового фокусника, нагруженного чемоданами с реквизитом? Или на старый костюм, что вытащили из чехла в канун Дня Всех Святых – траченный молью, не по размеру, на потеху детишкам? Ты рискуешь. Получше вопроса не придумал?

Картера трясло, словно в ознобе.

– Пожалуй, нет.

– Тогда ладно, – прошипел Йормунганд. – Этот хоть потруднее предыдущего будет. Если бы я стал искать прежнего Хозяина, я бы отправился в Аркален, что на берегу Радужного Моря. Там, глядишь, и вещички его разыщешь.

– Так тебе, стало быть, известно, жив ли он?

Йормунганд покачал тяжеловесной головой:

– Уверенности нет, но учитывая, каков он был и к чему стремился, искать его я стал бы именно там. А искал он смерти, хотя сам бы он так не сказал. Он томился по кому-то по ту сторону моря, когда разыскивал Ключи Хозяина. Иди в Аркален. Оттуда пойдешь Ключи искать. Четвертый вопрос имеется?

– Нет.

– Жаль. Задай ты его, я бы тебя точно сожрал. А так – вечное равновесие и уговор. Никто не задает больше трех вопросов за раз. Испытание ты выдержал, а сам того, поди, и не заметил. Раз так уж оно вышло, я тебе подарочек презентую. Но сначала ответь мне: чего ты боишься?

– Темноты, глубины, замкнутого пространства. В детстве я чуть было не утонул в колодце.

– Верно. Я это вижу внутри тебя. Значит, ради обретения Ключей Хозяина тебе придется пройти через все это. Быть может, даже через Комнату Ужасов.

Картер вздрогнул.

– Нет! – прошептал он. – Туда я больше ни за что не войду! Ничего себе подарочек! Ты меня совсем не порадовал.

– Чего-чего? Тебя – радовать? Ну да, наверное, я тебе банджо должен был купить. Динозавров на чердаке держат не для того, чтобы они всех радовали. И не для того, чтобы они ворон пугали. Или ты явился сюда за коробочками, перевязанными розовыми ленточками, чтобы мы тут вместе их открывали, хлопали друг дружку по спинке и визжали от восторга, как девчонки? Ой-ой, куда же это я задевал мои конфетницы, где доверху карамелек? Нет, дружочек, со мной беседы беседовать – это всегда чего-нибудь да стоит. Подарок и плата – всегда одно и то же. В один прекрасный день я стану свободен, уйду с чердака, ибо мне предопределено и время, и место, и небывалая битва. Быть может – битва за жизнь миров. Я многое повидал, но собеседник из меня неважнецкий. Теперь ступай, чтобы мне не пришлось гнаться за тем, кто пришел с тобой. А от него пахнет молоденькими ягнятками.

– Спасибо тебе, Йормунганд.

– О нет. Это тебе спасибо. Я с замиранием сердца ждал, когда же ты наконец удосужишься осчастливить меня своим визитом!

Колосс уселся на пол, обернулся хвостом – вроде бы собрался соснуть. Багровые глаза закрылись, на их месте сгустился мрак.

Хоуп и Картер молча спустились по лестнице, и только тогда, когда добрались до каморки под лестницей, юрист отважился подать голос.

– Вы намерены поступить так, как он вам посоветовал? Я гусиной кожей покрылся с головы до ног! Ему можно доверять?

– Поживем – увидим. Я произнесу Слово Власти здесь, в этой комнатушке, как он велел. Вероятно, вам бы лучше уйти – ради вашей безопасности.

– Я бы предпочел остаться и поприсутствовать при этом спектакле.

– Хорошо. Минутку.

Картер сосредоточился. Вспомнил Слово. Мысленно представил его себе объятым языками пламени, танцующими подобно духам вокруг букв, каждая из которых ослепительно сверкала на фоне ночного мрака. Он удержал это видение, любуясь его великолепием и впитывая смысл Слова целиком, ощущая его весомость. А смысл Слова вступал в противоречие с заявлением Йормунганда. Слово будто бы самой сутью своей утверждало: люди больше, чем пыль под ногами, на свете есть Цель, а быть может – и высшая Справедливость. Картер мог бы вот так стоять целую вечность, зачарованный Словом. Так человек, накурившийся гашиша, без конца изучает линии на руке. Но природа Слова была такова, что оно либо взывало к действию, либо должно было исчезнуть. Долго не произносить его было нельзя. Чувствуя, что либо произнесет Слово, либо станет свидетелем его исчезновения, Картер медленно разжал слипшиеся губы, прогнал слово по глотке и выпустил в мир.

– Тальгидин!

Наконец обретя свободу, оно прогремело в тесной каморке. Стены содрогнулись. Картер понял, что дико дрожит. В конце концов он с надеждой обвел стены взглядом.

Поначалу ничего не происходило. Затем на восточной стене проступил голубой светящийся прямоугольник. Картер устало шагнул туда, сел возле стены на корточки, прикоснулся к свечению кончиками пальцев. Стена светилась, но на ощупь осталась самой обыкновенной.

– Что скажете? – хрипло проговорил он.

– Я… Я ничего не вижу, – отозвался Хоуп.

Картер поднял к нему глаза, решив, что юрист пошутил, но по его лицу догадался, что тот вполне серьезен. Картер описал ему светящийся прямоугольник.

– Ничего не вижу, – повторил Хоуп. – Но Слово явно работает. Тут должна быть потайная дверь. Нужно просто отыскать механизм.

Они приступили к тщательным поискам и вскоре обнаружили над плинтусом небольшую кнопку. Картер коснулся ее, и середина светящегося прямоугольника повернулась на металлическом стержне, открыв темный проход, по которому мог пройти один человек.

Картер пошел первым, пригнувшись, чтобы не задеть макушкой низко нависающий потолок. В коридоре стоял запах плесени, половицы поскрипывали под ногами. Стены плавно изгибались влево – гладкие, только кое-где осыпалась штукатурка и обнажилась дранка.

Повернув, друзья увидели чуть впереди, слева, крошечное пятнышко света. Присмотревшись, они поняли, что перед ними – глазок, оборудованный обитыми кожей упорами для подбородка и лба. Картер заглянул в глазок и обнаружил, что смотрит в спальню мистера Хоупа – Розовую Комнату – как бы сквозь увеличительное стекло.

– Вот это новости! – воскликнул Картер. – Посмотрите-ка! Отсюда я бы мог в любое время шпионить за вами.

Хоуп прижался глазом к стеклу и усмехнулся.

– Много не увидишь, но об архитекторах в этой связи доброго слова не скажу. Мы стоим там, где над каминной полкой висит портрет. Так что, похоже, смотрим глазом вашего предка.

– Нужно пригасить лампы, тогда, может быть, еще найдем глазки вроде этого. Нельзя, чтобы кто-то заметил наш свет с той стороны.

Они прикрутили фитили ламп, так что были освещены только ближайшие половицы, пошли по проходу дальше и вскоре обнаружили еще один глазок. Заглянув в него, Картер увидел сидевшую за столом леди Мэрмер в желтом шелковом платье. Она смотрелась в зеркало. Сбоку от нее на диване сидел Даскин. Картер отчетливо расслышал его голос:

– Лучше бы ты отпустила меня, мама, защищать Дом! Мне уже шестнадцать, я не маленький!

Мэрмер негромко хмыкнула, но глаз от зеркала не отвела.

– Нельзя будущему Хозяину Эвенмера рисковать. Ведь тебя могут ранить в этом дурацком бою. Война – это для других. Ты рожден, чтобы править.

– Таких правителей, которые не возглавляют войско в бою, никто не уважает. Я видел Картера в самой гуще сражения. Не ненавидь я его так, я бы восхищался его храбростью!

– Несешь вздор, совсем, как твой папочка! Это все юношеский идеализм, который ему так и не удалось перерасти. Тебе же нужно научиться практицизму.

Даскин тряхнул головой.

– Мама, я должен научиться идти своим путем. Пусть отец был идеалистом, но он был добр и отважен.

– Тебе было всего шесть лет, когда он пропал без вести. Ты не можешь так хорошо его помнить.

– А я помню! От него исходила сила, даже если он совершал ошибки! Дай мне стать взрослым!

Голос Мэрмер зазвучал холоднее и строже.

– Что ж, хорошо. Если тебе не терпится повзрослеть, поговорим о взрослых делах. Анархисты ни за что сами не проникли бы в библиотеку, даже имея ключи, если бы кто-то не впустил их туда.

Даже через глазок Картер увидел, как выпучились глаза его сводного брата.

– Мама, не хочешь же ты сказать, что…

– Они станут той силой, что превратит тебя в Хозяина. Не думаешь же ты, что мы будем сидеть сложа руки и ждать, когда Картер заграбастает этот титул?

– Что ты наделала?! – вскричал Даскин, вскочив, на ноги. – Анархисты? Ты их сюда впустила? Как же мы теперь справимся с ними? Как ты только могла так поступить с Домом?

Мэрмер поднялась.

– Спроси лучше, как я могла поступить иначе! Ты должен стать владельцем особняка. Когда я вышла замуж за твоего отца, я была принцессой Межрии. Я-то думала, что, попав сюда, окажусь в мире высокой политики, несметных богатств, но он не хотел править так, как хотела я, он только и делал, что лепетал про то, чего хочет Дом, чего Дому нужно – как будто Дом живой! А нужно править властно! За Белым Кругом много стран, недружественных нам. Нужно заключить соглашения. А те царства, что не пожелают нам повиноваться, должны быть истреблены. Впервые мы так близки к цели. А анархисты нам помогут.

– Молчи, ни слова более! – воскликнул Даскин. Его глаза были полны слез. – Я не стану тебя слушать! Неужели мы изменили всему, о чем я знаю? Неужели Бриттл погиб из-за меня?

– Бриттл – старый дурак. А от случайностей не застрахован никто. Но я не знала о том, что он пострадает.

– Бриттл был моим другом! Не желаю тебя слушать!

Даскин исчез из поля зрения, через мгновение хлопнула дверь.

Леди Мэрмер постояла, хмуро глядя себе под ноги. А потом снова уселась за стол и стала внимательно разглядывать в зеркале свои брови.

Картер отпрянул от глазка. Он махнул рукой Хоупу, и они пошли по проходу дальше, где бы их никто не подслушал.

– Я все слышал, – шепнул юрист, – мы нашли предательницу.

– Посмотрим, что там впереди, – отозвался Картер. Проход продолжал плавно заворачивать. По пути друзья заглянули во многие комнаты. В конце концов Картер понял, что они по кольцу огибают верхний этаж, минуя Розовую, Сиреневую, Ноготковую и Нарциссовую Комнаты, гостиную, будуар, дневную и ночную детские, лазарет, комнаты служанок, мастерскую и учебный класс. Наконец они добрались до узкой лестницы – наверняка она вела вдоль стены, что стояла за парадной лестницей. На ступенях лежал коричневый пятнистый ковер, служивший скорее для украшения, нежели для того, чтобы приглушать звук шагов. Дойдя до очередного глазка, Картер действительно увидел перила черного дерева и зеленую дорожку на парадной лестнице.

Ступени повели друзей вниз. Потолок, обитый кедровыми досками, шел под углом на такой высоте, что пригибаться не приходилось. Впечатление было такое, будто они идут по длинному туннелю. Сладковатый запах кедра поднял друзьям настроение. И вскоре они дошагали до площадки. Помост уводил вправо. А сама лестница шла дальше вниз, во мрак. Фонарь Картера выхватил из темноты еще один проход, похожий на предыдущий. Он понял, что, пойдя по нему, можно было бы обойти весь нижний этаж, и решил незамедлительно совершить этот обход, а уж потом вернуться и обследовать подвальные помещения.

Шагнув в проход, он обнаружил другой коридор, пересекающийся с главным и идущий с юга. Значит, особняк действительно можно было обойти по кругу, чуть позже его предположение подтвердилось. Они с Хоупом медленно шли по кольцу, начиная с главной лестницы, затем переместились к комнате для мужчин и картинной галерее, где аккуратными, ровными рядами висели портреты всех Хозяев Высокого Дома. Через глазок Картер разглядел своего прадедушку, седоусого Эштона Андерсона в белом военно-морском кителе. После картинной галереи они прошли мимо утренней комнаты, гостиной и гардеробной, затем проследовали на север вдоль коридора эконома, миновали лестницу на мужской половине, прихожую, столовую, спальню дворецкого, потом повернули на восток, прошли мимо буфетной, кухонного дворика, самой кухни, затем повернули на юг, оставили позади прихожую для прислуги, свернули на запад, прошли параллельно коридору на мужской половине, миновали комнату швейцара и оружейную. Проходили они и мимо других помещений, но там не попадалось глазков.

– Теперь будет библиотека, – сказал Хоуп. – Безопасно ли продолжать путь, как вы думаете?

– Я потому и пошел этим путем. Командор Глис забаррикадировал двери, но мне все же хотелось бы туда заглянуть.

Они и раньше шли почти бесшумно, а теперь старались ступать еще более осторожно. Пол тут был голый и поскрипывал при каждом шаге. В этой части дома потолок был гораздо выше, он поднимался над головами футов на десять. Картер с Хоупом слышали, как дождь барабанит по черепице – стало быть, находились под более низкой крышей с южной стороны. Из-за дождя все звуки казались тише, зато он скрадывал шаги друзей.

За первым глазком оказалось пространство сразу за входом в библиотеку. Свет фонаря озарял двоих мужчин с жестокими взглядами и ястребиными носами, в серых кольчугах и тяжелых черных ботинках. Один держал в левой руке дубинку, другой осторожно скреб острым ножом серую доломитовую колонну. Больше никого из анархистов Картер через глазок не разглядел.

Он пошел по проходу дальше, к следующему глазку. Оттуда открылся вид на книжные полки. На небольшом столике горела тусклая свечка, а за столиком сидели еще трое анархистов. Они вынимали какие-то припасы из маслянисто поблескивающих мешков и ели их, и передавали друг дружке кувшин с вином, брызгая им на пару книг, лежавших на столе. Картеру были видны только их лица и руки.

– Как же они исхитрились? – спросил один из анархистов довольно нервно.

– У них навалом всякого оружия, – ответил другой – жирный, бородатый, с близко сидящими к переносице поросячьими глазками.

– Но ведь весь наш отряд испарился в мгновение ока, а книжкам – хоть бы хны, – проговорил первый. – А на месте испарившихся и мы могли оказаться. Не по душе мне это. Не желаю подыхать, даже ради Полицейского.

– Хорошо, что он тебя не слышит, – буркнул третий. – Как бы то ни было, вы только подумайте, как славно будет, когда Дом станет нашим. Какие барыши огребем! Тут ведь не только в деньжишках дело, мы ведь станем во главе Нового Порядка! Слава-то какая! Мертвым ни хрена не достанется, а нам – побольше.

– Если доживем, – уточнил первый,

– Тихо, он идет, – шикнул бородатый толстяк.

В поле зрения Картера возник Полицейский – безухий, безглазый, безгубый. Только большие темные глаза мерцали под кустистыми бровями.

– Мы нашли вход в подвал, – сообщил он, хотя губ его так и не стало видно. – Двое пойдут со мной. Там дело есть.

– Двоих хватит? – спросил напуганный.

– Опасности почти никакой. Нужно всего-навсего дверь отпереть. Мы не можем подобраться к Двери Энтропии, что на чердаке, динозавр сторожит ее чересчур бдительно. А там в подвале – никакой стражи. Пошли. Да поскорее.

Двое анархистов ушли следом за Полицейским во мрак, а третий – трус – остался за столиком. Он прихлебнул вина.

– Нужно идти за ними, – прошептал Картер. – Вниз по лестнице.

Они быстро пошли по коридору, свернули за угол. И коридор неожиданно вывел их в небольшую комнатку. На полу стояла металлическая канистра.

– Знакомое место, правда? – пробормотал Картер и остановился, чтобы осмотреться.

Юрист обвел каморку взглядом.

– Может быть. Не уверен.

– Помните, в нашем общем сне, когда враги убили Бриттла? Долговязый провел нас в эту комнатку, вход в нее находился за одним из стеллажей.

– Точно! Не она ли это?

Картер присел и осмотрел канистру.

– Что скажете?

– Похоже на деталь для изготовления бомбы. Вот таймер. Я похожие устройства видел в зале суда, но все-таки не такие же. Здесь нет взрывного устройства. В этом я просто уверен.

– А эта штука не могла стать причиной взрыва в библиотеке? Если так, то кто ее подложил? Долговязый?

– Если это сделал он, то возникает сразу несколько вопросов. Он вам уже угрожал, сулил всякие неприятности, если вы останетесь в Доме. Так с какой стати ему нам помогать? Но если не он, тогда кто?

– Пока оставим эту вещь. В подвале дело поважнее.

Они поспешили дальше, одолели пролет шаткой лестницы – прошли тем же путем, что во сне, но на этот раз попали не к комнате Картера. Лестница увела их к тому месту, с которого они начали обход нижнего этажа.

Приглушенное рокотание грома в вышине стихло, как только они спустились туда, где нечему было находиться, кроме подвала. Их встретил застоявшийся запах отсыревших камней и земли. Оштукатуренные стены и потолки сменились голой каменной и кирпичной кладкой. По гранитным ступеням шествовали жуки и ползали слизни. Картер продрался сквозь паутину и неохотно прильнул к глазку, зияющему словно змеиная нора. Стены стояли тесно, как и раньше, но здесь они словно давили. Картеру казалось, будто Дом наваливается на него всей тяжестью. Он даже дышал с трудом.

– Вы в порядке? – участливо поинтересовался Хоуп. Картер судорожно вздохнул и прогнал подступивший страх. Кивнув, он пошел дальше, вовсе не уверенный в том, что он «в порядке», но стараясь отбросить мысль о том, что камни, слагавшие стены коридора, до боли напоминают стенки колодца, мимо которых он падал на дно.

Из следующего глазка лился яркий свет, и от этого глазок походил на крошечную звездочку. Картер заглянул туда, особо не надеясь что-либо разглядеть. И действительно, поначалу все виделось ему расплывчатым, но когда глаза привыкли к свету, он увидел Полицейского в сопровождении двоих подручных. Озаряемый фонарем Полицейский стоял возле серой двери под пыльной лестницей. В руке он сжимал связку ключей Хозяина. Если бы только Картер смог, он бы пробился сквозь стену, напал на мерзавца и выхватил бы у него бронзовое кольцо. Но, увы, он мог только наблюдать и ждать. Полицейский смахнул с двери пыль. Проступили таинственные руны. Гадко хмыкнув, предводитель анархистов процедил сквозь зубы:

– Вот она, дверь, что ведет в Бесконечный Мрак. Прежде ее никто никогда не открывал. Посмотрим, получится ли у меня…

Он осмотрел связку и выбрал ключ черного дерева. Этот ключ Картер помнил очень хорошо: его головка была увенчана черепом с пустыми пугающими глазницами. В детстве этот ключ и волновал, и страшил его. Похоже, Полицейский, поднося ключ к замочной скважине, вынужден был преодолевать сопротивление. Ключ сражался с ним почти с человеческим упорством. Сжав его обеими руками и застонав от натуги, Полицейский нажал на головку большим пальцем, и замок, громко щелкнув, сработал.

– Навалимся все вместе, – прошелестел голос Полицейского. – Распахнем дверь настежь.

Все трое анархистов ухватились за объемистую дверную ручку. Потянули изо всех сил – образовалась узенькая щелка. Тонкая струйка черноты медленно просочилась между дверью и притолокой. В подвале царил полумрак, сгустились тени, но то, что выползало из-за двери, не было отсутствием света – нет, оно скорее было присутствием Мрака, пустоты, предшествовавшей сотворению миров и нарождению первых солнц, Мрака опустошения оставленной души, Мрака отчаяния.

Чернота уже распространилась по всему периметру косяка, и тот словно исчез, как не бывало.

– Быстрее, – поторопил подручных Полицейский. – Откроем пошире!

Картер почему-то понял, что дверь ни в коем случае нельзя открывать шире.

– Вопите во всю мочь, – шепнул он Хоупу. – Визжите, словно баньши, как можно громче. На счет «три».

Они дружно возопили, а затем, по сигналу Картера, умолкли. Один из анархистов резко обернулся и пальнул из пистолета, но Картер и Хоуп успели пригнуться. Пуля врезалась в стену, но насквозь ее не пробила. Картер поднес свой пистоль к глазку, размером совпадавшему с диаметром дула, и потянул спусковой крючок, надеясь, что сильной отдачи не будет. Заглянув после выстрела в глазок, он увидел, что толстяк-анархист, скривившись от боли, сжал раненое плечо. Выстрел получился метким, хотя Картер и прицелиться при всем желании не мог.

– Назад! – крикнул Полицейский. – Они нас выследили! Бегом отсюда!

Он бросился вверх по лестнице. Его приспешники последовали за ним. Первый поддерживал раненого напарника.

– Надо вернуться в мою комнату, – сказал Картер. – А потом нужно будет спуститься в подвал и крепко-накрепко запереть эту дверь.

Они пулей промчались вверх по лестнице, а когда вбежали в комнату Картера, оба едва дышали, но все же не мешкая выскочили в коридор и поспешили вниз, на бегу окликая командора Глиса.

Нашли они его не сразу, да потом еще довольно долго добирались через кухню до небольшой двери, ведущей в подвал. Глис и Енох пошли первыми, за ними – еще с десяток людей. Все они торопливо спустились по ступеням. Света в подвале не было, но лампы они захватили с собой. На полпути вниз Глис вдруг резко остановился. Все взволнованно всмотрелись во тьму.

Мрак поднялся до середины лестницы, затянув пространство бесконечной черной пустотой, не отражавшей света ламп, похожей на беззвездные ночные небеса. Картер наклонился и бросил вниз монетку. Она исчезла во мраке без стука, словно просто перестала существовать.

– Мы не сможем пройти через эту мерзость к Двери Мрака, а жидкость поднимается, – заметил Глис.

– А дверь, что повыше, сдержит эту черноту? – спросил Картер.

– Высокий Дом не похож на другие, так что, может быть, и сдержит, – сказал Енох. – А может быть, Мрак просочится по трещинам в другие части Дома. Когда-то Бриттл сказал мне, что подвалом можно добраться куда угодно, он лежит и под Наллевуатом, и под дальним Капазом.

– Полицейский говорил о другой двери, на чердаке, которую назвал Дверью Энтропии.

– Я слышал о ней, – кивнул Енох. – Значит, эта дверь – и вправду Дверь Бесконечного Мрака. Дверь Энтропии выпускает жар Вселенной, а эта дверь впускает Мрак. Обе они могут погубить Дом, а вместе с ним и само Творение. Сказано, что однажды обе двери откроются настежь, и тогда – конец всему.

– Я крепко-накрепко запечатаю вход в подвал и выставлю там стражу, – пообещал Глис.

Они вернулись в кухню, и командор закрыл дверь и запер на засов.

– Это лучшее, на что мы сейчас способны, – сказал он. Целый час они следили за дверью, и когда стало ясно, что Мрак, похоже, не добрался до нее, Картер взглянул на карманные часы и обнаружил, что они показывают половину второго ночи.

– Командор, я смертельно устал, хотя и проспал весь день. Если вы обещаете разбудить меня при необходимости, я бы предпочел вздремнуть немного. Мистер Хоуп, позаботитесь о том, чтобы утром меня разбудили пораньше? Нам предстоит разговор с предателем.

– С какой стати меня побеспокоили? – сварливо вопросила леди Мэрмер, усевшись в кресло-качалку в гостиной. Рядом с ней встал Даскин. Картер решил, что его сводный брат ночью спал плохо: под глазами у мальчика залегли темные круги, лицо было болезненно-бледным.

Было раннее утро. Остаток ночи прошел без происшествий. Кухонная дверь сдержала наступление Мрака. Несмотря на усталость, Картер проспал недолго и проснулся с хмурым облачным рассветом, взволнованный, но готовый к предстоящему скандалу. Мистер Хоуп, Чант, Енох и командор Глис расселись по стульям. Они нервничали, не будучи уверенными в том, как развернутся события.

– Леди Мэрмер, я не стану много говорить, – начал Картер. – Прошлой ночью – не буду распространяться о том, каким образом – я узнал о том, что вы в сговоре с анархистами. Благодаря вам они проникли во Внутренние Покои.

Щеки Мэрмер вспыхнули лихорадочным румянцем. Даскин стоял, словно пришибленный, но его мать ухитрилась усмехнуться.

– Какая чушь! Зачем бы мне это понадобилось?

Картер почувствовал, как в его сердце вскипают былые обиды, однако он сдержался и спокойно продолжал:

– По той же причине, по какой вы впервые впустили Полицейского, когда он чуть было не утопил меня в колодце – ради власти, из-за алчности, ради всего того, что было ненавистно моему отцу. Отрицать это бесполезно, мы с мистером Хоупом все слышали собственными ушами.

– Значит, вы шпионили за мной! – вскричала Мэрмер. – Но тут вы просчитались. Случайная фраза…

– Чистосердечное признание, вы хотели сказать, – оборвал ее Хоуп.

Взгляд Мэрмер метался от одного к другому. Она вдруг приобрела вид затравленной и загнанной в угол волчицы. Задержав взгляд на Енохе, она проговорила:

– Ты живешь тут дольше всех, так разве ты поверишь этому мальчишке, из-за которого пропали Ключи Хозяина?

Этого Картер вынести не смог.

– Если бы вы не оболгали меня, отец бы взял меня на охоту в Наллевуат, и у меня не возникло бы искушения украсть ключи! – выпалил он, покраснел, но тут же взял себя в руки. – Я отвечу за свои проступки, а вас заставлю ответить за ваши. Не в моих силах наказать вас по закону, но как Служитель Дома, в интересах Эвенмера, я выставлю вас за дверь. Согласно завещанию, Даскину позволено жить здесь, а о вас не сказано ни слова. Впрочем, Даскина я ни в чем не виню. Что вы можете сказать в свое оправдание? Найдете такие слова – и я поступлю с вами милосердно ради вашего сына.

Мэрмер переменилась в лице. Все, что прежде таилось в уголках губ, краешках глаз, вырвалось наружу – злоба, ненависть, мелочная зависть.

– Я вышла за твоего отца! Я была королевой, а он мне не дал ничего! Слуги и нанятый поверенный сидят здесь, будто крысы на головке сыра, а ты их принимаешь, словно старых друзей!

Она запнулась, совладала с собой и холодно усмехнулась.

– Прекрасно, – процедила она сквозь зубы, – если ты решил выставить меня под дождь, я покину дом. Я отправлюсь к моим союзникам, которые так или иначе скоро захватят Эвенмер. Пойдем, Даскин!

Даскин подал матери руку, помог встать и посмотрел на нее с нескрываемой жалостью – с такой жалостью, наверное, никто никогда не смотрел на собственных матерей.

– Тебе не обязательно уходить вместе с ней, – сказал Картер.

– Да, – потупившись, пробормотал Даскин, – не обязательно. Но я не позволю ей уйти к ним одной. Прости за все, что мы натворили с домом отца. Прости… за все.

Командор Глис пошел по правую руку от Мэрмер, Чант – по левую. Они подошли к парадным дверям. Позади статуи монаха, за забором, под фонарем стоял Полицейский. Тихий дождь падал на его шлем. Картер распахнул двери и – наверное, ради памяти об отце – подал Мэрмер белый зонтик. Она злобно вытаращила глаза, схватила зонтик и швырнула в Картера, но зонт упал на пол. Даскин благодарно глянул на брата, подобрал зонтик и раскрыл его над матерью. Они вышли из дома и зашагали в ту сторону, где стоял главный анархист. Мэрмер в белом платье, гордо подняв голову, шествовала по дорожке.

Картер затворил дверь и запер ее на засов, ощущая победу пополам с тоской.