"Принц и паломница" - читать интересную книгу автора (Стюарт Мэри)

Глава 12

Никак нельзя было предугадать, какой дорогой отправятся корнуэльцы, но Александр недолго думал, какой им выбрать путь – кратчайший. А потому из Крейг Эриэн они выехали на юго-восток, чтобы пересечь реку Уай у римского моста в Блестиуме, а оттуда дорога вела через холмы к долине Северна и удобной переправе к востоку от Венты.

Сразу за Блестиумом, небольшим городком, не без основания гордившимся славным постоялым двором, дорога уходила в холмы, местами сужаясь так, что почти превращалась в пастушью тропу. Но погода стояла отличная, земля под копытами лошадей была сухой, и продвигались путники быстро. Они ни разу не заметили тех, кого преследуют, и каменистый тракт не сохранил следов подков, но тут и там встречались, к примеру, конские яблоки у обочины – верные признаки того, что какие-то путники все же недавно проехали этим путем. До паромной переправы через Северн оставалось не более мили, когда в угасающем свете дня Александр и его спутники спешились на прогалине у хижины дровосека, чтобы дать отдых лошадям и самим подкрепиться провизией из седельных сумок.

Хижина стояла заброшенная, так как дровосеки ушли по хорошей погоде глубже в лес, к тому же в ней воняло, и поскольку ночь выдалась сухая и теплая, спать они устроились под открытым небом. Увейн и Бранд, оба хорошо знавшие дорогу, заверили Александра, что первый паром пойдет через реку вскоре после рассвета, так что нет никакой нужды появляться на берегу ранее этого часа. Хижина, в которой ночевал паромщик, находилась на противоположном берегу реки. А потому вся троица уселась за нехитрый ужин, и вскоре Александр, завернувшись в плащ от ночной росы, уснул под мирное всхрапывание пасшихся поодаль лошадей Утро настало светлое и радостное, предрассветный туман венками висел на ветвях деревьев, одеялами укутывал холмы.

Они выехали на длинный спуск, ведший к пристани парома, когда солнце только-только выбиралось из-за гребней далеких холмов, и перед путниками стелились длинные синие тени.

Туман перинами лежал над водами притоков, и в его прорехах поблескивала гладкая как зеркало вода. Воды реки набухали утренним приливом, а над головой с криками кружили морские птицы. Паром уже проделал две трети пути через реку, туман рассеивался – и вот над гладью Северна показался коричневый парус. Бранд рассказывал путникам об известной ему таверне, примостившейся на повороте дороги в каких-то нескольких милях за переправой, и мысль о сытном завтраке веселила сердца.

– Если они здесь проезжали, мы сможем расспросить паромщика, – заметил Увейн. – А если нет, значит, мы их обогнали и вполне можем подождать их на старом тракте на Гвелум. Они ведь не ждут погони и лошадей не гонят.

В этом, во всяком случае, он был прав. Корнуэльцы не торопясь ехали той же дорогой, что и Александр с его людьми, причем не слишком спешили вернуться домой со своими печальным новостями. Случай распорядился так, что они не узнали Александра, так что единственные их новости были совсем безрадостными и рассказать было не о чем, кроме как о гибели одного из доверенных людей Марча. А Марч, как верно угадал Александр, был не из тех повелителей, кто сдержанно выслушивает дурные вести. Итак, они не спешили и потому пропустили вчерашний паром, так что им пришлось провести ночь в развалюхе у кромки воды, где оставался на ночлег паромщик, когда случай или дурная погода препятствовали последней за день переправе, Когда, покинув сень деревьев, из лесу выехала кавалькада Александра и, цокая копытами по гравию, начала спускаться по склону к воде, два корнуэльца как раз выводили своих лошадей из хижины, глядя лишь на приближавшийся с приливом парус.

На шум копыт они обернулись, но не с тревогой – мечи их не покидали ножен. Знак Корнуэльского Вепря ясно белел на груди их туник.

Один из корнуэльцев, крупный мужчина, придерживавший узду чалой, внезапно выкрикнул нечто нечленораздельное, и меч, сверкнув на солнце, как будто сам выпрыгнул из ножен ему в руки.

– Это он! – завопил второй. – Это тот юный мерзавец, что убил Кинона!

Не успели Александр и его люди опомниться, а корнуэльцы уже вскочили в седло и с оружием в руках понеслись им навстречу.

Быстрота и натиск нападения не оставляли времени для раздумий, не говоря уже о словах и разъяснениях. С лязгом сошлись клинки, закружили лошади, подковами высекая искры из гравия. Не было ни шанса крикнуть «остановитесь», ни маневра для переговоров; и никакой возможности для сына Бодуина назвать себя, чтобы узнать, на чью сторону стали бы пятнадцать лет назад эти корнуэльцы.

Александр никак не мог знать, что человек, убитый им в том роковом поединке, приходился братом воину, который теперь стремился – с силой и боевой выучкой, гораздо большими, чем те, какими обладал юный принц, – в свою очередь, убить его самого.

Впоследствии Александр так и не смог вспомнить, что именно тогда произошло. Крупный воин на чалой загнал его в глухую оборону, шаг за шагом заставляя отступать, гнедой Александра метался из стороны в сторону, оскальзываясь на камнях, отступал к насыпи и канаве у дороги. Это совсем не походило на поединок с Киноном; тогда не было места для страха или опьянения: время казалось бесконечным и одновременно будто летело вскачь. Послышался грохот, потом резкий вскрик – лишившаяся седока лошадь налетела на чалую Александрова противника, и в это мгновение сам Александр почувствовал, как его меч проходит под защиту корнуэльца. Корнуэлец отвел удар, но острие меча уже было окровавлено.

Александр же хватал ртом воздух, с усилием и хрипом втягивая его в легкие, с трудом проталкивая через оскаленные в крайнем напряжении зубы. Безжалостно пришпорив коня, он послал его на чалую – и в этот самый момент корнуэлец, оправившись, отвел меч принца вверх по широкой дуге и занес свой клинок для решительного смертельного удара.

Этот удар лишь чудом не задел принца, упал на плечо, где его задержал наплечный ремень. Тут в коня Александра врезалась лошадь Бранда, и Брандов меч – металл завизжал о металл – отвел клинок корнуэльца и, пройдя через кожаный латный воротник, вошел прямо в горло врага. Корнуэлец тяжело упал на гравий, а его лошадь, всхрапывая от ужаса, развернулась и галопом унеслась в лес, обрызгивая по дороге камни кровью.

– Ты ранен, господин?

Александр, еще не оправившийся от возбуждения схватки, потрясенно покачал головой, пытаясь при этом нетвердой рукой вложить меч в ножны.

– Это его кровь. Она хлынула потоком… Я должен поблагодарить тебя, Бранд. Думаю, без тебя он меня бы одолел. Он ведь мертв?

– Да, господин. Оба мертвы. У нас не было времени ни на что иное.

– Знаю. Ничего не поделаешь. Ты цел?

– Да, господин, но Увейн ранен.

– Тяжело?

Тыльной стороной запачканной кровью ладони Александр стер со лба пот. Солнце, только-только поднявшееся над холмами, било ему прямо в глаза, ослепляя косыми, неимоверно яркими лучами. Как быстро пролетела эта отчаянная схватка!

Он спрыгнул с седла и, бросив поводья Бранду, побежал туда, где лежал Увейн.

Лежавший на земле воин был ранен в бок. Чуть выше бедренной кости зияла рваная рана. Когда Увейн и Александр смыли большую часть крови – к ближайшей прибрежной отмели сбегал с насыпи небольшой родничок, – рана оказалась чистой на вид, но была глубокой и рваной и продолжала вяло кровить даже после того, как ее по мере сил обработали и перевязали.

– Паром, – встревоженно сказал Александр, который, стоя на коленях, подносил чашку с водой к губам раненого Увейна. – Если мы сможем перенести его на паром, а потом донести хотя бы до таверны, о которой ты говорил…

– Взгляни, – указал за спину Александра Бранд.

Александр поднялся на ноги. Перед ним простиралось ярко поблескивавшее на солнце устье реки, веселый ветерок разгонял последние клочья тумана. Коричневый парус все еще виднелся на воде, но теперь был уже почти у дальнего берега.

Александр отказывался верить своим глазам.

– Его отозвали назад? Я не вижу, чтобы его кто-нибудь там ждал.

– Нет, господин. – В голосе Бранда звучало презрение. – Он сам повернул назад. Он, должно быть, увидел схватку, а такие, как он, и близко не подойдут, пока все не закончится. Он не переправится сюда, пока не убедится, что мы уехали. Так что нам теперь делать?

Александр опустил взгляд на Увейна. Последний силился подняться на ноги, утверждая, что рана пустячная, что на охоте ему случалось получать и похуже и что он вполне способен день провести в седле.., но принц положил ему руку на плечо, заставляя снова лечь.

– Нет, погоди. Отдохни немного. – Потом повернулся к Бранду. – Нам надо избавиться от тел. Если их лошади еще где-то поблизости, расседлай их. Если этой дорогой проедут другие путники, следы схватки лишь вызовут ненужные вопросы, а нам они пока ни к чему. Как бы то ни было, нужда ехать в Корнуолл отпала. Сперва оттащим вот этого. Берись за ноги. Думаю, вон туда.

Вдвоем они оттащили мертвеца с дороги в лес. Далеко идти им не пришлось, сразу же за деревьями оказалась заброшенная каменоломня, заросшая кустами и зарослями ежевики: здесь, очевидно, некогда добывали щебень для дороги.

Среди деревьев они нашли неглубокий овраг, куда вполне можно было сложить тела. Кинжалами и руками они расчистили от земли достаточно камней, чтобы прикрыть ими могилу. Чалую, пасшуюся неподалеку, поймали, расседлали и сняли узду, а потом послали прочь, плашмя хлопнув ее мечом по крупу. Другая лошадь исчезла. Затем они вернулись к Увейну, чтобы помочь ему сесть в седло.

И по-прежнему ни следа парома.

– Тем лучше, – заявил Александр, у которого было время подумать. – Если бы мы пересекли реку и остановились в таверне, молва о драке у переправы к вечеру разошлась бы по всей Думнонии. А так, все что видел паромщик, это потасовку у кромки леса, а когда он наберется смелости вернуться сюда, то сомневаюсь, что он станет доискиваться, что же здесь произошло.

– А Увейн?

– Мы проезжали вполне пристойную на вид таверну в Блестиуме. Отвезем его туда. Ты сможешь туда доехать, Увейн?

Вот и хорошо. Мы отвезем тебя туда и покажем твою ногу лекарю. Там мы сможем переждать день-другой и посмотреть, как обстоят дела.

– Твоей госпоже матери это не слишком понравится.

– Это верно, но вы расскажете ей, что и как произошло.

Скажете, что у нас не было ни шанса завязать с ними разговор, исход был предрешен не нами. Это – как первый бой, как будто вмешалась сама судьба. Это и была бы моя судьба, если бы не твой меч, Бранд. Не забудь сказать об этом моей матери, Увейн.

– Не забуду, принц. Но как же ты? Разве ты не вернешься с нами домой?

– Пока нет. Я.., моя матушка знает, куда я отправлюсь.

– Но не в Корнуолл? – резко спросил Бранд.

– Нет-нет. Я пообещал не пересекать его пределов. Просто скажите ей, я следую своей фортуне. Она поймет.

Вполне вероятно, каждый из трех добавил – про себя – простую молитву «надеюсь». Но хотя оба солдата и переглянулись с сомнением, ничего больше они не сказали. Наконец в свете алого заката небольшая кавалькада выехала к римскому мосту, а за ним показались и огни таверны, радушно помаргивавшие желтым светом в надвигавшихся сумерках.