"Доминион" - читать интересную книгу автора (Сэвил Стивен)

Глава 8 Пешком к Сильвании

Пограничные области Сильвании

Первый поцелуй снега, зима, 2056

Что-то в этом чародее заставляло Каллада Стража Бури чувствовать себя чертовски неуютно.

Он ничем не походил на других людей, с которыми доводилось встречаться дварфу. И дело тут было не в рассеянности колдуна и не в том, что все часы бодрствования он проводил, погруженный в собственные думы. И не в том, что он был непроницаем, в то время как прочие представители человеческой породы гордо выставляют напоказ свою лояльность, точно символ чести. И не в том, что этот человек говорил загадочными рифмами о вещах, не имеющих для дварфа никакого смысла.

Все было гораздо проще. Калладу не нравился Невин Кантор.

И все же его присутствие было необходимо. Без колдуна их погоня стала бы почти невозможной. Только что Кантор, принюхиваясь, остановился на возвышении чуть впереди. Дварф знал, что идущий мертвец оставляет за собой особый запах, достаточно сильный, чтобы по нему мог следовать глухой, немой и слепой адепт. Кантор объяснил им все это в первую же ночь, много лун назад. Мертвецы — это скверна, они оскорбляют природу, и та отвергает их. Ветра чувствительны к нюансам мира, над которым летают, и подхватывают фибры отвращения природы, создавая зараженную ленту, которую несет Шайш, шестой ветер. Идя за ним, теоретически можно отыскать тварь.

Кантор исчез за выступом, не оглянувшись, не проверив, поспевают ли следом остальные.

Крякнув, Каллад поправил заплечный мешок и зашагал за колдуном.

Кантор был высок, даже по людским меркам, хотя мяса на нем было не больше, чем на путешествующих с ними солдатах, так что выглядел маг изможденным и хилым. Волосы его были собраны на макушке в пучок, а над ушами, на пиратский манер, сбриты вовсе.

Колдун привел их в Нулн в канун месяца фохексен. Старый город еще не оправился от бойни, учиненной вампиром, Джоном Скелланом. Улицы кишели сплетниками и шарлатанами, предлагающими защиту от вампиров в виде безделушек и талисманов. Амулеты эти были, естественно, бесполезны, но крестьяне легко покупались на обман, ибо хотели верить, что им продают безопасность. Каждый второй встречный носил на шее знак Сигмара. Остальные довольствовались более практичными средствами обороны: кольями, зубчиками чеснока, чертополохом, склянками с освященной в храмах любезных им богов водой и серебром. За неделю купцы продали сезонную норму серебряных кинжалов и амулетов. Суеверные страхи терзали город.

Разговоры на каждом углу снова и снова возвращались к жуткой судьбе правящего семейства Либевиц. Их тела похоронили в фамильном мавзолее лицами вниз, завалив гробы огромными каменными плитами.

Никто не желал их возвращения.

Группа оставалась в городе четыре дня, черпая информацию из слухов, но и сплетни оказались никуда не годны. Молва то утверждала, что сам Влад фон Карштайн вернулся отомстить городу, то говорила, что целая орда нежити устроила эту ночь разврата. Кто-то считал, что у бестий были сообщники, отметившие днем дома обреченных, чтобы никто из аристократов не избежал казни.

В некотором смысле местные рассматривали вампиров не только как монстров, но и как освободителей.

Это стало для Каллада откровением.

На остальных Нулн тоже произвел гнетущее впечатление. Ощущение безотлагательности, постепенно рассеявшееся за долгие недели пути, вернулось. Воспоминания об убийстве жрецов в соборе ожили снова. Даже Сэмми, болтавший без умолку, помрачнел и погрузился в себя на все время их пребывания в старом городе, что дало Калладу еще один повод ненавидеть преследуемых ими чудовищ.

Нулн они покинули, преисполнившись намерения достичь цели.

Никто из отряда не ожидал сообщения чародея о том, что след, по которому он идет, раздваивается. Это подтвердило худшие опасения Каллада — они гнались не за одним вампиром, а за двумя: за Скелланом и той тварью, которая вытащила пленника из недр собора сигмаритов.

— Следы разные, — объяснил Кантор. — Один гораздо отчетливее другого. Нельзя сказать, который принадлежит нашему чудовищу, ведь одного вампира захватили в плен жрецы, но из двух зол большее направилось к югу. Второе же, рискну предположить, возвращается в Сильванию.

— Значит, у нас есть выбор, — буркнул Раймер Шмидт. Молодому человеку явно не нравились оба варианта. — Либо подобраться к логову одного зверя, в котором, без сомнения, поджидает его родня, либо отправиться за другим на юг, и неизвестно, куда этот путь приведет. А второй-то, очевидно, главный в паре.

— Выбора нет, — прозаично заметил Иоахим Акман. Жрец, кажется, примирился с неизбежностью встречи с Морром на любой дороге.

— Можно вернуться домой, — предложил Невин Кантор. — Мы видели, на что способны эти бестии. Велики ли наши шансы? Горстка людей против чудовищ, способных на такую дикость?

— Да, можете улепетывать домой, трусливо поджав хвосты. Никто вас не остановит. Но я не побегу, — заявил Каллад. — Единственное, что нужно злу, чтобы буйно расцвести, это чтобы добрые люди вроде нас бездействовали. Возвращайтесь домой, прячьтесь, если хотите, а я не буду. Я отправлюсь в брюхо твари, если потребуется. Или я убью эту бестию, или она — меня. Даже не сомневайтесь.

Корин Рет кивнул:

— Я не тороплюсь встретиться с Создателем, но дварф прав. Я останусь с ним и пойду туда, куда он нас поведет.

— Хорошо, — сказал Каллад. — А как насчет остальных?

— Я с тобой, — ответил Акман.

— Я тоже, — поддержал товарища Раймер Шмидт.

Солдаты Гримма переглянулись, подбадривая друг друга. Они тоже были готовы продолжить охоту.

— А ты, колдун?

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — без энтузиазма откликнулся Невин Кантор.

— Значит, решено. Мы идем. Погибнет либо он, либо мы. Пути назад нет. Так что скажи, что разузнал, чародей.

— Мне почти нечего сказать, дварф. Большее зло свернуло на юг, меньшее направилось к дому. Оба, насколько я знаю, путешествуют в одиночку.

— Ну, это уже кое-что. Значит, надо выбрать один путь из двух. Колдун, что чует твое нутро? Куда шагает наш вампир?

Желтолицый маг сорвал пучок травы и подбросил стебельки в воздух. Былинки рассеялись и полетели по ветру, каждая своей дорогой.

— Выбери травинку, дварф, любую, и подкинь ее. Затем сделай это снова, и снова, и еще разок — просто чтобы убедиться.

Каллад послушался. Зеленые стебельки снова отправились в разные стороны.

— Полагаю, в этом представлении заключена некая мудрость?

— Конечно. Можно ли сказать, куда полетит следующая травинка?

— Нельзя.

— Вот именно. Каждой травинке предначертан свой путь. Это что-то вроде судьбы, если хочешь. Лепесток обречен упасть, но мы не в состоянии предсказать, где именно. Можно проверить ветер. — Кантор послюнявил палец и поднял его над головой. — Ветер юго-восточный, так что наш стебелек более чем вероятно понесет туда. — Костлявый палец начертил условную траекторию. — Ветер не сильный, но трава легкая, так что она вполне способна преодолеть большее расстояние, чем мы ожидаем. Думаю, она приземлится… здесь. — Маг отметил выбранную точку маленьким белым камешком. — Пожалуйста, еще один стебелек, дварф.

— К чему это все? — поинтересовался Корин Рет.

— Терпение, жрец. Скоро увидишь.

Каллад подбросил былинку. Пойманная ветром, она закрутилась и опустилась в вершке от камня колдуна.

— Впечатляюще, — признал Каллад. — И как же это поможет нам, поскольку, как я догадываюсь, помочь должно?

— О, поможет. Наверняка поможет. Видишь ли, мы воспользуемся той же логикой, чтобы определить, какую дорогу выбрать.

— Что? Подпрыгнем повыше и поглядим, куда нас снесет?

Раймер Шмидт хихикнул.

— Не совсем; если допустить, что Скеллан — слабейший из пары, то следует вывод: именно он вернулся в безопасные для него проклятые земли.

— Почему же он слабейший?

— Потому что он прожил взаперти почти два года, в то время как второй все это время разгуливал на свободе, хорошо питался и набирался сил. Так что очевидно — более сильный зверь двинулся на юг. Это вовсе не случайность, это логика.

— Значит, ты уверен, что существо, убившее жрецов, перешло границы Сильвании?

— Совершенно уверен.

— Тогда мы идем на юг.

Заявление дварфа удивило всех.

— Ты хотел сказать — на восток?

— Нет, на юг. Нам не нужен щенок, нам нужен вожак.

— Но если Скеллан пошел на восток…

— Мы идем на юг, — настаивал Каллад. — Колдун прав. Скеллан был почти беспомощен, когда тот, другой, спас его. Значит, именно вторая тварь стоит за большинством убийств в соборе. Это же само собой разумеется.

Однако объяснения были неубедительны, и Каллад понимал это.

У него имелись свои причины отправиться на юг.

Скеллан был звеном между дварфом и убийцей его отца, но не самим убийцей. Каллад нутром чувствовал, что в его поисках незнакомец играет роль поважнее, а это означало, что надо идти на юг.

У диких зверей вожак тот, кто сильнее. И у этих бестий все так же.

— Как я уже сказал, одной смерти все равно не миновать, дварф. Если ты говоришь, идем на юг — идем на юг. — Невин Кантор пнул белый голыш носком сапога, отбрасывая камень с дороги.

Теперь, через месяц после того, как они свернули к югу, отряд находился на грани изнеможения, очень далеко от дома. Запасы продовольствия и воды были на исходе. Животные устали, и люди все реже садились в повозку.

Кантор возглавлял шествие, как и каждый день после того, как группа выступила из Альтдорфа. Каллад и остальные тащились шагах в десяти позади колдуна.

Они давно уже исчерпали все темы праздных дорожных бесед. Теперь отряд вот уже несколько недель шагал в молчании. Им не о чем было говорить, так что все не отрывали взгляда от разворачивающегося перед ними пути. Сэмми брел рядом с дварфом, не жалуясь, но очевидно скучая по знакомым улицам Альтдорфа, пусть там и не жили больше его родители, которые позаботились бы о мальчике.

Взойдя на гребень холма, Каллад увидел, что колдун остановился неподалеку. Видимо, его что-то встревожило. Каллад повернулся и махнул рукой остальным, поторапливая их.

— Я чую его.

— Близко?

— Как никогда близко, дварф. Он прошел тут менее дня назад. Запах очень силен.

— Значит, у него где-то тут логово.

Кантор кивнул в сторону нескольких деревьев, росших примерно в миле от путешественников. Рощица была достаточно густа, чтобы укрывать от солнца.

— Полагаю, вон там.

Каллад прищурился, озирая окружающий ландшафт. Спорить с колдуном ни к чему.

Они близко.

После стольких дней они наконец-то близко.

До заката оставалось больше часа, а значит, вампиру бежать некуда. Все, что нужно сделать, — выгнать бестию на солнце, и тварь сгорит.

— Вот так, мы загнали его в угол. — Дварф вскинул Разящий Шип на плечо. — Ублюдок там, скрыться ему негде, и, если он хоть на шаг выйдет из-под деревьев, солнце поджарит его.

— Ты собираешься рисковать своей жизнью из-за старых сказок, дварф? — спросил Кантор, показывая на садящееся светило. — Нет никаких оснований считать, что он действительно сгорит, кроме всяких побасенок. Если бы на кону лежала моя жизнь, я бы предпочел иметь доказательства посущественнее.

— Не важно, мы не станем его выкуривать. Если повезет, он будет спать сном проклятых, и мы покончим с ним прежде, чем он откроет глаза.

— Или он будет бодрствовать и ждать, когда мы окажемся в ловушке, — возразил Рет, сверля взглядом рощу, словно желая одной силой воли пробиться в черное сердце леса и увидеть притаившегося вампира.

— Или он будет бодрствовать и ждать нас, — согласился Каллад. — Так или иначе, вое закончится здесь.

Не слишком обнадеживающая мысль.

После месяцев поисков времени на подготовку не осталось. Все они знали, что делать. Есть множество способов убить вампира: обезглавить, сжечь, вырезать его черное сердце или четвертовать тварь. Каллад знал, что битва предстоит кровопролитная и, учитывая мощь врага, не один из их отряда падет еще до исхода дня.

Он готов был заплатить эту цену, если бы она стала расплатой за Грюнберг. На вампире висел огромный долг. Грюнберг, жрецы Сигмара, вор. Слишком много пострадавших. Каллад подумал о Феликсе Манне и той храбрости, которую проявил этот человек, невзирая на свои увечья. Одно дело — встретиться со смертью на поле боя, где умение противостоит умению, где ты равен врагу, но променять безопасность собора на попытку отыскать себе новое место в мире — это мужество не сравнимо ни с чем. Интересно, как справится с задачей вор, не опускаясь до нищенства? Но Каллад верил, что человек отыщет способ. Конечно, его изобретательность подвергнется испытанию, но Манн из тех, кто выживает, — и его стычка с чудовищем доказала это.

Пришла пора платить долги.

Дварф зашагал через поле к роще. Остальные последовали за ним.

С Разящим Шипом в руках он чувствовал себя совершенным. В иной день дварфа, возможно, и смутило бы то, что для ощущения собственной неуязвимости во всех смыслах ему требуется топор, но сегодня это казалось естественным.

Вампир сидел на поваленном стволе, дожидаясь, когда отряд выйдет на поляну. Никто не усомнился, что это вампир. У создания был орлиный профиль, резкие черты лица, но его истинную греховную природу выдавали глаза, пустые и бездушные.

Вампир встал с обманчивой грацией и, наклонив голову, обратился к Калладу:

— Не меня ли ты ищешь?

— Да, если ты тот, кто в ответе за смерть жрецов.

— Ну, тогда ты меня нашел, дварф. И что теперь ты и твой смешной отрядик неудачников собираетесь делать?

Каллад рассвирепел. Заносчивость монстра должна была толкнуть его на что-то глупое, но, понимая это, дварф не мог подавить желание разорвать врага голыми руками. Он вскинул топор.

Трое солдат Гримма как по команде выхватили из ножен тонко зазвеневшие мечи.

— Восемь против одного, разве это честно? — На губах вампира играла кривая ухмылка. — Надо как-то восстановить равновесие — Он пригнулся и, одним скользящим движением выхватив из потайных ножен в левом сапоге два острейших кинжала, метнул их в солдат. Люди с пронзенным горлом умерли, не успев удариться о землю. Вампир кувыркнулся влево, и третий кинжал из правого сапога впился в глаз последнего солдата. — Вот так уже лучше, — заявила тварь, легко поднимаясь.

Каллад на миг оцепенел.

Первым очнулся молодой служитель, Раймер Шмидт. Юноша стремительно кинулся через прогалину к вампиру.

Создание не пошевелилось, даже когда жрец замахнулся и швырнул во врага пузырек со святой водой из собора Сигмара. Стекло разбилось о щеку чудовища, но вода лишь намочила ему лицо.

— Твоя вера слаба, жрец. Ты не веришь, не так ли?

И прежде чем молодой человек сумел ответить, вампир стиснул его в смертельных объятиях и безжалостно сломал шею, после чего отшвырнул тело Раймера Шмидта и бросился на дварфа.

Каллад едва успел отразить первый удар бестии, вскинув обух Разящего Шипа и угодив им в челюсть вампира, уже почти погрузившего клыки в его предплечье. Вампир покатился кубарем, и Каллад получил несколько бесценных секунд.

Бешеная ярость твари ошеломляла. Каллад, Сэмми Крауз, Иоахим Акман и Корин Рет застыли плечом к плечу. Позади, охваченный паникой, закричал Кантор.

Все закончилось, не успев начаться. Отчаяние охватило Каллада. Все. Он проиграл. Никто не отомстит за Грюнберг, гибель его соплеменников останется неотплаченной, и не будет их душам покоя.

Колдун развернулся и кинулся наутек, прочь с поляны.

Каллад не остановил его. Магу не уйти далеко, если зверь решит преследовать его, это же очевидно.

Для них все кончено, а вампир даже не обнажил меч.

— Так-так, — протянул монстр, потирая подбородок. — Думаю, тебя стоит приберечь напоследок, да, дварф? Полюбуйся, как умрут твои друзья.

Вампир упал на четвереньки, тело его смялось, исказилось и вытянулось, одежда затрещала по швам. Кожаная перевязь лопнула, и клинок в ножнах упал на землю. Нечто — ибо существо не было больше вампиром, превратившись во что-то среднее между человеком и волком, — закинуло голову и взвыло, а потом прыгнуло, разрывая глотки объятых ужасом сигмаритов. На лету вампир окончательно обернулся крупным матерым волком.

Каллад метнул Разящий Шип. Топор полетел, вращаясь, и вонзился в выгнутую спину зверя. Вампир взревел от боли и упал в грязь, но тут же тяжело поднялся. Морда его исказилась от гнева. Разящий Шип ранил тварь, но не слишком серьезно, и Акмана с Ретом это не спасло. На их шеях больше не было мяса. Мокрая от крови волчья морда повернулась к Сэмми.

Зверь двинулся вперед осторожно, оберегая раненый бок. Так или иначе, он нес смерть.

— Беги, мальчик! — крикнул Каллад Сэмми, который словно врос в землю, слишком напуганный, чтобы шевелиться. — Беги!

Чары, удерживающие Сэмми, рассеялись, и паренек вдруг завизжал, отшатнулся, споткнулся и упал, растянувшись на траве.

Волк мигом оказался на нем, громадные клыки вцепились во вскинутые для защиты руки. Вопли мальчика были ужасны — одним лютым укусом волк лишил жертву половины лица.

Потом крики оборвались, и тишина оказалась еще ужаснее.

Каллад бросился на тварь, попытавшись выдернуть у нее из спины свой топор, но зверь, развернувшись, отшвырнул дварфа. И все же Калладу удалось ухватить Разящий Шип. Пошатываясь, крепко сжимая оружие, он встал на ноги.

Волк осторожно кружил вокруг него.

Из глубокой раны возле хребта зверя отчего-то не текла кровь.

На миг дварф задумался, что нужно, чтобы убить бестию, — но он знал. Меньше четверти часа назад он говорил людям, как погубить вампира, какое бы обличье он ни принял: сжечь, обезглавить, четвертовать. Огня у него не было, но Разящий Шип поможет ему в остальном.

Существо, судя по тому, как оно двигалось, испытывало боль.

Оно не было неуязвимым.

— Время умирать, вампир, — процедил Каллад сквозь стиснутые зубы.

Волк глухо зарычал, сохраняя дистанцию между собой и топором дварфа.

Каллад отступил на шаг, качнулся на пятках и занес над головой Разящий Шип. Испустив дикий крик, он закружился на месте, инерция вращения усилила удар, но дварф промахнулся. Волчья голова по-прежнему крепко держалась на мохнатой шее.

Замах оставил Каллада опасно открытым, но волк не воспользовался возможностью, дарованной ему ошибкой противника.

Дварф снова ринулся вперед. В атаке его не было ни красоты, ни тонкости, но она была столь же свирепа, сколь безобразна. Когда топор вонзился в бок вампира, волк встал на дыбы. Затрещала кость, расколовшаяся от удара. Враги, не удержавшись на ногах, рухнули на истоптанную поляну. Волчьи челюсти щелкнули у лица Каллада, оставив глубокие порезы на левой щеке и начисто откусив половину уха.

У дварфа закружилась голова. Боль ослепляла.

В глазах мутилось.

Он попытался сфокусироваться на темной фигуре поднявшегося волка.

Вампир зарычал и прыгнул. Каллад отпрянул и ударил кулаком в латной перчатке в челюсть врага. Зубы волка впились ему в плечо.

Способна ли тварь кормиться в этом обличье? Мысль эта полыхнула в голове дварфа, когда сцепившиеся в смертельном объятии неприятели покатились по поляне.

Ему удалось разорвать хватку бестии, но лишь на секунду. Волк грыз плечо Каллада. Приступ боли, причиненный погрузившимися в плоть клыками, был мучителен, но стал еще сильнее, когда Каллад дернул руку, подтягивая волка к себе, и ударил лбом в морду твари.

Злобно ворча, волк отскочил.

Каллад, пошатываясь, встал на колени, опустил топор в грязь и еле-еле поднялся.

Мир опасно кружился.

Каллада повело, он сделал два неверных шага, зажмурился, а когда открыл глаза, волк начал меняться.

— Забавно, — прорычал вампир, находясь между двумя обличьями. Зверь снова стоял на двух ногах, но скелет его казался чудовищно деформированным. На туловище зияли две страшные раны, одна в боку, другая — вдоль позвоночника. Кожа бестии корчилась, живя своей противоестествеяной жизнью, кости под ней трещали и изгибались — и вот превращение завершилось. — Но не настолько, чтобы я пожелал продлить это на всю ночь.

— Тогда перестань тявкать и заканчивай.

— С удовольствием.

Вампир припал к земле, лицо его исказилось от гнева, он метнулся в сторону и вскочил с бывшей ненужной до этой минуты перевязью в левой руке. Он выхватил клинок и отбросил ножны. Освобожденный меч запел. Вампир рассек воздух, одним взмахом прочертив косой крест, и застыл в боевой стойке.

Каллад шагнул навстречу атакующему врагу — и споткнулся о вытянутую руку Сэмми Крауза. В это мгновение вампир ударил.

Когда стремящийся к сердцу дварфа меч вампира погрузился в его тело, находя путь между зазубренными дисками под кольчугой, Каллад почувствовал жгучую, невыносимую боль.

Мир потускнел, становясь черным. Последнее, что увидел Каллад, были холодные глаза вампира. Еще он успел подумать, что подвел свой народ. Эту досаду он заберет с собой в могилу.

А потом дварф скользнул во мрак.