"Второй Саладин" - читать интересную книгу автора (Хантер Стивен)Глава 53«Майлз, – сказал Чарди, – это придется сделать тебе. Тебе придется пойти туда и выудить эту информацию». Он уже миновал первый кордон, где у него проверили пропуск, преодолел коридор «Д» и добрался до лифта. По пути ему несколько раз встречались наряды охранников, обходящие помещения даже сейчас, после закрытия; они вежливо улыбались и первым делом смотрели на пропуск, который висел на цепочке у него на шее. Ланахан дождался лифта, вошел в него, спустился в тишине, чувствуя на себе слабое действие силы тяжести. Сквозь щель между дверями пробивался моргающий зеленоватый свет. Наконец лифт остановился, и двери разъехались, выпуская его в еще один залитый зеленоватым светом зал, где ожидали охранники. – Привет, – бросил он преувеличенно беззаботно, и они взглянули на него с плохо скрываемым безразличием. – Ланахан, оперативный директорат. Направляюсь в «яму». Их взгляды впились в его фотокарточку, впаянную в пластик пропуска, потом в буквы по краю, означавшие его право находиться здесь, потом мазнули по его лицу и вернулись к фотографии. – Вам придется отметиться, мистер Ланахан. – Отметиться? Раньше было не нужно… – Это нововведение прошлого месяца, – спокойно сообщил тот охранник, что был помоложе. – Вечно они что-нибудь придумают, правда? – Майлз быстро нацарапал на карточке свою фамилию. – Секундочку, – остановил его охранник. Он взял карточку, вставил ее в какой-то аппарат, который заглотил ее и через секунду выплюнул обратно. – Машина говорит, что это действительно вы. Вот. Охранник церемонно пошарил в ящике и вытащил новое ожерелье с подвешенной к нему пустой пластиковой карточкой. Он передал ее Ланахану. – Она покрыта специальным сплавом. Если вы забредете не туда, куда надо, сенсоры почувствуют вас и дадут сигнал тревоги. Перспектива тревоги Майлза отнюдь не воодушевила. Он слабо улыбнулся, опустив голову, чтобы позволить нацепить на себя новое украшение, и направился к двойным дверям. Они с ленивым пневматическим шипением разъехались, и он двинулся по еще одному длинному коридору. Стены были голые, он понял, что идет по туннелю, примыкающему к «яме». В конце концов он подошел к входу, где со времен его работы ничто не изменилось: столы, за которыми восседали начальник отдела компьютерной безопасности и его сотрудники, располагались по бокам от самой двери, вращающегося агрегата, который перемещал человека из одного мира в другой. В столь позднее время никого из руководства не должно было быть на рабочем месте. И действительно, там сидел только парень, чуть младше Майлза, которому выпала очередь дежурить в ночную смену. Он показался Ланахану смутно знакомым. Заметив приближающегося Майлза, парнишка поднялся ему навстречу с улыбкой. – Мистер Ланахан! Майлзу вдруг пришло в голову, что он, должно быть, сделался для обитателей «ямы» чем-то вроде героя. Во-первых, потому что достиг здесь таких высот благодаря цепкому, как у гунна, уму, специально приспособленному к работе с зелеными буковками в этом громадном прохладном помещении без единого ветерка. И во-вторых, потому что совершил невозможное – выбрался отсюда, влился в основную массу. Да к тому же еще и стал оперативником, принимал участие в крупной операции! – Привет, – сказал он. – Блюштейн. Майкл Блюштейн. В последние пару месяцев вашей работы здесь я еще только начинал. – Ах да. То-то мне показалось, что я вас знаю. Рядом с Ланаханом Блюштейн казался великаном, белобрысым веснушчатым великаном. Майлз никогда еще не видел еврея со столь типично протестантской внешностью – вплоть до голубых глаз и крупных костлявых рук и запястий. Блюштейн завладел ладонью Ланахана, сжал ее, переваривая услышанное. – Я был здесь в ту ночь, когда вы засекли тот израильский туннель. Помните? Ланахан помнил. – Вы вычислили, что израильтяне построили туннель для подслушивания неподалеку от шифровальной комнаты в советском посольстве в Берне. Если я правильно помню, вы отследили это по подлинным разрешениям на строительство, которое они вели для прикрытия. – Я предсказал, основываясь на этих данных, где можно искать такие разрешения, – поправил Ланахан: он любил во всем точность. Но Блюштейн был прав. Открытие Ланахана позволило американским оперативникам в последующие несколько недель подключиться к наземным израильским линиям связи и получить все сведения, которыми располагали израильтяне. Этот источник исправно поставлял им информацию целых шесть месяцев, к тому же на халяву. А когда израильтяне, у которых якобы была так хорошо поставлена разведка, предложили продать им эти же сведения, они так и не поняли, почему американцы ответили отказом. И все благодаря тому, что Ланахан, сидевший за терминалом в десятке тысяч миль от них, случайно наткнулся на никем не замеченное донесение от какого-то английского внештатника. Он сообщал, что видел в одном кафе в Берне гражданина Израиля, вместе с которым давным-давно учился в Оксфорде, постигая азы горного дела. Ланахан кивнул, вспоминая вечер своего торжества два года тому назад. С тех пор торжествовать ему приходилось нечасто. – В ту ночь мне выпала очень большая удача. – Несколько месяцев назад у меня тоже случилась ночь удачи – вообще-то это было воскресенье удачи. Я… – Конечно, на самом деле мы сами куем свою удачу. Чем ты лучше, тем больше тебе везет. Верно? Блюштейн улыбнулся. – Да, – сказал он. – Да, это действительно так. Ну, теперь все пойдет как по маслу. Ланахан едва не лопался от самоуверенности. – Мне тут ребята сверху дали одно дурацкое поручение. Я хотел бы запустить диск за семьдесят четвертый год, посмотреть, нельзя ли чего-нибудь оттуда выжать. – Сегодня у нас затишье. Я могу попросить кого-нибудь сделать это для вас. – Нет, не беспокойтесь. Это не займет много времени. И потом, я, похоже, сам немного соскучился по клавиатуре. – Пожалуйста. Я позвоню в дискохранилище и все устрою. – Прекрасно, – отозвался Майлз. – Только позвольте мне сначала взглянуть на вашу форму двенадцать, – сказал Блюштейн, лучезарно улыбаясь Майлзу. «Какую еще форму двенадцать?» – пронеслось в голове у Ланахана, и он запаниковал. – Сколько уже? – спросил Чарди. – Всего минут двадцать, – отозвался Лео Беннис. – А впечатление, будто несколько часов. – А я-то думал, что у вас железные нервы. – Так было много лет назад. Но даже тогда я не умел ждать. Мне всегда хотелось действия. Он опустил бинокль, в который изучал западный фасад комплекса зданий ЦРУ в Лэнгли. Строения походили на перфокарты, шестиэтажные, испещренные прорезями неравномерно освещенных окон-щелочек. Они словно сошли с обложки какого-нибудь научно-фантастического романа пятидесятых годов – город мечты, светлое будущее, призывно мерцающее в ночи. Правительственный театр: территорию освещали прожектора, подчеркивая драматизм контрастом света и густой тени. С такого расстояния, несмотря на яркое освещение, трудно было различить архитектуру зданий, связь между постройками. Но Чарди видел все, что ему было нужно: по другую сторону дороги от стоянки, где он поджидал, бежала широкая тропинка, ведущая к сердцу здания, к двум ничем не примечательным стеклянным дверям и освещенному коридору. Это был вход в информационно-аналитический центр в крыле «С», и именно за этими дверями совсем недавно скрылся Майлз Ланахан. Все остальное – массивные здания, заботливо ухоженная территория, снабженный навесом главный вход с южной стороны, центральный двор – сейчас не представляло никакого интереса. Чарди всматривался в стеклянные двери за деревьями. – Ну, это дело надолго, – сказал Беннис. – Ему придется перелопатить горы информации. – Если он попадет внутрь. – Он туда попадет. Майлз еще преподнесет тебе немало сюрпризов. – Это тебе не приходский клуб. – Он знает, что это такое, Пол. Они сидели на переднем сиденье фургончика на стоянке управления. Была теплая летняя ночь, по лобовому стеклу барабанил дождь. – Интересно, в Балтиморе тоже сейчас льет? – сказал Беннис. – Надеюсь, «Ориолес» не пришлось отменять игру. – Уже двадцать пять минут, – отметил Чарди. – Пол, если он появится сейчас, значит, он запорол дело. Значит, его выставили и вся наша затея провалилась. – Ну да, ну да, – пошел Чарди на попятный. Ему было здесь не по себе, так близко, за оградой. Хотя бы потому, что он никогда не любил штабных, а сейчас они припарковались чуть ли не на крыше. Но другого выбора не было. Они довели Майлза до самого входа – его прикрывали всю дорогу, группой из трех подразделений, поддерживающих радиосвязь друг с другом и с госпиталем, и каждый из них имел при себе любимую новую игрушку ФБР, пистолет-пулемет «ингрэм мак-11» тридцать восьмого калибра, снабженный глушителем. Теперь все было в руках маленького святоши; все, что ему нужно было сделать, – это проникнуть в «яму» и выудить заветное имя. Тогда они схватят этого человека, и все будет кончено. Чарди снова взглянул на часы. Тридцать минут. Давай, Майлз. Давай, мальчик. Сейчас на тебя устремлены все взгляды. Звонок. Чарди вздрогнул, сбитый с толку. Беннис снял с приборной доски трубку радиотелефона. – Канделябр-контроль, это Шланг-один, – сказал он, потом стал слушать. – Да, – произнес он наконец, – хорошо, понял. Можете подтянуть подразделения к этой улице? И оповестите метро. Конечно, я согласен. – Что случилось? – спросил Чарди, слыша в голосе Лео серьезные нотки. – Данциг отколол фортель. Они только что перехватили на канале Майлза условный сигнал чрезвычайной ситуации. Он улизнул. Данциг дал деру. Он болтается по городу совершенно один. – Форму двенадцать? – переспросил Ланахан. – О господи. Он попытался изобразить обиду. – Майлз, таковы правила. Не так давно систему безопасности ужесточили. У нас тут разнообразные нововведения. – Значит, мне придется тащиться обратно в корпус «А»? «И как мне себя вести? – подумал он. – Что это еще за форма двенадцать?» – Простите, Майлз. Ничего не поделаешь. Таковы правила. – Боже, у вас тут что, завелся русский крот? Блюштейн рассмеялся. – Вы же знаете, как начальство любит время от времени устроить нам встряску. – Да уж. Три года назад они попытались ввести идентификацию по отпечаткам пальцев. Впрочем, аппаратура только и делала, что ломалась. Ладно, пойду обратно в корпус «А». – Мне действительно очень жаль. Вы ведь меня понимаете? Неужели поддается? – Это не ваша вина, – сказал Майлз, не двинувшись с места. – Надо было мне сначала узнать новые правила. Ничего страшного. Прогуляюсь, не барин. – Господи, – сердито сказал Блюштейн, – можно подумать, эти формы двенадцать зачем-то им нужны. Они просто пылятся в кабинете у Данна, пока он их не выбросит. – Ничего, Блюштейн. Ничего. – Это совершенно идиотское, идиотское правило, – продолжал кипятиться Блюштейн. – Вечно они там у себя наверху выдумывают всякие глупости, чтобы нам тут жизнь малиной не казалась. – Это хорошее правило. Предосторожностей много не бывает. В нашем деле безопасность – девяносто процентов успеха. – Как думаете, много времени вам понадобится? – Как пойдет. Может, управлюсь совсем быстро – а может, и час уйдет. Не знаю. – Только побыстрее, ладно? Если кто-нибудь стукнет, шею намылят мне. – Не беспокойтесь, – заверил его Майлз. – Никто не стукнет. – И отстранился, дожидаясь, пока Блюштейн введет код допуска. – Майлз… Ты вернулся. – Вернулся. Не бойся, Джерри, не навсегда. – А-а. – Да, я буду действовать тебе на нервы всего минуту-другую. – В чем дело? Ланахан находился в помещении, расположенном в стороне от затемненной «ямы», которое называлось дискохранилищем, а человек, к кому он обращался, был смотрителем дискохранилища. За спиной смотрителя высились стеллажи с дисками, их пластмассовая белизна в ярком свете этой чистой и лишенной какого бы то ни было запаха комнаты казалась ослепительной. – Я слышал, ты пошел в гору. Майлз. – Да, все неплохо, Джерри. – Не думал, что у тебя получится. Я так и не понял, как тебе это удалось. Ты просто вкалывал и вкалывал. – Когда-нибудь я открою тебе свой секрет. Мне нужен диск за семьдесят четвертый год. – Что, ведешь чью-нибудь давнишнюю войну? – Что-то вроде того. – Мы тогда только раскочегаривали систему. Думаю, ее подключили где-то в конце семьдесят третьего. Это было так давно, что я еще даже здесь не работал. – Можешь помочь мне раскопать эту информацию? Джерри был краснолиц и желчен, рыжеватый мужчина, наделенный отчаянным честолюбием, который так и не сумел никуда выбиться. Он излучал разочарование. Он застрял здесь, в подвале, его карьера застопорилась в вычислительном центре. На Майлза он смотрел совершенно без всякого воодушевления. – Маленький святоша. Ты все-таки добился своего. Повезло тебе. – В детстве я не пропустил ни одной обедни. Вот почему судьба мне улыбнулась. Слушай, Джерри, помоги мне, ладно? – Господи, Майлз. Он порылся на каких-то полках у себя за спиной и подошел к металлическому блокноту, каталогу дисков. Открыл его, пролистал. – Там много всего. Майлз кивнул. – Можно поконкретнее? Майлз, у нас тут сотня дисков за семьдесят четвертый год. Из оперативного директората – по-моему, тогда он назывался директоратом планирования, из отдела экономических исследований, из картографического отдела, из спутникового отдела, из отдела безопасности. Думаю, тебе нужны материалы оперативного директората. – Что записали на первом архивном диске? На самом первом? – Материалы оперативного директората. Тогдашнего отдела планирования. Все начиналось с него. Потом уже подключились другие директораты и отделы. – Тогда давай материалы оперативного. – Гм… Черт побери. Он ведь говорил им, что ничего из этого не выйдет. Десяток дисков – это почти вся библиотечная система Нью-Йорка. – Ну? – Я нарушу какой-нибудь закон, если спрошу тебя, по какому принципу они проиндексированы? Джерри уставился на него. – По-моему, ты просто пытаешься что-то накопать. – Брось, Джерри. Дай мне шанс. Джерри снова состроил гримасу. – Когда какие-то данные вводятся в компьютер, они автоматом записываются в основную директорию. Когда основная директория достигает определенного уровня, вся информация автоматически переписывается на ленту. Но когда это происходит, принтер создает эту – он тряхнул металлическим блокнотом – распечатку. Потом мы делаем индексацию по месяцам каждого года. – Значит, они организованы по хронологическому принципу? – Да, но машина позволяет сделать разбивку и по другому принципу. Смысл в том, чтобы быстро найти нужное. – Да, это понятно. – Тут есть разбивка по объектам, по географическим зонам, по… – А по алфавиту? – То есть по группе кодов? – Ну да. – Да, есть. Погоди-ка… Он принялся листать толстый блокнот. – Ага, вот она. Это… – Джерри, посмотри на слово «башмак». Хранитель уставился на него. – Что-то тут у тебя нечисто, Майлз. Я никогда не слышал, чтобы… – Джерри, когда замдиректора приказывает тебе что-то проверить, как-то не с руки говорить ему, что он несет полную чушь. – Ну, я работаю здесь уже довольно… – Может быть, не «башмак», а «макбаш», если переставить слоги местами. Или, возможно, ну, я думаю… Джерри стал пролистывать распечатки. И замер. Майлз перегнулся через стол. Он ощущал запах дешевого одеколона Джерри и запах пластмассы, целого океана пластмассы в неподвижном воздухе. Палец его уперся в середину страницы и скользнул к описанию девятого диска. Там значилось: «Коды серии К-А-Б – М-А-К-Б-А-Ш». – Не нравится мне все это. Нет, не нравится. Совсем не нравится, – сказал Лео Беннис, напряженно ведя машину сквозь ночной поток транспорта, когда они свернули с моста Кей-бридж на М-стрит в Джорджтауне. Чарди выразил свое согласие тем, что вставил магазин в гнездо в рукоятке «ингрэма». Массивный глушитель был крепко прикручен к стволу, в этом он уже убедился. Пол разложил и снова сложил металлический приклад, исключительно ради того, чтобы примериться к оружию. Оно весило меньше шести фунтов, но могло практически беззвучно выпустить весь свой магазин девятимиллиметровых патронов за четыре секунды. Ребята из бюро его обожали, а Чарди ненавидел и отдал бы что угодно за «АК-47» или «М-16», которым мог доверять. – На самом деле возможностей всего две, – ровным голосом сказал Лео. – Либо у Данцига просто поехала крыша и он дал деру по собственному почину. В таком случае, он бродит по улицам, как сумасшедший, и к утру его поймают. Либо, что более вероятно, крот каким-то образом добрался до него и выманил из дома. В таком случае мы тоже в ближайшее время найдем его – вернее, его труп. – Как тут работает предохранитель? – Их здесь два. Рычаг в основании спусковой скобы, прямо перед спусковым крючком. И в рукоятке затвора: поворачиваешь ее на четверть оборота, и он ставится на предохранитель. Чарди взвел затвор. – Поосторожнее с этой штукой, – предостерег Лео. – У него сильная отдача? – спросил Пол. – Не очень. Патроны маломощные. Пол, думаю, тебе придется вновь присоединиться к операции. Скажешь им, что тебя выписали, что у тебя все в порядке. Вернешься обратно в дом Данцига и посмотришь, что за чертовщина там происходит. Можешь задать кое-какие вопросы ребятам из отдела безопасности. Возможно, Сэм тоже там будет. Черт, мне только что пришло в голову, что они весь Вашингтон перетряхнут, чтобы найти Ланахана. Можно… – А что спусковой крючок? Тугой? – Не слишком. Они все разные: некоторым хватает одного взгляда. Вот почему я предупредил, чтобы ты был с ним поосторожней. Но усилие должно быть не меньше десяти фунтов, если только какой-нибудь умелец не поколдовал над спусковой пружиной. Интересно, давно он сбежал? Возможно, его нет уже несколько часов, а они хватились только сорок пять минут назад. Пол, я поеду назад… Чей-то «понтиак» вылетел на их полосу прямо перед ними и резко затормозил на светофоре, так что Лео пришлось ударить по тормозам своей машины. – Придурок. Твою мать! На дорогах творится черт знает что. В этом городе уже никуда не проехать. – Все в порядке, Лео, – сказал Чарди. Потом открыл дверцу. – Пол! – До встречи, Лео. Он повис на дверце, пережидая, пока мимо проедет машина. – Пол, мы нужны им там, они… – Им нужен ты, Лео, – сказал Чарди. – Это ты на них работаешь. А я не работаю. Он улыбнулся и сошел в темноту, унося под пиджаком «ингрэм» и рацию. |
||
|