"Перепутье" - читать интересную книгу автора (Стил Даниэла)

Глава седьмая

Джон с гувернанткой играл на палубе, а Ник пил кофе в столовой, когда появилась Хиллари в белых брюках и красной шелковой рубашке мужского покроя. Цвет рубашки удачно сочетался с блеском ее темных волос и белизной кожи.

— Куда это ты так рано? — Накануне днем она вот так же исчезла, сказав Нику, что идет в бассейн на массаж, а потом в косметический салон. Эти процедуры заняли почти весь день.

— Прогуляюсь немного, — холодно сказала она.

— Есть будешь?

— Нет, спасибо. Хочу сначала немного поплавать. Я поем позже.

— Ладно. Где мы встретимся перед ленчем?

Хиллари ненадолго заколебалась. В конце концов, если она села на этот пароход, ей все-таки придется как-то ладить с ним.

— Как насчет кафе-гриль?

— А почему бы не пойти в большую столовую?

— У нас за столом такие зануды, мне скучно до смерти.

Накануне вечером она ушла из-за стола, не дожидаясь десерта, и Нику пришлось целых два часа искать ее. Она из любопытства спустилась на палубу второго класса, а вернувшись, заявила, что там чертовски забавно. Ник заметил, что ей не следует туда ходить.

— Это еще почему? — раздраженно спросила Хиллари. Нику пришлось объяснить ей, что кроме всего прочего там просто опасно появляться с таким количеством драгоценностей. — Боишься, что меня ограбят? — засмеялась Хиллари.

Весь вечер она казалась покладистой, и только когда Ник предложил пойти посидеть с де Вильерами, Хиллари наотрез отказалась, обозвав их чванливыми занудами, и ушла в свою комнату, захватив с собой бутылку шампанского. Ник видел, что здесь, на корабле, она слишком много пьет. Она и в Нью-Йорке пила немало, но там Ник реже видел ее. Здесь же она была на глазах, и он не мог не заметить, с какой скоростью исчезают из бара бутылки. Хиллари опустошала их одна, запершись у себя в комнате.

— Хил… — Нику хотелось сказать ей что-нибудь, прежде чем она уйдет. — Может быть, погуляем вместе? — Ему почему-то казалось, что он должен быть рядом с ней. Он обещал себе накануне отъезда, что на корабле у них все пойдет иначе, чем дома.

Но ничего не получалось, да и не могло получиться. Хиллари просто не хотела, чтобы он был рядом с ней. Вот и сейчас она только покачала головой.

— Нет уж, спасибо. Мне еще нужно зайти на массаж до ленча.

— Снова массаж? — В его голосе прозвучало недоверие, и он рассердился за это на самого себя. Смешно до такой степени подозревать собственную жену, но она уже столько раз изменяла ему, что он поневоле отмечал каждый ее шаг.

— Да, снова.

— Увидимся за ленчем.

Она кивнула и закрыла дверь. Несколько минут спустя вошел Джон.

— Мама ушла?

— Да. Она пошла на массаж в бассейн, как вчера.

Джон смущенно посмотрел на отца и покачал головой:

— Она ведь не знает, где находится бассейн. Я хотел показать его ей вчера, но она сказала, что занята.

Ник кивнул, притворившись, что не расслышал, но слышал он даже слишком много. Значит, она и сейчас ушла вовсе не в бассейн. Но куда? И с кем? Во второй класс? В третий? Не может же он разыскивать ее по всему кораблю. Ник заставил себя не думать о жене и повернулся к сыну.

— Хочешь, пойдем посмотрим на собак?

— Конечно.

Взяв за руку сразу просиявшего мальчика, Ник отправился с ним на верхнюю палубу, где размещались дюжина французских пуделей, сенбернар, датский дог, два маленьких злых мопса и пекинес. Джон по очереди обошел их всех, поиграв с каждым. Ник с отсутствующим видом смотрел в воду, погруженный в свои мысли. Он опять думал о Хиллари. На миг ему захотелось перевернуть корабль вверх дном и найти ее, но он тут же понял, что это бессмысленно. Их война длилась уже девять лет, и он давно проиграл ее. Ник хорошо это знал. Даже на корабле Хиллари оставалась такой же, как в Нью-Йорке или Бостоне, — насквозь испорченной. Единственное, за что он был ей благодарен — это сын. Ник оглянулся на Джона и улыбнулся. Мальчик держал на руках смешного фыркающего мопса.

— Папа, когда мы приедем в Париж, ты мне купишь собаку?

— Хорошо, но это зависит от того, какой у нас будет дом.

— Мы, правда, возьмем собаку? — Ник засмеялся, глядя на Джона, у которого от восторга глаза чуть не выскочили из орбит.

— Посмотрим. А теперь отпусти своего дружка, и я отведу тебя в игровую комнату, к другим твоим друзьям.

— Ладно. А мы сюда еще придем?

— Конечно.

Когда они уходили, Ник оглянулся на теннисные корты и вспомнил, что накануне пригласил сюда Лиану. Было бы очень кстати сыграть сейчас пару геймов. До ленча оставалась еще уйма времени, и ему просто необходимо было хоть чем-то заняться, чтобы успокоить нервы. По крайней мере в одном Хиллари была права: люди за их столом в Большом обеденном зале действительно оказались необычайно скучными. На корабле молодежи почти не было — все-таки путешествие стоило немало. Большинство пассажиров первого класса составляли преуспевающие бизнесмены, известные журналисты и писатели, адвокаты и банкиры, музыканты и дирижеры; все они уже добились определенного положения в жизни и, естественно, были старше Ника — за исключением Лианы и его собственной жены. Он давно привык быть самым молодым среди окружающих, но сейчас его это тяготило — Нику очень не хватало друга одного с ним возраста.

Он проводил сына в игровую комнату, где уже резвились дочери де Вильеров. После минутного раздумья Ник пошел в сторону кафе-гриля и вскоре увидел Лиану. Она сидела на скамейке с книгой, и ветер трепал ее белокурые волосы.

Поколебавшись с минуту, Ник подошел к ней.

— Здравствуйте.

Она удивленно вскинула глаза, но, узнав его, улыбнулась. На ней был розовый свитер и серые брюки, шею украшала двойная нитка жемчуга. В таком наряде удобно гулять по палубам — как раз это она и собиралась делать.

— Я вам помешал?

Он стоял перед ней, засунув руки в карманы и подставив лицо ветру, — стройный, красивый в своих фланелевых брюках и блейзере, однако сегодня его костюм дополнял ярко-красный галстук, завязанный бантом.

— Нисколько. — Она закрыла книгу и подвинулась, освобождая место для него.

— Господин посол снова за работой?

— Конечно. — Она улыбнулась. — Его секретарь приходит каждое утро ровно в девять и таким огромным крюком, знаете, как в водевиле, не спрашивая, позавтракал Арман или нет, вытаскивает его из каюты.

Ник усмехнулся, представив себе эту сцену.

— Я видел вчера этого Жака. Вид у него действительно весьма суровый.

— Он когда-нибудь станет хорошим послом. — Улыбнулась Лиана. — Слава Богу, Арманquot; никогда не был похож на него.

— Где вы познакомились с Арманом?

Вопрос был довольно дерзким, но Нику давно хотелось его задать. Он видел, что де Вильеров связывает глубокое и сильное чувство, которому не мешает ни огромная разница в возрасте, ни постоянная занятость Армана. Его восхищало то, с каким пониманием Лиана относится к мужу, как терпеливо ждет его. Ник ломал голову, как мужчина находит такую женщину. Вероятно, первое, что для этого нужно, — не поддаваться слепо чарам восемнадцатилетней дебютантки. Хотя, судя по возрасту старшей из девочек, Лиана тоже вышла замуж совсем молодой. Ник решил, что ей еще нет и тридцати. На самом деле Лиане уже исполнилось тридцать два, но в отличие от Хиллари она и в молодости была достаточно зрелой, чтобы принять на себя всю ответственность, связанную с замужеством.

— Мы познакомились в Сан-Франциско, я была тогда еще совсем молодой.

— Вы и сейчас молоды.

— О нет. — Она засмеялась. — Тогда мне было всего пятнадцать…

В дороге люди часто рассказывают друг другу то, чего ни за что не сказали бы в другое время. Поколебавшись с минуту, Лиана повернулась к Нику, подняв на него широко открытые синие глаза:

— Я очень любила жену Армана. Моя мама умерла, когда я только родилась, и Одиль, его жена, стала для меня второй матерью. Он служил в то время генеральным консулом в Сан-Франциско.

— Они развелись?

Ник был заинтригован. Эта женщина казалась воплощенной добродетелью, меньше всего она походила на соблазнительницу и разрушительницу домашнего очага. Лиана покачала головой.

— Нет. Одиль умерла, когда мне исполнилось восемнадцать. Арман очень переживал, да и все мы. Я почти год не могла опомниться.

— И он полюбил вас? История начинала проясняться.

Лиана погрузилась в теплую волну воспоминаний; ее глаза, казалось, смотрели в давно минувшее, на губах играла мягкая улыбка.

— Не сразу. Прошло почти два года, прежде чем мы поняли, что значим друг для друга. Когда мы наконец признались в этом себе, мне уже шел двадцать второй год. Вот тогда мы обручились.

— А потом поженились, и с тех пор живете счастливо, — закончил Ник. Эта история, так похожая на сказку, очень нравилась ему.

— Нет. Сразу после помолвки Армана перевели в Вену. А отец настоял, чтобы я закончила курс в Миллз. Тот год показался вечностью, но мы его пережили. Мы каждый день писали друг другу. Когда я наконец закончила учебу, он приехал, мы поженились, и я последовала за ним. — Теперь она улыбалась широко. — Вена замечательный город. Мы были там очень счастливы. Потом Армана перевели в Лондон. Мари-Анж родилась в Вене, а Элизабет — в Лондоне. Из Лондона мы вернулись в Штаты.

— Ваш отец, наверное, очень радовался, что вы вернулись. — Едва произнеся эти слова, Ник вдруг с ужасом вспомнил, что старый Крокетт умер десять лет назад.

— Нет, отца тогда уже не было в живых. Он умер сразу после рождения Элизабет. — Она мягко улыбнулась Нику, заметив его смущение. — Кажется, это было так давно.

— Вы часто приезжали в Сан-Франциско?

— Нет. У меня там ничего не осталось. В нашем доме живет мой дядя, но мы с ним всегда были чужими… И потом… — В ее голосе появилась нежность. — … Мой дом там, где Арман.

— Он очень счастливый человек.

— Не всегда. — Она засмеялась. — В каждой реке есть свои подводные камни. Со мной тоже бывает нелегко. Арман очень хороший, добрый, мудрый человек, и я очень счастлива с ним. Отец всегда считал, что мне нужен человек намного старше меня; наверное, он был прав. Я слишком долго жила одна с отцом.

— Ваш муж похож на него?

Теперь, выслушав ее рассказ, Ник захотел узнать о де Вильерах как можно больше.

— Что вы, совсем не похож. Но отец хорошо подготовил меня к жизни. Во-первых, я сама вела дом, и потом, я все время слышала, как они с дядей обсуждают свои деловые проблемы.

— Вы были единственным ребенком?

— Да.

— Моя жена тоже. И тем не менее она совершенно лишена чувства ответственности. Она выросла в ожидании того, что ее жизнь будет сплошным праздником.

— Она очень красива. С такой внешностью трудно не стать избалованной. Красивые женщины часто думают, что их жизнь должна быть необыкновенной, не такой, как у других.

Слушая ее, Ник так и хотел спросить: «А вы? Почему вы не такая?» Лиана тоже была красивой, но совсем иначе, чем Хиллари: более спокойной, мягкой, женственной. Но Ник не решился высказать этого.

— Знаете, странно, что мы не познакомились раньше. Ведь наши отцы часто встречались, заключали контракты, и потом, мы с вами почти одного возраста.

Их семьи действительно принадлежали к достаточно узкому кругу богатейших промышленников страны. Возможно, если бы Лиана училась в колледже на Восточном побережье, он бы встретил ее на балу или вечеринке, но она училась в Миллз, а Ник немногим раньше в Йельском университете, поэтому их пути пересеклись только сейчас, на «Нормандии», в открытом море.

— Мой отец был настоящим отшельником. Я видела очень немногих из тех, с кем он был знаком или имел деловые связи. Он так и не смог оправиться после смерти моей матери. Удивительно даже, что я встретила Армана и Одиль, — наверное, он хотел похвастать, как я говорю по-французски. — Лиана припомнила рассказ Одиль об их первой встрече с Гаррисоном. Но, не желая вновь пускаться в воспоминания, она повернулась к Нику. — Между прочим, где миссис Бернхам? — В вопросе не было ничего бестактного, но, взглянув на Ника, она сразу же из поняла, что именно этого-то и нельзя было спрашивать.

— Ушла на массаж. Я потому и отправился искать вас. — Лиана удивленно отложила книгу. — Я хотел предложить вам поиграть в теннис. Мы вчера говорили об этом, помните? Может быть, пойдем прямо сейчас? На кортах никого нет, я только что оттуда. Мы с Джоном ходили смотреть на собак. Позволите вы мне ненадолго оторвать вас от книги?

Лиана на минуту задумалась и взглянула на часы.

— В полдень мы встречаемся с Арманом. Он обещал сегодня обязательно освободиться до ленча.

— Отлично. А мы с Хиллари договорились встретиться в час у кафе-гриль.

— Тогда давайте сыграем, — улыбнулась Лиана. У нее никогда еще не было друга-мужчины, не считая, конечно, Армана, и это показалось ей занятным. — Встретимся на корте, я пойду переоденусь.

— Десять минут? — Он взглянул на часы.

— Хорошо. — Они встали и поднялись на верхнюю палубу, каждый в свою каюту. Через десять минут они вновь встретились на корте. Лиана надела плиссированное платье для тенниса, высоко открывавшее ее стройные ноги. Ник переоделся в белые шорты и теннисный свитер. Игра началась неторопливо и беззаботно. Ник дважды выиграл, но в конце концов Лиана, к немалому его удивлению, собралась с силами к выиграла у него со счетом 6:2. Игра завершилась рукопожатием через сетку. Внезапно они оба почувствовали себя молодыми, счастливыми, свободными.

— Вы обманывали меня. Вы очень хорошо играете, — сказала Лиана, еще не отдышавшись от быстрой игры.

— Вовсе нет. Да и вы играете неплохо. — Для Ника игра послужила хорошей разрядкой, и он чувствовал себя намного лучше. — Спасибо. Это как раз то, что мне было нужно.

Лиана посмотрела на него снизу вверх:

— Вам, с вашим ростом, наверное, тесно здесь. Каким бы большим ни был корабль, все равно это ограниченное пространство. Вас, должно быть, это угнетает.

— Я бы не сказал. Просто иногда хочется отвлечься от всех проблем.

Лиана вспомнила его контракты с Парижем и Берлином одновременно, но теперь этот факт почему-то уже не казался ей таким важным. Он порядочный и честный человек. Трудно устоять и не поддаться его обаянию, и Лиана чувствовала себя с ним все свободнее.

— В самом деле, мне это здорово помогло. Еще раз спасибо.

— Всегда рада, — улыбнулась она. — При таком количестве еды, как здесь, полезно иногда размяться.

— Тогда давайте сыграем еще. Завтра в это же время, идет?

— Хорошо. — Она взглянула на часы. — А сейчас мне в самом деле надо бежать. Арман, наверное, уже ждет меня.

— Передайте ему привет, — крикнул Ник, когда она уже бежала к «Трувилю».

— Обязательно. — Она помахала ему рукой и исчезла. Ник еще долго стоял, опершись о перила, и вспоминал рассказ Лианы. История ее замужества произвела на него большое впечатление. Арман был как раз тем человеком, какой ей нужен. И Лиана, кажется, понимает это.

В час Ник направился к кафе-гриль. Подходя к условленному месту, он увидел Хиллари, которая смотрела на него, как на приближающийся злой рок. Ник снова надел свой блейзер и брюки, на Хиллари было синее шелковое платье и открытые синие туфли на высоких каблуках.

— Как массаж? — Ник сделал знак официанту и заказал виски себе и Хиллари.

— Прекрасно.

— Так где, говоришь, у тебя массаж? — Ник с притворным спокойствием потягивал виски, глядя прямо в глаза Хиллари.

— Ты что, следишь за мной?

— Не знаю, Хил. Ты считаешь, уже надо?

— Какая тебе разница, ходила я на массаж или нет? — Хиллари отвела глаза, как будто ей надоело смотреть на него, но было заметно, что она нервничает. Ей стало очень неуютно под его холодным пристальным взором.

— Для меня важно, лжешь ты или нет. Я уже говорил тебе, что все, что ты здесь делаешь, очень быстро станет известно всем. У меня сложилось впечатление, что ты слишком много времени проводишь во втором классе, и я хочу, чтобы это прекратилось.

— Тупой сноб. Что же, я должна сидеть с этими развалинами, которые родились еще до нашей эры? По крайней мере, там, внизу, хоть есть люди помоложе. Не забывай, мой дорогой, я не такая старая, как ты.

— Будет неприятно, если мне придется запереть тебя в каюте. — В глазах Ника мелькнули злые огоньки, но Хиллари только засмеялась:

— Не будь ослом. Я просто вызову горничную. Или ты привяжешь меня к кровати?

— Кажется, ты сама на это напрашиваешься. Кого ты здесь нашла, Хил. Старого нью-йоркского друга или кого-то поновее?

— Никого я не находила. Просто компания молодых людей, которые путешествуют не в такой роскоши, как ты.

— Ну так сделай одолжение, попрощайся с ними. Не делай из себя посмешище, не изображай богатую простушку, которая хочет пообщаться с простонародьем.

— Они так не думают.

— Ты плохо их знаешь. Это очень старая игра. Я делал то же самое, когда был мальчишкой. Но я тогда учился в колледже и не был женат. Я не хочу надоедать тебе, Хил, но ты не свободная женщина, и едешь ты не во втором классе, а здесь, в люксе. Могло бы быть и хуже, правда.

— Куда уж хуже. — Она снова стала похожей на маленькую капризную девчонку. — Мне скучно до смерти.

— Ничего, потерпишь немного. Через два дня мы будем в Париже.

Хиллари не ответила Она заказала еще виски, съев при этом только половину сандвича. После ленча Ник решил прогуляться с ней по магазинам, надеясь, что это немного отвлечет ее от новых друзей. Но стоило ему уйти в бассейн за Джоном, как Хиллари исчезла. Ник ждал ее в каюте, пока она не вернулась. Когда она появилась на пороге, он вдруг почувствовал, что теряет контроль над собой. Его захлестнула бешеная ярость — не соображая, что делает, он размахнулся, чтобы дать ей пощечину, но, к счастью, заметил в этот момент Джона, выглянувшего из своей комнаты. При виде сына Ник пришел в себя и опустил руку. Уже не первый раз Хиллари буквально толкала его к пропасти, но никогда раньше ему не стоило такого труда удержаться и не ударить ее. Он видел, что она изрядно выпила. Внезапно Ник вздрогнул, как от удара: на шее Хиллари краснел след от укуса. Он подтащил ее к зеркалу, дрожа от отвращения и ярости.

— Как ты смеешь возвращаться сюда в таком виде, ты, шлюха! Как ты смеешь! — Он понимал, что Джонни у себя в комнате прекрасно его слышит, но не мог остановиться. Хиллари с силой вырвалась.

— И что же я должна была делать? Остаться там?

— Может быть.

— Может быть, и останусь.

— Ради Бога, Хил, что с тобой? Неужели ты совсем потеряла стыд? Как ты можешь валиться в первую попавшуюся постель?

Хиллари не стала сдерживаться и с размаху дала Нику пощечину.

— Я уже говорила тебе — буду делать все, что хочу, черт бы тебя побрал! Ты думаешь, сукин сын, что я — твоя вещь? Тебя интересует только твой паршивый завод, твои контракты, твоя идиотская династия! А мне-то что до этого? Какое мне дело до твоей империи? Мне наплевать на все это! Слышишь? Наплевать на тебя и на твой бизнес!

Она замолчала, сообразив, что сказала лишнее. Ник отвернулся и со слезами на глазах молча вышел на террасу. Хиллари некоторое время смотрела на него через открытую дверь, потом вышла за ним. Ник стоял, склонившись над перилами.

— Прости меня, Ник, — сказала Хиллари хрипло.

— Оставь меня.

Что-то детское появилось у него в голосе, и на миг Хиллари стало даже жаль его. Но он оставался ее злейшим врагом, человеком, который лишал ее свободы. Ник повернулся к ней, в его глазах блестели слезы.

— Вернись в каюту.

— Ты что, плачешь? — Хиллари была потрясена.

— Да, плачу. — Казалось, он нисколько не стыдился своих слез, и это еще больше потрясло Хиллари. Мужчины не плачут. По крайней мере, те сильные мужчины, которых она знала. А Ник Бернхам плакал. А ведь он очень сильный человек. Ник сейчас глубоко страдал, мучительно сожалея о той глупости, которую совершил, женившись на этой женщине. — Игра кончена, Хил.

— Хочешь развестись? — оживилась Хиллари. Ник посмотрел ей прямо в глаза.

— Нет, не хочу. И, думаю, никогда не захочу. Ты можешь избавиться от меня только одним способом. Как только ты согласишься на мое условие, я немедленно даю тебе развод. Но до этого дня ты моя жена. Запомни это. И еще. С данного момента мне нет дела ни до тебя, ни до твоих похождений.

— Ты хочешь, чтобы я отказалась от Джонни?

— Именно.

— Этого я никогда не сделаю.

— Почему? Ведь тебе он не нужен, так же как и я. — Ник, разумеется, был абсолютно прав, но Хиллари не собиралась уступать.

— Джонни я не отдам, — злобно сказала она. Ник всегда придумывает что-нибудь, чтобы осложнить ей жизнь. Вот и теперь дразнит ее разговорами о разводе, а сам спит и видит, как бы отнять у нее сына. — Позабудь об этом.

— Почему же? — Ник заметил, что она прикрыла шею шарфом, и вдруг ему снова захотелось ударить ее.

— Что подумают люди, если я от него откажусь?

— Тебя это волнует?

— Конечно. Еще подумают, что я пьяница или какая-нибудь дрянь.

— Так ты и есть пьяница. И даже хуже — ты шлюха.

— Если ты, сукин сын, еще будешь оскорблять меня, ребенка тебе не видать как своих ушей!

— Ладно. Запомни вот что: можешь убираться когда захочешь. Но одна — без него.

Хиллари хотела сказать еще что-то обидное, но внезапно почувствовала, что говорить ей нечего. Она прекрасно понимала, что, если развод начнет она сама, ей потребуется представить доказательства его неверности, а это невыполнимая задача. Ник был ей верен. В редкие минуты их близости он бывал таким страстным, каким может стать только мужчина, сгорающий от одиночества и желания. Хиллари задохнулась от бессильной ярости. Она никогда, никогда не добьется от него того, что ей нужно. И почему она должна отдавать ему Джона? В конце концов, это ее сын. Через несколько лет он подрастет, и с ним станет довольно занятно. У него появятся друзья, а Хиллари нравится общество молодых людей. Она просто не любит возиться с малышами, вот и все. Нет, она никогда не отдаст Джона. Если она это сделает, у нее за спиной начнутся пересуды. Скажут еще, что Ник ее бросил, это уже совсем невыносимо. Если они расстанутся, пусть все знают — это она его бросила.

Ник долго стоял на палубе, стараясь успокоиться. Он понимал, что его жизнь сделала крутой поворот. Впервые они с Хиллари серьезно заговорили о разводе. Даже здесь, на «Нормандии», она продолжает изменять ему. Теперь у него не осталось никаких иллюзий на ее счет, он окончательно убедился в том, кто она такая. Никогда Ник уже не сможет быть с ней прежним. Возможно, со временем Хиллари эта игра надоест. Возможно, она все же решит уйти и оставить ему Джона. И даже неважно, женится ли Ник еще, все равно он сделает жизнь сына счастливой. Но сейчас не время думать об этом — пока он женат на Хиллари, как бы тяжело это ни было. Ник наблюдал, как заходит солнце, и размышлял о себе. Наконец солнце село, он ушел в каюту и запер за собой дверь.

И только тогда потрясенная услышанным Лиана позволила себе встать со скамейки на своей террасе и уйти к себе. Выходя из «Довиля», ни Ник, ни Хиллари не заметили ее. Все время их разговора Лиана сидела, не смея шевельнуться. Больше всего она боялась, что Бернхамы, в особенности Ник, догадаются, что она невольно подслушала их разговор. И теперь, сидя у себя, Лиана с глубокой жалостью думала о Нике. Какая, должно быть, несчастная, одинокая жизнь у этого человека! И он ничего не может изменить. К такому одиночеству приговорила его эта женщина, его жена.

— Боже мой, что случилось? — воскликнул Арман. Он поцеловал Лиану, которая сидела, опустив голову, у своего туалетного столика.

— Что? А, это ты… — Она попыталась улыбнуться, но не смогла скрыть, как тяжело у нее на душе. Несчастья других никогда не оставляли ее равнодушной.

— Ты ждала кого-то другого?

— Нет конечно. — Она снова улыбнулась, но Арман видел: что-то не так:

— Что случилось, дружок?

Лиана подняла на него грустные глаза:

— Только что здесь произошла ужасная сцена.

— Кого-нибудь побили? — забеспокоился Арман.

— Нет. Размолвка между Ником Бернхамом и его женой.

— О Боже! Семейный скандал? Но как ты там оказалась?

— Я сидела на террасе, они просто не заметили меня. Они вышли на свою часть палубы, и я слышала каждое слово. По-видимому, эта женщина завела интрижку с кем-то из пассажиров.

— Ничего удивительного. Но он тоже виноват, раз не следит за женой.

— Как ты можешь так говорить! Кто же она такая, если позволяет себе подобное?

— Потаскушка, и все. Но он, наверное, не раз прощал ей такие вещи.

Лиане ничего не оставалось, как согласиться с мужем.

— И все-таки мне жаль его, Арман… Он еще упрекал ее в том, что она забросила мальчика. — На глазах Лианы показались слезы; Арман нежно обнял ее.

— И теперь ты решила усыновить их обоих и взять с собой во Францию. Ах, Лиана, доброе дитя, у тебя такое мягкое сердце. Мир полон людей, окруживших себя злом.

— Но он хороший человек. Он не заслуживает этого.

— Возможно. Как бы там ни было, не стоит так сильно переживать за него. Он со временем сам решит свои проблемы, а у тебя и так много своих. — Арман знал, что иногда слишком большое участие создает нежелательные ситуации, и хотел уберечь Лиану от этого. В некотором отношении она оставалась еще слишком неопытной, и он чувствовал, что должен защитить ее от себя самой. — Что ты наденешь сегодня на праздничный ужин?

— Не знаю… Я… Арман, как ты можешь сейчас говорить об этом?

— А что же я, по-твоему, должен делать? Ты хочешь, чтобы я пошел в «Довиль» и застрелил его жену?

— Нет, — засмеялась Лиана. — Но все-таки, бедняжка… И их малыш страдает…

— Успокойся. Давай не будем вмешиваться в чужие семейные дела. Может быть, сейчас они, несмотря на все, что ты слышала, предаются страстной любви. Возможно, она ему нравится и такая.

— Сомневаюсь.

— Откуда ты знаешь? — Арман внимательно посмотрел на жену, стараясь понять ее скрытые мысли.

— Я вчера играла с ним в теннис. Мы поговорили, и мне показалось, что он не очень счастлив с ней.

— По крайней мере, это доказывает, что он нормальный человек. Но все это его проблемы, а не наши. А теперь я хочу, чтобы ты забыла о Бернхамах. Не хочешь ли шампанского?

После минутного размышления Лиана решила, что, пожалуй, выпьет немного. Арман ненадолго вышел и вернулся с двумя бокалами. Подойдя к жене, он нежно поцеловал ее в щеку, потом в шею, потом в губы, и она действительно забыла и о Нике Бернхаме, и о его жене. Арман прав. Тут она ничем не может помочь.

— Итак, что же ты собираешься надеть сегодня вечером?

Они снова будут сидеть за столом капитана, сегодняшний день станет последним на корабле — послезавтра они прибывают в Гавр.

— Я думаю, красное муаровое платье.

— Ты будешь похожа на мечту. — По восхищенному взгляду мужа Лиана поняла, что он действительно так считает.

— Спасибо. — Она присела к туалетному столику и, глядя в зеркало на Армана, начала раздеваться. — Ты закончил работу?

— Более или менее, — неопределенно ответил он.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Посмотрим.

— Но ты пойдешь на ужин? — Лиана сразу поникла.

— Разумеется. — Арман снова подошел к ней и поцеловал в плечо как раз у основания шеи. — Но, скорее всего, я не смогу там надолго задержаться.

— Ты что, собираешься после ужина снова работать с Жаком? — Лиана вдруг ощутила, что она уже устала от плавания, от одиночества, от этих людей вокруг. Ей хотелось вернуться домой или уж скорее оказаться во Франции.

— Может быть, нам с Жаком придется немного поработать. Посмотрим.

— Но, Арман! — Она казалась вконец убитой. Арман опустился на кровать.

— Я все понимаю. Все. Я почти не видел тебя во время плавания. Я тоже надеялся, что это будет наш второй медовый месяц, но на меня навалилась работа, целая гора работы. Клянусь, я делаю все, что могу.

— Я знаю. И не жалуюсь. Просто я только думала, что сегодня…

— Я тоже. — Но он не мог сказать точно, сколько еще бумаг вытащит Перье из своего портфеля Арман едва успевал перевести дыхание между ежедневными встречами с Перье, но ему приходилось готовиться к прибытию во Францию, как бы это ни было тяжело для Лианы. — Посмотрим. Может быть, я напьюсь пьяным и не смогу работать.

— Придется мне организовать заговор, чтобы тебя напоили.

— Только попробуй! — Арман улыбнулся жене, и она пошла принимать ванну.

В то же самое время в «Довиле» Хиллари наливала себе очередной стакан виски. У нее был трудный день. Этот парень из второго класса чуть не свернул ей шею, такой грубиян. Он утверждал, что понятия не имел, что она замужем, а когда хорошенько рассмотрел ее обручальное кольцо, заявил, что хочет передать ее мужу небольшой «подарок». Этот «подарок», укус в шею, чуть не испортил все удовольствие. Но так или иначе, это хоть немного развеяло скуку. Однако Хиллари очень не понравилось то, что сказал Ник.

Вот и сейчас он смотрит на нее ледяным взглядом. Казалось, за этот день он постарел лет на десять.

— Ты сегодня пойдешь ужинать в столовую первого класса? — Он спрашивал, чтобы знать, придется ли ему извиняться перед капитаном за отсутствие жены.

— Да, наверное, пойду туда.

— Можешь не ходить, если не хочешь. Это было что-то новое, и Хиллари удивилась.

— Ты что, хочешь, чтобы я не ходила?

Ее немного испугало его новое отношение к ней, но она чувствовала, что обратного пути нет. Она помнила, каким убитым он был на палубе, а теперь он выглядел абсолютно спокойным и смотрел на нее с ледяным равнодушием.

— Делай, как тебе нравится. Но если ты ужинаешь за столом капитана, постарайся вести себя как следует. Если тебе это слишком трудно, ужинай в другом месте.

— Может быть, у себя в комнате? Ну нет, она никому не позволит обращаться с собой, как с капризным ребенком, ни Нику, ни этому идиоту с нижней палубы. И потом, ей не очень-то хотелось снова идти туда, вниз. Она чувствовала себя там как-то неуверенно. Пожалуй, здесь, в люксе, безопаснее.

— Меня не интересует, где ты ужинаешь. Но если ты идешь со мной, веди себя прилично.

Не ответив ни слова, Хиллари ушла в ванную, с шумом хлопнув дверью.