Стерлинг БрюсТакламакан

Брюс Стерлинг

Такламакан

Перевод М. Левин, 2002.

Ветер, сухой как мерзлая кость, терзал землю снаружи, и его мертвецкий вой доносился приглушенным стоном. Катринко и Спайдер Пит стояли лагерем в глубокой скальной трещине, завернувшись в пушистую темноту. Пит слышал, как дышит Катринко, чуть стуча зубами. Подмышки бесполого существа пахли мускатным орехом.

Спайдер Пит затянул бритую голову спексом.

Снаружи пушистого гнезда липкие глаза десятка гель-камер расплескались по камню пожирающей небо паутиной наблюдения. Пит тронул рукоятку спекса, вызвал светящееся меню и подключил визуал к внешнему миру.

По ярдангам злобным туманом летела пыль. Полумесяц луны и миллиарды пустынных звезд, светясь как призрачные глаза, вертелись над жуткими ветровыми скульптурами Такламакана. Если не считать Антарктиды или глубин Сахары - мест, которые Пит не дал себе труда посетить, - эта центральноазиатская пустыня была самым безлюдным, самым заброшенным местом на Земле.

Пит подрегулировал параметры, прогнав ландшафт через полосу ложных цветов. Записав серию панорамных снимков, он пометил весь метраж географическими координатами, а потом подписал штампом даты и времени от пролетавшего спутника-шпиона НАФТА.

Всю серию он сохранил в гель-мозгу. Этот гель-мозг был кусочком нейронной биотехники размером с орех, выращенным точно по образцу острейшей визуальной коры американского лысого орла. Никогда еще у Пита не было такого отличного и дорогого фотографического оборудования. Гель-мозг он держал в паховом кармане.

Работать с последними моделями федеральной шпионской аппаратуры Питу было приятно до интимности. За такую привилегию Спайдер Пит готов был пойти на смерть. Военного смысла в лишней серии снимков безлюдной пустыни не было, но помеченные фотографии покажут, что Катринко и Пит были на назначенном рандеву. Там и тогда, когда надо было. Ожидая того самого человека.

А он запаздывал.

За время короткого профессионального знакомства Спайдер Пит встречал Подполковника во многих совершенно неожиданных местах. Гараж в Пентагон-Сити. Морской ресторанчик под открытым небом в Кабо-Сан-Лукасе. На пароме, идущем к Стейтен-Айленду. И никогда еще заказчик не опаздывал на рандеву больше чем на микросекунду.

Небо стало грязно-белым. Пена, искры, полный вони зенит. Все завизжало, задергалось, закувыркалось. Мерзкий звук грома. Сильно затряслась земля.

- Ч-черт, - сказал Пит.

Подполковника они нашли около восьми утра. Куски посадочного модуля раскидало почти на полкилометра.

Катринко и Пит умело крались по грязно-желтой гряде выветренных валунов. Камуфляж менял цвет моментально, сливаясь с ландшафтом и подстраиваясь под освещение.

Пит приподнял маску с лица, вдохнул разреженный, безжалостный, металлический воздух и произнес вслух:

- Это он и есть. Никогда не опаздывал на встречу.

Бесполая сняла маску и утонченным жестом смазала губы и десны силиконовым гелем от испарения. Голос ее странной флейтой зазвучал на фоне назойливого ветра:

- Наверное, противокосмическая оборона засекла его радаром.

- Вряд ли. Если бы его сбили на орбите, он бы размазался по всей... Нет, что-то случилось около самой земли. - Пит показал на разметанные охряные камни. - Видишь, вот тут стальной модуль ударился и кувыркнулся. До удара он не горел.

Бесполая с непринужденной ловкостью ящерицы взлезла на булыжник высотой с трехэтажный дом, огляделась в поисках следов, умело играя рукоятками спекса. Потом так же ловко спустилась на землю.

- Значит, противовоздушного огня не было? Перехватчики ночью не летали?

- Не летали. Да тут вообще нет людей на площади больше, чем штат Делавар.

Бесполая подняла взгляд:

- Так что ты думаешь, Пит?

- Я думаю, это был несчастный случай.

- Чего?

- Несчастный случай. При тайном проникновении на посадочном модуле может многое случиться.

- Что, например?

- Гравитаторы, например, могут отказать. Неисправность системы. А может, он просто потерял сознание.

- Он был федеральным военным разведчиком, а ты мне хочешь сказать, что он упал в обморок? - Катринко манерно поправила спекс толстыми пальцами перчаток. - И вообще, какая разница? Он ведь не стал бы сам вести космический корабль?

Пит потер резиновую линию маски, освобождая покалывающую вмятину на темной татуированной щеке.

- Вообще-то стал бы. Он был пилотом. У военных это очень престижно. Летать вручную, в глубине территории Сферы, скрытое проникновение в глубокий тыл противника... Тут есть чем похвастаться после на Потомаке.

Бесполая восприняла эту новость без пренебрежения. Как один из лучших скалолазов в мире, она сама была любителем бесполезной демонстрации опасных упражнений.

- Я могу туда залезть. - Она помолчала. - Хотя поломка очень серьезна.

Они снова загерметизировали маски. Главным дефицитом была вода, а проблемой - выдыхание пара. Вода организма утилизировалась в костюмах, и ее запас пополнялся случайными находками пятен инея. Тубы с пищевой пастой и концентрат из запаса глайдера кончился три долгих дня тому назад, и с тех пор есть не приходилось. И все же Пит и Катринко держались отлично, живя на больших кусках вживленного под кожу жира.

Скорее по привычке, чем по очевидной необходимости, Пит и Катринко переключились в режим уничтожения следов. Спрятать стелс-модуль труда не представляло - корабль быль невидим для радаров и полностью поддавался биологическому разложению. В резком ветре и холоде Такламакана самые большие обломки уже потемнели и стали крошиться, как пустые панцири кузнечиков. Все физические следы уничтожить было невозможно, но воздушную разведку обмануть вполне удалось бы.

Подполковник был мертв до последней степени. Он свалился с неба в полной военной броне НАФТА - в прыгающем, пробивающем кирпичи, плюющемся молниями экзоскелете, со всеми приспособлениями и приборами. Мощное и гибкое снаряжение, совсем другого класса, чем фиброзно-желейное на этих двух городских дурачках.

Но удар при посадке немилостиво обошелся с бронекостюмом, и еще жестче - с костями, жилами и кровью внутри.

Пит с тяжелым сердцем собирал в мешок куски покрупнее. Ничего хорошего он о Подполковнике сказать бы не мог: хитрый, беспощадно честолюбивый, скорее всего - сумасшедший. И все же Пит искренне сожалел о гибели своего работодателя. В конце концов, именно эти качества в первую голову навели Подполковника на мысль завербовать Спайдера Пита.

И еще Питу было искренне жаль простодушную ясноглазую молодую вдову и двух рыжих ребятишек в Огасте, штат Джорджия. В жизни он никогда их не видел, но Подполковник любил о них рассказывать и всегда показывал фотографии. Он был на добрых пятнадцать лет моложе Пита, пацан еще совсем, и никогда он не бывал счастливее, чем когда вручал мешки денег, психованные приказы или дорогое оборудование людям, которым ни один человек в здравом уме горелой спички не доверил бы. А теперь он лежит здесь, в холодном пустом сердце Азии, превратившись в желе с костяными кусочками.

Катринко еще раз осмотрела местность, пока Пит под карнизом выкопал алмазной киркой ямку, бритвенно-острым лезвием откалывая куски сланца.

Принеся последние кусочки работодателя, Катринко по-птичьи присела на ближайший камень, задумчиво пощипывая кусочек навигационной консоли модуля.

- А знаешь, этот гель-мозг вполне ничего, когда высохнет. Как печенье.

Пит хмыкнул:

- Может, ты от него сейчас кусочек лопаешь.

- И тоже полно добрых углеводов и белков.

Под импровизированную пирамиду Подполковника последним положили разбитый сапог. Кучка камней лежала здесь веками, и несколько струек эпоксидки сделали ее тверже кирпичной стены.

Был уже полдень, но температура держалась прилично ниже точки замерзания. В январе в Такламакане теплее не бывает. Пит вздохнул, стряхнул песок с локтей и коленей, потянулся. Тяжелая это работа - уборка, самая тяжелая во всем проникновении, потому что ее приходится делать, когда первый адреналин уже схлынул. Он протянул Катринко конец фибергласового оптоволоконного кабеля, чтобы можно было разговаривать, не пользуясь рацией и не снимая масок.

Подождав, пока она подключит кабель, Пит сказал в микрофон:

- Так что теперь идем обратно к глайдеру.

Бесполая удивленно подняла глаза:

- Как это?

- А вот так, Тринк. Вот этот друг, что мы сейчас похоронили, и был настоящим шпионом, которому дали задание. Мы с тобой были у него шестерками и резервом. Задание накрылось.

- Но мы же ищем огромную тайную ракетную базу?

- Вроде бы да.

- И мы должны были найти этого монстра, проникнуть и записать всю секретную информацию, которую никто не видел, кроме мандаринов. Потрясающее задание!

Пит вздохнул:

- Признаю, что задание очень высокой важности, но я уже старый человек, Тринк. Мне нужно что-то взамен, что-то с настоящими деньгами.

Катринко рассмеялась:

- Пит, это же звездолет! Целый флот, быть может! Тайно построенный в этой пустыне китайской разведкой и японскими инженерами!

Пит покачал головой:

- Это параноидальная чушь, которую придумал вот этот армейский летчик, чтобы добыть грант и разрешение на операцию. Ему просто надоело сидеть в подвале за письменным столом.

Катринко сложила на груди гибкие жилистые руки.

- Послушай, Пит, ты видел те же материалы, что и я. Ты видел все спутниковые снимки. Видел анализ передвижений. Люди Сферы затеяли здесь что-то крупное.

Пит огляделся. Совершенным сюрреализмом показалась ему эта дискуссия под огромным, грозным, затянутым пылью небом, среди изъеденных песчаными бурями сланцев.

- Что-то они когда-то здесь большое построили, согласен. Но я никогда не считал версию Подполковника особо вероятной.

- И что же в ней невероятного? У русских сто лет назад была в пустыне тайная ракетная база. Американские пустыни набиты военными секретами и пусковыми установками. А теперь люди Азиатской Сферы полезли в ту же игру. Все сходится.

- Нет, никак не сходится. Никто не ведет гонки в космосе ради строительства звездолета. Они в космическую гонку не входят. Полет к звездам занимает четыреста лет. И никто не будет финансировать серьезный военный проект, который может окупиться только через четыреста лет. А менее всех - шайка умных и хитрых азиатов, привычных к экономическим войнам.

- Ладно, но они точно что-то строят. Послушай, нам только надо найти комплекс, проникнуть внутрь и чего-нибудь задокументировать. И это мы можем! Таким людям, как мы, никогда не были нужны федеральные начальники, чтобы помочь проникнуть в здание и нащелкать снимков. Мы это всегда делаем - для этого и живем.

Пита тронул игровой азарт девчонки. Она действительно мыслит как Спайдер - городской паук. Но все-таки Питу было пятьдесят два года, и он решил, что должен хотя бы попытаться быть рассудительным.

- Надо быстро волочь свои несчастные кости к глайдеру и проскакивать обратно над Гималаями. Можем полететь в Вашингтон туристским классом из Дели. Нас будут допрашивать во дворце загадок. Мы им расскажем печальные новости о нашем неудавшемся боссе. Тут у нас будет достаточно вещественных доказательств... Шпионы нам что-то заплатят за несостоявшуюся работу и велят не совать носа дальше. Вот тогда пойдем и съедим по свиной отбивной.

Тонкие плечи Катринко упрямо согнулись под выпуклостями изолирующего камуфляжа. Очень ей эти речи не нравились.

- Питер, я не отбивных себе ищу. Я ищу возможности проверить себя как профессионала, ты понимаешь? Надоели мне эти мелкоуголовные проделки, перебиваться мелочевкой, влезая на сетевые сайты и проникая в офисы мэров... Это же мой крупный шанс!

Пит двумя пальцами в перчатках забарабанил по подбородку маски.

- Я понимаю, что ты не в восторге. Я это знаю, но ты же уже в свое время стал Спайдером, Легендой, Чемпионом! А теперь мой шанс, и ты предлагаешь сматывать удочки.

Питер поднял руку:

- Погоди, я этого не говорил!

- Ну, так ты сказал, что уходишь. Поворачиваешься спиной. И даже не хочешь посмотреть сперва!

- Нет, - с нажимом сказал Пит, - я думаю, ты меня слишком хорошо для этого знаешь, Тринк. Я все еще Спайдер. Я не бросаю игры, всегда хотя бы посмотрю сперва.

После этого темп задавала Катринко. Пит был рад пустить ее вперед. Совершенно глупая была мысль - выполнять задание без прикрытия Подполковника. Но тоже глупой, хотя по-другому и по-новому, была бы мысль вернуться домой в Чаттанугу.

Людям профессии Пита не полагалось завязывать. Он однажды попытался это сделать, действительно попытался восемь лет назад после лопнувшего дела в Брюсселе. Он тогда получил нормальную работу на заводе педальных самолетов Лайла Швейка - спортивный магнат-миллионер был ему обязан услугой. И Швейк постарался отплатить по-честному.

Но быстро прошел слух, что Пит когда-то был чемпионом среди Спайдеров. Эти идиоты, с которыми он работал, начали отпускать многозначительные замечания. Некоторые просили его о так называемых "одолжениях" или пытались его охмурить. И оказалось, что нормальные люди - это самый большой геморрой.

Пит предпочитал общество людей с серьезными вывертами. Тех, которым действительно что-то небезразлично, настолько, что они готовы уйти в это с головой. Людей, которые от жизни хотят не только папочки, мамочки, денег и могилы.

У края гряды они остановились для рекогносцировки. Пит закрепил выносной глаз на конце катушки и запустил в воздух. На вершине траектории, с высоты шестого этажа, глаз сделал панорамный снимок.

Соединив спексы, Пит и Катринко вместе изучили изображение. Катринко, ткнув пальцем, подсветила участок внизу:

- Вот это на что-то похоже.

- Ты про эту расщелину?

- Тебе надо почаще бывать под открытым небом, Пит, Мы, скалолазы, называем такое дорогой.

Пит и Катринко с профессиональной осторожностью подошли к дороге. Это была мощеная лента шлакоблоков, изъеденных временем и засыпанных движущимися песками. Ее построили из выгоревшего клинкера, остающегося после больших городских мусоросжигателей - вещества, которое азиаты используют для покрытия дорог, потому что все остальное из него уже использовано.

Шлаковая дорога видала когда-то серьезное движение. Там и сям виднелись следы шин, глубокие колеи на обочинах, дыры, где когда-то стояли светофоры или камеры наблюдения.

Пит и Катринко пошли вдоль дороги на почтительном расстоянии, остерегаясь мониторов, растяжек, наземных мин и многих других возможных неприятностей. На отдых они остановились в высохшем русле реки, мост через которую был тщательно убран, и остались лишь аккуратные гнезда опор в русле и что-то вроде дуги в воздухе.

- Самое жуткое, - сказал Пит по кабелю, - это как тут дьявольски чисто. Это ж дорога? Значит, кто-то мог выбросить пивную банку, старый ботинок - хоть что-то.

Катринко кивнула:

- Я думаю, роботы постарались.

- Да, конечно.

Она развела руками в пухлых перчатках:

- Тут же работала Сфера, значит, роботов было полно. Думаю, они и построили эту дорогу. Они ее и использовали. Они тут носили тонны всякого, чего им приходилось носить. Потом, когда большой проект закончился, роботы унесли все, что стоило хоть каких-то денег. Все дорожные знаки, мосты - все вообще. Очень тщательно, не оставляя слабины. Как работают в Сфере. Катринко положила подбородок в маске на согнутые колени, будто замечталась. - Если есть много места в пустыне и труд роботов так дешев, что измерить трудно, может получиться много жуткого и странного.

Катринко не теряла зря времени на техинструктажах в разведке. Пит видал много таких, которые хотели стать Спайдерами, даже некоторых сам обучал. Но у Катринко было то, что отличает подлинного Спайдера: желание, физическая одаренность, беспощадная целеустремленность и даже сообразительность. Для нее самым трудным будет не попадать в тюрьмы и морги.

- Ты здорово восхищаешься Сферой, детка. Тебе действительно нравится их стиль работы.

- А я всегда любила все азиатское. У них еда куда лучше европейской.

Пит воспринял это уже на ходу. НАФТА, Сфера и Европа - три сверхдержавы, задирающие друг друга с неприятной регулярностью солнечных пятен, иногда заваривающих бури среди режимов-сателлитов на Юге. За свои пятьдесят с хвостиком лет Пит не раз видел, как Азиатская Кооперативная Сфера меняла свой публичный образ, подчиняясь непонятному политическому ритму. Экзотическое место для отпуска по вторникам и четвергам. Пугающая чужеземная угроза по понедельникам и средам. Серьезный торговый партнер на все дни, в том числе выходные и праздничные.

В настоящий политический момент Азиатская Кооперативная Сфера глубоко ушла в режим Непостижимого Зла и в мрачных газетных шапках заняла место главного экономического врага НАФТА. Насколько мог понять Пит, это в основном значило, что большая банда отупевших североамериканских экономистов хотела изобразить из себя настоящих мачо. Главной их претензией было, что Сфера продает НАФТА слишком много аккуратных, дешевых и хорошо сделанных потребительских товаров. Уж из-за этого-то погибать было бы крайне глупо, но люди гибли массами и по причинам куда более странным.

На закате Пит и Катринко увидели гигантские предупреждающие знаки огромные щиты из эпоксидки и клинкера, куда тверже гранита. Высотой в четыре этажа, тщательно закрепленные в камне пустыни и тщательно изрисованные зловещими угловатыми символами и текстовыми предупреждениями по крайней мере на пятидесяти языках. Английский шел третьим.

- Радиоактивные отходы, - заключил Пит, быстро пробежав текст через свой спекс с расстояния в два километра. - Это радиоактивная свалка, ну и ядерный испытательный полигон. Прежние красные китайцы испытывали водородную бомбу в Такламакане. - Он задумался. - Надо отдать им должное, выбрали правильное место.

- Ерунда! - возразила Катринко. - Гигантские каменные знаки, предупреждающие, что вход воспрещен? Это явно отвлекающий маневр.

- А то, что они использовали роботов и потом разрушили все дороги?

- Ничего не значит. Это как если тебе надо в наши дни спрятать что-то важное. Ты же не поместишь это за стены, потому что сейчас у каждого есть магнитометры, эхолокаторы и теплодетекторы. Так что самое лучшее ты будешь прятать среди мусора.

Пит оглядел окрестности на телефото, сделанном спексом. Они с Катринко прятались на склоне над плейасом, где когда-то потоком промыло большой аллювиальный веер отполированных пустыней зернистых камешков. Здесь даже что-то росло - низенькие жилистые травы с жирным восковым блеском былинок, похожих на пальцы мертвеца. Эта зловещая растительность не была похожа ни на какую знакомую Питу траву. Как будто эта трава блаженно заглатывала шальной плутоний.

- Знаешь, Тринк, давай будем проще. Мне кажется, что эта так называемая база звездолетов - просто огромная радиоактивная помойка.

- Может быть, - признала бесполая. - Но даже если это правда, то за такие новости все равно стоит заплатить. Если мы здесь найдем пустые бочки или плохо обслуженные топливные стержни, это же будет политическая бомба, так? А доказательства будут чего-то стоить.

- Хм! - сказал удивленный Пит. Но она была права. Долгий опыт подсказывал Питу, что среди чужого мусора всегда найдется полезный секрет. - И это стоит того, чтобы светиться в темноте?

- А в чем проблема? - возразила Катринко. - У меня детей не будет, я об этом давно позаботилась. А у тебя их и так достаточно.

- Может быть, - буркнул Пит.

Четверо детей от трех женщин. Ему долго и трудно пришлось постигать истину, что женщины, тающие при виде свободного и сексуально крутого мужика, обязательно растают и при виде следующего свободного и сексуально крутого мужика.

А Катринко думала о том, что надо сделать:

- Вполне должно получиться, Пит. У нас есть костюмы и дыхательные маски, и здесь нам не надо ничего есть или пить, так что мы практически от радиации прикрыты. Значит, сегодня станем лагерем подальше от помойки. Перед рассветом проникаем внутрь, быстро все смотрим, щелкаем снимки и линяем. Чистая классическая работа по проникновению. Вокруг нет жителей, никто нам не помешает. А когда у нас будет что показать шпионам, двигаем домой. Может, что-нибудь и продадим.

Пит обмозговал сказанное. Перспектива, в общем, недурная. Работа грязная, зато задание будет выполнено. И еще - что Пита больше всего и привлекало - люди Подполковника не станут посылать сюда другого беднягу.

- А потом - к глайдеру?

- Да, потом к глайдеру.

- О'кей, договорились.

Перед рассветом следующего дня они накачались спортивными стимуляторами, сваренными в кишках соответствующих генно измененных клещей, сохраняемых в спячке под мышками. Потом подогнали снаряжение и подобно призракам перелезли огромную стену.

Просверлив крошечную дыру в крыше одного из серых полузакопанных ангаров, они просунули туда шпионский глаз.

Взрывоупорные ряды саркофагов бочкообразной формы, твердых и блестящих, как полированный гранит. Большие сварные контейнеры для радиоактивных отходов, каждый размером с бензовоз. Они выстроились аккуратными рядами в герметичной темноте, немые, как сфинксы. Похоже, они еще двадцать тысяч лет могут так простоять.

Пит снова разжижил гель-камеру и вытащил ее назад, потом запечатал дырочку каменной пастой, и они с Катринко слезли по склону пыльной крыши. На песчаных наносах, громоздящихся чуть ли не до вершины купола, змеились следы ящериц. Эти здоровые свидетельства жизни серьезно ободрили Пита.

И снова они беззвучно перелезли через стену, обратно в грот, где оставили снаряжение. Там они сняли маски, чтобы снова поговорить.

Пит привалился за камнем, наслаждаясь расслаблением после опасной работы.

- Прогулочка, - сказал он. - Пикник.

Пульс у него уже снизился до нормы и, к его радости, не ощущалась подозрительная боль под ложечкой.

- Надо отдать им должное, роботы действуют чисто.

Пит кивнул:

- Коронное применение для роботов - обслуживание смертельно ядовитой свалки.

- Я сделала телефото всей территории, - сказала Катринко, - и воды здесь нигде нет. Ни башен, ни трубопроводов, ни колодцев. Много без чего могут обойтись люди в пустыне, но не без воды. Здесь все наглухо мертво. И всегда было мертво. - Она помолчала. - С начала и до конца здесь были только роботы-автоматы. Ты понимаешь, что это значит, Пит? Что ни один человек этого места не видел. Кроме нас с тобой.

- Так мы первые! Впервые осуществили сюда проникновение! Это просто чудесно, - ответил Пит в приливе профессиональной гордости.

Он оглядел галечную равнину вокруг обнесенной стеной территории и нажал кнопку, перенося последнюю серию снимков спекса в архив гель-мозга. Два десятка огромных куполов, построенных по камешку гигантскими роботами, работающими с безмозглой точностью термитов. Раскинувшиеся купола выглядели так, будто окоченели на месте, и края их растаявшими леденцами вплавлялись в мелкие неровности пустыни. Со спутников купола наверняка сходят за естественные образования.

- Давай не будем мешкать, ладно? Я вроде как чувствую, будто эти рентгеновские пальцы перебирают атомы моей ДНК.

- И тебя это так волнует, Пит?

Пит засмеялся и пожал плечами:

- Какая разница? Работа кончена, детка. Мотаем к нашему глайдеру.

- Сейчас умеют отлично лечить генетические повреждения, как ты знаешь. В лаборатории у шпионов гены восстанавливают с нуля.

- Кто, эти военные врачи? Не хочу давать им повода.

Поднялся ветер - несколько резких, грубых порывов подряд, сухих, морозящих, полных жалящих песчинок.

И вдруг донесся стон от обнесенных стеной куполов. Где-то вдалеке чьи-то легкие дули в горлышко бутылки.

- Это еще что такое? - спросила Катринко, вся превращаясь в настороженный интерес.

- А, черт! - ответил Питер.

Из дыры в дне тринадцатого купола шел пар. Этой дыры они не заметили раньше, потому что край купола зарос густым колючим кустарником. Вообще-то эти кусты сами должны были навести на мысль о дыре, если подумать.

Вблизи дыры Пит и Катринко почти сразу нашли трех мертвецов. Эти трое прорубили и прорезали выход наружу из купола. Изнутри купола. Потом пролезли через длинную и узкую щель, оставив на камнях много кожи и крови.

Первый умер сразу у выхода, очевидно, просто от истощения сил. А остальные двое после своих олимпийских усилий увидели перед собой отвесную стену высотой в четыре этажа.

Они пытались преодолеть ее с помощью своих топоров, грубых скрученных веревок и чугунных крючьев. Два Спайдера с современными паутинами и точечными зажимами этой стены могли бы и не заметить. Пит и Катринко на ней могли бы лагерь устроить и дыньку скушать, но для двух измотанных человек в одежде из шерсти и кожи и самодельных ботинках она была непреодолима.

Один из них свалился со стены и сломал себе спину и ногу. Второй решил остаться утешать раненого товарища и, очевидно, замерз насмерть.

Эти трое были мертвы уже давно, год, быть может. Над ними поработали и муравьи, и тонкая соленая пыль Такламакана, и высыхание замерзших тканей. Три высохших мумии азиатов, черные волосы, кривые зубы, сморщенная смуглая кожа и забавная одежда, заляпанная кровью.

Катринко протянула разъем кабеля, лихорадочно болтая под маской.

- Смотри, ты посмотри на эти ботинки! На рубашку вот этого - можно это назвать рубашкой?

- Я бы назвал этих ребят очень смелыми скалолазами, - сказал Пит.

Он забросил глаз на проволочке в дыру, которую пробили эти трое.

Внутри тринадцатого купола раскинулся огромный лес мониторов. В основном микроволновых антенн. Вершина купола была не из твердо спеченного бетона, как у других, это был какой-то прозрачный для радаров пластик. Темный внутри, как и другие купола, герметически закупоренный - до тех пор по крайней мере, пока трое мертвецов не прогрызли в стене дыру. И никаких признаков радиоактивных отходов.

Пит и Катринко нашли небольшой лагерь, где жили эти трое. Их бивак. Три человека, терпеливо прогрызающие себе путь к свободе. Сжигающие последние свечи и масляные лампы, доедающие мелкими кусочками последние пайки, допивающие последние кожаные фляги и соскребающие для питья иней. Все это время в окружении джунглей спутниковых антенн и волноводов. Питу очень страшной показалась эта сцена. Очень мерзкой. Но впереди ждало худшее.

Пит и Катринко взяли полное снаряжение для проникновения. Потом они вломились сквозь крышу купола, где легче всего было резать. Проникнув, герметизировали за собой купол, но лишь слегка, на случай, если придется отходить быстро. Опустив рюкзаки на шнурах на пол, они спустились на саморастягивающихся веревках. Оказавшись внизу, Пит и Катринко закрыли пробитый выход каменной крошкой на клею, чтобы перекрыть путь воющему ветру и загрязнениям.

Сразу же в куполе стало тепло. Тепло и влажно. Сырость собиралась на полу и на стенах. И еще - очень странный запах. Как запах дыма и старых носков. Мышей и пряностей. Супа и уборной. Уютная человеческая вонь из недр земли.

- Вот бы Подполковнику понравилось, - шепнула Катринко по кабелю, оглядывая громоздящиеся машины через спекс в инфракрасном диапазоне. Заложить сюда шашку аммонала, и уж точно будет переполох в чьей-то автоматической системе.

Пит же думал, что сложившаяся ситуация дает превосходный шанс погибнуть. Автоматические охранные системы - самый опасный аспект его профессиональной жизни, несколько смягченный тем фактом, что разумные и агрессивные системы охраны часто убивают своих владельцев. Это диктуется основными инженерными принципами: изощренные и параноидальные системы то и дело дают ложные срабатывания. На белок, собак, ветер, град, дрожание почвы, горячих любовников, забывших пароль... Они обладают интеллектом и собственным мнением, вот почему с ними столько хлопот.

Но если эти машины и принадлежали охранной системе, то они не заметили здоровенную дыру, терпеливо прорубаемую в стене купола. Крепеж и трансмиттеры выглядели не слишком хорошо, покрытые древними пятнами изморози и льда. Склад утиля, с четким запахом сдохшей техники. Значит, эти умные, дорогостоящие, параноидные системы охраны забросили. Кому-то они надоели, и их отключили.

У подножия микроволновой башни нашелся пробитый крысиный лаз, затянутый овечьей шкурой. Пит запустил туда глаз-шпион, осмотрел пробуренную шахту. Туннель был достаточно широк, чтобы там поместился автомобиль, и он уходил вертикально вниз дальше, чем позволял заглянуть проводок глаза.

Молча выдернув из стены ржавеющий чугунный крюк, Пит заменил его современным якорем на клею. Потом продел сквозь ушко якоря саморастягивающуюся веревку и тщательно закрепил на себе обвязку.

Катринко задрожала от нетерпения:

- Пит, я сама хочу! Дай я пойду вперед!

Пит застегнул карабин на обвязке Катринко и связал свой и ее спексы волоконно-оптической нитью, вплетенной в веревку. Потом хлопнул бесполую по плечу:

- Шуруй, детка.

Катринко блеснула паутиной схватывающих перчаток и прыгнула в дыру ногами вниз.

Будущие беглецы интенсивно использовали тросы, уже находившиеся в туннеле. Время от времени попадались керамические скобы, прижимающие тросы к каменной стене. Восходители карабкались от скобы к скобе, используя лестницы из бамбуковых шестов и железные крючья.

Катринко прекратила спуск и отстегнулась от веревки. Пит спустил вниз рюкзаки, потом прыгнул и спустился сам. Остановившись у ведущей распорки, он перестегнул веревку и снова пустил Катринко вперед, глядя сквозь спекс на ее продвижение.

Внизу туннеля что-то жутковато светилось. Внимание! Пит ощутил знакомое неясное напряжение, нахлынувшее с безумной интенсивностью. Страх, любопытство и желание: отчетливое, горячее, воровское возбуждение настоящего проникновения. Будто сходишь с ума, но куда лучше безумия, потому что ощущаешь все с необыкновенной ясностью. Это и есть первобытная сущность жизни Спайдера, слишком глубокая, чтобы выразить ее словами.

Свет стал жарче в инфракрасном диапазоне спекса. Внизу разлеглась металлическая ширь со щелями, блестящая, как никелированная мойка, жалюзи с горячими щелками света. Катринко приделала пенную скобу к стене туннеля, закрепилась на ней, отклонилась назад и запустила глаз сквозь щель.

У Пита были слишком заняты руки, чтобы тянуться к спексу.

- Что ты видишь? - шепнул он по кабелю. Катринко вывернула шею назад, прижимая руки в перчатках к очкам на лице:

- Все вижу! Сады Эдема и города из золота!

Когда-то пещера была сплошным камнем, континентальной толщей. Ее высверлили буром русской работы. Сухой колодец в очень сухой земле. А потом несколько очень усталых, очень выгоревших на солнце и очень решительных оружейников коммунистического Китая заложили на дно сухого колодца водородную бомбу в одну мегатонну. Когда начался термоядерный синтез, сейсмографы заплясали фавнами аж в далекой Калифорнии.

От термоядерного взрыва остался гигантский газовый пузырь в самом сердце безумной паутины впадин и трещин. Глубокий пустой пузырь затаился под ложем пустыни в зловещем и нерушимом молчании на целых девяносто лет.

А потом новые хозяева Азии послали туда новое и более утонченное действующее начало.

Пит видел, что далекие крутые стены каверны измазаны светом звезд. Белые созвездия, целиком и полностью. А посреди пещеры, в огромной и сладковато-влажной воздушной пустоте, висели три огромных светящихся косоугольника, три вертикальных цилиндра размером с городской небоскреб. Просто висели в воздухе.

- Звездолеты, - произнес тихо Пит.

- Звездолеты, - согласилась Катринко. Замелькали меню общего визуального пространства соединенных спексов. Палец Катринко очертил набор крошечных бегущих искорок на стенах. - Но ты на это посмотри.

- А что это?

- Тепловые следы. Маленькие двигатели. - Визуализованное слово беззвучно крутилось колесом. - И вот сюда тоже посмотри, тут их дюжины ползают. А вот это видишь, Пит? Больших? Вроде как в дозоре.

- Роботы.

- Ага.

- И за каким чертом они тут нужны?

- Есть у меня одна идея. Если ты окажешься внутри одного из этих липовых звездолетов и выглянешь в окно - наверное, лучше сказать "в иллюминатор", то не увидишь ничего, кроме сияющих звезд. Глубокий космос. Но с помощью спекса мы видим все четко. И еще, Пит: эти каменные небеса приводятся в действие машинами.

- Ничего себе!

- И никто в этих звездолетах не может глянуть вниз, вот что. Потому что на дне этой пещеры творится чертова уйма странного. Там, внизу, полно кипящей воды в камнях и трещинах.

- Воды или ароматного супа, - сказал Пит. - Химического супа.

- Биохимического.

- Автономная самоорганизующаяся протеиноидная технология. Строго запрещенная Договором о нераспространении в рамках Манильских соглашений 2037 года, - автоматически отбарабанил Пит. Очень часто эту фразу ему приходилось слышать на инструктаже.

- Огромное озеро горячего, нелегального, самоорганизующегося студня.

- Ага. То самое варево, которое наши тайные техники варили последние десять лет под Скалистыми горами.

- Ну, Пит, каждый слегка балуется с соглашениями. Так, как это делается у нас в НАФТА, не опаснее, чем гнать самогон в сортире. Но тут ты посмотри масштаб! И бог один знает, что там, в звездолетах.

- Наверное, люди, детка.

- Ага.

Пит медленно вдохнул влажный воздух:

- Тринк, мы надыбали крупную штуку. Настоящую. Мы с тобой теперь войдем в историю разведки.

- Если ты хочешь мне сказать, что мы сейчас должны возвращаться к глайдеру, то не трать дыхание.

- Мы должны вернуться к глайдеру, - настаивал Пит, - с фотографическими доказательствами того, что сейчас видим. Такова была цель нашего задания. За это нам платят.

- Тру-ту-ту.

- И это будет патриотично. Ты согласна?

- Я бы еще поиграла в патриотку, будь на мне форма, - ответила Катринко. - Но бесполых в армию не берут. Я урод и абсолютно свободный агент, и не для того я сюда пришла, чтобы увидеть волшебную страну и тут же повернуть назад.

- Да-да, - сказал Пит. - Это чувство мне знакомо.

- Я иду туда, - сказала Катринко. - Ты за мной?

- Нет, детка, не выйдет. На этот раз я пойду впереди.

Пит пролез в грубо пробитую дыру и выбрался на широкий каменный потолок. Скалолазания он никогда особо не любил. Скала - неприятный материал, естественный, никаких гарантированных инженерных спецификаций. И все же приличный кусок жизни Пит провел на потолках. В потолках он разбирался.

Пришлось пробираться через натеки лавы, пока не попалась нормальная твердая щель. Пит быстро прошел по ней на распорах, поставил пару пенных крючьев и привязался к якорю.

Медленно придя на потолок вверх ногами, Пит методично огляделся через спекс. Большие участки потолка были сильно изъедены, будто сверлами или кислотой. Можно было разглядеть в неземном инфракрасном свечении, что три фальшивых звездолета на самом деле стояли на столбах. Большие полые трубы, кружевные и почти невидимые, сделанные из чего-то черного и невероятно прочного, может быть, углеродных волокон. Внутри колонн шли водоводы и электрические силовые кабели.

По этим колоннам проще всего было бы добраться до звездолетов. И они, колонны, были здорово на виду. Идеальное место, чтобы быть убитым.

Пит знал, что для человеческого глаза он невидим, но со своим тепловым излучением он мало что мог поделать. Как он сам понимал, сейчас он светился как рождественская елка на сенсорах тысяч тяжеловооруженных роботов.

Да, но невозможно держать тысячи машин готовыми к срабатыванию в течение многих лет. И кто станет их программировать на слежение за потолком?

Напряжение мышц в плечах и спине стало ослабевать. Пит подбросил крови к пальцам, потряся кистями, отстегнулся и стал спускаться на захватах. По дороге он миновал фальшивую звезду - большую светящуюся колбу размером с корзину для белья. Она была зацементирована в большой каменный монолит и переливалась холодным, чарующим огнем как светляк. Пита настолько отвлекла эта смелая подделка, что промахнулся захватом, и левая нога повисла свободно. В левом плече что-то противно щелкнуло. Пит ухнул, поставил оба захвата и шлепнул на стену пятно клея, потом пропустил в ушко скобы карабин и повис на обвязке, тяжело дыша.

В поле зрения спекса появился палец Катринко, куда-то указывающий. Там что-то двигалось - Пит был не один.

Он выпустил из рукава ленту светошумовых гранат, потом затаился на месте, доверившись своему камуфляжу, и стал наблюдать.

К нему среди темных ям фальшивых звезд шел робот, качаясь и дрожа.

Никогда Пит не видал даже похожего устройства. У робота была пористая пенистая шкура, будто из пробки и пластика. Вместо головы - слепой выступ; четырнадцать длинных волокнистых ног, будто перепутанное месиво старых веревок, заканчивались до абсурда сложными ступнями. Повиснув вниз головой среди неровностей каменного потолка, мешающих видеть, робот открывал большую бородавчатую голову и выбрасывал вперед раздвоенный сенсор, похожий на змеиный язык. Иногда он припадал к потолку, будто прилипшее к камню химическое пятно.

Пит с убийственным терпением смотрел, как робот отползал прочь, подползал ближе, крутился на месте, еще приближался, петляя, еще присасывался к потолку, принимал какое-то решение, переставлял хватающиеся ноги, еще подбирался, терял след, отходил назад, долго нюхал воздух, задумчиво сосал конец своего длинного веревочного щупальца.

Наконец робот дошел до Пита, ловко перебирая ногами, и с энтузиазмом стал лизать следы, оставленные хватательной паутиной. Его будто зачаровал вкус эластомера перчатки на камне, и робот повис на своих четырнадцати ногах, с громким чмоканьем вылизывая потолок.

Пит выбросил кирку. Заточенное острие с тупым хлюпом вошло в пробковую голову.

Робот тут же обмяк, приколотый к потолку. Потом с противным скрежетом он развернул совершенно неожиданный набор блестящих тонких принадлежностей. Сложные штуки вроде языков, скребущие жвала, тонкие шпатели, все это вылезало, дрожа, из щелей шкуры.

Робот не собирался умирать. Он и не мог умереть, потому что никогда не был живым. Это была биотехнологическая машина, и понятие умирания не было в ней заложено. Пит тщательно сфотографировал устройство, которое с механическим идиотизмом пыталось выработать приемлемые решения при изменившихся параметрах среды. Потом Пит вытащил кирку из потолка, встряхнул ее и уронил проколотого робота ко всем чертям.

Теперь он полез быстрее, оберегая растянутое плечо. Методично прокладывал он себе путь к относительно легкому участку вертикальной стены, где нашел большую выработанную жилу в созвездии Стрельца. Жила оказалась извилистой рецессией, откуда выцарапали и вытравили какую-то руду. Судя по виду, камень сжевали орды термитов - мелкие роботы с пастями вроде маникюрных ножниц.

Пит по спексу дал сигнал Катринко. Бесполая полезла за ним по прижатой и заякоренной веревке, таща за собой один из рюкзаков. Когда Катринко добралась до нового базового лагеря, Пит вернулся к пробоине взять второй рюкзак. На обратном пути плечо уже здорово болело, и нервы отказывали.

Катринко поставила закупоривающую паутину без излучения на устье трещины. Когда Пит вернулся в относительную безопасность лагеря, она развернулась в саморастягивающихся веревках и достала порцию сахара.

Пит раскрыл две пухообразующие капсулы и с удовольствием влез в теплую ткань.

Катринко сняла маску. Она вся дрожала от энтузиазма. Молодость, подумал Пит, молодость и восемь процентов преимущества в метаболизме, связанного с отсутствием половых органов.

- Здорово опасная ситуация, - шепнула Катринко с горячечной улыбкой, заметной в красном свечении единственной индикаторной лампочки. Она уже не была похожа на мальчишку или молодую женщину, вид у нее был совершенно дьявольский. Создание, лишенное пола. Пит всегда думал о ней "она", потому что так было проще, но на самом деле надо было бы говорить "оно". Сейчас "оно" было полно ликования, потому что поставило себя наконец в подходящую и приятную ситуацию. Жестокая и яростная вражда была для этого жестокого и яростного маленького создания как вода для рыбы.

- М-да, действительно, - согласился Пит и приложил жирного накачанного медикаментами клеща к вене на сгибе руки. - Первая вахта твоя.

Пит проснулся через четыре часа, вынырнув из глубин химически наведенного дельта-сна. Им владело оцепенение и небольшая сонная одурь, будто бы он проспал четыре дня подряд. В объятиях лекарства он был совершенно беспомощен, но дело стоило такого риска, потому что теперь он полностью отдохнул. Пит сел, осторожно попробовал шевелить левым плечом. Намного лучше. Растерев лицо и голову, чтобы восстановить чувствительность, Пит снова надел спекс. Катринко сидела на корточках, светясь собственным излучаемым теплом, изучая мерзкую массу шипов, хлопьев и студня.

Пит тронул рукоятки спекса и наклонился вперед:

- Что это у тебя?

- Мертвые роботы. Они жрали наши пенные крючья на потолке. Они все жрут. Я убивала тех, что пытались вломиться в лагерь. - Катринко вытащила меню в воздух, потом протянула Питу соединительный кабель для спекса. Посмотри, что я наснимала.

Она наблюдала с помощью гель-камер, снимая роботов в их собственном инфракрасном свете, а потом сохраняла и редактировала наиболее информативные кадры.

- Эти малыши, у которых ноги как шарики, я их назвала "цыплятами", сопровождала она голосом заснятые кадры, показываемые спексом Пита. - Они маленькие, но чертовски быстрые, и они повсюду - я убила троих. Вот этот, со спиральным острым носом, это "шуруп". А это пара "дублей". Они всегда ходят парами. Вот эта здоровенная штука, похожая на пролитый кисель с большими глазами и шаром на цепи, называется у меня "шатун" - видишь, как он ходит? Но он куда быстрее, чем кажется.

Катринко остановила показ, вернулась к реальному зрению и осторожно пошевелила поломанные останки возле своих сапог. Самое большое устройство в этой куче напоминало рассеченную кошачью голову, набитую проводами и усами.

- Еще я его назвала "медведем". Его нелегко убить.

- И их здесь много?

- Думаю, сотни, если не тысячи. Самых разных видов, и все глупы как пробка. Иначе нас бы уже сто раз убили и разобрали на атомы.

Пит глядел на рассеченных роботов, на остывающую массу нервных сетей, аккумуляторов, жилистых броневых плит и желатина.

- Почему у них такой дикий вид?

- Потому что они сами по себе выросли. Никто их никогда не проектировал. - Катринко подняла глаза. - Помнишь эти большие виртуальные пространства для проектирования оружия, которые были в Аламогордо?

- Да, помню, Аламогордо. Физическая эмуляция на сверхбольших квантовых гель-мозгах. Здоровенные виртуальные реальности с ультрабыстрым воспроизведением и ультратонким разрешением. И Нью-Мексико я тоже помню, можешь не сомневаться! Люблю налеты на большие компьютерные лаборатории. Хакерство - в этом есть глубокое уважение к традиции.

- Ага. Понимаешь, для нас, жителей НАФТА, физические виртуальности это военная техника. Мы всегда отдаем технику военным, если она начинает казаться опасной. Но допустим, что ты не разделяешь ценностей НАФТА. Ты не хочешь испытывать в огромных виртуальностях новые системы оружия. Допустим, ты хочешь создать новый консервный нож.

Катринко во время своей бдительной стражи явно успела хорошо обо всем этом подумать.

- Ну так вот, можно начать с того, чтобы изучить существующие ножи и попытаться улучшить конструкцию. А можно просто создать колоссальное виртуальное пространство с виртуальными банками всех видов. Дальше создаешь несколько имитаций консервного ножа, которые по сути своей - блямбы студня. Они имитируют студень, но они еще и программы, и эти программы обмениваются данными и развиваются. Когда они вскрывают банку, ты их вознаграждаешь, создавая их копии. Прогоняешь день за днем миллионы поколений миллионов возможных консервных ножей в этой самой эмуляции.

Это понятие не было Спайдеру Питу совсем незнакомым.

- Да, я слыхал такие слухи. Что-то вроде фокуса с искусственным интеллектом. На бумаге получается все хорошо, а реального результата нет.

- Да, а теперь это еще и запрещено. Хотя и трудно уследить за соблюдением запрета. Но теперь допустим, что ты ведешь экономическую войну и думаешь, как это лучше сделать. Наконец ты все-таки вырабатываешь свой супернавороченный сверхнож, который никогда ни один человек изобрести не смог бы. Не смог бы даже вообразить, поскольку он вырос как гриб в полностью альтернативной природе. Но у тебя есть все спецификации его формы и размеров - вот в этом суперкомпьютере. Так что тебе, чтобы сделать его в реальном мире, достаточно распечатать фотографию. И ведь получается! Работает! Понимаешь? Моментальный и дешевый потребительский товар.

Пит обдумал слова Катринко.

- Так ты говоришь, что население Сферы сумело осуществить эту идею и эти роботы вот так и были построены?

- Пит, я просто не могу себе представить, как это могло произойти иначе. Эти машины - они просто слишком нам чужды. Они должны были появиться в совершенно нечеловеческом, полностью автономном процессе. Даже лучшие японские инженеры не могут спроектировать студенистого робота из шерсти и веревок, который умеет ползать, как гусеница. Всех денег мира не хватит, чтобы оплатить человеческие мозги, которые бы это выдумали.

Пит тронул студенистые останки ледорубом:

- Да, вроде бы ты права.

- Кто бы ни построил все это, он нарушил кучу правил и договоров. Но сделано все это действительно дешево. Настолько дешево, что это выходит за пределы экономики. - Катринко задумалась и повторила: - Далеко за пределы экономики, и вот именно потому это и противоречит всем правилам и договорам.

- Быстро, дешево и неконтролируемо.

- В точку, Пит. Если это дело вырвется в реальный мир, это будет означать конец всего, что нам известно.

Это последнее утверждение Питу совсем не понравилось. Никогда он не любил апокалиптических предчувствий. Сейчас они нравились ему еще меньше, потому что при данных обстоятельствах казались весьма правдоподобными. В Сфере было самое молодое и самое большое население среди всех трех больших торговых блоков, и идеи были тоже самые молодые и самые большие. Люди Азии знали, как добиваться своего.

- Знаешь, Лайл Швейк мне говорил, что сейчас самые навороченные велосипеды в мире приходят из Китая.

- И он прав, так и есть. А эти китайские электронные чипы, которые они демпингуют на рынок НАФТА? Они дешевле грязи и четко работают, но полны каких-то остаточных электронных связей, дублированных, перепутанных... Я всегда думала, что это просто человеческая неряшливость. Так вот, ничего человеческого в этом нет.

Пит мрачно кивнул:

- Да. Чипы и велосипеды - это я еще могу понять. Это куча денег. Но кому, черт возьми, надо было делать такую дыру в земле, полную роботов и ложных звезд? Зачем?

Катринко пожала плечами:

- Такие люди живут в этой Сфере, друг. Они все еще делают что-то просто потому, что это им любопытно.

Дно мира кипело. За прошедшее столетие полость для испытания бомбы создала собственный водоносный слой, искусственный подземный оазис. Дно пузыря оказалось причудливо затопленным лабиринтом разбитых трещин и химических отложений, и все это превратилось в копошащиеся лужи механической самосборки. Кислородные гейзеры черного моря плесени.

Ровно поднимался пар из темноты между утесами, конденсировался холодными струйками и стекал вниз по сферическим стенкам. Внизу, возле дна, вся вода жадно поглощалась отбившимися от рук устройствами из одушевленных губок и лент. Катринко тут же назвала их "кузнецами" и "пушистиками".

Кузнецы и пушистики представляли собой кошмарные мочалки и выдавленные насосом спагетти, они прыгали, мокро шлепая, с утеса на утес. Катринко с неожиданной простотой давала имена машинам и фотографировала их. Теории с пугающей легкостью возникали в юной голове, похожей на волчью, моментально приспособившейся к этому чужому игрушечному миру. Похоже, это юное бесполое существо жило куда ближе к будущему, чем Пит.

Они пробирались от камня к камню, от трещины к трещине. Сняли свежевозникшие личинки роботов, проедающие себе путь к свободе от темноты сквозь бляшки студня и ткани. Это было сотворение в миниатюре, задуманное в бессмысленных студенистых ядрах китайских суперкомпьютеров из гель-мозгов, воплощенное в реальность в горячей пене неживого механического белка. Такого захватывающего зрелища Пит никогда в жизни своей не видел и потому погружался в мрачное настроение. Знание в его мире было силой. И он со свинцовой уверенностью знал, что сейчас схватился за линию слишком высокого напряжения.

Он был профессионал. Он мог себе представить, как украсть военные секреты сверхдержавы и остаться в живых. Это очень рискованно, но в конечном счете - всего лишь военный объект. Ракетная база, например. Азиатская тайная ракетная база - это было бы даже весело.

Но это - не военный объект. Это совершенно новые средства промышленного производства. Пит понимал с интуитивной уверенностью, что техника такого уровня революционности - это дело не для шпионов, не для спортивного интереса, даже не для солдат. Это вопрос больших, очень больших денег. Узнав о ней, он еще может выжить. Рассказав - ни за что.

Восторг удивления тем, что он видел, действительно его доставал. Восторг удивления - это пройдет. А трезвость отдаленных последствий душила, как мокрое полотенце. Можно было представить себе, что отсюда удастся уйти целым, но никакого приемлемого будущего он для себя не видел, если передать эти аккуратные фотографии неимоверного чуда шпионам на Потомаке. И представить себе невозможно, что будут существующие власти делать с этим знанием. Страшно подумать, что они сделают с ним самим за то, что им это передал.

Пит смахнул с шеи пот, ливший, как в сауне.

- Так что я думаю, тут либо геотермальная энергия, либо термоядерный генератор, - сказала Катринко.

- Я бы сказал, что термоядерный, учитывая обстоятельства.

Скалы под ножными захватами кишели насекомыми: падальщиками и мусорщиками, разборщиками и поглотителями клея, поедателями мозгов. Это были абсолютно лишенные разума устройства, специализированные как многоножки. Особо агрессивными они не казались, но наверняка было бы смертельной ошибкой среди них присесть.

Что-то похожее на рачка с диафрагмальной пастью и глазами на длинных стебельках решило попробовать сапог Катринко. Она с воплем отпрыгнула на выступ.

- Маску надень! - выговорил ей Пит.

Влажная жара была благословением после разъедающей стужи Такламакана, но почти все отдушины и щели густо чадили запахом горячего бифштекса и горелой резины, всеми вариантами побочных продуктов механического метаболизма. У Пита стало саднить в легких при одной этой мысли. Он направил запотевший спекс на ближайшую углеволокнистую колонну и на золотые, сияющие, невероятно манящие огни иллюминатора звездолета.

Катринко пошла вперед. На фоне кружевных решеток она была безжалостно заметна. Чтобы не рисковать быть обнаруженными при движении в обе стороны, каждый взял рюкзак с собой.

Сперва подъем шел легко. Потом из мокрой темноты вылетела машина, похожая на шестикрылую стрекозу. Жалящий хвост хлестнул по нитчатой колонне как удар лошадиного копыта. Катринко отлетела назад, прокувыркалась десять метров и повисла тряпичной куклой на своем последнем крюке.

Летающая тварь описала восьмерку, пытаясь что-то сообразить несуществующим разумом. Потом из звездного неба вылетела более медленная, но куда более огромная машина и напала на повисший рюкзак Катринко. Рюкзак лопнул рождественской хлопушкой среди вскипевшего хаоса когтистых крыльев. Баснословной цены оборудование плюхнулось вниз, в горячие лужи.

Катринко вяло дернулась на своей веревке, и тут же стрекоза бросилась на это движение. Пит выпустил ленту светошумовых.

Мир взорвался вспышкой, жаром, сотрясением и летящими лохмотьями. Невыносимо жаркий и громкий грохот грозы в пещере. Лучший способ волшебного исчезновения: полное ошеломляющее отвлечение, единственное реальное волшебство в мире.

Пит подплыл к Катринко как воздушный шар на резиновой нитке. Когда через двадцать семь наполненных сердцебиением секунд он подлез к звездолету снизу, обе саморастягивающиеся веревки он пережег.

Серебристый дождь лохмотьев свел искусственных насекомых с ума. Дно каверны вдруг закишело подпрыгивающими механическими жаркими призраками, смесью прыгунов, ползунов, летунов. На краю поля зрения из глубин луж поднимались новые твари, большие и чешуйчатые, как зеркальные карпы навстречу рыбьему корму.

Свой рюкзак Пит бросил у основания колонны. Явно в этом мире рюкзаку недолго было жить.

Пит и Катринко нашли нижнюю сторону огромного иллюминатора и распластались по его поверхности.

Там они прождали совершенно неподвижно около часа. Катринко сумела перевести дыхание. Ребра перестали кровоточить. Потом они прождали еще час, пока ползучие и летучие жаровые призраки яростно шныряли вокруг их укрытия, следуя обрывкам собственных программ. И еще третий час прождали.

И тогда к ним в их небесах присоединилась беспамятная орда машин с засасывающими юбками и тачками вместо голов. Роботы нашли уклон и стали заполнять его большими жвалами, выплевывая каменную известку, наляпывая ее и выглаживая на месте, без устали и без жалости.

Пит воспользовался возможностью и попытался спасти утерянное снаряжение. Там такие были знаменитые федеральные штучки: аудиожучки с собственным интеллектом, высокого разрешения гель-камеры, сенсоры и детекторы, блоки, зажимы и захваты, бесценные флаконы запрограммированной нейронной ткани... Пит пополз по дну звездолета.

Все это уже давно исчезло. Даже саморастягивающиеся веревки сожрали длинные вереницы фуражирующих цыплят. Машинки все еще копошились в черном кружеве колонны, вынюхивая и выщипывая все молекулярные следы с явным удовлетворением.

Пит вернулся к Катринко и разбудил ее, застывшую и онемевшую в укрытии. Они осторожно пробрались вокруг искривленного края корпуса звездолета, выискивая слабину. Потеряв снаряжение, они оказались в очень трудной ситуации, но это было не важно. Образ действий был теперь очевиден, и потеря альтернатив прочистила мысли Пита. Его поглощало горячее желание проникнуть внутрь.

Он пролез под навес большого, глубоко изъязвленного выступа. Там оказалась спутанная веревка, сплетенная из мертвых и разлохмаченных органических волокон, похожих на волосы в выпуске раковины. Она вся окаменела от каменного лака слюны роботов.

Это были веревки скалолазов. Кто-то вырвался здесь наружу - пробился через корпус звездолета изнутри. Роботы пришли устранять повреждение, тщательно запечатали дыру и оставили этот уродливый горб каменной рубцовой ткани.

Пит достал гель-камерную дрель. Запасы сахара пропали вместе с рюкзаком, а без сахара работающий на энзимах механизм вскоре проголодается и станет бесполезным. Тут уж ничем не поможешь. Пит прижал прибор к корпусу, подождал, пока тот пробьется насквозь и впрыснет туда гель-камеру.

Пит увидел ферму. Вряд ли что-нибудь могло удивить его сильнее, но это действительно была сельскохозяйственная ферма. Симпатичная игрушечная ферма, вся под каменным синим потолком, перекрещенным горячей сеткой лучистого света, заключенная в каменной дуге корпуса. Рыбные пруды с камышами. Канавы и деревянное ирригационное колесо. Бамбуковый мостик. Мохнатые плети дынь в жирной черной земле и аккуратные, почти без сорняков поля карликовых красных злаков. И ни души не видно.

Катринко подползла и подсоединила кабель.

- И где же все? - спросил Пит.

- Торчат возле иллюминаторов, - ответила Катринко, кашляя.

- Что? - удивился Пит. - Почему?

- Из-за твоих светошумовых, - просипела Катринко. У нее все еще болели побитые ребра. - Они все у иллюминаторов, таращатся в темноту. Ждут, что дальше будет.

- Но это же было много часов назад?

- Зато большое событие, друг. Здесь же ничего не происходит.

Пит кивнул, принимая решение:

- Ладно. Тогда вламываемся внутрь.

Катринко это было по душе.

- Наконечниками?

- Слишком заметно.

- Кислотой с фибрилляторами?

- Они в рюкзаках остались.

- Значит, остаются штыковые веревки, - заключила Катринко. - У меня их две.

- У меня шесть.

Катринко с удовольствием кивнула:

- Шесть штыковых веревок! Пит, ты снарядился на медведя!

- А я их уважаю, - буркнул Пит. Он помогал их изобрести.

Через восемь минут двенадцать секунд они уже были внутри звездолета. Выдранный кусок обшивки они аккуратно вставили на место и приклеили, замазав волосяные разрезы.

Катринко шагнула в сторону, в рощицу бамбука. Камуфляж тут же стал переливаться зеленым, коричневым и желтым так удачно, что Пит просто перестал ее видеть. Она помахала рукой, и детекторы контуров на спексе показали ее силуэт.

Пит приподнял спекс, чтобы понять, что видит невооруженный человеческий глаз. Их обоих просто не было. Катринко исчезла, даже призрака не осталось, будто ее смело взмахом ресниц. Так что им здесь ничего не грозит. По этой засунутой в кувшин ферме они могут плыть как два дурных сна.

Звездолет они обшарили сверху донизу, выискивая опасные и интересные явления. Может быть, центры управления с азиатскими космонавтами, или большие смертоносные роботы, или видеомониторы - что-то, что может им помешать или убить. Но на всех тридцати семи этажах звездолета ничего подобного не было.

Пять тысяч обитателей в часы бодрствования занимались сельским хозяйством. Экипаж звездолета составляли доиндустриальные, родоплеменные азиатские крестьяне. Мужчины, женщины, старики, дети.

Местные крестьяне вставали каждое утро с рассветом - когда оживали горячие сети в потолке. Они доили коз, кормили овец и каких-то очень странных, ростом до колен, двугорбых верблюдов. Они резали бамбук и ловили неводом рыбу в прудах. Они рубили на дрова тамариски и тополя. Они ухаживали за плетьми дынь и выращивали сливы и коноплю. Они ставили брагу, мололи зерно, варили просо, давили масло из рапса. Из конопли, необработанной шерсти и кожи они делали одежду, плели корзины из камыша и соломы. И очень много ели карпов.

И еще они выращивали уйму кур. Кто-то извне корабля с этими курами что-то сделал. Наверное, это были космические суперкуры, побочный лабораторный продукт от серьезных попыток изменить куриную ДНК. Несушки несли каждый день пять-шесть крупных яиц, петухи были размером с собаку и разных цветов, очень пахучие и отчетливо похожие на пресмыкающихся.

Очень тихо и мирно было в звездолете. Животные мычали и кудахтали, крестьяне что-то пели про себя на крохотных круглых полях, и пощелкивали ритмично ножные насосы для воды, но городских шумов не было. Ни моторов, ни экранов, ни репродукторов.

Денег здесь не было. Группа племенных старейшин сидела под цветущей сливой рядом с большим каменным амбаром. Они щелкали бусинками на проволочках и что-то писали деревянными палочками. Потом солдаты или полицейские - ребята в грубой кожаной броне, с копьями - маршировали группами, вверх и вниз по лестницам, по десяткам этажей. Маршировали как кретины, реквизировали продукты, разносили на спинах и раздавали людям. Простейшее распределение богатств.

Почти все эти странные белобородые старики были дворцовыми счетоводами, но среди них были и другие. Эти сидели на камышовых циновках в домотканых одеждах, соломенных сандалиях и шляпах с блестками, обсуждая важные дела, медленно и крайне продолжительно. Иногда они что-то писали на пальмовых листьях.

Пит и Катринко специально решили понаблюдать за этими, в блестящих шляпах, потому что пришли к выводу, что это - местное правительство. Очень было на то похоже. Только эта группа населения не работала до изнеможения.

Пит и Катринко засели в уютном месте на крыше амбара - одного из немногих стационарных строений внутри звездолета. Здесь никогда не шел дождь, поэтому в кровлях было мало надобности, и никто никогда не поднимался на крышу амбара. Ясно было, что даже сама идея это сделать выходит за пределы местного воображения. Поэтому Пит и Катринко украли несколько бамбуковых кувшинов с водой, несколько симпатичных домотканых ковриков и устроили себе там лагерь.

Катринко стала рассматривать особо тщательно отделанную книжку из пальмовых листьев, похищенную из местного храма. Страница за страницей убористого незнакомого письма.

- Как ты думаешь, Пит, о чем эта деревенщина пишет?

- Насколько я могу предположить, - ответил Пит, - они записывают все, что могут вспомнить о внешнем мире.

- Да?

- Да. Вроде как составляют разведывательное досье для правящего здесь режима, понимаешь? Потому что это и все, что они когда-нибудь будут знать, потому что те, кто сюда их посадил, никаких новостей им не сообщают. И чем хочешь ручаюсь, никогда их отсюда не выпустят.

Катринко тщательно пролистала жесткие хрупкие страницы кустарной книги. Эти люди говорили только на одном языке, и этого языка даже близко не знали ни Пит, ни Катринко.

- Значит, это их история?

- Это их жизнь, детка. Их прошлая жизнь, когда они были еще настоящими людьми в настоящем большом внешнем мире. Транзисторные приемники и ручные зенитно-ракетные комплексы. Колючая проволока, кампании по усмирению, удостоверения личности. Идущие через границу верблюжьи караваны с минометами и взрывчаткой. И очень продвинутые начальники Сферы, мандарины, у которых просто нет времени возиться с вооруженными азиатскими родоплеменными фанатиками.

Катринко подняла глаза:

- Это вроде бы твоя версия внешнего мира, Пит.

Пит пожал плечами:

- Это то, что есть на самом деле.

- И ты думаешь, они на самом деле считают, что сидят в настоящем звездолете?

- Это зависит от того, сколько они узнали от тех, которые вылезли отсюда с кирками и веревками.

Катринко задумалась:

- А знаешь, что тут самое жалкое? Хилая иллюзия всего этого. Какой-то мандарин из спецслужб вбил себе в психованную голову, что этнических сепаратистов можно начисто выдавить и выплюнуть как арбузные семечки в межзвездное пространство... ну и ход! Вот это приманка, вот это пустое обещание!

- А я бы взялся пропихнуть такую идею, - задумчиво сказал Пит. - Ты знаешь, детка, насколько далеко на самом деле звезды? До них четыреста лет, вот насколько далеко. И если ты серьезно хочешь, чтобы люди полетели к другой звезде, их надо будет поместить в запечатанную банку на четыреста долгих лет. Но что людям там делать все это время? Единственное, что они смогут делать, это спокойно пахать землю. Потому и сделали такой звездолет. Оазис в пустыне.

- Так представим себе, что ты хочешь поставить такой эксперимент со звездолетом на земле, - подхватила Катринко. - И при этом у тебя есть кучка религиозных фанатиков в азиатской глуши, которые тебе все время под задницу мины подкладывают. Которые не хотят менять своих древних обычаев, хоть ты и очень, очень весь из себя хайтековский.

- Ага. Примерно так и есть. Средства, мотивы и возможность.

- Поняла. Но не могу поверить, что кто-то осуществил такую схему в реальности. Вот так взять, окрутить какое-то национальное меньшинство и засунуть в богом забытую дыру, чтобы никогда уже о них не думать. Просто в голове не укладывается!

- Я тебе говорил, что мой дед был семинолом? - спросил Пит.

Катринко покачала головой:

- А что это слово значит?

- Было такое американское племя, которое в конце концов загнали в болото. Флоридские семинолы. Знаешь, может, моего деда только называли семинолом... он очень забавно одевался. Может, ему нравилось, что его называют семинолом. Потому что иначе он был бы просто никому не нужным неграмотным старикашкой.

Катринко наморщила лоб:

- И это имеет значение - что твой дед был семинолом?

- Я привык думать, что да. Вот откуда у меня цвет кожи - хотя сегодня это ничего не значит. Но помню, что для моего деда это значило очень много... Он всегда топал ногами и нес кучу какой-то чуши, которая до нас не доходила. По-английски он говорил еле-еле. И никогда от него не было толку.

- Пит, - вздохнула Катринко. - Я думаю, пора нам отсюда выбираться.

- А зачем? - удивленно спросил Пит. - Здесь мы в безопасности. От местных нам ничего не грозит. Они нас даже увидеть не могут, не говоря уж о том, чтобы тронуть. Да они нас даже представить себе не могут! При нашем фантастическом тактическом преимуществе мы для них просто как боги.

- Все это я знаю, Пит. Они ребята до невозможности простые и тупые, мне они не очень нравятся. И они для нас угрозы не представляют. Честно говоря, мне они уже даже наскучили.

- А мне нет! Потрясающе интересный народец. Эта мешковатая одежда, акустические песни, это копошение в земле... У этих людей есть что-то, чего у нас, современных, уже нет.

- Да? - спросила Катринко. - Что, например?

- Не знаю, - сознался Пит.

- Ладно, что бы это ни было, оно не слишком важно. - Она вздохнула. А у нас с тобой серьезные задачи есть, напарник. Нам надо пробраться мимо всех этих злобных роботов там, снаружи, подняться по стволу, потом топать обратно четыре дня через мерзлую пустыню без рюкзаков. До самого глайдера.

- Тринк, здесь же еще два звездолета, в которых мы не были. Тамошних людей ты видеть не хочешь?

- Что я сейчас хотела бы видеть, так это горячую ванну в четырехзвездочном отеле, - ответила она. - И колоссальные заголовки мировой прессы - все обо мне. Вот это было бы отлично.

Она осклабилась.

- А как же эти люди?

- Пит, я не человек, - спокойно ответила Катринко. - Быть может, потому, что я - бесполая, но главное - ты выступаешь не по теме. Эти люди не наша забота. Наша забота - вернуться к глайдеру в рабочем состоянии, чтобы мы могли сделать то, что нам поручено, и вернуться на базу с данными. О'кей?

- Хорошо, только давай сначала проникнем в еще один звездолет.

- Надо двигаться, Пит. Мы лучшее снаряжение потеряли, и подкожный жир у нас тоже кончается. К этому надо отнестись серьезно, если хочешь остаться в живых.

- Но мы же никогда сюда не вернемся. Кто-нибудь сюда придет, но ясно как день, что не мы. Понимаешь, мы же Спайдеры - как мы можем уйти, не посмотрев?

Катринко явно поддалась:

- Один звездолет? Не оба?

- Только один.

- Ладно, договорились.

Дыра, которую они прорезали в корпусе, уже была заделана роботами, и проделать новую обошлось еще в две штыковых веревки. Потом Катринко пошла впереди, по каменному потолку и вниз по углеродной колонне ко второму кораблю. Чтобы не тревожить сторожевых роботов, они двигались с гипнотизирующей медлительностью и крайней скрытностью, отчего переход оказался очень изматывающим.

Второй корабль видал суровые дни. Весь корпус был покрыт шрамами цемента, закрывающими куски высохших узловатых веревок. Пит и Катринко нашли слабое место и проникли внутрь.

В корабле было людно, громко и очень пахуче. Повсюду кипели жаркие и липкие базары, где люди продавали изделия ручной работы, еду и выпивку. Преступников наказывали, привязывая к столбам, где прохожие били их падалью. Толпы оборванных мужчин и разрисованных женщин собирались у петушиных боев, где дрались петухи-мутанты размером с собаку. Все мужчины ходили с ножами.

Архитектура здесь была более изощренная - все виды трущоб, внутренних двориков и влажных вонючих переулков. Обследовав четыре этажа, Катринко вдруг заявила, что узнает обстановку. Как она сказала, они попали в физическую копию декораций популярной японской интерактивной игры по одному самурайскому эпосу. Очевидно, создателям звездолета нужна была обстановка азиатской деревни доиндустриальной эпохи, они не хотели давать себе труд проектировать ее с нуля и потому запрограммировали роботов пиратской копией игры.

Когда-то этот звездолет был тщательно оборудован не менее чем тремя сотнями вооруженных постов с видеокамерами. Мандаринам, наверное, пришлось с удивлением осознать, что фиксировать всю преступность еще не значит ее контролировать. Все эти камеры наблюдения были сейчас выведены из строя, почти все разгромлены. Некоторые пытались отбиваться, но были тоже сметены. Сейчас все эти посты были заброшены.

Мятежное население не покладало рук. После разрушения шпионских видеокамер были созданы несколько гигантских устройств для пробивания корпуса. Осадные машины, огромные арбалеты со скручивающимися веревками, построенные из конопли, дерева и бамбуковых стеблей. Эти машины были плодом коллективных усилий населения звездолета, затейливо раскрашенными и обвязанными лентами, и руководили их строительством агрессивные предводители банд с дубинками и большими кожаными поясами.

Пит и Катринко смотрели, как такая банда усердно работает над строительством машины. Женщины плели веревочные лестницы из волос и растительных волокон, а кузнецы ковали крюки над чадящими угольными горнами. Было ясно, что эти беспокойные люди не менее двадцати раз прорывались из своей тюрьмы и каждый раз их загоняли обратно неумолимой силой безмозглых роботов. Теперь они готовили очередной прорыв.

- Эти ребята не лишены инициативы, - сказал Пит с восхищением. Поможем им малость?

- Как?

- Вот смотри, как они колотятся наружу. А у нас еще осталась пачка наконечников. Когда мы отсюда уйдем, они нам уже не пригодятся. Так что, я думаю, мы можем выбить им сразу всю стенку и всю кодлу выпустить наружу. А мы с тобой смоемся в суматохе.

Идея Катринко понравилась, но ей выпала роль адвоката дьявола.

- Ты действительно думаешь, что мы должны вот так вмешаться? Это же значит выдать свое присутствие.

- Здесь давно уже никто ни за чем не наблюдает, - возразил Пит. - Все это придумал какой-то технократ в качестве большого эксперимента. Но этих людей давно списали, или, быть может, не получили гранта на продолжение антропологических исследований. О них забыли начисто. Давай поразвлекаем этих бедняг.

Пит и Катринко установили взрывные устройства, укрылись на потолке и с удовольствием наблюдали взрыв стены.

Выравнивая давление, в межзвездное пространство вырвался бешеный порыв ветра, насыщенный пылью и листьями. Местные жители от взрыва полностью обалдели, но когда показались ремонтные роботы, быстро вернули себе боевой дух. Разразилась страшная битва, всеобщая мстительная горячка уничтожения крабов и полосования губок. Женщины и дети гонялись за цыплятами и жучками. Солдаты в кожаных кирасах дрались с машинами побольше, используя пики, арбалеты и огромные сокрушающие роботов палицы.

Роботы были неимоверно глупы, но совершенно не замечали собственных ран и не знали пощады.

Местные жители использовали открывшуюся возможность полностью. Зарядив в торсионную катапульту тяжелый гарпун, они стрельнули в космос. Целью их был соседний звездолет, третий и последний.

Зазубренный наконечник соскользнул с корпуса, и люди смотали его привязь обратно на огромный бамбуковый барабан, ругаясь и крича как бешеные.

Все население звездолета бросилось в битву, стены и переборки дрожали от топота разъяренных ног. Подавленные численным превосходством роботы сдали назад. Пит и Катринко воспользовались этой неповторимой возможностью, чтобы выскользнуть в дыру. Быстро взобравшись на корпус, они оказались в стороне от битвы.

Люди снова выстрелили большим гарпуном. На этот раз острие вошло и застряло, дрожа.

И тут по тросу полез мальчишка, полуголый, с молотком, крючьями и продетой сквозь пояс веревкой. На голове у него была корона из капающих свеч.

Катринко оглянулась и остановилась как вкопанная.

Пит потянул ее за собой и тоже остановился.

Ребенок ловко продвигался вдоль гарпунного линя, таща за собой веревку побольше. Летающая машина бросилась его сбивать и упала, дергаясь, истыканная злобными стрелами арбалетов.

Пит смотрел как загипнотизированный. Он не ощущал отчаянности обстоятельств, пока не увидел, что храбрый мальчишка готов свалиться навстречу смерти. Много он видал скалолазов, рисковавших просто от безумия. Он видал и профессионалов, таких, как он сам, игравших со смертельным риском как мастера. Но никогда он не видал такого акта простой и отчаянной жертвенности.

Героический ребенок долез до зернистого корпуса чужого корабля и стал забивать крючья отчаянными ударами молотка. Корона из свеч тряслась и мерцала от усилий, мальчик еле видел. Он бросил себя в стигийскую тьму навстречу року.

Пит подполз к Катринко и быстро подключился к кабелю.

- Надо уходить, детка. Теперь или никогда.

- Еще нет, - ответила она. - Я это снимаю.

- Наш лучший шанс.

- Потом уйдем. - Катринко смотрела, как пролетел мимо пылесос и вцепился в ноги мальчишки. Она повернула голову в маске к Питу, все ее тело окостенело от яростного возбуждения. - Остались у тебя штыковые веревки?

- Три штуки.

- Дай. Я должна ему помочь.

Катринко отстегнулась, скользнула управляемым долгим движением по стене звездолета и прыгнула на натянутую веревку. К полному удивлению Пита, Катринко высветилась на вибрирующем канате и просто побежала вперед. Она бежала по тросу неуловимо быстро, настолько неожиданно для местных людей, что они даже стрелять по ней не могли.

Стрелы жужжали вокруг и мимо, чуть не задевая испуганного мальчишку. Катринко прыгнула в пустоту, раскинув перчатки и ножные захваты. И просто исчезла.

Это был чемпионский ход, если есть в мире хоть один, достойный такого названия. Легендарный ход.

Пит сам отлично умел держаться на натянутом канате. У него был опыт, отличное чувство равновесия и сообразительность. В конце концов, он был профессионалом. И мог бы пройти по канату, если бы работа требовала. Но не в полном снаряжении для лазания, не с ножными захватами. И не на провисшем, плетенном вручную, самодельном канате. Не когда канат кое-как закреплен самодельным чугунным гарпуном. Не когда он тяжелее Катринко на двадцать килограммов. Не посреди бешеного цирка летающих роботов. И не под градом стрел.

Просто Пит больше не был сумасшедшим. Он должен был последовать за Катринко по разумному пути. Надо было взобраться по звездолету, пройти по потолку и спуститься на дальнюю сторону третьего звездолета. Тяжелая трехчасовая работа в лучшем случае. Четыре часа, если хоть сколько-нибудь заботиться о безопасности.

Пит прикинул шансы, принял решение и отправился.

Он еще успел увидеть, как Катринко штыковой веревкой прокладывает себе путь в третий звездолет. Облако белого света плеснуло наружу, когда пустотелая пробка скользнула в сторону. На смертоносное мгновение Катринко оказалась очерчена светом как призрак, и камуфляж стал бесполезен. Одежда ее билась на мощном ветру выходящего воздуха.

Мальчишка тем временем успел закрепиться на стене и привязать вторую свою веревку. Подняв глаза на вдруг полыхнувший сноп света, он завопил так громко, что зазвенела вся вселенная.

Его многочисленные родственники реагировали инстинктивно - колючим дождем арбалетных стрел. Они кувыркались и ныряли в порыве ветра, но их было слишком много. Катринко пригнулась, дернулась и головой вперед прыгнула внутрь звездолета. Она снова исчезла.

Попали ли в нее?

Пит поставил якорь, привязался и попробовал связаться по рации. Но без оставшихся в рюкзаке ретрансляторов слабому сигналу было не пробиться.

Пит терпеливо полез дальше - ничего другого не оставалось.

Через полчаса его стал душить кашель. Звездная космическая пещера наполнилась ужасным запахом. Вонь шла из пробитого звездолета, куда ворвалась Катринко. Настоявшаяся, смертельная вонь горелой гнили.

Пробираясь по потолку в одиночку, Пит старался изо всех сил. Болело поврежденное плечо, и самое худшее - стал барахлить спекс. Наконец Пит добрался до выбитого Катринко отверстия. Местные уже прибыли большой массой, протягивая за собой веревки и привязывая их к здоровенным болтам. Они тащили факелы, копья и арбалеты, отбивая неустанные атаки роботов. По выражению яростной радости на лицах было ясно, что они об этой минуте мечтали годами.

Пит проскользнул незамеченным. Вдохнув мерзкий воздух, он тут же подался назад, вставил новые фильтры в маску и вернулся.

Остывающее тело Катринко он нашел под потолком. Шальная арбалетная стрела пробила ей костюм и левую руку. Катринко со своим обычным присутствием духа привязалась к скобе и спряталась подальше от суматохи. Кровь она остановила быстро. Несмотря на неловкое положение, она даже смогла перевязать себе рану.

И ее медленно и незаметно задушил мерзкий воздух.

С побитыми ребрами и раной руки Катринко ошибочно приписала головокружение шоку. Когда ей стало плохо, она расслабилась и попыталась перевести дыхание. Фатальная ошибка. Здесь она и висела, не замечаемая никем и невидимая. Мертвая.

Пит обнаружил, что она не единственная такая. Погиб весь экипаж звездолета. Погиб много месяцев, если не лет тому назад. Большой пожар в звездолете. Электрический свет все еще горел, машины работали, но от людей остались только мумии.

Такой хорошей одежды, как у этих мертвецов, Пит в жизни не видел. Они явно много времени проводили завязанием и вышиванием, разгоняя утомительную скуку своего вечного заключения. У трупов были самые разнообразные слоистые рукава, кружевные передники, плетеные пояса и лакированные заколки для волос, потрясающе изящные сандалии. В мрачном инферно они все страшно обгорели, вместе с кошками, собаками, огромными курами задохнулись внезапной волной дыма и газов, за минуты наполнившей корабль.

Это было что-то куда как сложное для простого незатейливого геноцида. Пит считал мандаринов джентльменами-технократами, специалистами с лучшими намерениями. Оставалась возможность, что это было массовое самоубийство. Но по зрелом размышлении Пит был вынужден предположить, что это очень печальный, очень удручающий инцидент социальной инженерии.

Хотя в Вашингтоне, конечно, сказали бы по-другому. Нет большей грязи в политике, чем политика национальная. Пит не мог не заметить, что эти законопослушные жители звездолета никак не повредили обильную аппаратуру наблюдения корабля. Но камеры были отключены, и звездолет все равно был мертв, как пень.

Воздух в корабле стал очищаться. Двое жителей звездолета номер два спустились, топая, по стене, и стали умело обшаривать трупы. Они были наверху блаженства, эти мародеры, и улыбались восторженно.

Пит вернулся к окоченелому телу напарницы. Снял с нее камуфляжный костюм - ему нужны были аккумуляторы. Тощее, бесполое тело топорщилось подкожными карманами, пузырями кожи, где Катринко держала свои инструменты бегства на крайний случай. Сломанные ребра распухли и посинели. Пит не мог продолжать обыск.

Он вернулся к пробоине, куда рвалась охочая толпа. Захватчики пришли по веревочному мосту и ломились толпой, морща носы и крича в дикой экзальтации. Они победили роботов: здесь просто не было достаточно машин, чтобы сопротивляться всему разозленному населению. И роботы эти были слишком тупые, чтобы перехитрить вооруженное и координированное сопротивление людей - без полного их истребления, а на это они не были запрограммированы. И потому были разбиты наголову.

Пит отпугнул ликующих победителей лентой светошумовых.

Потом он аккуратно нацелился на край дыры, обхватил тело Катринко и выбросил ее далеко-далеко, кувырком, в кипящие лужи.

Пит отступил в первый звездолет. Это был очень трудный переход, и когда он кончился, плечо у Пита сильно ныло знакомой болью хронической травмы. Спрятавшись среди ничего не подозревающего населения, Пит прикинул варианты.

Прятаться он мог бы до бесконечности. Камуфляж постепенно терял заряд, но Пит был уверен, что и без него проживет. В звездолете было очень много запретных территорий, огороженных мест, куда вход воспрещен - где был когда-то скандал, или кровопролитие, или странные звуки, или странный, плохой и страшный запах.

В отличие от буйной и беспокойной толпы звездолета номер два, жители этого поверили в легенду. Они честно считали, что летят в глубинах космоса, направляясь к некой лучшей, светлой доле в этом каменном звездном небе. И это звездное гетто было полно суеверных предрассудков. Погруженные в пучину невежества, жители считали, что каждый грех заставляет вселенную дрожать.

Пит знал, что надо бы попытаться доставить добытые данные к глайдеру. Этого хотела бы Катринко. Погибнуть, но оставить после себя легенду - об этом мечтал бы любой Спайдер.

Но трудно было представить себе, как пробиться сквозь оживших роботов, взобраться по стенам с раненым плечом, потом пройти отчаянный четырехдневный путь сквозь вымораживающую пустыню - и все это в одиночку. И глайдеры тоже не живут вечно. Шпионские глайдеры на это не рассчитаны. Если Пит придет к глайдеру и обнаружит, что аккумуляторы сели или гель-мозг прокис, то это конец. Будь он даже совсем здоров и при полном наборе снаряжения, пеший переход через Гималаи в одиночку радужных перспектив не сулил бы.

И зачем вообще рисковать? Не похоже, чтобы эти подземные сцены произвели сенсацию. Им уже много-много лет. Кто-то задумал, спланировал и осуществил это все давным-давно. Важные люди с мозгами и большими возможностями тоже давно это знают. Кто-то знает. Может, не Подполковник из психов-маргиналов военной разведки НАФТА, но кто-то все же должен знать.

И когда Пит действительно задумывался, то получалось, что требуются колоссальные усилия ради не слишком большой отдачи. Потому что сейчас в этом курятнике не так уж много народу - тысяч пятнадцать максимум. В Азиатской Сфере должны быть десятки тысяч не до конца ассимилированных племен, если не сотни тысяч. Миллионы. И что с того? Это не только азиатская проблема, это проблема общая. Национальные меньшинства, люди-изгои, которые просто не могут или не хотят играть в игры двадцать первого века.

Сколько у красных китайцев было испытано бомб в Такламакане? Ему, Питу, никогда не давали брифинга по древней истории. Но сейчас Пит подумал, что, быть может, они эти звездные идеи подарили Европе и НАФТА. Сколько забытых скважин, реликтовых карманов, пробитых под шкурой двадцать первого века, кроется в Южных Морях, в Австралии, в Неваде? Смертоносный мусор давно забытого Армагеддона. Свалки, куда никто и заглянуть не захочет.

Да, он мог бы все свои силы тела и духа бросить на то, чтобы мир взглянул в лицо этому всему. Только зачем? Не лучше ли будет сперва самому все продумать?

Пит не мог сам себе сознаться, что просто утратил волю к жизни.

Отчаяние медленно отпускало Пита, и он постепенно искренне заинтересовался местным людом. Его занимали чахлые пределы их жизни, их вселенной, занимало, какое смятение он может устроить в этих узколобых головах. Никогда не появлялось среди них сверхъестественное существо, они только воображали такие существа. Пит начал с небольших демонстраций полтергейста - просто чтобы позабавиться. Крал украшенные шляпы местных седых мудрецов. Перепутывал тома в священных библиотеках. Пару раз спер абак.

Но это все было ребячество.

У местных был небольшой храм, их святая святых. Естественно, Пит должен был туда пробраться.

Там была заперта девушка. Очень хорошенькая и слегка тронутая, что делало ее идеальной кандидаткой на пост Девы Святого Храма. Она была Жрицей Храма первого звездолета. Естественно, что небольшая община могла позволить себе иметь только одну-единственную, несравненную Верховную Жрицу-Девственницу. Народ это был практичный, поэтому довольствовался возможным.

Верховная Жрица была молодой красивой женщиной, ведущей до одури простую жизнь. У нее были служанки, гардероб ритуальных платьев и прическа, требующая очень много времени. Всю свою жизнь она проводила, выполняя весьма сложные и совершенно бесполезные ритуальные действия. Возжигание благовоний, стирание пыли с идолов, омовения и очищения, земные поклоны, бесконечное выпевание заклинаний, нанесение особых меток на руки и ноги. Она была священной и явственно безумной, и люди смотрели на нее с неотрывным интересом. Она значила для них все. Она делала все эти болезненные глупости, чтобы им самим не приходилось все это делать. Все в ее жизни было полностью и окончательно предрешено. Пит просто восхищался Священной Девой Храма. Она была совершенно его типа, и он ощущал к ней искреннюю тягу. Она была единственной из местных, с кем Пит мог бы провести часть своего времени.

И потому после долгого изучения девушки и ее действий Пит однажды показался перед ней. Сначала она испугалась. Потом попыталась его убить естественно, без малейшего успеха. Когда до нее дошло, что он невероятно мощный, совершенно волшебный и абсолютно для нее непостижимый, она задергалась на полированном полу храма, раздирая на себе одежды и громко воя, явно в смятении страха-надежды, что ее сейчас ужасно и неописуемо осквернят.

Пит ощутил притяжение этой ее мысли. В молодости он бы поддался этой возможности демонического порабощения. Но сейчас он был совсем взрослым и не видел, чем это может хоть как-нибудь помочь или в чем-то изменить обстоятельства.

Они так и не узнали языка друг друга. Они никак не общались физически, умственно или эмоционально. Но в конце концов выработали некий статус-кво, когда могли сидеть в одной комнате и спокойно рассматривать друг друга, строя бесплодные догадки о том, что делается в чужой голове. Иногда они даже могли совместно съесть что-нибудь вкусное.

Лучшего понимания с этими невероятно далекими людьми достичь было нельзя.

Питу не приходило в голову, что звезды могут погаснуть.

Он вырыл себе священную, демоническую нору в запретной зоне корабля. Время от времени он выходил через заделываемые роботами пробоины и разглядывал искусственный космос. Это как-то его успокаивало. И у него были для того и другие мотивы - вполне обоснованная забота, что жители звездолета номер два могут как-нибудь проложить себе сюда путь для дикой расистской оргии убийства, грабежа и насилия.

Но население звездолета номер два было слишком занято роботами. Любая победа над булькающим гель-мозгом и его кошмарными инструментами могла быть только временной. Как наступающий оползень, стекались роботы, обходя препятствия, используя любую эволюционную возможность, и всегда, всегда продолжали давить.

После сокрушительного поражения булькающие ванны вошли в биохимический форсаж. Старый режим был свергнут, равновесие нарушено. Машины вернулись в свои кибернетические сны. Все стало возможно.

Звездные стены покрылись толстым слоем бурлящей массы новых моделей тюремщиков. Звездолет номер два был снова побежден, ввергнут в очередное горькое историческое унижение. Наказанная родина превратилась в массу нелепых цементных глыб. Даже иллюминаторов не осталось, безжалостно заделанных технологической слюной и слизью. Живая могила.

Пит полагал, что это действительно будет конец работы. В конце концов, это вполне соответствовало начальным параметрам, заданным творцами системы.

Но система могла теперь совершенно не интересоваться пределами человеческих намерений.

Когда Пит выглянул в иллюминатор и увидел, что звезды гаснут, он понял, что игра кончена. Что-то грабило звезды, присваивало их энергию себе.

Он покинул звездолет. Снаружи небо сорвалось с места. Неисчислимые орды невероятных созданий мигрировали по стенам, прыгая, ползя, крадясь, подтягиваясь на паутине слизистых веревок. И все стремились в зенит.

К выходу. К исходу.

Пит проверил изношенные перчатки и захваты и присоединился к потоку. Ни одна из тварей его не беспокоила, он стал таким же, как они. Его снаряжение упало к ним, было поглощено и вышибло новые двери для эволюции. То, что может породить консервный нож, может породить и скальный крюк, и захват, и блок, и карабин. Его и Катринко рюкзаки были набиты концентрированным человеческим гением, и цель у всего этого была одна. ВВЕРХ. Стремление вверх. Вверх - и наружу.

На сцене лунного пейзажа Такламакана развернулся театр войны роботов, ширящаяся механическая прерия ползущих, кусающих, выворачивающих, прыгающих механических мутантов. Столбы огня - военные спутники Сферы. Лучи, бьющие с подлинных небес, невидимые смерчи энергии, взметающие гейзеры пылающей пыли. Последний кошмар биоинженера, разумный, автоматизированный ад. Явление такого масштаба не удастся убить так быстро, чтобы сохранить в тайне. Не удастся вовремя сжечь. Для этого придется взломать купола, и древний мусор из них разольется по всей земле.

Подобно пальцу Бога, ударил за горизонт луч, сметая все на своем пути. Небо и земля кишели летающими тварями, жужжащими, кувыркающимися, машущими крыльями. Луч ударил в большую машину, и она полетела штопором вниз, как многотонное кленовое семечко, отскочила от купола, перевернулась погибающим гимнастом и упала рядом со Спайдером Питом. Он сжался в камуфляжном костюме, снимая все это.

Машина глянула на него. Это был не простой робот - это был механический журналист. Ярко раскрашенный, ультрасовременный автономный летающий снаряд европейской работы, нагрузившийся камерами, как медиамагнат - коктейлями. Машину здорово ударило о стену, но она не сдохла. Смерть в ее программу не входила, входило совсем другое. Пита она заметила без труда он представлял интерес для репортажа, и машина смотрела на него.

Поглядев в холодное весеннее небо, Пит увидел, что машина привела кучу своих приятелей.

Робот скорректировал свои пережженные схемы и взял Пита в кольцо камер. Потом поднял многосуставчатую конечность и пересказал все чудеса, которым был свидетелем, в небо, в темную глубину Всемирной Паутины.

Пит поправил маску и камуфляж, чтобы выглядеть как надо.

- Черт побери, - сказал он.