"Дикая Морковка" - читать интересную книгу автора (Барякина Эльвира, Капранова Анна)

ГЛАВА 6

Прошло несколько дней, и обед в конце концов стал скуден до безобразия. Все это время народ ничего не делал, маялся и думал о покойнике, сиротливо лежащем в склепе. К нему так никто и не наведался: все боялись увидеть разложившийся труп.

Постепенно мысль о смерти начальника заглушалась более насущной проблемой: как бы самим не сыграть в ящик. По мере того, как спасение все не приходило и не приходило, наружу стали выползать застарелые неприязни и конфликты: Ася вечно выясняла отношения с Гагариной, Санька нападала на Серегу, Сальери давил всем на психику мрачными прогнозами…

Какое-то время народ надеялся, что, может, Костик как-нибудь найдет выход из сложившейся ситуации. С него не спускали глаз, следили за каждым шагом… Но он и не думал стремиться к цивилизации. Ему и тут было хорошо. Совершив набег на общественную кухню, он изъял кое-какую посуду и продукты и теперь преспокойненько загорал, купался в море и веселился, глядя на несчастных археологов внизу.

…У Саньки было препоганейшее настроение: у нее кончились сигареты. И в основном из-за того, что у Андрюшки они кончились еще раньше, и ей пришлось сердобольно с ним делиться. Доев свою обеденную порцию, она ожесточенно выскребала еду со дна миски и думала о том, что в скором времени узнает, что такое голодный бунт. Похоже, всех остальных занимали те же самые безрадостные мысли.

— Достоверно известно, что человек может прожить без еды… э-э… тридцать дней, — как-то уныло сказал Мухин сидящему на агоре народу. — А за тридцать дней нас кто-нибудь найдет.

— Достоверно известно, что ты дурак, Мухин! — тут же отозвался Сальери. — Ты тридцать дней точно не выживешь. В тебе мало питательных веществ. По-моему, здесь есть шансы только у меня и у Каши — мы с ним упитанные и можем долго голодать за счет внутренней энергии. А вы все помрете!

Археологи восприняли слова Сальери очень плохо.

— Хрена собачьего! — заголосила Рая. — Я тебя еще на сто мильёнов лет переживу!

— И я переживу! — тут же подхватила Санька.

И быть бы Сальери битому, если бы вдруг все не почуяли аромат чего-то очень знакомого и любимого. Головы как одна задрались вверх, ноздри затрепетали…

От костра Костика поднимался дымок. Он что-то варил в своем чайнике, и, судя по запаху, это «что-то» было очень вкусным и рыбным.

— Откуда он раздобыл здесь еду? — проронила удивленно Гагарина.

Глаза ее голодно блестели, слюнки грозили поддаться рефлексу Павлова.

— Наверное поймал, — предположила Алена.

— А как? У него что, удочки есть?

— Откуда я знаю?!

И никто не знал. С высоты Костик уже давно заметил пристальное внимание к своей персоне и решил чуть-чуть поупиваться местью.

— Эй вы! — крикнул он весело. — Что, лопать охота?

Народ безмолвствовал. Каждый ненавидел подлого Костика всем сердцем, но что можно было поделать?

— Слушайте, — торопливо зашептала Алена, поглядывая на него из-под руки, — мы должны узнать, где он берет еду. Потом мы как-нибудь с ним справимся, что-нибудь придумаем… В конце концов нас родственники хватятся и пришлют за нами, а пока главное — не протянуть ноги. Придет помощь — мы его схватим… А сейчас…

— Ты что, предлагаешь пойти к нему на поклон? — в негодовании спросил Серега. — Он же убийца! Он нас всех отравит!

Саньке из принципа очень хотелось ему возразить, но она была как назло с ним согласна. Зато возразила Алена:

— Не отравит! Я буду готовить на всех, и ему всегда будет доставаться первая миска.

— Это унизительно! — не унимался Сергей.

Но Алена уже все для себя решила:

— У меня ребенок, и я не могу рисковать его жизнью. А у Костика, между прочим, ружье! Он может охотиться и добывать пищу. По-моему, в такой ситуации надо не политес разводить, а думать о выживании! К тому же он ни в чем не виноват.

Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

— Как это… э-э… не виноват? — прошептал пораженный Мухин.

— У него не было возможности и убить Пал Палыча, и спрятать сокровище! — торопливо начала Алена, стараясь быть как можно более убедительней. — Я готовила обед… Пал Палыч отправился на охоту в сторону пляжа. Кстати, он мне сказал, что всю ночь просидел в своей лаборатории, так что до этого никто ничего не мог выкрасть. Спустя полчаса проснулся Костик и отправился к вам смотреть на раскопки, а это в противоположном направлении. Вернулся с раскопа он вместе с вами. До обеда оставалось еще минут сорок, и все разбрелись по своим палаткам. В этот момент его никто не видел, но ему хватило бы времени только взобраться в гору, найти, застрелить Пал Палыча и вернуться обратно. Но никак не на то, чтобы выкрасть клад!

— А может, он припрятал сокровище, пока мы ходили искать начальника? не сдавался Серега.

Но тут Рая решительно затрясла головой.

— Я сидела под тентом моськой прямо к лаборатории и гадала на картах. Я бы заметила, если бы он туда вперся!

— Так что получается? — проговорил Вадик. — Это совершил кто-то из нас?

Все молча переводили взгляд друг на друга. По сердцам пополз липкий страх.

— Погодите-погодите! — замахала руками Санька. — Надо припомнить, кто где был в те сорок минут перед обедом, и тогда мы быстро всех вычислим.

— Я лежал в палатке! — тут же заявил Сальери. — Толик может подтвердить.

— Точно! — кивнул головой Мухин. — А вот, по-моему, Андрей… э-э… как раз ходил за дровами… Он отсутствовал около часа, не меньше, а принес всего одну досочку.

Все глаза впились в совершенно потерявшегося Андрюшку. Он сидел, криво улыбаясь, и не знал, что сказать.

— Дело ясное, — произнес Серега тихо. — И никакого милицейского расследования не потребовалось.

— У него есть алиби! — вдруг резко выпалила Рая. — Мы с ним все это время трахались! — заявила она, горделиво подняв голову.

Все ошарашено застыли, вытаращившись на девочку из рая. Потом перевели взгляд на Андрюшу. Тот тоже смотрел на свою любовницу с совершенно диким выражением лица.

— И зачем ты это… выболтала? — произнес он, заикаясь на каждом слове.

— Раиса, повтори, что ты сказала, — каким-то умирающим голосом попросил Серега.

— Что слышал! — огрызнулась Рая, начав вдруг с остервенением обкусывать лак с ногтей.

По слезам, скопившимся у нее под накрашенными ресницами, было видно, что она переживает и очень жалеет себя.

— Да-а, всякого я ожидал от Андрея, но… э-э… не такого, — произнес с порицанием Мухин. — Чтобы вступить в связь с малолетней… Да еще с Раей! Постыдился бы!

— По-моему, ты тоже мог бы убить Пал Палыча! — зло огрызнулся Андрюшка. — Сам из-за своего клада готов удавиться, а теперь на других переваливаешь!

— Прекратите немедленно! — выкрикнула Алена. — С чего вы взяли, что шефа вообще кто-то убивал?! Он ушел с ружьем, потом это ружье выстрелило, и шеф погиб. Могло произойти все что угодно: неосторожное обращение с оружием или еще что-нибудь в этом роде… С пропажей клада вообще должны разбираться не вы, а милиция. А наша задача не помереть здесь, понятно? Так что надо идти мириться с Костиком.

— Он нас прогонит, — уверенно сказала Гагарина. — После того, как мы его в раскоп ни за что, ни про что посадили, ей-богу, прогонит.

— Нас-то, может, и прогонит, а тебя нет! — ухмыльнулся двусмысленно Андрюшка. — Он тебя любит. Пошла бы да уговорила его стать нашим президентом. А потом мы бы устроили революцию и его свергли.

— Ага! Свергнешь ты его! У него двустволка есть, которую ты проворонил!

— А и правда, Гагарина, сходила бы ты… э-э… к нему! — погладил ее по плечу Мухин. — А то есть сильно охота.

Та ожесточенно отбросила его руку.

— Тебе надо, ты и иди! Я его терпеть не могу!

— Какая же ты все-таки…

Но Мухин не успел высказать своего мнения по поводу Гагариной.

— Давайте я пойду! — отважно предложила Санька. — Делать-то все равно нечего.

— Александра назначается уполномоченным послом! — захохотал бессердечный Андрюшка, которого, по всей видимости, трагизм положения так и не остепенил.

Благословляемая народом на подвиг во имя выживания человечества Санька чуть-чуть постояла, набираясь храбрости, а потом бесстрашно полезла в гору.

Костик ел рыбу. Сидел по-турецки на земле и подло трескал деликатесы, пока другие голодали.

— Привет, — сказала неуверенно Санька, приблизившись. — Приятного аппетита.

Костик поднял на нее бесстыжие глаза и заложил в рот еще один кусок.

— Феньк ю[1], - произнес он с набитым ртом. — Хочешь?

Есть хотелось сильно, но принимать подачки из Костиных рук… Да и вообще это все жутко унизительно! Санька уже открыла рот, чтобы гордо отказаться от угощения, но рот не послушался свою хозяйку и сказал:

— Хочу.

Костик широко ухмыльнулся.

— Ну тогда приземляйся и угощайся.

Ловко орудуя стибренной с кухни вилкой, он достал из чайника еще один кусок, выложил его на тарелку, тоже стибренную, и передал Саньке.

— На-ка вот, подкрепи организм!

Рыба оказалась жесткой, но все-таки вкусной. Обсосав крупную косточку, Санька воззрилась на своего спасителя.

— А что это мы едим?

Костик расхохотался каким-то совершенно неприличным смехом.

— Это акула катран, Морковка. И при этом совершенно несъедобная. Выползшие на лоб Санькины глаза донельзя смешили его. — Ее прибило к берегу вчерашним штормом и шибануло об камни. Я ее вон за теми скалами обнаружил.

Санька быстренько соображала.

— А на сколько может хватить этой акулы?

— Для одного человека при умелом хранении — дней на десять, а для двенадцати человек — на один день. Но сразу хочу сказать, что ваши гробокопатели не получат от меня ни кусочка. Разве что ты как пострадавшая в раскопе, да эта ваша краля Гагарина.

Санька сделала самое проникновенное выражение лица, на которое только была способна, и пошла в атаку на Костикову совесть. В течение десяти минут она в лицах и в действиях описывала ему, какие мучения будет претерпевать экспедиция, если он не придет ей на помощь. Городские юноши не в состоянии обеспечивать добычу еды, они просто не представляют как. А Костик, знающий море вдоль и поперек, просто обязан их спасти. Иначе его до конца дней будут преследовать во сне иссохшие трупики девяти взрослых, одного ребенка и одной Раисы. (Пудель Каша, как выяснилось на днях, оказался предателем и ренегатом и давно уже бегал к Костику подкрепляться).

Костик выслушал Санькину речь весьма внимательно. И даже поаплодировал ей, когда она наконец замолкла.

— Тебе бы на митингах правду-матку трудящимся рассказывать, — сказал он очень серьезно, — а то такой божий дар пропадает…

— Так ты поможешь нам? — с надеждой в сердце спросила Санька.

Костик картинно обхватил рукой квадратный подбородок.

— «Земля наша обширна, но нет на ней порядку, — процитировал он где-то виденный фильм, — Так что приди, князь, и правь нами!» Это я у вас кем-то вроде царя Гороха должен быть? Так получается?

Санька смущенно хмыкнула.

— Ну, не знаю, наверное…

— Нормальненько… А чем платить будете за услуги?

— Чего? — Саньке показалось, что она ослышалась.

— Как «чего»? — законно удивился Костик. — Я вам буду выживание обеспечивать, а вы мне что? Большое человеческое спасибо? На фиг такие пряники, я так не играю!

— А как же ты играешь? — растерянно спросила Санька.

Весь народ был собран на агоре. Как-то так получилось, что Костик взгромоздился на Большой Камень, будто действительно был каким-то царьком, и оттуда, с высоты, поглядывал на бледных археологов.

— Ну что, собаки моторные, — проговорил он веселым голосом, — попали в переплет? Делать-то ничего, шарамыжники, не умеете, да? А еще меня в яму посадили…

— Хватит выпендриваться, к делу давай! — выкрикнул Андрюшка. Но его тут же затолкали. Народу явно надоела бестолковая демократия. Они хотели диктатуру, которая добудет им еды.

— Так вот, — продолжил Костик, — просто так только кошки родятся, а я за свои услуги требую соответствующую плату. Я вам помогаю, а вы мне даете… бабу.

Костик посмотрел на произведенный своими словами эффект и остался им доволен. Народ был сражен, убит и изумлен. Первым очнулся Мухин (наверное, потому, что его это меньше всех касалось).

— А кого конкретно, можно узнать?

— Можно, — милостиво кивнул Костик. — Вон ее! — и указал повелительным перстом на побелевшую Гагарину. — Очень уж она мне нравится. Персик!

— Ты совсем с ума спятил? — выкрикнула она, когда чуть-чуть пришла в себя.

Костик пожал плечами.

— Дак ведь как хочешь. Я тогда пошел.

— Не-ет! — завопили все разом. — Стой немедленно!

И только Гагарина кричала:

— Путь, пусть убирается отсюда!

Весь колыхаясь от негодования, Сальери подскочил к ней.

— Ну чё ты за эгоистка такая, а?! Чё нам из-за тебя помирать теперь?!

— Не из-за меня!

— Из-за тебя! — подтвердили хором и Аська, и Мухин.

Дальше события развивались весьма стремительно. Гагарина пару раз убегала к себе в палатку рыдать, за ней ходили, уговаривали и стыдили. Костик тем временем сидел, скрестив руки на груди, и обменивался впечатлениями о происходящем с Андрюшкой, которого все это тоже прикалывало. А после очередного категорического отказа Гагариной быть «бабой» Костика к нему подошла Рая и, окинув пристальным взором его статную расписную фигуру, полушепотом спросила:

— Слышь, а, может, я подойду?

На что Костик тоже окинул ее взором.

— Нет, не подойдешь.

— Ну, ладно, — вздохнула она, совсем не обидевшись. По всей видимости, ей было не впервой слышать подобное в свой адрес.

В конце концов Гагарина выбралась из палатки и, ни на кого не глядя, подошла к своему мучителю.

— Я согласна, — сказала она трагическим голосом. — Но знай, я тебя ненавижу! Ты… Ты… Куда идти?

Костик осклабился шире чего невозможно.

— Ну и чудно! Идти к моей палатке. Сейчас будешь стирать мою майку.

— Чего?!

— Майку мою. Она у меня грязная.

Гагарина совершенно опешила.

— А что, секса не будет?

— А у тебя справка о состоянии здоровья есть? — в тон ей осведомился Костик. — Я без справки сексом не занимаюсь. А то мало ли чего… — И отправился к себе, на ходу бормоча: — Надо же какие развратные девицы нынче пошли! Чуть что — сразу им секса подавай! И куда матери смотрят?! Давно бы нахлыстали им, бессовестным рожам…

Совсем растеряв все свое величие, Гагарина брела за ним и смотрела на его спину, посредине которой красовалась внушительная татуировка:

СПРАВКА:

СПИДа у Костика нету

Все имеющиеся в наличии лица мужского пола были собраны на агоре и построены в шеренгу. Костик ходил мимо них как генерал на параде и придумывал, кто на что может быть годен в деле выживания племени.

— Что за народ пошел! — громко сокрушался он. — Все дохлые, пухлые и неспортивные! Вот раньше богатыри были: Молодцов! Жеребцов! А сейчас Мухин-Горюхин. Полный позор! А тебе как фамилия? — гаркнул он в лицо Сереге.

Тот почему-то вытянулся в струнку.

— Муравьев!

Костик только сплюнул.

— Тьфу! А ты кто? — повернулся он к Андрюшке. — Стрекозельский?

— Не. Воинов.

— О! — назидательно поднял палец Костик. — Берите пример! Да-а, братцы мои, разочаровали вы меня… Столько на свете живете, а даже себя прокормить не можете. А ну живот подтяни! — накинулся он на Сальери. Раньше мужики были — ого! С саблями, с конями — бойцы! А вы? Два комара на губе трахаться будут, и то сдуть не сможете…

В этот момент Костик дошел до конца шеренги, замыкаемой выстроившимся вместе со всеми Данилкой. Правда, данный «боец» пока не умел подтягивать не то что живот, но и собственные колготки. Однако и в этом случае царь увидел огромный изъян в дисциплине:

— А ну отставить ковыряние в носу! — велел он ребенку, который слушал начальника параллельно с исследованием собственных ноздрей и поеданием добытого добра. — Смотри, переведу на самообеспечение! Всю жизнь будешь этим питаться! — пригрозил Костик, не на шутку распалясь.

Наругавшись вволю на подрастающее поколение, он распределил всех на бригады: одних отправил искать дрова, других оснастил масками и ластами и велел ловить рапанов у прибрежных скал (благо море уже совсем успокоилось), остальные были снаряжены идти в степь добывать все, что придется.

Несмотря на глумливое отношение к себе, народ заметно оживился и воспрянул духом. Заложив руки за спину, Костик еще раз оглядел свое «войско».

— Вопросы есть?

Сальери нерешительно поднял руку.

— Я вот хотел спросить… Вот на случай если мы так ничего и не добудем… Как вы относитесь к людоедству?

Костик сначала онемел, а потом выдал медленно и очень похоже на военные радиосводки Великой Отечественной:

— За неверие в правое дело, за саботаж и паникерство… выйти из строя! Тридцать отжиманий!

Сальери растерянно моргал.

— Я не смогу столько!

— Тогда пятьдесят подскоков! И не сейчас! — добавил он, видя, что тот уже задрал ногу для выполнения задания. — Потом, когда принесешь пользу обществу!

Сальери радостно кинулся следом за остальными, но запнулся о гавкающего на него пуделя.

— Эх, на худой конец Кашу съедим, — заметил он как бы про себя, но все же достаточно громко, чтобы посмотреть, как отнесется народ к собакоедству.

Вадику выпало идти в степь. Он попытался было отлинять от этого занятия, известив Костика, что у него нет ни сети, ни лассо, а ружья ему тот не дает, но тут к ним подошла Санька, держа в руках свой ситцевый халатик в цветочек.

— Может, им попробуем кого-нибудь изловить?

Вадик нерадостно посмотрел на нее.

— Попробовать-то можно…

— Вот и чудно! — похвалил ее находчивость Костик. — Теперь идите и добудьте нам много жирных сусликов! Будьте ловки и сноровисты, а то патронов и так мало. Мы их лучше для кого-нибудь крупнорогатого припасем…

Вообще-то сусликов в степи никто никогда не видел, но по всем законам биологии или географии они должны были здесь водиться. Ну не суслики, так тушканчики или, может, птицы какие…

Вадик взял Саньку за руку.

— Пошли, дорогая! — произнес он обреченно, понимая, что так или иначе ему предстоит совершить убийство живого существа.

А Санька между тем окрылилась от слова «дорогая».

— Да, дорогой, — согласилась она, — мы должны!

Они шли долго. В руках у Саньки имелся ее халатик, в руках у Вадика полиэтиленовый пакет. Вокруг была только серая неровная земля с редкими иссохшими травками и дохленькими кустиками.

Когда лагерь уже практически исчез из виду, Вадик решил, что они уже достигли края непуганой живности и принялся всматриваться в землю в поисках добычи и ее нор. Но кроме стрекозлов и прочих козявок его взору никто не показывался.

— Ну?! — наклонилась к нему Санька.

— Как вымерли все! — изрек Вадик, продолжая ползать.

— Вот проклятое место! — проговорила она, тоже вставая на корточки. Даже звери будто бы не живут!

Вадик посмотрел на нее с укоризной.

— Сань, успокойся. Мы же еще только начали искать.

Пройдя еще несколько метров, она вдруг резко бросилась на землю.

— Держи ее! А-а-а, паразитка!

Когда он подбежал к ней, в руках Санька держала серо-зелененький хвост ящерицы.

— Как думаешь, — спросила она, — если наловить штук десять этих хвостов, то из них можно будет сварить суп? К тому же мы таким образом никого не убьем!

— Ты считаешь, это будет съедобно?

— Не знаю, — ответила она, — Мне кажется, что для нас теперь все съедобно. Давай сюда свой пакет.

Охота за ящерицами и их хвостами была длинной и непродуктивной. Было найдено еще пять ящериц, но все они лихо удирали в какие-то щелки в земле, не оставив голодным людям даже кусочка своего хвоста. Санька с Вадиком подолгу караулили, затаиваясь около их укрытий, и ждали, растопырив пальцы. Иногда эти гады действительно выбегали, но как-то уж совсем неожиданно. В общем, оба только измучились, а Санька почти довела себя до слез собственной беспомощностью.

— Сволочи, сволочи! Я их ненавижу! — ругалась она на ящериц. — Жалко им, что ли? У них новый хвост вырастет, а тут народ страдает!

— Не расстраивайся, — посоветовал Вадик, — Мы скоро научимся. Здесь сноровка нужна.

— Я уже устала! Сил моих женских нет!

— Ничего. Завтра мы приведем побольше людей и устроим на ящериц облаву.

— Ой, смотри-смотри! — прошептала вдруг Санька. — Нора, что ли?

Она улеглась на живот рядом с каким-то отверстием в земле и попыталась заглянуть внутрь. Норка была небольшая, сантиметром семь в диаметре. И вдруг Санька увидела еще один хвост.

— О! Есть! — закричала она, поспешно вцепляясь в добычу.

Но хвост ящерицы оказался почему-то слишком уж длинным, даже каким-то бесконечным. А когда Санька наконец выдернула его из норы, то оказалось, что это… змея.

— А-а-а! — заверещала Санька, отбрасывая зверюгу прочь.

Вадик кинулся на врага, топча его ногами.

— Саня! Она тебя укусила?! — перепугано спросил он, уничтожив гадину.

— Да-а! — простонала Санька, наведя поклеп на ни в чем не повинное животное.

— Куда?

— Вот сюда-а-а! — и она бессовестно ткнула себя в правую грудь.

Вадик тяжело задышал.

— И чего делать?

Санька сама не знала, как у нее такое сошло с языка. Просто какой-то демон взял и нашептал в ухо:

— Нужно отсосать яд… — И видя ужас, мелькнувший в Вадиковых глазах, поспешно добавила: — А то я могу умереть.

Вадик готовился к подвигу целую вечность. В конце концов он решил, что человеческая жизнь и принципы гуманизма должны восторжествовать над скромностью.

— Хорошо, — произнес он с видом декабриста, идущего на смерть ради свободы. — Снимай футболку!

Санька беспомощно смотрела ему в глаза, всем своим видом показывая, что она тут ни при чем, это все проклятая змея… А сама тем временем тайно нанесла себе острым ногтем телесное повреждение: маленькую царапину.

Расчет Саньки был верен: от вида обнаженной женской груди хорошей формы на мужиков нападает столбняк. На Вадика он тоже напал. Да еще какой! Он моментально залился краской, отвернулся, завздыхал и, стараясь не смотреть на адский соблазн, опустился перед Санькой на колени.

— Где укус? — произнес он твердым голосом.

Санька откинулась поудобнее, прикрыла глаза ресницами.

— Укус тут, — промурлыкала нежно.

Выдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, Вадик зажмурился и припал губами к «укусу». И тут все завертелось в Санькиной голове. И дело было не в том, что она нимфоманка, просто когда так долго чего-то ждешь, и вдруг ЭТО наконец-то сваливается на твою голову…

— Чуть повыше… — прошептала она, вздрагивая от страсти.

Вадик послушно переместил губы. Это был, конечно, не совсем поцелуй, но так похоже…

— Так?

— Та-а-ак…

Не помня себя, Санька обвила Вадика руками, и в ту же секунду он отпрянул от нее, как будто его тоже кто-то ужалил.

— Ты чего?! — глаза у него были совершенно дикие.

Санька снова упала навзничь на горячую траву.

— У меня спазмы и судороги, — прошептала она, — Я задыхаюсь! Нужно искусственное дыхание!

Но Вадик почему-то не бросился к ней и не впился ей в губы в страстном экстазе. Она приоткрыла веки. Вадик сидел на корточках и что-то держал в руке около самой земли.

— Что там? — проговорила испуганно Санька, приподнимаясь на локтях.

— Это yж! — воскликнул он с явным облегчением. — Вон, у него желтые пятна на загривке!

Она проворно перебралась к нему. В траве действительно валялась мертвая и совершенно неядовитая змея. Но Саньке было обидно просто так сдаваться.

— По-моему, меня укусила не она, у той было острое жало и ядовитая слюна!

Но Вадик покачал головой.

— Нет здесь никакой другой. А потом у змей не жало, а зубы.

Санька поняла, что опять проиграла. А ведь победа была так близка, так ощутима!

— А может, все-таки надо хоть чуть-чуть отсосать яд? — прошептала она со слабой надеждой.

— Не надо.

— А может…

— Не может. Вставай давай! Надо отнести добычу в лагерь.

Суп из ужа и одного хвоста ящерицы, сварганенный Аленой, оказался весьма странненьким на вид и ужасненьким на вкус. Но народ ел и не выступал. Само же животное было порублено на частички, и каждому досталось по кусочку. А после обеда все ходили и прислушивались к происходящему в своих животах, как беременные. Но на удивление ничего страшного ни с кем не случилось.

Костик гордился этим изо всех сил.

— Со мной не сгинете! — хвастался он перед Гагариной. — Как я прекрасно организовал вас на выживание! Просто талант!

Но ее было сложно соблазнить подобными заявлениями. Красавица была расстроена: Костик велел ей жить у него, чтобы она грела его по ночам и прибиралась в палатке. За это ей обещались неисчислимые «льготы» и его личные симпатии.

— Лучше бы ты нас вывел отсюда! — в сердцах отзывалась Гагарина на все его выступления.

Но Костик лишь томно вздыхал.

— Да не беспокойся ты, душенька! К этому острову систематически кто-нибудь пристает: то контрабандисты, то бандиты… Нас все равно рано или поздно отыщут. А пока наслаждайся жизнью на всю катушку!

Но ни Гагарину, ни остальной народ перспектива общения с деклассированными элементами как-то не радовала. И лишь Рая всерьез заинтересовалась такими прогнозами. Она принялась было расспрашивать Костика о том, кого из местной «братвы» он знает, но тот послал ее к чертовой бабушке.

Всем прочим же оставалось надеяться, что бандиты и контрабандисты действительно приедут, и что Костик сможет с ними как-нибудь договориться… В любом случае, он пока явно не собирался помирать от голода и жажды, и его уверенность вселяла некоторый оптимизм.

Саньке и Вадику досталось много всеобщих похвал: они положили начало самообеспечению экспедиции. Вечером Костик решил продолжить это дело и пойти подстрелить кого-нибудь из двустволки, оставшейся в наследство от Пал Палыча.

Сидя на Большом Камне, он любовно чистил ружье и мурлыкал: «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил…»

— Эй, Морковка! — позвал он проходившую мимо Саньку. — Ты не принесешь мне коробку с патронами? Она на столе в лаборатории.

Честно говоря, Санька устала, и вообще ее мучили сомнения относительно непонятного поведения Вадика, а тут какие-то патроны… Но начальство есть начальство, ему отказывать не принято.

— Ладно! — буркнула она, сворачивая с тропы, ведущей к палатке.

Но как только Санька вошла в полумрак лаборатории, то тут же едва не вскрикнула от неожиданности: ее поймал Андрюшка.

— Чего ты тут делаешь? — полушепотом произнесла она, вырываясь из его рук. — И что за дурацкая манера — вечно меня пугать до полусмерти?!

— Я с тобой поговорить хотел. Наедине.

Что-то в его голосе было такое, что заставило Саньку внимательней посмотреть на него.

— Ну?

Андрюшка вздохнул, собираясь с мыслями.

— Я хотел спросить, что у тебя с Вадимом? — выдал он явно заранее приготовленную фразу.

Санька была ко многому готова, но не к такому… Некоторое время она молчала, совершенно не зная, что сказать, а потом все же ввернула стандартный ответ, за который спрятала все: и обиду, и непонимание, и досаду:

— Это мое дело. И тебя оно не касается.

Но Андрюшка решительно замотал головой:

— Вот уж фиг! Давай уж я сам буду определять, что меня касается, а что нет!

Саньке ничего не оставалось делать, как пожать плечом:

— Ну, определяй… Мне-то что?

Андрюшка потупил глаза.

— Ладно, это в конце концов неважно… Важно то… В общем, я хотел сказать… Сань, я всего лишь охранник в банке, шишка, в общем-то, невелика, но… — Увидев какими глазами на него смотрит девушка, он пресекся.

А до Саньки только что дошло: ха-ха, да он, кажись, втрескался в нее, а она и не заметила! Ну будет тебе сейчас, Андрюшенька, месть за все, за все!

— Да, ладно, я тебе отвечу на твой вопрос, — сказала она как можно более расслабленным тоном. — У меня, конечно, есть кое-что с Вадиком. В отличие от тебя, он интересный человек, у него свое мировоззрение… И он не совершает никаких пакостей…

— Потому что хронически ничего не делает, а только болтает! — закончил за нее Андрюшка. — Он же не способен принять ни одного ответственного решения, как ты не видишь?! Думаешь, ему нужна ответственность за тебя? Без нее ведь как-то спокойнее…

— Ого, как ты заговорил! — невольно удивилась Санька. — У тебя вроде был роман с Раисой? Или она уже вышла из фавора?

— Какого фавора?! — махнул он рукой и тут же поник. — Ладно, черт с вами! Живите, как хотите! — и резко поднявшись, вылетел из лаборатории, оставив растерявшуюся Саньку одну.

Ей было несколько сложно совладать с таким необыкновенным известием. Андрюшка определенно в нее влюбился и только что приходил объясняться… И чего прикажете с этим делать? Надо было срочно кому-нибудь рассказать и потребовать совета.

Санька бессмысленно водила глазами по разложенным в лаборатории предметам. Ах, да, ведь ей надо было патроны Костику отнести!

Они стояли тут же, на столе. Небольшая картонная коробка с надписью: «Патроны охотничьи. Калибр 12. Дробь № 6».

Санька взяла ее в руки, вскрыла крышку. Да, патроны с дробью… Но, граждане, Пал Палыч же был убит пулей! Иначе рана-то состояла бы не из одной большой дыры, а из целой кучи маленьких!

Эта новость совершенно ошеломила археологов. Ася клятвенно заверяла, что Пал Палыч никогда не охотился ни на кого, крупнее глухаря, и пули просто не водились в его арсенале. На всякий случай были перерыты и начальственная палатка, и лаборатория, но никаких патронов, кроме обнаруженных Санькой, найти не удалось. Получалась какая-то мистика: стреляли из ружья дробью, а ранение вышло пулевое. Костик предложил было пойти посмотреть на труп и еще раз все проверить, но желающих смотреть на покойника, который вот уже сколько дней лежит непохороненным, да еще при такой жаре, не нашлось. Оставалось предположить только одно: Пал Палыча застрелили браконьеры. Но как они стибрили клад, если их не видела ни одна живая душа?

Все это ввергло население лагеря в еще большую депрессию, чем обычно. Санька два часа подряд слушала всевозможные фантастические версии убийства начальника, но после того, как Сальери с Раей вновь завели песню о том, что во всем виновато проклятье Геростена, ей стало совсем противно, и она решила посидеть в одиночестве на пляже. Ей надо было много чего обдумать.

В ее живом воображении вырисовывались безрадостные картины: вот никто никогда их не найдет, вот они здесь все одичают… Особенно одичает она, Санька: станет скакать по камням и орать словно Тарзан. И будет ей ужасно одиноко, потому что все их племенные мальчишки, как оказалось, совершенные дураки: либо боятся женщин, либо какие-то шибанутые фанатизмом в голову, либо их вообще за мужиков считать не приходится… И ничего-то с этим поделать нельзя…

Когда она пересекла каменный завал, то услышала, что около ее несбывшегося туалета с миной кто-то ругался. При ближайшем рассмотрении это оказались Серега и Андрюшка. Оба были какие-то взмыленные и лохматые. Особенно Серега.

— Как ты посмел пристать к моей двоюродной сестре?! — кричал он.

— Да я был пьян, — разводил руками Андрюшка. — Представь себе, пья-ан…

— И с чего это ты вдруг напился?

— А… а меня женщины не любят!

— И ты решил… Она же несовершеннолетняя, — набросился на него Серега. — Дура ведь еще… А если…

— Не беспокойся, — успокоил его тот, — мы предохранялись…

Серега, похоже, еле сдержался, чтобы не дать тому по роже.

— На это у тебя мозгов хватило! — завопил он. — Сволочь! Перестань оправдываться!

— Да, я сволочь. Оправдываться перед тобой не собираюсь. Но я был пьян. Неужто ты думаешь, чтобы я в трезвом виде?..

«Да-а, оба хороши, — подумала Санька, — у одного сестра Рая, у другого любовница Рая — тьфу!»

Тщательно обойдя противоборствующие стороны, она вышла к пляжу и тут же увидела Асю. Та сидела на огромном валуне и смотрела в море самым нерадостным образом.

— Чего сидишь? — спросила Санька подругу.

От звука ее голоса Аська вздрогнула.

— А, это ты… Садись, что ль, тоже…

Санька послушно опустилась рядышком, положив голову на дружеское плечо.

— Как думаешь, — прошептала она, еще больше проникаясь Аськиным глубоким и безысходным пессимизмом, — мы когда-нибудь отсюда выберемся?

Аська сокрушенно затрясла головой.

— Выбраться-то выберемся… Только вот зачем?

— Как «зачем»? — испугалась Санька. — Зачем-нибудь…

Но Аське явно ничего уже больше не хотелось.

— Жить неохота, Сань… — пожаловалась она тонким голосом. — Помереть бы сейчас…

У Саньки просто глаза на лоб полезли.

— Ты чего? Чего? — затрясла она подругу.

Аська осторожно спустила с плеча ее ладонь.

— Ничего. Пал Палыча больше нет… И мы даже не похоронили его… Она весьма явственно всхлипнула.

— Ты его любила? — тихо проговорила Санька, мысленно готовясь к самому худшему.

Аська кивнула, размазывая кулаком слезы.

— Слушай, а, может, тебе сексом заняться с кем-нибудь, а? — трепетно посоветовала Санька. — Может, тогда все пройдет?

Аська посмотрела на нее как на ненормальную.

— Дура, что ли?! — Слезы ее моментально высохли. — Совсем с ума сошла… С кем здесь можно сексом заниматься? С Мухиным?

Санька попробовала себе представить эту ситуацию и не смогла. Потом еще раз попробовала, смогла, но лучше бы у нее ничего не получилось.

— Так все плохо, так плохо, — снова начала причитать Аська, — что иногда просто хочется взять и разораться от ужаса…

— А давай поорем? — предложила Санька.

— Чего поорем? — не поняла Ася.

Санька пожала плечами.

— Ну-у, чего угодно… «Мамочка», например. Или «Бабушка»…

— Давай, — тут же согласилась Аська.

И над спокойным голубым морем в сторону Гороховки понеслось:

— Бабушка-а-а! Забери нас отсюда-а-а! Нам тут фигова-а-а-а! Нас плохо кормя-я-ят! Хотим домо-о-ой! Бабаушка-а-а-а!