"Отдел странных явлений: Тайны Черной Земли" - читать интересную книгу автора (Котенко А. А.)

Часть 5. Игра поневоле

Москва, 2007 год

Юля откинулась на спинку кресла, прикусив зажженную сигарету. На столе перед ней стоял включенный ноутбук, на экране которого — документ с учебным пособием ОСЯ о фрактальных аномалиях и подпространственных дырах. Девушка выделила жирным шрифтом определение точки входа и уже несколько раз повторила вслух.

Точка входа — это трехмерное сечение S фрактального подпространства или четырехмерной реальности F, через которое существа из трехмерного мира R способны проникнуть в F и существовать там.

— Никогда не думал, что ты увлекаешься научной фантастикой, — ухмыльнулся Кирилл, прочитав текст на экране.

Девушка вздрогнула и тут же свернула окно просмотрщика. Не положено одногруппнику знать ее рабочие тайны. Как говаривали в отделе — если сотрудник проболтается — его тут же ликвидируют. Кирилл и так уже знал слишком много. По уставу положено стереть его воспоминания, пока они не укоренились в памяти.

Пускай Юля — колдунья, но это не делает ее бессмертной, ей отведено на этом свете не больше, нежели любому другому человеку. Только жизнь свою она может прожить несколько иначе, зная некоторые не ведомые другим тайны.

— А вот и увлекаюсь, — отмахнулась девушка, — а ты думал я фанатка бэстселлеров Оксаны Робски?

Кирилл оценил шутку одногруппницы. Нет, он никогда и не предполагал, что специалистка по компьютерной безопасности увлекалась гламурной прозой, несмотря на ее любовь к стильной одежде. Но Юля и научная фантастика…

Одногруппник, видя, как девушке плохо, сам проводил ее до дому: не мог парень позволить ей на таких нервах сесть за руль. По дороге до дома Юле пришлось рассказать и о флешке, на которую, по ее предположению, кто-то записал программу для входа в параллельное подпространство. Иначе Ваня бы не провалился неизвестно куда.

Девушка схватилась за голову и заплакала. Хуже некуда: Кирилл почти догадался о ее тайне, стоит ей отойти из кабинета, он тут же прочитает и устав, и справочник, и прочие файлы на ее ноутбуке. Этот поклонник аниме и киберпанка все поймет и увлечется деятельностью ОСЯ. Юля помнила, что на первом курсе именно Кирилл фанател по 'Секретным материалам' и скупал все книги о Малдере и Скалли. Ясно, что этот человек, узнав о секретной российской службе, захочет поиграть в агента и напишет заявление о приеме на работу. Он тем самым выроет могилу и себе, и Юле, и Ване.

— Слушай, сто раз прошу, скажи правду!

Он заботился о ней. Юля это прекрасно понимала, но боялась принять помощь. Обыкновенный человек, пусть даже поклонник знаменитого сериала об американской спецслужбе, не имел права знать ни одного факта об ОСЯ. Он не видел в собеседнике магию, он не находил скрытых от простого смертного сайтов отдела, как сумел это проделать Ваня. Если отец узнает о болтливости дочери… лучше об этом не думать.

— Если ты будешь отмалчиваться, — встряхнул ее за плечи Кирилл, — я позвоню твоему отцу, и будем искать Ваню втроем…

— НЕТ! — взвизгнула девушка, вырывая мобильник из руки одногруппника.

И тут она пришла в еще больший ужас. Телефон! Не надо быть магом, чтобы проследить перемещение мобильного телефона по городу и сделать соответствующие выводы.

— Ты что?

— Я пропала, — ни жива, ни мертва, проговорила Юля. — Они найдут меня.

— Кто?

— Отец и Марго.

— Давай я заберу телефон с собой, скажу, что ты мне его передала, буду ездить по городу и дурить их! — Кирилл соображал быстро, не давая Юле ни малейшего шанса оттолкнуть его, прогнать, скрыть тайны.

А девушка-то завралась. Это Илларионов понял наверняка. Слишком много у Юли секретов. Сначала она не пускает взламывать дверь, испугавшись вторжения какой-то реальности в большой мир, потом ищет какую-то ведьму-кошку, читает электронную книгу, смесь функционального анализа с фантастической сагой, что же дальше будет. Поклонник 'Секретных материалов' воодушевился разгадкой тайны исчезновения лучшего друга.

— Ладно, я тебе все объясню. Только никому ни слова.

Кирилл кивнул, готовый хоть до следующей ночи слушать и верить во все рассказы не самой приятной личности из группы. Когда человеку плохо, забываются и его эгоизм, и гордыня, остается лишь желание помочь справиться с бедой.

— Вот, читай! — Юля, всхлипнув, развернула документ и быстро промотала на нужное место.

То был устав отдела странных явлений, и там подробно описывались правила работы агентов в паре и все наказания за нарушения устава.

За несанкционированное или некорректное использование существом из трехмерного мира точки входа накладывается наказание в виде пожизненной ссылки во фрактальную аномалию F-4662.

Далее шла статья об этом мире, но Юля предпочла не читать ее. Девушка и без того перепугалась. То, что точка использована некорректно, Шаулина не сомневалась, иначе бы комната не провалилась неизвестно куда вместе с Ваней и всем его добром. Оставалось лишь надеяться на лучшее: что любимый совершит какой-нибудь подвиг и спасет мир от страшной напасти, и тогда начальство сменит гнев на милость. Только пока о подвиге ни слуху ни духу, телефон Дуракова не отвечает, а Ирина Семенова спит в больнице без надежды на пробуждение. Последнее Шаулина узнала пару минут назад, когда связалась с профессором Асклифенко.

Она затянулась и сунула окурок в пепельницу. И тут вдруг взвыл мобильник. Юля дрожащей рукой схватила вибрирующий телефон и посмотрела на экран. Кирилл заметил, как румянец мигом сошел с ее лица, и девушка отклонила вызов.

— Мне конец, она нашла меня, — прошептала в ужасе Юля.

— Давай я его увезу, а ты со своими точками разбирайся, — Илларионов схватил аппарат, но девушка крепко держала его за руку, а ее губы твердили: 'Бесполезно!

Пришлось рассказывать обо всем. В первую очередь о заместительнице и любовнице отца, Маргарите Ивановой. Эта ведьма обворожила Антона Викторовича еще тринадцать лет назад, когда убитый горем депутат привез дочку на море, чтобы подправить ее здоровье. Рыжая красотка ловко окрутила новоиспеченного вдовца, что тот после отпуска ушел из государственного органа в отдел странных явлений. Дочь ничего не знала о работе отца до тех пор, пока она не сказала ему, куда поступила. Антон Викторович рвал и метал, он обещал отдать все сокровища на свете за то, чтобы его драгоценная Юленька не становилась специалистом по компьютерной безопасности. И тут опять все решила Марго, которая сумела воздействовать на отца, что тот не стал забирать документы дочери и переводить ее на экономический факультет. А через два года эта женщина привела Юлю на работу в отдел.

Девушка обладала частичкой изначальной силы, и упускать такой уникум госпожа Иванова не хотела.

— То, что ты колдуешь, я догадывался, — хихикнул Кирилл, выслушав все рассказанное ему.

— Вот так. А теперь нам с Ваней надо найти того, кто выкрал душу спящей проводницы, только он все взвалил на себя.

— Это на него похоже. Самоотверженный дурачок, — выдохнул Илларионов.

— И теперь мне надо найти, куда он провалился вместе с вашей комнатой, вытащить его оттуда и…

Она не договорила. Вдруг Кирилл повис в воздухе, словно кто-то взял его за шкирку как месячного котенка. Молодой человек осел уже в кресле напротив рабочего стола. Его глаза были закрыты, а, судя по размеренному дыханию, Илларионов крепко спал.

— Что за… — чуть было не выругалась девушка, но очередной шок не заставил себя долго ждать.

— Юлия Шаулина? — таинственный шепот вдруг нарушил тишину.

Она подскочила на месте, круглыми от ужаса глазами, осматривая комнату. Была глубокая ночь, по проспекту только изредка проносились автомобили, и в комнате, где девушка не включила свет, видны были лишь очертания мебели. Кирилл не собирался просыпаться, неподвижным мешком он лежал в позе эмбриона и посапывал.

Это Марго! Тут же догадалась девушка. Она выследила ауру, заметила в квартире следы Кирилла. Одно Юля никак не могла понять: откуда у госпожи Ивановой способности к гипнозу? Шаулина младшая знала Марго как боевого мага и специалиста по аурам. Более того, любовница отца зачастую пользовалась американской оптикой для поиска следов. Получается, что ведьма попросила кого-нибудь из отряда быстрого реагирования. Зачем столько шуму из-за молодого неопытного агента, провалившего первое же задание? Агента, ха-ха, Да если бы не эта Семенова, Иван бы еще два десятка лет только и делал, что заполнял базы данных преступников.

Девушка в ужасе выбежала на балкон. Жила она на последнем этаже, поэтому вполне можно ожидать не званых гостей с крыши. Вампиры могли запросто прилететь к ней на балкон в обличье летучих мышей. Но там не обнаружилось не то, что нечисти, но даже альпиниста. Единственный альпинист, что был поблизости, видел сладкие сны, удобно устроившись в кожаном кресле.

Одни комары. Юля вернулась и задернула красные габардиновые шторы, чтобы, когда она включит свет, в помещение не устремилась армия насекомых-кровопийц.

Подумав, что показалось, она села за рабочий стол и посмотрела на сопящего Кирилла. Не мог студент сам ни с того, ни с сего уложиться в кресло и уснуть. Кто-то определенно помог. И этот кто-то весьма могущественный, потому что Юля, обладательница пусть даже частички, но изначальной силы, не чувствовала постороннего присутствия в квартире.

Пожав плечами, девушка снова неморгающим взглядом впилась в монитор.

— Ну почему в этом дурацком учебнике не сказано, как вытащить человека из точки входа!

— Юлия Шаулина, — шепот повторился.

Компьютер? Вдруг это шепчет что-то внутри ноутбука. Девушка в ужасе посмотрела на клавиатуру. Она попыталась сказать пару нелестных слов монитору, но таинственный незнакомец словно исчез. Обиделся, что ли. В ужасе Юлия понюхала пачку с сигаретами. Нет, не наркотики, нормальный табак. Она опять высунулась на балкон, а потом прошла в коридор. Дверь была на цепочке. Замки закрыты. Никто не мог зайти. Чтобы убедиться в отсутствии домового, Шаулина постучала в двери плательного шкафа в прихожей. Да и не положен был ей домовой, не дослужилась еще. А если отец узнает о проколе, то ей отдел вряд ли позволит нанять нечисть в качестве прислуги. К её радости, из шкафа и кладовки никто не отозвался. В разбросанной обуви тоже никого, к счастью, не обнаружилось.

— Юлияяяяя… — снова шепнул тихий мужской голос.

— Какой навязчивый глюк! — скривившись, процедила сквозь зубы программистка.

В ее квартире присутствовал кто-то посторонний. Она закрыла глаза и вытянула вперед руки, пытаясь нащупать если не следы ауры, то хотя бы что-нибудь необычное. Ничего.

Полтергейст, который девушка выгнала из своего жилища сразу после новоселья, и тот откликался на ее магию. Единственное, что смогла предположить сейчас Юля, про ее душу явился кто-то из четырехмерных.

Обшарив все три огромные комнаты и кухню, она вошла в ванную. Маловероятно, конечно, что галлюцинация будет таиться в раковине, но… Юлька Шаулина почувствовала себя главной героиней фильма ужасов. Она заорала так, будто ее собирались убить, или уже убивали! Прямо на нее из ванны смотрела огромная крокодилья морда. Животное еле умещалось в ванну. А еще этот нахал звал ее по имени. Нет, если программа может образовать черную дыру в пространстве, то почему бы крокодильчику не заговорить. Но все равно, программистке не верилось. Как любил повторять отец: 'Работаешь на ОСЯ — научись не удивляться!

— Не пугайся меня, Юля, — прошипело животное.

И тут вокруг него стал образовываться кокон из воды, крокодил встал на задние лапы, повинуясь закручивающейся вокруг него воронке. Обезумевшая программистка держалась за дверной косяк обеими руками, не решаясь и пикнуть. Капли воды от воронки вокруг таинственного животного, били девушку по лицу, рукам, по груди, но она не нашла в себе сил, чтобы выскочить в коридор.

Она следила за трансформацией. Когда кокон из воды начал спадать, то перед Юлей было уже не животное, а настоящий человек. Высокий парень в камуфляже под цвет крокодильей коже вылез из ванны. Не осталось ни одной капли от его кокона, чудеса, да и только! Этот странный крокодил в человеческом обличье был ростом с Ивана. Вряд ли существо могло именоваться человеком: перед ней стоял брюнет с янтарно-желтыми глазами и продолговатыми черными зрачками. Хотя, кто знает, вдруг этот пижон заказал себе такие линзы. Хотела же Юля себе для конспирации красные заказать, чтобы все думали, будто она вампирша. Худощавое лицо гостя чертами отдаленно походило на крокодилью морду. Он был бледен и, как показалось Юле, от него исходил холодок, будто температура его тела — вовсе не тридцать шесть и шесть, а около пятнадцати.

Девушка рассмотрела нашивку на правом рукаве его куртки. Если бы гость служил в отрядах ОСЯ, то там должен был быть желтый оборотень с черными глазами, ниже англоязычная аббревиатура отдела — DSA[36], а далее группа крови и остальные жизненно-важные данные. Но в том-то и дело, что на рукаве этого спецназовца красовалась странная аппликация с тремя пирамидами, сфинксом и подписью 'Кемет'. О таком отряде нечисти служащая отдела странных явлений никогда не слышала. Надо будет почитать справочники, вдруг там сказано о кеметской народной дружине.

— Прости, что напугал, — мягким басом сказал мужчина, — но нелегко мне было к тебе через канализацию из зоопарка-то…

— Т… ты кто??? — заикаясь, спросила хозяйка квартиры, оглядываясь на открытую дверь кабинета, где все еще беспробудно спал Кирилл.

Она пялилась на спецназовца. Чего скрывать, Шаулина, завидев привлекательное существо мужского пола сразу начинала мысленно представлять свою с ним свадьбу, их будущих детей и все такое. Но что-то в глубине души девушки говорило, что с этим товарищем из ванны надо быть осторожнее.

Он взял девушку за руку и предложил пройти в комнату, потому что ванная совершенно не располагала к разговору. Как только его пальцы коснулись ее ладони, Юля поняла, что не ошибалась. От гостя не просто веяло холодком, он был ледяным, словно труп из морозильника.

Девушка прошла в кабинет, стараясь это сделать как можно быстрее и избавиться от навязчивого зомби. 'Коли я нашла его в ванной комнате, близко к воде, и добрался он ко мне по канализации, то все признаки именно зомби налицо', - подумала она.

Однако ей попался очень культурный воспитанный оборотень. Если бы вся нечисть была таковой, то никто бы и не подумал снимать о ней фильмы ужасов. Спецназовец спокойно уселся в кресле напротив рабочего стола. Он словно не замечал спящего в соседнем кресле студента. Будто и не он вовсе усыпил Кирилла. Хотя Юля, понявшая, что ауру гостя просто так не увидеть, ни на минуту не сомневалась, что одногруппника отключил именно крокодил-оборотень.

— Меня зовут Себек, будем знакомы, — вальяжно сказал он, — закурить, кстати, не найдется?

— Крокодилы… курят? — всё еще не могла прийти в себя Юля.

— А я сейчас не крокодил, — улыбнулся он, покосившись на пачку гламурных женских сигарет, лежавшую у ноутбука.

Девушка фыркнула, но пожаловала-таки незваному гостю и зажигалку, и курево. Когда он затянулся пятью папиросками сразу, он принялся рассказывать страшные вещи.

— У меня всего полчаса! Поэтому к делу. Я знаю все, кроме того, с чего лучше начать.

Себек еще разок затянулся и так посмотрел на Юлю, что та растаяла от его взгляда. Ну почему всегда самые симпатичные парни оказываются либо женатыми, либо геями, либо зомби или вампирами, либо, вообще, крокодилами.

— Вас подослал отец? — тут же спросила девушка.

— Нет.

— Марго?

— Опять нет, — гость улыбнулся уголками губ, — не трать время на ерунду. Я тут, чтобы тебе помочь…

— Уйти на тот свет, — тут же нашлась, как съязвить Юля.

— Снова ты не права, Шаулина, — отмахнулся Себек. — Отдать долг. А друга твоего я усыпил, потому что ему не отведено в нашей пьесе даже роли второго плана.

Заинтриговал и напугал одновременно. Он не собирается осуждать — это, конечно, славно. Только секретничает он ничуть не меньше, чем запуганная Марго, желающая убить каждого, посягнувшего на тайны отдела.

— Думаю, сначала тебе нужно вернуть память, которую тебе блокировала госпожа Иванова, — нараспев протянул гость и положил руку на лоб девушки. — Не знаю, зачем ей это понадобилось?

Юля было дернулась, чтобы не соприкасаться с его мертвенным холодком, но поздно. Мороз тонкими струйками проникал в каждую клетку ее тела, окутывал, убаюкивал. Девушка словно по приказу закрыла глаза.

Успокаивающий плеск морских волн. Она, десятилетняя, стоит на краю волнореза, а у нее за спиной — маленький Ваня. Она не могла ошибиться, то был именно ее любимый.

И вдруг холод как рукой сняло. Шокированная то ли внезапным потеплением, то ли кучей свалившихся на нее воспоминаний, которые она до сих пор считала снами, она боялась и слово сказать.

— То есть, мы были знакомы в детстве? — прошептала она.

Ответом Юле стал кивок гостя. Оборотни, похитители, безжалостные убийцы больше десяти лет назад шли по следу детей. Папа и Марго всеми силами пытались найти пропавшую девочку. Но самое главное место в истории давно минувших дней занимал щупленький старичок, именовавший себя Аидом. Он предлагал Юле несметные сокровища и райскую жизнь, только бы она поделилась силой…

— Забудь про Аида, этот жадный завистник уже тринадцать лет на каторге, пытается достроить челябинское метро, — Себек сказал это с такой издевкой, что девушке показалось, будто этот жалкий старичок из ее воспоминаний — нечто третьестепенное.

Так оно и было.

— Думаю, стоит тебе подробно объяснить, кто и почему на вас охотился. Потому что твои детские воспоминания ни на что не годятся. Ты воспринимала нас, богов, как иллюстрацию к заданной на лето книжке 'Мифы и легенды Древней Греции', а мы, нетеру, совсем не такие. Люди о нас многое не знают. Вот, например, ты читала справочник ОСЯ о классификации существ? По глазам вижу — нет.

Юля вертела головой, осознавая, что к ней в гости явилось высшее существо — древний бог, о которых она не раз слышала в коридорах отдела, но из которых лично встречалась только с профессором Асклифенко и его ассистентом.

— Успокойся и слушай. Но я начну с истории одного человека.

Времени в обрез, а разговор длинный.

— Юля, ты боишься потерять то, что имеешь. Ты хочешь получать всё, что ни пожелаешь, не отдавая ничего, кроме маленьких никчемных бумажек, которые вы, людишки, зовете деньгами. Но рано или поздно настанет час расплаты. Я знаю, когда ты получила свой дар, а еще мне известно, кто тебе его передал. Помнишь условия?

Она кивнула и закрыла глаза. Юля умерла в десять лет. Она помнила, как очутилась на том свете: в бескрайнем лесу, где росли высокие фиолетовые деревья. И там девочка встретила его, призрака, который даровал ей магию и жизнь. Отдал просто так изначальную силу, о коей мечтают все боги большого мира. 'Я маг, но если я не передам свой дар, то меня убьют. Ты мне поможешь? — спросил он. Юля кивнула. И ребенок, прикоснувшись к ее лбу, прошептал: 'Я отдаю тебе свою силу, изначальную магию, но когда я попрошу, ты спасешь мою жизнь, договорились?

— Вспомнила, — ухмыльнулся Себек. — Сказать, как его звали?

— Это был ты? — в ужасе ахнула Юля.

— Нет, ты что, я нетеру, а он — человек, сын мага. И ему не мешало бы вернуть дар. Он хоть и обещал, но никогда не попросит.

Себек, затянувшись, сунул руку за пазуху и достал оттуда три фотографии. Ту, что лежала на самом верху, он протянул собеседнице. Со снимка ей улыбался совсем еще молоденький паренек лет семнадцати. Судя по хрупкой фигуре, ростом он был не высок и, возможно, очень много болел. Но девушка обратила внимание на другое. Несмотря ни на что, овал лица, разрез глаз, длинный острый нос были схожи с ее чертами.

— Родственник? — нахмурилась Юля, но воспоминания из прошлого быстро заполонили ее разум.

Себек словно управлял ее памятью и извлекал из нее только актуальное.

— Если бы он не сделал этого, мы бы сейчас не разговаривали, — прокомментировал гость. — Кроме того, все воплощения одной и той же души живут одинаковый срок в большом мире. Это значит…

— Что если бы я умерла в десять лет, значит, тот мальчуган тоже бы погиб?

— Совершенно верно, — кивнул Себек. — А мы не могли этого допустить. Тогда бы резко изменился ход мировой истории. Слишком много стало в жизни второстепенных факторов, уничтожающих людей.

Последнее было сказано с такой досадой, что Юле стало жаль гостя.

— Одним словом, хитрая Баст сумела найти твое предыдущее перерождение, — он кивнул на фотографию, — и помогла ему поделиться с тобой силой. Скажу прямо. Вам не так много было отведено прожить на этом свете. Если бы не некоторые события, ты бы скончалась лет в восемнадцать, но несчастья в жизни бы не знала. Точно.

— Но мне уже двадцать три! — ахнула девушка.

Это могло значить одно — в схеме богов что-то нарушилось. Кто-то изменил две судьбы. Юля поспешила высказать свою догадку.

— И это случилось тринадцать лет назад, когда ты впервые встретила Ваню.

Девушка задумалась. Получается, все произошедшее с ней в жизни после катастрофы — не просто так. Кто-то неведомый управлял ее судьбой, а она просто плыла по течению, поддаваясь указаниям свыше. Она чувствовала, что антропоморф читает мысли, но продолжала думать. Ей вспомнился высокий рыжий господин и его то ли сестра, то ли жена, женщина в черном плаще, покушавшаяся на Ваню и говорившая будто белорусский мальчишка может спутать ее планы.

— Вот мы и подошли к самому главному. Я расскажу тебе то, о чем ты не знаешь. Этот рыжий господин — Сет.

Тот самый, который убил и расчленил Осириса — это все, что помнила Юля о боге из курса истории древнего мира. Оказывается, рыжего негодяя осудили после убийства на пожизненную ссылку в Сахаре, но он мало того, что сбежал во время наполеоновских походов, так еще и задумал план мести кеметскому клану, породившему его.

— И вот этот гад вообразил, будто Ваня может ему помешать.

О попытке убийства Юля прекрасно вспомнила. Получается, ее любимый попал в другую реальность не случайно, а все было предначертано богами. Последующее повергло девушку в шок. Себек, докуривая сигареты одну за другой, беспечно рассказывал о любви.

Если верить каждому слову нетеру, получалось, что Шаулина никогда по-настоящему не любила Ваню. Разве что тринадцать лет назад, когда они вместе спасались от наемников Сета, между ними зародилось дружеское чувство. Агитатор из приемной комиссии, неслучайная встреча в очереди, бурное чувство, студенческий роман, — все это подстроили боги. Они же и привили белорусскому парнишке неприязнь, поэтому он постоянно отталкивал Юлю, называя ее назойливой куклой.

Та колдунья в агентстве 'Черная кошка' оказалась вовсе не цыганкой-предпринимательницей, а богиней Бастет, подсунувшей сотруднице отдела странных явлений яд, разделяющий тело и душу. Юля чувствовала подвох, но воспользовалась зельем и создала все условия для того, чтобы Сет начал воплощать свою задумку в жизнь. Один четырехмерный подставил другого, но почему боги не могут плести свои интриги без участия людей?

— Мы стали игрушками в руках богов, — в ужасе прошептала Юля, — я, Ваня и… он…

Она смотрела на разложенные перед ней фотографии — все действующие лица божественного фарса в сборе. Трое негодников, убегавшие от преследовавшей их по пятам смерти, тринадцать лет назад. Юля, Ваня и дух древнего правителя.

— Понимаю, тебе тяжело осознавать себя куклой. Но все люди таковы в наших руках. Вам троим, правда, досталось больше других. У каждого человека есть линия Судьбы, которой управляют те или иные боги. Но только кажется, что это линия. Это дерево с большим количеством разветвлений. Например, если бы ты не встретила во сне мальчика, отдавшего свой дар, ты бы умерла. Его магия помогла тебе выкарабкаться из комы, а ему — избежать гонений. Или еще: если бы вы с Ваней не встретились тогда на побережье, Сет никогда бы не нашел его, вы с двойником прожили отведенный срок и умерли лет в восемнадцать. И так далее. Поэтому Судьбу каждого человека правильнее называть деревом. Понятно?

Пока было все ясно, и Юля кивнула.

— Иногда деревья растут близко и цепляются друг за друга веточками. Тогда люди знакомятся, идут вместе по жизни, женятся и все такое. Например, дерево эксцентричной дамочки, которая живет этажом ниже, переплетается с твоим только парой веточек, а дерево твоего отца — совсем другое дело. У вас некоторые ветки рядом растут. Не сравнивай с обычным лесом из вашего мира, ведь лес, в котором произрастают деревья Судеб — живет в четырех измерениях. Когда два человека женятся, их деревья срастаются веточками. Стоит женщине забеременеть, то на сросшихся веточках распускается большой белый цветок, семя которого попадает в землю и дарует жизнь новым деревьям Судьбы. Когда человек проживает определенный этап своей жизни, ветви несвершившихся событий отмирают. Так, к концу жизни остается лишь голый ствол, называемый линией судьбы. Человек умирает, дерево рассыпается в прах, а на его месте потом рождаются новые и новые судьбы, перерождения… Они питаются тем, что оставило дерево-предшественник. Потомки либо похожи на предшественников внешне, либо наследуют их таланты.

— Так вот где я его встретила, — прошептала Юля, глядя то на спящего Кирилла, то на собеседника, который уже забыл о стремительно мчавшемся времени и увлеченно философствовал.

— Ага, именно, и теперь настал час расплаты. Как бы тебе объяснить?

— Говорите прямо: надо вернуть человеку его магию. А зачем ему то, от чего он однажды отказался? Мне этот дар важнее для личных нужд.

— Дар должен принадлежать тому, кто с ним был рожден. Ты должна прийти к нему, — Себек ткнул в фотографию, — и расплатиться.

— Куда ехать: улица, дом, квартира.

Хотя Юля, разглядывая мальчишку то ли в театральном, то ли в ролевом костюме, начала подозревать, что все это не так просто. Воспоминания уже не помогали, их пестрая череда заполонила разум. Девушке ничего не оставалось, как не обращать на них внимания и мыслить логически.

— На пару-тройку тысяч лет в прошлое.

Себек затянулся и отряхнул пепел с сигареты прямо на дорогой габардин накидки на кресле.

— Понимаешь ли, — скорбным тоном сказал бог, — вы повязаны. И если ты будешь артачиться, то в итоге можно доиграться до не самого радужного будущего этого мира. Сету только это и надо! Тогда он станет не просто главой клана, но и предводителем антропоморфов, а людьми начнут помыкать куда более жестоко, нежели тобой и Ваней.

Глаза Юли округлились, и она в ужасе посмотрела на живого бога. Она запуталась. Древний правитель. Сет. Ваня, который способен помешать богу. Она, хранительница чужой волшебной силы. Ясно, что все они повязаны и кто-то хотел, чтобы Юля вместе с одногруппником отправилась в далекое прошлое, чтобы отдать долг.

— В общем, мне пора идти, — прервал ее мысли гость, — да и удерживать во сне твоего друга не так-то легко. Объясняю дальше.

Следующая новость была не менее шокирующей. Дело в том, что Юлино дерево никогда не имело сросшихся веток с Ваниной судьбой. Эти слова звучали как приговор. Программистка, открыв рот, откинулась на спинку кресла. Искусственное чувство — это так противно. Несмотря на симпатию к Ване, Шаулиной стало тошно.

— Так надо, — поджав губы, сказал Себек, — Сет слишком умен и опытен. Этого рецидивиста невозможно вернуть в его ссылку. Как только его ставленница окончательно заберет себе душу Иры и воскреснет, повелитель хаоса встанет над кланом, и главе придется вернуть ему и возможность оборачиваться человеком, и способность перемещаться по четвертому измерению. Твоими руками мы подставили Иру под удар. Получилось, что сейчас мы разыгрываем этакий гамбит. Братоубийца ничего не заподозрил, зато мы отслеживаем каждое его движение. Если нам удастся запечатать его в истории за грехи, то мир станет добрее! Но нам должны помочь люди. Душу Иры сможет вернуть только Ваня, и то, если он ее любит.

— Я перестала понимать, — Юля легла на стол, потеряв интерес к беседе. — Я-то тут при чем? Только магию отдать?

— Ладно, перестаю грузить людей. По порядку. Баст поклялась помочь твоему двойнику. Тем самым ты оказалась спасена и наделена магией. Это хорошо. Плохо — что ваши жизни мимолетны, несмотря на большой потенциал. Почему? Обычно это случается благодаря ошибкам Создателя: рождены не тогда и не там. Моя коллега было смирилась с этим обстоятельством: пусть ребята хотя бы до совершеннолетия доживут. Но появился Сет со своими гнусными замыслами. Каким образом он прочел будущее — загадка даже для нас. Но повелитель Хаоса попался, обеспечил Баст возможность исправить ошибку Высочайшего. В результате круг замкнулся, и два бога оказались зависимыми друг от друга и от своих интриг. И этот круг сейчас нужно разорвать!

Девушка кивнула. Страшно умирать молодой. Если есть шанс на выживание — нужно обеими руками хвататься за него.

— Для этого нужно отделить душу Семеновой от куклы — это сделает Ваня. Так мы нарушим все планы Сета. Но чтобы Дураков смог вернуться в свою эпоху, нужен маг, который откроет ему путь в любое из параллельных подпространств. Иначе обычный человек не сможет преодолеть три с половиной тысячи лет в нашем мире.

— А программа на флешке? Точка входа? — заволновалась девушка.

— Увы, программист подвел, — вздохнул Себек.

Юля сидела в позе роденовского мыслителя.

— А при чем тут парень, который отдал мне силу?

— Дело в том, при встрече с этим человеком, дар сразу вернется к владельцу. Если вы не встретитесь, то и ты сможешь открыть своему другу подпространство. Но ты погибнешь, потому что только наделенный силой с рождения способен выжить после закрытия портала.

— То есть, если я верну силу своему двойнику, я не умру?

Себек кивнул и заискивающе улыбнулся.

— А я вернусь домой? Что со мной будет?

— Сам не знаю. Ты умрешь, но позже. Понимаешь ли, людям по статусу положено умирать.

И бог, махнув рукой, направился в ванную комнату.

— Постой, я не поняла, что мне делать? — вскочила из-за стола Юлия.

— Запусти вот это, — бог кинул на стол карту памяти, — то же самое, что запустил Ваня Дураков, только для КПК. Не бойся, ты очутишься в нужное время в нужном месте!

После этих слов Себек скрылся за дверью ванной комнаты. Но испуганная программистка пошла следом.

— Да, кстати, — вдруг высунулся он из-за прорезиненной занавески в душе, — совсем забыл! Твоя прога не тащит за тобой квартиру, как это вышло с Иваном. Тупо получилось, такой шухер в общаге… Только запасись всем самым необходимым… Ну, едой, батарейками, оружием и так далее. И не забудь скачать пару статей из Интернета про Тутанхамона.

— А это еще зачем? — язвила Юля. — Вы меня, случаем, не училкой истории нанять решили?

— Скачай, вдруг в сканвордах пригодится, — Себек улыбнулся так хитро, что девушка заподозрила неладное.

Она не успела ничего сказать, бог закрыл шторку и как будто включил душ. Это он превращался из прекрасного принца в страшного крокодила.

— Конец связи, — прохрипел крокодил, когда Юля-таки из любопытства заглянула за штору, — жду тебя по ту сторону интерфейса!

Девушка вернулась в комнату и рухнула в кресло, где только что сидел незваный гость. Бог, четырехмерный, антропоморф или просто нетеру, как называли себя представители кеметского клана… Юля открыла справочник ОСЯ и быстро нашла статью, озаглавленную именем гостя. 'Себек': божество Древнего Египта, покровитель фараонов, изображался с головой крокодила. Далее шла уйма фактов из биографии, которые девушке показались совсем не интересными. Водопроводчик, работающий в зоопарке крокодилом… Если бы она не служила в ОСЯ, точно бы подумала, что ее крыша тронулась с места, еще когда в ванной начали мерещиться зеленые человечки, то есть человечки в зеленом, то есть даже не совсем человечки, и даже не крокодильчики.

Юля достала из ящика подаренные ей в 'Черной кошке' карты таро. Разум подсказывал, что лучше поосторожничать и не слушаться странного гостя. А вдруг все само собой рассосется? Девушка посмотрела на пока не проснувшегося одногруппника, зажгла свечу и взяла в руки колоду, но тут же отложила ее. Она — кукла в руках богов и делает только угодное им. Они и флюиды на картах могли такие оставить, что в любом случае получится один и тот же расклад. Но девушка все же решила погадать.

— На меня, любимую! — решительно сказала Юля.

На сердце ей легла карта, символизирующая Ивана, что не могло не обрадовать колдунью. По правую руку от бывшего любимого легла 'незамужняя блондинка, близкая родственница', а по левую — 'мужчина с высокой должностью', наверное, он и есть тот человек, что отдал изначальную силу, подумалось гадалке. Деньги, богатства, слава сыпались на всех. Вот выпала и ее клиентская карта, а рядом — серьезный брюнет, военный. Карты ее никогда не врут. Но такого персонажа в своем окружении Юля не помнила. Ладно, допустим, так карты интерпретировали отца. Она смело перевернула последнюю карту, которая должна стать ближайшим будущим для объекта гадания. Чёрная Королева упала поверх главных карт. Смерть… Неизбежная смерть шла по пятам за всеми объектами гаданий, настигая с каждой минутой.

Юля вскрикнула, прикрыв рот рукой:

— Вот блин! Вляпалась!

Сначала девушка побежала на кухню, где взяла три самых острых ножа и засунула их за пояс черных кожаных шорт. Потом она вскрыла сейф и извлекла оттуда автомат Калашникова, гранату и бронежилет, которые ей настоятельно рекомендовал иметь дома отец.

О, это специальное вооружение из отдела странных явлений. Автомат-то — Бог с ним (только какой?), а вот граната, именуемая Антоном Викторовичем ГРОМ РА, была секретной нелегальной разработкой, и ее опытный экземпляр начальник хранил в квартире у дочери. Таким образом, он убивал двух зайцев: прятал 'Гранату Ручную Оборонительную Модифицированную для Российской Армии' от любопытных глаз, и давал дочери право воспользоваться разрывной 'апельсинкой' с посеребренными поражающими элементами в случае: 'если какой крокодил подвергнет тебя опасности, Юленька'. Когда Шаулин говорил дочери эту фразу, он и не предполагал, как точно выразился.

— Крокодил отправляет меня в горячую точку, папа, — сказала сама себе сотрудница ОСЯ, перекидывая сумку с секретным оружием через плечо.

Вооружение готово. Кирилл все еще спал. Ему и не полагалось знать обо всем, что рассказал девушке Себек. Вот вернутся они с Ваней, и обо всем расскажут Илларионову, а потом еще и в отдел завербуют. Только не будет больше у Юли способностей к магии, придется их оставить у юноши в далеком прошлом.

Теперь надо одеться. Удобные кроссовки, в которых Шаулина обычно тренировалась — самое то, даже если и пришлось их надевать второпях на босую ногу. Если не ей, то Ивану точно пригодится такая амуниция, ведь парень отправился на поиски воскресшей девки безоружным, значит, ему не мешает помочь. Дальше — сухой паек. Содержимое холодильника Юле не понравилось: каракатиц и прочих морских гадов она держала для салата, а тюбиком васаби тоже не наесться, и она затолкала в походный рюкзак лишь литровый пакет 'Доброго' сока и головку чеснока, на всякий случай, нечисть разгонять. Наконец, агентка скачала две большие энциклопедические статьи про Тутанхамона, как ей зачем-то посоветовал Себек, и записала их на заряженный карманный компьютер. А теперь самое главное — спички и сигареты. Кто знает, есть ли в другом мире курево.

Юля достала из ящика карманный компьютер и вставила в него карточку. Экран замигал разными цветами, и по нему червяками поползли черные синусоиды.

Кирилл, будь он неладен, зевнул и потянулся. Приоткрыв один глаз, он устало пялился на одногруппницу, когда-то успевшую собрать вещи.

— Кирюх, — она пыталась скрыть волнение, когда запускала программу, — я знаю, что делать… я верну… Скоро все будет как… как прежде…

На ее глазах проступили слезы, словно девушке кто-то говорил: 'Ты никогда не будешь такой, как раньше! Все изменится. К лучшему'.

— Ты не вернешься с этой войны, — не спуская с нее глаз, вдруг заявил Илларионов и схватил ее за левое запястье.

Девушка ловко избавилась от его хватки и отвернулась:

— Тебе ж все равно нет до меня дела. У тебя есть Ксюха. А это мой бой. Я должна. Одна. Встать перед лицом смерти и спасти всех от жестокого тирана. Пафосно, да?

Кирилл попытался снова взять Юлю за плечо, но она увернулась, сжимая в левой руке наладонник. Она стояла и смотрела на одногруппника, чуть не плача. В груди щемило. И что-то говорило ей — Илларионов сказал правду. Она не вернется. Но выживет ли — уже зависит от нее самой. Девушка держала на спине рюкзак с соком и автомат, на пояс она приспособила сумку с гранатой и чехол от карманного компьютера. Вокруг Юли сгустился туман. Последнее, что она услышала, был отчаянный крик Кирилла:

— Удачи, Шаулина!

Зачем в зоопарке фонари, когда там ночью никто не гуляет? Наверное, для богов, подрабатывающих животными и скрывающихся от московской милиции и регистрации. Под одним из фонарей, крепко обнявшись, стояли высокий брюнет-военный и маленькая черноволосая женщина. Но это были не люди, хоть и говорили они на человеческом языке и выглядели со стороны вовсе не подозрительно.

— Все будет хорошо, Бестия, я сделал все, чтобы твое наивное желание сбылось…

— Какие глупые эти люди, мяу… — протянула девушка.

— Слышала бы ты, какой бред я ей про Лес Судеб заливал! Если бы только этот твой… сделал все правильно, ему ж никто не говорил о порталах.

— Жить захочет — откроет.

— Да, Боги иногда спасают своих любимчиков, но они не могут сделать это без помощи людей, — грустно сказал парень.

— Но у нас уже есть отличная помощница! Теперь всё должно пройти как по маслу, мяу. И мы исправим одну из ошибок Создателя.

— Надеюсь!

И он поцеловал коллегу в щеку. Себек достал из нагрудного кармана мобильный телефон и набрал номер Шаулиной: 'Абонент находится вне зоны действия сети'.

— Ну что, дурочка заглотила наживку! — улыбнулся покровитель фараонов.

— Мяууууу! — протянула довольная Бастет.

Фивы, 14 в. до н. э.

Солнце роняло на землю последние лучи, когда две странницы подошли к храму Богини Таурет: на них были широкие белые балахоны, через плечо у каждой свисало по мешку с вещами. Одежды девушек и их прически выглядели настолько похожими, что иначе, как сестрами, назвать их было невозможно. Та, что чуть выше, повязала вокруг головы черный платок. Она стояла и смотрела в небо и на верхушки лотосообразных колонн. Ее невысокая спутница, вскинув руки к небу, упала на колени. В отличие от сестры, не стала повязывать ничего вокруг головы, так что ветер свободно трепал ее лохматую челку, немного не сочетавшуюся с остальными ровно подстриженными заплетенными две роскошные косы длинными волосами. Челка лезла в глаза, так что странница поддерживала ее интересным ободком с розовой прозрачной пластиной спереди. Вообще, это был далеко не ободок, а банальные розовые очки от солнца, исторический парадокс.

— О, Исида, — шепотом молилась младшенькая, — прости мои грехи, ибо обманываю я Богов, иду в храм ради спасения любимого человека. О, Хатор, не прогневайся на меня. О, Нут, отплачу я тебе достойной жертвой. О, Таурет, ты всегда защищала меня, помоги и в этот раз, да буду восхвалять я вас, о, Прекрасные Богини, всю свою жизнь.

Девушка прикоснулась лбом к земле, а потом встала и опустила очки на глаза.

— Чук, — толкнула прочитавшая молитву свою сестру, — помолись, чтоб Богини не разгневались на тебя за присутствие на их священной территории, и пойдем.

Девушка по имени Чук было запротивилась, но сестренка искусно сделала подсечку, и та свалилась на колени, ударившись лбом о песчаную землю.

— О, Исида, — взмолилась она, — я так хочу с тобой когда-нибудь познакомиться… Слушай, пошли, хватит этой фигней страдать!

Сестра впала в ступор от такого говора Чук, но пригрозила пальцем, мол, читай до конца.

— О, Хатор, — продолжала сестричка, — дай мне хату на Рублевском шоссе! О, Нэт, 100-мегабитную локальную сеть с безлимитным тарифом, пожалуйста! А ты, Туалет, подскажи, как пройти к главному артефакту храма, золотому унитазу! Аминь!

Младшая сестра, сжав кулаки, тряслась от гнева.

— Зачтено, Гек? — наивно улыбнулась старшенькая.

Гек, то есть та, что пониже, от таких слов разозлилась еще больше. Она прищурилась, придумывая страшную кару старшей сестренке за то, что та не может выучить даже простой молитвы кеметским богиням.

— Ладно, пошли, сама говоришь, такое не лечится! — махнула рукой она.

— Новые русские бабки из смешной передачи долларами бы за наш диалог заплатили!

— Чтооо?

— Забей, потом объясню.

Младшая поправила на шее золотое украшение с изящной подвеской из аметиста и пропела тонким елейным голосом:

— Если встретим кого — говорю я.

Девушка по имени Чук насупилась, но кивнула. Против магического артефакта, найденного названной сестренкой, не поспоришь. Голос он изменял очень хорошо: вряд ли бы кто заподозрил. Некоторое время странницы рассматривали скульптуры у входа, а когда совсем стемнело, девушки решили зайти под своды храма.

Угнетающая тьма поглощала все вокруг. Каждый шаг и шорох пугали.

— Тут никого нет, — шепнула высокая Чук.

— Так, не забывай, что ты немая, сестренка, — подмигнула ей Гек, смело идя по широкому коридору.

Можно было бы зажечь факелы, что висели на стенах, но девушкам не хотелось нарушать темноту.

— О, что делают прекрасные девы ночью в храме?

Странницы оглянулись, услышав за спиной сиплый голос, который, скорее всего, принадлежал пожилой женщине. Гек сунула руку в складку балахона и достала оттуда фонарик. Когда тусклый свет китайской поделки оказался на лице у вопрошающей, гостьи смогли разглядеть ее лицо.

Действительно, перед ними стояла невысокая пожилая женщина в густом зеленом платье, подол которого украшали фиолетовые и синие камни.

— Меня зовут Неферхатор, — поклонилась она, и металлические украшения в ее парике ответили мелодичным звоном. — Я смотрительница храма и блюстительница порядка.

— Здравствуйте, госпожа Неферхатор, — поздоровалась Гек, дергая сестричку за край балахона, чтобы та отвесила поклон хозяйке.

И Чук рада стараться:

— О, здравья желаю, почтенная Нефертрактор, — скрипучим голосом сказала она.

Создавалось впечатление, что она стремилась говорить на более высоких тонах, нежели было заложено в ее голосовые связки природой.

— Мы странницы Чук и Гек, — продолжала она, — мы идем из Слонопотамии в Кению, сами не знаем, зачем… Вроде бы, за алмазами.

— О, Исида, — взвизгнула Гек, тоненьким голоском, — моя немая сестра заговорила! А почтенной смотрительнице она хотела сказать, что из Месопотамии мы идем в страну Пунт за корнями чудодейственных растений. Но так как ночь застала нас в славном городе Уасет, то мы пришли в храм просить у почтенной Неферхатор ночлега.

После окончания речи Гек так глянула на сестренку, что если та и хотела чего-то добавить, то уже передумала и решила вновь перейти в число немых.

Неферхатор испытующим взглядом смотрела то на одну девушку, то на другую. Что-то в них было не то, но жрица не могла понять, что именно. Вроде, и лица добрые, и фигуры женские, и одежда как у самых настоящих странниц: длинные платья да серые сапоги. А Гек — само очарование, особенно когда она искоса поглядывает в сторону, перебирая пальцами по золотому украшению на шее.

— Пожалуй, я могу выделить вам набитый соломой тюфяк в прихрамовой постройке. Если завтра госпожа Чук расскажет о чуде, свершившемся с ней под сводами нашего храма, — учтиво сказала Неферхатор.

Она махнула рукой в сторону конца коридора, где по ее словам располагался жертвенный зал, туда странницам предстояло явиться завтра перед отходом. Сейчас же женщина указала налево, на узкую тропинку, пробирающуюся сквозь заросли акаций.

— Мы вам так благодарны, — распиналась перед жрицей Гек, обещая Неверхатор чуть ли не горы драгоценных камней за ее доброту к странствующим девушкам.

Женщину такое заявление немного смутило, она учтиво улыбнулась и пообещала проводить гостей сразу после того, как завяжет узлы на двери, ведущей в жертвенный зал. Странницы переглянулись, подмигнули друг другу, и мледшенькая пропела:

— Неужели госпожа Неферхатор не доверяет своим богиням и считает, будто воры проберутся в ритуальную комнату? — тут ее тон немного изменился и, потупившись, Гек сказала: — А если честно, то мы боимся темноты. Проводите нас до домика.

Жрице ничего не оставалось, как идти с гостями через заросли к жилищу. Она шла так быстро, а пристрой находился достаточно далеко от стен храма, что уставшие вскоре странницы чуть ли не бежали за ней, поднимая полы своих балахонов. Странно еще, как женщина в узком платье, могла так быстро передвигаться.

— Ты чего не дала мне спросить про золотой унитаз? — укоризненно шепнула Чук сестре.

Гек лишь бросила очередной укоризненный взгляд в ее сторону. Ну когда настанет тот прекрасный день, и эта Чук перестанет придумывать дурацкие шуточки?

— При личной беседе скажу, — буркнула младшенькая, — без свидетелей.

— А что такое золотой уний-таз? — развеселилась казавшаяся с первого взгляда неприветливой Неферхатор.

И тут Чук расцвела! Ну хоть одна родственная душа!!!

— Это же главный артефакт вашего храма! — развела руками она, остановившись.

Жрица обернулась. Нет, она еще не поняла, как искусно девушка ее разводила, и начала увлеченно спрашивать о размерах таинственного артефакта, и неугомонная Чук до такой степени воодушевилась, что поведала древней женщине чуть ли не лекцию по сантехнике 'Унитазы и их применение в быту'. Странница даже похвасталась, что она — сын настоящего сантехника! Больше всего жрице понравилось то, что артефакт довольно массивен, если его сделать из золота, а значит, очень ценен. Дошло до того, что она наивно пообещала уладить всё к их с Гек возвращению из Пунта и соорудить в храме золотой унитаз в честь странниц из далекой Месопотамии, одна из которых заговорила по милости кеметских богинь. Судя по словам жрицы, а богатств у храма хватало на подобную роскошь. К тому же в конце месяца в столицу обещал прийти караван с драгоценностями, из которых фараон обязательно выделит долю и храму Таурет. Так почему же не хранить часть сокровищ в виде могущественного артефакта?

Устроившись на тюфяке в тесном домике, странница продолжала свой рассказ об унитазе, а младшая ее сестра предложила выпить немного вина. Захваченная разговором Неферхатор и не заметила, как Гек подсыпала в одну из чаш темный порошок растолченных листьев и протянула ее, заполненную до краев вином, жрице.

— Мило с вашей стороны, почтенная странница, — расплылась женщина, и морщинки на ее лице подчеркнули ее искреннюю улыбку.

— За встречу и произошедшее чудо! — подняла свою чашу Гек, и все трое выпили вино до дна.

А через несколько минут сморенная сном жрица упала на тюфяк, и разбудить ее могли бы разве что вопли резаной свиньи.

— Отлично сработано, Чук! — ухмыльнулась младшая сестра. — Все же умеешь ты… как ты выражаешься… вешать лапшу на уши…

— Мое любимое занятие, — мужским голосом призналась старшая сестра, выходя из пристройки.

Когда странницы добежали до колоннады, там у входа в коридор уже стояла невысокая девушка в полупрозрачном белом платье. Она закрывала лицо забинтованной левой рукой и с опаской оглядывалась.

— Как и следовало ожидать, — шепнула Чук сестренке, прижимаясь к толстой колонне.

Но тут к ночной посетительнице храма подошел крепкий мускулистый мужчина в белой юбке с синей каймой на подоле.

— Менпехтира?! — удивилась Гек, тараща глаза на человека, стоявшего напротив девушки.

Та что-то увлеченно рассказывала ему, а потом указала на колонны, к счастью, на противоположной стороне, так что у Менпехтира не оказалось шанса пересечься со странницами из Месопотамии.

— Она боится в одиночку, — шикнула Чук.

— Но откуда она узнала, что Мен был неравнодушен к Меритатон?

— Не все блондинки — круглые дуры, — буркнула под нос Чук, сняв повязку с головы и обтерев ей проступивший на лице пот.

Длинная челка цвета соломы упала на глаза.

Девушка тем временем ходила взад-вперед, изредка поглядывая на серебристые часы-браслет на левой руке.

Вскоре появилось и главное действующее лицо — рыжая женщина с заколотыми в хвост волосами. Ведя под узды осла, она остановилась напротив ожидающей ее блондинки и поклонилась. Девушка показала ей здоровую руку и кивнула, в ответ на что осел завилял хвостом и побежал в коридор, ведущий к жертвенному залу, куда вслед за ним направились и женщины.

Переглянувшись, сестры-странницы бросились туда же, совершенно не заботясь о том, что Менпехтира их может заметить. Они достигли жертвенного зала, когда там уже горело несколько факелов, а блондинка сидела на жертвеннике, протянув вперед руку. Рядом с ней рыжая поставила двух восковых кукол: у одной вокруг шеи намотана золотая цепочка с подвеской, а на голову второй натянут прозрачный резиновый колпак. От вида последнего Чук сложилась пополам и чуть не расхохоталась в голос.

— Чего ты? — одернула ее Гек.

— Она хочет меня проклясть… этим? — еле выдавила из себя старшая сестра.

Меритатон подошла к девушке и сняла с пояса нож.

— Не будешь жалеть, если убьешь возлюбленного и брата? — поинтересовалась она, только намечая разрез через всю ладонь студентки.

— Нет, — глядя через плечо царицы, уверенно сказала Маша, улыбнувшись уголками губ нарисовавшимся у входа странницам, — скажу больше, Майати, сбудется твоя заветная мечта, режь!

Проследив за взглядом жертвы, царица увидела, что ее осел ходит вокруг двух неизвестно как оказавшихся в жертвенном зале девиц и обнюхивает их.

— Не узнаешь, да? — ехидно заметила Дуракова. — А ведь лица-то знакомые!

— Угу! — буркнул осел, хватаясь зубами за подол одеяния высокой девушки.

Он дернул его с такой силой, что плечевые швы на платье порвались, а упавшая на колени от рывка девушка оказалась лицом вовсе не женского полу. Перед царицей сидел Иван Дураков собственной персоной. Из одежды на нем была только юбка до колена и смотрящийся теперь нелепо парик с темными косами.

— Ира! — смотря в красные яростные глаза возлюбленной прошептал парень, когда осел гонялся за второй странницей.

Та, подобрав платье, запрыгнула на жертвенник и спряталась за Машей.

Там госпожа Гек развязала все шнурки на одеянии и кинула его прямо в морду говорящему ослу.

— У Бабруйск, жывотнае! — на чистом белорусском крикнула Маша, пиная скотинку Маритатон под челюсть.

Он пошатнулся, неловко перебирая копытами и путаясь в складках льняного одеяния странницы Гек, оказавшейся вовсе не тем, за кого себя выдавала.

— Как можно так с богом! — взвыл осел, но в ответ ему на голову свалился парик странницы из Месопотамии.

— А нас не волнует! — ответил Тутанхамон, спрыгнув с жертвенника и схватив животное под узды.

Сет не успел и опомниться, как оказался привязанным к одной из колонн.

— Проклинаю всех людей вместе взятых! — взвыл так нелепо плененный нетеру, мотая головой.

Он попытался вырваться, разорвать крепкую веревку, но не тут-то было. Свисающее со спины бесформенной тряпицей платье свалилось ему под копыта, и нетеру запутался в наряде странницы. Усевшись на землю, он принялся ворчать нечто невнятное о печальной доле ослов.

Иван же стоял как вкопанный, очарованный взглядом любимой женщины. 'Успокойся, смирись, не горячись! — шептал тихий голос Иры в его подсознании. И парень ничего не хотел делать. Он не заметил, когда царица отошла от него и бросилась на Машу, которую пытался загородить Тутанхамон. Он немного не рассчитал, и царица ловко обошла его и рассекла руку девушки. Несколько капель крови на каждую из кукол должно хватить для проклятья.

Довольный фараон, ухмыляясь, смотрел на то, чем дальше займется его воскресшая сестра. А она давила пальцами на ладонь девушки, та кричала от боли, и кровь капала на головы восковых кукол. Но ничего противоестественного не происходило. Проклятье, казалось, витало в воздухе, но не могло настичь своих жертв. Брат посмеивался над Меритатон, а гость из будущего, Иван Дураков, словно статуя стоял у входа в жертвенный зал, но не прекращал подавать признаков жизни.

— Почему? — немеющими губами спросила Меритатон. — Сет опять обманул меня? Куклы, личные вещи, кровь девственницы…

— Я сказал тебе чистую правду, почтенная, это не может не сработать! — уверил осел, сам не понимая, что на этот раз могло пойти не так.

— Куклы и вещи, — закрыв рот рукой, прошептала Меритатон, обходя жертвенник и внимательно разглядывая кукол. — Одну из них я сорвала с шеи хозяина, а вторую, Ира уверила меня, мог иметь в этом мире только один человек. Почему? Маш-шу ж под действием колдовства поклялась мне…

— Два дня назад, — краснея, заметил Тутанхамон. — За это время можно многое успеть…

Пока она в замешательстве — надо действовать. А то скоро убийца поймет, в чем она просчиталась, и ее вряд ли удастся повторно остановить. Маша стонала от боли и недобрым взглядом смотрела на возлюбленного, державшего в каждой руке по кинжалу, на ошарашенного брата, на Меритатон, и тоже понимала, что Ване надо немедленно действовать и отделять душу Иры от тела этого чудовища. Тутанхамон кинулся к Ивану и толкнул его.

— Э?! Что?! Где? — вскрикнул программист, а друг уже показывал ему в сторону стоявшей спиной к парням царицы.

Дураков кивнул и кинулся к девушке. Он не мог видеть, как в этот самый момент алая искра проскочила перед глазами его сестры. Маша покорно поднялась и взяла лезвие у воскресшей царицы. 'Забудь о боли, — твердил у нее в сознании ей голос Меритатон, — Убей их! Убей!

Она медленно развернулась в сторону программиста, словно ожидая, что окажется в его объятьях.

— Ира, очнись! — прошептал Иван.

— Ошибаешься! — парировала Маритатон, сверкая глазами.

— Я тебя люб… — последний слог он не успел произнести.

— Умри! В желудке у Амта твоя драгоценная Ира расскажет обо мне и Сете, и еще много интересного. Маш-шу, давай.

— Нет! — раздался переходящий на визг крик фараона.

Иван, опять охваченный чарами древней правительницы, замер, не в состоянии пошевелиться. Маша, невзирая на боль порезанной руке, неслась ему навстречу, размахивая лезвием.

— Твоя левая рука в два раза сильнее правой, — заклинала Меритатон, и девушка после этих слов еще крепче сжала рукоять.

Приходя в себя, Иван почувствовал, словно кто-то толкнул его в бок. Его оглушил истошный женский визг.

Прямо напротив него стояла… Юлька Шаулина с рюкзаком за спиной и автоматом наперевес. Маша, стиснув зубы, пыталась проткнуть ей грудь подобранным с полу кинжалом. Но он не засовывался. Правильно, ведь на гостье из будущего был бронежилет.

Неподалеку, стояла и Меритатон, проткнутая двумя кинжалами. Сделавший это Тутанхамон держал руки на ее шее, придавливая сестре сонные артерии. Самое интересное — бывшая владычица Обеих Земель не собиралась падать без чувств, задыхаться и умирать. Кровь тонкими струйками стекала по груди на пол.

— Глупые люди, — ухмыльнулась она, вынимая оба кинжала и локтем пихая брата в солнечное сплетение.

Тутанхамон приземлился на пятую точку и не спускал взгляда с живого мертвеца. Как только Меритатон достала оба лезвия из груди, раны затянулись. Она небрежно кинула оружие под ноги.

— Чем тяжелее вы меня раните, тем сильнее я становлюсь, — ее лицо украшала жестокая улыбка, — Сет все предусмотрел. Вы бьете меня, а я беру силы у этой… как там ее… Иры, чтобы залечить раны. А когда Ира умрет, я стану неуязвимой, так мне сказал Сет, и я верю богу. У Иры уже почти не осталось сил, чтобы сопротивляться мне. Еще немного, и она оживит мое тело.

— Вот оно что, — сквозь зубы прошептал Иван. — Ты поглотила Ирочку, гадина!

Довольный осел не спускал счастливых глаз со своего творения. Еще несколько смертельных ударов этих глупых людей, и все будет кончено: никакой гениальный профессор Асклифенко не сможет спасти Семенову, если ее душу поглотит тело кеметской царицы.

— Как ты смеешь так обращаться к госпоже Обеих Земель!? — возмутилась Меритатон, подняв кинжалы, что она вытащила из тела.

— Мне известен алгоритм борьбы с тобой, дорогая, — ухмыльнулся Иван, переминаясь с ноги на ногу.

В его руках не было оружия, да и оно ни к чему. Достаточно одного простого действия, и вся затея Сета рухнет словно карточный домик.

— Не тешь себя надеждами! У нее не выйдет, даже если все боги покровительствуют ей! Она уже настолько слаба, что не в состоянии самостоятельно дышать. Так что, смирись, Иван Дураков, с мыслью, что твоя незабвенная станет единственной и непобедимой владыкой сначала Обеих Земель, потом присоединит Хеттскую империю, а лет через триста захватит весь мир!

Пока вооруженная царица словно дикая кошка ходила вокруг Ивана, ища способ напасть и одним ударом уничтожить программиста, а Маша, тяжело дыша выдавливала кровь из пореза на ладони, не обращая ни на кого внимания, Юля и фараон в очередной раз связывали вырывающегося из веревок осла.

Животное дико орало и ругалось на всех известных языках, что царице пришлось на мгновение отвлечься от охоты на программиста и схватить за руку Тутанхамона. Кинжал упирался молодому человеку прямо под ребра, но Меритатон не торопилась вонзать его в плоть.

— Я ненавижу тебя, — процедила она, отталкивая брата, — за всё. За то, что ты сын этой паршивой митаннийской шлюхи, которая разлучила моих родителей. За то, что страной правишь ты, а не Сменхкара. За то, что ты бросил мою сестру и переспал с этой потаскушкой. — Бывшая царица бросила полный ненависти взгляд на Машу: и думать долго не надо, почему кровь гостьи из будущего перестала действовать на ритуальных кукол.

Девушка стала краснее свеклы и чуть не расплакалась под вопрошающими взглядами Вани и Юльки. Будь обстановка не такой напряженной, брат бы обязательно подколол ее, но сейчас ему оказалось не до компромата. Нужно срочно достучаться до Иры, прячущейся в глубине подсознания и не имеющей уже практически никаких прав на собственную личность.

— Но больше всего на свете я хочу убить тебя за то, что ты предал Атона! Ты втоптал в грязь Великое Дело отца! Ты разрушил священный Ахетатон, прислужник Апопа!

— Кто бы говорил! — расхохоталась Юля, оседлавшая рыжего осла и связавшая его уши бантиком.

Так животное казалось ей более скованным в движениях.

— Атон, культ которого наш с тобой отец сеял в Кемете, не существует, подходя ближе к Маритатон, учтиво говорил Иван Дураков. — Что это за бог, который не покровительствует людям? Почему для того, чтобы народ поверил в его могущество, нужно скармливать крокодилам любого, кто шепотом скажет слово 'Осирис'? Почему для доказательства силы этого бога нужно рушить старые храмы, жечь папирусы и стирать со стен гробниц имена сорока двух высших?

— А заодно и имя моей матери! — добавил Тутанхамон.

— Если бы Атон был истинным богом, — продолжал тем временем программист, — он никогда не допустил бы разрухи! Только не говори, якобы все в Кемете было до такой степени запущено, что можно начинать жить с нуля!

— А фамилию Берии вы в газетах не зачеркивали? — ухмыльнулась Юля, спрыгивая с осла и вскидывая автомат.

— Да, — добавил Тутанхамон, подняв указательный палец вверх, — фамилию некого Берии в каких-то газетах бы не зачеркивали! Вера, моя 'Возлюбленная Атона'[37], приходит к людям со спасением. И пора бы понять, что правитель Кемета должен не свои интересы защищать, а помогать жить народу!

— Идиот, — процедила сквозь зубы Меритатон.

Продолжались бы и дальше эти перебранки между фараоном, Иваном и женой предыдущего правителя, если бы Юля не завопила:

— Я ее щас так изрешечу, что воскресать надорвется!

И Шаулина нажала на спуск.

— Ложись! — крикнул Иван и повалил Тутанхамона на пол.

Покалеченная Маша наклонила голову. Она вздрогнула, но поняла, что в данный момент переживать неуместно: Меритатон мертва, и ничего нет страшного в том, что мертвеца отправят туда, где он и должен быть.

Но расстрел не удался.

— Блин! — выругалась Юля, удивленно глядя на автомат, хлопая глазами. — Патроны… дома… за… забылаааааа…

Девушка бросила ненужный ствол во всеобщего врага. Меритатон отшатнулась, и вдруг из нее вылетела полупрозрачная ошарашенная птица с головой женщины.

— Ваня! Давай! — рявкнул Тутанхамон, показывая на парящую рядом с телом душу царицы. — Они разделились!

Ира озиралась, она не понимала, каким образом она очутилась в храме.

— Ира! — позвал ее программист, вскакивая на ноги и одним прыжком очутившись рядом с девушкой.

Она подняла на него туманный взгляд и чуть заметно улыбнулась. И эта добрая улыбка влюбленной проводницы заставила Ваню на секунду остановиться и ответить ей тем же. Он не сводил с нее счастливых глаз. Перед ним стояла не коварная кукла, воскрешенной царицы, а его любимая, не важно, что в кеметском наряде. Он несмело шагнул в ее сторону и прикоснулся к ее прохладным щекам.

— Ваня, я тебя ждала, — прошептала девушка.

Все вокруг зачарованно смотрели за тем, что сейчас произойдет, и никто не заметил, как полупрозрачная крылатая птица вновь втянулась в тело девушки, а когда Иван прижал ее как можно крепче к себе, чтобы поцеловать в губы… Именно это и просила отчаявшаяся проводница, когда пришла в гости к Маше… Когда он вдохнул… он вдруг почувствовал адскую боль под ребрами, ноги его вмиг ослабли, он осел на пол и повалился набок под дикий крик друзей.

— Придурок, — пихнула его в под ребра Меритатон.

— Ыыыы! Уйаааа! — простонал программист, пытаясь подняться, а его правая рука чисто инстинктивно потянулась к животу.

Из его тела текла горячая густая кровь, и с каждым мгновением силы покидали программиста, а чуть ниже груди торчал кинжал. Перед глазами все плыло, словно в тумане. И все вокруг, казалось, происходило в замедленном темпе.

Маша со спины кинулась на царицу и била ее кулаками, но эффекта от этого не имелось ровным счетом никакого. Торжествующий осел, несмотря на завязанные уши, вилял хвостом в предвкушении победы, Юля и Тутанхамон, схватившись за руки, что-то уверенно сказали друг другу, после чего фараон кинулся к своей воскресшей сестре и, хлопнув в ладоши, испустил в ее сторону ветвистую желтую молнию. Больше ничего Иван не увидел. Перед ним словно опустился черный занавес, сквозь который он услышал только тихий голос Маши: 'Не умирай! Нет! И ему показалось, что кто-то пытался поднять его за плечи.

— Вот ты и вернула мне долг! — довольно сказал Тутанхамон, расцепляя руки с Юлей Шаулиной. — Спасибо!

— Да не за что, — девушка положила руку на карман, и поняла, что больше она не видит его содержимого, магия закончилась, — будет на первых порах немного непривычно.

— Надо справиться с ней! — ткнул в сторону хохочущей над телом раненого Ивана царицы фараон.

— А потом ты откроешь портал и уведешь через него Ваню и Машу. Им тут не выжить!

— Как это делается, — с опаской оглядываясь по сторонам, стараясь не тратить драгоценное время на разговоры, поинтересовался молодой человек.

— Без понятия. Хотя… — она протянула фараону свой сотовый. — Попробуй надавить на самую большую кнопку, вдруг поможет.

— Хорошо! — прикрепляя, словно прищепку, раскладушку к поясу, пообещал Тутанхамон и кинулся на воскресшую сестру.

Цепи справедливости — самопроизвольное заклинание, помогающее тому, кто прав, по мнению Создателя, сорвалось с его пальцев и обвило тело царицы.

Удивленная, она повернулась в сторону брата. Осел очумело орал, что не ожидал подобного поворота событий, и вторая сорвавшаяся с кончиков пальцев Тутанхамона цепь обвила морду животного, чтобы оно не могло говорить.

— Ах так, братец, — вскрикнула обиженная царица, разрывая цепи, и сама пустила в сторону противника точно такую же молнию.

Она обвила фараона так, что руки оказались крепко прижаты к телу. Никак не раздвинуть локти и не снять заклинание. Стиснув зубы, он пытался освободиться от сковавших его пут, только ничего не получалось. А Меритатон, крутя в руке второй свободный кинжал, уже подошла к брату и замахнулась, чтобы проткнуть ему горло.

От смерти спасла фараона корявая подсечка, выполненная Машей. Девушка, заметив, что ее другу угрожает опасность, аккуратно положила потерявшего сознание брата на каменные плиты пола, и бросилась наперерез. Пролетев по инерции, Меритатон врезалась в бронежилет Шаулиной. Юля обеими руками схватилась за направленный в нее кинжал и с легкостью вывернула руки царице.

— Пускай не сможем убить того, кто уже мертв, потому что никому не дано умереть дважды.

— Хоть одна умная выискалась, — прошипела воскресшая девица.

— Но это не значит, что мы не заберем у тебя душу Ирки Семёновой! — ухмыльнулась Юлька, еще сильнее выворачивая ей руки. — Из-за меня ты воскресла, я тебя и прикончу, тварь!

Маша удивленно ахнула, но вникать в подробности время не позволяло. Тутанхамон стоял неподалеку, массируя пальцами предплечья.

— Что ты задумала, Юлька? — дико вскрикнула Маша, схватившись за голову.

— Эй, ты, — рявкнула она на фараона, — давай открывай портал.

— Что? Как? — снимая с пояса мобильный телефон, недоумевал молодой человек.

— Ты маг или х**ня гламурная? — в душах выругалась Шаулина, замахиваясь гранатой. — Хватай Ваньку и Машку и брысь отсюда!

Юля резко развернула царицу, таким образом, откинув ее от себя на пару метров, сорвала с талии гранату и подняла ее высоко над головой. Меритатон оскалилась и пристально посмотрела в глаза пришелицы из будущего. Ну же, давай, показывай все свои игрушки, а я поглумлюсь, прежде чем уничтожить всех вас.

— Я достану ее на том свете, — сквозь зубы прошипела Ванина одногруппница. — Опытный экземпляр ГРОМ РА с посеребрением поражающих элементов! Как говорил разработчик, от этой гранаты даже упырь…

— Не смотри ей в глаза! — только и успел крикнуть Тутанхамон. — Она завладеет твоим разумом!

— Даже упырь регенерировать надорвется!

Но поздно! Перед глазами у Юли проскочила красная искорка, и девушка поняла, больше она не контролирует себя. 'Убей… этого паршивого фараона… потом его девку… и добей Дуракова', - нашептывала Меритатон. И Шаулина не могла противиться воле говорившей. Она знала, что может убить так, чтоб никто не мучился. Фараон, обхватив одной рукой за плечи раненого Ивана, а другой — Машу, стоял на коленях и шептал под нос слова какого-то занудного стиха.

— Для царя верхнего и нижнего Кемета, живущего правдою, Владыки Обеих Земель, Небхеперура Хекайнушейма, сына Ра, да продляться дни его! И ради великой чужестранки, любимой царем, дочери сантехника из Полесья, Маш-шу, да живет она и будет молода во веки веков, заклинаю…

Дальше Юля не слышала. Все происходило словно в замедленном кино. Завороженная девушка похлопала гранатой по левой ладони. Увесистая. Меритатон пренебрежительно посмотрела на это странное оружие.

— Граната! — в ужасе воскликнула Маша, когда Шаулина выдернула чеку и размахнулась. — Нет!

— Тихо ты, — шикнул на нее Тутанхамон, заканчивая читать заклинание.

Не глядя на девушку, он нащупал у нее на шее кулон со скорпионом и что есть силы сжал его в кулаке, а второй рукой он так же сильно держал мобильный телефон. Либо амулет богини, либо странный предмет неизвестно откуда взявшейся Юли должен был помочь. Иначе — конец, не успеть с двумя друзьями на руках уйти в безопасное место.

И тут Шаулина кинула гранату, целясь в голову Меритатон. Раздался оглушительный взрыв. Сразу же все чары с Юли как рукой сняло, и она, завизжав, прыгнула в коридор прямо на бежавших в жертвенный зал Менпехтира и нескольких жриц. Она в шоке смотрела в широко открытые глаза непонятно откуда взявшегося мужчины, сидя у него на бедрах. А он тоже не мог и слова вымолвить. Девушки, которых он привел на шум, закрыв уши руками, визжали, словно какой-то злодей подпалил подолы их платьев, и мчались прочь от жертвенного зала, не желая и смотреть, что там произошло.

Так Юля просидела с минуту. Может, и дольше. После взрыва наступила леденящая душу тишина, никто не отзывался: ни свои, ни чужие. И девушка в испуге поднялась, оглянулась. Ей было страшно. Очень страшно. Ведь ГРОМ РА — ужасная штука. Менпехтира, поддерживая девушку за плечи, тоже вошел в жертвенный зал.

— Что тут было? — поинтересовался он у незнакомки.

— Ритуал изгнания нечисти, — вздохнула Юля, анализируя последствия.

Целый и невредимый осел со связанными ушами топтался вокруг колонны, только рядом с ним блестело несколько осколков. Граната взорвалась как раз под ногами Меритатон. И на полу осталось лишь большое кровяное пятно, разбитые кости и две красивые сережки. Из такого состояния ни один нелюдь, если верить архивам ОСЯ, не воскресал, оставалось только тряпочкой пол протереть.

И больше никого и ничего. Неужели получилось? Счастливая улыбка озарила лицо девушки, когда рядом с жертвенником вдруг вспыхнул свет, открылась пространственная дверь, и оттуда вышло два существа. Один — мужчина с крокодильей головой, как успела прочитать Шаулина в энциклопедии, бог Себек, являвшийся к ней давеча. Второй — невысокий юноша, лицом вылитый ассистент Хоснуров, только не в халате, а в гофрированной белой юбке, и у него на голове вместо короны серебром сверкал серп луны.

Ни говоря не слова, эти двое подошли к стоявшим у входа в зал обескураженным людям: начальнику стражи и девушке из будущего.

— Ну вот все и закончилось, Юлия, — тихо сказал Себек, кладя на напряженное плечо девушки холодную руку.

Мурашки пробежали у нее по спине.

— Юрия? — переспросил стражник, глядя на непривычно для него одетую девушку.

А бог тем временем продолжал:

— Меритатон теперь никогда не сможет вернуться сюда. Что же касается Иры…

— Теперь не важно, умрет она или душа вернется в ее тело, — закончил фразу юноша с серпом на затылке.

Осел жался к колонне, понимая, что попался. Бог-покровитель фараонов отвязал его и вежливо обратился к животному:

— Теперь весь клан понял, чего ты боялся, Сет, когда хотел убить мальчишку из Полесья. Решением сиятельного Ра ты назначен покровителем для потомков этого человека.

Крокодилоголовый указал на ничего пока не понимающего Менпехтира.

— А я тут при чем? — оправдывался стражник, который, идя в храм, никак не ожидал столь феерического зрелища с участием богов.

— Спустя двадцать семь лет ты станешь Владыкой этих Земель, — закрыв крошечные черные глазки, говорил бог-крокодил, — твои дети и внуки приведут эту страну к процветанию и сделают ее могущественнейшей державой на свете. Думаю, Сет именно об этом и мечтал, когда воскрешал найденный в пустыне труп?

Осел виновато кивнул.

— Ну вот, — завершил Себек, — мы не можем дать тебе, повелитель Хаоса, бессмертного человека, владыку всего, но постарайся покровительствовать целой династии, да назовут они детей твоим именем.

Поклонившись человеку, бог забрал ошарашенного осла и пошел прочь:

— Не бойся, Сет, — уверил он животное, — мы вернем тебе человеческое тело, но если на твоей совести появится хоть одно убийство…

Что случится, никто не слышал, потому что крокодилоголовый вместе с ослом на поводке скрылся в ярком свете портала.

— Это правда, Юрия? — ошалело глядя на девушку, не мог поверить Менпехтира. — О том, что я стану фараоном. Уже дважды за день…

Шаулина кивнула и, посмотрев на что-то ворожащего у жертвенника Хоснурова в непривычном наряде, поинтересовалась у ассистента:

— А когда мне домой?

— Стой, — отмахнулся бог, хлопая в ладоши.

И в этот момент над жертвенником вспыхнул свет, и на каменные плиты свалилось бесчувственное израненное тело молодого фараона. Стражник и Шаулина ахнули от ужаса. По виску Тутанхамона стекала тонкая струйка крови, вытаращив глаза, он бесцельно смотрел сквозь стоявших над ним людей и бога. Одна его нога была согнута в колене, а вторая — неестественно переломана. Парень прерывисто дышал, и у него из глаз текли слезы.

— Вот! — показал Хоснуров на тело.

— Бедненький, — закрыв рукой рот, прошептала Юля. — Ему нужно помочь.

— Ни в коем случае. Это проживет максимум до утра.

Как можно говорить о человеке, пока еще живом человеке словно о неодушевленном предмете! Девушка схватилась за голые плечи бога-доктора и начала его трясти.

— Он открыл портал? Скажи хотя бы это!

— Это не могло ничего открыть, — пренебрежительно глядя на тело, бросил доктор.

Значит, ничего не получилось. Все умерли.

— Нам нужно сделать так, чтобы его смерть выглядела правдоподобно. На жертвеннике фараону не место, так ведь?

— Что вы несете? — бесился Менпехтира, сев на колени перед молодым господином. — Несите его скорее к Синухе, он поставит его на ноги!

Но бог-врачеватель лишь пожал плечами в ответ:

— Это не вылечить. Это нужно похоронить. Позвольте вопрос?

Юля и стражник уставились на бога, безмолвно ожидая уготовленного им вопроса. И он не заставил себя долго ждать.

— Как вы объясните всем во дворце, что нашли раненого фараона в женском храме? И что вы сами в нем делали? Один мужчина, вторая — чужестранка. Впрочем, дело ваше.

— Нужно инсценировать несчастный случай! — догадалась Юля. — Господин Хоснуров…

— Хонсу, — поправил ее бог.

— Хонсу, — воодушевленно кричала девушка, — не могли бы вы положить тело так, чтобы все подумали, будто господин неудачно упал. Например, с лестницы.

— О, да, — улыбнулся врачеватель, — проницательная русская женщина. Этот парень хитрил и показывал всем, будто он хромой.

На том и порешили. Хонсу подозвал Юлю со стражником поближе и перенес себя, свидетелей и тело в темные дворцовые коридоры. Совсем рядом поднималась вверх крутая лестница. И божество уложило фараона внизу ее весьма в правдоподобную позу. Обитатели поверят, что их господин упал именно здесь. Хлопнув в ладоши, Хонсу сотворил из воздуха длинную трость и кинул ее рядом с телом.

— Вот так, идет? — по-доброму глядя на свидетелей, поинтересовался высший.

— Вы бесчеловечны, его можно вылечить! — не отступалась Юля.

— Я сказал, что нет, значит, нет. Это, — он опять принялся говорить об умирающем фараоне как о неодушевленном предмете, — нежизнеспособно, даже если бы оно оказалось в больнице у мастера Асклифенко. Это должно быть забальзамировано и похоронено. Больше с ним нечего делать!

И Хонсу растворился в воздухе, что Юля даже не успела поинтересоваться, когда и как ей отправляться домой, потому что боги вернули только тело, не позаботившись об одолженном фараону мобильном телефоне. Да и Ваня с Машей… Юле почему-то не верилось, что им не удалось спастись.

Благодаря настойчивости Менпехтира и его новой знакомой, называемой кеметскими Юрией, благодаря усердности доктора Синухе Тутанхамон протянул почти пять дней. Он ни с кем не разговаривал, просто бесцельно смотрел перед собой, не откликаясь ни на чьи реплики. Словно перед дворцовыми сидел не человек, а какая-то немая кукла со сломанной ногой. Он не чувствовал боли, и доктор мог делать с его телом все, что угодно, в том числе и каждый вечер заново вправлять вылезающую из раны кость вновь зашивать рану и прикладывать к ней говяжье мясо, дабы изгнать ухеду. Рана вскоре начала гноиться, и ни к чему хорошему это не привело.

— У нас в России в таких случаях отнимают ногу, — говорила Юля.

Но в Кемете заниматься столь кровавыми операциями, тем более над телом сына Ра никто бы и не позволил. Поэтому Синухе готовил отвары на травах, пытаясь побороть заражение, быстро начавшее распространяться по телу.

Фараон сидел на тюфяке и ничего не делал, даже кормить его приходилось лекарю и слугам из ложки. Но на пятый день болезнь таки взяла верх над 'этим', которое Хонсу утверждал, годится исключительно для бальзамирования.

Сидя у постели больного фараона, ночами Шаулина включала свой карманный компьютер и перечитывала статьи, что скачала из Интернета. И когда заплаканная Анхесенпаамон, сраженная смертью любимого брата, уткнулась носом в плечо гостьи из будущего, та поспешила утешить царицу. А спустя несколько дней Юрия посоветовала Анхесенпаамон написать письмо Суппилулиуме Первому в Хатти.

Царица сидела в своей комнате и смотрела в окно. На ее столике был развернут большой папирус, а гостья из будущего устроилась рядом и читала исторические справки с карманного компьютера.

На вдове были темно-синие траурные одежды с красивой желтой отделкой, а волосы распущены. Она упорно выводила на папирусе иероглиф за иероглифом.

— Я смогу, я смогу, я научилась! — шептала девушка себе под нос. — Я отомщу за тебя, брат, я отомщу за вас, прекрасные чужестранцы Иван и Маш-шу, я выведу нашу страну из смуты, ни Эйе, ни Хоремхеб не засунут свои лапы в то, чего добились наши с Тутанхамоном деды и прадеды!

Юля прекрасно знала, что ничего у Анхесенпаамон не получится, но сотрудница отдела странных явлений все равно придумала, как она спасет молодую вдову.

Получалось криво, царица отрывала испорченные края, но пыталась написать снова и снова. Несколько раз Юля бегала за новым папирусом, пока ее недавно обретенная подруга сжигала факелом неудавшиеся фрагменты письма.

И вот у нее, наконец, получилось, и Анхесенпаамон с гордостью посмотрела, как много и складно она смогла написать. Сама! Потому что помочь было, увы, некому.

'Почтенный правитель Хатти, господин Суппилулиума! Я владыка Кемета, Анхесенпаамон, прошу Вас о помощи. Муж мой умер, а наследников у меня нет. Если бы Вы отправили ко мне одного из Ваших сыновей, он стал бы мне мужем. Никогда я не выйду за своего подданного и не сделаю его своим мужем. Я боюсь позора'.

Она свернула папирус и, закрутив на нем веревку, поставила царскую печать.

— Ибу, — отдала она письмо своему верному слуге, — этой же ночью садись на коня и отправляйся в Хатти. Отдай свиток лично в руки правителя. И если все закончится хорошо, я сделаю тебя своим советником.

— Ибу рад стараться для прекрасной госпожи Обеих Земель! — рухнул на колени верный слуга, целуя землю у ног правительницы.

Он отправился ночью, когда Уасет уже спал. Никто не видел, как от царского дворца на север ускакала белая лошадь, некогда принадлежащая фараону, на спине которой восседал маленький толстячок-гонец. Больше Анхесенпаамон ни разу не видела Ибу. Он довез ее послание до Хатти, и царь прочитал всё, что написала правительница Кемета, и отправил к ней царевича Заннанзу. Но почему-то слуга не вернулся на родину, а царевич тоже сгинул по пути в южные земли.

— А если не получится? — испуганно спросила Анхесенпаамон, стоя на дворцовой стене вместе с Юлей, вглядываясь вдаль.

Девушки смотрели на удаляющуюся фигурку гонца. Гостья из будущего знала, что из этой затеи ничего не выйдет, но должна была сделать так, как написано в исторических хрониках.

— Если не удастся, — тихо сказала она, — я еще что-нибудь придумаю. Я же изобретательная и находчивая, как Иванушка.

Анхесенпаамон поймала ее грустную, но такую многообещающую улыбку, и на душе у вдовы стало спокойнее.

Кия погибла очень бесславно, она бросилась в воды Хапри на похоронах фараона. Как ни пытались рабы найти ее тело на дне реки, у них ничего не получилось.

Менпехтира, по началу очень настороженно относившийся к Юрии, вскоре понял, что нашел свою любовь. Он с благоговением вспоминал странницу, предрекшую ему счастливое будущее. Куда она подевалась после той ночи, стражник не знал. Через год после встречи с Юрией, у них родился сын, и, как предрекли Менпехтира боги, он был назван в честь повелителя Хаоса. А спустя еще три, когда двойная корона Кемета перешла вовремя женившемуся на Мутнеджимет Хоремхебу, начальник стражи добился первого повышения, получив пост главнокомандующего.

Все во дворце считали чужестранку самым счастливым человеком в Кемете, однако каждый вечер девушка приходила на берег Хапри и смотрела, как алый солнечный диск опускается за горизонт. Она сидела на песке и рыдала: от досады, от горя, от тоски по дому. Она каждый вечер надеялась, что кто-нибудь явится и заберет ее отсюда обратно в Москву. Только однажды, уже уходя с берега, Юля увидела женщину с головой черной кошки. Богиня Баст, это все, что о ней знала гостья из будущего.

— Спасибо, мяу, ты помогла, — сухо бросила тогда богиня.

— Я хочу домой?

— В Москву? Мяу! В эту загаженную клоаку? — удивилась высшая. — И бросишь человека, который тебя любит?

Юля на мгновение задумалась. С одной стороны она соскучилась по отцу и Марго, по отделу и по немногочисленным друзьям. А с другой — древний город, где отсутствовали все привычные девушки блага, и его обитатели становился ее сердцу все более близким.

— Интернет и мобильные телефоны, автомобили и холодильники, — рассуждала богиня-кошка, — мяу, этой чепухи тут нет, но люди точно такие же! К тому же… пойми и прости… — ее желтые глаза с продолговатыми зрачками смотрели прямо в лицо Шаулиной.

Слеза протекла по щеке девушки, оставляя на лице сероватый след от угля, используемого тут в качестве подводки для глаз.

— Я не вернусь?

— Если хочешь, я тебя верну домой хоть сейчас, Юля Шаулина. Но подумай о Менпехтира…

Девушка ничего не ответила и бросилась прочь. Домой. Где ее ждал любящий человек.

В глаза Ивану Дуракову ударил яркий луч света. Он зажмурился и, немного подвинувшись в сторону, открыл глаза. Молодой человек лежал в просторной белоснежной комнате: шторы, мебель, посуда на столе, постель — все одного цвета и оттенка. Только над окном, за которым виднелось яркое фиолетовое небо с пурпурными облаками, висел черный датчик, на котором зелеными буквами высветилось имя программиста и два параметра — HP и MP. Значение последнего равнялось нулю, и Дураков этому в некотором смысле даже обрадовался. Он никогда не грезил о магической силе. А вот HP колебалось в пределах десятка процентов.

— Никудышное у меня здоровье! — сделал вывод Дураков, пытаясь подняться на локтях.

Но сильная боль в груди заставила его плюхнуться на подушки, и продолжать убивать время, глядя в потолок. После неудачной попытки подняться значение уровня здоровья упало до двух с половиной процентов, и датчик тревожно заверещал. Положив руку на грудь, Иван нащупал толстый слой бинтов. Но когда его пальцы остановились на мокром пятне слева, снова накатила боль, и программист, простонав, потерял сознание.

Придя в себя через некоторое время, Дураков с удивлением уставился на того, кто расположился у него в ногах. Перед ним сидел маленький красный демоненок с начищенным черным трезубцем. Он был небольшого роста, с полметра, и на ногах носил кеды под цвет плюшевой шкурке.

Лицо программиста самопроизвольно вытянулось, и он возопил:

— О! FreeBSD[38]!

— Он самый, — скрипучим мультяшным голосом заявил чертик, устраиваясь на кровати удобнее.

— Говорящая игрушка с искусственным интеллектом? Жесть! — глядя в потолок, прошептал Иван.

Чертенок сидел молча. Программист ждал, что произойдет дальше. Хотя на кончике языка у него давно вертелся один наболевший вопрос:

— Слушай, Бээсдэ, я умер, да? И попал в программерский ад? Или это мои предсмертные глюки?

— Не то, и не другое, студент, — крутя в руках трезубец, заметил рогатый, стараясь не смотреть на пациента.

Ясно, что он спросит теперь — если не умер и не собирается, тогда куда он попал. Предвосхищая этот вопрос, черт подмигнул и продолжил:

— Понимаешь, Иван Дураков, тебя выставили из твоего мира. И ты попал в то подпространство, в существование которого ты веришь. Ну, или знаешь о нем.

При попытке снова подняться, программист был уложен трезубцем обратно, после чего чертенок, устроившись на животе пациента, прочитал пространную лекцию о том, что у парня тяжелое ранение, и ему следует пролежать в постели до вечера, несмотря на все заверения об Ире, у которой украли душу, и о сестре.

— Скажи хотя бы, девушки тут, а? Успокой, чертяка, — простонал Иван.

— Нет их тут, — отрезал BSD, — я тебя одного нашел в Форточной степи.

— Гдеее?

— Ну… — протянул черт и принялся рассказывать о пригородах Торвальдс-сити, где и находилась больница.

За бетонными городскими стенами располагалась бескрайняя холмистая степь, поросшая ярко-зеленой травой. Небо там до тошноты голубое, не то, что в городе, где каждый житель вправе сам настроить личное восприятие и смотреть на красное, изумрудное или, вообще, черное небо. Высоко над землей там порхает мусорный бак, куда пожелавшие отдохнуть на природе жители Торвальдс-сити, обязаны были выбрасывать все отходы.

— Слушай, рогатый, мне это стандартные обои винды напоминает, — чуть было не расхохотался Иван, но боль в груди заставила его утихомириться.

— Спокойно, — чертик схватил парня за ногу, — будешь волноваться, твое здоровье и до вечера не восстановится.

Программист угрюмо кивнул и слушал дальше.

Чертенок в тот день решил выбраться из города, чтобы провести выходной за экстремальной игрой в сапера. На одном из холмов располагалось три площадки: маленькая, побольше и огромная, где отчаянные жители Торвальдс-сити занимались поиском мин до потери сознания. Это обеспеченные могли себе позволить выехать в море с флотилией и заняться расстрелом кораблей противника.

Не успел BSD и трех плит на поле поднять, как рядом с ним свалилось бесчувственное тело с дыркой в груди.

— Я одного не понял, — усмехнулся черт, — откуда в форточной степи мог появиться полуголый раненый программист. Ну, честно, у тебя вокруг жопы только рваная тряпка была, да.

Иван уже не слушал, он пытался припомнить последние произошедшие с ним события. Ира ранила его, потом к нему подбежала Маша и всё. Не могла же сестра перенести его в другой мир!? Скорее всего, это сделала Юля. Марго учила ее открывать двери в различные подпространства. Вполне возможно, одногруппница и гуляла по Форточной степи, играла в сапера или складывала гигантские пасьянсы.

— А это важно, куда меня выкинули?

— Да! Это неуважение к умирающему программисту, — возмутился BSD, — когда его выкидывают в наш мир в Форточной степи. Туда только зарвавшихся ламеров и тупых чайников ссылают! Но ты-то не такой!

— Не кажется ли, — скептически протянул Дураков, — что самое главное — мое здоровье. Я жив, и это замечательно.

Подобный ответ вовсе не воодушевил рогатого, и он начал ворчать, словно бабка, мол, если бы он не выбрался мины корчевать, то скончался бы умный программист в степи, и его дух пугал речами 'махровых ламеров' и 'асечных блондинок'.

— Но этого не произошло. Кстати, а где можно встретить асечных блондинок? — не из праздного интереса спросил Иван.

Но чертик в ответ закатил глаза и начал вопить, что не дело умным парням связываться с этими девами, не вылезающими с засаженной зелеными ромашками поляны.

— У меня там может быть сестра! — выпалил Дураков. — И еще Ира!

— Нет-нет, — рогатый помотал головой и уставился на носки модных кед, — если в подпространстве открывается дыра, то всех выбрасывает в одно место. С тобой никого не было. Ты успокойся, спи, вечером рана затянется, пойдем пивку попьем, в контру сразимся или в славный добрый квейк…

Заманчивые слова, старые игрушки, заброшенные программистом на третьем курсе, когда он устроился к Шаулину… Сначала Дураков немного расстраивался, что у него не оставалось времени на сетевые игры, потом привык. А теперь, спустя два года, он очутился в параллельной реальности, где компьютерный мир оказался взаправдашним. BSD заунывным голосом пропел несколько слов и направил в лоб Ивану чуть заметную розовую вспышку, и программист заснул.

Когда Иван снова открыл глаза, за окном уже темнело, а на датчике светилось значение HP=100 %. Здоровье восстановлено, и о ране можно забыть. Положив руку на грудь, парень понял, что бинты уже успел стянуть заботливый черт. Неуверенно поднявшись с кровати, Ваня подошел к зеркалу и посмотрел себе в глаза. Нет, ему не нужны ставшие реальностью любимые игры и прочие заведения Торвальдс-сити, за посещение которых пару недель назад он отдал бы душу дьяволу или хотя бы чертяке BSD. Грубый шрам длиной в несколько сантиметров говорил о том, что сейчас не до игр. Царица, похитившая душу Иры, решила уничтожить основное препятствие. Одно она не рассчитала: что после смерти программисты попадают не в рай и не в ад, а в Торвальдс-сити, где на игровом оборудовании их способны вернуть к жизни.

— И как мне отсюда попасть в древний Египет? — спросил сам себя Иван, проведя рукой по зеркалу.

Оно пошло волной, и вскоре вместо собственного отражения, программист увидел статью из Википедии о древней цивилизации Египта.

— Гугль-поиск, управляемый силой разума! — прокомментировал вдруг очутившийся на кровати чертяка.

Рядом с ним программист увидел не что иное, как его любимые черные джинсы, футболку с пингвином, выгоревшую на солнце бандану и кроссовки.

— Откуда это у тебя? — чуть не потерял дар речи молодой человек.

— В камере хранения твоей палаты нашел, — пожал плечами BSD. — Давай одевайся, пойдем отдыхать, как раз вечер.

— Нет! — запротестовал программист, натягивая джинсы. — Я, конечно, любитель за монстряками погоняться. И у меня есть один недобитый на примете. Царицей Меритатон зовется. Ты мне подскажешь, как я могу уйти из твоего мира, а я потом на выходных вернусь, побегаем с тобой в коридорах Второго Дума. Да… и вот еще что…

Пока чертенок не успел возразить, Иван слезно попросил его найти чудодейственное средство против шрамов.

— О! Это не проблема, — отмахнулся BSD. — Только зачем тебе это? Вроде ж мужиков шрамы красят, а?

— Я хочу, чтобы никто не заподозрил, что я вообще, был ранен, конспирация типа, — шепнул ему на ухо программист, и черт понимающе кивнул.

Улицы Торвальдс-сити напоминали деловой центр Москвы. Высоченные дома пронзали малиновое небо, где с двух разных сторон взошло по гигантской розовой луне, окна небоскребов сверкали бриллиантами. По серым, закованным в плитку улицам, вяло плелись мужчины. Ни одной женщины. Они были совсем разными — одни, болезненно-худощавые, скелеты, обтянутые кожей, другие — наоборот, толстые, с трудом переставляющие ноги и жующие шаурму из киосков. Некоторые выглядели вполне здоровыми и бодрыми, кто-то обнимался со столбом и кричал в небо последовательность из четырех трехзначных чисел, словно призывая закодированное ею божество.

И среди этого мужского общества вдруг Иван увидел одну женщину. Бодрую и подтянутую, волосы перетянуты резинкой, и получившийся хвост оказался короче, чем у остальных жителей Торвальдс-сити. Она уверенно прошла мимо, не обращая ни на кого внимания. И за ее черными очками невозможно было рассмотреть лица.

— Тринити, — махнул в ее сторону BSD, — она вся read-only[39]. Ладно, нам в этот дом.

Черт указал на измазанное разноцветной краской двухэтажное строение, смотрящееся среди блестящей чешуи остальных зданий забытым деревенским домиком века, этак, девятнадцатого. 'Ничто не красит женщину лучше, чем фотошоп! — гласил написанный по синусоиде лозунг над дверью. На стук черту ответили быстро. То был серый лис в заплатанном зеленом пальто, прикусывающий клыком толстую кисть.

В нем запросто читался образ художника, пропагандируемый в детских книжках, которые Ваня читал почти двадцать лет назад. Только самого лиса программист тоже знал по используемому софту. Это существо невозможно было спутать ни с кем: заостренные длинные уши, круглые черные глазки, которые видят все насквозь, и, конечно же, шикарная колонковая кисть во рту.

На мольберте у художника восседала радужная жаба, которая радостно поприветствовала гостей своим 'Ква!

— Это моя фотожаба! — с гордостью представил ее лисенок. — Славная, во многом мне помогает.

— Приятно познакомиться, — протянул руку программист, думая про себя: 'Так вот вы какие, графические редакторы'.

— С чем пожаловали? — уже интересовался художник.

И черт принялся обсыпать Ивана, возжелавшего избавиться от шрама нелестными эпитетами, самым цензурным из которых было: 'Трус! Противиться программист не стал, несмотря на грызущую в глубине души обиду.

— Не проблема, — беря из коробочки с инструментами увесистый штамп, ответил лисенок. — Пускай задерет футболку.

— А как же наркоз и… — попытался было возразить программист, но фотожаба оказалась проворнее и залезла парню под футболку.

От щекотки ничего не оставалось, как задрать одежду, чтобы хоть кто-нибудь снял с тела пакостное животное.

— Отлично! — глядя на шрам, заключил лисенок. — Бывали увечья и похуже. Я и руки, и ноги, и другие жизненно-важные органы восстанавливал. А тут что? Царапина! Стой, парень, и не двигайся.

Иван, вытаращив глаза и открыв от удивления рот, стоял как вкопанный. А лисенок только об этом и мечтал: он приложил к шву программиста штамп, потом смахнул с него кистью какую-то пыль и провел грубой щетиной по груди.

— Вот и все, — улыбнулся художник, показывая на зеркало.

Ваня дар речи потерял. От ранения не осталось и следа. Лучшие косметологи Москвы отдали бы все свои заработки за секреты маленького лисенка из Торвальдс-сити.

— Круто! Спасибо огромнейшее! — программист готов был расцеловать не только художника, но и его жабу, волшебные инструменты и даже чертяку-BSD. — Что я вам должен?

Опустив руку в карман, парень понял, что там ни копейки не осталось. Расплачиваться нечем.

— Твоего 'Спасибо' достаточно, студент, — махнул рукой художник, — это разводчики фотожаб по пятьсот баксов за операцию берут.

— Партия в кваку — твоя расплата, — не унимался черт.

Но Иван его не слушал. Игры подождут, пока он не найдет душу Иры и не вернет ее владелице. BSD прыгал следом за парнем. Он предлагал свернуть к полуразвалившемуся пивному киоску, где в очереди за золотистым напитком из кег толпилось с два десятка парней в черных майках с различными надписями. И на предложение купить домой обделанный кожей унитаз с розеткой для подключения адсл-модема, Ваня ответил отказом. Яркие зазывающие вывески манили программиста. Он с радостью бы зашел в любое из встретившихся на пути заведений, будь то бар 'Пьяный системщик' или магазин 'Тысяча микросхем'. Отдохнул бы он и у пивного фонтана, в котором мыли головы два щуплых подростка.

Только подойдя к выходу из города, Ваня обернулся. Мечты оставались за спиной. У него был шанс не только сыграть с чертякой в стрелялку, побегать по замысловатым коридорам с винтовкой, но и приобщиться вживую ко всем виденным и не виденным программам. Этот мир, созданный миллионами компьютерщиков для коллег, очутившихся здесь после смерти, манил и просил остаться. В него никогда не вторгнется амбициозная царица, похитившая душу Иры Семеновой, тут никто не сможет захватить власть, пока недремлющие хакеры бдят за безопасностью уютного мирка. Остаться здесь означало избавиться абсолютно от всех проблем и предаться удовольствию и любимому делу. Чертяка стал бы лучшим другом, с лисенком и его фотожабой можно было запросто коротать время в ближайшем баре, а в больнице восстанавливать здоровье после очередной неудачной перестрелки с монстрами или подрыва на мине.

Чем больше рассказывал черт о Торвальдс-сити, тем больше хотелось в нем остаться. Только Ира, словно стоявшая за непреступной стеной, отделяющей Форточные степи от города, умоляла поторопиться. Пора заканчивать с играми. Ваня уже раз принял такое решение на третьем курсе. А Торвальдс-сити стал для него финальной проверкой. Так легко забыть обо всем и остаться в компьютерном мире навсегда. Счастье и покой, долгая безопасная жизнь — что может быть лучше? Но программист, недолго думая, предпочел отказаться.

— Я не останусь, — отрезал Иван, — и на это есть объективная причина.

— Не вижу ни одной, — спорил черт.

— Если я не верну душу своей девушки, этот мир может и не родиться.

— Да, у меня на кухне холодильник, в крокодилы летят на север. Логика понятна, влюбленный программист, — язвил BSD.

— Объясняю, — раздосадовано крикнул на него Иван, — душу моей девушки похитила древняя царица. Если не отобрать ее, то девица получит бессмертие и создаст мир своей мечты. И вовсе не обязательно, что в нем родится Линус Торвальдс, в честь которого назван ваш мегаполис! Если царица воплотит свои идеи в жизнь, в лучшем случае вы изменитесь, в худшем — исчезните. Понятно?

Нахмурившись, черт пробурчал:

— Серьезно дело, да! А ты не врешь? Вдруг ты хочешь к разводчику мышей Биллу сбежать, а?

Какой недоверчивый. Он болтает и задерживает, а царица тем временем становится сильнее, забирает жизнь девушки из будущего, чтобы обрести бессмертие. И, спустя несколько минут, от степей и города ничего может не остаться.

— Оставил бы что в залог, да нечего! — развел руками программист. — Я только знаю, кого должен найти и что сделать. И всё.

— Не проблема, у дяди Яндекса найдется всё! — хлопнул его по лодыжке черт, указывая в сторону узкой улочки.

Иван успел проклясть все на свете, пока проводник не доставил его к подземному бункеру на другой стороне города. Дураков уже успел понять, что BSD не собирается его отпускать и специально устраивал по дороге экскурсию по главным улицам Торвальдс-мегаполиса.

Жухленький старичок за крошечным нетбуком развел руками, увидев на пороге своего скромного жилища московского программиста. Глаза черта полезли на лоб, когда дед по имени Яндекс, причитая, начал рассказывать о миссии Дуракова до мельчайших подробностей. Парню приходилось краснеть, когда вездесущий дед принялся за пересказ событий последних дней.

— Слушайте, — перебил Иван, — вы не знаете, где Ира и моя сестра?

— Я все знаю, — закуривая, прошипел Яндекс в густые рыжие усы, — обеих девушек маг-неумеха вытолкнул в подпространства.

— Юлька? — догадался программист, но дед покачал головой. — Нет, мужчина, судя по ауре.

— Э… откуда Тутик винду знает? — теряя дар речи, поинтересовался Иван, и тут же получил ответ от все знающего деда.

Не важно, о чем ведает маг, открывающий портал в подпространство, главное — мировоззрение выталкиваемого. О чем тот думает, туда и попадает. По румянцу на щеках у программиста, дед понял, что сказал нечто не то. Да и черт как-то странно посмотрел на Ивана.

— Ты ж раненый был? — спросил Яндекс и, не дожидаясь ответа, закончил, — вот тебя и выбросило за городом. Не дотянуло до больницы.

Такое объяснение устроило всех.

— А теперь, студент московский, — вещал дед, — садись на транспространственный поезд у нас на вокзале. Когда закончатся Форточные степи, ты окажешься в лесу. Мы его называем хранилищем Судеб, такое межпространственное образование. Оно бесконечно, и попасть из него можно в любой мир, куда захочешь: хоть в подпространства, хоть во фрактальные дыры, хоть на родину. Не сходи с поезда, ищи по вагонам. Твоя Ира ведь в поезде сознание потеряла, когда ее опоили дрянью, состав которой неизвестен Яндексу…

— Э… То есть чай, — Ваня заволновался, припоминая скованное поведение напарницы Кати. — Ее отравили?

— Нет, — Яндекс затушил сигарету и погладил устроившегося на коленях облезлого рыжего кота, — подсунули зелье, разделяющее тело и душу. Женщины. Одна — Баст, другая — Юля.

— Шаулина?

Старик кивнул.

— Вот сука! — процедил сквозь зубы Иван. — Завистливая гадина! Ненавижу.

— Она получила свое. Успокойся, программист. Твоя Ира и ее двойница сейчас между мирами. И там их найти легче всего. Поторопись, пока вторая сущность царицы не уговорила твою девушку вернуться в древний Египет.

— Значит, — хлопая глазами, шептал BSD, — его сказки — правда?

— Да, и только Яндекс и Ваня знают, насколько она серьезна, — шелестящим голосом прошептал дед и уставился в крошечный монитор нетбука.

Он что-то быстро написал, и уже через пару мгновений принтер выплюнул листок.

— Вот, — протянул дед распечатку программисту, — это билет на поезд. Поспеши, отправление через десять минут.

— Так точно! — отсалютовал парень, выбегая из скромного жилища все знающего старика.

Теперь московский студент забыл обо всем, окружавшем его, в том числе и о назойливом черте, вздумавшем взять с программиста расписку, что тот как-нибудь вернется пострелять монстров.

Такси в компьютерном городе тоже отличались оригинальностью. Когда от бункера Яндекса до вокзала было рукой подать, ярко-желтый 'Рено' помчался на скорости в двести километров в час по объездным дорогам. Водитель виртуозно вихлял, изредка выезжая и на встречную полосу, чтобы собрать висевшие по пути тарелки с надписью 'Бонус'. Изредка он врезался в изрядно помятые маршрутки и байкеров-неудачников. И, что самое интересное, это совершенно не вредило внешнему виду 'Рено'.

Иван умолял прекратить эту дурацкую игру, потому что он торопится. Но водитель и не думал сворачивать на привокзальную площадь, пока не собрал по улицам все подвешенные тарелки. Что самое главное, 'Рено' прибыл на вокзал не рано и не поздно, а вовремя.

Весь на нервах, программист, не поблагодарив, выскочил из иномарки. Не обращая внимания на кричавшего вслед BSD, кинулся через турникеты на платформу.

Поезд, путешествующий из Торвальдс-сити по разным мирам, совсем не отличался от своих собратьев, разъезжающих по рельсам России. Такие же точно облупленные зеленые вагоны, окна которых наполовину открыты, вовсе не внушали уважения к поездной бригаде. Будто сейчас Ваня ехал не в хранилище Судеб из современного мегаполиса, а направлялся из Абдулино в Смышляевку на самом дешевом составе.

Коснувшись замазанных мазутом поручней, он оглянулся на махавшего вместо белого платочка черным трезубцем BSD.

— До встречи, чертяка! — грустно улыбнулся программист, — и еще раз спасибо за эффективное лечение.

В динамики объявили об отходе поезда. Только Ваня успел запрыгнуть в тамбур, дверь сама закрылась, и… понеслось.

Программист устроился на обтянутой терракотовым дерматином полке и выглянул в окно. Тут же у него на столе появился стакан с чаем, тарелка печенья и бутылка пива, словно невидимая проводница обслужила пассажира по первому классу. Но парень отставил еду и питье. Он смотрел на проносящиеся мимо него сначала небоскребы Торвальдс-сити, потом ярко-зеленые поля, напоминавшие стандартные обои Windows XP. Где-то вдалеке на холме прыгали два пингвина, и вдруг один из них взорвался, приземлившись. Наверное, то и была та самая игра в сапера.

А поезд между тем мчался уже мимо полей зеленых ромашек, где гуляли девушки: одна симпатичнее другой. Им не было дела до проезжающего мимо поезда, потому что они увлеченно болтали между собой и нюхали цветочки.

Ваня откинулся к стене и ждал, когда же закончатся компьютерные реалии. Но сначала поезд остановился в еще одном мегаполисе, окна вокзала которого сверкали четырьмя цветами: зеленым, синим, красным и желтым.

На платформу тут же сбежалась толпа людей всех слоев и сословий, и они тыкали в окна проходящего поезда всяческий хлам, начиная от зубочисток, заканчивая сломанными велосипедами и грязными фотожабами. Но самым ходовым товаром были маленькие пучеглазые горлумчики, с увесистыми ценниками на задней лапке 'Глюк породистый'. Даже в купе стучали, но Ваня, следуя совету деда Яндекса, никого не пускал. Кошмар закончился только с отходом поезда.

Программист уже начал засыпать, когда вдруг раздался хлопок, за окном потемнело, и поезд, мягко приземлившись на новые рельсы, помчался еще быстрее, и вскоре вырвался в густой лес, где росли высокие голые деревья с фиолетовыми стволами.

Сердце у Вани ёкнуло, и закрашенный в Торвальдс-сити шрам отозвался тупой болью.

'Ира тут! Совсем рядом! Скорее! — шепнул внутренний голос.

Сидя в купе, Ира крутила в руках стакан с чаем. Словно она вернулась в ту самую ночь, когда потеряла сознание. Над головой точно так же светила тусклая лампочка, освещая контуры стола и полок и создавая романтичную атмосферу. За окном проносился густой сосновый лес. Перегон от Орши до Смоленска — помнила девушка. По этой дороге она выучила чуть ли не каждое дерево, каждый столб и даже каждую корову, пасущуюся неподалеку от путей. Меритатон и ее амбициозные планы — это кошмарный сон, ворвавшийся в жизнь Иры после стакана чая.

Во всем виноваты галлюциногены, подумала девушка, поставив стакан на стол. Только кому и зачем захотелось сделать это? Что все дело в чае — это ж очевидно. Что еще могло вытолкнуть девушку из реальности? Больше никто и ничто ничего над ней не делало. Не в жвачке ж, вытащенной из замка в туалете, все несчастья. Да и мало ли хулиганов в поездах встречается. Точно, в чае был галлюциноген. Но кому это было выгодно?

Ване — вряд ли. Он всегда скептически относился к разным приворотам и волшебным зельям, скорее даже подводил их состав под научную основу и объяснял, будто все эликсиры действуют благодаря самовнушению.

Катя всегда стремилась устроить личную жизнь напарницы, вечно подсказывала невероятные ситуации, в которые стоило попасть, лишь бы проверить чувства дражайшей половины. Девушка радела за счастье подруги, и вполне возможно, она могла купить волшебное зелье у какой-нибудь цыганки на вокзале, а потом опробовать на Ире. Хотя, эта версия тоже сомнительна, решила проводница. Бабки-колдуньи на вокзале скорее подсунут какой-нибудь яд или просто настойку на травах, от которой любви не убудет и не прибудет, и подействует она именно на психологическом уровне.

Ира сидела, прижавшись спиной к стене, и ждала. Какое-то чувство ей подсказывало, что сейчас вернется Ваня, и они продолжат чаепитие. Возможно, он отлучился налить еще кипятка в свой стакан. Но прошла минута, другая, третья… и никто не вошел в купе. Проводница заволновалась.

Что-то было не так. Вроде бы и лес тот самый, что на пути из Минска в Москву. И поезд ее — фирменный номер один. Но присутствовала какая-то странная мелочь, которую девушка ощущала в глубине души. И эта мелочь пугала.

Вдруг что-то ударилось в окно. Девушка подняла голову и увидела, что сквозь стекло, не разбив его, а словно привидение, к ней на стол упала рябая птица. Ира ойкнула и протянула руку к нежданной гостье. Та зашевелилась и медленно поднялась на ноги, удостоив девушку коварным взглядом красных глаз на человеческом лице.

— Меритатон! — сквозь зубы прошипела проводница. — Значит, ты не приснилась мне.

— Не думала, что какая-то служанка окажется такой строптивой! — сквозь зубы прошипела женщина-птица.

— Ах да, Ваше высочество, я совсем забыла, что вы будущая повелительница мира и готовы идти к цели по трупам. По своему брату, по Ване, по его сестре… Не пойму, чем они тебе помешали?

Крылатая, гордо задрав нос, ходила по столику взад-вперед, быстро привыкнув к тряске в вагоне. Ей не по духу пришлись резкие слова проводницы, но спорить она не собиралась. Ирина права. И это больно ранило царицу-неудачницу.

— Для того чтобы достичь могущества, — гордо вещала Меритатон, — нужны жертвы. Или три человека — большая цена за счастье мира, у которого могла бы появиться бессмертная повелительница?

— Допустим, не такая и большая. В войнах погибают кучи народу, — согласилась Ира.

— Тогда почему ты упрямишься и не отдашь мне свою душу? Мы с тобой похожи словно близнецы. Ты умна и честна. Я — властолюбива и расчетлива. Мы вместе хорошо бы поладили.

Проводница повела бровью:

— Мне не нужен мир без любимого.

— Мне тоже, — улыбнувшись уголками губ, изрекла птица, — мы воскресим Сменхкара и будем с ним счастливы.

— Тогда верни к жизни и Ваню, — не отступала Семенова, — иначе я не согласна.

— Прости, — развела крыльями Меритатон, — но мне в Ахетатоне, во дворце Солнца не нужен человек, который против моей затеи. Забудь о нем и люби моего мужа.

— Ты мне приказываешь? — сощурилась Ира.

— Да, я ж повелительница!

— Наивно, — отрезала проводница. — Прости, но я живу в мире, где каждый сам находит свою любовь, и я ни за что не стану обниматься с твоей Смехандрой. Вообще, с какой это стати ты, не спросив меня, посмела записать меня в некрофилы? Может, я не хочу жить в одном дворце с мумией?

— Обижаешь! — фыркнула птица, отвернувшись от собеседницы.

Но Ира разошлась не на шутку. Она видела, что Ба падшей царицы не способна проникнуть в ее тело и вынуждена топтаться вокруг стакана остывшего чая. И, пользуясь случаем, не мешало бы выложить этой амбициозной особе мнение о ее планах всемирного господства. Конечно, Семенова не сравнилась бы своими пылкими речами со многими ораторами ее времени, но выражать собственную точку зрения у нее получалось.

Вот что было не так: это не настоящий поезд, не та самая дорога, по которой Ира уже несколько лет ездила в Москву и обратно. Это только антураж, а купе — некая безопасная территория, на которой Ба оказалась бессильна.

— Глупая женщина, — спорила птица, — ты не понимаешь, от чего отказываешься: у тебя будет дворец в стране вечного лета, по три сундука золота в каждой комнате, любящий мужчина, тысячи слуг, вечная молодость, наконец. Неужели это не прекрасно тысячами лет чувствовать себя на двадцать пять?

Последнее искушало, но Ира все равно отказалась:

— Нет, я не согласна на трупак вместо мужа, несмотря на тонны золота. Некрофилией не страдаю. Куда дороже мне будет обручальное кольцо, которое подарит мне любящий человек. Пускай оно останется единственным моим золотым украшением.

— Отродье феллаха! — выругалась Меритатон. — Да что ты смыслишь в жизни! Единственное, что мне от тебя надо — душу! Ты растворишься во мне, станешь моей силой. И всё, без проблем! Даже совесть не сможет мучить тебя.

— Потому что у тебя ее никогда не было! — крикнула на назойливую царицу Семенова. — Я хочу быть собой. И любить милого моему сердцу человека. И никакая облезлая курица мне не помешает!

— Не забывай, что я убила твоего ненаглядного, — напомнила Меритатон.

Но разгневавшаяся Ира схватила птицу за хвост и швырнула ее в зеркало на двери. Девушка надеялась, что произойдет то же чудо, когда Ба влетела к ней через окно. Однако дверь обладала совсем иными свойствами. Зеркало разбилось на мелкие кусочки и осыпалось на пол, а женщина-птица, пошатываясь, уползла под стол.

— Что, считаешь будто сильнее меня? — тихо прошипела она оттуда. — Еще немного, и мы станем одним человеком, и я отомщу тебе за все.

— Ваня жив! — поддавшись неизвестно какому чувству, выпалила проводница, выскакивая из купе и запирая его с другой стороны.

Поезд теперь мчался по незнакомому Ире лесу. Голые фиолетовые деревья словно иглы пронзали небо непривычного для девушки розового цвета, где на горизонте висело две громадных зеленых луны.

Ваня жив. Ира это чувствовала. Она почему-то знала, что он совсем близко, и очень скоро расправится с прилипчивой птицей. Осло-бог исчез в самый ответственный момент, и у крылатой не осталось защитника. Она могла положиться только на саму себя. Следовательно, ослабела.

Наверное, она это и понимала, когда вылетела через дверь в коридор и повисла напротив проводницы. Девушка не ожидала такого поворота событий и отшатнулась. Что у нее против Ба: ключ в кармане пиджака, флаги в служебном купе и шпильки. Последнее на птицу никак не могло подействовать. Разве что прижать ее к стене и проткнуть каблуком, словно бабочку для коллекции юных натуралистов. Сомнительное удовольствие.

— Тебе не уйти, — сверкая красными глазами, заявила крылатая.

Семенова почувствовала, что не способна больше противиться ее воле. Она с птицей — одно целое. Так и должно быть. Ваня жив, и он скоро придет к ней. Только будет уже поздно. Власть над миром, богатство и вечная жизнь на одной чаше весов, а на другой — человек, дорогой сердцу белорусской проводницы, и короткое мгновение жизни без дворцового блеска. Для Иры выбор был очевиден, для Меритатон — тоже. Две души, очутившись в одном теле, не могли договориться. Одна гипнотизировала и подчиняла себе. Другая бежала прочь.

А стоит ли убегать, если Ба все равно найдет и проникнет в тело? — вдруг подумалось Семеновой. Знакомое ощущение объяло ее. Крылатая снова проникла в душу, пытаясь там обосноваться. Девушка закрыла глаза и мысленно прошептала: 'Хорошо, я пущу тебя и дам тебе жизнь!

'Вот и славно', - ответила Ба, расправляя невидимые крылья вдоль лопаток. — 'И не надо было звать меня драной курицей!

'Прости, но я констатировала факт! — сама себе улыбнулась Ира'.

'Мне нравится твой характер! Мы сойдемся!

'Знаешь, — Семенова не сдавалась, — ты мне тоже нравишься, Меритатон! Но у меня к тебе встречное предложение!

И в этот момент что-то дрогнуло внутри Иры, она зажмурилась и схватилась за поручень в коридоре. Легкие словно поместили в трехлитровую банку и взбалтывали там, желудок скрутило будто в центрифуге, а в голову устремился бесконечный поток чужих мыслей. Вдохнув, Семенова пыталась сосредоточиться. Нет, она не собиралась сдаваться какой-то древней птице и дарить свое тело. Если Меритатон хочет, пусть получает желаемое. Но несколько в иной форме.

— Ваня! Поторопись! — что есть мочи крикнула девушка, с трудом совладея с собой.

Душа властолюбивой царицы пыталась поглотить Иру, но та выстраивала прочный ментальный щит вокруг своих сокровенных желаний.

'Не трожь это, не прикасайся здесь. Это мое тело, в котором ты гостья. Ты, Меритатон, повелительница всего мира. А я, Семенова Ира, — тоже повелительница, но своего тела. Я пущу тебя, но разрешу смотреть на мир моими глазами и слушаться моего разума, любить моим сердцем и жить моей жизнью. Если не согласна — ищи другую!

'Глупая женщина, — усмехнулась Меритатон, — решила ставить свои условия?

'Да! — уверенно заявила Ира, открывая глаза.

Птицы и след простыл. Девушка прекрасно знала, куда она исчезла: Меритатон приняла вызов. Оставалось только вернуться в Москву и найти Ваню. Или наоборот… Он стоял в противоположном конце вагона. Здоровый и невредимый, в любимой черной футболке. И в его руках не было оружия. Отрыв рот, он смотрел на возлюбленную, которая поспешила спрятать свой взгляд.

А что, если он увидит коварство кеметской царицы и отвернется, — подумалось вдруг Семеновой. Тогда Меритатон победит. Нужно указать ей место, чтобы она не завладела недозволенными ей чувствами девушки из будущего. И проводница подняла на парня полный решимости взгляд и позвала его по имени.

— Ира, — прохрипел он, видимо, долго не разговаривал.

Он сделал шаг в ее сторону. Но девушка оставалась на месте. В глубине ее души теплилось желание уничтожить, подкрепляемое одним единственным фактом.

— Ты изменял мне, — безапелляционно заявила Ира, — не любишь?

— Я не изменял. Я жил с мыслью о тебе, — ответил молодой человек.

— Тогда как объяснишь появление шапки на кукле? Твой предмет. Или это уже не изменой называется?

— Я думал только о тебе, любимая.

Ира расхохоталась и нервно добавила:

— А спал с другой, очень мило. Заменитель на время нашел, да?

— Это было, — мямлил парень, краснея и не зная, как еще объяснить это спонтанное происшествие с Анхесенпаамон, — не то, о чем ты думаешь… Я ради тебя…

— …спал с другой женщиной! — закончила за него проводница.

На ее лице читалась явная неприязнь, и плохо скрываемая ненависть пропитала ее тело до кончиков пальцев. Она сунула руку в карман, видимо, душа Меритатон желала найти там кинжал, но нащупала только ключ от туалета.

— Нет, я искал только тебя. Я виноват перед тобой за то, что случилось у нас с Аней, но…

— Иного ты и сказать не можешь. Оставь меня в покое и убирайся.

— Ты любила меня, искала, защищала от царицы, почему…

— А ты уверен, что я Ира? — глаза ее сверкнули красным, но программист предусмотрительно отвернулся.

Она позволила царице овладеть своим телом — понял Дураков. И теперь Меритатон играет на ее чувствах, словно на арфе. Она задевает за больное.

— Если бы я не любил тебя, я бы давно сдался и оставил тебя в покое. Ане в тот день нужно было утешение. Она сама увлекла меня в омут отчаяния. Там не могло быть любви. Девушке нужно было отойти от стресса. Именно в тот момент, ни секундой позже.

— Вот как ты объясняешь свои минутные увлечения, занятно. А я думала, что Ира будет тебе единственной женщиной.

Зарекаться нельзя ни в коем случае, обещать, что больше такого не повторится — значит, сесть на пороховую бочку и подпалить фитиль.

— Ты не достоин ее любви, Иван Дураков! — холодно, чуть шевеля губами, произнесла Меритатон, обосновавшаяся в теле проводницы.

— Не тебе решать, — пелена гнева ослепила программиста, когда он бросился к девушке.

Он меньше всего думал о том, что царица способна повторить свой прием с убийством.

— Ты просто влюбленный идиот, — остановив парня силой взгляда, заявила Меритатон, — тебе нужна девушка, не Ира. Любая, которую ты мог бы утешать и гладить по голове. Ты молод и горяч, ты не способен создать семью. Она не нужна тебе.

Ваня стоял и думал — а ведь она права. Романтичные мысли, поездки между столицами, короткие свидания и прогулки по вечерней Москве — это нельзя назвать любовью. Ухаживание, дружба, влечение, обожание, но не любовь. Программист сунул руку в карман, где до сих пор лежала коробочка с кольцом, и его пальцы бережно коснулись ее бархата.

Он боялся сделать предложение Ире. И только сейчас понял — почему. Нерешительность — это только предлог. Неуверенность — вот причина всему. Кому нужно ритуальное предложение, когда чувство еще не созрело и не оформилось? Кто-то очень умный и дальновидный подсунул Юле и Катьке это зелье, обеспечил проверку на прочность и выдержку, показал, какие они на самом деле: Ваня и Ира. Один готов проломить лбом стену, лишь бы найти любимую. А та в свою очередь собирается всеми силами сражаться с правительницей древности, лишь бы не дать убить дорогого ее сердцу человека. Несмотря на его мимолетные увлечения и недозревшие мысли.

Нет, она не откажется выйти за него, теперь Ваня знал это точно. Но не сейчас. Позже. Он хотел закрыть глаза, чтобы магия Меритатон не могла подействовать на него. Но не успел. Это был риск. Оправданный риск. Удача или смерть. Зачарованный Ваня стоял лицом к лицу то ли с любимой, то ли с ее древним воплощением. Она впилась холодными руками в его шею.

— Сдохни! — прошипел над ухом у Вани грубый голос царицы.

Ее тонкие пальцы нащупали сонные артерии и оставалось только посильнее надавить. Но вдруг девушка вскрикнула от боли и отшатнулась. Держась за горло, Ваня ошарашено смотрел то на прижавшуюся к купейной двери проводницу, словно пытающуюся потушить огонь на спине, то… на причину, спасшую парня от неминуемой гибели…

Маша лежала на спине и смотрела в небо, где в одну точку сходились кроны деревьев, и в небольшом просвете по розовому небу парила, широко раскрыв крылья, гордая птица.

— Я умерла, — констатировала девушка.

А что еще это могло быть, как не тот свет. Мир вовсе не походил на привычную действительность, как будто художник-дальтоник нарисовал ее, перепутав цвета на палитре.

— Это не похоже на Дуат, — раздался совсем рядом знакомый голос.

Девушка приподнялась на локтях и увидела перед собой спину любимого. Он сидел на траве рядом с Машей, обхватив колени руками, и тоже рассматривал видневшийся за кронами деревьев кусок розового неба.

— Ах, Ваше величество, господин Тутанхамон, — язвительно заметила студентка, не желая мириться с парнем, — сколько ж раз на вашем веку довелось умирать, если вы знаете в подробностях Дуат. Два, три, четыре…

— Пожалуйста, зови меня просто Неб, — глянув на нее через плечо, бросил молодой человек.

— О, Ваше величество, боги покарают неблагодарную дщерь, если она посмеет назвать своего повелителя именем феллаха.

— Прекрати издеваться, а, — обиженно буркнул фараон, — я к тебе как человек, открыл имя, которым нарекла меня мать, я доверял тебе…

— Но, учитывая все вышесказанное, Его величество предпочел скрыть от меня факт своей женитьбы на прекрасной Анхесенпаамон и свое истинное положение в обществе.

Маша наслаждалась стилизацией, которая в прошлом семестре вгоняла ее в скуку. Моделирование речи древнего человека, оказывается, достаточно интересное занятие. Особенно, если таким образом удается пообщаться с живущим в прошлом.

— Я не…, - Неб запнулся на полуслове, — я не хотел, чтобы девушка, очаровавшая меня с первого взгляда, полюбила титулы и богатства.

Маша хмыкнула:

— У вас это получилось, о, повелитель Обеих Земель. Но мне-то от этого не легче… Нам никогда не быть вместе. Всё. Прошла любовь, завяли помидоры!

Она поднялась и обошла несколько деревьев. Их стволы поразили девушку своей гладкостью, словно кто-то прошелся по лесу со шлифовальной машинкой и убрал все сучки и задоринки. Трава под ногами тоже казалась какой-то искусственной, будто и не трава вовсе, а синтетическое ковровое покрытие.

Одно дерево, другое, третье — все похожие как братья-близнецы. Девушка и не заметила, как она чуть не заблудилась. И только оклик Небы заставил ее опомниться. Он стоял далеко от нее. И в слабом желтоватом тумане Маша с трудом нашла то место, откуда она начала свое изучение леса.

— Заблудиться захотела, да?

— Вам-то какое дело, а, Ваше величество? Я вам никто! Ни жена, ни наложница, ни служанка. Выбирайтесь к своей ненаглядной, а я сама найду путь отсюда.

— Маш-шу, — обреченно вздохнул он, — не получится. Это я завел тебя сюда. Ивана и сестру я тоже захватил, но они… потерялись.

— Замечательно! — хлопнула в ладоши девушка. — Я об этом всю жизнь мечтала! Оказаться у черта на рогах наедине с каким-нибудь сопливым принцем.

Всё, хватит играть в речевые реконструкции. Она резко развернулась и пошла прочь.

— Ты это… — парень успел схватить Машу за руку, — гордость свою припрячь на время. Я тебя отсюда выведу, а потом называй меня хоть выродком Апопа, или этой… гла-мур-ной, как там эта девушка в черном платье меня…

Маша хихикнула в ладошку:

— Да, это вам больше всего подходит, мой повелитель.

Он отправился следом, и уже спустя полчаса выяснилось, что фараон и сам не знает, куда идти. Одинаковые деревья сбивали с толку, казалось, что попавшие в лес люди топчутся на месте, не сдвинувшись ни на шаг.

— Сдается мне, Ваше величество, — ехидничала студентка, — что попасть сюда для вас оказалось проще, чем вернуться.

Девушка сняла с шеи кулон со скарабеем и протянула его правителю. Вроде бы он держался именно за украшение, когда открылся портал, и все находившиеся вокруг фараона провалились в другие миры.

— Оставь себе. Это амулет богини любви, он точно ничего не откроет.

— Тогда почему мой фараон чуть не задушил меня, когда хватался за эту цацку?

Неб предпочел не отвечать на этот вопрос. Он обогнал девушку и шел теперь чуть впереди.

— Ай! — вдруг вскрикнула Маша и спряталась за ближайшее дерево.

Он обернулся, и увидел, что перед девушкой словно из пустого места появилась высокая златовласая женщина в длинных одеждах. В левой руке она держала роскошный посох с золотым навершием, сверкающий в пробивавшихся через хитросплетение ветвей тусклых лучах двух зеленых солнц.

— Мой дорогой Неб, зачем ты привел ее? — женщина указала посохом на перепуганную девушку.

Парень было несмело шагнул к ней, но что-то в глубине души подсказывало ему, что от этого создания следует держаться как можно дальше.

— Моя кровиночка боится меня, — изумрудные глаза женщины сощурились, и она попыталась поймать ими робкий взгляд молодого человека, — зря, весьма зря… это я даровала тебе силу, Неб.

— Она мне особо не нужна, богиня, — положив руку на грудь, честно заявил молодой человек.

— Ты и сила — неразделимое целое, — подернула плечами женщина, — я все равно хотела вернуть ее себе. Не люблю, знаете ли, разбрасываться изначальной силой попусту.

— Забирайте же.

— Вместе с душой, мой дорогой Неб. Поверь, благодаря этому ты больше приобретешь, нежели потеряешь.

— У меня есть какой-то выбор?

Женщина окинула взглядом сначала ничего не понимающую Машу, потом собеседника и, выдержав короткую паузу, заговорила, чуть шевеля алыми губами:

— Он есть всегда. Но не у тебя. Зачем ты привел мне эту женщину? Мне не нужны простые смертные, если они не явились за новым телом.

— Я не знал, куда веду ее, моя богиня, — признался Неб.

— Тогда верни ее домой и возвращайся. Она мне не нужна.

Фараон повел бровью и искоса посмотрел на собеседницу. Она будто специально давала ему этот шанс. Не вернуться. Не расплачиваться душой за свободу. Странная богиня, о которой он раньше не слышал, спокойно стояла и ждала, что скажет ей 'ее кровиночка'.

— Я чувствую твои мысли, Неб, — успела предвосхитить его слова женщина. — Если ты не вернешься, я сама верну тебя. Я не хочу, чтобы наследник великого мага раздаривал мою силу своим потомкам. Ты должен был умереть. Но эти бессмертные интриганы, порожденные человеческой фантазией, нашли как спасти тебя. Глупые нетеру. И вы их зовете богами.

— Богиня, вы выше Амона? — с трудом сдерживая восхищение, выговорил Неб.

— И ты выше Амона и всех остальных нетеру, мой мальчик. Человеческое тело сковывало твои силы. Отдай мне их, забудь все унижения жизни большого мира, стань моим верным слугой, и ты добьешься совершенства, как и твоя великая бабушка.

— Ну и бред, — фыркнула Маша, прячась за деревом, — какая-то пафосная баба в худших традициях Голливуда предлагает продать ей душу, тьфу.

— Что ты сказала, ничтожная человечка? — женщина ударила посохом по земле, и под ногами у Маши дрогнуло.

Что сказала? — то, о чем подумала после всех ее речей. Неужели Неб внемлет всем ее сладостным словам и захочет стать бездушной куклой, отдав ей все чувства и воспоминания. Судя по всему, фараон именно на это и соглашался.

— Я провожу ее, моя богиня, — поклонился женщине Неб.

Она успокоилась и перестала колотить по дереву посохом, дабы достать Машу и проучить ее за дерзкие реплики. Женщина взмахнула руками, и деревья расступились, открывая перед путниками бескрайнюю ярко-желтую дорогу. Только вела она отнюдь не к доброму волшебнику Гудвину в Изумрудный город. А в конце пути ждала неизвестность.

— Отведи ее до границы с большим миром и возвращайся.

— Да, моя богиня, — учтиво сказал Неб, кланяясь величественной особе.

Они с Машей долго шли молча, не оборачиваясь. Изредка поглядывая на девушку, Неб замечал, что она очень хочет если не задать вопрос, то высказать свое мнение по поводу всего происходящего. Он старался не встречаться с ней взглядом и прикусывал губу, дабы не ляпнуть чего невпопад. Когда девушка нашла в себе силы оглянутся, она ахнула. Лес сходился за ними неприступной стеной.

— Отлично, — улыбнулся Неб, беря ее за руку, — нас не подслушивают.

— Не факт, — холодно ответила она.

И они продолжили идти молча, пока на дорогу не выскочила разъяренная львица. Охнув, Маша спряталась за спину товарища, а парень схватился за висевший на поясе кинжал.

Но львица не торопилась нападать. Загребая желтый песок лапой, она яростным взглядом смотрела на путников и рычала, словно не хотела, чтобы парень с девушкой продолжали свой путь по проложенной дорожке.

— Что тебе надо? — сквозь зубы процедил Неб, тыча кинжалом в сторону животного.

Львица хитроумно извернулась и, кувыркнувшись в воздухе, обратилась высокой смуглой женщиной с белыми волосами до колена. Одетая как героиня фантастической игрушки в короткую кожаную юбку и расшитый лиф из того же материала, она держала за спиной две катаны.

— Приветствую, — моргнув янтарными глазами, начала разговор женщина, — позвольте представиться, Сехмет.

— О, почтенная нетеру, — Неб опустился на колени, не спуская с богини восторженного взгляда.

— Персонажи 'Героев меча и магии' почти всюду, — скептически заметила Маша, оценивая очутившуюся напротив женщину, — и представляются чужими именами.

— Маш-шу, — одернула ее Сехмет, — да-да, позаимствовала, так сказать, образ. Но сейчас не то время и мы не в том месте, чтобы рассуждать о стиле игровых персонажей.

Глубокий голос богини успокаивал. Она предложила сойти с дороги, но путники отказались.

— Пожалуйста, — повторила просьбу Сехмет. — Неб, не строй из себя упрямого осла. Не затем Баст рисковала из-за тебя.

— Что вы имеете в виду? Я обещал вернуться к величайшей. И спасибо, что перед этим ваша Баст даровала мне возможность познакомиться с самой лучшей девушкой на свете.

Он крепко сжал Машину руку и посмотрел ей в глаза. Та зарделась и предпочла отвернуться. Но богиня только рассмеялась в ответ и принялась кидаться нелицеприятными эпитетами в адрес той самой, что ставит себя и Неба выше всех богов. Не за тем, говорила Сехмет, Баст взялась покровительствовать десятилетнему мальчику, чтобы тот, повзрослев, с легкостью отдал душу Создателю и стал ее безвольным слугой. Это все равно произойдет с Небом после смерти. Рано или поздно. Потому что людям свойственно умирать. Баст решила продлить срок. И пошла на неоправданный риск.

— Зачем ей это было нужно? — не понимал молодой человек.

— Она дала слово, — спокойно ответила Сехмет. — И если теперь ты отведешь Маш-шу в ее мир, а сам вернешься к Создателю, получится, что ее старания оказались напрасны. Если тебе не дороги жизнь и душа, подумай о Юле, которая дала вам всем возможность уйти. Она должна жить, родить детей, которые станут великими людьми и превзойдут некоторых творений Создателя. Если ты погибнешь, этого не произойдет, и кто знает, к лучшему ли изменится мир. Выбирай, владыка Обеих Земель. Если пойдешь дальше по этой дороге, я не в силах буду забрать тебя у Великой.

— А если не по дороге, тогда куда? Где мне найти родину Маш-шу?

Девушка умоляюще смотрела то на Неба, то на львицу, что легла у ног молодых людей.

— Садитесь мне на спину. Я домчу вас до истинного пути.

— Но… — фараон в нерешительности отшатнулся, — Создатель будет искать меня.

— А ты… — Сехмет сощурила хитрые янтарные глаза, — настолько глуп, что не сможешь обмануть ее? Иван Дураков в десять лет водил за нос богов из античного клана, думаю, ты не хуже. Будет нелегко, но справишься, особенно, когда рядом с тобой такая замечательная девушка.

Предмет обсуждения недовольно фыркнул и высказал нечто нелицеприятное о фараоне, за что богиня обшипела слишком возгордившуюся особу.

— Давайте, скорее, пока Джуоо не распознала мое присутствие. Идете? Или сдаетесь.

Неб и Маша не стали отвечать, они кивнули друг другу и устроились на спине у богини. Когда девушка покрепче обхватила талию товарища, львица поднялась и пустилась в скач.

Деревья проносились мимо с нереальной быстротой, сливаясь перед глазами в единое фиолетовое пятно. Желтая лента дороги уже давно скрылась за однотипными стволами, а спустя несколько минут закончился и лес. Точнее, львица выскочила на аккуратно прорубленную просеку, где лес разделяла железная дорога.

Богиня принюхалась, мгновения ей оказалось достаточно, чтобы определить, куда скакать. Небо темнело, стало из розового сначала пурпурным, а потом налилось терракотовым. Две луны, словно фосфорицирующие наклейки, светили высоко над небосклоном.

Считая шпалы, Сехмет мчалась, не сворачивая с дороги. А ее наездники были настолько захвачены скачкой, что не успевали и между собой словом обмолвиться. Тишина в лесу оказалась вскоре не абсолютной. Усиливающийся стук от колес закладывал уши, и после одного из крутых поворотов Маша ткнула в сторону горизонта и воскликнула:

— Поезд!

Красные огоньки последнего вагона маячили метрах в ста от львицы.

— Что это? — не понимал радости девушки фараон.

— Это движется быстрее львицы. Нам надо попасть туда! — заключила Маша.

— Верно, — подтвердила Сехмет, выжимая из себя последние силы, чтобы ускориться.

Расстояние между львицей и вагоном сокращалось, когда девушка оглянулась назад, и увидела, как следом за ними на белом единороге, высоко подняв посох над головой, мчится госпожа, которую богиня назвала именем Джуоо.

— Чёрт! — выругалась девушка. — Мы не успели.

Она металась: то оборачивалась на очаровательную всадницу, то глядела Небу через плечо, чтобы посмотреть, как далеко им осталось до поезда.

— Неб, — с замиранием в сердце крикнула Маша, — как почувствуешь, что можешь схватиться за поручни, белые такие, прыгай.

— Да, ясно, — буркнул он в ответ, не спуская глаз с двух белых труб по краям двери.

Прыжок. Еще один. И еще. Ошибка будет стоить жизни. Не только ему, но и Маше, которая доверилась и свернула с желтой дороги. Неб сосредоточился на поручнях, и когда Сехмет издала громкий клич, он сорвался с ее спины и мертвой хваткой ухватился за поручни. Маша, словно коала эвкалипт, обхватила его тело руками и ногами и дико орала от страха.

— Дверь открывай, — ни жива, ни мертва, прошептала девушка, указывая на ручку.

Сейчас или никогда. Выдохшаяся Сехмет отставала. Не замечая богини, оседланный Джуоо единорог настигал поезд. Неб, стиснув зубы, еле уцепился за ручку и потянул ее на себя. Небольшого усилия хватило на то, чтобы дверь отворилась. Свобода близка — залезть и захлопнуть за собой, как раз в тот момент, когда перед дверью появилась морда единорога.

— Мы сделали это, Маш-шу, — оседая на пол, закрыв лицо грязными от мазута руками, прошептал Неб. — Слава богам.

— Ты чуть не сорвался, — немеющими губами добавила девушка. — Неб…

Она расплакалась и, взяв молодого человека за руки, уткнулась носом в его лоб.

— Все хорошо, моя любимая Маш-шу, мы живы… Все хорошо…

— Идем, — она подняла его следом за собой, увлекая в глубь вагона.

Почему-то девушка чувствовала, что самое страшное уже позади, и Создатель не сможет проникнуть на поезд, несмотря на то, что ее единорог, не отставая скакал за последним вагоном.

На подгибающихся ногах двое только что спасшихся ввалились в вагон, и тут перед ними открылась новая проблема. В коридоре стояла Меритатон в костюме проводницы и держала за горло Ивана Дуракова. Парень безвольно смотрел перед собой и ничего не предпринимал.

— Ваня! — ахнула Маша, но ее голос затерялся в шуме.

— Я знаю, чего она боится, — сквозь зубы прошипел Неб, срывая с пояса подаренный некоторое время назад фонарь.

— Ваше Величество… — ошарашено глядя на китайский артефакт, девушка закрыла рот рукой.

Но фараон предпочел не размениваться на слова, а включить фонарь и направить его свет в спину женщине. У него от ладоней отделились две золотистые змейки, цепи Справедливости, и в направленном пучке света направились к цели.

Обжигающая боль прошлась по спине проводницы, и она отпустила жертву. Прижавшись к стене, она на мгновение почувствовала облегчение, но обжигающий свет добрался до щеки, шеи, ладоней… Боль распространялась по телу и становилось тяжело дышать.

— Эй, Иван! Сетов выродок! — ругнулся Неб, чтобы привести программиста в чувство.

Пара секунд, и чары измученной царицы развеялись. Дураков огляделся.

— О! Машка! Тутик! Вы?!

— Что бы ты без нас делал, а? — подмигнула ему сестра. — Давай, целуй принцессу и домой, что ли!

Измученная проводница, стиснув зубы, стонала от боли. А тут еще и в окно пробился яркий свет то ли от единорога, то ли от посоха госпожи Джуоо.

Закрывая девушку от всепоглощающей силы Создателя, Ваня прикоснулся к ее губам.

— Я тебя люблю. Очень сильно. И никому не отдам, — шепнул он прежде, чем крепко обнять проводницу и поцеловать ее взасос.

Ударной волной выбило дверь в последнем вагоне, и всепоглощающий дико-белый свет объял все вокруг. Маша почувствовала, что летит словно в замедленном кино, спиной назад, на рельсы… нет… в пропасть.

— Маш-шу! — то крик Неба, заглушаемый стуком колес, победным кличем госпожи Джуоо или безумным ржанием ее единорога.

Маша видит, как руки любимого тянутся к ней, он хочет схватить ее, чтобы упасть в объятья смерти вместе. Его обреченный взгляд говорит о многом. Но уже не успеть попрощаться. Ваня, возможно, спас Иру. А им с Небом пришлось отдать за их счастье свои жизни. Девушка закрыла глаза, приготовившись к смерти, когда почувствовала, что упала на мягкое теплое облако. Так вот он какой… Рай…

Но откуда в раю взялся тошный вопль будильника и писклявый голос китаянки, вещающий о том, что московское время восемь часов. Маша повернула голову и уткнулась носом в мягкое шелковистое облако. Ее руки обнимали кого-то теплого и пушистого.

— Неб, — мурлыкнула она, поворачиваясь набок.

Раздалось истошное 'мяу', и маленькое мохнатое существо выскользнуло из объятий девушки. Приоткрыв глаза, она увидела, что перед ее лицом на подушке сидит рыжая кошка. Не какая-то бродячая дворняжка, а ее Васька, подарок ее бывшего, который изменил на даче с подругой.

Голова раскалывалась, будто Маша и не спала вовсе. Положив одну руку на лоб, она встала и осмотрелась. Нет, окружающее больше походило на ее съемную квартиру в Чертаново, нежели на потусторонний мир.

— Приснилось?! — устало сказала она, подойдя к зеркалу.

На девушку смотрело нечто вымотанное, грязное, уставшее, в драном льняном платье отнюдь не современного покроя, а обе руки — туго перебинтованы.

— Или не приснилось? — наклонив голову, Маша посмотрела на отражение.

В прихожей надрывался от звонка обычный городской телефон, который девушка держала в квартире только потому, что был установлен лед двадцать назад, ведь в основном она пользовалась сотовым. Пожав плечами от недоумения, она взяла трубку.

— Ну наконец-то, Машка, — раздался взволнованный голос бывшего, одногруппника Васьки, — я тебе полчаса на сотовый звоню, а ты не…

— Он у меня в сумочке…

Девушка стрельнула глазами в сторону пустого пуфика, где обычно и жила ее сумочка со всеми документами и мобильным телефоном.

— А сумочку украли, — единственное, что могла сказать она в ответ.

Это про себя она думала: семнадцатого июня вечером она пришла в гости к брату, он тогда принес флешку, благодаря которой можно было отправиться в Древний Египет. Если начиная с этого момента все было сном, то можно предположить, что сумочка с мобильником находятся у Вани. Не мог же вор, укравший сумочку, до сих пор не вынуть сим-карту!

— Ну ты даешь! Кстати, экз через час, а ты все еще дома?

— Прости за глупый вопрос, Вась, — мялась девушка, — не подскажешь, какое сейчас число?

— Когда я выходил из дома, было восемнадцатое июня две тысячи седьмого года. А у тебя имеется другая информация?

'У меня такое чувство, что вчера была середина фармути тысяча триста четырнадцатого до нашей эры! — чуть не сорвалось у Маши с языка, но она решила не издеваться над Васей. Чего доброго, еще подумает, что его бывшая до сумасшествия перечитала учебник истории. А может, она и на самом деле переучила? Что Ване пришлось вызывать такси и везти сонную сестру домой. Без сумочки. Брат он такой, только свои компьютеры помнит, а о чужих вещах ему позабыть ничего не стоит.

Что-то не клеилось. Девушка теперь смотрела на свое измазанное грязью лицо в зеркало в прихожей. Допустим, она уснула в обнимку с учебником, и брат привез ее домой. Только откуда было взяться египетскому платью и порезам на ладонях. Если это не следствие ритуала Меритатон, нужно быть совершенно безмозглой блондинкой, чтобы резать колбасу или хлеб тыльной стороной ножа, изо всей силы налегая на лезвие обеими ладонями. Такую глупость Маша могла совершить только в абсолютно невменяемом состоянии. А раз она оказалась в таковом, то брат с Кирюхой ради шутки могли и в египтянку ее нарядить в надежде, что глупой сестренке приснится какой-нибудь сон о древности.

— Странно. Очень странно.

— Что? — непонимающе вопрошал Васька в трубку.

— Ничего, приеду к девяти! — пообещала Маша и тут же направилась в душ.

Она решила, что обязательно разберется в Ваниных шуточках и кошмарных снах, но произойдет это после экзамена. Вторую двойку за сессию получать совсем не хотелось. Однако шансы были высоки: ни учебника, ни шпаргалок. Только яркие воспоминания из сна и образ прорицательницы из Дельты, которая с чувством, толком и расстановкой внушала начальнику стражи Менпехтира, спустя двадцать семь лет получившего от нетеру имя Рамсес, что ждет этого человека в будущем. Точно такой же предсказательницей Маша и решила выступить перед старушкой-лекторшей. Связный рассказ, детальный анализ и речь без запинок — единственное, что могло ее спасти на предстоящем экзамене.

Стоя под горячим душем, девушка собиралась с мыслями. Все будет не просто хорошо, а замечательно. Неб — это просто персонаж из сна. Может, он и походил на реального исторического персонажа, о котором написали мегабайты статей в Интернете. Но это просто вымышленный принц из сказки, самоотверженный мальчик, кинувшийся в омут с головой, чтобы спасти иноземную девочку. Таких людей не бывает, к сожалению. Слезы, смешиваясь с горячей водой, текли по ее щекам. Она закрывала глаза, но это не помогало. Кто-то сидел в глубине ее души и грыз изнутри: дура бобруйская, да как ты можешь называть живого человека сном? Он пожертвовал собой, чтобы спасти тебя, а ты… стремишься забыть его! Тяжело вздохнув, Маша уткнулась лбом в холодную кафельную стену ванной. Ничего не помогало. Сон или нет. Скорее всего, нет. Слишком глупо и неправдоподобно выглядели переодевания в египетский наряд, разрезание колбасы лезвием вверх и потеря сумочки. Хотя, совершенно невероятно.

— Это сон, сон, сон! — вдалбливала в себя девушка, ударяясь лбом об стенку. — Такого не может быть! Я просто заучилась! Это следствие стресса. Нервы.

Второму 'я' не нравились эти внушения. И от этого становилось невыносимо тоскливо на душе.

Утренняя Москва встретила девушку своей духотой. Угрюмые люди, вырванные из снов назойливыми будильниками, спешили шли кто к метро, кто к трамваям. Автомобили, казалось, ехали подозрительно неторопливо. Серое свинцовое небо над головой было таковым вовсе не от нависших туч, а от смога, и бледное солнце тускло светило где-то над многоэтажкой у подземного перехода.

Маша — одна из них, из толпы, одетая не лучше и не хуже остальных: в обычные джинсовые бриджи и зеленую блузку, туго обтягивающую тело под грудью, — шла к остановке троллейбуса. В пластиковой папке — конспект и зачетка, все, что осталось из приготовленных к экзамену материалов. Она не выделялась, ее никто не назвал бы сейчас госпожой Маш-шу. Обычная первокурсница, озабоченная поисками прекрасного принца и закрытием зачетки в срок.

— Ты вся не своя, на тебе лице нет! — шептали подруги, когда девушка шла по коридору.

— У меня экзамен, и у вас, — бросала она в ответ, прикусывая губу.

Но никому Маша не осмелилась сказать о приключившемся с ней этой ночью. Она молча дождалась своей очереди и зашла в аудиторию. Экзамен протек словно в тумане. Бывшая прорицательница из Дельты, не задумываясь, села отвечать. Лектор даже удивилась тому, что девушка не хочет заниматься показательным списыванием перед носом у слеповатой старушки. Конечно, озвучивать эту мысль бабушка Рамсеса не стала, а пригласила Дуракову отвечать.

'Я странница, посланница богов из Дельты, и я пришла к вам, чтобы поведать волю моей покровительницы! — мысленно начала отвечать Маша, а остальное напевным голосом произнесла вслух. И пускай ей довелось рассказывать не о Рамессидах или потомках Эхнатона, с которыми она имела честь общаться во сне. Но и о судьбе царицы Хатшепсут в первом вопросе, да о царе Хамураппи во втором получалось очень даже неплохо. Особенно если плавно перейти к теме сна и сформулировать все как: 'Вот к чему привели события той эпохи…

Восторженная старушка-лекторша расписалась в зачетке, когда Маша не переставая рассказывала материал, и положила книжку напротив девушки. А когда Дуракова закончила, Васька встал и зааплодировал, невзирая на то, что у него из-под пятой точки на пол свалилось три больших шпаргалки.

— Спасибо, — только и ответила Маша, забрав зачетку и выходя из аудитории.

Она тяжело дышала, прижимаясь спиной к холодной бетонной стене.

— Ну, Дуракова, ты даешь, высший пилотаж! — похвалила та самая подружка, с которой Маше изменил ее парень. — Без шпор весь этот бред бабке Рамсеса выложить! Прирожденный египтолог.

— Меня тошнит от Кемета и всего, что с ним связано, — отвернулась девушка.

— С чего это? — не понимала подруга.

— Переела, — закрыв глаза, заявила Маша, отлипая от стены и направляясь к киоску, чтобы купить спасительную банку энергетика.

— Не верю, — не сдавалась одногруппница, — садись и рассказывай все начистоту. Кто тебя прокачал за сутки-то?

— Тутанхамон, — бросила Дуракова и пошла прочь.

Пожав плечами, подруга направилась следом.

— Ладно, Лиза, — Маша закатила глаза, когда поняла, что девушка не отстанет, пока ей не рассказать какую-нибудь невероятную сказочку, ведь иззавидовалась, когда получила трояк, что кто-то без подготовки так сумел воодушевить лекторшу.

Пока девушки шли по Моховой до метро, умелая рассказчица Дуракова успела во всех деталях поведать свой сон и сослаться на мгновенное прояснение, благодаря которому она и не стала плавать на экзамене.

— Я тебе завидую, Машка, — призналась Лиза. — Влюбиться со сне в фараона… это ж надо так. Он, наверное, тебе и номер билета подсказал?

— Брось, — отмахнулась девушка, — фигня все это. Ты вон во сне с Бредом Питом на пляж в Майами отправилась, и с Джеком Воробьем на его 'Жемчужине' рассекала волны. А мне привиделся собирательный образ хорошего мальчика. Которого не было, нет и не будет. И теперь я никого никогда не смогу полюбить. Вот так, Лиза. Будь счастлива с Васькой, бывай!

— Нет уж, — одногруппница преградила подруге вход в метро и предложила отойти в сторону. — Во-первых, не зарекайся. Во-вторых, ищи похожего…

Покраснев, Маша отвернулась. Она, наговорившая столько всячины лекторше, теперь оказалась не в состоянии придумать банальной отговорки, чтобы уйти прочь и поехать к брату за вещами. В надежде, что сумочка с телефоном остались именно в Измайлово.

— Мне не нужна замена. Вот! — отрезала Дуракова.

— То есть, — ахнула Лиза, поправляя каштановые кудри, скрепленные белым крабом, — если бы ты встретила этого парня вот здесь и вот сейчас, а он бы предложил тебе руку и сердце…

Обманщик, он не договаривает, он артист и сам себе на уме — вспоминала Маша не самые лучшие черты Неба, — к тому же он женат, и не с его титулом брать себе в гарем дочь бобруйского сантехника. Ну и что, не бывает идеальных людей, и девушка честно ответила:

— Я бы пошла за него!

А спустя мгновение, Маша зарделась и рассмеялась, отмахиваясь, мол, сны не могут переходить в реальность настолько.

— Да, Лиз, можешь одолжить телефон? — она предпочла сменить тему, а когда девушка протянула свою уклеенную стразами раскладушку, Дуракова по памяти набрала номер брата.

Длинные гудки волновали. Один, другой, третий… шестой…восьмой… неужели сейчас произойдет сброс вызова. Но трубку подняли, и Маша, услышав счастливый голос брата, улыбнулась. Все прекрасно! Жизнь налаживается!

Горячие губы и пылкое дыхание, вот что запомнил Ваня во время поцелуя с Меритатон. Но когда они с девушкой открыли глаза, то обнаружили себя в светлой больничной палате. Яркое солнце светило прямо в окна, а рыжая девушка в белой больничной робе лучезарно улыбалась, жмурясь от теплых лучей. Они не обжигали ее кожу и вызывали скорее радость от нежного теплого прикосновения, нежели боль.

— Ира? — прошептал Ваня, выпуская ее из своих объятий.

Девушка, обхватив колени руками, сидела и не спускала с него милых зеленых глаз. У изголовья стояла и истошно пищала аппаратура, клеммы которой увлеченные поцелуем молодые люди небрежно сорвали с запястий Ирины. Врачи наверняка думают, что случилось непоправимое, и девушка погибла. Как же они будут удивлены.

— Ира, это ты? — счастливая улыбка расползлась по лицу программиста, и он взял подругу за плечи и крепко прижал к себе.

— Мне приснилось что-то страшное, — чуть слышно сказала Семенова, — будто меня заставляли тебя убить.

Ваня нахмурился и уставился в ее ясные честные глаза.

— Знаешь, мне приснилось нечто подобное. Но ты ж не убила. И не станешь этого делать.

Ира помотала головой. Никогда и ни за что! Лишь бы только сон не вернулся.

— Не вернется, — уверил ее молодой человек, — я тебя никому не отдам.

Он аккуратно поймал пальцем навернувшуюся на один из глаз девушки слезу и снова поцеловал ее.

— Это был просто сон, Ира. Дурной сон! — прошептал он, но Семенова вдруг вытянулась, словно суслик из норки, и вся во внимании посмотрела на вошедших.

Их лица не были знакомы девушке. Ни невысокий полноватый брюнет в наглаженном сером костюме, ни его высокая кудрявая спутница, ярко-рыжая прическа которой настолько броска, что от нее сложно отвести взгляд, ни статный доктор и его маленький помощник не встречались Семеновой раньше.

Робко оглянувшись, Ваня расцвел в счастливой улыбке:

— А, Антон Викторович, как видите, с проводницей все замечательно!

— Рад, — буркнул тот, несколько недовольным взглядом одаривая пришедшую в себя девушку.

Если бы Дураков знал о планах Шаулина женить программиста на дочери, неизвестно еще, как он бы повел себя перед начальником.

— Ну и славно, — нарушил повисшую паузу доктор Асклифенко, — мир может жить спокойно.

В ответ на эту реплику ассистент врача как-то странно улыбнулся, глядя на программиста, но Ваня совершенно не понял этого мимического намека. Мир может жить спокойно, дальше Марго и лечащий доктор принялись обсуждать какие-то формальности, оперируя незнакомыми Дуракову терминами, а вскоре делегация отдела странных явлений и вообще покинула палату. Только Шаулин бросил напоследок, что сегодня у Вани отгул, а завтра к девяти утра он должен быть в офисе.

— Так точно, Антон Викторович! — вскочил с койки программист и кивнул непосредственному начальнику.

Но не прошло и нескольких минут, как Шаулин вернулся и опять отвлек влюбленных голубков от их личных забот. Его руки тряслись, губы дрожали, и он с трудом произнес:

— Юля… пропала…

— Не может этого быть! — нахмурился Иван.

— Я ей звоню, а она не отвечает.

— Ну мало ли, Антон Викторович, в ванной она, или мобильник дома забыла.

Хотя в глубине души Дураков понимал, что все это надуманные отговорки: Юля всегда брала телефон в ванную и никогда не оставляла его. Конечно, раз-другой мог и с ней случиться приступ склероза. Но сердце подсказывало, что в данной ситуации все вовсе не так, как хотелось бы.

— Два часа невозможно принимать душ или нежиться в ванне. — Рассуждал Антон Викторович. — Если бы забыла, давно бы вернулась и забрала. Она пропала. Ваня, найди мне ее.

— Хорошо! — Дураков встал с кровати и подошел к начальнику. — Если через час Юля будет в вашем кабинете, то завтра у меня тоже отгул!

— Договорились! — пожал ему руку Шаулин и быстро ушел прочь.

Ясно, что он вместе с Марго начнет поиски прямо сейчас, они встанут на след и вскоре сами найдут пропавшую дочь. Но Ване очень хотелось посоревноваться со стариками из ОСЯ и проявить себя еще раз. Как говорит Асклифенко, Дураков спас мир. Но программист себя героем совсем не ощущал. Даже если сон, который они один на двоих видели с Ирой, произошел на самом деле, то в подвиге участвовало как минимум пять человек.

— Извини, тебе надо по делам? — поняла Семенова.

— Поехали со мной! — улыбаясь, он протянул девушке руку. — Плевое дело заставить Юльку набрать отцу. А потом отправимся в Строгино… на пляж… нет, сначала в Чертаново, заберем сестрицу…

Словно высшие силы подслушали мысли программиста, и у него в кармане завибрировал телефон. Незнакомый номер, но, подняв трубку, Ваня узнал взволнованный голос Маши.

— Мелкая, ну ты даешь! Мобилу посеяла! У меня в общаге?! Какой еще кошмар? Ой! Значит так, мы с Ирой живы и здоровы, хрень ночью нам тоже снилась. Ждем тебя на Сухаревской в центре зала, а потом поедем ко мне в общагу, заберешь мобилу, если она там, и я тебе докажу, что это был сон. Просто сон. Да, кстати, научись держать нож лезвием вниз, хихи!

— Нож… лезвием вниз? — лицо Иры вытянулось от удивления. — У нее порезаны ладони?..

Сомнения закрались в душу девушки, пока Иван разговаривал по телефону. Третий человек видел тот же сон. Это уже тенденция. Только что она могла значить, Семенова боялась и предположить. А когда шокированная Маша, зайдя в общежитскую комнату взвизгнула от ужаса, увидев на кровати Кирилла красное древнеегипетское платье, которое она в своем сне купила за сущие гроши, сомнений никаких не осталось: сон и реальность переплелись настолько, что невозможно стало их отделить один от другого.

— Неб… — закрыв лицо руками, девушка опустилась на табуретку и зарыдала. — Неб… Он был на самом деле… Настоящий… Неб…

Твердая рука брата легла на ее плечо.

— Славный человек он был, сестренка, — сдерживая эмоции, произнес он, — спас всех нас. Без него все было бы иначе. И, возможно, мы бы не родились.

Яркий свет, охвативший все. Руки любимого человека, протянутые к ней. Маша пытается схватить его за запястья, чтобы утащить с собой, но… не успевает.

— Он вернулся домой. Как и мы…

— Что же с ним стало? — закрывая рот рукой, в ужасе прошептала Маша.

— Думаю, об этом ясно написано в учебнике истории или в твоей шпаргалке из Википедии, — вздохнул брат, протягивая девушке ее богатства.

С этим можно только смириться. Былое не изменишь. Его можно узнать, приоткрыть завесу над тайной. И всё. Ира и Ваня стояли перед плачущей Машей, потупив взгляд. Ее горю не получится помочь. Его можно только пережить, подождать, когда время залечит душевные раны и обесцветит яркие краски воспоминаний. Сколько после этого пройдет лет — не ясно. Молодой историк за это время не раз побывает в Луксоре, надолго останавливаясь перед мумией Тутанхамона, хранящейся под непробиваемым стеклом. Для кого-то это просто экспонат, а для Марии Дураковой — могила самого любимого на свете человека. Все эти школьные и университетские ухажеры не сравнятся с галантным улыбчивым молодым человеком из Кемета. Пусть все ученые на свете верят в нелепую смерть восемнадцатилетнего фараона: будто он упал с лестницы и сломал ногу. Только Маша знает правду. И никому ее не скажет. Потому что это тайна ее сердца. Он спас ее, брата, Иришку… и отдал за них свою жизнь. За этот день, который он никогда бы не увидел. За то, чтобы в конце двадцатого века в этом мире родилась девушка Маш-шу, пленившая его сердце. Жаль, что музей — не кладбище, и там не оставишь цветы. Но студентка решила во что бы то ни стало доучиться на египтолога, чтобы ездить на практику в Каир и каждый раз, оказываясь в музее, говорить любимому искреннее спасибо.

Счастливая улыбка украсила лицо девушки, и она заметила, что не спускает взгляда с Иры.

— Чудесница! — обнял ее за плечи Ваня.

— Что ты сделала с ней?

Семенова подернула плечами:

— Ничего!

И в этот момент Дуракову показалось, что в зеленых глазах любимой сверкнул игривый красный огонек.