ПРОПАЛ ЧАРОДЕЙ

Глава первая

Жили-были три маленьких чародея и маленькая ведьмочка. И потеряли они своих маму и папу. Ну, не то чтобы в самом деле потеряли. Их родители вечером куда-то ушли, а за детьми оставили присматривать эльфа. Эльфа звали Пак (на самом деле его звали Робин Добрый Малый, но все звали его по прозвищу), и он был жутко вредным. Он был таким вредным, что дети делали все, что он им говорил, хотя и сами прекрасно могли колдовать.

Они даже вовремя легли спать. Легли. Но не уснули. Мальчики лежали и шепотом переговаривались, а потом к ним прокралась сестра. У нее была своя спальня, но совсем скучная, не то что у братьев – потому что кроме нее в комнате никого не было.

– Они уже должны вернуться, – прошептал Магнус. Он был самым старшим – ему сравнялось целых двенадцать лет.

– Нет, еще не так поздно, – возразила Корделия. Ей было девять, и она была такой же взрослой, как и Магнус – во всяком случае, напоминала брату об этом дважды в день.

– Уже поздно, – Джеффри посмотрел в окно, на звезды. – Большая Медведица уже над холмом Кухулина.

Джеффри было всего семь, но он уже знал, что ночью небо крутится, словно гигантское колесо, и помнил, куда сдвигаются каждый час звездные картинки под названием “созвездия”.

Корделия нахмурилась.

– Куда они могли задеваться? Магнус пожал плечами.

– Может быть, банда троллей напала на них из засады.

– Бедные тролли, – вздохнул Джеффри.

– Тебе просто завидно, что тебя там не было, – фыркнула Корделия.

– Немножко, – признался Джеффри. – Но согласись, что любая банда троллей должна приготовиться к самому худшему, если собралась напасть на наших родителей.

Их мама, Гвендолен Гэллоуглас, была ведьмой, но очень хорошенькой ведьмой, а папа, Род Гэллоуглас – чародеем. Так называют мужчин, которые умеют колдовать, как ведьмы.

– Может быть, их призвали Король с Королевой, – пришло в голову Грегори. Паренек был самым младшим, он отбарабанил на грешной земле всего пять, но уже знал, что Король и Королева всегда призывают папу и маму на помощь, когда королевство Греймари в беде.

– Ой! – Корделия выпрямилась, сверкая глазами. – Должно быть, аббат со своими монахами снова подбивает баронов против Короля и Королевы!

– Или снова появился какой-нибудь злой волшебник, – зажглись глаза и у Грегори.

– Или, может, целая армия чудовищ выскочила из лесу! – мечтательно улыбнулся Джеффри. Ему очень нравились всякие армии. И чудовища тоже.

– А может быть, призраки напали на замок! – подскочил Магнус.

– А может быть, чародею и волшебнице просто хочется побыть одним, чтобы не докучали дети, и они решили задержаться подольше, на свежем воздухе, среди лесных цветов! – рявкнули из-за двери глубоким басом. – А может быть, это четверо несносных детей все еще не спят, хотя давно уже пора!

Мальчики нырнули под одеяла, а Корделия – под кровать Магнуса.

В комнату ворвался их полуторафутовый нянь.

– Не стыдно вам? Неужели родители не могут провести наедине хотя бы вечер, чтобы вы не докучали им своей болтовней? Даже когда их здесь нет?

– Но мы же думали не о них, Пак, – возразил Джеффри.

Все четверо могли не только читать чужие мысли, но и вкладывать в голову другим людям свои собственные.

– Нет, но вы не спали, и собирались наброситься на них, как только папа с мамой вернутся.

– Ничего подобного, – с достоинством ответил Магнус. В конце концов, он только разок подумал об этом.

– Ну еще бы, – фыркнул Пак. – А теперь спать! Закрыть глаза – и рты тоже! А не то я сам их закрою.

Мальчики мгновенно закрыли глаза. В последний раз, когда Джеффри огрызнулся на Пака, маме потребовался целый час, чтобы сообразить, как снять с его губ висячий замок.

– А ты, девица! Марш к себе! – Пак указал на дверь пальцем.

На мгновение в комнате стало тихо, потом из-под кровати Магнуса выскочила Корделия.

– Вот всегда ты все испортишь, Пак! – и она пулей вылетела за дверь.

Пак посмотрел ей вслед, словно раздумывая, как она будет выглядеть с выпученными глазами и ногами, спутанными паутиной, но, видимо, смягчился, потому что проворчал только:

– Спать! А не то вас заберет хобгоблин.

– А кто такой хобгоблин? – поинтересовался Магнус.

– Это я! А теперь – спать! – и он захлопнул дверь.

В течение трех минут мальчики лежали тихо, как мышки. Потом Джеффри прошептал:

– Как вы думаете, он и в самом деле... Дверь распахнулась, и Пак снова прогремел:

– Спать! Пришлось уснуть.

Когда на следующий день дети спустились завтракать, Пак, чрезвычайно озабоченный, сидел у камина, подпирая руками подбородок.

Они молча окружили его, глядя во все глаза. Наконец Магнус спросил:

– Они еще не вернулись, значит? Пак отмахнулся.

– Пока нет. Видать, вернутся, когда солнце встанет.

Грегори покосился на окошко.

– Солнце уже встало, Пак – и ты не знаешь, куда они делись.

– Не знаю? Я?!! – Пак с негодованием выпрямился, пронзив воспитанника испепеляющим взглядом. – С чего ты взял?

Грегори покачал головой.

– Если бы ты знал, то не сидел бы такой озабоченный.

– Уж больно ты зоркий, как я погляжу, – огрызнулся эльф.

– Я тоже от этого не в восторге, – согласился с ним Грегори, – ведь если ты не знаешь, где они, значит, они пропали.

– Что? Нет! Что ты сказал? – вскричали его братья и сестра.

Грегори снова покачал головой.

– Если даже Волшебный Народец не знает, куда подевались наши мама и папа, значит, их вообще нет в Греймари.

– А это ты откуда взял? – Пак пристально посмотрел на мальчика.

– Это же понятно – что известно одному из Волшебного Народца, то знает весь Народец. И нет ничего, чтобы укрылось от их пытливого взора, потому что повсюду есть пикси, эльфы и феи. На всем острове Греймари не сделать и шагу, чтобы тебя не заметил Волшебный Народец. Значит, если ты не знаешь, куда делись наши родители – значит, в стране их нет.

– Но они не могли пропасть! – вскрикнула Корделия. – Как же мы теперь без них будем жить?

– Как без них будет жить королевство... – тихо прошептал Пак.

У Греймари было множество врагов, и только Верховный Чародей и его жена держали их в узде.

– А как... Как ты можешь говорить об этом? – негодующе всплеснул руками Джеффри. – Как ты можешь говорить об этом так спокойно, хладнокровно обрекая наших маму и папу неведомой судьбе?

– Ну нет! – Магнус обнял Грегори и прижал брата к себе. – Не будь жесток к нашему воспитателю! Он так же испуган, как и ты...

– Ничего я не испуган!

– Ну, встревожен, – процедил Магнус. – Встревожен, как и ты, но храбрости ему хватает, чтоб виду не подать.

– И не встревожен, – Грегори поднял голову. – И не испуган вовсе. Папа с мамой ведь уже уходили раньше, разве нет? И всегда возвращались.

Все замерли, глядя на него. Затем Магнус осторожно начал:

– Ты помнишь это?..

– Ты же был еще младенцем! – взорвалась Корделия. – Перепуганным шестимесячным сосунком! Даже я и то еле помню!

– Я тоже не помню, – помотал головой Грегори. – Но какое-то странное чувство говорит мне, что это так.

– Это тоже память, но лежит она столь глубоко, что Грегори ее не знает, – пояснил Пак. – Это так, парень, когда-то твои родители действительно пропали, и вместе с ними – твои братья и сестра.

Он не сказал только, что именно малыш Грегори вернул семью в Греймари. Гэллоугласов перенесло в другой мир, в волшебную страну, и вернулись они только благодаря младенческому разуму Грегори, который тосковал по своей маме. Он сумел дотянуться до них, сквозь пустоту меж миров, и вернул семью обратно – силой, удивительной даже для взрослого человека, не говоря уже о младенце.

– Они пропали, но ведь потом вернулись, – улыбнулся Грегори.

Он нечасто улыбался. Братья и сестра обнаружили, что и они тоже улыбаются, хотя им и не доставало уверенности младшего из Гэллоугласов. Так что когда они осознали это, страшные предчувствия охватили ребят. Джеффри не мог допустить этого.

– За ними! – вскричал он. – Найти их! Магнус и Корделия ожили и бросились к дверям.

– Стоять, говорю я! – рявкнул Пак. Магнус замер, схватившись за ручку двери.

– Но, Пак... Наши родители пропали, наш долг отыскать их!

– Ваш долг – делать то, что они вам велели! – эльф мигнул, как огонек свечи, и оказался лицом перед ними, спиной к двери. Подбоченившись, он посмотрел на детей. – Они велели вам сидеть дома, и слушаться меня – и вы будете сидеть дома, и я вместе с вами, пока лорд и леди не воротятся!

Лица мальчиков стали мрачнеть.

Корделия попыталась воззвать к здравому смыслу.

– Но они же не знали, что исчезнут, Пак. А если бы знали, то непременно разрешили бы нам отыскать себя.

– Если их враги набрали такую силу, что смогли захватить их в плен, то родители непременно велели бы тебе сидеть дома, в безопасности! И вы будете сидеть в безопасности, под охраной целого легиона эльфов!

– Легиона? – обрадованно переспросил Грегори и бросился к окну. Джеффри бросился следом – “легион” означал армию.

Корделия и Магнус поколебались и тоже побежали к окошку. Они посмотрели на пустой сад, на лужайку за садом, и на дальнюю опушку.

– Но там никого нет, – разочарованно протянул Джеффри.

– Нет, есть! – успокоил его Пак. – Вы эльфов, может быть, и не видите, но и в саду, и на лужайке не пройдешь и фута, не встретив эльфа с пращей или фею с луком. Вы можете бродить целый день и не заметить их, но стоит лишь врагу подкрасться – как он падет, сраженный наповал, чтоб больше не подняться!

На лице Магнуса застыло бесстрастное выражение.

– И они, конечно, не выпустят нас отсюда? Пак ответил кислой улыбкой.

– Уж не считаешь ли ты меня болваном, чародейчик? Ваша сестра может летать на метле, а любой из вас вполне способен обойтись и без этого нехитрого летательного аппарата – просто исчезнет и появится в нескольких милях отсюда. Нет, я не стал бы удерживать вас силой.

– Но ты ведь хочешь удержать нас, – тихо проговорила Корделия. Пак кивнул.

– Да, удержать, но силой вашей любви к родителям. Ну-ка, вспомните, каковы были их последние слова?

Дети замолкли, повесив носы, переминаясь с ноги на ногу.

– Так что они сказали вам? – настаивал Пак.

– Они сказали, чтобы мы сидели дома, – с величайшей неохотой призналась Корделия, – сидели дома и слушались тебя.

И они слушались Пака – весь день. Две пожилые женщины, не больше фута ростом, возникли ниоткуда, чтобы приготовить завтрак, и еще две – чтобы приготовить обед. Для ужина потребовалось трое. Дети отчаянно старались хоть чем-нибудь заняться. Они попробовали играть в прятки, но ничего не получилось. Магнус еле-еле притворился маленькой яблоней, а Грегори спрятался совсем неважно. Корделия подняла голову, увидела рядом огромную поганку и заныла.

– За спиной не прятаться, Грегори! Теперь ты будешь искать!

В “Замри!” играть и вовсе не получилось – у детей не хватало энергии даже на то, чтобы заставить замереть жука. А когда они попробовали поиграть в мяч, Магнус и Корделия были такими невнимательными, что мячик все время падал. В конце концов Пак не выдержал, усадил их и стал учить уму-разуму.

Пока рассерженные дети просто ворчали про себя, дело было плохо, когда же они стали вникать в уроки Пака, стало еще хуже.

– Но, Робин, – папа говорил, что существует девяносто два элемента! – удивилась Корделия.

– И некоторые такие редкие, что их почти нет, – кивнул Грегори.

– Ваш папа! – скривился Пак. – Ох уж эти его заморские понятия о том, что настоящее, а что выдуманное! Посмотрите вокруг, дети, пощупайте, попробуйте! Вы что, видите этот пресловутый “уран” или этот, как его, “алюминий”? Нет! Но вы чувствуете землю под ногами, и ветер дует вам в лицо! Говорю вам, в мире есть и будет всего четыре элемента – земля, вода, огонь и воздух!

– А из чего тогда сделаны камни?

– Из земли, только плотно сжатой.

– А из чего деревья?

– Как из чего? Деревья получаются из земли и воды!

– А железо?

Пака передернуло; железо олицетворяет яд для эльфов.

– Поговорим лучше о меди. Откуда берется медь? Кладут в огонь камни! Так откуда же берется медь, как не из огня и земли?

И так далее. У Пака были вполне определенные воззрения на природу вещей, и вскоре, несмотря ни на что, дети заинтересовались.

– Три дерева, и только три, на которых все зиждется, – поучал Пак. – Дуб, Ясень и Терн.

– А как же сосна? – влез Грегори.

– Он годится лишь на то, чтобы вешать над дверью на святки.

– А падуб, плющ?

– Один – куст, второй – лоза. Я же говорю о деревьях!

– А шиповник и розы?

Паку осталось лишь вздохнуть и рассказать им грустную и печальную историю Прекрасной Маргарет и Храброго Уильяма, о том, как они встретились и полюбили друг друга, о том, как он оставил ее и женился на другой, и как умерла Милая Маргарет, а потом и Верный Уильям, и о том, как на их могилах выросли шиповник и роза, которые обвили всю часовню и сплелись над шпилем, неразделимые, как двое влюбленных.

Корделия слушала, не отводя глаз, но мальчики начали ерзать, поэтому для них Пак, конечно же, рассказал историю о юном Мерлине и о том, как его схватил злой король Вортигерн, о башне, которая не устояла, и о двух драконах, которые ее сторожили.

А потом, как водится, одна сказка потянулась за другой, о маленьком Артуре, о том, как он вырос и стал королем, принес мир и благоденствие в разрываемую дрязгами Англию, о Ланселоте, храбрейшем из рыцарей Круглого Стола, и о том, как он спас прекрасную Элейн, об их сыне Галахэде, и о том, как он пустился на поиски чаши Святого Грааля, о племяннике Артура Гавейне и о Зеленом Рыцаре.

– А про его братьев? – потребовал Джеффри. – Про Агравейна, и Гарета с Гахерисом?

– Но если вы уже слышали о них раньше, – вздохнул Пак, – зачем слушать одно и то же?

– Затем, что в сказках всегда столько чудес и волшебства!

– А особенно, когда рассказываешь ты, Робин, – Корделия уже знала, что это беспроигрышный комплимент.

Пак тоже знал это, но не удержался, чтобы важно надуться:

– Охо-хо, это потому, что я рассказываю их уже не одну сотню лет! Однако время уже позднее, и судя по запаху, ужин вот-вот поспеет.

Четыре маленьких головки вскинулись, четыре маленьких носика втянули вечерний воздух. Затем четыре голоса одновременно взвизгнули и мальчики исчезли с легким громом. Корделия вспрыгнула на метлу и стрелой рванула к дому, с криком:

– Это нечестно! Без меня не начинайте! Пак тяжело, протяжно вздохнул.

– Уффф! Ну, на сегодня я их, по крайней мере, занял. Но вот что я буду делать завтра?

Завтрашний день сам обо всем позаботился. Корделия проснулась еще до рассвета и бросилась к окну, посмотреть, не вернулись ли родители – и в саду, в прохладном, сыром, сером свете, какой бывает, когда солнце вот-вот должно взойти – она обнаружила единорога.

Единорог был стройным и высоким, молочно-белым, с золотистой гривой и позолоченным рогом, и когда Корделия вскрикнула от радости, он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Девочка застыла в изумлении.

А затем единорог опустил голову и стал что-то щипать в мамином садике, а Корделия кинулась натягивать платье, чулки и туфли, и вылетела в сад, еще завязывая корсаж.

Тут она застыла, как вкопанная, сообразив, что может спугнуть единорога, но ее страхи оказались напрасными. Единорог тихо стоял, поглядывая на нее и набрав полный рот сладкого клевера. У Корделии дыхание перехватило – такой он был красивый!

Потом животное снова опустило голову за клевером, и Корделии вдруг стало грустно, потому что она больше не видела его больших прелестных глаз. Девочка опустилась на колени, сорвала с грядки пучок сладкого укропа и протянула ладошку, тихо приговаривая.

– Иди сюда. Ну иди, ну пожалуйста... Ты такой хорошенький, мне так хочется погладить твою бархатистую шерстку, твою шелковую гривку!

Единорог обернулся, поднял голову и снова посмотрел на Корделию. Не смея перевести дух, девочка смотрела, как единорог медленно, осторожными шагами, приближался, пока не подошел вплотную. Потом медленно опустил голову и захрустел укропом. У Корделии мурашки по коже побежали, когда ладошки коснулись его нежные ноздри, и она заторопилась сорвать свободной рукой еще пучок. Единорог сжевал и это, глаз не сводя с Корделии. Набравшись смелости, она медленно протянула руку и погладила скакуна по голове. Единорог повернул голову, позволив погладить себя по щеке, и девочка коснулась гладкой шерстки, приговаривая:

– Ой, какой ты красивый!

Единорог кивнул головой, словно принимая похвалу, и копнул копытом землю. Корделия протянула к золотой гриве и другую руку.

Единорог вскинул голову, и Корделия отпрянула, испугавшись, что обидела его. Но единорог не трогался с места, он просто смотрел в сторону дома. Корделия тоже обернулась и увидела братьев. Вытаращив глаза, они стояли у дверей черного хода.

Корделия не посмела говорить вслух, чтобы не спугнуть единорога, поэтому она сердито сжала губы и подумала братьям:

'Прочь отсюда, чурбаны! Вы спугнете его!”

'Он вовсе не боится, – подумал в ответ Магнус. – И с чего бы ему бояться? Мы только вышли посмотреть”.

А следом прилетела мысль Джеффри:

'Ух! Вот здорово будет, прокатиться на таком коне!” – и он шагнул вперед, протянув руку.

'НЕТ! – взвизгнули мысли Корделии. – Ты его испугаешь!”

И действительно, единорог попятился. Джеффри застыл на месте.

Малыш Грегори нахмурился.

'В самом деле, он пятится из-за Джеффри? Ну-ка проверю”.

И тоже шагнул вперед.

'Стой, увалень! – кипела Корделия. – Оставьте нас в покое!”

Единорог отступил еще на шаг.

'Между прочим, он не твой! – обиженно подумал Джеффри. – И ты нам не запретишь прикасаться к нему!”

'Она – нет, а вот единорог может, – Магнус загородил путь рукой. – Корделия права, мы пугаем его”.

Грегори покачал головой и сказал вслух:

– Он вовсе не боится.

Взгляд единорога застыл на младшем брате.

– Видите? – заявил Грегори. – Он слышит мой голос, но не убегает.

– Значит, нам можно подойти! – и Джеффри сделал еще шаг.

'Нельзя!” – с яростью подумала Корделия, и действительно, единорог снова попятился.

Магнус толкнул Джеффри в грудь, но средний брат возмутился.

– А Грегори говорил, что единорог нас не боится.

– Он и не боится, – младший уселся на колени в траву, не сводя глаз со сказочного зверя. – Но ближе, чем сейчас, он нас не подпустит.

– Да, а подошел же он к Корделии! Грегори кивнул.

– И подойдет снова, не сомневаюсь. Попробуй-ка еще раз, сестрица.

Корделия посмотрела на него, как на сумасшедшего, но, пожав плечами, повернулась к единорогу и медленно шагнула вперед.

Единорог не двинулся с места, он словно ждал ее.

Корделия, затаив дыхание, сделала еще шаг, потом еще.

Единорог ждал, не двигаясь.

Наконец вытянутая рука Корделии коснулась его шеи, и девочка подошла вплотную, подняв руки, чтобы приласкать животное.

– Ой, ты позволил мне подойти!

– Это не... – взвыл было Джеффри, но Магнус заткнул ему рот ладонью, изогнув ее чашечкой – чтобы средненький не укусил. Джеффри выпучил глаза, яростно думая:

'Это нечестно! Почему он девчонок подпускает, а нас нет?”

– Такой у единорогов обычай, – ответил Грегори. – Я, кажется, читал об этом в какой-то книге. Джеффри пронзил младшего уничтожающим взглядом. Грегори уже два года как научился читать, и это приводило Джеффри в бешенство.

– Он подпускает к себе только девушек, – продолжал Грегори, – но не парней.

Джеффри отвернулся, пыхтя от злости.

Единорог лег на траву, подогнув под себя ноги.

Корделия удивленно поглядела на него. Затем улыбка озарила ее лицо, и она очень осторожно наклонилась и улеглась единорогу на спину.

– Ну вот, теперь ты испугаешь его! – зашипел Джеффри, но Корделия медленно повернулась и по-женски, боком, уселась на единороге верхом.

Магнус замер в напряжении.

– Корделия! Умоляю, сойди с него! Я чувствую опасность!

– Ага! – фыркнула она. – Ты просто завидуешь!

– Нет! – возразил Магнус. – Не в этом дело! Я...

Единорог плавно поднялся, словно всплыл с земли. От восхищения у Корделии перехватило дух.

– Ну и вредина же ты, Корделия! – не выдержал Джеффри. – Вредная, гадкая и противная, да! К тому же настоящая эгоистка!

– Единорог сам решил, – ответила Корделия. – Я же не виновата, что ты ему не показался?

– Корделия, прошу тебя! – Магнус был встревожен не на шутку. – Ты понимаешь, куда он может тебя увезти?

– Куда захочет, – фыркнула Корделия, и действительно – единорог повернулся к лесу.

Крики разбудили Пака и эльф вышел наружу, протирая глаз и ворча:

– Что за шум, а драки нет?

– Чудовище похищает нашу сестру! – взвыл Магнус.

Единорог затрусил прочь. Пак посмотрел ему вслед.

– Чудовище? Какое?

– Да вот же! – завопил Джеффри и бросился следом. – Эй, однорогий вор! Отдай нашу сестру!

– Нет, Джеффри! Лучше полети! – и Магнус взмыл в воздух.

Джеффри недоуменно посмотрел на него. Затем ухмыльнулся и тоже подлетел на десять футов вверх.

– Что это со мной, братец? Я и забыл!

Грегори выстрелил вслед за старшими, как камень из пращи. Втроем они помчались за единорогом.

С пушечным выстрелом перед ними в воздухе материлиазовался Пак.

– Стойте, мальчики! Куда это вы собрались?

– Как куда? За зверем, что унес нашу сестру! – ответил Магнус. – И не пробуй остановить нас, Робин! Она в опасности!

– Опасности? В своем ли вы уме? Единороги сроду не нападали на девушек!

– Если опасность скрыта не в звере, то там, куда он ее несет! Верь мне, Робин, я каждой жилкой чувствую беду!

Пак заколебался. Он имел некоторое понятие о возможностях Магнуса, но весьма неопределенное. Даже собственные родители не знали обо всех его способностях. Он умел делать вещи, которых не мог повторить ни один чародей Греймари – и если уж на то пошло, ни одна ведьма. Так почему бы ему и не заглядывать в будущее? Пак был уверен, что у папаши найдется для этого еще какое-нибудь бессмысленное словечко – словно, если бы не было слова “талант”, то не было бы и самого таланта.

Но что бы там за опасность ни таилась впереди, Пак был вполне уверен, что справится с ней – если только для этого не потребуется целый полк эльфов. И даже если потребуется – ну что ж, Пак живо соберет и целый полк. Он взвесил про себя шансы на опасность, с которой придется справляться, сравнил их со своей основной задачей – чем-нибудь занять четырех молодых волшебничков еще на один день – и пришел к выводу, что опасность – это наименьшее из зол.

– Ну что ж, тогда догоняйте. Но если появится хотя бы малейшая опа...

Вззз!

Пак разговаривал с воздухом. Пока он раздумывал, маленькие чародеи исчезли с громким хлопком.

– Совы и нетопыри! – в отчаянии воскликнул Пак и помчался вслед за единорогом.