"Чародей в скитаниях" - читать интересную книгу автора (Сташефф Кристофер)

ОТРАНТО

Гвен, озадаченно нахмурясь, освободилась от амортизационной паутины.

– Да ведь сие же было ничто, или по крайней мере ничто в сравнении с ужасом той дьявольской скачки с планеты на луну, – она повернулась к Роду с закрадывающейся в глаза тенью беспокойства. – Мы истинно в небе, милорд?

– Истинно, – заверил ее Род.

– И тот огромный голый зал, куда мы вышли с корабля – он истинно находится на луне? Истинно покоится на том круге света в ночном небе?

– Действительно так, дорогая. Конечно тот 'круг света' на самом деле каменный, в пять миль толщиной.

Она погрузилась в спинку кресла, качая головой.

– Сие просто чудо! – а затем посмотрела на кресло под собой. – Также как и сей трон! Как он необыкновенно мягок и как чудесна сия покрывающая его ткань! – она подняла взгляд на Рода. – И они предназначены не только для знати?

– Ну, технически, да, – нахмурился Род. – Хотя, полагаю, всякий, кто может позволить себе путешествие в космос, должен быть таким же богатым, как аристократ.

– Или преступником, – добавил с другой стороны прохода между креслами Йорик. – В таковом случае, он вообще не обязан ничего платить.

– Да, но тогда и удобства будут совсем не такого класса. И он, к тому же, в действительности не хочет лететь туда, куда его везут.

– Верно, – рассудительно промолвил Йорик. – Конечно, если летишь из тюрьмы, то не будешь слишком привередливым по части сервиса.

– Тут все на самом-то деле отнюдь не так уж шикарно, – объяснил Гвен Род. – Вся эта каюта всего лишь небольшой волдырь на боку большого грузовоза, чтобы перевозить пассажиров, если такие найдутся.

– Или выпадает шанс их заполучить, – добавил Йорик. – Мы приносим куда больше денег на кубический сантиметр, чем груз.

– Сие несколько успокаивает, – Гвен посмотрела на Рода. – Но объясни мне еще раз природу того мгновения, странности коей мы только что пережили, когда показалось, что вверх стал низом, и мне на миг подумалось, будто мы находимся вне сего небесного корабля.

– Не знаю, смогу ли я действительно это сделать, милая, – покачал головой Род. – Я знаю нужные для описания этого слова, но не уверен что они означают.

– Тогда скажи их мне, – не отставала она.

– Ладно. Ничто не может двигаться быстрее скорости света – примерно 186280 миль в секунду, помнишь? Но свет движется так быстро только потому, что он состоит из бесконечно мелких пылинок, называемых фотонами.

– В нем вообще ничего нет, – доверительно сказал Йорик.

– Правильно, – кивнул Род. – Вообще ничего нет. Фотоны ничего не весят, не имеют никакой субстанции, никакой 'массы'. Если б ты или я забрались в космический корабль и попытались лететь все быстрее и быстрее, пока не достигнем скорости света, то наш корабль становился бы все меньше и меньше, все тяжелее и тяжелее, все массивней и массивней. А чем больше у него будет масса, тем больше потребуется сил, чтобы заставить его лететь быстрее.

– Так значит, наступит миг, когда каждая новая малость силы создает настолько больше 'массы' что корабль не полетит еще быстрее?

– Правильно! – просиял глядя на нее Род, снова восхищаясь быстротой ее понимания. Но в желудке у него возник холодок – как она могла так быстро понять, когда ее культура не дала ей необходимых общих понятий. Технически, мы будем лететь лишь на долю быстрее, всегда будем чуть-чуть больше приближаться к скорости света, и еще чуть-чуть, и еще, но так никогда и не достигнем ее.

– Я не могу по-настоящему понять сего, – вздохнула она погружаясь в кресло. – Однако, раз ты так говоришь, милорд, я буду верить в сие.

– Ну, это малость помогает, но ты достаточно скоро вполне поймешь это, милая, или же я сильно в тебе ошибся. И тогда сможешь сама решить, веришь ли ты в это или нет.

– Однако, что за 'иное пространство', в какое, как сказал ты, Йорик и Шорнуа, мы перешли?

– О, – Род закатил глаза в сторону, на мгновение поджав губы. – Ну, видишь ли, дорогая... э... Отранто, планета, куда мы летим, находится примерно в сорока пяти световых годах от Вольмара. Расстояние, которое свет проходит за год, равняется примерно пяти миллиардам восьмьюстам восьмидесяти миллионам миль, а сорок пять раз по столько будет что-то около двести шестидесяти пяти биллионов. Вот примерно в такой дали и находится от Вольмара Отранто.

Она повернула головой из стороны в сторону, широко раскрыв глаза.

– Сие непостижимо.

– Совершенно. Мы не можем даже вообразить такого громадного расстояния, во всяком случае, по-настоящему. Оно просто цепочка цифр.

– Но мы подходим к главному моменту, – сказал Йорик, – а он в том, что, даже если бы мы могли лететь почти с такой же быстротой, как свет, нам все равно потребовалось бы пять лет, чтобы добраться до Отранто.

– Я не знаю как у вас, – добавила Шорнуа, – но у меня лично найдется уйма куда более интересных дел, чем просто сидеть на борту корабля, играя так долго в шашки.

– Заверяю вас, у меня тоже, – задрожала Гвен.

– Но быстрее мы лететь не можем, – напомнил ей Йорик. – Во всяком случае, если хотим остаться твердыми. Не быстрее скорости света.

– Поэтому мы обходим ее, – объяснил Йорик.

Гвен плотно зажмурила глаза, качая головой:

– Сего я не в состоянии уразуметь.

– Я тоже, – признался Род. – Но в хвосте корабля есть одно устройство под названием 'изоморфер', и когда пилот включает его, оно делает нас изоморфными с Г-пространством. Я не уверен, что такое Г-пространство, но, как я понимаю, это такое пространство, которое не совсем является частью нашей вселенной.

Гвен нахмурилась.

– И мы часть того Г-пространства?

– Ну, на самом-то деле не частью его, – Род откинулся на спинку кресла, поджав губы и пристально глядя в угол потолка. – Всего лишь тождественны с ним точка в точку, атом в атом. Именно таковыми мы и являемся прямо сейчас, – он обвел взглядом интерьер каюты.

– Но я нисколько не чувствую себя иной, – воскликнула она, – да и ничто иное тоже с виду не преобразилось!

– Так оно и есть, – покачал головой Род. – Мы вовсе не изменились по отношению к кораблю, по отношению друг к другу, потому что прямо сейчас мы все изоморфны с Г-пространством. Но когда корабельный компьютер извлечет схему того, на что похоже нормальное пространство, неподалеку от Отранто, и когда оно отождествится с той схемой, оно отключит изоморфер, и мы снова станем обыкновенными частями обычной вселенной.

– Сие магия, – твердо заявила Гвен.

– Лично я согласен, – вздохнул Род. – Но человек объяснивший мне это, заверил меня, что все это вполне естественное явление и вполне доступно пониманию.

– Также как, – указала Гвен, – и мои ведовские способности.

– Только на Грамарии, милая, – сжал ей руку Род. – И, полагаю, весь этот изоморфизм и Г-пространство здесь вполне понятны и нормальны, – он повернулся к Йорику. – Полагаю, д-р Мак-Аран не может перебросить тебе части машины времени, пока мы в таком состоянии, не так ли?

Йорик покачал головой.

– Ему не зацепиться за нее, майор. Как бы там ни действовала машина времени, через Г-пространство она не проходит.

– Так я и думал, – вздохнул Род, – а жалко, потому что в нем пробудем, по крайней мере, половину пути, по меньшей мере дня два. Но он может сделать это, коль скоро мы вернемся в нормальное пространство.

– Ну, он может попробовать, – нахмурился Йорик. – Но именно об этом-то я и пытался просигналить вам там, у Чолли, когда вы разговаривали с губернатором-генералом. Зацепиться за движущийся объект размером сколько-нибудь меньше планеты – операция страшно сложная. Если дон Энгус промахнется, то компоненты, которые он нам пытается перебросить, пропадут навсегда, а части машины времени стоят достаточно дорого, чтобы заставить скривиться даже его.

Какой-то миг Род лишь глядел на Йорика во все глаза. А затем произнес:

– Ты говоришь мне, что даже хотя у нас будет добрый день – другой между точкой нашего выхода и Отранто, то есть сорок восемь часов, вполне пригодных для работы без всяких прерываний, ты не сможешь построить нам машину времени?

Йорик покачал головой.

– Сожалею, майор. Искусству это не доступно.

– И, вероятно, никогда не будет доступно, – вздохнул Род. – Но внутренность сарая на Вольмаре тоже была бы движущейся мишенью, а ты был так уверен что сумеешь там сделать это!

– Да, но она была неподвижной мишенью по отношению к огромной массе, на которой она стояла. Двигалась там только планета, а зацепиться за всю эту планетную массу достаточно легко. А потом нужно лишь нацелиться на маленькую мишень, которая остается на месте относительно большой, – Йорик пожал плечами. – Вы же знаете, майор, что делает гравитационное поле планеты с пространством-временем. Оно заставляет пространство искривляться, и, таким образом, делает за вас большую часть фокусировки.

Требуется всего-навсего зацепиться за вращение планеты, и как только вычислишь ее скорость, никаких затруднений не возникает. Но здесь... – он развел руки жестом, охватывающим всю каюту и огромный корабль за пределами ее. – Я хочу сказать, ведь весь этот фрахтер не может быть длинней чем в полкилометра!

– Ну, а чего вы ожидали? – огрызнулась Шорнуа. – Планеты низкой лиги, знаете, не посещают большие корабли.

Йорик проигнорировал ее.

– Полкилометра, два километра, какая с того разница? В планетарных масштабах это просто пылинка. Она просто не достаточно велика, чтобы обладать достаточной массой для сколь-нибудь крупного воздействия на кривизну пространства! – он скорбно покачал головой. – Сожалею, но я не могу вытащить вас из этой передряги, пока мы в полете.

– А, ладно, мне следовало б знать, что на это лучше не надеяться, вздохнул Род. – Отлично, если мы не можем доставить портативную машину времени сюда, то нам придется просто найти на Отранто какое-нибудь тихое местечко, где мы сможем установить ее.

Йорик кивнул.

– Никаких затруднений возникнуть не должно, майор.

– На Вольмаре тоже не должно было возникать никаких затруднений, желчно глянул на Йорика Род. – Полагаю, нигде на Отранто нет случайно постоянной машины времени, совершенно готовой и только нас и ждущей, так ведь?

Йорик покачал головой:

– Насколько я знаю – нет. Фактически, единственная известная мне постоянная установка в этой точке истории... – он нахмурился. – Ну, не могу утверждать, будто я знаю о ней, черт возьми!

– Где она установлена? – взорвался Род.

– Ладно, ладно! – поднял, защищаясь, обе ладони Йорик. – Не так громко, хорошо? Мы весьма уверены, что партия ВЛАСТИ, те, кто заправляет Пролетарским Единоначальным Содружеством Терры, получили для устройства своего государственного переворота какую-то помощь от агентов из будущего, и они, вероятно, продолжали поддерживать контакт на протяжении всего существования их режима. Я имею в виду, ПЕСТ мог вычислить, какая из планет должна восстать и когда, но довольно странно, что у него всегда совершенно случайно находится как раз поблизости эскадра военного флота.

– Очень странно, – согласился Род. – Так, значит, вы весьма уверены, что где-то в штаб-квартире ПЕСТа на Терре есть постоянная машина времени?

– Да, – мрачно улыбнулся Йорик. – Но добираться до нее надо будет как-нибудь без меня. Она принадлежит неприятелю, и у нее гарантированно будет очень плотная охрана.

– Ну, кто не рискует, тот не выигрывает, – вздохнул Род. – Все равно я всегда хотел посетить родину предков человечества.

– Ну, это великолепно! Я имею в виду, вам там очень понравится, майор, она... – внезапно глаза у неандертальца в ужасе расширились. – Боже мой! Шорнуа! Нам не следует говорить об этом при ней!

– Так я и подумала, – согласилась Гвен. – Бедняжка чересчур устала.

Мне подумалось, что ей лучше немного вздремнуть.

Йорик повернулся и вытянул шею глянуть через спинку кресла, и увидел откинувшуюся на разложенное кресло Шорнуа с перекатившейся на бок головой, дышащую глубоко и ровно. – Ну, это облегчение! Спасибо, леди Гэллоуглас!

Мне действительно надо не спускать глаз с моего языка! – он нахмурился. Это звучит как-то не так...

– Мы уловили, что ты хотел сказать, – заверил его Род.

– Ты еще не рассказал мне о сей твоей 'Терре', – напомнила ему Гвен.

– Земля, – ответил Род, – место, откуда происходят твои конечные предки и мои тоже, разумеется. И всех прочих. Это планета, где развилось человечество, единственная планета, где наши тела действительно чувствуют себя как дома.

– Нет, больше уже не чувствуют, – покачал головой Йорик. – Теперь вся планета сплошной бетон и сталь, – он нахмурился. – Ну, есть несколько парков...

– Значит, мы отправляемся туда?

– Не можем. Этот фрахтер летит на Отранто. Но, возможно, там мы сумеем найти корабль, летящий на Землю.

– Конечно, нам может и не понадобиться, – уточнил Йорик. – Если нам только удастся найти на небольшой срок тихое местечко, дон Энгус сможет перебросить мне запчасти, нужные для сборки машины времени, – он вздохнул.

– Конечно, есть еще одна небольшая проблема...

Род почувствовал, как по спине у него расползается знакомый холодок.

– О? Какая проблема?

– Агенты из будущего. Я имею в виду, ведь они же в первую очередь и умыкнули вас. А потом устроили сложный маленький заговор, заставивший почти всех на Вольмаре соучаствовать в попытке убить вас.

– Да, но это же Вольмар, – возразил Род. – А люди этой эпохи еще не изобрели сверхсветового радио, поэтому их связь все еще ограничена курьерами, летящими на кораблях ССС, вроде этого.

Йорик кивнул.

– Но у ВЕТО и БИТА есть машины времени. Поэтому они могут отправить сообщение с Вольмара на Отранто и получить его там на следующий день, – он нахмурился. – Или днем раньше, если уж на то пошло.

Род молча воззрился на него.

– Поэтому вполне возможно, майор, что мы можем обнаружить поджидающий нас комитет по организации торжественной встречи.

Род откинулся на спинку кресла, пытаясь расслабиться.

– Дай мне немного времени привыкнуть к этой мысли.

– Разумеется, – Йорик тоже откинулся на спинку кресла и повертел большими пальцами рук. – Время у вас есть. По меньшей мере, пара дней.

– Это ожидание сводит меня с ума, – проворчала Шорнуа.

– Предвку-у-у-шение, – пропел Йорик.

Мир вывернулся наизнанку.

Затем он вывернулся обратно, оставив Гвен держаться за живот. Род зажал себе ладонью рот. Оба с трудом сглотнули, а затем посмотрели на другую сторону каюты. Шорнуа слегка позеленела, а Йорик глотал воздух раскрытым ртом.

– Да, – промолвил наконец он. – Ну, чудеса современных путешествий, верно?

Род кивнул.

– Цена, которую платишь за скорость, и все такое.

Неандерталец с усилием поднялся на ноги и прошел вперевалку по проходу между кресел к обзорному экрану.

– Покуда мы снова там, где есть на что поглядеть, давайте выглянем наружу, вместо того чтобы следить за действием слащавой мелодрамы, которую все равно никто не смотрит, – он нажал кнопку и программа 3МТ сменилась огромной панорамой немигающих звезд.

– Эй! – закричала Шорнуа. – А как же я узнаю, помешает ли Чак Аллисон выйти замуж за Тони, потому что она ждет от Тони ребенка, но не хочет, чтобы Тони достался Карен, хотя та на самом деле хочет выйти замуж за Чака?

А затем умолкла, впечатленная величественностью открывшейся перед ней панорамы. Компьютер, конечно же, приглушил яркость солнца, иначе они не смогли бы смотреть прямо на него, хоть оно и было всего лишь очень маленьким диском в центре огромного экрана. Вокруг него плавали электронно-подсвеченные и расцвеченные отраженные сигналы, бывшие планетами – и общее впечатление получалось великолепным. У Гвен захватило дух от восторга.

– Ах, милорд! Истинно так и выглядит солнце и его миры?

Род кивнул.

– Это все взаправду, милая. Конечно, если б ты смотрела невооруженным глазом, то солнце было бы намного ярче, и планеты затерялись бы в его сиянии. Они выстроились не так четко, что их можно сосчитать, но отыскать можно. Давай-ка посмотрим: вот одна, та маленькая точка неподалеку от солнца, это вероятно планета. И да, вот номер два, чуть дальше, и номер три...

– Однако что же вон та, что растет?

Род нахмурился.

– Да, это как-то странно.

– И совсем не смешно! – Йорик круто повернулся и шмыгнул обратно к своему креслу. – У этой набухающей точки вырастают шишки и стабилизаторы!

Живо все пристегивайтесь, нас вот-вот перехватят!

Род воззрился на экран. А затем круто повернулся к Гвен, но ее амортизационная паутина была все еще надежно закреплена с момента выхода в нормальный космос. Также как и у него, если уж на то пошло.

– Что за беда? – нахмурясь, оглянулась на них Шорнуа. – Ну допустим нас перехватывают. Стрелять по нам они, знаете ли, не станут.

– Нет, – процедил сквозь зубы Род, – не знаем. Они ведь уже дважды пытались нас убить, помните?

Шорнуа уставилась на экран, глаза у нее делались огромными.

Гвен, нахмурясь, посмотрела на Рода.

– Что сие такое, муж мой?

– Другой корабль, – объяснил Род. – И никак нельзя определить, кто там им правит.

Сидевший по другую сторону прохода Йорик похоже нервничал.

– Уверен, что капитан сейчас пытается выяснить этот самый факт.

Светящаяся точка разрослась, принимая форму корабля, вид сверху. Он выплюнул молнию света, залившего экран опаляющей яркостью. Корабль вокруг них накренился и где-то прозвенел огромный гонг.

– Ой-е-ей! – проблеял Йорик. – Разве можно так отвечать на приветствие? У него что, радио не работает?

Род почувствовал, как его желудок соскальзывает к левой почке.

– Всем держаться покрепче! Второй фразы наш пилот ждать не будет!

На экране атакующий корабль съехал в верхний правый угол. У него вылетела еще одна энергетическая молния и ушла за пределы экрана.

– Промазал! – Род крепче сжал кулак. – Так держать, шкипер! Зигзагами дуй, зигзагами!

Его желудок упал обратно к копчику. Гвен охнула, а Шорнуа застонала.

На экране атакующий повернул к левому нижнему углу, а позади него закружились звезды. Солнце тоже соскользнуло влево.

– Смелей, дорогая, – сжал ей руку Род. – Это должно когда-нибудь закончиться. Будем надеяться, так как надо...

– Сие не... совсем... неприятно, – охнула Гвен. – Я привыкну к сему, милорд.

– Надеюсь, у тебя не будет времени...

Вражеский корабль выпустил еще одну молнию осветившую правый верхний угол экрана. Солнечный диск уплыл с экрана налево.

– Снова промазал, – кивнул Род. – Хороший у нас пилот!

– Или хороший компьютер, – добавил Йорик. – Никакой человек не может так быстро реагировать. Поэтому просто нажимаешь кнопки команды 'маневр уклонения'.

– Тебе обязательно надо подчеркнуть этот момент, не так ли? – сердито посмотрел на него Род.

– Ну что я вам могу сказать? – усмехнулся Йорик. – У Гомо Сапиенса тоже есть свои пределы.

– Однако совсем не обязательно так радоваться этому... Тпру! Держись!

Другой корабль вырулил в центр экрана, солнечный диск вообще исчез.

– Что делает этот маньяк? – охнула Шорнуа.

– Пытается встать между кораблем и планетой, – Род убрал руку, когда Гвен прислонилась к нему или пыталась это сделать, но паутина держала ее крепко.

– Ловко! – глаза у Шорнуа так и загорелись. – Если он сможет достаточно приблизиться к поверхности планеты, то этот бандит не посмеет стрелять из страха зацепить невинных людей.

– Я... в общем-то... не думаю, что это заставит его заколебаться, нахмурился Род. – Но он может привлечь внимание местных блюстителей порядка.

– Вы хотите сказать, что мне полагается аплодировать фараонам? переспросила Шорнуа.

– А почему бы и нет? Вы же входили в их число...

На экране пират выплюнул еще одну молнию. Она приняла форму гриба, залив экран пылающей белизной, и вся каюта запела, словно они находились внутри струны рояля. Сквозь рваную дыру в потолке засияли звезды.

– Покинуть корабль! – взвыл Йорик. – Или наоборот?

Но Род не ответил. Глаза его потеряли фокус, когда он неистово сосредоточился на своих пси-способностях, видя пассажирский блистерный отсек не таким, каким тот был на самом деле, а таким каким он хотел его видеть. Он увидел перед своим мысленным взором, как маленькая выпуклость отваливается от главного грузового корабля. Он представил себе, как тонкая мембрана затягивает открытую сторону, там где был корабль.

Йорик в изумлении огляделся кругом.

– Эй! Я по-прежнему могу дышать! Почему мы не хлебаем вакуум? Почему у нас не хлещет кровь из носов от чистого отсутствия атмосферного давления?

Шорнуа увидела отвлеченный взгляд Рода.

– Майор, что вы делаете?

Для Рода, ее слова показались еле донесшимися с огромного расстояния.

Он ответил, тщательно подбирая слова.

– Удерживаю... воздух... у нас... в каюте.

Шорнуа уставилась на него так, что вокруг зрачков ее глаз стали видны белки.

– Гвен?

– Да, милорд.

– Мы... падаем.

– Когда пират сшиб нашу каюту с борта фрахтера, наш корабль направлялся к планете, – объяснил Йорик.

– Поэтому мы тоже по-прежнему летим к планете.

Гвен перевела взгляд с одного на другого.

– А разве мы и не желаем отправиться именно туда?

– Да, но... не так быстро... – ответил Род. – Опусти нас вниз... милая... медленно...

Гвен огляделась кругом и, наконец, додумалась посмотреть вверх. И ахнула.

– Но ведь... никакого 'низа' нет, милорд. Есть только какая-то огромная выпуклость над нами, резная голубая стена, с белыми завитками!

– Это... и есть... Отранто, – процедил сквозь зубы Род.

– Мы пока недостаточно близко к ней, чтобы она показалась низом, объяснил Йорик, – но мы движемся к ней, спору нет. Просто дело в том, что в данную минуту мы движемся к тому, что вы называете 'верхом'.

– Но как же можно падать вверх? – оторопело уставилась на него Гвен.

– Гравитация, – объяснил Йорик.

Глаза у Гвен раскрылись во всю ширь.

– То есть, когда я подбрасываю мяч в воздух, и он падает, его притягивает к себе земля.

– Да, – кивнул Йорик. – В основном так. Конечно, мяч тоже притягивает землю.

– Хотя столь малое притяжение едва ли может считаться чем-нибудь кроме пожелания, – улыбнулась Гвен.

– Полагаю, можно взглянуть на это и так, – Йорик втянул щеку в рот. Мяч хочет приземлиться вниз.

– Также... как... и мы, – процедил Род.

– Чем ближе мы окажемся друг к другу, планета и мы, – объяснил Йорик, – тем сильнее притяжение.

Гвен уставилась на него. Затем ее рот открылся в безмолвном 'О'.

Йорик кивнул.

– Поэтому, чем ближе мы окажемся к планете, миледи, тем быстрее будем лететь.

– И так... уже... очень быстро, – напомнил ему Род.

– Да, – мрачно улыбнулся Йорик. – Мы уже несемся со скоростью тысяча миль в секунду.

– И будем набирать скорость по мере падения?

Йорик кивнул.

– Если вы не сможете что-нибудь предпринять на этот счет.

– Ну... может сумею, – Гвен откинулась на спинку сидения, задумчиво глядя на выпуклость планеты над ними.

– Сделай это... поскорее, – взмолился Род.

– Э, да, – почесал себя за ухом Йорик. – Я забыл упомянуть еще об одной штуке, леди Гэллоуглас. Она называется 'трением'. Ну, знаете, как потрете ладони друг об друга, и они начинают ощущать жар?

Гвен кивнула, не сводя глаз с планеты над ними.

– Ну, мы летим так быстро, что одно лишь рассекание воздуха нашим корпусом может стать достаточным трением, чтобы вызвать сильный нагрев, объяснил Йорик. – Достаточно, чтобы убить нас.

– Значит, – размышляла вслух Гвен. – Я должна замедлить наш лет и охладить нас.

Сидящий рядом с ней Род кивнул.

– Молекулы... замедли их... движение...

– Ты достаточно часто объяснял мне сие, милорд, – несколько резковато ответила Гвен. – Должна признать, именно ты растолковал мне, что делал мой разум, когда я глядела на ветвь и заставляла ее загораться. Нет, я знаю как замедлить движение сих 'молекул', как ты их именуешь. И думается, я смогу достаточно замедлить наш спуск, дабы мы могли приземлиться мягко, она нахмурилась, глядя на планету. – Давай начнем с того, что поставим мир туда, где ему надлежит быть.

Огромный изгиб медленно двинулся вбок. Никакого ощущения движения не возникло, но солнечный диск постепенно повернулся в центр отверстия в потолке.

Йорик резко выпустил набранный в легкие воздух.

– Да. Самое обычное явление. Верно.

Гвен удовлетворенно кивнула:

– Вот теперь мы падаем вниз.

С другой стороны прохода Шорнуа ошеломленно уставилась на них.

– Кто они такие?

– Ведьма и чародей, – уведомил ее Йорик. – Но это просто местные термины, там откуда она прибыли.

– Так значит, на самом деле это не магия? – с надеждой переспросила Шорнуа.

Йорик покачал головой.

– Всего лишь пара эсперов.

Шорнуа, обмякнув, откинулась на спинку сидения.

– Рада слышать, что все сводится лишь к этому.

– Правильно, – улыбка Йорика стала кислой. – Все куда меньше пугает, когда можно дать ему название, не так ли?

– Пират теперь пропал, – уведомила его Гвен.

– А? – Йорик поднял взгляд и увидел чистое небо. – Хорошо. Полагаю, увидев, что он отстрелил нашу капсулу, бандит счел нас покойниками.

– Имел на это полное право, – искренне признала Шорнуа.

– Хорошо, – Йорик сплел пальцы на животе и откинулся на спинку амортизационного кресла. – Вполне можно расслабиться и наслаждаться полетом.

– Он может получиться отнюдь не плавным, – предупредила Гвен.

– Ну и ладно! Вполне подойдет, леди Гэллоуглас! – поднял ладонь Йорик. – Как ни крути, а все равно выйдет чертовски лучше, чем мне думалось.

На самом-то деле, с этого момента дальше все шло довольно скучно.

Затормозила их Гвен очень умело, но ей требовалось погасить немалую скорость, и потому это заняло некоторое время. Иногда начинало становиться малость жарковато, и Гвен приходилось сводить брови, глубоко сосредоточившись, пока они не охлаждались. Йорик провел некоторые изыскания и нашел пару аварийных кислородных генераторов, но даже при этом Род опасался, что, возможно, придется попытаться осаждать углерод из нарастающей в воздухе двуокиси углерода, а он как-то не горел желанием видеть, как черная пыль осыпается по всей сияющей парче его нового камзола.

Один раз Род сказал:

– Дорогая... планета... под нами... вращается. Сравняйся в... темпе.

– Это значит, сравняться в скорости с вращением планеты, – объяснил Йорик. – 'Темп' это насколько быстро движется что-то в любом данном направлении. Просто убедитесь, что мы движемся с той же скоростью, что и поверхность мира.

– Как мне сие сделать? – спросила Гвен.

– Найдите какой-нибудь ориентир, – объяснил Йорик и взглянул на обзорный экран. – От него мало толку, энергия-то отрезана, как только мы оторвались от корабля. У нас есть немного аварийной мощности для света, воздуха и обогрева, а для осмотра достопримечательностей ничего не осталось.

Гвен наморщила лоб, глядя на экран, и тот вспыхнул, ожив. По нему катился ландшафт, смазанный из-за скорости, скрытый темнотой.

– Как вы такое проделали, – уставился на экран Йорик, а затем плотно зажмурил глаза и покачал головой. – Неважно. Думается, мне не хочется знать. Но постарайтесь выбрать какой-нибудь крупный ориентир, леди Гэллоуглас, и замедлить нашу скорость. До тех пор, пока он не будет оставаться в середине экрана.

Ландшафт начал скользить медленнее. Лунный свет очерчивал гряды, бывшие горными цепями, показывая впадину, бывшую, должно быть, долиной.

В центре ее сверкали точечки света.

– Цивилизация! – воскликнула Шорнуа. – Должно быть это город! Такой свет создают только люди! Быстрее, леди Гэллоуглас, сажайте нас туда!

Гвен еще сильнее сосредоточилась на экране.

– Попытаюсь так и сделать...

Шорнуа нагнулась поближе к Йорику.

– А почему она может свободно говорить, когда этим занимается, а он нет?

– Потому что она умеет это делать лучше, чем он, – развел руками Йорик. – Что я вам могу сказать? Она упражнялась с рождения, а он лишь три года назад обнаружил, что обладает такими способностями.

Шорнуа откинула голову назад, искоса глядя на него.

– А откуда вы столько знаете о них?

– Друг семьи, – заверил ее Йорик. – Если бы вы повстречали их ребятишек, то тоже захотели бы подружиться.

– Вот, – на лбу у Гвен выступили бисеринки пота, – мастер Йорик, именно сего вы и желали?

– Прекрасно, – промычал Род.

Йорик посмотрел на экран. Тот был неподвижен, как скала, словно кто-то повесил на передние стенки каюты карту. Он моргнул:

– Как вы, черт возьми, это проделали? Я ничего не почувствовал.

– Я замедлила нас также как замедлила судно.

Йорик уставился на нее.

– Правильно, – он встряхнулся. – Разумеется. Инерция – что это такое?

Всего лишь система отсчета координат, верно?

– В таком случае, просчитай 'координаты' по сей 'системе'! – Гвен показала на экран. – Вон тот квадрат тьмы в центре – что там такое?

Йорик прищурился, нагнулся вперед. А затем покачал головой:

– Пока не могу сказать, леди Гэллоуглас. Когда подлетим поближе, может быть.

Крошечный квадрат начал расти. Он увеличивался, пока не заполнил собой весь экран. Лунный свет серебрил этот темный квадрат, открывая подробности.

– Верхушки деревьев, – воскликнула Шорнуа.

Йорик вгляделся попристальней.

– Вы скинули нас пониже или просто увеличили картинку?

Гвен показала:

– Видите ту серебристую нить, что беспорядочно блуждает по нему?

Должно быть речка.

– По-моему, это парк, леди Гэллоуглас.

– Тогда там должно быть мало народу, – сказала с нарастающем волнением Гвен. – Он будет хорошим посадочным полем.

Парк на экране увеличился. Они могли разглядывать отдельные деревья, сдвигавшиеся по мере роста к краям экрана.

Гвен сосредоточила на экране все свое внимание.

Речка становилась все шире и шире, заполняя собой центр экрана. Затем она уплыла вправо и вообще за пределы экрана.

Шорнуа и Йорик на несколько секунд уставились на экран, затаив дыхание. Оторванная от корабля каюта сильно дернулась, вдавив всех в амортизационные кушетки. Несколько минут все сидели, не двигаясь.

Затем Гвен заговорила, ее голос казался мягким в тусклости аварийного освещения:

– Прошу прощения. Я не собиралась врезаться с такой силой.

– О, все получилось отлично! – подняла ладонь Шорнуа.

– Чудесно, – кивнул с большим энтузиазмом Йорик. – Поверьте мне, леди Гэллоуглас, эта посадка куда лучше, чем мы ожидали.

– Любая посадка просто великолепна, – добавила Шорнуа.

Йорик освободился от амортизационной паутины и встал.

– Вот. Позвольте мне помочь вам, – он помог Гвен высвободиться из паутины. Встав, она ухватилась за его руки.

– Большое спасибо, мастер Йорик.

– О, пустяки. Это... эй! Майор! С ним все ладно?

Род откинулся на спинку разложенного амортизационного кресла, закрыв глаза, с мерно подымающейся и опускающейся грудью.

– Да, он в полном здравии.

Род с трудом приподнял одно веко.

– Да, – другое веко тоже поднялось, и он перекатил оба глазных яблока в сторону Йорика. – Просто немного устал.

– Он помогал мне перемещать судно, – объяснила Гвен.

– Немного устал, – кивнул Йорик. – Разумеется, майор. Э, прежде чем мы примемся еще за что-нибудь, как насчет того, чтобы немного вздремнуть?

Род покачал головой, освобождаясь от амортизационной паутины и с трудом подымаясь на ноги.

– Нет времени. Мы должны убраться отсюда до рассвета.

Йорик протянул было руку остановить его со словами:

– Нет, майор. Вы не... – но Род уже миновал его и шел, пошатываясь, к люку.

Пожав плечами, Йорик оттолкнулся и поднялся на ноги.

– Ну, он в чем-то прав. Приземлились мы весьма недалеко от терминатора. Как я помню по последнему взгляду на обзорный экран.

Шорнуа поспешила следом за Родом, мыча:

– Но откуда мы знаем, что здешний воздух хотя бы годен для дыхания!

– Потому что им уже дышат приблизительно два миллиона колонистов, зашагал в ногу рядом с ней Йорик. – И, конечно, всегда есть дырка в нашей собственной крыше. Неплохая попытка, леди, но его вам не остановить даже дорожной баррикадой из булыжника.

Род навалился всем весом на шлюзовой рычаг и толкнул. Дверь распахнулась, и он выскочил наружу вместе с ней. Он наполовину свалился, наполовину спрыгнул и почувствовал себя так, словно падает сквозь густую патоку. Когда его ноги соприкоснулись с землей, Гвен очутилась рядом с ним, поддерживая его за локоть.

– Умоляю, милорд, потише!

– Зачем, раз ты смягчаешь мои падения? Хотя спасибо, милая.

Гвен улыбнулась и покачала головой.

– Не отдохнуть ли тебе, милорд?.. Нет, все так, как ты речешь, мы должны скрыться. Однако, умоляю тебя, не забывай о собственной слабости, щади себя!

Род улыбнулся ей.

– Если я рухну, ты всегда сможешь устроить мне воздушную подушку, дорогая. В конце концов, в одиночку я плавать в воздухе не смогу... – он огляделся кругом. – Эй! Неплохо.

Одна луна стояла высоко в небе, а другая только-только взошла над горизонтом. Вместе они создавали как раз достаточно света, чтобы показать окружающие их со всех сторон ухоженные лужайки и подстриженные в виде живых скульптур деревья.

На обычных клумбах шелестели цветы, сомкнувшие на ночь лепестки, а в нескольких сотнях ярдов блестел, словно зеркало, небольшой пруд.

– Да здесь же... прекрасно, – вздохнула, оглядываясь кругом, Гвен.

Йорик бочком-бочком подобрался к Роду и ткнул его локтем в бок, показывая на Шорнуа. Та стояла молча, с напряженным лицом и затуманенным взором, упиваясь окружающей ее пышной красотой.

Род посмотрел и кивнул.

– Да. Рад, что мы вытащили ее с тюремной планеты.

– Да, бедняжка! – посочувствовала Гвен. – Увидать столь много красоты после долгих лет такого оголенного края...

– Мы можем снова увидеть его, если не уберемся отсюда, – Род просканировал деревья и кустарники, чувствуя, как усталость в нем оттеняется на задний план забурлившим в крови адреналином. – Невозможно сказать, в каком из этих фигурно подстриженных деревьев спрятана телекамера, а может даже микрофон.

Йорик кивнул.

– Кто-то должен был заметить, как мы свалились на них.

– Ну, тогда давайте посмотрим, не сможем ли мы исчезнуть, прежде чем они пришлют комитет по организации торжественной встречи, – Род повернулся уходить. – Посмотрим, нельзя ли разбудить Шорнуа, хорошо?

Йорик осторожно протянул руку, коснувшись предплечья Шорнуа. Та резко повернула голову, широко раскрыв глаза, и Йорик быстро отступил на шаг, просто из предосторожности.

– Мне действительно очень неприятно отрывать вас от созерцания, миз, но нам надо убираться, а не то у нас появится общество.

Шорнуа круто обернулась, глядя кругом диким взором.

– Правильно, – кивнул Йорик. – Невозможно сказать откуда. Только то, что они уже в пути.

– Мы не можем быть в этом уверены, – снова развернулась к нему Шорнуа. – Но будем дураками, если пойдем на такой риск. В какую сторону ушел майор?

Йорик показал, и Шорнуа двинулась вперед за Родом и Гвен таким ускоренным шагом, что заставила Йорика заторопиться.

Они вышли к мостовой, когда небо светлело от зари, пронизывавшей все тусклым, лишенным источника светом, подчеркиваемым прядями позднего лунного света. Это было время, когда ночь уже умерла, а день еще не родился, время между реальностями, когда нет ничего определенного и все возможно, время фантазии, когда может случиться все что угодно.

И ландшафт был самый подходящий для этого. Туман поднялся им выше колен, и его клочья выплыли, окутывая дымкой ряд наполовину деревянных домов с нависающими над улицами вторыми этажами. Скрипели на ветру вывески лавок. А где-то вдали раздавался чей-то лай.

– Да ту словно у нас дома, – удивилась, широко раскрыв глаза, Гвен.

– Да, – нахмурился Род. – Интересно, что же тут не так?

– А почему мы так тихо говорим? – прошептала Шорнуа.

– Да кто ж может шуметь в подобном месте, – пробормотал себе под нос Йорик.

– Кроме того, мы можем разбудить соседей, – Род стряхнул с себя усталость и собрал всю свою решимость. – А нам нежелательно, чтобы они нас увидели, пока.

– А чего так?

– Потому что найдут привезшую нас сюда капсулу, а нам нежелательно, чтобы какой-нибудь праздный зевака с высокоразвитым чувством драматического рассказал властям, что он видел нас сегодня утром неподалеку от парка.

– Довод ясен, – сказал Йорик. – Какая-нибудь пылкая душа может прийти к выводу, что мы прилетели на том корабле.

– Но отчего нам нежелательно сие? – озадаченно перевела взгляд с одного мужчины на другого Гвен. – Ведь мы же находились у него на борту.

– Да, дорогая, но тот, кто бы там ни попытался подстрелить нас, думает что мы мертвы. Нам ни к чему выводить его из заблуждения, не так ли?

– Или ее, – вставила Шорнуа.

– Но когда они найдут пустой корабль, то узнают, что мы живы!

– Да, но они не будут знать, как мы выглядим.

– Камуфляж, леди Гэллоуглас, – объяснил Йорик. – Все шансы за то, что нападавший на нас не знает, как мы выглядим, помимо общего описания. Он узнает, что мы спаслись, но больше ничего, поскольку на Отранто нас никто не видел. Но если он сможет получить у очевидцев подробное описание...

– Стоп! – Шорнуа подняла руки над головой, словно футбольный судья. Тайм-аут! Вы оба исходите из предположения, что тот пират стремится достать нас! Он мог охотиться только за кораблем.

Род посмотрел на Йорика. Йорик посмотрел на Рода.

– Ладно, ладно! Довод ясен! – прорычала Шорнуа, резко опуская руки. Хватит, пошли! – и двинулась быстрым шагом вперед по улице.

Род последовал за ней.

– Разве я виноват, что уродился циником?

– А ты желаешь им быть? – прожурчала Гвен.

Четыре квартала спустя Род вдруг резко остановился.

– Посмотрите-ка на это! Можно подумать, что топограф начертил линию, а городской совет объявил о создании зоны.

– Вероятно, так оно и было, – провозгласила Шорнуа.

– Вот и кончается жилой район, – вздохнул Йорик.

– И начинается деловой округ, – согласился Род.

– Но каким же делом здесь занимаются? – недоумевала Гвен.

– Древнейшей профессией, – заявила Шорнуа.

– О, они не такие односторонние, – поджал губы Род. – Я вижу вон там по меньшей мер три игровых зала и пять салунов.

– И пять всечуственных театров, три танцевальных салона, две опийных курильни и ломбард, – Йорик посмотрел направо-налево по улице. – Я что-нибудь пропустил?

– Да. Но они – нет.

Насколько они видели, улица представляла собой сплошную массу мигающих, назойливо, корчащихся голографических изображений броских цветов, рекламирующих все виды удовольствий, какие способны измыслить смертные мужчина и женщина.

– Интересно, как выглядят эти здания, – задумчиво произнес Йорик.

– Кто может сказать, – пожал плечами Род. – Даже если тебе удастся его увидеть, ты не сможешь быть уверенным, что оно настоящее.

Шорнуа кивнула.

– Судя по всему, что я слышала, это определяет суть всей этой планеты.

– Я думал, она курорт.

– Курорт. И можно лишь изумляться, чему только не предаются люди на курорте, если могут добыть денег.

– Отранто, – проговорил Род, вспоминая репутацию этой планеты, ставшей куда более громкой в его собственную эпоху, пятьсот лет спустя. У них ведь, кажется, девиз: 'Иметь с вами удовольствие – сплошное дело'?

lt;Здесь обыгрывается выражение – 'Иметь с вами дело – сплошное удовольствие'.gt; – Нет, но будет, – заверил его Йорик. И сделал глубокий вдох. – Ну, ребята, мы должны пробиться сквозь все это, верно?

– Верно, – Род расправил плечи и мужественно шагнул вперед. Вдыхайте каждые пять шагов, друзья.

Это было не так легко, как казалось. Вывески были не только визуальные, большинство из них воздействовали также и на слух, и на обоняние. А иной раз и на осязание. Вся компания шла вброд через смесь звуков и запахов, их чувства подвергались атакам всех подвластных искусству чар. Извивались и манили к себе эротические изображения, наплывали, окутывая их, восхитительные ароматы, перед глазами у них вспыхивали образы богатства и роскоши. Выступали, заманивая их к себе, голографические мелкие торговцы, такие же реальные, как натуральные, и вдвое пикантней. Они стискивали зубы и заставляли себя идти дальше, переходя вброд все развлечения, какие они когда-либо желали.

Из дверного проема вышел холеный, невероятно красивый молодой человек с играющими под вечерним костюмом мускулами. В одной руке он держал массу роз с длинными стебельками, а на другой у него висело бриллиантовое ожерелье. Шорнуа устремилась к нему, словно магнитная стрелка.

– Постой, сестричка, – схватил ее за руку Йорик. – Всего лишь иллюзия, помнишь? Кроме того, он стоит денег.

Шорнуа встряхнулась, с оханьем выходя из транса.

– Спасибо. Этим меня чуть не проняли.

– Почти, – согласился Йорик. – Смелей, леди. Вы почти выбрались.

– Откуда ты знаешь? – подивилась Шорнуа.

– Не знаю, но это безобразие не может тянуться бесконечно!

– Оптимист, – фыркнула она.

Однако колония эта была еще молодой, этот местный чипсайд протянулся не больше, чем на четверть мили. Они вышли из ароматов и ощущений, жадно открытыми ртами глотая чистый, свежий воздух.

– Думаю, большего я бы не выдержал, – бессильно прислонился к фонарному столбу Род.

– А у нас и денег-то нету, – Йорик наконец вытащил руку из кармана и разжал судорожно сжатые пальцы. – По-моему, у меня спазмы.

– Спазмы в душе, друг? Этот смертный мир причиняет тебе боль своим обилием филистеров?

Пораженные сотоварищи подняли голову в сторону голоса. Перед ними стоял монах – настоящий, натуральный монах в коричневой рясе и с веревкой вместо пояса. Хотя и без тонзуры.

– Да он же совсем как у нас дома, – воскликнула Гвен.

– Э, ну, да вообще-то нет, дорогая, – почесал кончик носа Род. Просто выглядит схоже.

– Нет! Он же носит знак! Ужель ты не зришь?

Гвен показала, и Род посмотрел. У рясы имелся нагрудный карман, а из него торчала желтая рукоять маленькой отвертки.

– Вы катодианец.

Монах склонил голову в приветствии:

– Брат Джозеф Маззил, хотя знакомые обычно зовут меня брат Джой. А вас?

– Гвен и Род Гэллоуглас, – Род показал на жену. – Это Гвен, – он сделал жест в сторону двоих других. – Это Йорик, а это Шорнуа.

– Очень приятно, – отвесил легкий поклон брат Джой. – Полагаю, никто из вас не заинтересуется обращением к религии?

– Ээээ... – почувствовавший себя неуютно Род взглянул на Гвен. – У нас, э, по этой линии все и так устроено, спасибо. Как я понимаю, вы священник?

– Нет, но работаю над этим.

Род поглядел на собеседника, тот был совсем не настолько молод.

– Но вы дьякон.

– О, да, все улажено, кроме окончательных обетов, – брат Джой вздохнул и покачал головой. – Просто дело в том, что я по-настоящему не уверен, что создан для подобной деятельности.

– Для чего? Для работы священнослужителя?

Брат Джой кивнул.

– Уверяю вас, стремление у меня-то есть. Я посетил на данное число девять планет, но добился крайне низких успехов как миссионер. Обратил пока только двоих, и оба были отступниками, вернувшимися к религии, – лицо у него посветлело. – Но я превосходный механик.

– Проблема мне ясна, – согласился Род. – Разве Отранто не кажется немного странным местом для проповедничества?

– Явно так оно и есть, но я думал что из нее выйдет отличное, э...

'охотничье угодье', если вы улавливаете мою мысль. Своего рода духовная целина. Я хочу сказать, если есть такая планета, где люди нуждаются в религии, так это Отранто!

– Да, но, учитывая, сколько денег потратило большинство из них, чтобы прибыть сюда и окунуться в удовольствие, и сколько еще наживают остальные, предоставляя им их, то это последнее место, где я ожидал бы найти кающихся грешников.

– И, очевидно, ваши ожидания проницательнее моих, – вздохнул монах. Но идея казалась такой блестящей!

– Однако, необязательно всем служителям церкви быть миссионерами, мягко утешила монаха Гвен. – Возможно, вам более подходит служить в деревенской церкви.

– Э, если вы намерены поговорить на эту тему, – Род нервно оглянулся на пройденный им путь, – вы не против продолжать беседу на ходу? Признаю, чтобы пройти по нашему следу сквозь тот ароматный рай потребуется гениальная ищейка, но мы в некотором роде выделялись, будучи живыми людьми, в этом округе подсвеченных испарений в такой час утра. Мне нужно место.

– Но, заверяю вас, в этом районе места хватит, – брат Джой зашагал в ногу рядом с ним и повел рукой вокруг.

Роду пришлось согласиться с ним. Дома, если их можно так назвать, стояли далеко друг от друга и далеко от дороги, каждый, в центре участка площадью в несколько акров, с расстилающимися у дорожек безупречно подстриженными лужайками. Ближайший смахивал на мрачную усадьбу эпохи Тюдоров, но прямо рядом с ним стоял готический замок. С противоположной стороны дороги на них хмуро взирал хаотично построенный особняк эпохи одного из Георгов, а на участке за ним виднелись средневековые руины.

– Странное у них здесь представление о развитии жилищного строительства, – Род нахмурился, оглядываясь кругом и нюхая воздух. Пахнет так словно вот-вот пойдет дождь.

– Здесь всегда так, – заверил его брат Джой. – И небо всегда затянуто тучами, за исключением первого получаса после ежедневного рассвета. Как раз хватает, чтобы те, кому нравятся восходы, могли полюбоваться ими.

– До каких только чудес не дошло нынче управление погодой, – дивясь, покачал головой Род. – Но зачем?

– Чтобы сделать Отранто ни на что не похожей, – объяснил брат Джой. Пока существует всего полдюжины таких планет наслаждений, но этого уже достаточно для возникновения сильной конкуренции. В конце концов число действительно богатых граждан в Земной Сфере не так уж велико.

Шорнуа кивнула.

– И большинство из них хотят лететь на Отранто.

– Отранто похоже прочно захватила основной поток туристов – 'что нибудь для каждого' и все такое. Как я понимаю, у них для каждой темы развлечений отведен отдельный континент.

– Скорее очень большой остров, – поправила Шорнуа. – Но их там много, да?

Брат Джой кивнул.

– Поэтому другие планеты наслаждений вынуждены специализироваться.

Они привлекают лишь небольшой процент клиентов, но этот небольшой процент доходит до миллиарда в год. А заманивают они этих клиентов, разрабатывая только одну тему, но разрабатывают ее во всех вариациях, для каких только есть место на целой планете.

– О, – Род оглянулся на разрушенный замок и мрачные особняки под нависшим над всем этим тяжелым, серым небом. – Как я понимаю, Отранто специализируется на готических романах.

Брат Джой кивнул.

– Для этой цели они даже переименовали планету. Раньше она была Звезда Зейна IV.

– Ее заполнили домами с привидениями, мрачными вересковыми пустошами и самыми тщательно спроектированными кладбищами, на каких когда-либо покоились тела, – сказала Шорнуа. – Туристы воплощают свои фантазии, переодеваются с головы до пят в маскарадные костюмы и бродят по своим, взятым напрокат фамильным особнякам, прислушиваются к лязгу цепей или стенаниям призраков.

– Так, – молвил Род. – Значит, я могу ожидать, что увижу целую стаю упадочных аристократов, преследуемых фамильными духами?

Шорнуа кивнул.

– И кучу бедных гувернанток, и уйму шикарных сельских помещиков, так и излучающих Weltschmerz lt;Вельтшмерц (нем.) – мировая скорбьgt;, и настоящий зоопарк разных чудовищ.

– Но самая большая приманка, – дополнил брат Джой, – это конечно же дома снов.

– Да, – Шорнуа с мечтательной улыбкой уставилась в пространство. Ложишься, принимаешь наркотик, вводящий тебя в транс...

Род резко остановился, в ужасе уставившись на нее:

– Наркотик-зомби?!!

– Нет, нет! Он просто глушит телесные ощущения и повышает внушаемость. Наркотик зомби совершенно отключает лобные доли мозга, лишая клиента всякой свободы выбора, а выбор играет важную роль. Клиент действительно должен реагировать! Конечно, реагирует он в общем-то вполне в рамках сюжетной линии, если он не настоящий оригинал...

– Сюжет? – нахмурился Род. – Я думал, он просто видит сон!

– Ну, так оно и есть, но сон этот идет из компьютера прямо в мозг клиента. Конечно же, заранее расписанный во всех деталях, и клиент играет героя или героиню. Как я слыша, это высшее достижение в области развлечений – волнующее, воздействующее на эмоции, со всеми цветами, в полном звуковом окружении, с полным диапазоном запахов и привкусов и полным ощущением осязания.

Он задрожал:

– Рвущиеся корсеты lt;так называются псевдоисторические романы типа 'Анжелики', 'Марианны' и т.п.gt; стоят дороже.

Гвен недоверчиво уставилась на нее.

– Как я понимаю, – сказал брат Джой, – все это выглядит куда ярче, чем действительность.

– О, нет! – плотно зажмурил глаза Род. – Почему это мне вдруг стало жаль всякого, кто прошел через один из таких снов?

– Возможно потому, что после того, как клиенты пройдут через один такой сон, они по большей части уже никогда не могут удовлетворяться реальной жизнью. В результате они постоянно жаждут увидеть еще один сон, и еще, и еще, – брат Джой содрогнулся. – При таких обстоятельствах утверждать, что они не создают привыкания всего лишь потому, что не вызывают физической потребности организма, значит просто манипулировать значением этого термина.

– Никогда, – заявила с полнейшей решимостью Гвен, – ни под каким видом я не подвергну себя такому.

– О, но они не опасны! – воскликнула Шорнуа. – Да и не могут быть опасными, иначе дома снов потеряют клиентов.

Род покачал головой.

– Забудем про сам сон. Ты ведь лежишь там в отключке несколько часов, верно?

– Всего лишь несколько минут реального времени. Самое большее, час, ответила Шорнуа.

– Час? – нахмурясь повернулся к ней Йорик. – Да сколько же, собственно, стоит эта эмоциональная конфетка?

– Все пару сотен квачей...

– Пару сотен? За менее чем час?

– Это реального времени, – вздрогнула Шорнуа. – Но пока ты видишь сон, тебе кажется, что он длится недели, а может даже месяцы.

– Поэтому на самом деле ты платишь за целые недели развлечений, кивнул Род, кривя ртом. – Но заведению это обходиться всего в несколько минут эксплуатации своего оборудования. Вот и говори тут о высокой оборачиваемости...

– Целый отпуск за одну ночь, – задумчиво произнес, глядя в пространство, Йорик. – Развлечение, волнение, романтика, и все за один вечерний сон.

Род встряхнулся.

– Мы что, рекламное бюро домов снов? Факт остается фактом, что, пока твой разум наслаждается этой полнейшей иллюзией, твое тело лежит там, полностью уязвимое!

Шорнуа кивнула.

– Вот потому-то дома снов и гарантируют вашу безопасность.

– Как они могут это устроить? Я имею в виду, что пока ты спишь, они могут... – Род в ужасе уставился на спутников. – Боже мой! Они же могут попросту накачать тебе в мозг заодно с развлечением и индоктринацию.

– Нет, не могут, – быстро возразила Шорнуа. – Я имею в виду, мочь-то могут, но это совершенно противозаконно. Законы, оберегающие завсегдатаев домов снов очень жестокие.

– И к тому же довольно скрупулезные, – согласился брат Джой.

– Вот как? – пожал плечами Род. – Как я, по-моему, недавно указывал, убийства тоже противозаконны, но людей все равно убивают.

– Но эти законы вынуждают соблюдать! Очень строго!

– Также, как и законы, запрещающие убийства. Трупу это мало чем помогает.

Челюсти у Шорнуа прямо сжались.

– Говорите все, что угодно, а сны безопасны. Даже полиции не дозволяется беспокоить грезящего.

– О! – весело улыбнулся Род. – Значит, дом снов – идеальное укрытие для беглого преступника!

– Пока у него не иссякнут деньги, – уточнил Йорик.

– Церковь, бывало, могла предложить кое-что получше, – вздохнул брат Джой.

– Вы не можете отрицать, что нам не помешает хорошее место отдыха, ткнула пальцем в Рода Шорнуа.

– А вы не можете отрицать, что у нас маловато наличных, – поправил Род. – Фактически, нам будет тяжеловато раздобыть сумму на рейс к Земле.

– Конечно... – поджал губы Йорик. – Возможно мы сумеем убедить местное правительство действительно сильно пожелать избавится от нас...

– Но не слишком сильно, – быстро оговорил условие Род.

– Прошу прощения, – извинился высокий, темноволосый и бескровный субъект, проскакивая вперед, задев их и бормоча своему спутнику. – Нам суждено опоздать на перекличку.

– А не рановато ли ты входишь в роль? – спросил его напарник.

Шорнуа повернула голову, глядя ему вслед.

– А не длинноваты ли зубы у этого парня?

– У меня такое ощущение, будто я его уже где-то видел, – согласился Род.

– Граф Дракула? – уставился вслед брюнету Род. – А кто тот парень вместе с ним?

– Тот, что с заросшим лицом? – спросил Йорик. – Мне на мгновение подумалось, что это родственник.

– То вервольф, – ахнула Гвен.

– Скорее застрявший, наполовину обернувшись волком, – у Рода сохранились яркие воспоминания о вервольфе, с которым ему однажды довелось драться. – Разве вы не говорили, что клиенты здесь любят переодеваться в маскарадные костюмы?

– Да, но они не встают в такую рань!

– Особенно, если парень, изображающий вампира, намерен попробовать по-настоящему войти в роль, – согласился Йорик. – В конце концов, ведь сейчас может в любую минуту засиять солнце.

– Я должен посмотреть, куда они идут, – Род двинулся вслед за парой.

– Валяйте, называйте меня доверчивым, но я должен увидеть!

Гвен и Шорнуа обменялись взглядами, а затем пожали плечами.

– Отчего бы и нет? Не вижу ни малейших оснований не идти.

– Одно направление ничуть не хуже другого, когда ты не знаешь куда идешь, – согласился Йорик.

– Я с вами, если вы не против, – сказал брат Джой. – В конце концов, там, где я нахожусь, от меня мало толку...

– Кто среди нас может похвастаться иным? – вздохнул Йорик.

Они вышли на деревенскую площадь, окруженную с трех сторон деревянными лавками, а с четвертой выходящей на расположенный в нескольких сотнях ярдов мрачный замок на вершине искусственной скалы. К стенам ее вел неровный склон с картинными, чахлыми деревьями.

– Хороший ландшафтный архитектор, – заметил Род.

– Или декоратор, – указал Йорик. – Смотрите.

– Что то за люди, милорд, – спросила Гвен.

– Группа специалистов по чарам, дорогая, – ответил Род. – По-моему, они творят какую-то повесть.

На площади болталось много народу, в основном в костюмах баварских крестьян, а один-другой в деловых костюмах девятнадцатого века. И прямо среди них находились люди в самых что ни на есть современных комбинезонах.

Большинство из них собрались вокруг стола, так и стонущего под тяжестью наваленной на него снеди.

Мимо них торопливо прошла женщина лет двадцати двух с низко надвинутой на лоб фокусирующей повязкой и повязанными платком волосами.

Повязка на лбу сгущала воздух у нее перед глазами в два одинаковых силовых поля, показывающих, как бы она выглядела, если бы носила очки, чем, собственно, эти силовые поля и были – энергетическими линзами. В левой руке она держала компьютерный блокнот. Проходя она взглянула в их сторону, а затем резко остановилась и, нахмурясь, посмотрела на Рода и Гвен.

– Каким образом костюмер обрядил вас в эти тряпки? Вы же, по меньшей мере, на триста лет отстаете от нужной эпохи! Если эти наряды и относятся к какому-то периоду, так только к елизаветинскому. Вернитесь в костюмерную и скажите там, что вам нужны баварские, девятнадцатого века, – она повернулась к брату Джою, окинув его взглядом с головы до пят. – У вас все как надо, но если видел одного монаха, значить видел их всех, – брат Джой начал было возражать, но она подняла ладонь. – Нет, не надо мне втолковывать – 'монах увидел, монах сделал'. Это я уже слышала, хотя я не припомню, чтобы я затребовала вас.

– Возможно кое-кто другой, – предположил, ухмыляясь во вес рот, Йорик.

Молодая женщина воздела руки к небу.

– Ох уж эти продюсеры! Чего они ждут от помрежей, если постоянно заказывают то и се в обход их? Строганофф! – и устремилась прочь, рассекая толпу.

– Строганофф? – посмотрел на стол Йорик. – Немного странновато, но завтрак.

– По-моему, это чья-то фамилия, – показал на кого-то брат Джой. Видите того полного малого, с которым она разговаривает? Того, в сером фланелевом комбинезоне?

Йорик кивнул.

– Вероятно выпытывает у него, для чего он послал за монахом, когда по сценарию его не требуется.

– Ты наслаждаешься этим, – обвинила его Шорнуа.

– Почему бы и нет? – не сумел подавить смешок Йорик. – Я просто обожаю чужие ошибки!

– У вас нет такого ощущения, что мы забрели на съемочную площадку 3МТ? – спросил у брата Джоя Род.

– Ну, конечно, – подтвердил монах. – Где еще покажутся такими нормальными столько странных людей?

– Что такое 'съемочная площадка 3МТ'? – спросила Гвен.

– Нелепость, основанная на фантазии, происходящей от никогда не существующей действительности, – ответил Род. – А сокращение означает '3-мерное телевидение' – картинки, которые выглядят и двигаются как настоящие люди, но, тем не менее, абсолютно искусственные. Люди, которых ты здесь видишь, применяют 3МТ для рассказывания повестей. Ну, нет, – тут же поправился он. – На самом-то деле, не для рассказывания, а для показывания. Они показывают повесть так, словно ты находишься прямо там, наблюдая, как она разворачивается.

– Да, но вот эта повесть куда интереснее, – просиял брат Джой, наблюдая за мельтешащими актерами. – Я уже три-четыре дня наблюдаю за этими людьми. Это просто завораживает, они тратят столько времени, чтобы сделать что-то, кажущееся таким простым!

– Ну, если они заставляют сделанное казаться простым, значит они делают его действительно хорошо, – у Рода хватало опыта с попытками командовать армией, чтобы уверено считать управление даже сотней людей небольшим кошмаром.

– Милорд, – поинтересовалась Гвен, – а кто те люди с таким пристегнутыми к плечам штуками?

– Операторы, дорогая. Эти маленькие пластиковые выпуклости ничто иное как 3МТ-камеры. Когда они снимают, операторы надевают специальные очки, чувствующие каждое движение их глазных мускулов и передающие их камерам. И тогда камеры автоматически 'смотрят' туда же, куда и операторы.

Шорнуа нахмурилась.

– А я думала, что все эти 3МТ-боевики снимают на Луне.

Брат Джой удивленно поднял взгляд.

– О, нет! С тех пор, как на Земле утвердился режим ПЕСТ и порвал связи с бесприбыльными планетами, это прекратилось. Те, кто по-прежнему торгует, приспособились, и быстро к тому же! И раз уж они взялись за это, то изобрели способы самим поставлять себе развлечения. Неужели вы действительно не знали об этом?

– Я на время вышла из обращения, – покраснела Шорнуа.

– Пребывала, выражаясь по-вашему, в затворе, – вставил Йорик.

Шорнуа пронзила его жгучим кинжальным взглядом, но брат Джой кивнул, вполне поняв собеседника.

– А, ушли от мира? Ну, тогда позвольте мне объяснить вам. Видите ли, некоторые из этих людей оказались действительно любезны и объяснили мне все это. Конечно, не юная леди в платке и с компьютерным блокнотом – она всегда занята и никогда не вспоминает меня, увидев на следующий день. Но вот 'статисты' помнят, те, что просто переодеваются крестьянами и маячат на заднем плане в качестве зевак.

– Им за это платят?

Брат Джой кивнул.

– Поэтому у них всегда имеется в избытке свободного времени, и они рады поболтать.

– Но как телекомпания может позволить себе такое? – Род нахмурился, оглядываясь кругом. – Судя по всему, это очень дорогое удовольствие.

– О, да, определенно дорогое! Поэтому, когда ПЕСТ порвал с ними, им пришлось изыскать способы сократить стоимость поставки. Главным из них кажется специализация: каждая 3МТ-компания работает только в одном жанре, и устраивается на той планете наслаждений, где есть нужная ей обстановка.

– Значит, эта телекомпания снимает готические боевики, фильмы ужасов, – заметил Род. – Но разве ПЕСТ не захотел сохранить планеты-курорты?

– Нет. Наслаждения стоят денег, значит они не выгодны.

– По крайней мере, для клиентов, – сухо улыбнулся ему Род. – Не важно, сколько денег они приносят продавцам.

– ПЕСТ – да. Нравы у них там довольно пуританские.

– Как и в большинстве диктатур в начальные годы.

– ПЕСТ видел лишь гигантские суммы, растрачиваемые гражданами Земли на этих 'иностранных' планетах, и поэтому прервал торговлю с курортами.

Рассудили, что если этот беспутный народ не сможет отправиться на планеты наслаждений, то деньги останутся дома.

Улыбка Рода сделалась по-настоящему теплой:

– Как я понимаю, это лишь подняло цену на перевозки?

– Правильно. Что довольно-таки снизило число людей, могших прибыть сюда с Земли.

– Дайте я сам догадаюсь: большинство тех, кто все таки прибывают, принадлежат к бюрократам ПЕСТ.

– Вот это да, как вы догадались? Вы правы, конечно, действительно богатые всегда сохраняют свои привилегии, кто б там ни сидел на троне. Но живущим здесь людям пришлось довольно трудно, они пережили несколько довольно тощих лет.

– Но не умирали с голоду, – заметил Род.

Брат Джой покачал головой.

– Нет, они сумели выкрутиться, благодаря кучке клиентов с Земли и тех немногих, которые прибывали с других пограничных планет.

– Что делает их связывающим звеном, – негромко произнес Род, – одним из немногих уцелевших звеньев между периферийными планетами и сузившейся Земной Сферой.

– Да, – брат Джой посмотрел ему прямо в глаза. – Кое-какая торговля уцелела. Возможно лишь тоненькая струйка, но она есть. В обоих направлениях.

– Не удивительно, что наш фрахтер летел на Отранто, – усмехнулся Йорик.

– Курорты становятся торговыми центрами, – медленно кивнул Род, постепенно начиная понимать. Он-то всегда думал, что курортные планеты его родной эпохи стали Городами Граха для обслуживания купцов. Он и не представлял, что вначале дело могло обстоять совсем наоборот.

– Вот потому-то, – продолжал Йорик, – мы и находимся здесь.

– О, – брат Джой в удивлении поднял взгляд. – Вы хотели отправится на Землю?

Род открыл было рот, собираясь ответить, но тут невысокий худощавый седоволосый мужчина с не очень морщинистым лицом заорал во всю глотку:

– Мирейни!

– Здесь, Бел! – отозвалась девушка с компьютерным блокнотом, и, нырнув в толпу, пробороздила себе путь к нему.

Когда она подошла к нему, он сказал:

– Скоро пора снимать, не так ли?

– Восемь часов, – подтвердила Мирейни. – И все на месте или отсутствуют по уважительной причине.

– 'По уважительной причине'? – поднял брови Бел. – Сколько же у нас отсутствует?

– Всего пара статистов, – Мирейни нажала несколько клавиш на своем блокноте. – Крестьянин среднего возраста и мамаша в косынке.

– Не такие, без кого нам нельзя снимать, – Бел хмуро посмотрел на небо. – Но мы не можем начинать съемку, пока тучи не проявят охоты сотрудничать. Что такое с тем метеорологом? Он обещал нам низкую облачность, с угрожающими грозовыми тучами, а получили мы всего лишь дымку до небес!

– Заплатили мы достаточно, – присоединился к ним хмурый Строганофф, тот полный мужчина, с которым прежде разговаривала Мирейни. – Проверь и выясни, что стряслось с погодой, хорошо, Мирейни?

Молодая женщина принялась нажимать кнопки на компьютерном блокноте, а потом достала из сумки у себя на поясе микротелефонную трубку и что-то произнесла в нее, хмуро глядя на небо.

Полный принялся расхаживать взад-вперед.

– Проклятье, у нас здесь завязано три звезды, пять актеров второго плана и сотня статистов! Мы не можем позволить себе зря терять время из-за метеоролога, который не способен выполнять заказ!

– Так подай на него в суд, – Бел прислонился спиной к фасаду лавки, сунув руки в карманы пиджака. – Ты слишком много беспокоишься, Дэйв.

– Кто-то ж должен, – Дэйв пронзил его огненным взглядом. – Тебе хорошо говорить, ты всего лишь режиссер!

– А также спонсор, – напомнил ему Бел. – Деньги-то мы транжирим мои.

Брось, Дэйв, расслабься.

Дэйв тяжело вздохнул.

– Послушать тебя. Бел, так все кажется распрекрасным. Но, черт побери, мы должны выдерживать график! Если мы будем каждый день понемногу отставать, то нам очень скоро понадобится дополнительный съемочный день, а это обойдется тебе в пару термов. Кроме того, после двадцать седьмого мы потеряем Гавейна.

– Ну что такое исполнитель главной роли? – пожал плечами Бел. – Нам придется просто гарантировать, что все сцены с ним сняты до этого числа.

– Ладно, ладно! Поэтому гарантируй это, хорошо?

– Ну, ладно, – Бел со вздохом отклеился от стены и подошел к женщине лет пятидесяти, сидящего за сложным с виду пультом. Он тихо переговорил с ней с минутку, а затем повернулся и позвал:

– О'кей, Гавейн, Герман, Клайд! Покуда мы ждем, давайте прогоним первую часть сцены, до того как толпа набрасывается на вампира.

– Где я бросаю носовой платок? – спросил человек в синем балахоне и островерхом колпаке, усыпанном знаками зодиака.

Бел кивнул.

– Давайте немного отступим, до туда, где Гавейн только что вышел из гостиницы и увидел ждущего его на другой стороне площади Германа.

– Хорошо, – к Белу подошел молодой блондин в твидовом костюме. – Я только что проснулся и обнаружил, что завтрак еще даже не приготовили, верно?

– Именно так, Гавейн. А такому милому молодому парню, как д-р Вайлин, даже присниться не может разбудить кого-то, только для того, чтобы ему сварили чашечку кофе.

– Поэтому я выхожу в зарю и даю утреннему холодку разбудить меня.

Бел согласился.

– Совершенно верно. Ты входишь в кадр слева, делаешь глубокий вдох, оглядываешься по сторонам и видишь графа Дракулу.

– Вон там, – молодой человек показал на вампира и нахмурился. – Да хватит тебе, Герман! Ты же всю ночь проторчал над этим сценарием!

– Всего лишь удостоверяюсь, малыш, – вампир закрыл обложку маленького компьютерного блокнота и отдал его брюнетке в комбинезоне. Повернувшись вновь к Гавейну, он поправил ворот своего плаща. – Итак, значит, 'Он приятен, не правда ли? Воздух моей Трансильвании'.

– Близящийся рассвет очищает воздух, – согласился Гавейн. – Но не становитесь ли вы беззаботным, сударь? Вас вот-вот коснутся первые лучи восходящего солнца.

– Что такое существование без риска? – риторически спросил вампир. Всего лишь скучная, бесконечная череда нелепостей. И все же, рискую я не сильно, у меня есть еще немного времени.

– Тринадцать с половиной минут, – отрезал человечек в синем балахоне.

– А, мой коллега как всегда точен, – промурлыкал Дракула. – По-моему, вы не знакомы друг с другом. Доктор Вайлин, позвольте мне представить вам достопочтенного колдуна, Ванескина Плохаета.

– Очарован, – отвесил легкий поклон Гавейн.

– Пока еще нет, – негромко рассмеялся колдун, – пока еще нет.

– И вообще нет, – лицо Гавейна стало строгим. – Слова Аристотеля защитят меня от ваших иллюзий, герр Плохает.

Плюгавый колдун захихикал, а Дракула презрительно фыркнул:

– Ну не верите же вы и в самом деле, молодой человек, будто ваша жалкая наука способна пригодиться против нашего могущества! Вы сейчас не в своей родной Германии, оставшейся так далеко на северо-западе! И не в Италии, стране Веры, и не в Греции, стране Разума! Нет, обе эти... – он оборвал фразу, повернувшись к режиссеру. – Черт возьми. Бел! Мне полагается заставить все это показаться реалистичным?

– Конечно нет, – не полез за словом в карман Бел. – Это фантазия.

Сделай ее всего лишь достоверной. Давай, давай! 'Греции, стране Разума...'

Герман вздохнул и снова повернулся к Гавейну.

– Нет! Обе эти страны – мои соседки, и соседки эти, надо сказать, беспокойные. Ибо вы сейчас пребываете в Трансильвании, родине колдовства и ужаса. Мы пребываем юго-восточнее Австрии и юго-западнее России, балансируя между странами разума и страной феодальной тьмы, где ваша наука не имеет никакого влияния!

– Отнюдь, – улыбнулся доктор Вайлин, почти позабавленный его словами.

– Наука правит всей Вселенной, даже этим маленьким, забытым уголком, ибо наука есть разновидность Порядка, а Порядок происходит от Добра. И никакое порождение Зла не устоит перед его символом, – он выхватил из нагрудного кармана распятие и поднял его перед собой. Граф пронзительно закричал и съежился, вскинув руки в попытке оградить себя от лицезрения святости. Но его союзник – колдун одним прыжком очутился перед ним и что-то швырнул, выкликнув заклинание.

Это была шелковая косынка, и она, заколыхавшись, упала на мостовую у его ног.

– Стоп! – заорал Бел, и повернулся к женщине за пультом. – Ну! Провал получился отличный. Что случилось, Хильда? Этому платку полагалось перелететь и накрыть собой распятие!

Хильда с обиженным видом нажимала кнопки:

– Сожалею, Бел. Это генератор статических разрядов. Готова поклясться, десять минут назад он работал!

– Не надо никого клясть, – посоветовал Бел. – Ругаться некультурно.

Выкури из него гремлинов, хорошо?

– Тучи! – хлопнул по плечу Бела Дэйв, показывая на небо.

К ним плыли во всем своем величии зловещие грозовые тучи угольного цвета.

Бел, просияв, повернулся к Мирейни.

– Ты пробилась!

Та кивнула:

– Просто какой-то клерк что-то напортачил. Обещали, что через пятнадцать минут небо приобретет милый зловещий вид.

– Отлично! – усмехнулся Бел. – Теперь мы можем приступить к работе, он повернулся к Хильде. – Скоро ли ты сможешь починить этот статический генератор?

Челюсти у Хильды сжались.

– Я мастер по спецэффектам. Бел, а не ремонтник!

– Ох уж мне эти специалисты! – закатил глаза к небу Бел. – Спаси и сохрани меня от них. Господи или Дэвид. Ты ближе. Поговори с ней, хорошо?

– он снова повернулся к Мирейни. – Что еще мы можем отснять?

Дэйв тяжело вздохнул и потопал к Хильде.

– Неужели ты не знаешь, как действует это устройство?

Та с миг поглядела на него, а потом покраснела и покачала головой.

– Извини, Дэйв. Я только нажимаю кнопки.

Бел отвернулся от Мирейни, крича:

– Где тут ближайший электротехник?

– На этой планете есть всякие, – ответила та. – Должен же кто-то поддерживать работу всех этих голографических эффектов. Но они все на жаловании, Дэйв, и у них у всех есть постоянные участки. Думаю, нам не удастся достать спеца, не уведомив о надобности меньше чем за сутки.

– Проклятье! – нахмурился Дэйв. – А я-то надеялся, что сегодня мы сможем закончить с Клайдом и Германом. Ну, ничего не поделаешь. Придется нам просто вычеркнуть эту сцену и отснять ее завтра.

Мирейни побарабанила по клавишам и, нахмурясь, посмотрела на блокнот.

– Еще один день Клайда и Германа обойдется вам по полтора терма каждому. А минимальная съемочная группа на лишний день в восемьсот сорок три квача.

Дэйв побледнел.

– Это заставляет нас превысить бюджет.

– Э, простите, пожалуйста, – подошел к ним брат Джой. – Боюсь, что я невольно подслушал.

– Не так уж трудно, – хмыкнул Дэйв. – Мы не совсем чтобы ходим на цыпочках.

– Возможно, я смогу помочь, – брат Джой достал свою отвертку. – Я большой мастер по части возни со всякими приборами и штуковинами.

Дэйв на миг уставился на него, а затем улыбнулся со снисходительным терпением.

– Эта работа в общем-то не для любителя, приятель.

– Я зарабатывал ей на жизнь, – отозвался с невозмутимым видом брат Джой. – Чинил бывало оборудование на космолайнерах.

Теперь Дэйв действительно уставился на него. И губы у него раздвинулись в улыбке.

– Но вы же не член профсоюза! – взвыла Хильда.

– Ему и незачем им быть, мы теперь не на Луне, – озорно улыбнулся Дэйв. – И вообще, не в Земной Сфере, если уж на то пошло, поэтому у нас нет еще профсоюзов.

– Ну так следовало бы их создать, – пробурчала Хильда.

– Зачем, Хильди? – поинтересовался один из операторов. – Если б мы обзавелись ими, ты бы не смогла в них попасть, ровно как и любой из нас, кроме Харви. Он единственный, у кого состоял в профсоюзе дядя.

Харви кивнул.

– Кроме того, профсоюзный максимум заработной платы на двадцать квачей в день меньше того, что нам платят здесь.

– Подкупалы, – отрезала Хильда. – Паршивые гонители профсоюзов.

– Нет, жертвы, – озорно усмехнулся Харви. – Нас здесь не слишком много, Хильда. Мы можем требовать себе самые большие деньги.

– Она прямо здесь, по-моему, – крикнул брат Джой, забравшийся по плечи в смотровой люк. – Я имею в виду неисправность. Слабый чип.

– А откуда вы узнали? – опустившись на колени рядом с люком, Гвен с живым интересом заглядывала внутрь.

Род с нарастающим трепетом слушал, как брат Джой объяснял Гвен принцип действия измерительных приборов. Внезапно прорезавшееся у Гвен страстное увлечение технологией начинало действительно угнетать.

– Параноик? – спросила стоявшая рядом с ним Шорнуа.

– Всегда, – заверил ее Род.

– Отключите его, пожалуйста, – брат Джой вылез из люка и поднял взгляд на Хильду. – Пусть остынет.

Плотно сжав губы, она нажала кнопку, и сигнальные огоньки погасли.

Брат Джой встал, отряхивая руки, и повернулся к продюсеру.

– Этот чип отказывает, когда перегревается. Просто доставьте его к ремонтнику и попросите вставить новый.

Дэйв прижал ладонь ко лбу.

– Вы хотите сказать, что нам в конце концов, все таки придется вычеркнуть эту сцену?

– Нет, конечно, нет, просто поручите кому-нибудь сбегать в магазин тысячи мелочей и купить фризер. Ну, знаете, одну из этих вставных палочек для охлаждения мартини? Как раз перед тем как вы прогоните сцену, я заморожу вам этот чип. День вы с этим протяните.

– Спаситель вы наш, – схватил его за плечи Дэйв.

– Нет, это мой босс, – предостерегающе поднял указательный палец брат Джой. – Но оплату я, знаете ли, получаю. В моем деле каждый должен тащить свой груз. Капитул слишком далеко, чтобы присылать мне жалование.

– По профсоюзной ставке с доплатой, – Дэйв повернулся к Мирейни. Пошли кого-нибудь в 'пойди-подай' за фризером, хорошо?

– Он уже в пути.

– Вот о такой девушке я и мечтал! – Дэйв повернулся слишком стремительно и не заметил, как залилась румянцем Мирейни. – Нам придется просто подождать со съемкой этой сцены. Бел.

– Я так и так собирался это сделать, – Бел изучил взглядом толпу эрзац-крестьян. – Эй, минуточку, кто подсунул к фермерам монаха?

Мирейни, нахмурясь, подошла к нему.

– Он переодет как положено, и этот костюм подойдет к любой эпохе, конечно после тысяча сотого года нашей эры.

– Да, но при священнике в толпе у бедного вампира не было бы никаких шансов, кроме того, взгляни на эту маленькую желтую отвертку у него в кармане. В Трансильвании девятнадцатого века таких никогда не было, – он повернулся к Дэйву. – Кто нанял его для съемки в этой сцене?

Дэйв открыл было рот, но ответил брат Джой:

– Никто.

Мирейни снова стучала по клавишам.

– Он прав. Я проверила всех статистов, и он не включен в их число, она, нахмурясь, подняла взгляд на Рода. – И никто из вас тоже.

– Никогда и не претендовали на это, – подтвердил Род.

– Э, – нахмурился Дэйв. – Подойдите-ка на секундочку сюда, ладно?

Род и Гвен переглянулись, а затем подошли к продюсеру.

– Мне очень не хотелось бы показаться грубым, – негромко сказал Дэйв.

– Но если вас не нанимали для съемок в этой сцене, то что же вы здесь делаете?

– Просто смотрим, – пожал плечами Род.

– Туристы! – испустил мученический вздох Дэйв. – Как удержать их подальше от площадки? Слушайте, ребята, я ценю ваш интерес, но мы не можем допустить, чтобы вы смешивались с массовкой. Возникнет просто напросто чересчур много юридических проблем.

– Ну, таков уж шоу-бизнес, – вздохнул Йорик.

– Очень короткая карьера, – согласился Род.

– Она была приятной, пока продолжалась, – поддержала их Гвен.

– Мгм, я не хочу выкидывать вас как каких-то бродяг, особенно раз мы наняли вашего друга, – Дэйв кивнул на брата Джоя. – Если вы хотите, смотрите, пожалуйста, на здоровье, только держитесь позади операторов, хорошо?

– Уж я-то обязательно посмотрю! – Гвен подошла к брату Джою и опустилась на колени изучить, что он делает. Род почувствовал укол опасения.

– Придумал? – спросил подходя Бел.

– Да, я назначил их гостями, – Дэйв махнул рукой в сторону Бела. Это режиссер, ребята. Его зовут Тод Тамбурин.

Шорнуа уставилась на него во все глаза. Также как и Род. Даже на Йорика слова Дэйва, похоже, произвели впечатление.

– Да, – вздохнул Дэйв, – тот самый Тод Тамбурин.

– Поэт, лауреат Земной Сферы? – ахнула Шорнуа.

– Теперь уже нет, – заверил ее Бел. – ПЕСТ отобрал у меня лавры. Им не нравятся мои стихи, решили, что слишком горячо отстаиваю индивидуализм.

Всякие ужасные, безнравственные идеи, ну, такие как 'свобода' и 'права человека'.

Шорнуа побледнела.

– ПЕСТ учинил такое?

– Эй! – сжал ей плечо Йорик. – Не надо воспринимать это так лично.

Ведь не вы же это сделали.

– Как раз я, – вздохнула она. – Я.

– Также как и все, кто голосовал за предоставление Ответственному Исполнительному Секретарю дополнительных полномочий, – фыркнул Бел. – Но я не намерен винить их всех, – он пожал плечами. – Кроме того, они и так расплачиваются за это. Они всего-навсего компания несчастных сосунков, вот и все.

– Да, – прошептала Шорнуа. – Мы были жалкими сосунками.

– Эй, не убивайтесь вы так из-за этого! Если тратить слишком много времени, кляня себя за сделанное тобой вчера, то сам себя стреножишь на завтрашний день! Кроме того... – Бел пожал плечами. – Все равно я никогда не чувствовал себя уютно, пребывая 'Тодом Тамбурином'. Всегда предпочитал быть 'Беллом Винным'.

Шорнуа уставилась на него, а затем выпрямилась, и рот у нее сжался, выражая твердую решимость.

– Ну, всегда рад видеть вокруг поклонников, – Бел повернулся пожать руку Роду. – Что вы думаете о моем представлении?

– Э... – Род бросил призывный взгляд в сторону Гвен. – Вы и написали сценарий этого боевика?

– Да, я автор, – нахмурился Бел. – А что такое, что вам не нравится?

Род сделал глубокий вдох и бухнул, как в омут головой:

– Небольшой словесный перебор, не правда ли?

– Хм, – Бел поглядел на него нахмуря лоб, а затем повернулся к Мирейни. – Позови сюда Гавейна, идет? И Клайда с Германом.

Они отрешенно уставились в пространство.

Род повернулся было к Дэйву со словами извинений на устах, но Дэйв поднял ладонь:

– Ш-ш-ш! Он работает.

Подошли актеры, и Бел обратился к Дракуле:

– Герман, начни со слов 'Вы сейчас не в своей родной Германии', хорошо?

Герман нахмурился.

– Вы сейчас не в своей родной Германии, оставшейся так далеко на северо-западе! И не в...

– Ладно, стоп! – рассек ладонью воздух Бел. – Скажи все это сжато, Герман. Как сказал бы твой персонаж?

Герман на миг уставился на него, а затем улыбнулся и сказал:

– Ну не верите же вы и в самом деле, молодой человек, будто жалкая наука способна одержать победу надо мной!

Мирейни подняла на него внимательный взгляд, ее палец переключил компьютерный блокнот на режим диктовки.

– Вы сейчас в моей Трансильвании, а не в своей родной Германии, где господствует логика! – продолжал Герман. – Нет, вы угодили в уголок между Верой и Разумом на западе, и Колдовством и Суеверием на востоке...

– Достаточно, – рассек горизонтально ладонью воздух Бел. – Намек понял. Я попытался втиснуть в один присест слишком много географии. Ладно, давайте попробуем так. Э... 'вы угодили здесь в западню, в западню Трансильвании, в западню между логикой Германии на западе и суеверием России на востоке'.

– Дракула оставил бы 'моей Трансильвании', – негромко подсказал Герман.

– Правильно, – кивнул Бел, – да, он сказал бы именно так, – и сверкнул глазами в сторону Рода. – Всегда прислушивайтесь к актерам, потому что они знают персонажей лучше самого автора.

– Но ведь писатель создал этих персонажей, – возразила Шорнуа.

– Но актер воссоздает персонаж на собственный лад, – поправил ее Бел.

– Если я поручаю актеру сыграть моего героя, он уже перестает быть только моим. Он становится героем актера еще больше чем моим, иначе актер паршиво справится со своей задачей, – он с усмешкой повернулся обратно к Герману.

– Но последнее слово остается за мной.

– Только потому, что вы наняли себе продюсера, – фыркнул Клайд. – Это аморально, молодой человек. Чтобы начальник производства сам занимался режиссурой.

– Деньги мои, как хочу так и трачу, старик. Итак, 'вы угодили в западню Трансильвании, моей Трансильвании, страны суеверия... нет Страны суеверия и колдовства... нет. Суеверия и Черной Магии... где Наука не имеет никакого влияния'.

Они продолжили, реконструируя отрезок диалога. Когда они закончили, Мирейни напомнила:

– Нам предстоит снять сцену с крестьянами.

– Конечно! – стукнул себя по лбу основанием ладони Бел. – Сколько времени мы потратили впустую?

– Ни секунды, – заверил его Дэйв. – Мы все вернем, потому что боевик получится лучше. Но нам следует отснять все древние сцены. Бел.

– Верно! Все по местам, – Бел круто повернулся к операторам. Джордж, ты проходишь к южной стене. Харви, пройди сюда, рядом со мной!

– Вот одно из преимуществ положения, когда писатель сам выступает в качестве режиссера, – доверительно сказал Роду Дэйв. – Отдельный режиссер мог бы отснять иную сцену, тогда как он рекомендует эту.

– Но как он может? – воскликнула Шорнуа. – Как он может допускать подобное насилие над своей бессмертной прозой?

Бел ее услышал и снова повернулся к ним, подымая руку.

– Виноват. Признаю, пишу иной раз бессмертную прозу, а время от времени даже бессмертные стихи. Но когда я этим занимаюсь, то занимаюсь этим один, в обществе лишь бутылочки vin ordinaire, и занимаюсь этим только лишь для себя лично. Это, конечно же, чистейшее потакание своим желаниям: 'искусство для искусства' означает на самом деле искусство для художника. Мне доставляет чисто личное удовлетворение сделать что-нибудь настолько хорошо, насколько я вообще способен, выразить свои чувства, свои взгляды на бытие своего 'я' – и доставляет именно мне одному. О, я не возражаю, если прочтут и другие люди, и приятно, если им понравится.

Разумеется, я люблю похвалу, я ведь тоже человек. Но это всего лишь побочный продукт, второстепенный итог, – он оглядел толпу актеров и техников. – А это это другое дело. Совершенно иное положение. Этот сценарий я написал для других людей, и ставлю я его с помощью множества других людей. Если его никто больше никогда не увидит и не услышит, то он потерпит провал. Хуже того, он будет нелепым, лишенным смысла. Без зрителей он неполон.

Он снова повернулся к Герману и Гавейну.

– Ладно. Мирейни приведет его в порядок и раздаст вам распечатанный.

Ну, давайте на всякий случай запишем сцену так, как предполагалось по первоначальному сценарию.

Вампир и герой счастливо кивнули и вернулись на свое место. За ними последовал, довольно ворча, и коротышка колдун.

– По местам! – распорядилась Мирейни, обращаясь к кольцу у себя на указательном пальце. Ее голос загремел из громкоговорителей. – Тихо, идет съемка.

– Туман, – тихо скомандовал Бел.

Туман, казалось вырос из-под земли, подымаясь и окутывая Клайда с Германом.

– Свет, – приказал Бел.

Высоко в воздухе внезапно запылал в шести местах свет. Сбоку вышли два оператора и повернулись к актерам. На мгновение все умолкли, а затем Харви доложил:

– Расставлены.

– Тоже самое, – откликнулся Джордж.

Бел кивнул.

– Камера.

– Есть камера, – ответили операторы.

– Подтверждаю, – сказал человек за пультом позади Бела.

– Мотор! – крикнул Бел.

На съемочной площадке стало тихо. Затем из гостиницы вышел Гавейн, огляделся с мечтательной улыбкой кругом и глубоко вздохнул.

– Он приятен, не правда ли? – произнес замогильный голос с сильным акцентом. – Воздух моей. Трансильвании.

Туман поредел, постепенно открывая взору высокую фигуру в плаще и сутулый, ревматический силуэт позади нее.

– Близящийся рассвет очищает воздух, – согласился Гавейн, и сцена пошла дальше.

Бел стоял, наблюдая за ней, одобрительно и спокойно.

Наконец, Клайд выступил вперед, швырнул шелковый платок. Хильда бдительно следила, замыкая контакты и поворачивая ручку, и платок, заколыхавшись, полетел прямо к Гавейну, накрывая распятие, Гавейн усмехнулся, показывая клыки, но на этот раз все застыли. На съемочной площадке снова воцарилась тишина.

Затем Бел вздохнул и скомандовал:

– Стоп.

Все расслабились, а Герман вышел широким шагом из тумана, усмехаясь и болтая с Клайдом. Гавейн усмехнулся и повернулся переброситься парой слов с одной юной леди. Шум усилился, когда все принялись тараторить, освобожденные от уз безмолвия.

Бел поднял бровь и повернулся к Роду.

– На этот раз немного лучше?

– Э... да! – пораженный Род уставился на него. – Э... помогает, когда делаешь все взаправду, а?

– Да, помогает, – Бел повернулся и огляделся кругом. – Но новый диалог будет воздействовать лучше, – он с улыбкой снова повернулся к Роду.

– Понимаете, кажется вполне естественным не развевать чары.

Род на миг поглядел на него остекленелым взором, а затем:

– Да, думаю, это ни к чему. Вы хотите сказать, что старый диалог мог заставить зрителей понять, что они всего лишь смотрят представление?

– Мог, – подтвердил Бел. – Если он режет вам слух, то, значит, он может отвлечь их. Тогда мы могли бы с таким же успехом вообще сюда не приезжать. Наша работа здесь была бы напрасной, – он вдруг улыбнулся. – Но новая версия никого не отвлечет. Нет. Она удержит их внимание.

– Почему вас так сильно волнует это? – нахмурился Род. – Разве не достаточно знать, что задача выполнена правильно?

Бел покачал головой.

– Если зрители заскучают, то распространят слух об этом, и никто не купит для просмотра кубик, а если никто не купит ни одной копии, мы не наживем денег, а если мы не наживем денег, то не сможем больше снимать никаких боевиков.

– Но это ведь не главная причина.

– Ну, конечно, нет, – усмехнулся Бел. – Давайте зреть в корень – если никто не смотрит фильм, то нет смысла его снимать.

– Какой смысл? – недоумевал Род. – Вы были лучшим поэтом своего времени! Вам гарантировано место в истории, равно как и счет в банке, если вы можете позволить себе снимать подобный боевик. Зачем же вам марать свою репутацию, снимая боевики для 3МТ?

– Потому что людям нужно многому учиться, – ответил Бел. – Иначе они будут позволять себе становиться добычей для рабовладельцев, так как земляне сами проголосовали за режим ПЕСТ. А меня это ранит, потому что я хочу, чтобы всякий был волен прочесть написанное мной. Я не хочу сталкиваться с риском, что какой-нибудь цензор упрячет мою рукопись в спецхран и не позволит всякому читать ее. Поэтому я намерен научить их тому, что им надо знать, чтобы отстаивать свою свободу.

– С помощью фильма ужасов? Дракулы-каракулы? – воскликнул Род.

– Вы уловили, – подтвердил Бел. – Даже он – всего лишь дешевое развлекательное произведение – может этого добиться. Что они узнают? О, всего лишь несколько случайных обрывков земной географии. В конце концов, большинство людей не знает, ни где собственно располагалась Трансильвания, ни как возникла легенда о Дракуле, и потому мы даем им всего лишь несколько фактов об этом. А наряду с этим всего лишь очерк истории земной Европы и борьбы крестьян за освобождение от оков феодализма. Всего лишь несколько фактов, прошу заметить, всего дюжина на целых два часа. Но если они просмотрят два часа и двенадцать фактов каждый день жизни своей, то могут усвоить вполне достаточно, чтобы закричать: 'Нет!', когда заявится очередной спаситель на белом коне.

– Так вы учитель! – взорвался Род. – Втихомолку! Это же тайная операция! Подрывное образование!

– Снова признаю себя виновным, – усмехнулся Бел. – Но не могу приписать всю честь себе. Этой технике я набрался, по большей части, у одного бодрого старого нечестивца на пограничной планете.

– Чолли!

– О, так вы с ним встречались? – снова усмехнулся Бел. – Официально, Чарльз Т.Бармен.

– Я, э, кое-что слышал об этом, э, своего рода...

– Непризнанном просветителе, – помог ему Бел. – Единственном здравствующем профессоре, не беспокоящемся об отправлении должности. О бизнесе, может быть, но не о должности. Мы со Строгом провели у него на Вольмаре целый год. Замечательный малый. Невозможно поверить, скольким вещам он научил меня. И это в моем возрасте! – он усмехнулся. – Правда и я подбросил ему мысль-другую. Мы с Дэйвом придумали такие приемы, какие ему и не снились.

Но слова его вдруг отодвинулись от Рода, стали какими-то далекими.

Ему вспомнилось, что Бел Винный был творческой силой, стоявшей за ДДТ, движением за массовое образование. Оно достигло кульминации в государственном перевороте, ликвидировавшем ПЕСТ и приведшем к власти Децентрализованный Демократический Трибунал его собственной эпохи. Но учебники истории как-то не акцентировали того обстоятельства, что Бел Винный был никем иным как почитаемым строгим поэтом, Тодом Тамбурином.

Молчал он слишком долго. Внимание Бела отвлекли. Он повернулся позвать статистов, суетившихся около них, образуя неровный полукруг лицом к камерам. Среди них двигался дородный мужчина в желтовато-коричневом комбинезоне, раздававший цепы и вилы.

– А вы слоняйтесь здесь, в середине, во время вашего диалога, – Бел взмахом руки прогнал двух актеров на место. – Ну ка, живо по местам! Сами знаете как, под девяносто градусов друг к другу! Распорядитель устанавливает на задаем плане верзил! Отлично, давайте пройдемся по тексту.

– Не знаю... может нам не следует и пытаться, – промолвил сквозь моржовые усы трактирщик.

– Мы должны попытаться, – ответил старый крестьянин, пробуя пальцем острия вил. – Уу! Да, достаточно острые.

– Для чего? – раздраженно спросил трактирщик. – Чтобы воткнуть ему в zitsfleisch? Что толку от этого против вампира, а?

– Ты болтаешь, как старая баба, – презрительно фыркнул крестьянин. Вилы нужны просто удерживать его, пока мы скручиваем его веревкой.

– Он просто превратится в нетопыря, – предупредил трактирщик.

– Ну и что? – пожал плечами крестьянин. – У нас будет стоять наготове Лугорф с сачком для бабочек. Раньше или позже, мы воткнем ему в сердце осиновый кол.

– А что потом? – развел руками трактирщик. – Допустим, пролежит он там в гробу лет двадцать-тридцать. Раньше или позже какой-нибудь стремящийся прославиться юный дурак спустится туда и вытащит кол, и где мы тогда окажемся? Правильно, там же, где и сейчас.

– Прежде мы добивались этого, – стоял на своем крестьянин, – и добьемся опять.

– Опять, опять и опять, – простонал трактирщик. – Сколько раз нам придется проходить через это?

– А сколько раз приходилось нашим предкам? – проворчал крестьянин. Они пятьсот лет наводили порядок после его безобразий!

– Пятьсот лет? – нахмурился трактирщик. – То был первый из них во времена, когда 'Дракула' было титулом, а не именем.

– Совершенно верно. Он означал 'дракон', не правда ли? Позор им, создавать драконам такую дурную славу!

– Драконы, по крайней мере, не обижали людей для забавы, – согласился трактирщик. – По крайней мере, именно такое рассказывают о первом.

– Звали его 'Влад'. Ему дали кличку 'Пронзатель' за страсть сажать людей на кол.

– Помню, – кивнул трактирщик. – В те времена этот горный край был всего навсего скопищем малюсеньких государств, не так ли?

– Да. Ни одно королевство не простиралось дальше, чем на сто миль в одну сторону, но их правители называли себя королями, – крестьянин покачал головой. – Что за жизнь для наших бедных предков! Вся в попытках наскрести на пропитание с клочков ровной земли всякий раз, когда они не бывали заняты укрывательством от того мелкого короля, которому в тот час вздумалось повоевать!

– Всегда 'бабах', – пробурчал трактирщик, – всегда сражения. Дело обстояло ничуть не лучше, когда его в первый раз пробудили от сна, сто лет спустя...

Род в изумлении слушал, как двое собеседников выболтали трехминутную историю Балкан, увиденную глазами пары трансильванских крестьян. Это было нелепым, глупым, но действовало.

– Поэтому надо воткнуть ему кол в грудину... и у нас будет, по крайней мере, двадцать лет покоя, – напомнил трактирщику крестьянин. – Для тебя это, возможно, не имеет большого значения, но когда кругом не хватает доверчивых людей, мой скот начинает приобретать бледный вид.

– А куда, по-твоему, не суются доверчивые люди? – огрызнулся трактирщик. – Ко мне в трактир! Возможно, ты дело говоришь. Как ни крути, а на торговлю граф скверно влияет.

– Поэтому мы опять пригвоздим его, – вздохнул крестьянин, берясь за вилы. – А через двадцать лет наступит черед нашим сынам. Ну так что ж?

Всяк делает что должен делать, чтобы заработать на жизнь, верно?

– Верно, – кивнул трактирщик. – Каждое поколение должно убивать своего вампира. Зерно не перестают сеять просто потому, что началась засуха.

– Верно, – согласился крестьянин. – И не...

Уголком глаза. Род увидел руку, описавшую дугу, увидел как полетели вилы.

– Ложись! – проревел он и прыгнул в броске на Шорнуа. Плечо его врезалось в нее тогда, когда она взвыла от гнева и так рубанула его ребром ладони, когда он попытался достаточно выпутаться чтобы встать, а затем сумела сделать удушающий захват одной рукой – и застыла, уставясь на воткнувшиеся в землю вилы со все еще дрожащим древком.

Род отбросил ее руку, заорав: 'Остановите его!' и вскочил на ноги, резко поворачиваясь к ораве статистов, как раз во время, чтобы увидеть, как эрзац-крестьянин исчезает в толпе. Род взревел и ринулся за ним.

Толпа расступилась, давая ему большой проход как раз во время. На противоположном конце его Род увидел 'крестьянина', исчезающего в переулке.

Гвен выхватила из рук ошеломленного статиста метлу, вскочила на нее и стремительно унеслась следом за 'крестьянином'.

Хильда уставилась ей вслед, а затем быстро помотала головой и, нахмурив лоб, перевела взгляд на пульт.

– Ну, а как же это я проделала такое?

Род помчался по проходу в переулок. Вылетел он в него как раз во время, чтобы увидеть, как 'крестьянин' исчезает за углом. Род включил форсаж и припустил следом за ним.

'Крестьянин' выскочил из-за угла обратно. Род вытаращил глаза, а затем ринулся дать ему подножку. Но 'крестьянин' увидел его приближение и прыгнул вперед, и Род, взвыв от ярости, врезался в мостовую. Приземлился он по-дзюдоистски, но боль опалила ему бок.

– Ложись, – закричала Гвен.

Род неплохо изобразил блин, и как раз во время, потому что Гвен пронеслась на метле прямо над ним.

Он перекатился и встал на ноги, мотая головой и прихрамывая, побежал следом за ней.

Квартал спустя он увидел идущую к нему Гвен с метлой на плече.

– Что случилось? – окликнул он. – Разве это не шиворот-навыворот? Я думал, что ей полагается нести тебя.

– Я не желала потрясти тех, кто здесь живет, – объяснила она.

– Голубушка, тут единственная планета во всей Земной Сфере, где на это не обратят большого внимания. Хотя у тебя могут спросить, как тебе удается добиться такого эффекта. Как я понимаю, наш крестьянин 'скрылся'?

Гвен кивнула.

– Там городская площадь. А от нее расходится много улиц.

– Ну-ка, дай-как посмотрю, – Род прохромал мимо нее.

Улица сделала поворот и закончилась на площади, откуда расходились веером среди ветхих домов пять узких, кривых улочек. Все пути бегства быстро пропадали за изгибами улиц.

Род постоял в центре площади, оглядываясь кругом и качая головой.

– Верно, леди. Он мог скрыться по любой из них.

– Да, – согласилась Гвен. – Мы потеряли его.

Род переводил сердитый взгляд с одной улочки на другую, вспоминая воткнувшиеся в землю вилы.

– Этот ублюдок чуть не прикончил Шорнуа. Не долго же им потребовалось нас разыскивать, не правда ли?

– Успокойся, муж, – мягко положила ладонь ему на руку Гвен. – Сам по себе сей человек не стоит внимания. Даже если б тебе удалось убить его, из-под земли выросла бы еще дюжина ему подобных.

– Словно зубы дракона, – согласился Род. – Нам нужен никто иной как тот, который их послал. Но мы даже не знаем, на какую команду он работает!

– Разве он не принадлежит к нашим старым врагам из завтрашнего дня?

– БИТА и ВЕТО? Я так и подумал, но ведь тот эрзац-статист целился в Шорнуа, а не в нас.

Глаза у Гвен расширились:

– Ее былые хозяева?

– Тайная полиция ПЕСТа, – кивнул Род. – Вероятно, я был прав, когда сказал, что если мы возьмем ее с собой, то будем меченой группой.

Рука Гвен сжала ему предплечье.

– Мы не можем ее покинуть.

– Да, – согласился Род, – не можем. Кроме того, нам по-прежнему нужен в качестве гида уроженец этой эры. Ладно, допустим, мы сможем найти такого, кто не будет такой большой потенциальной помехой, как Шорнуа, но за нами все равно будет охотиться БИТА или ВЕТО.

– Ты лишь подыскиваешь предлоги, – обвинила его Гвен. – А если отбросить всю шелуху, ты просто не привык бросать товарища.

– Вероятно, – признал Род. – Иногда я желал бы придерживаться о себе такого высокого мнения, как ты.

Гвен улыбнулась и взяла его за руку.

– Сие уж моя задача, милорд. Можешь смело доверить ее мне.

– Тогда я так и сделаю, – улыбнулся ей Род. – И постараюсь выполнять ту же функцию по отношению к тебе.

– Но не слишком хорошо, – прошептала она, когда его лицо придвинулось поближе. – Больно уж продувает, когда возносят на такую высоту.

– О, сойди на миг со своего пьедестала, – пробормотал он. А затем его губы задели, коснулись и прижались к ее губам.

Минуту другую спустя она прошептала:

– Мы должны уберечь сей бедный люд от Йорика.

– Да, – вздохнул Род, стискивая ее руку у себя на предплечье, когда повернулся назад, – мы должны спасти этих бедных невинных горожан от нашего сельского пройдохи каменного века.

Когда они вернулись к съемочной площадке, то услышали голос возражений:

– Но мы же на самом-то деле не замышляли, чтобы получилось так...

– Чертовски верно, не замышляли, – мрачно отозвался Бел. – Фактически все это сложное объяснение определенно отдает импровизацией. Итак, что если мы попробуем объяснить снова и правдиво?

– Как скажете, – вздохнул Йорик, – но вы этому не поверите.

– Ну, что ж тут нового?

– Мы... или, по крайней мере, двое моих друзей – из будущего. Они родились через пятьсот лет от нынешнего дня, и одна межзвездная организация стремится добраться до них. Она похитила их из родной эпохи и выкинула сюда.

В какой-то миг Бел лишь глядел на него во все глаза, а потом сказал:

– Вы правы. Я вам не верю.

– Тогда попробуйте вот это, – отрезала Шорнуа. – Я одно время шпионила в пользу ВЛАСТИ. Совершенно верно, я одна из тех кто втравил нас всех в это безобразие! Но после переворота, я поняла, какие это аморальные, бессердечные кадры, и попыталась порвать с ними, и потому меня отправили на Вольмар. Гвен Гэллоуглас и ее муж вытащили меня оттуда, и я пытаюсь проводить их на Землю.

Бел уставился на нее, в то время как остающаяся малость света отхлынула с его лица альбиноса. А затем он произнес:

– Вот этому я верю, – и повернулся к Строганоффу. – Бери руководство на себя, Дэйв. Мною внезапно овладело неудержимое желание прогуляться.

– Мне это тоже кажется удачной идеей, – Строганофф был бледен как завсегдатай злачного района, которому довелось попасть в бар с кондиционерным воздухом. Он повернулся к Мирейни. – Скажи им, пусть расходятся по домам.

– По домам! – вскрикнула Мирейни. – Вы спятили? Ведь каждому из них придется заплатить за полный рабочий день, так записано у них в контрактах!

– Отпусти их, – мрачно велел Бел. – Это дешевле, чем гроб.

На мгновение Мирейни уставилась на него, а затем в отчаянии вскинула к верху компьютерный блокнот. Повернувшись к актерам и съемочной группе, она вытянула руки поймать блокнот.

– Ладно, на сегодня все! Убирайте оборудование и расходитесь по домам!

Один-два статиста обрадованно завопили, но главные актеры и техники вытаращились на нее, а затем нахмурились и принялись укладываться.

Мирейни с миг наблюдала за ними, а затем повернулась к Белу.

– У вас хорошая команда. В первый раз вижу съемочную группу, которая предпочитает скорей закончить съемку, чем получить выходной.

– Это хорошие ребята, – согласился Бел. – Но я предпочел бы скорее снимать с ними завтра, чем видеть их на своих похоронах, – он повернулся к Роду, Гвен, Йорику, Шорнуа и брату Джою. – Думаю, вам лучше пойти со мной.

– Я не уверен, где безопаснее, с нами или подальше от нас, – объяснил Строганофф Мирейни.

– Я тоже, но одна я не чувствую себя в безопасности.

Дэйв кивнул.

– Тогда пошли.

Они поспешили догнать остальной кортеж.

Когда они подошли к ним. Род спрашивал:

– Почему в казино?

– Самое безопасное место, – объяснил Бел. – За исключением дома снов.

Я имею в виду, там вы будете на людях, где на вас будет посматривать множество народу, а служащие не желают никаких неприятных сцен для посетителей.

– Идея с домом снов мне нравится больше, – в глазах у Шорнуа появилось счастливо-отрешенное выражение.

– Также как и мне, – хмыкнул Бел.

– Кто б там вас не преследовал, агент ПЕСТ или нет, он сейчас на свободной планете, и вынужден придерживаться местных законов. А дома снов очень хорошо умеют и на порог не пускать нежелательных клиентов, – он повернулся к Роду. – Мы со Строганофф тоже не пользуемся большой любовью у ПЕСТ.

Дэйв кивнул.

– Они знают о наших боевиках. И знают, что образование – враг диктатора.

– А самый легкий способ остановить производство ваших боевиков, это остановить вас?

– Как уроненные часы, – кивнул Бел. – Если какой-то агент охотится за вашей подругой Шорнуа, он вполне может решить убрать заодно и нас.

Шорнуа резко затормозила.

– Всего хорошего, – и повернулась уйти.

– Да вернитесь же сюда, – Йорик протянул руку схватить ее, а затем отдернул, когда она круто повернулась, нанося рубящий удар ребром ладони.

– Вот видите? Я знал, что смогу остановить вас.

– Вам нет большого смысла уходить и скрываться в одиночку, миз, заверил ее Бел. – Если на планете бродит убийца, то мы в опасности.

Единственная разница вашего пребывания с нами в том, что у нас будет некоторое представление о том, где находится этот ублюдок.

Шорнуа заколебалась.

Строганофф кивнул.

– Когда знаешь откуда летят ножи, уворачиваться легче.

– Вот слова истинного администратора, – пробормотал себе под нос Йорик.

– Но дом снов отпадает, – снова зашагал Бел. – Существует небольшой вопрос с наличием наличности. А у меня ее недостаточно.

– Все до последнего гроша вложено в этот боевик, – кивнул Строганофф.

– У нас у самих тоже немного маловато, – сказал Род.

– Когда ПЕСТ захватил в свои лапы Землю, – продолжал Бел, – он также захватил в свои лапы и мои гонорары. Само собой, они не стали накладывать арест на мои заработки, или что-нибудь в этом духе, но почту перлюстрируют и не позволяют моему агенту отправить мне чек. Поэтому гонорары лежат себе там, потихоньку накапливаясь в целевом фонде на Земле.

И несомненно принесут моим наследникам всевозможные блага, лет через пятьсот, но в данный момент от них мало толку.

В глазах у Рода появилось отрешенное выражение.

– Так говорите, идем в казино?

– Выбирайте какое угодно, – повернулся к нему с сухой улыбкой Бел. Планета так и кишит ими. Как и все прочие планеты наслаждений, – но он нахмурился, видя выражение в глазах у Рода, а затем вдруг ухмыльнулся и хлопнул себя по бедру. – Ну, конечно, если ваш друг-церковник способен починить статический генератор, то перехитрить колесо рулетки ему также легко, как два пальца ...!

Брат Джой побледнел.

– Смошенничать с колесом рулетки? Боже мой, это же будет кражей!

– А чем, по-вашему, занимается это заведение? – огрызнулся Бел. Бросьте, брат, мы всего лишь просим, чтобы вы заставили машины отстегнуть несколько долей процентов в нашу пользу.

– Нет, – твердо сжал челюсти брат Джой. – Я никак не могу сделать что-либо столь аморальное.

– Совершенно верно, сохраняйте свою честность, – вздохнул Бел. – И да пошлет вам господь больше сил, брат, чтобы твердо придерживаться своих принципов. Но из-за этого мы по-прежнему остаемся без допуска в дом снов.

– О, не обязательно, – Род глядел на жену. – В любом случае, я думал не об этом.

Взгляд у Гвен сделался отвлеченным, мечтательным, завороженным.

– Надо будет всего лишь останавливать какое-то вертящееся колесо там, где мы желаем, не так ли? Или заставлять пару костей выпадать так, как нам хочется?

– Совершенно верно, ничего сверхмощного. Как по-твоему, дорогая, ты справишься с этим?

– С удовольствие попытаюсь, – ответила Гвен с улыбкой, заставившей Рода затрепетать. В конце концов, он знал, на что она способна, когда возьмется за дело, засучив рукава.

Бел нахмурился.

– Она что, владеет телекинезом?

– Наряду с прочим, – пробормотал Йорик.

– Ну и ну! – Бел предложил Гвен руку. – Разрешите мне препроводить вас, миз Гэллоуглас!

– Леда, – поправила она.

– Да разве меня можно увидеть в каком-либо ином обществе? Во всяком случае там, где меня могут увидеть репортеры. Мы идем?

Они не спеша прогулялись до ближайшего казино, с Родом, Шорнуа, Йориком и братом Джоем на буксире. Дэйв с Мирейни переглянулись и последовали за ними.

* * *

– Les'jeux sont faits, – объявил крупье, облаченный в атласный халат, с чучелом ворона на плече. По крайней мере. Род счел его чучелом, но тот постоянно поворачивал голову, глядя на него бусинками рубиновых глаз. В действительности несомненно робот, но не был ли его глаз в действительности линзой следящих камер.

– Les'jeux sont faits, – повторил крупье с бачками на щеках, – ставки сделаны.

– Жребии брошены? – предположил Род.

– Non, monsinieur, – чопорно ответил крупье. – За этим столом играют в рулетку, а не в кости.

– О! Прощу прощения, – Род с досадой закусил губу. Последнее, чего ему надо, так это достаточно выделиться для того, чтобы крупье опознал его.

Колесо вращалось, и Род завороженно глядел на него. Он проиграл почти всю данную ему Йориком сумму в десять термов, прежде чем навострился, насколько сильно нужно подталкивать мыслью подпрыгивающий шарик. Но мало-помалу, он приобрел навык и теперь выиграл семь игр из тринадцати.

Этого хватило, чтобы он вернул свою начальную ставку. И прибыли его росли медленно, но постоянно. С другой стороны, выигрывал он не такие возмутительно крупные суммы, чтобы привлечь внимание.

Поскольку сейчас пришла его очередь проигрывать, он оглядел помещение, отыскивая своих спутников. Их было нетрудно найти среди всех этих псевдоверфольфов, вампиров, духов предков и упадочных аристократов.

Особенно упадочных аристократов, в этом году, они, кажется, были в моде.

Род никак не мог решить, что именно делало эти личины столь привлекательными для туристов, 'аристократичность' или же 'упадочность'.

Но товарищи Рода были одеты в обыкновенные комбинезоны или, в случае Гвен, в наряд крестьянки эпохи Возрождения. Они определенно бросались в глаза, и это тревожило Рода, но он ничего не мог с этим поделать.

Однако в других отношениях, они, похоже, неплохо справлялись с задачей не высовываться. Бел прочел им краткую лекцию о том, как выигрывать так, чтобы тебе это сходило с рук. 'Почаще проигрывайте. Но делайте случайные выигрыши больше, чем все мелкие проигрыши, так чтобы в целом остаться с прибылью. Но не наживайте никаких состояний, выигрывайте всего дюжину термов или около того. Когда мы сложим наши выигрыши, у нас хватит на покупку безопасного укрытия'.

Они вняли, и, похоже, действовали неплохо. Гвен была всего лишь одной из многих за столом для игры в кости. И если ее куча фишек постоянно становилась больше, чем у других игроков, то никто, кажется, не обращал на это особого внимания. Йорик выстраивал большие столбики фишек на столе, где играли в покер. Бел увлеченно демонстрировал ему, что он умеет играть в вист лучше, чем банкомет. Строганофф и Мирейни доблестно пытались выиграть в контрактный бридж, но выполняли свою роль в создании общего образа группы проигрывания, а брат Джой ошеломленно бродил по всему залу.

Удовлетворенный увиденным. Род снова повернулся к столу, все шло по плану.

– Двадцать одна, красное, – объявил крупье. И Род воззрился на пододвинутую к нему кучу фишек. А затем пожал плечами, сгреб их в ладонь и повернулся уйти.

– Мсье? – вежливо вопросил крупье.

– Я намерен выйти, пока в выигрыше, – объяснил Род. – В этот последний раз мне не полагалось выигрывать, – и не спеша удалился от стола, оставив крупье вытаращившимся ему вслед.

– Двадцать одно красное, – пробормотал он себе под нос, и это ему кое о чем напомнило, и он ленивым шагом приблизился к столу, где играли в очко. Он всегда гадал, была ли практикуемая в казино версия игры действительно честной игрой, и теперь ему выпал шанс выяснить. Кому же лучше играть в очко против заведения, как не читающему мысли?

Находящийся за столом в противоположном конце зала огромный экран 3МТ внезапно померк, вызвав слабые протесты со стороны немногочисленных преданных зрителей, смотревших особенно отвратную мелодраму. Затем он снова загорелся, показав добросердечное, красивое лицо в три фута высотой, с седыми как Сталь волосами, достигавшими на висках полной белизны.

– Сограждане, – лицо имело страшный вид, – и вы, почтенные гости.

Правительство Отранто только что уведомили, что четверо опасных преступников незаконно посадили свой корабль на поверхность нашей планеты в самые темные часы минувшей ночью.

Род вскинул голову и уставился на экран. Затем опомнился и снова перевел неподвижный взгляд на стол для игры в очко. Уголком глаза он заметил, что его спутники сделали тоже самое, за исключением Гвен и Бела, которые настолько увлеклись своими играми, что, кажется, не заметили этого объявления.

– Это осужденные преступники, сбежавшие с тюремной планеты Вольмар, продолжал голод. – Верховный Вампир только что подтвердил это сообщение и считает, что преступники находятся на свободе у нас на Отранто.

Наплыв, на экране появился снимок Рода. Он обладал жестоким сходством, действительно явно точным, сделанным, когда Род куда-то бежал, а он и в самом деле, никогда не выглядел лучше всего в профиль слева. Ему пришлось признать, с замирающим сердцем, что снимок был узнаваем.

– Этот человек их главарь, – продолжал невидимый диктор, путешествующий в настоящее время под фамилией Гэллоуглас.

Наплыв, и появился снимок Гвен. Даже на полицейском фото в фас и профиль, она выглядела прекрасно.

– А это его сообщники, – продолжал диктор, – женщина, выдающая себя за его жену...

Род быстро взглянул украдкой по сторонам и с облегчением увидел, что все другие посетители увлеченно гладят на свои игры, ну, почти все. И никто из крупье на экран не смотрел, его собственный банкомет твердо стиснул челюсти, но глядел исключительно на карты. Их несомненно предупредили насчет таких отвлекающий приемов, и о том, что делают неразборчивые в средствах, но ловкие на руку посетители, пока банкомет отвернулся.

На экране показывалась фотография Шорнуа.

– ...молодая женщина, – продолжал диктор, – несомненно не ведающая, в какую кампания она входила...

– Двадцать одно, – произнес банкомет, положив 'черного джека' поверх карт Рода.

– Э, спасибо, – Род смахнул фишки себе в кошель и встал. – По-моему, мне нужно выпить.

– ...и очень плотный мужчина, особенно отталкивающей наружности, закончил диктор, когда на экране появилась фотография Йорика. – Он даже выглядит скот-скотом.

– Он ведь о тебе говорит, знаешь ли, – шепнул Род на ухо Йорику.

– И ни слова правды, – машинально ответил пещерный житель, оторвав взгляд от карт. – Не хочу жаловаться, майор, но у меня здесь чертовски хорошая сдача, и... А?

– Предполагается, что эти осужденные вооружены и очень опасны, диктор вернулся на экран и сумрачно взирал на зрителей. – Пожалуйста, если вы законопослушный гражданин, ценящий свою личную безопасность и безопасность нашей любимой Отранто, если вы увидите любого или нескольких из этих преступников, немедленно известите сотрудников Общественной Безопасности.

Он продолжал в том же духе, но Йорик мрачно сказал:

– Думается, суть я уловил.

– Так же как и он, – указал Род. – Фактически он уловил суть нас обоих, не говорят уж...

– Вот и не говори, – Йорик метнул взгляд по всему залу. Сидел он теперь чуть прямее, и мрачные складки его рта, казалось, и впрямь изгибались в легкой улыбке.

– Черт побери, – прошептал Род. – Ты наслаждаешься этим?

– Нет, но извлекаю из этого огромные ощущения. Если бы я этого не делал, то подыскал бы себе другую работу, – Йорик поднял взгляд на Рода, сузив глаза. – Слушайте, мое лицо было на экране, меня могли узнать. Или вас, если уж на то пошло, или Шорнуа, или леди Гэллоуглас. Для выхода из этого положения нам придется полагаться на наших местных друзей.

Род украдкой посмотрел поверх его головы на Бела.

– Думаешь, мы можем ему доверять?

– Вы знаете его историю не хуже меня, майор. И как они указывали, они угодили в переплет того же класса, что и мы.

– Значить, мы можем им доверять, насколько вообще можем доверять здесь кому-нибудь, – Род хлопнул Йорика по плечу. – Можешь подумать об обмене своих фишек на наличные.

Йорик кивнул.

– В конце партии. Не хочу бросаться в глаза.

Это было аналогично заявлению волка, что он не хочет выделяться в стае овец, но Род не стал спорить. Он не спеша прогулялся к столу для игры в вист, где стойко держался Бел, с боевым блеском в глазах. Род наклонился к нему и шепнул:

– Вечеринка закончилась.

– Вы с ума сошли, – фыркнул Бел. – Я же только раскручиваюсь.

– Раскручивать вас будет здешняя полиция. На экране только что побывала их местная галлюцинация, объявившая меня и троих моих спутников опасными преступниками. Он даже показал добрым людям наши фотографии.

– Пас, – Бел положил карты на стол, сгреб свои фишки и встал.

Банкомет удивленно посмотрел на него, но Бел уже шел к клетке кассира. Вам лучше собрать свою команду. Я пригоню Дэйва и Мирейни.

Род кивнул.

– Встретимся у входа, – он повернулся к столу для игры в кости и бочком-бочком подобрался к хорошенькой женщине, завороженно уставившейся на кубики, прикусив нижнюю губу, со сбившейся сбоку на лоб прядью влажных волос. – Извини, что прерываю, милая, но по-моему, тебе лучше завязывать.

– Именно сие я и пытаюсь сделать, но у них столь чертовски много фишек, что я почти отчаялась забрать их все.

– Говорим как истинная домохозяйка, – Род мельком глянул на лежащую перед ней гору фишек, а затем в ужасе уставился на них. – Боже мой! Нас же никогда не выпустят отсюда со всем этим!

– Ты ведь наверняка можешь заставить их исчезнуть, а потом появиться вновь там, где мы сможем их найти, – Гвен потрясла костью в кулаке.

– Нет! – прошептал Род. – Разве ты не помнишь, что говорил Бел? Если выиграем чересчур много, у нас все отнимут!

– Пока я еще дышу, ни за что!

– Они могут сделать тебя и бездыханной. Правда, им это не понадобится, все казино только что получило сообщение, что наша четверка находится в бегах. Показали всем, к тому же, и наши карточки.

Гвен застыла, побледнев.

– Отчего же я не услышала сего сообщения?

– Ты была немного занята.

Гвен еще миг посидела, не шевелясь, а затем кивнула разок.

– Верно.

Свободной рукой она отодвинула от себя примерно половину своей кучи фишек. Пораженный крупье уставился на эту гору. Затем рука Гвен молниеносно мотнулась вниз и кости вылетели из разжатого кулака, отскочили от стола и упали обратно на зеленое сукно, два сверкающих кубика из слоновой кости с единственной черной точкой на центре.

Крупье с шипением выпустил задержанное дыхание.

– Змеиные глаза.

– О, – Гвен с досадой сжала кулаки. – Я проиграла! – Она нагнулась и сгребла свои фишки в передник. – Ну, у меня достанет благоразумия прекратить, пока могу.

– Нет, нет, вы можете еще отыграться. Давайте вдвое больше или ничего, – принялся подзуживать крупье.

Гвен решительно замотала головой.

– Благодарю вас, но я хотела бы испытать свое умение в игре с тем скачущим шариком в колесе.

Крупье расслабился, позволив себе всего лишь легкую улыбку.

– Правильно, леди, в рулетку. Да, действуйте, – и улыбнулся, обнажив клыки.

Гвен поспешила догнать Рода.

– Отчего тот человек не узнал меня по сей картинке, кою, по твоим словам, видели все?

– Служащие казино сознательно не смотрели. Сочли, что это может быть частью аферы, что кто-то пустил по ящику липовый шум, чтобы отвлечь их, покуда их напарники обчищают столы, – Род увидел как Йорик отходит от клетки, засовывая бумажник обратно в китель. – Просто передай свои фишки человеку за проволочной сетью, милая. Он даст тебе за них купюры.

– Но отчего он заточен?

– Сетка ограждает его от нас, а не нас от него. Когда получишь деньги, иди к дверям, я встречу тебя там. А пока мне придется сходить оторвать от игры Шорнуа, – он повел жену через толпу к клетке и оставил ее там. Затем Род повернулся собираясь отправиться к четвертому члену своей команды, но увидел согнувшегося Йорика, что-то шепчущего ей на ухо.

Какой-то миг она сидела совершенно неподвижно, а затем неспешно приступила к доигрывания партии. Род одобрил, она не собиралась выглядеть подозрительной, каких бы это не стоило мук. Он повернулся в другую сторону и обнаружил Бела, болтающего с Мирейни, становившуюся с каждым словом все бледнее, и увидел, как Дэйв фланирует вдоль периметра зала, любуясь обоями, несомненно выискивая заднюю дверь.

Затем, с другой стороны большого зала замахал рукой, привлекая внимание Строганоффа, брат Джой. Должно быть монах нашел дверь 'только для служащих'. Род повернулся к Гвен как раз, когда та подошла к нему, качая головой и гладя на пачку банкнот.

– Мне все еще как-то не верится, милорд, что какие-то чернила на бумаге могут обладать такой ценностью.

– Не волнуйся, мы потратим их прежде, чем об этом догадаются прочие граждане, – Род положил ее ладонь себе на сгиб локтя. – Давай пробираться через эту толпу к брату Джою, милая. Похоже, он нашел запасной выход.

– А отчего мы не можем выйти таким же образом, как вошли?

– Что, без гроша в кармане? А, ты имеешь в виду – через главный вход?

Нет, за ним может следить охрана. Кроме того, помнишь швейцара? Ну, знаешь, того загримированного под привидение малого в саване, похоже умирающего от скуки? Все шансы за то, что он-то смотрел ящик, даже если никто другой этого не делал. Нет, думаю нам лучше удовольствоваться тем, что нашел наш любезный брат.

В десяти футах от заветной двери кто-то позади них ахнул и заорал:

– Это они! Те, кого показывали по ящику! Остановите их!

– Обязательно должен найтись кто-то особо наблюдательный, – простонал Род.

Дюжина с чем-то эрзац-Рочестеров и псевдо-Джейн подняли головы и уставились на них, а затем толкнули локтями вбок своих соседей, кивая на Рода и Гвен (они были слишком воспитанными, чтобы показывать пальцами). Их соседи, несколько десятков вальяжных Байронов и Уллстоункрофтов, подняли головы и тоже уставились. Затем все они оскалили зубы в улыбках, превратившихся в плотоядные ухмылки, и разные голоса принялись перекликаться: 'Кто они? Осужденные?' – 'Быстрее! Не давайте им уйти!' 'Лови их! Вон они уходят!'

И в две секунды толпа культурных рафинированных посетителей превратилась в воющую ораву, хлынувшую к Роду и его спутникам.

– Я мог бы догадаться, – простонал Род. – Скука, а мы хоть какое-то занятие!

Гвен заупиралась.

– Супротив нас им не устоять, милорд! Их ведь тут не больше сотни!

– Это чересчур много, нет уверенности, что не убьем кого-нибудь. И кроме того, пока мы косим их, они могут измолотить людей, пытавшихся нам помочь.

Он увидел, что она заколебалась.

– Не нравится мне убегать от такого сброда, милорд.

– Понимаю твои чувства, но в данном случае, осмотрительность определенно лучшая часть доблести. Лети во весь дух, милая!

К счастью, Гвен не восприняла его буквально, но у двери они очутились почти также быстро, как и при полете. И вклинились между Шорнуа и Мирейни, как раз когда брат Джой стукнул по нажимной дощечке с надписью 'Только для служащих'.

– Никак не ожидал, что буду настолько прав! – Род взмахом руки предложил Шорнуа проходить первой, а затем Мирейни.

– Но я же не служащая, – возразила она.

– Нет, служащая, – не согласился с ней Бел. – Ты ведь служишь у меня помрежем. Дуй!

* * *

Мирейни остановилась, глядя с дурными предчувствием на фасад дома.

– Не нравится он мне, Бел.

– Мне тоже думается, что он малость чересчур рококо, – Бел нахмурился, окинув взглядом фасад здания. – А все эти круглолицые ангелочки определенно невысокий класс. Мы покупаем у них услуги, а не декор.

– Ты прав, наплевать мне, как он выглядит. Дело в самой идее. Бел.

Для меня невыносима мысль быть такой беспомощной.

– Да, – мрачно промолвил старик. – Вполне понимаю твои чувства. Но у нас нет большого выбора.

– Да и опасности-то на самом деле никакой нет! – Шорнуа пронзила Бела кинжальным взглядом. – Дом снов будет охранять вас, миз, словно родную, какой вы в некотором смысле и будете.

– И почему это меня бросает в дрожь при мысли об этом?

– Потому что тебе это представляется поглощением твоего 'я', Строганофф положил ей руку на плечо. – Все мы время от времени испытываем такой страх. Но в данном случае, это глупо. Законы, охраняющие клиентов дома снов, очень строгие, Мирейни, и соблюдают их очень жестоко.

– Сожалею, что вы угодили в этот переплет, – произнес с суровым выражением лица Бел. – Но если ПЕСТ действительно пытается что-то предпринять против нас...

– На самом-то деле вам незачем беспокоиться, – лучисто улыбнулась Шорнуа. – И это будет забавно. Если хотя бы половина слышанного мною правда, то вы позабавитесь больше, чем вам когда-либо доводилось.

Мирейни похоже все еще сомневалась, но крепко сжала свой компьютерный блокнот и последовала за ними в здание.

Одетая в прозрачную ткань сотрудница дома снов лучезарно улыбнулась, окинула их наметанным взглядом, добавила к удивлению тот факт, что они пришли вместе и спросила:

– Индивидуальный сон или групповой?

– Что такое групповой сон? – нахмурился Йорик.

– Вас всех подсоединят к одному компьютеру, – объяснила сотрудница и у вас будет общий сон. Конечно, главными героями будут только двое из вас, но вы все будете играть в нем каких-нибудь персонажей.

Бел окинул своих спутников ревнивым взглядом.

– А как компьютер решает, кому быть героем, а кому героиней? Наобум?

– Нет, он подбирает персонаж в соответствии с типом личности. И такой сон дешевле, при плате с человека.

– Дешевле? – вскинулась Мирейни. – Как же взимается счет?

– За индивидуальные сны с каждого из вас возьмут девятьсот тридцать семь квачей, – объяснила сотрудница. Она проигнорировала звук, изданный громко сглотнувшим Родом, и продолжала:

– Это примерно семь с половиной тысяч квачей для всех вас. А групповой сон стоит всего три тысячи для любого числа лиц вплоть до тридцати человек.

– Нас восемь, – негромко сказала Строганоффу Мирейни. – Групповой сон может даже оставит нашим беглецам достаточно наличных для рейса до Земли.

– О нас не беспокойтесь, – прошипел Род.

– Спасибо, Дон Кихот, – фыркнул Бел. – Не забывайте, чем быстрее вы улетите с Отранто, тем спокойней будет для нас.

– И почему это так говорят везде, где я бываю? – вздохнул Род.

– Размышлениям будем придаваться позже, – Бел кивнул сотруднице. – Мы возьмем групповой сон, миз.

Она взяла деньги, а затем отвела их в широкую комнату с низким потолком, где стояло десять мягких кушеток разной степени промятости, и пригласила их улечься. Они улеглись, осторожно поглядывая на начиненное электроникой изголовье.

– Лежите совершенно неподвижно, – проворковала сотрудница, – это совсем не больно.

Они все застыли, словно одеревенев, в то время как она надела им на голову облегающие шлемы.

– В череп ничего не проникает, – заверила она их. – Электроды просто приставляются к скальпам и индуцируют сон через кость.

Это подействовало не совсем чтобы успокаивающе, но они стерпели все с хорошей миной, и все приняли снадобье как пай мальчики и девочки. Оно было густым, как сироп, и напоминало по вкусу гранат.

– А теперь просто расслабьтесь, – успокаивающе предложила сотрудница дома снов, но наркотик растекся у них по жилам с такой быстротой, что они и впрямь очень даже расслабились, еще до того как она закончила фразу. Их окружила приятная истома, и они погрузились в сон, который был таким желанным, ну, положительно сибаритским.

* * *

Молодая женщина огляделась по сторонам убедиться, что никто не смотрит, а затем быстро шагнула в тень огромного старого дерева и завозилась в чем-то у себя за спиной.

– Вот! Этот проклятый корсет постоянно расстегивается! – она вышла обратно, с резко уменьшившимися в объеме молочными железами. – Право слово, Дэвиз, ведь действительно же несправедливо, что приходится возиться со стольким спереди, когда у некоторых счастливец почти и вовсе ничего там нет!

Ее шотландский терьер поднял голову и тявкнул, соглашаясь с ней.

Молодая женщина нервно огляделась.

– Право слово, Дэвиз, возможно нам следовало остаться на той же улице, где мы живем! По-моему, мне это мрачный старый квартал совсем не нравится, – она с трудом сглотнула. – Возможно я б так не боялась, не будь я все еще девушкой. Но все эти старые дома с привидениями, стоящие столь далеко от тротуара... И все эти костлявые старые деревья, с пожухлыми и увядшими листьями, опадающими, кружась, на землю, словно усохшие от горя духи печали, – она нахмурилась, массируя себя над ухом ладонью. – Что это со мной случилось, я же так не говорю!

Внезапно разразился шквал тявканья и, вскинув голову, она успела увидеть, как Дэвиз уносится за тусклой и призрачной белкой.

– Дэвиз! – закричала она и бросилась следом за ним, и ветер метнул кверху ее юбку. – Нет, Дэвиз! Только не туда!

Но песик ринулся по пятам за скачущим грызуном, прыгнул между ржавых прутьев в древней ограде и помчался по отвесным каменным плитам, вымостившим извилистую дорожку, на самый холм к мрачно взирающему на эту сцену угрюмому старому дому.

– Нет, Дэвиз! – девушка повоевала с ржавыми воротами, а затем перелезла через забор. Ее юбка зацепилась за одну из железных пик, но она вырвала ее и, спрыгнув наземь, последовала за песиком.

Она почти догнала его на крыльце, но дверь внезапно открылась и белка юркнула в дом, а Дэвиз прямиком за ней. Девушка бросилась следом за ним, но резко затормозила, увидел стоящую в дверях даму.

– Добрый день, милочка, – она была высокая, стройная и бледная, лишь чуточку чрезмерно нарумяненная, и блестящие черные волосы спадали ей на плечи неволнистым водопадом, лишь немного загибаясь на концах. Девушка уставилась на нее, а затем плотно зажмурила глаза, снова открыла их и посмотрела еще раз. Она не могла сказать наверняка, но ей думалось, что глазные зубы у этой женщины немного длинней обычного и очень заостренные.

– Заходите, – промурлыкала дама и отступила, пропуская ее в дом.

В груди у юной девушки поднялся страх, но ее любимый песик скрылся в этом доме, и поэтому у нее не было большого выбора. Она переступила порог, чувству как ее изящные ножки словно наливаются свинцом от нежелания совершать такой шаг.

Хозяйка дома закрыла дверь с непривычной быстротой.

– Меня зовут Л'Аж д'Ор lt;Золотой век (фр.)gt;. А вас?

– Петти, – запинаясь вымолвила девушка, – Петти Пур lt;Чистая Малютка (англ.)gt;, – она огляделась кругом, широко раскрыв глаза. – Право, у вас страшно много и впрямь старых вещей. Ай! Одна из них пошевелилась!

– Ах, да, это мой дядя, – Л'Аж взяла за руку безобразного старика с пожелтевшими всклоченными волосами и в лоснящемся черном костюме. – Петти Пур, разрешите представить вам Цукора Блутштейна lt;Цукор Блутштейн (нем.) Сахар Кровавый Каменьgt;.

Старик уставился на Петти, широко раскрыв округлившиеся глаза, и рот у него широко растянулся в улыбке. С заостренного клыка упала влажная капля. Петти содрогнулась.

– А, я вижу вы заметили его отличительную черту, – улыбнулась Л'Аж, обнажая собственные клыки. – Это семейное.

– Сча... счастлива с вами познакомиться, – заикаясь, произнесла Петти.

– И я, – хохотнул Цукор Блутштейн, – и я тоже.

– Не зарывайся, старый дурень, – прошептала ему Л'Аж. – А то спугнешь ее. – Вслух же она предложила Петти:

– Не хотите ли присесть и расположиться поудобнее? Я попрошу подать вам чаю, – она присела в угол и дернула за веревку колокольчика. Миг спустя ввалился дворецкий, и Петти в ужасе ахнула. Это был великан по меньшей мере семь футов ростом, одетый явно в чересчур малый для него наряд лакея. Ступни у него выглядели чрезмерно большими, а квадратное лицо с ломаной линией волос еще сильнее обезображивали швы шрамов. Он стоял с опущенными веками и по обеим сторонам шеи у него торчали электрические контакты. И угрюмо ухнул как филин.

– Чая, – резко бросила Л'Аж, а затем обратилась с сияющей улыбкой к Петти:

– Со сливками или с лимоном, милочка?

– Э... со сливками, если позволите. И с сахаром, – Петти в ужасе прижалась спиной к высокой спинке кресла с подголовником.

– И, э, томатного сока для меня, – закончила Л'Аж, – и конечно, несколько кексов. Да, это все, Франк.

Дворецкий что-то пробурчал и утопал из помещения.

Съежившаяся Петти медленно выпрямилась.

– Что... что он такое?

– Да так, лишь мелкая халтура, созданная мной в свободную минуту от нечего делать, – отмахнулась от этого вопроса Л'Аж. – А теперь, милочка, расскажите немного о себе. У вас есть какие-нибудь близкие?

Не переставая ворчать, дворецкий неуклюже протопал на кухню. Тетушка Дилувиан, потная толстая старуха в длинном платье оторвалась от размешивания варева в котле.

– Чего ей?.. Чаю? Для чего еще?.. Общество? Девственница? О, да, уверена, ее они примут с распростертыми объятиями, еще бы, первая настоящая еда, какую им доводилось видеть за много лет. А то ведь жила лишь за счет этого своего сына, а за счет чего жил он мне и думать не хочется... Родрик!

Дядя Родрик, пожилой горбун, оторвался от выжимания томатов.

– Ась?

– Сбегай наверх и нацеди мне две унции, – крикнула тетушка Дил.

– Но он ведь уже отдал сегодня, – возразил дядя Родрик.

– Тут особый случай, – отрезала тетушка Дил. – Ему просто придется поднакачать еще немного.

– Обескровит она его так вконец, как пить дать, – пробурчал Родрик.

Он взял небольшую мензурку и потащился наверх по черной лестнице.

На первой лестничной площадке он проковылял мимо роскошной спальни хозяйки и свернул в соседний покой. Это помещение было скромным и спартанским – лишь голый деревянный пол, чистые бежевые стены и старая, забытая, высохшая рождественская елка в углу, с потрескавшимися и разбитыми игрушками и грустно поблекшим серебряным 'дождем'.

В центре помещения стояла старая пыльная кровать с балдахином, а на ней лежало бронзовое тело с закрытыми веками и плавно подымающейся и опускающейся грудью.

– Бедный паренек, – вздохнул дядя Родрик, проковыляв через помещение и усевшись на стул около кровати. – Бедный паренек, – он взял безвольную руку молодого человека, расположил ее над краем постели и, держа мензурку под запястьем, ввернул в вену небольшой кран. Хлынула темно-рубиновая жидкость и полилась в мензурку. Когда она поднялась до вытравленной на стекле отметке '2унц', дядя Родрик завернул кран, отвинтил его, вытер платком и мягко положил руку обратно на постель.

– Ничего, ничего, – утешающе произнес он, хоть и знал, что Мак Черч lt;Сын Церкви (шотл.)gt; его не услышит. – Ничего, ничего.

Он встал, скрипя старыми костями и вздыхая, и повернулся уйти, но остановился в дверях, оглянувшись на невероятно красивого молодого человека, с вырисовывающимися под одеялом мускулистыми плечами и грудью, с закрытыми глазами. Дядя Родрик вздохнул, покачал головой и закрыл за собой дверь.

Когда он добрался до самого низа лестницы, на него так и налетел, сверкая глазами, Блутштейн.

– Ты ее достал? Она с тобой?

– О, да, господин Блутштейн, – вздохнул Родрик.

– О, блаженство! О, восторг! – Цукор Блутштейн протянул вперед скрюченные пальцы, всего лишь малость пуская слюну. – Дай мне взглянуть на нее! Дай мне вкусить... – он оборвал фразу, когда Родрик поднял мензурку, показывая два дюйма темно-красной жидкости. – У-йййййй! – он плотно зажмурил глаза и поднял ладони, отгораживаясь от этого зрелища. – Забери ее! Забери ее прочь отсюда! – он, содрогаясь, побрел к гостиной.

– Эх, бедняга, – вздохнул Родрик. – Как это ужасно, быть вампиром, но чувствовать, как у тебя желудок выворачивает наизнанку при виде крови, и, качая головой, проковылял на кухню.

– Достал? – крикнула тетушка Дил.

– Конечно достал, – пробурчал, ковыляя к жене, Родрик. – Что он мог сделать – вскочить с постели и дать мне отпор? Когда он вот уже два года как в коме? Бедный паренек!

– Бедный паренек, скажешь тоже! – возмутилась тетушка Дил. – А кто ему так вдарил, что он впервые отрубился? Как раз ты!

– Ну да, но кто б подумал, что он никогда не очнется? Кроме того, что мне, по-твоему, оставалось делать, когда его мать и дядя ввалились к нам через переднюю дверь, не сказав даже 'с вашего позволения', и заявили, что этот дом теперь их дом, и мы отныне должны служить им веки вечные, а не то послужим основным блюдом на обед?

– И поэтому ты конечно шарахнул дубиной единственного, кто не угрожал нам!

– Но он выглядел единственным достаточно сильным, чтобы причинить какой-то вред, – возразил Родрик. Он подтащил к дверям табурет и забрался на него с двумя досками и веревками.

– И что же ты теперь делаешь, старый дурень? Ты же знаешь, что твои западни никогда не срабатывают!

– Ну, мы должны продолжать попытки, не так ли? – Родрик указующе глянул на ее курящийся котел. – Или ты намерена бросить мешать ведьмино варево?

Тетушка загородила собой котел, словно хотела защитить его.

– А что мне еще делать? Я же ведьма, не так ли?

– Нет. Ты – гадалка, – Родрик подпер одной доской другую. – Всего лишь старая цыганка – гадалка. Возможно потому-то все твои зелья никогда не срабатывают. Но если ты не будешь высмеивать мои западни, я ничего не стану говорить о твоем вареве. Какие тайные ингредиенты пошли в ход на этот раз?

– Соли серебра, – отрезала тетушка Дил. – А что в ведре?

– Вода, – Родрик слез с табурета и поднял бадью на свою импровизированную площадку. – Всего лишь вода.

– Какой же будет толк от нее?

– Вероятно никакого, но все прочие я уже перепробовал, – Родрик привязал веревку к ручке ведра и перекинул ее через гвоздь в углу двери. Кроме того, я в детстве читал в одной книжке...

– Там говорилось о колдунье, болван, а не о вампире.

– А, так вот почему ты добавляешь соли! Но разве против них нужно не чистое серебро?

– Берегись! – закричала тетушка Дил, но дверь с грохотом распахнулась, и Родрик полетел на пол. Также как и ведро, но только оно повернулось разок и с лязгом стукнулось о голову вошедшего монстра. Тот на секунду замер в ошеломлении, а затем с ревом сорвал ведро.

– Ну, ну, племянничек, – вклинилась между ним и Родриком тетушка Дил.

– Знаю, что скверно, когда тебя так вот окатят водой, но Франк, это же просто несчастный случай. Он предназначал его для той старой курицы и ее дяди.

Монстр забурчали заворчал, потирая контакты у себя на шее.

– Да, знаю, это могло закоротить тебя, и, уверена, он очень сожалеет, – тетушка Дил обернулась, бросив через плечо пылающий взгляд. – Не так ли Родрик?

– О, несомненно, – простонал Родрик, с трудом подымаясь на ноги и массируя спину.

Монстр зло посмотрел на него и глухо проворчал что-то. А затем снова повернулся к тетушке и вопросительно хрюкнул.

– Томатный сок? Да, готов, – тетушка Дил налила содержимое мензурки в небольшой стакан и поставила его на поднос с чайным сервизом. Сняв с полки соломку, она принялась было что-то сыпать в стакан, но Франк схватил ее за руку и покачал головой, прогромыхав что-то отрицательное.

– Ну, ладно, мышьяк добавлять не буду, – пробурчала тетушка Дил. – Но нам нужно-таки несколько долек лимона. Будь добр, принеси их из ледника, ладно. Франк?

Монстр повернулся уйти, и тетушка Дил, стремительно обернувшись, схватила аптекарский пузырек.

– Вот! Всего лишь щепотку нитрата серебра... – внезапно она остановилась, прижав ладонь ко лбу. – Нет! Отчего я совершаю сии деяния? Я же никогда и не помыслила ни о чем подобном...

– Да, я знаю, что ты имеешь в виду, – Родрик плотно зажмурил глаза, а затем снова открыл их. – У меня такое ощущение, что я на самом деле не Родрик. Имя в чем-то может и похоже, но...

– О, у нас у всех бывает время от времени подобное ощущение, произнес вкрадчивый любезный голос. – Беспокоиться в общем-то незачем, это всего лишь трюк сыгранный с нами нашими нейтронами, вроде дежа ву.

– О, нет! – в ужасе отшатнулся Родрик. – Это Старый Ник!

– И совсем не старый, – учтивый галантный черт погладил свою козлиную бородку. – И не Старый Ник, а всего лишь сын Старого Ника. Но вы можете называть меня 'Жужжапчел'.

– Ну, это просто прекрасно для тебя, – воинственно нахмурился Родрик, – но как мне называть себя?

– Родрик, – заявил с металлом в голосе черт, – и не смей пытаться быть чем-то иным! – а затем улыбнулся, смягчая свой подход. – Я знаю, как это бывает, у тебя то и дело происходят эти вспышки воспоминаний, обрывки ощущения, что ты на самом деле кто-то другой. Пусть тебя это не тревожит, это всего-навсего симптом внутреннего конфликта. Со мной тоже такое Случается. Ты б не поверил, но время от времени я обнаруживаю, что бормочу что-то на церковной латыни!

– Ты прав, – проворчал Родрик. – Я в это не верю.

– Веришь ли ты в это или нет, а делать будешь как сказано! Жужжапчел обвел горящим взглядом их троицу. – Я б хотел, чтобы стало совершенно ясно одно: вы в моей власти, и чертовски обязательно будете поступать так, как вам ведено!

– Вот именно, 'чертовски', – фыркнул Родрик.

– И с тебя этого хватит! – Жужжапчел ткнул пальцем в Родрика, и у того расцвело на щеках и на лбу с полдюжины красный пятнышек. Он взвыл от боли, сгибаясь и закрывая лицо ладонями, а Жужжапчел негромко рассмеялся.

– Фантомные осы действуют всегда безотказно. Но не волнуйся, немножко уксуса с несколькими кубиками льда живо тебе помогут... Эй, эй, там! – он стремительно обернулся и ткнул пальцем в тетушку Дил, которая пыталась выкинуть под шумок солонку в мусорную корзину. – Подсыпь его! – он медленно двинул пальцем и рука тетушки Дил отправилась вместе с ним обратно к стакану с соком, переворачивая солонку и подсыпая в стакан соли.

Жужжапчел удовлетворительно кивнул:

– Вот так, молодец старушка. А теперь, ты! – он показал на Франка. Отнеси поднос обратно к дамам, живо!

Франк, бормоча и стоная еле волочил ноги, но взял поднос и повернулся к двери.

– Лучше, – кивнул Жужжапчел. – Намного лучше. Отлично. Отныне просто делайте, что велят. И чтоб больше никакого этого подрывного индивидуализма, слышите? Потому что я буду следить! – он взмахнул перед собой рукой и исчез. На мгновение кухня наполнилась звуком отдаленного жужжания, затем оно тоже растаяло, и Франк вышел за дверь.

Родрик застонал и закончил заклеивать себе лицо маленькими пластырями. А затем повернулся, снова поставил табурет у дверного косяка и опять забрался на него с двумя досками и ведром.

– Ты забыл снова наполнить его, – резко указала тетушка Дил.

Родрик опять застонал и принялся слезать обратно.

Франк, еле волоча ноги, вошел в гостиную и поставил поднос на столик между Л'Аж и Петти.

– С этим все, – резко бросила Л'Аж. – Можешь теперь идти.

Франк ворча ушел.

Дядя Цукор нагнулся вперед, причмокивая губами.

– Терпение, дядя, – строго сказала Л'Аж, – будет тебе твой прохладительный. Но сперва нашей юной гостье.

– Ну конечно же, – выдохнул Цукор, – ну конечно же.

– Какой прекрасный сервиз, – робко заметила Петти. – Оловянный, не так ли?

– Ну спасибо, милочка, – Л'Аж добавила в чашку Петти сливок. – Да, оловянный. Серебро на самом-то деле такое до ужаса роскошное... Вот, – она вручила Петти хрупкую фарфоровую чашку на блюдечке. – Пейте, не стесняясь.

Но извините, если я сама не буду.

– Ей надо выпить томатный сок, пока тот не свернулся, – объяснил дядя Цукор.

– О, конечно, – согласилась Петти, А затем нахмурилась. – Что?

– Э, Франк! – быстро позвала Л'Аж.

Дворецкий протопал в гостиную, снова ворча.

– Зажги мне сигарету, – Л'Аж помахала длинной русской папироской на конце огромного мундштука из слоновой кости.

Франк, рыча, неуклюже завозился с архаической трутницей и ударил кремнем о кресало. Искра упала на горку плауна, и вспыхнул язык пламени поярче магниевого.

Свет ударил по солям серебра в томатном соке и проявил быстрый портрет мускулистой фигуры в комнате наверху, в постели. Петти уставилась на лицо Адониса и ахнула:

– Э... извините пожалуйста, мне надо срочно сбегать наверх к генератору, – она поставила чашку и поднялась.

– О, но он у нас здесь, внизу, – уведомила ее Л'Аж.

– Уверена, что верхний намного милее, – Петти побежала вприпрыжку к широкой винтовой лестнице за арочным входом в гостиную.

– Франк, быстро! Лови! – закричала Л'Аж.

Франк заревел и, круто повернувшись, побежал, тяжело топая ножищами, следом за Петти. Очень тяжело топая, словно на каждой ноге по гире, и лицо у него выражало сомнение. Но Петти быстро оглянулась, в ужасе ахнула и помчалась во всю прыть.

Л'Аж, однако, не испытывала никаких колебаний. Она ринулась мимо нескорого на ногу Франка и схватилась за рычаг у самого начала коридора.

Как только Петти шагнула на первую ступеньку, Л'Аж потянула за рычаг, и первые три ступеньки провалились, когда открылась потайная панель. Визг Петти стих, когда она провалилась в погреб.

– Вниз! – скомандовала Л'Аж, прожигая взглядом Франка и показывая на отверстие.

Бормоча под нос протест. Франк уселся на край, спуская в провал одну ногу за другой.

– Живее, чудовище! Живее!

Франк пробурчал что-то похожее на 'неправильно'.

– Не смей мне читать проповеди! – завизжала Л'Аж и с силой пнула его в фундамент. Франк с ревом рухнул в погреб.

Поднялся он как раз во время, чтобы увидеть, как Петти стремглав уносится вверх по лестнице из погреба.

Франк тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Он дотопал до лестницы как раз тогда, когда Петти достигла верхней площадки. Франк подождал, пока она передохнет, а потом прогромыхал:

– Поверни.

– Что? – Петти опустила взгляд на свою руку, увидела, что та дергает ручку взад вперед. – О! Да! Спасибо, – она повернула ручку и вылетела в прихожую, как раз когда Франк дотопал до отметки половины пути.

– Лови ее. Франк! Лови ее! – вновь завизжала Л'Аж, но Петти завернула за поворот и перемахнула через провал на лестнице. – Неужели здесь никто не может сделать что-нибудь как надо? – взвыла Л'Аж и рванула за другой рычаг.

Лестница с грохотом задвигалась – вниз, конечно. Обескураженная Петти вскрикнула и побежала быстрее, но эскалатор набирал скорость, и ей еле-еле удавалось оставаться на месте.

– Лови ее. Франк! Лови ее! – визжала Л'Аж.

Франк, негодующе громыхая, дотащился до выхода из погреба и завернул за угол к лестнице. Затем перепрыгнул через открытый люк и угодил на эскалатор. Даже его огромные тяжелые шаги вприпрыжку не могли помочь ему продвинуться вперед, хотя, признаться, он и не очень-то старался.

– Неумехи! – визжала Л'Аж. – В этом сценарии мне достались одни неумехи! – она уставилась горящим взглядом на висевшую над лестницей чрезмерно украшенную бронзовую люстру, а затем рванула, открывая черную панель в стене прихожей. Зарычав, она включила ток, а затем сунула руки в две металлические перчатки. Ток загудел в сервомоторах и бронзовые люстры изогнулись вниз двумя огромными руками. Те закачались, опускаясь на удлиняющейся цепи к Петти. Внезапно они рванулись вниз и хватанули. Петти с визгом отпрыгнула в сторону, и гигантские руки сомкнулись, сжав пустой воздух. Шок придал Петти сил, и она продвинулась еще на две ступеньки.

Гигантские руки потянулись следом за ней.

А на кухне шотландский терьер подбежал, тявкая и рыча, к Родрику.

Родрик, нахмурившись, посмотрел на него.

– Что такое? Что ты сказал?.. Логические несообразности? Какие, к примеру?

Песик резко зарычал и залаял.

– Да... – кивнул, выпятив нижнюю губу, Родрик. – Теперь, когда ты упомянул об этом, я и впрямь заметил, что...

Песик трижды тявкнул и рыкнул.

– Это верно. Франк не мог расходовать всю эту энергию без подзарядки, – согласился Родрик. – И, действительно, довольно странно, что пара вампиров не выкачала досуха меня и тетушку Дил, когда они реквизировали у нас дом...

Дэвиз разразился неистовым, гневным лаем.

– 'Проснуться'? – нахмурился Родрик, качая головой. – О чем ты говоришь, мы же и так бодрствуем.

Терьер чуть не впал в неистовство.

– Что значит, мы всего лишь видим сон? – снова покачал головой Родрик. – Не понимаю.

– Да, но я понимаю! – воскликнула тетушка Дил. Она выскочила за дверь кухни, а Дэвиз с победоносным лаем устремился по пятам за ней.

Тетушка Дил влетела в прихожую крича:

– Франк! Франк! Кем бы ты не был на самом деле. Ты должен проснуться!

Ужель не слышишь меня? Тогда услышь! Франк, проснись!

– Эй ты, старая сплетница! Ты что это делаешь? Лезешь не в свое дело?

– завопила Л'Аж.

Франк только крякнул и продолжал бежать.

– Это очень примитивный андроид, – объяснил появившийся Жужжапчел. Он не способен воспринимать больше одного приказа за раз. Но ты способна!

А теперь возвращайся на кухню, именно там твое место! – он ткнул пальцем в сторону двустворчатой двери.

– Мое место? Лишь оттого, что я женщина? Нет? Ибо, да будет тебе известно, я леди, наделенная большой силой! – тетушка Дил размахнулась, собирая в ладонь пучок невидимой энергии.

– Везет же мне – феминистка-домоправительница, – презрительно фыркнул Жужжапчел. – Ладно, действуй. Попробуй это!

– Скачи и квакай! – тетушка Дил швырнула сглаз.

Вокруг Жужжапчела засверкали голубые искры. Тот противостоял им, давая искрам погаснуть. А затем двинулся на нее, казалось, делаясь шире, выше и бесконечно опасней.

– Но... как? Отчего? – воскликнула тетушка Дил, пятясь через двустворчатую дверь на кухню.

– Да потому что ты всего лишь...

Распахивающаяся в любую сторону дверь распахнулась.

– Ешь! – завопил Жужжапчел, когда она вмазала ему по лицу. Он протолкался на кухню, потирая нос и сердито глядя на тетушку Дил. – Потому что ты всего лишь ведьма, старая баба!

– Меня возмущают такие слова! – крикнул с другой стороны двери голос Л'Аж.

– Всего лишь ведьма, – снова прорычал Жужжапчел, – а я черт. Вполне оперившийся, высокомощный, стопроцентный черт, и куда большее зло, чем какая-то жалкая ведьма... – он вдруг закрыл глаза, прижимая ладонь ко лбу и раскачиваясь на месте. – Что я говорю? Я не могу быть злом, я не должен быть им! Я не должен уступать ему... нет, должен! Если я не стану блюсти здесь хоть какой-то беспорядок, то кто же этим займется? – он опустил руку, прожигая взглядом тетушку Дил. – На чем там я остановился?.. Ах, да, – Жужжапчел улыбнулся самой маслянистой своей улыбкой. – Черт больше зло, чем любая ведьма, и поэтому я намного могущественней. Вот в этом-то и весь ад.

Но тетушка Дил выпрямилась, прожигая его яростным взглядом.

– Нет! Зло не есть источник силы, во всяком случае никак не моей силы! Ибо я не тетушка Дилувиан, а Гвендайлон Гэллоуглас, самая могущественная ведьма Грамария!

Родрик застыл, уставясь на нее. А затем плотно зажмурил глаза и быстро мотнул головой.

– Я – Гвен Гэллоуглас, – выкрикнула старая гадалка, – и я не потерплю такого обмана и...

– Умолкни, старая дура! – завопил Жужжапчел. – Ты разрушишь подбор! и замахнулся для броска, когда между кончиков пальцев у него возник огненный шар.

– Берегись, Гвен! – крикнул старый горбун и бросился к ней. Его плечо врезалось в нее на долю секунды раньше, чем огненный шар со свистом рассек воздух там, где была она, и она полетела кувырком в кухонный лифт.

Родрик резко поднял себя на ноги, а затем также резко потянул за веревку кухонного лифта. Секция поднялась, скрывшись с глаз долой.

– За эту веревку возьмусь я! – прорычал Жужжапчел, но тут тренькнул звонок и Родрик крикнул:

– Второй этаж! Белье и мебель спальной! Все вон!

– Прочь с дороги! – взвыл Жужжапчел. – Пусти меня к этому кухонному лифту!

Родрик захлопнул панель и резко повернулся лицом к черту, прислонившись к ней спиной и сложив руки у себя на груди.

– К какому кухонному лифту?

– Тому кухонному лифту, к которому ты прислонился!

Родрик покачал головой:

– Никакой такой штуки нет и не было. Всего лишь плод твоего воображения.

– О чем ты болтаешь? – закричал Жужжапчел. – Я же видел его собственными глазами!

– Да, но можешь ли ты действительно верить свидетельству собственных чувств? Ведь это, знаешь ли, могло быть твоей галлюцинацией.

– Нелепо, – фыркнул черт. – После этого ты еще чего доброго вообще заявишь, что вся вселенная лишь моя иллюзия.

– Ну, а разве нет? – требовательно бросит Родрик. – По крайней мере, если ты правоверный индус.

– Но я не индус, я правоверный католик! – Жужжапчел застыл, потрясенный собственными словами. – Что я такое говорю?

– Что ты правоверный католик, – любезно ответил Родрик.

– Да, да! Я правоверный католик... Нет! Я хочу сказать...

– Ты хочешь сказать, что ничего не существует, – подсказал ему Родрик.

– Совершенно верно! Ничего не существует! Никого из вас! Вы все просто плоды моего воображения! А все это просто сон... НЕТ! Мне нельзя такого говорить!

– Вот видишь? Даже слов твоих не существует! – ткнул в его сторону указательным пальцем Родрик. – Если уж на то пошло, даже ты не существуешь!

– Что ты городишь? Конечно же я существую!

– А, но откуда ты знаешь, что существуешь?

– Да потому что я мыслю! Cogito, ergo sum! – Жужжапчел зажал себе ладонями рот. – Аййй! Латынь!

– Прикуси язык! – выбранил его Родрик. – Вымой себе рот с мылом!

– Да! С серой! И раскаленными углями! Точно также, как ангел прочистил уста пророка Исайи... О, дьявол! На по-о-о-о-мощь! – и Жужжапчел, вопя, убежал и растаял в разряженном воздухе.

– На самом-то деле в сгущенном воздухе, – фыркнул Родрик и наморщил нос. – Уф! Теперь я понимаю, почему религия использует ладан... Ну!

Вернемся к работе, – и весело прохромал в прихожую, где все еще работал эскалатор, по которому Франк вприпрыжку бежал за Петти, которая неслась изо всех сил, уворачиваясь от когтей былой люстры, которым все еще почему-то не удалось схватить ее.

Родрик прохромал к лестнице, вытащил панель под ней, сорвал с ноги деревянный башмак и, крикнув, 'Долой боссов!' швырнул его в коробку передач. И захлопнул дверцу, как раз когда внутри что-то треснуло, словно пушечный выстрел, и эскалатор, дернувшись, остановился.

Петти взлетела вверх по лестнице и катапультировалась в комнату наверху.

Франк грохнулся мордой о ступеньки.

В спальне Петти захлопнула за собой дверь. На нитке висел засов со сломанной защелкой, она задвинула его и вогнала защелку.

Франк с трудом поднялся на ноги и потащился, изрыгая проклятия, вверх по лестнице.

– Выломай дверь! – взвыла Л'Аж. – Вытащи ее вон оттуда!

Франк послушно грохнул кулаком по двери.

Защелка выдержала.

Петти стремительно повернулась и бессильно прислонилась к двери, ловя воздух открытым ртом, с бурно подымающейся и опускающейся грудью.

Налицо Цукора пылал отсвет масляного светильника. Он стоял на коленях около койки и массировал руку Мак-Черча, стеная:

– Проснись! Проснись! О, я знаю, что это бесполезно, не один год уж пытался, но если я буду неустанно продолжать, то возможно ты в один прекрасный день откроешь глаза. Проснись, Мак-Черч! Наверняка ведь твое имя защитит тебя. Хотя, признаться, оно тебе мало чем помогло, когда я вытолкнул тебя перед собой, загораживаясь от того сумасшедшего коротышки-горбуна. О, мне и не снилось, что он доведет тебя до бесчувствия! Я никак не хотел, чтобы это случилось, и я обещал тебе никогда не попробовать ни капли. Все равно, я вообще-то никогда и не хотел быть вампиром, но моя мать умеет настоять на своем! В действительности же это, знаешь ли, не моя прирожденная роль, это не моя личность, это не настоящий я! Правда я ничего не имею против такой личности, как ты понимаешь, просто я не выношу вида крови! По крайней мере, крови симпатичных мне людей, – он чуть склонил голову набок. – Ну и ну, вот это мысль! А как насчет крови несимпатичных мне людей? Взять например Л'Аж, не смогу ли я благоприобрести ее вкус? Не смогу ли я возжаждать ее крови? Как бы я почувствовал себя, появись у меня шанс высосать досуха ее? Ах, вот это было б совсем другое дело!

Петти уставилась на красивого, мускулистого, коматозного молодого человека и удивленно ахнула. Этого добавочного напряжения оказалось как раз чересчур многовато для стальных Крючков и петелек, с приглушенным треском ее грудь высвободилась, подымаясь и выпирая вперед со свистом от смещенного воздуха.

Мак-Черч нахмурился и чуть повернул голову, словно прислушиваясь.

Петти даже не заметила, она завороженно глядела на свой идеал мужской красоты.

Мак-Черч поднял на нее взгляд, моргая и хмуря брови. Затем до него дошло, что он видит, и он с пылающим взором скатился с постели. Он был совершенно голым, и Петти заметила это, но секунду спустя она очутилась в его объятиях и мало чего видела, потому что ее глаза закрылись для первого и очень длительного поцелуя.

В стене со стуком открылась панель, и оттуда выпрыгнула тетушка Дил.

Она подбежала к Мак-Черчу и Петти и принялась трясти их, крича:

– Проснитесь! Вы должны проснуться! Ужель вы не ведаете, что вы спите? И сия слабая и ленивая тема никакая боле не податливость, а сон!

– Если это сон, то позволь мне спать вечно, – пробормотала Петти и вернулась в клинч.

– Нет! А я говорю нет! – тетушка Дил схватила Мак-Черча за руку и навалилась на него всем своим весом, пытаясь оттащить их друг от друга, но Мак-Черч стоял как Гибралтарская скала, словно променял горизонтальную кому на вертикальную. – Нет, нет! – восклицала тетушка Дил со слезами на глазах. – Ужель вы не понимаете, что мы страшно близки к мигу, когда сие страшное чудовище. Франк, проломит дверь?

– Ладно, этого достаточно! – отрывисто бросил Жужжапчел вылезая из кухонного лифта. – Отпусти то тело!

Тетушка Дил резко повернулась лицом к нему, раздвинув руки в стороны и защищая пару.

– А как ты попал в эту каморку?

– Я материализовался в ней убедиться, что твоего мужа там нет, Жужжапчел надвигался на нее поступью тигра, с гневом в глазах. – А теперь убирайся на кухню, где тебе и место!

– Убирайся к дьяволу, – огрызнулась тетушка Дил, – где тебе и место!

– Э-э-э-э... Конец сцены! – Жужжапчел взмахнул руками перед лицом, а затем повернулся вокруг своей оси и ткнул пальцем в дверь. – Следующая сцена!

Сломанная задвижка поддалась, и дверь с треском рухнула. Франк споткнулся о нее, и Л'Аж прыгнула мимо него, бросила один взгляд на Петти и Мак-Черча и с воплем ринулась к Петти. Ее когти вонзились в руку Петти и оторвали девушку от Мак-Черча, а клыки сверкнули, нацеливаясь на белое незащищенное горло девственницы.

Ее подбородок ударился о руку Мак-Черча, поднявшуюся отразить ее.

– Пожалуйста, мать! Я предпочел бы сделать этот сам, – и его голоса снова склонилась к голове Петти, когда он опять заключил ее в объятия.

– Ах, юная любовь! – вздохнул, заглядывая в дверь, Родрик. А затем нахмурился. – Но это, кажется, о чем-то напоминает мне. Жаль только, не могу вспомнить, что именно.

– Пусть тебя это не беспокоит, – быстро сказал Жужжапчел, – всего навсего мимолетная аберрация.

Перемещающийся взгляд Родрика упал на тетушку Дил. Он в удивлении покачал головой:

– Знаю, это покажется нелепым, но я действительно хочу прямо сейчас быть с этой старой растяпой, – и начал заходить в комнату, как раз когда Л'Аж взвыла от ярости и досады, выхватывая кинжал и набрасываясь на Петти.

Дэвиз кинулся ей под ноги.

Л'Аж споткнулась и грохнулась на пол с воплем, способным разбудить и летучих мышей.

Спеша к тетушке Дил, Родрик наткнулся на древнюю рождественскую елку.

Та закачалась и опрокинулась.

– Нет! – страдальчески вскрикнул Жужжапчел. – Лови ее! – и прыгнул вперед, но елка грохнулась на Л'Аж. Голова у той дернулась, глаза от боли вылезли из орбит, рот разинулся в крике и застыл.

– Ну, что ты скажешь, кто бы мог подумать, – пробормотал во внезапно наступившей тишине Родрик, – а дождик-то оказался из настоящего серебра.

– Еда! – завопил Цукор и прыгнул с дикой радостью на Л'Аж. Наконец-то! Нечто такое, во что я действительно могу вонзить зубы! – он приподнял Л'Аж за плечи и откинул ей голову назад, выпуская клыки, когда обнажил ей горло, а затем замер. Его черты затуманились озадаченностью. Как я бывало это проделывал? Это было так давно, что мне и не вспомнить!

– Точь-в-точь так, как ты и делаешь, – подсказал Родрик. – Обнажи ей горло, а потом кусай!

– Не помогай ему! – Жужжапчел захлопнул Родрику рот мозолистой ладонью, и Родрик отпрянул от ее вони. – Ты не сможешь этого сделать, заверил черт Цукора. – Во всяком случае без приправ.

– Приправы! Конечно же! Вот теперь я вспоминаю! – Цукор порылся в кармане пиджака и победным жестом извлек солонку. – Я всегда ношу ее с собой для томатного сока!

– Нет! – завопил Жужжапчел. – Не смей прикасаться к ней этим!

– А почему бы и нет? – спросил Родрик.

– Потому что... потому что... – Жужжапчел дрожал всем телом. – Да потому что этого нет в сценарии!

– А что такое сценарий? – спросила, нахмурясь, тетушка Дил.

– Всего-навсего предсказание, – заверил ее Родрик. – Отнюдь не нечто такое, чего нельзя изменить.

– Вы не можете менять его! – взвыл Жужжапчел. – Он записан!

– Но я не обязан следовать ему. Мы ведь все-таки сами хозяева своих действий.

– Ересь! – завизжал Жужжапчел.

Дэвиз что-то тявкнул Родрику.

– Что?.. Он боится? Ему, по идее, не следовало бы! Почему?.. Потому что если б он действительно имел над нами власть, у него не было б никаких причин для страха? Хм! Что ж, хороший довод! – Родрик поднял посветлевший взгляд.

Жужжапчел увидел, что мозг у него усиленно работает, и содрогнулся:

– Приказываю тебе не думать! Это аморально! Думать здесь за всех буду я!

– Нет, не будешь, – разумно возразил Родрик, – ты будешь всего лишь следовать сценарию, – он, нахмурясь, посмотрел на черта. – С чего ты собственно такой взвинченный?

– Не знаю, – Жужжапчел стоял, не двигаясь и весь дрожа. – Я действительно не знаю.

Родрик поджал губы:

– А может ты на самом деле хочешь, чтобы Цукор воспользовался той солью?

– Я предпочитаю селитру, – поправил Жужжапчел. – В конце концов, ведь я же черт.

– Не волнуйся, – успокоил его Родрик. – Я разберусь в чем дело.

– Именно этого-то я и боюсь!

– Чего? Самостоятельно мыслящих? – Родрик кивнул. – Имеет смысл. Ведь тогда никак нельзя предугадать, что произойдет. Это делает жизнь совершенно непредсказуемой. А я теперь мыслю-таки.

Жужжапчел кивнул, по-прежнему дрожа:

– И к тому же становишься весьма своевольным.

– Да, становлюсь, не правда ли?

– Ты близок к пробуждению, – уведомила его тетушка Дил.

– Да, – нахмурился Родрик. – Просто я не могу вспомнить, кто же я на самом деле.

– Родрик, – быстро сказал Жужжапчел. – Всего лишь обыкновенный старый Родрик.

– Близко, – кивнул Родрик. – Близко. Но может быть самую малость чересчур близко.

Цукор прижал ладонь ко лбу:

– Если поразмыслить, я ведь тоже был кем-то...

– И по-прежнему остаешься им, – отрезал Жужжапчел.

– Нет, – не согласился Родрик, – в данный момент он тот, кем желаешь ему быть ты. И делает то, чего ты желаешь ему делать. Мы все так поступаем, всего лишь выполняем твои приказания без большого сопротивления. Зажав нас между собой и сценарием, ты заставил всех нас попросту безропотно подчиняться твоим приказам.

– Да! Чудесный образ жизни, не правда ли? Такой мирный! такой гармоничный!

– Для тебя, возможно. Но не для остальных из нас.

– Но разве так не лучше? – взмолился Жужжапчел.

– НЕТ! – дружно отозвались все разом, за исключением Л'Аж, лежавшей застыв на полу, и Петти с Мак-Черчем, у которых губы были в данный момент заняты.

У Жужжапчела сморщилось от отвращения лицо.

– Что за превратное развитие событий!

– Хорошая мысль! – воскликнул Цукор. – Давайте устроим переворот.

– Заткнись, – оборвал его Жужжапчел.

Но Цукор продолжал:

– Лично я начиная вспоминать, что я на самом-то деле не я. Во всяком случае не Цукор.

– Заткнись, – снова оборвал его Жужжапчел.

– Я был некогда кем-то другим, – воскликнул Цукор, – но кто-то со мной что-то сделал, накормил меня чем-то, сделавшим меня тем, чем я являюсь сейчас!

– Заткнись! – закричал Жужжапчел.

– Нет, это ты заткнись! – скомандовал Родрик. – Слово имеет Цукор.

– А кто тебя назначил председателем? – прорычал Жужжапчел.

– Я сам себя назначил!

– А я предлагаю подвергнуть Жужжапчела импичменту! – подхватил Цукор.

– Голосую за снятие Жужжапчела!

Дэвиз тявкнул.

– Он говорит 'Я поддерживаю предложение', – объяснил Родрик. – Все за?

– Да! – закричали тетушка Дил, Родрик и Цукор. А Дэвиз залаял.

– Принято единогласно, – подтвердил Родрик, – за исключением Л'Аж, недееспособной, и Мак-Черча с Петти, не замечающих ничего вокруг себя.

Предложение проходит, а Жужжапчел уходит.

– Вы не можете этого сделать! – закричал Жужжапчел.

– Если я правильно помню, мы это только что проделали.

– А я помню еще кое-что! – воскликнул Цукор. – Я помню, что тому, чем бы там меня ни накормили, полагалось лишь погрузить меня в сон и сделать более податливым внушению! Но оно сделало больше, оно заставило меня желать делать все, чего не продиктует этот смещенный болван!

– Поосторожней с бранными словами, – зарычал Жужжапчел, но тетушка Дил воскликнула:

– И меня тоже.

А Родрик сказал:

– И меня.

Дэвиз тявкнул и зарычал.

– Он говорит 'наркотик, оказывающий подобное воздействие, общеизвестен под названием наркотик-зомби', – перевел Родрик.

– Я отрицаю это! – взбеленился Жужжапчел, размахивая руками. – Я все отрицаю! Я это не делал! Я не приказывал это делать! Мне никто этого не говорил...

– Вот этому я верю, – кивнул Родрик. – Ты вероятно еще один зомби, как и остальные из нас, но по какой-то причине ты оказался намного больше склонным делать то, что приписывалось сценарием.

– Но это означает, что он тот, кто выступает в качестве голоса сценария! – воскликнул Цукор.

– Да, – нахмурясь, проговорила тетушка Дил. – Воистину, мы не ведаем, что гласит сей 'сценарий', опричь того что нам глаголет он.

– В таком случае, – весело улыбнулся Цукор, – если мы сумеем просто-напросто разбудить Жужжапчела, то нам больше не придется слушать всякую чушь про этот 'сценарий'.

– Нет! – у Жужжапчела пошла пена изо рта. – Вы не можете! Это уничтожит всякое подобие порядка! Это порвет в клочья осмысленность! Это будет игрой в кости со вселенной!

– Но мы сможем делать то, что считаем правильным, – сказал Родрик.

– Вот видите? Буйный хаос!

– Но мы все проснемся и перестанем быть зомби, – указал Цукор.

– Анархия!

– Хватай его!

Все дружно накинулись на Жужжапчела, который всего на секунду запоздал понять, что происходит, и не успел увернуться. Он бился, воя и пытаясь вырваться, но Цукор и Родрик повалили его на пол, и тетушка Дил уселась ему на ноги, в то время как Родрик прижал ему руки к полу, а Цукор извлек из кармана солонку.

– Вы не можете этого сделать! – кричал Жужжапчел. – Это аморально!

Это неэтично!.. Это против всяких... ик!

– Хорошо, что он разинул рот, – заметил Родрик.

– Я не мог промахнуться, – согласился Цукор.

Жужжапчел конвульсивно сглотнул, и глаза у него вылезли из орбит, уставясь в пространство, все тело оцепенело. Он начал дрожать, а когда затрясся, то постепенно растаял и исчез.

Тетушка Дил со стуком приземлилась на копчик и поражено уставилась на пустой пол:

– Куда он делся?

Дэвиз радостно тявкнул.

– Он говорит 'туда, откуда бы взялся', – перевел Родрик.

– Но где же сие место? – спросила тетушка Дил.

– Никто из нас не знает, – ответил ей Цукор. Он повернулся к Родрику.

– Ты знаешь, откуда ты взялся?

Родрик, нахмурясь, уперся взглядом в потолок, а затем покачал головой:

– Не совсем. Мне почти удается вспомнить...

Дэвиз тявкнул, залаял и рыкнул.

– Он говорит, что ему это известно, – объяснил Родрик. – Он говорит:

'я знаю, кто я такой, я 'Нотел-Модем 409', компьютеризированный блокнот, и я знаю, откуда я взялся. Но откуда взялись все вы, зомби?'

Цукор пожал плечами:

– По правде говоря, не знаю.

– И я тоже, – признался Родрик.

– И я, – добавила тетушка Дилувиан, – однако я знаю, что мы должны проснуться.

– Хороший довод, – Родрик поднял палец, а затем применил его для указания на рот Л'Аж, застывший открытым. – Маэстро, не будете ли так любезны?

– С удовольствием, – Цукор повернулся сыпануть немного соли в рот Л'Аж. Та мгновенно растаяла, и они оказались взирающими на очень пыльный дубовый пол.

– Успех! – возликовал Родрик. – А теперь возьмемся за трудную задачу.

Ты хватай его, тетушка, а я схвачу ее.

– Мне почему-то не нравится то, как сие звучит, – сказала тетушка Дил, но взялась за бицепсы Мак-Черча, в то время как Родрик схватил за плечо Петти. – А теперь, – скомандовал он, – Цукор, будь готов сыпануть.

Отлично, а теперь по счету 'три'... Раз! Два! Три!

Они с тетушкой Дил рванули в разные стороны. С чмоканием, как от огромной отклеившейся присоски, Петти и Мак-Черч отделились друг от друга и уставились в полной ошарашенности, со все еще широко раскрытыми ртами.

– Есть! – крикнул Цукор, сыпля соль в рот обоим.

Пораженные, они закрыли рты и одинаково громко сглотнули, а затем в шоке уставились друг на друга, покуда таяли. Петти подавленно мяукнула, пытаясь дотянуться до Мак-Черча, но тоже растаяла и пропала.

– Успех! – гаркнул Цукор. – Ладно, вы трое в шеренгу, становись!

Плечи расправить! Живот втянуть! Рты открыть!

Родрик и тетушка Дил вытянулись по стойке 'смирно', а Дэвиз присел на задние лапы рядом с тетушкой Дил. Цукор прошелся вдоль строя, сыпля всем соль в рот, и те один за другим растаяли. Потрясенный Цукор остановился, оглядываясь в пустой голой комнате, и в первый раз осознал, что ветер приглушенно стенает, огибая углы огромного старого дома. Предоставленный самому себе, Цукор шмыгнул носом, смахнул слезу одиночества и сказал:

– Я очень сильно скучаю по вам.

А затем откинул голову назад, открыл рот, сыпанул соли на собственный язык и испарился.

* * *

Один за другим спящие проснулись. Они открыли глаза, хмурясь, жмурясь от света, и начали возиться, собираясь встать с кушеток. Сотрудница дома снов в ужасе уставилась на них, а затем повернулась и выбежала из комнаты, крича:

– Управляющего сюда! Эти клиенты только что проснулись, до того как закончился сон!

Род застонал и скинул ноги с кушетки на пол:

– У меня такое ощущение, словно в меня только что попал метеорит!

Мирейни, моргая, соскользнула с топчана и попыталась встать. Ноги у нее подкосились и она схватилась за подушки. Строганофф с криком спрыгнул с кушетки, но она поспешила успокоить его:

– Нет, со мной все в порядке. Но... спасибо, Дэйв, – и покраснела.

Род нахмурился, гадая, что означало это зарумянившееся лицо. А затем резко вернул мысли к непосредственной задаче.

– Эй, все, погодите! Помните, снимайте шлемы осторожно! Я не думаю, что они смогут причинить какой-то вред, если мы сорвем их, но предпочел бы не выяснять на своей шкуре.

Брат Джой осторожно снял шлем и, сощурясь, уставился на него, держа его перед собой, а затем с отвращением оттолкнул его прочь.

Шорнуа сняла свой с сожалением:

– Ну, все это было забавно, пока продолжалось.

Род в удивлении поднял на нее взгляд:

– Должно быть, вы были Л'Аж д'Ор.

В помещение торопливо вошел невысокий коренастый мужчина в деловом комбинезоне.

– Ладно, что здесь происходит?

Род почувствовал, как волосы у него на загривке разом вздыбились.

– А вы кто такой, черт побери?

– Я Рокса, управляющий. Как вы, черт возьми, проснулись до того, как закончился сон?

– О, ответить на этот вопрос достаточно легко, – сказал брат Джой. Видите ли, согласно традиционным суевериям, чары, сковывающие зомби, можно разбить, если наполнить ему рот солью. Конечно, вам понадобится зашить ему губы, чтобы он не смог ее выплюнуть, да притом освободившись от чар, он может попытаться вас убить. Но после этого он вернется туда, откуда взялся, то есть в могилу, с наивозможной быстротой.

– Какое это имеет отношение к вашему пробуждению ото сна? нахмурился Рокса.

Брат Джой пожал плечами:

– Сны – это фантазии, и поэтому в структуре сна-вселенной символы суеверия срабатывают. Когда наши сонные 'я' осознали, что нам подсунули наркотик-зомби, они сыпанули друг другу соли на язык, и символ сработал, мы вернулись туда, откуда взялись, то есть сюда.

– Наркотик-зомби? – управляющий заметал взгляды с одного лица на другое. – Кто сказал о каких-то наркотиках-зомби?

– Я.

Все повернулись, пораженные до крайности. Тоненький голосок исходил с кушетки Мирейни, где лежал ее компьютерный блокнот.

– Я 'Нотел-Модем 409' и обладаю способностями к беспроводной связи с большими компьютерами. Я стал симбиотически связан с моим оператором.

Мирейни побледнела. Глаза у нее сделались огромными. Строганофф крепко обнял ее за плечи:

– Не переживай так, малышка. Знаю, это трудно переварить, но у любой артистки обязательно развивается чувство к ее инструментам.

Мирейни схватила блокнот и прижала к себе.

– Вследствие этого, когда мой оператор впала в состояние сна, я участвовал в нем вместе с ней, – продолжал блокнот. – Однако, будучи электронным, я оказался невосприимчив к наркотику и смог осознать, что сон не является тем безопасным и приятным пристанищем, на которое надеялись эти клиенты.

– О, насчет этого я не уверена, – пробормотала Шорнуа.

Строганофф покачал головой:

– Паршивый сюжет. Не говоря уж о характеристике действующих лиц.

Рокса поднял голову, суживая глаза:

– Если вам не нравится мой сон, гражданин, можете создать свой собственный.

– Вполне возможно я так и поступлю.

– Наркотик-зомби не шибко законен, – указал Род. – И предполагается, что смотрящим сон клиентам даются определенные гарантии безопасности.

Рокса нетерпеливо пожал плесами:

– Ладно, допустим я несколько растянул правила.

– Растянул! – фыркнул Йорик. – А может точнее будет сказать 'исковеркал'?

Но Бел поднял руку:

– Погодите, ребята. Нарушенные им законы на самом-то деле ничего не значат.

– Ничего не значат?

– Ровным счетом ничего в сравнении с тем, что делал тот сон сам по себе, – Бел повернулся, глядя Роксе прямо в лицо, чуть опустив голову, прожигая его взглядом. – Тот сюжет считал попросту само собой разумеющимся, что людям следует выполнять приказы и не думать о них. Если бы остались в нем достаточно долго, то проснулись бы приученными принимать все, что ни скажут власть предержащие, не рассуждая, и даже не помышляя о сопротивлении!

Йорик присвистнул:

– Вот это да! Идеальная система промывания мозгов. Жертвы сами оплачивают все расходы!

Рокса побледнел и попятился на шаг.

– Вы не сможете этого доказать.

– О, мне думается, что смогу, – оскалил зубы в акульей улыбке Бел. Семиотический анализ сюжета и неврологический анализ альтернатив выбора... думается, я смогу вполне основательно доказать это.

– Ну и что? – чуть выпятил челюсть Рокса. – В этом нет ничего незаконного.

– Только потому, что об этом пока никто не подумал. Скажите-ка, все ваши сны так воздействуют?

– Я не обязан отвечать на этот вопрос!

Йорик усмехнулся и шагнул вперед, массирую кулак.

– Это почему же?

– Благодаря им! – Рокса попятился назад и рывком распахнул дверь. В помещение ввалилась дюжина рослых мускулистых громил. Только восемь из них держали в руках дубинки. Четверо других держали в руках бластеры.

Род ткнул пальцем в вожака:

– Ты тот крестьянин! Который бросил вилы!

Вожак отвесил насмешливый поклон:

– Берлин Ивз, к вашим услугам.

– Он слишком скромен, – хохотнул Рокса. – Правильнее будет Берлин Ивз, д.ф.

– Д.ф.? – нахмурился Род. – Так что же вы делаете, возглавляя банду убийц?

– Не смог найти работу преподавателя. Кроме того, эта работа лучше оплачивается.

– И на чем же вы специализировались? – фыркнул Род. – На политологии?

– Неа, – нехорошо усмехнулся Ивз. – Я самый натуральный д.ф. – доктор философии.

Род уставился на него во все глаза.

– Вы дипломированный философ?

– А что тут такого странного?

– Но вы же убиваете людей!

– Так вы заметили.

– Как же может философ оправдывать такие ужасные действия?

– А для чего еще нынче служит философия?

– Но какие же причины убивать людей может дать вам философия!

– Самые веские, – усмехнулся Ивз. – Это выгодно.

– Я думал, философии полагается быть этичной.

– Разве вы никогда не слышали об экзистенциализме? – пожал плечами Ивз. – Кроме того, она вполне этичны, вот только вы не согласны с этой этикой, – он стал на миг серьезным. – Но если вам действительно хочется узнать, прежде чем я выжгу вам мозги, то я скажу вам. Это способ осуществления власти над моей субъективной вселенной.

– Солипсист, – простонал Род. – Я думал, вам полагается быть философом, а не палачом. Нет, один последний вопрос! – поднял он ладонь, когда Ивз тронулся вперед, и бандит остановился. – А что произошло бы, если б мы досмотрели сон до конца?

– О, вы проснулись бы так же, как обычно, – пожал плечами Ивз. Только оказались бы окруженными, вот и все. И в смирительных рубашках.

– Но сумасшедшие установили в дурдоме свою власть, а?

– Ничего, медперсонал реабилитируется, – уведомил его Ивз. – Взять их!

И поднял бластер.

Гвен сосредоточила все свое внимание на оружии.

Ивз с экстатической улыбкой нажал на спуск. Затем улыбка растаяла, сменившись шоком ужаса. Он нажал на спуск еще раз и еще, и еще.

Трое его подручных подняли бластеры и тоже нажали на спуск, столь же безрезультатно.

– Что вы с ними сделали? – прорычал Ивз.

– Вам действительно не стоит знать, – заверил его Род. – Это может опрокинуть вашу философскую систему.

Ивз сузил глаза.

– Ладно, мы проделает это устаревшим способом. Давай!

Он и его громилы рванули вперед, размахивая бластерами как дубинками.

Их коллеги быстро окружили всю кампанию полукольцом и насели на нее уже с самыми настоящими дубинками.

Бел крикнул и нанес громиле резкий удар ногой. Тот взвыл и выронил дубинку, в то время как Шорнуа рявкнула и рубанула ребром ладони другого.

Тот блокировал удар и обрушил на нее дубинку, но она ловко увернулась в сторону и рубанула отскакивающим ударом по шее другого громилу. Когда тот упал, она стремительно ударила ногой первого, нырнула под свинг третьего и с криком ткнула его в солнечное сплетение, а затем блокировала свинг первого нападавшего и тут же провела ему удар ногой в подбородок. Тот отлетел, ударившись о стену, а она стремительно развернулась к четвертому громиле.

Йорик действовал куда как консервативнее. Когда нападающий замахнулся на него дубинкой, он увернулся, схватил его за запястье, выкрутил его и завел ему руку за спину – до предела. Громила взвыл, а Йорик выкрутил у него из руки дубинку и трахнул его ей же по голове. А затем толкнул оглушенного на наседающего убийцу, схватил за шкирку третьего и шарахнул его головой об стенку, а затем обернулся назад, как раз когда второй поднялся с пола, и нанес ему хук в челюсть.

В голове у Рода стоял звон, Ивз сумел-таки провести удар. Но и Род тоже сумел, и вожак громил выронил бластер. Он огибал Рода слева, уйдя в глухую защиту, мотая головой. Род быстро ударил его в живот и поймал его на поперечный справа. Ивз, шатаясь, отступил, и Род тут же добавил удар ногой, от которого тот с треском врезался в стенку.

Гвен прожигала взглядом трех других громил, которые жались друг к другу, пытаясь отбиться от тучи летающих вокруг них сонношлемов и выпавших дубинок. Время от времени, то тот то иной предмет пробивался сквозь их защиту.

Мирейни пригнулась позади Строганоффа, неистово нажимая клавиши компьютерного блокнота. А он стоял между нею и громилами, вытянув руки, чтобы защитить ее, в то время как сам ошеломленно следил за схваткой и бормотал себе под нос:

– Я должен это запомнить! Для моей следующей сцены боя! Должен запомнить!

– Куда?! Еще не все! – Род рванул Роксу и сотрудницу дома снов обратно в помещение и пинком закрыл дверь. Закрутив девушку волчком, он направил ее к Шорнуа, которая надвигалась, глядя на нее стальным взглядом.

Девушка в страхе попятилась к стене. Рокса попытался выкрутиться и навесить Роду свинг, но Род взял его за ворот комбинезона, отстранив от себя на всю длину весьма несредней руки, и глаза у Роксы вылезли из орбит, когда ворот сдавил ему шею. Он быстро повернулся обратно и уставился на двенадцать поверженных громил, замусоривших собой пол его зала сновидений.

– Не нужно так тяжело переживать это, – утешил его Род. – Убит всего один из них, – он повысил голос. – Тут ты немного снебрежничала, Шорнуа.

Та нетерпеливо пожала плечами:

– Я торопилась.

– Я не жаловался.

Йорик медленно покачал головой, цокая языком:

– А хлама-то, хлама сколько! Что будем с ними делать?

– Можно подсоединить их к сонным машинам, – предложила Шорнуа.

– Нет! – завопил Рокса. Страх сотрудницы превратился в ужас.

– Это будет совсем не так плохо, – вышла из-за спины Строганоффа Мирейни. – Я тут немного поработала над перепрограммированием вашего компьютера.

Рокса и сотрудница вытаращились на нее, так что вокруг зрачков у них стали резко заметны белки.

– Я приказала ему перестать индоктринировать людей, – объяснила Мирейни.

– Но это невозможно!

– Вовсе нет, я просто приказала ему ввести новые сюжетные альтернативы, делающие упор на индивидуальность и скептицизм.

Рокса выглядел не совсем чтоб успокоенным:

– Мы же проснемся в полном замешательстве.

– Нет, всего лишь любопытными. Вы будете ставить под вопрос авторитеты и будете ставить их под вопрос постоянно, пока не найдете ответов, которые сможете доказать.

– Но у нас же не будет времени наслаждаться жизнью! – взвыла сотрудница.

– Познание может быть забавным, – заверил ее Йорик.

– Вы предпочли бы не жить? – Шорнуа не сводила с нее глаз, напряженная и подтянутая.

– Я... думаю, я соглашусь на сон, – медленно проговорила молодая женщина.

Род кивнул:

– Очень разумно, – и повернулся к Роксе. – Ты тоже согласишься на него. Вопрос лишь в том, добровольно ты это сделаешь или нет.

Рокса уставился на него.

А затем его кулак врезался Роду в живот.

От боли Род согнулся пополам, а Рокса начал было поворачиваться к двери и поэтому оказался как раз под нужным углом, когда кулак Йорика вмазал ему в челюсть. Управляющий растянулся на полу, очень аккуратно.

– Держись, муж, – Гвен очутилась рядом с ним, массируя ему спину и утешая:

– То всего лишь боль, и она скоро минет.

'Да, но и жизнь тоже'. Род не мог произнести этого вслух, ввиду временно переставшей работать диафрагмы. Он попытался сделать вдох.

Наконец, воздух постепенно, с содроганием вошел к нему в легкие. Он медленно выпрямился, поворачиваясь к Мирейни:

– Нельзя ли подобрать какой-нибудь кошмар?

– У нас их нет, – быстро заявила сотрудница.

Строганофф смерил ее желчным взглядом.

– Это заставляет меня подумать, что мне следует проверить весь ваш каталог.

– У нас нет времени, – быстро возразила Мирейни.

Род кивнул:

– Боюсь, что она права. Нам надо зацепить их на самый долгий срок, какой только сумеет дать компьютер, и убираться отсюда. – Он повернулся к сотруднице:

– Нам нужно что-нибудь, задействующее дюжину людей.

Сотрудница с миг подумала:

– Как насчет 'Летучего Голландца'?

Род кивнул.

– Самое то. Надеюсь, Ивз терпеть не может Вагнера.

Они уложили Ивза на одну из кушеток и надели ему на голову шлем.

Мирейни нашла один из инъекторов, прижала его ему к запястью и нажала.

Затем повернулась нажать кнопку 'пуск', но Род остановил ее, подняв ладонь:

– Секундочку. Он сейчас должен очень хорошо поддаваться внушению, он осторожно похлопал Ивза по щекам. – Брось, старик, очнись! Ты вернулся с задания. Докладывай!

Веки у Ивза затрепетали, и он открыл глаза, но они оставались стеклянными.

Род отступил, уходя из поля зрения.

– Итак. Вы последовали за группой Гэллоугласов с Вольмара на собственном корабле и перехватили их на курортной планете Отранто. Какие меры вы предприняли для их захвата?

Ивз медленно кивнул:

– Они укрылись в доме снов. Я подкупил управляющего и принудил его дать им наркотик-зомби.

Остальная компания в изумлении уставилась на Рода. Тот кивнул, с мрачным выражением лица.

– Где вы оставили свой разведкорабль?

Ивз нахмурился из-за странности такого вопроса, но ответил:

– В Палаццо Монтрессор.

– Каким паролем вы воспользовались?

Ивз нахмурился еще сильнее, но ответил:

– Эксцельсиор.

– Высылайте сенбернаров, – пробормотал Бел.

Глаза у Ивза закрылись, а губы изогнулись в мягкой улыбке.

– С какого времени вы стали агентом-двойником? – тихо спросил Род. С какого времени вы начали работать на ЗЛОСТ?

Ивз поднял брови:

– Никогда. Я предан ВЕТО, – затем лицо у него разгладилось, а дыхание углубилось.

– Тоталитарист, – пробормотал себе под нос Род. – Я мог бы догадаться. Эти всегда действуют стаями.

– Что такое ВЕТО? – требовательно спросил Бел.

– Тайное общество, работающее на ПЕСТ, – Род повернулся к усеявшим пол поверженными телами. – Ладно, давайте отправим этих детин в страну грез.

Бел нахмурился, но повернулся помочь Дэвиду поднять громилу с пола и положить на кушетку.

Несколько минут спустя вся дюжина получила наркотик и смотрела сны.

Род повернулся к сотруднице дома снов, и та съежилась и попятилась, увидев выражение его глаз.

– Предпочитаете что-нибудь? – спросил он.

Какой-то миг девушка лишь глядела на него во все глаза. Затем успокоилась, уставилась в пространство невидящим взором, и на лице у нее появилось трепетное выражение:

– Джен Эйр, – прошептала она. – Я всегда хотела быть Джен Эйр.

– С ним в качестве Рочестера?

Взгляд сотрудницы снова сфокусировался, она повернулась взглянуть на Роксу. А затем попросила:

– Вы не могли бы устроить нам раздельные сны?

Род и Гвен переглянулись, ее мысли сказали ему: 'Прошу тебя, окажи то милосердие, какое можешь.'

Род кивнул.

– Да, почему бы и нет? Выбирайте кушетки и сны сами.

Сотрудница на какой-то миг уставилась на него, а затем медленно улыбнулась. Повернувшись, она нажала несколько кнопок на пульте компьютера. Мирейни подошла и внимательно следила за ее действиями, у нее расширились глаза.

Сотрудница с лучезарной улыбкой повернулась обратно.

– Я готова. Попробуем? – и вытянулась на одной из кушеток, надев на голову шлем и прижав к руке инъектор. Затем она отбросила его в сторону, роскошно потянулась и закрыла глаза.

Род глядел на нее остекленелым взглядом, жуя изнутри губу.

– Ну, наше милосердие безусловно никак не назовешь вымученным.

Помоги-ка мне с этой тютей, а, Йорик?

Когда они спустя несколько минуть покинули дом снов. Род спросил у Мирейни:

– И какой же она дала ему сон?

– Ужас Дэнвича.

* * *

– Поторопитесь-ка! – потребовал Йорик. – Тот сон поможет нам выиграть время, но немного. Нам нужно удрать с планеты, и побыстрее! Думаю после этого номера даже Бел, Строганофф и Мирейни не будут здесь желательными лицами.

Лицо у Бела окаменело:

– Да. Боюсь, что вы правы.

Строганофф уставился на него:

– Ты не можешь говорить это всерьез! А как же 'Дракула вновь восстанет из гроба'?

– Пришлем после группе приказ доснять его.

– Но они же угробят его! – взвыл Строганофф. – Они загубят его! Он не вытянет даже приличной кассы!

Мирейни побледнела:

– Без твоего присутствия там, Бел, это будут деньги, пущенные на ветер. Семьсот пятьдесят тысяч термов!

– Могилы и того дороже, – ответил Бел, – особенно на Отранто. И что касается меня, то я лично после смерти работать не планирую.

Мирейни со Строганоффым побледнели и последовали за остальными.

Род стиснул зубы:

– И все из-за нас. Если б мы не ввалились к вам на съемочную площадку, вы бы не попали в такой переплет. Я сожалею. Бел, очень сожалею.

– Не беспокойтесь об этом, – проворчал поэт. – У меня было предчувствие, что вы того стоили.

Экскурсовод поднял руку, останавливая их, и показал вниз на узкую винтовую лестницу:

– А теперь мы спустимся в подземелье и ниже. Видите ли. Палаццо Монтрессор было построено над катакомбами.

– Которые были сооружены специально для Палаццо Монтрессор, пробормотал себе под нос Бел.

– Обратите внимание на покрывающий стены налет селитры, – весело улыбнулся экскурсовод. – Дальше вы увидите кучу костей. Мы отодвинем некоторые из них в сторону и вы увидите с иголочки новую кирпичную стену.

За ней, конечно же, Фортунато. Все готовы? Пошли!

Он направился вниз по лестнице, высоко подняв факел, туристы гуськом последовали за ним, вместе с затесавшимися в их среду восемью беглецами.

Стены быстро становились все более влажными и темными, то тут, то там появлялись пятна мха.

Бел нагнулся вперед и шепнул на ухо Роду:

– Если б только По мог еще при жизни собрать авторские гонорары за все это!

Род кивнул:

– Прожил бы дольше.

– Да... Может быть оно и к лучшему... – нахмурился Бел.

Они спустились по длинной винтовой лестнице. Туристы начали взволнованно перешептываться из-за обветшалости всего окружающего, но Гвен прижалась поближе к Роду, за что тот был бесконечно благодарен.

– Милорд, тут жутко.

– Да, – Шорнуа подняла взгляд на сочащиеся влагой стены. – У меня от этого места мурашки пробегают.

– Именно так и задумано быть, – объяснил Строганофф.

– Вы хотите сказать, что люди платят за право так паршиво себя чувствовать?

Они вышли в каменный коридор с низким потолком. Экскурсовод бодро шагал впереди, неся факел и насвистывая. Они последовали за колеблющимся пламенем, в то время как каменная кладка постепенно сменялась скальным основанием. Они прошли мимо ниши в стене, где лежало что-то завернутое в старую, ветхую ткань.

Гвен уставилась туда.

– Что там такое?

– Липовый труп, дорогая. Мы ведь в 'катакомбах'.

Остальные туристы охали и ахали при виде этого зрелища, а одна леди хихикнула.

Род наморщил лоб:

– Итак, где бы я спрятал свой разведкорабль, будь я Берлином Ивзом?

Туннель расширился, перейдя в открытое пространство примерно в десять футов с каждой стороны. Оттуда расходились три туннеля. У одной стены лежала доходившая до потолка куча очень реалистичных на вид скелетов.

Одна леди уставилась на нее с завораживающей смесью отвращения, негодования и восторга на лице:

– Это случайно не...

– Да, мэм, – кивнул с серьезным видом экскурсовод. – Это личный склеп Фортунато.

Род поднял голову, в глазах у него появился блеск.

– Что ты учуял, о несравненный вождь? – прошептал Йорик.

– Слушай, – сказал Род, – будь ты Берлином ты бы ведь захотел спрятать свой корабль подальше от чужих глаз, но в таком месте, где мог бы добраться до него в любое время когда захочется?

– Они идут дальше без нас, – Шорнуа похоже занервничала.

– Пусть себе, – махнул рукой Род. – Меня завораживает этот конкретный экспонат.

Йорик водил руками по стене у кучи костей:

– Здесь есть кнопка.

– Нажми ее, – кивнул Род.

Замурлыкали механизмы и вся стена, наполненная костями, распахнулась наружу. Пространство за ней было огромным и неосвещаемым.

– Как насчет света на уровне? – тихо произнес Род.

– Мой уровень никому не светит со времен Шекспира, – крякнул Бел, он достал зажигалку и поднял ее повыше. – Полезно иногда иметь дурные привычки.

Трепещущее пламя осветило выстроившихся вдоль стены неиспользуемых роботов-ремонтников, кучу строй материала и нос гладкого космического корабля обтекаемой формы для полетов в атмосфере.

– В яблочко, – выдохнул Род.

Они двинулись вперед, с трепетом глядя на массивный корабль. На самом-то деле он был совсем уж не таким и большим, но в замкнутом пространстве он казался гигантским.

– Эксцельсиор, – тихо окликнул его Род.

Вокруг судна вспыхнул свет. Удовлетворенно хмыкнув. Бел дал зажигалке со щелчком закрыться и сунул ее в карман.

– Вы не Берлин Ивз, – заявил голос из корабля.

Род кивнул:

– Ивзу не удалось добраться. Фактически, возможно он и не вырвется на волю, если мы не слетаем за подмогой.

В воздухе на миг повисло молчание, а затем корабль доложил:

– Готов передать сообщение.

Род сверлил его взглядом, какой-то миг не зная, что сказать.

– Код, – предложила Шорнуа. – Ренегаты раскололи его.

Род кивнул, облегченно улыбнувшись:

– Совершенно верно. Мы не можем послать сообщение, его перехватят. Да и нас тоже. Нам надо вернуться за подмогой на базу.

Корабль безмолвствовал.

– Эксцельсиор, – снова произнес Род. – Нам сообщил это слово Ивз.

Откуда еще нам его узнать?

В борту корабля медленно открылась дверь входа. Со вздохом облегчения. Род сделал своим людям знал подыматься на борт.