"Расплата" - читать интересную книгу автора (Сташеф Кристофер, Форстчен Уильям P.)

ГЛАВА 2

— Освободите палубу для боевого взлета! Повторяю, освободите палубу…

Ясон стоял в стороне, стараясь не упустить ни одной мелочи. Лифорд Беверейдж, командир палубной обслуги, бежал, выкрикивая приказания. Он производил впечатление толкового и старательного человека. Ясон вчера лишь упомянул о том, что разведывательные корабли должны стоять впереди истребителей— бомбардировщиков, а Лифорд не спал всю ночь, перетаскивая машины куда следует. Неудивительно, что сейчас он выглядел смертельно усталым. На палубе было много лишней суеты, отсутствовала та выверенная до последней секунды, почти хореографическая слаженность процедуры взлета, к которой Ясон привык на «Конкордии».

Его пилоты уже сидели в своих кабинах, для первого раза он предоставил им эту поблажку. Просто из соображений безопасности. Сначала следовало посмотреть, как они летают, а уж потом ставить перед ними более сложную задачу: чтобы от момента побудки до взлета проходило всего четыре минуты.

Комната управления полетами находилась на возвышенной платформе напротив шлюзовой камеры. Добравшись до нее, Беверейдж бросил последний взгляд на палубу и поднял вверх большой палец, давая понять офицеру, руководящему взлетом и посадкой, что все в порядке. С этого момента именно этот офицер становился главным на палубе, а в каком-то смысле и на всем корабле. Во всяком случае, если бы командир корабля решил изменить курс или скорость, то, прежде чем отдать приказ, должен был бы согласовать это с ним.

Первой шла Дженис. Над дверью шлюзовой камеры вспыхнул зеленый индикатор, старшина из команды управления взлетом тоже поднял вверх большой палец и махнул рукой, указывая вперед. В комнате управления полетами офицер, управляющий взлетом, нажал кнопку пуска катапульты. Катапульта сработала, истребитель Дженис стремительно покинул палубу и оказался в пространстве.

Палубная обслуга подтащила на место взлета следующий корабль, и Ясон взглянул на часы. Прошло около минуты, прежде чем зеленый индикатор зажегся снова и второй истребитель взлетел, качаясь из стороны в сторону, что свидетельствовало о слишком сильном полученном им толчке.

— Черт возьми, так мы целый день можем проваландаться, — вздохнул Ясон, и Думсдэй с унылым видом закивал в ответ.

Истребители взлетали один за другим — шесть разведывательных, потом три «Рапиры», снова шесть разведывательных «Ферретов» и еще шесть «Рапир». Все вместе они сформировали ближний патруль, на что ушло около получаса времени, включая и то, которое было потрачено на два неудачных взлета. В первом случае оказался не в порядке двигатель, во втором пилот сам отключил его, потому что впал в панику, позабыв, то ли у него отключена система аварийного катапультирования, то ли, наоборот, он включил ее и в любой момент может оказаться за бортом.

Когда оба корабля отбуксировали со взлетной полосы, Думсдэй безнадежно махнул рукой:

— На «Конкордии» у нас за это время взлетело бы уже восемьдесят истребителей. Если бы кошки напали на нас сейчас — все, нам крышка.

— Нужно, чтобы снаружи круглосуточно дежурили четыре разведывательных истребителя, — сказал Ясон. — Нельзя полагаться только на систему защиты. Кошки могут умудриться как-то проскользнуть и тогда действительно запросто разделаются с нами.

— И еще надо, чтобы один из «Сэйбров» постоянно находился в состоянии боевой готовности, с полным баком и боекомплектом, чтобы через минуту после сигнала тревоги он уже взлетел, — предложил Думсдэй.

Ясон с ним тоже согласился, хотя и понимал, во что это выльется. Пилоты Дженис должны будут находиться в полете по восемь часов ежедневно, а каждому пилоту бомбардировщика, его напарнику и стрелку пришлось бы проводить в кабинах своих истребителей по два с половиной часа в день. С точки зрения тренировки это принесло бы только пользу, но легко можно было представить себе, какой крик поднимет экономный коммодор, узнав, какого расхода горючего потребуют «Ферреты».

Диктуя на ходу свои замечания в наручный микромагнитофон, Ясон направился к своей «Рапире» и забрался в кабину.

— Я их все проверила, эта «Рапира» самая лучшая, — сказала Спаркс, залезая на крыло, чтобы помочь Ясону.

— Спасибо, Спаркс.

— Ребята научатся, не сомневайтесь, сэр, просто им надо немного времени.

— Надеюсь, оно у них будет.

Она спрыгнула с крыла и сделала знак палубной обслуге. Крошечный буксировочный трос подцепил корабль за кольцо, укрепленное на носу, и потащил к взлетной площадке. Стартующий перед ним истребитель, «Сэйбр», вырвался из шлюзовой камеры,, а его пилот дал полный газ, покидая борт «Таравы». С пилотом, скорее всего, было все в порядке, просто он, наверно, хотел пустить пыль в глаза, но это говорило об определенной дерзости и потому было здорово.

Ясон включил ускорение и бросил взгляд на приборы. Почувствовав толчок, он понял, что рычаг катапульты захватил кольцо на носу корабля. Взглянув вниз, он поднял большой палец, давая знак старшине, что все в порядке, и почти сразу же ощутил бросок катапульты. Выходя из силового поля шлюзовой камеры, корабль слегка содрогнулся, и тут же Ясон оказался в космосе, чуть-чуть прибавил ускорение и взмыл вверх. Взлет с помощью катапульты, так называемый полный боевой взлет, всегда доставлял ему почти такое же удовольствие, как сам полет. От этого захватывало дыхание, тогда как при старте в обычном режиме корабль на собственной тяге просто соскальзывал в пространство со скоростью двух метров в секунду.

Было отличное утро. В трехстах миллионах километров слева от носа его корабля виден был гигантский красный шар солнца системы Оберон, звезды десятой величины. Он увидел Калдагарское звездное скопление, сверкающее подобно пригоршне алмазов, а вокруг истребителя Ясона в радиусе пятидесяти километров по всем направлениям сновали остальные машины.

— Внимание, ребята! Лидер Синих — эскадрильям Синих,. Зеленых и Красных! Цыплята, равнение на петуха. Всем следить за мной, построиться клином по эскадрильям.

Учение началось. Ясон прекрасно понимал, что нельзя орать на пилота через голову его непосредственного командира, тем более когда все остальные слышат это, но уже через час у него просто не хватало сил сдерживаться. Если это называлось «подготовленные пилоты», тогда Конфедерация опять оказалась в незавидном положении.

Всего несколько пилотов имели сносное представление о том, как держать строй, могли повторить вслед за ним иммельман, переворот через крыло, поворот с торможением и способны были оторваться от преследования при нападении сзади. Молодой пилот Чемберлен по прозвищу Раундтоп и другой, которого называли Монголом, отличались от других прирожденной ловкостью. Толвин, прозванный Одиноким Волком, тоже обладал неплохой сноровкой. Зато остальные просто повергли Ясона в отчаяние. Один пилот не справилась с управлением, и ее истребитель пронесся через всю эскадрилью, заставив остальных броситься врассыпную, в результате чего едва не погибла она сама и двое других.

Попрактиковавшись часа три, Ясон с помощью Монгола и Чемберлена попытался сымитировать вражескую атаку, но очень быстро отказался от этой затеи и пришел к выводу, что по крайней мере еще несколько дней не нужно затевать подобных маневров: началось такое столпотворение, что три истребителя едва не столкнулись.

В отношении Толвина у него пока не сложилось определенного мнения. Не исключено было, что этот молодой человек мог со временем стать чертовски хорошим пилотом, но во время маневров он не раз и не два открыто игнорировал указания Ясона, Этот тип пилота был очень хорошо знаком Ясону — этакий вольный стрелок, полагающийся только на себя, вроде Маньяка и других таких же отчаянных храбрецов.

Связавшись с «Таравой», он запросил разрешения на посадку и предупредил палубного офицера, что начинается общая посадка. Легко можно было представить себе, какое столпотворение вызовет прибытие сорока двух истребителей с интервалом в тридцать секунд. Случись хотя бы одна неполадка, что было весьма вероятно, и эта процедура затянулась бы на часы.

Не обращая больше внимания на красоты космоса — он уже нагляделся на них во время маневров, — Ясон пошел на посадку, точно рассчитал тормозной путь и остановился на приличном расстоянии от заградительной сетки.

Спаркс уже предупредила палубную обслугу о том, что он садится, и буксировочный трос тут же оттащил его с посадочной площадки. В зеркало заднего обзора он увидел, что почти сразу же за ним сел следующий истребитель, но он проскочил слишком далеко вперед, почти ткнувшись носом в заградительную сетку. «Не так уж плохо», — подумал Ясон, вспомнив свое собственное вчерашнее прибытие.

Открыв фонарь кабины, он вылез из истребителя.

— Подготовьте его к следующему вылету! — крикнул он, сбежал по трапу и зашагал к комнате управления полетами.

Появление в дверях О'Брайена неприятно поразило его. Он напомнил себе, что это совершенно нормально, если во время взлетов и посадок командир корабля находится здесь, и все же он предпочел бы, чтобы тот вернулся на капитанский мостик.

Когда последний истребитель-разведчик приземлился и «Сэйбры» начали садиться, первым на посадку пошел Думсдэй и, конечно, показал всем пример.

Третий по счету бомбардировщик садился неуверенно, ударившись носом в заградительную сетку. Заметив это, следующий за ним не стал приземляться, круто взмыв вверх. Пока палубная обслуга оттаскивала неудачно приземлившийся истребитель, показался еще один. Его пилот сообщил по связи, что правый двигатель у него перегрет и он был вынужден заглушить его.

— Зеленый-три, — обратился к нему Ясон через связь командного пункта, — справитесь — сами или есть какая-то опасность?

— Нет-нет, Лидер Синих.

— Как вас зовут?

— Родригес, сэр.

— Этому малютке досталось, посадите его нежно, как на колени к маме, — сказал Ясон офицеру, отвечающему за взлет и посадку, и добавил, обращаясь к пилоту: — Мы приостанавливаем приземление, пока не посадим вас.

— Понял вас, Лидер Синих, нет проблем. Зеленый-три сделал круг, Ясон следил за ним на экране. Корабль летел совсем низко над «Таравой». Ситуация явно вышла из-под контроля, но Ясон не хотел вмешиваться, потому что теперь на палубе распоряжаться положено было только одному человеку . — офицеру, руководящему посадкой.

— Садись потихоньку, сынок, садись потихоньку, — приговаривал тот. — Это не боевое приземление, не торопись.

Ясон весь напрягся. Молокосос явно побоялся уронить себя в глазах тех, кто был старше и опытнее его, но на самом деле, понимал Ясон, он попал в чрезвычайно опасное положение.

— Катапультируйся! — не выдержал Ясон. Он больше не думал о том, что вторгается в обязанности офицера, руководящего посадкой.

— Я посажу его, я посажу его, я…

«Сэйбр» угрожающе затрясло, он то подпрыгивал вверх, то проваливался вниз, точно детский мячик на резинке. Похолодев от ужаса, Ясон не сводил глаз с истребителя, явно ставшего неуправляемым. Родригес, который вопреки его совету решил все— таки садиться, пытался выжать из корабля всю мощность, в панике забыв, видимо, что один двигатель отключен.

«Сэйбр» перевернулся и рухнул вниз, разорвав, точно паутину, защитные ограждения, палубная обслуга едва успела отскочить в сторону. От удара нос истребителя отвалился и упал слева от шлюзовой камеры. Взревел сигнал тревоги, включенный палубным офицером безопасности. Из огнетушителей, укрепленных в специальных зарешеченных нишах, брызнули мощные струи пенистой жидкости.

У Ясона перехватило дыхание. Только бы уцелели топливные баки, иначе вся палуба мгновенно превратится в ад! Как только истребитель остановился, к нему тут же, разбрызгивая пену, с грохотом понеслась аварийная машина. Ясон с восхищением наблюдал за действиями спасателей — остальные еще только приходили в себя, а они уже делали свое дело.

Плюнув на формальности, он выскочил из комнаты управления полетами и, скользя по залитой пеной поверхности, помчался по палубе. Спасатели были уже на верху корабля, сквозь дым и брызги Ясон различил внутри кабины отблески пламени и услышал пронзительный крик. К горлу подкатила тошнота, но Ясон оставался на месте, полностью отдавая себе отчет в том, что не способен ничем помочь.

Один из спасателей вскрыл кабину с помощью лазерного резака. Фонарь свалился, пламя вырвалось наружу, его тут же начали поливать из шланга. Один из спасателей, не обращая внимания на то, что огонь еще полыхал, залез в кабину. Он вытащил наружу какую-то почерневшую бесформенную груду, по палубе вновь пронесся душераздирающий крик. Еще одно тело — это явно уже был труп — вытащили из корабля, и Ясон в ужасе отвернулся. Задняя орудийная башня была раздавлена, точно бумажный стаканчик, — значит, и стрелок тоже не уцелел.

Повернувшись, Ясон нос к носу столкнулся с О'Брайеном. Тот стоял перед ним, уперев руки в бока.

— Ну что, довольны, капитан третьего ранга? — процедил он.

— Что, черт возьми, вы имеете в виду, сэр?

— Вы слишком сильно взялись за них. Вы измотали их в первый же день, вы погубили экипаж, вдребезги разбили «Сэйбр» ценой в десятки миллионов и едва не взорвали к чертям весь корабль. Что мне прикажете теперь писать в рапорте?

— Сэр, вы, наверно, забыли, что мы на войне, — спокойно ответил Ясон, — где люди гибнут. У этого парня случилась неполадка, я приказал ему катапультироваться, он ослушался меня, и вот он мертв. Это трагедия, но, черт возьми, такое случается! Эти ребята должны учиться летать и сражаться, некоторые из них могут погибнуть во время обучения, но лучше уж сейчас, чем в бою.

— Вы — бессердечный сукин сын! — воскликнул О'Брайен прерывающимся голосом.

Дрожа от возмущения, Ясон изо всех сил сдерживал себя, понимая, что вокруг полно людей, которые прислушиваются к их разговору.

— Это все, сэр? — спросил он.

— Нет, мистер, это не все. Я намерен подать на вас рапорт. Я всегда терпеть не мог отчаянных молодчиков вроде вас, но только теперь окончательно понял почему.

— Если вам так не нравятся пилоты, сэр, зачем вы взялись командовать авианосцем?

Щеки О'Брайена побагровели, он угрожающе поднял палец, тыча им в лицо Ясона.

— Вы, вы… Я добьюсь, чтобы вы получили по заслугам! — крикнул он и, круто развернувшись, быстро зашагал прочь.

— Мальчишка наломал дров, а вы-то здесь при чем?

Обернувшись, Ясон увидел палубного офицера.

— Я не нуждаюсь в вашей защите! — резко сказал он и тоже покинул палубу.

— Внимание, ребята! Я хочу, чтобы вы очень, очень хорошо разглядели все это.

Ясон стоял перед разбитым «Сэйбром», сурово глядя на обступивших его пилотов. В воздухе стоял специфический запах выгоревшей электропроводки, расплавившегося металла и жидкости из огнетушителей. Неожиданно один из пилотов сорвался с места и подбежал к краю платформы, где его и вырвало. Стараясь не обращать внимания ни на это, ни на тошнотворный запах горелой человеческой плоти, Ясон продолжал говорить:

— Родригес мертв, его стрелок, сержант Сингх, мертв, и его напарница Эмили умерла час назад. Я хочу, чтобы вы чертовски внимательно вгляделись в их корабль и на всю жизнь запомнили все, что увидели. Эту войну переживет только тот, кто не будет ошибаться; одна-единственная ошибка — и ваша жизнь закончится так же, как их. Во время посадки я приказал Родригесу прыгать, но он вообразил, что разбирается во всем лучше меня, и вот он мертв. Я хотел бы, чтобы до вас это дошло, ребята. Если я или офицер, руководящий приземлением, говорим: «Катапультируйся!», значит, нужно катапультироваться, черт побери, и забыть про свою гордость! В два часа мы снова взлетаем, но прежде, чем вы займетесь подготовкой, я хочу, чтобы каждый из вас поднялся сюда и чертовски внимательно разглядел то, во что превратился корабль Родригеса. Все свободны.

Он повернулся и зашагал прочь.

— Бессердечный сукин сын…

Эти слова прозвучали едва слышно, но он узнал голос Толвина. Не останавливаясь и не оглядываясь, он пересек палубу и вошел в свой кабинет. Упал в кресло и постарался успокоиться, на что потребовалось довольно много времени. В конце концов он выдвинул ящик стола, достал оттуда блокнот и ручку. То, что ему предстояло сделать, было всего лишь данью вежливости, немного старомодным требованием старинной флотской традиции. Он понимал бессмысленность любых слов и утешений, и от этого становилось еще тяжелее на душе. Однако выбора у него не было, поэтому он взял ручку и начал писать.

«Дорогая миссис Родригес… Я имел честь служить с вашим прекрасным сыном, и как его командир…»

Внезапно рука его замерла. А что если в смерти ее дорогого мальчика и вправду есть доля его вины? «Господи, помоги мне, — подумал он. — Неужели это я убил ее мальчика? Что я сделал не так?» Сомнения заворочались в его душе: в самой ее глубине он знал, что интуиция и опыт с момента возникновения опасной ситуации подсказывали ему возможность рокового исхода, и все же он предоставил событиям идти своим чередом. «Господи, это же мои ребята, моя новая команда — как мог я допустить, чтобы такое случилось?»

Глядя на лежащий перед ним лист бумаги, он с болью вспомнил свою мать и тот день, когда она распечатала подобное письмо. В нем говорилось о ее погибшем муже, и пришло оно спустя всего неделю после того, как Ясон стащил в городской мэрии бланк и состряпал себе поддельное свидетельство о рождении. В соответствии с ним ему уже якобы исполнилось тогда шестнадцать лет, и сделал он это ради того, чтобы записаться добровольцем. Спустя четыре года его мать получила второе письмо, на этот раз о смерти его брата, погибшего при защите Сосана. Он очень хорошо представлял себе, как мать Родригеса стоит на пороге своего дома, трясущимися руками распечатывает конверт и читает то, что он пытается ей написать. Золотая звезда, висящая в ее окне, вскоре сменится на синюю…

— Будь проклята эта война, — вздохнул Ясон.