"Расплата" - читать интересную книгу автора (Сташеф Кристофер, Форстчен Уильям P.)

ГЛАВА 7

— Хитро. По-моему, даже чересчур хитро. Принц Тхракхатх вернул изображение к началу. Оно вздрагивало, пилот «Сартхи» явно не был хорошим специалистом в области видеосъемки. И тем не менее отчетливо получились и «Феррет», за которым гналась «Сартха», и еще три корабля. Принц остановил изображение и посмотрел на офицера разведки.

— Вы уверены?

— Никаких сомнений, сир. Мы увеличили изображение, и стало ясно, что это «Тарава», один из легких авианосцев нового типа. — И офицер перечислил технические характеристики корабля.

— Курс?

— Подтверждается. Чувствительный зонд дальнего действия зарегистрировал следы прыжков в секторе Джурбара. Время полностью увязывается с сообщением об этих трех кораблях.

Тхракхатх приказал офицеру показать на голографической карте, находившейся посреди комнаты, направление движения кораблей.

— От сектора Гмаркту, где сделана съемка, в Джурбара. Они движутся прямо в центр Империи, — прошептал Тхракхатх.

Офицер кивнул.

— Оставьте меня.

Офицер отдал честь и вышел. Тхракхатх еще раз взглянул на карту и включил запись… Что-то здесь было не так. Если они собирались напасть на столицу, зачем понадобилось рассылать патрули, которые случайно натыкаются на базу, навлекая на себя преследование, и приводят противника прямо к основным кораблям? Они могли пройти так, чтобы никто ничего не заметил. И еще. Они поняли, что их засекли, но не повернули обратно, а продолжали идти напролом. Что это, самоубийство? Такое поведение свойственно килратхам, а отнюдь не людям.

Он снова посмотрел на карту.

Byкар Таг. Нет ли здесь связи?

Он вызвал на экран компьютера текст своего приказа о походе на Вукар Таг. Десять авианосцев, больше тысячи двухсот истребителей и бомбардировщиков, сто двадцать эскортирующих кораблей.

В дверь постучали, вошли барон Джукага, калралахр флотов Русмак и калралахр имперских легионов Гар.

— Вы уже в курсе? — спросил Тхракхатх.

— Наглость, беспредельная наглость! — возмущенно отозвался Гар. — Сначала — дворец вдовствующей императрицы, а теперь они и вовсе вваливаются прямо к нам в дом.

— Но зачем? Как все это связано между собой?

— Они совсем потеряли разум, они в отчаянии, — буркнул Русмак. — Наши данные свидетельствуют, что война больше года не продлится, и тогда на их обожаемой Земле останется только выжженная поверхность. Все, что они сейчас делают, — месть, желание напоследок как можно больнее задеть нашу гордость.

Барон взглянул на Русмака и усмехнулся:

— Слова истинного воина, мой дорогой калралахр.

— Вы считаете иначе? — раздраженно спросил Русмак.

— Это не отчаяние, это коварство, — ответил барон.

Русмак пренебрежительно фыркнул.

— Жажду услышать мудрое разъяснение такого интеллектуала, как вы, — саркастически произнес он.

— Сначала нападают на дворец императрицы, чтобы выманить туда весь наш основной флот. Когда центр остается без защиты, проскальзывают внутрь Империи и нападают на Килрах. Неплохой способ досадить нам.

— С чего вы все это взяли? Откуда им знать, что императорский флот идет к Вукар Таг? — спросил Гар. — Наш наблюдатель на планете сообщает, что они окапываются там, строят бетонные бункеры и защитные сооружения. Вчера там приземлился транспортный корабль с грузом боеприпасов и строительным материалом. Судя по всему, у них и в мыслях нет, что мы можем напасть на них. Они ведут себя как обычно — укрепляют то, что захватили, собираясь создать там базу.

— Между прочим, один авианосец из тех, что участвовали в нападении на Вукар Таг, мы только что видели, — сказал барон.

— Откуда вам это известно? — спросил Тхракхатх.

Он почувствовал недовольство собой, потому что эта догадка мелькнула в его голове, но он не проверил ее.

— Я сравнил увеличенное изображение, сделанное «Сартхой», с теми, которые были получены с наземной станции на Вукар. Это один и тот же корабль.

— Значит, им известна та последовательность точек прыжка, которую мы держали в секрете, — сказал Тхракхатх. — Если бы они шли обычным путем, им понадобилось бы тридцать или даже больше дней, чтобы подобраться к центру Империи.

— Вот именно.

Принц некоторое время обдумывал эту мысль. Потом он повернулся к компьютеру и запросил данные относительно этого нового авианосца Конфедерации.

— В его конструкции множество недостатков, — усмехнулся Русмак. — Единственная полетная палуба просто встроена в каркас обычного среднего транспортного корабля. Это говорит о том, что и со строительством новых кораблей дела у них обстоят неважно, они вынуждены переоборудовать имеющиеся транспортные средства. Они в отчаянном положении, уверяю вас.

— Может быть, все, что они делают, и вправду акт отчаяния, — задумчиво произнес Тхракхатх.

— У нас есть два пути, — сказал барон.

— И это?..

— Мы выделяем часть наших сил, и они возвращаются, чтобы уничтожить их корабль. Или же мы отказываемся, по крайней мере пока, от освобождения Вукар Таг и отправляем обратно весь флот.

— Это невозможно! — воскликнул Гар. — Речь идет о чести Империи. Вукар должна быть отомщена, и как можно быстрее. Это во-первых. А во-вторых — доклад разведки. Они строят фортификационные сооружения. Им известно, что мы не будем подвергать планету массовой бомбардировке, а будем биться врукопашную. Если мы промедлим еще хотя бы дней тридцать, они так хорошо окопаются там, что выбить их оттуда будет стоить жизни десяти легионов. Это мои легионы. Я не хочу проливать крови больше, чем необходимо. Промедление дорого обойдется нам. Я полагаю, если у них и есть какой-то план, то он заключается именно в этом — уничтожить как можно больше наших солдат, когда те высадятся.

— И все же я настаиваю на том, что никакого другого выбора, кроме того, о котором я говорил, у нас нет, — ответил барон. — И если говорить честно, генерал, я вообще не понимаю, зачем так срочно нам понадобилась Вукар. — Говоря все это, он изучал свои когти, поворачивая их так и этак, словно выискивая на их полированной и покрытой лаком поверхности крошечные изъяны.

— Глупости! — возразил Гар. — Нет никакой необходимости отзывать обратно весь флот, когда мы можем сделать и то и другое. Мы должны отомстить, но для этого хватит семи авианосцев. Десантные силы докончат начатое авиацией. Трех авианосцев достаточно, чтобы расправиться с наглецом, прорывающимся к Килраху. Один его атакует, а два других отрежут пути к отступлению.

— Разделить флот? — с сомнением в голосе спросил барон.

— Семь авианосцев землянам все равно не по зубам.

— А если это ловушка? — тихо спросил принц.

Барон еле заметно улыбнулся, но промолчал.

— Ерунда, сир, — возразил Русмак. — Какая ловушка? Для кого?

— Byкар — приманка, — убежденно сказал барон. — Я с самого начала подозревал, что здесь не все так просто. Нам с вами известно, что они уже в сачке, осталось только затянуть его. Если бы не эта их маленькая авантюра, мы бы уже перешли к следующему этапу наступления — отрезали силы, находящиеся в секторе Энигма, и уничтожили их, открыв себе доступ к Земле. Но и они тоже это понимают. Если смерть дышит в затылок, становишься изворотливым. Я рассматриваю этот их маневр как попытку втянуть нас в кровопролитную, изнурительную схватку, к которой они успели подготовиться.

Русмак засмеялся.

— Вы слишком высокого мнения об этих существах.

— Да, я действительно достаточно высоко оцениваю людей, — холодно сказал барон. — Я научился уважать их интеллект, их коварство, их смелость и мастерство. До сих пор все наши завоевания давались нам слишком 'легко; покоренные нами расы были технологически ниже нас и морально слабее. К людям, однако, не относится ни то ни другое. Не советую презирать их, Русмак.

— Это звучит почти как признание в любви, — ехидно заметил Русмак. — Раз вы о них такого мнения, почему бы вам не выдать за одного из них свою дочь?

Воцарилось напряженное молчание.

— Чтобы она родила идиота вроде вас? Иметь такого сына — что может быть унизительнее?

Сверкая глазами и схватившись за рукоять кинжала, Русмак вскочил.

— Хватит. — Принц развел в стороны руки. — Замолчите оба. Мы обсуждаем наши планы, а не ваши взгляды на жизнь, барон, и не ваши ребяческие обиды, Русмак.

Русмак свирепо пожирал барона глазами, в то время как тот делал вид, что не замечает его.

— Барон, я согласен с Русмаком, что вы преувеличиваете коварство, этих недоразвитых, — заявил Гар.

Барон негромко рассмеялся:

— И все же у них хватило ума заманить нас на Вукар. Они точно рассчитали, что мы пойдем на все, чтобы отбить ее, хотя со стратегической точки зрения планете грош цена. Вот если бы, воюя с ними, мы могли забыть эти слова — честь, мщение… Вот тогда бы у нас было больше шансов одержать победу.

— Вы считаете бессмысленным сражаться за честь? — Принц не мог сдержать своего изумления. — Вы же видели, они осквернили нашу святыню. Вспомните хотя бы того мерзавца, который позволил себе…

— Это был неплохой спектакль. У вас не возникло ощущения, принц, что этот тип знал о камере наблюдателя, снимающей для вас фильм? Их системы обнаружения ничуть не хуже нашей, а в некоторых отношениях даже лучше. Почему же наша станция уцелела? Не потому ли, что они сознательно хотели дать нам возможность увидеть эти кадры?

— Хорошо. Каков ваш прогноз?

— Если я прав, нам придется несладко. Они могут подтянуть к Вукар свои основные силы и изрядно потрепать наш флот, в особенности если мы примем решение разделить его.

— Мы отслеживаем передвижение всех их авианосцев, — возразил Русмак. — Два следуют к Оаргтху, один в Букраге, один в ремонте; остальные четыре находятся в секторе Энигма, поскольку они знают, что следующий удар мы собираемся нанести именно там, для чего подтягиваем в тот район наш третий флот.

— И восемь уничтожены за последнее время, — с гордостью вставил Гар.

— Есть от чего прийти в отчаяние, — сказал барон.

— Видите, вы сами признаете! Эта вылазка не более чем последняя их надежда, — заявил Гар.

Принц Тхракхатх откинулся в кресле и закрыл глаза. Он старался разработать план, полностью исключив эмоции, — так, как будто искал решение математической задачи. Между этими двумя нападениями должна быть связь, он чувствовал это. Просто проигнорировать «Тараву» было невозможно, но какой путь выбрать? Мысль о делении флота ему не нравилась. Если хотя бы часть его будет потеряна, политические последствия могут оказаться очень серьезными.

Он на мгновение приоткрыл глаза и бросил взгляд на барона. «Ты не возражал бы, чтобы весь флот был уничтожен, не так ли? — подумал принц. — Твоя семья всегда ненавидела нас. Вы кичитесь своим происхождением, тем, что в ваших жилах тоже течет императорская кровь, хотя вы и побочные отпрыски династии. И ты совсем не против попытаться захватить трон…»

Тогда что же — повернуть флот и отказаться от возмездия? Это выглядело бы, мягко говоря, глупо — гонять десять авианосцев то туда, то обратно. И неважно, что причиной оказалась угроза Килраху, эта вызывающая наглость, с которой Империя впервые столкнулась за многие сотни лет своих завоевательных войн.

А если Вукар все-таки ловушка?

Он бегло просчитал в уме все варианты и пришел к выводу, что единственный выход — сделать и то и другое. Остальные флоты находятся слишком далеко, чтобы отзывать их сюда. К тому же их недаром разместили подальше от столицы — там служили те, кто был весьма лоялен по отношению к другим родовитым кланам, тоже поглядывающим в сторону трона. Доверять стоило только императорскому флоту, но для тех» кто в нем служил, возвращение на Вукар Таг и месть были делом чести. Но даже не это представлялось принцу самым главным. Отказаться от расправы с осквернителями святынь означало обнаружить свою слабость в глазах других влиятельных семейств.

Не забывал он и о секретном меморандуме, полученном от императора. Там содержался приказ расправиться с рейдером, но говорилось также и о том, что честь Империи должна быть отомщена, если Тхракхатх придет к выводу, что можно одновременно сделать и то и другое.

Копии фильма, снятого во время захвата Вукар Таг, каким-то образом просочились из секретного отдела и теперь ходили по рукам придворных; оскорбление, нанесенное вдовствующей императрице, вызвало град насмешек с их стороны. При дворе к ней всегда относились свысока, считая ее выскочкой, а ее брак с прежним императором — хитростью мелкой дворянки, рвущейся к власти.

Принц прекрасно понимал ситуацию. Император не приказывал немедленно захватить Вукар Таг, он просто настойчиво советовал сделать это. И принц принял решение.

— Три авианосца отозвать обратно и разделаться с этими любителями совать нос куда не следует, — приказал он. — Решить в течение часа, какие именно это будут корабли. — Он посмотрел на барона. — Вы не согласны?

— Как могу я быть не согласен с приказом того, в чьих жилах течет императорская кровь?

— Но вы придерживаетесь другого мнения?

— Распылять силы всегда опасно, в особенности если не совсем ясно, с чем нам придется столкнуться на Вукар Таг. Я еще согласился бы с таким решением, если бы штурм этой планеты подразумевал нечто большее, чем месть за оскорбление, нанесенное вдовствующей императрице.

— Но ведь они пытались ее убить!

— Я в этом сомневаюсь. У людей хватает ума, чтобы понять: убей они ее, и всякое соперничество между кланами было бы забыто, совершенно независимо от того, как кое-кто из нас относится лично к ней. Месть за нее объединила бы всех. Нет, они знали, что ее там нет. Они замышляли не убийство, а оскорбление. Между нами говоря, я вообще рад, что они взяли на себя хлопоты по уничтожению этого старого, пыльного здания. Я считаю, что они оказали нам любезность.

Тхракхатх понимал, что барон говорит подобные слова, чтобы лишний раз подчеркнуть, что мать императора не имела никаких серьезных оснований называться императрицей, что все, чем она в свое время располагала, — это красота, и что если отец нынешнего императора когда-то попался на эту удочку, его жена все равно не стала подлинной императрицей. Больше всего принцу хотелось кинуться на барона и вонзить когти прямо в его глотку, чтобы кровь, которой тот так чванился, хлынула из него потоком.

«Терпи, — одернул он себя, — мы не можем сейчас позволить себе междоусобицы. Пусть только война закончится — тогда, увенчанные славой, мы устроим хорошую резню. Будь проклята эта война, — с горечью подумал он. — Она заставляет нас закрывать глаза на старую вражду, которая, однако, от этого не исчезает, а всего лишь уходит вглубь, гноится и в итоге все равно чревата взрывом»

— Я лично поведу три авианосца на защиту всего, что нам дорого. Барон, вы будете руководить штурмом Вукар.

Тхракхатх не смог удержаться от иронической улыбки, заметив замешательство своего соперника, сообразившего, что угодил в ловушку: ему придется сражаться за честь женщины, которую он презирал.

— Я не флотский офицер, — только и сумел возразить барон.

— Все тактические решения будет принимать Русмак; вы лишь будете представлять там императора, не более.

Он смотрел на барона и улыбался. «В случае победы все лавры достанутся преданному мне Русмаку; в случае бесчестья отвечать будешь ты», — подумал он, ничуть не сомневаясь, что барон уже понял ход его рассуждении… Вот почему он так ненавидел и боялся его.

— Входи, Толвин.

Бэнбридж, улыбаясь, вышел из-за стола и протянул руку:

— Чем обязан прибытию на «Волкодав»?

— Перед боем решил перекинуться с тобой парой слов, вот и все.

Бэнбридж кивнул.

— Как дела на «Конкордии»?

Все рвутся в бой. Корабли готовы, пилоты ждут не дождутся, когда все начнется.

— У меня только что побывал посыльный от Большого Дюка. Они хорошо окопались. Построили бункера с таким покрытием, что им не страшно даже прямое попадание, будь то хоть аннигиляционные удары, хоть атомные. Шерстяных мешков ожидает чертовски теплый прием, когда они начнут приземляться.

— Дюк всегда любил такие отчаянные сражения, когда силы явно не равны и когда приходится биться врукопашную. Помнишь его в Академии? Ну, завтра он получит это удовольствие.

— Ты видел донесения радиоуправляемого разведчика?

— Да. Количество идущих сюда авианосцев пока, к сожалению, не известно. Будем надеяться, что этот наш корабль-разведчик уцелеет. Ты же знаешь, мы поместили его посреди минного поля, и есть надежда, что они обойдут его стороной. Хотя мы так часто применяли этот маневр… — Толвин развел руками.

— Можно не сомневаться, что тот, кто командует ими, знает свое дело хорошо.

— Думаешь, это Тхракхатх?

— Я предпочел бы, чтобы это был он. — Бэнбридж энергично хлопнул кулаком по рас

крытой ладони. — Чтобы сорвать куш побольше.

— А что если это ему удастся сорвать большой куш?

— К чему такой пессимизм?

— Я просто люблю рассматривать все варианты.

— Нам сейчас ни к чему пораженческие настроения, адмирал.

Толвин вспыхнул, Бэнбридж наклонился к нему через стол.

— Прости, Джеф. У всех у нас сейчас натянуты нервы. Нет ничего хуже ожидания. Когда бой уже идет, я чувствую себя прекрасно, да простит меня Бог. Но вот до этого…

— Так было всегда. Если ты читал «Генриха Пятого», то помнишь ночь перед сражением при Азенкуре. Страх, ожидание, неуверенность… Да, так было всегда.

— Ты британец, это твоя история, — с улыбкой ответил Бэнбридж.

— У нас, британцев, есть и другие традиции …

— Не начинай этого снова, — неожиданно резко оборвал его Бэнбридж.

— Вопрос задать можно, сэр? Если или, прошу прощения, когда они получат от нас на Вукар пинок под зад, можно мне взять мой корабль и идти на помощь «Тараве»? Империя получит сокрушительный удар, они будут в растерянности, поэтому не исключено, что, появившись там, мы сможем спасти наших ребят.

— Нет.

— Но, сэр…

— Ты слышал, что я сказал, Толвин. Нет, черт возьми! Может быть, мы завтра и победим, я почти уверен, что так будет. Но даже если все пойдет как задумано, без потерь не обойтись. По крайней мере один авианосец мы потеряем, это точно; а может быть, и больше. Ты хочешь, чтобы в таких условиях я рискнул «Конкордией», отправив ее спасать корабль, который, скорее всего, уже погиб?

— Ты говоришь так, как будто полторы тысячи человек — это пешки в шахматной игре.

— Речь идет о спасении Конфедерации, Джеффри. Думаешь, мне доставило удовольствие отправлять ребят на верную гибель? Но что делать, если у нас нет никаких резервов и наши авианосцы — единственное, что отделяет десять биллионов людей от мести килратхов? У нас всего семь больших авианосцев, Джеф, и пройдет еще год, прежде чем закончится ремонт «Аустерлица» и вступят в бой новые тяжелые авианосцы, которые сейчас строятся. А у них их около двадцати, и Бог знает, сколько появится еще в ближайшем будущем.

— Ты помнишь, как мы, точно нищие, выпрашивали в бюджете средства на строительство комплекса для производства боевых кораблей? — с горечью продолжал Бэнб-ридж. — Наши ребята расплачиваются именно за это. Сейчас правительство готово раскошелиться, но понадобится десять лет, чтобы построить этот комплекс, обучить специалистов, и еще пять, чтобы оттуда вышел хотя бы один авианосец. Черт! Те самые политические недоумки, которые в свое время отказали нам в деньгах, теперь на всех перекрестках поносят нас за поражение.

— Килратхи были готовы к этой войне, а мы лет на тридцать отстаем от них. Мне не нравится это, но выбора у нас нет: мы должны принести в жертву «Тараву», если хотим иметь шанс победить, несмотря на неравенство сил, и выиграть время для постройки новых кораблей. Джеф, ты на своей собственной судьбе испытал, что происходит, если килратхам удается прорваться к нашим мирным городам, ты должен меня понять.

Толвин кивнул, его лицо приобрело жесткое выражение.

— Прости, что напоминаю тебе об этом, Джеф; ты знаешь, я относился к твоей жене как к дочери. Я никогда не прощу этим подонкам ее гибели.

— И все же кое-что ты не понимаешь, — угрюмо сказал Толвин. — Если для того, чтобы спастись, нужно отправить наших ребят на верную гибель и бросить их там, тогда, я думаю, килратхи уже одержали победу. Они сделали нас такими же, как они сами.

— Черт возьми, нет! Короче, это окончательный приказ, и даже если я завтра погибну, надеюсь, он будет выполнен. Я уже обсуждал это с командующим, так что учти: он в курсе. Не пытайся спасти их.

Толвин поднялся с вызывающим видом.

— Все это чертовски скверно пахнет, и тебе это ясно не хуже, чем мне. Хотел бы я знать, что с тобой случилось?

— А я хотел бы знать, переживал бы ты так, если бы твой единственный уцелевший родственник находился здесь, а не там?

— Черт возьми, Вэйн! — взорвался Толвин. — Как ты смеешь высказывать такие предположения?

— Все, разговор окончен! — в свою очередь почти закричал Бэнбридж. — Еще одно слово — и в завтрашнем бою «Конкордией» будет командовать другой командир!

Толвина затрясло, он буквально потерял дар речи.

— Би-и-ип, би-и-ип! — послышался сигнал срочного вызова.

Бэнбридж снял трубку.

— Очень хорошо. Всем кораблям выключить радиопередатчики, пользоваться только лазерной связью. Похоже, они начинают нервничать. — Он положил трубку. — Восемь разрушителей килратхов только что прошли через точку прыжка в район Вукар Таг. Шесть из них направляются к планете, один занял позицию около той точки прыжка, через которую они прошли, и еще один направляется к той, откуда собираемся появиться мы.

— Началось, слава Богу, — отозвался Толвин. — Через шесть часов их основной флот пройдет точку прыжка.

— Тебе лучше вернуться на свой корабль, Джеф. — Бэнбридж на мгновение заколебался. — Обещаю забыть все, что было сегодня здесь сказано.

— Зато я не смогу забыть, — холодно ответил Толвин.

Они в упор смотрели друг на друга.

— Черт возьми, отправляйся на свой корабль! Ты прекрасно знаешь, лично я не допускаю мысли о том, что тобой руководят такие соображения. Я хотел объяснить тебе, что говорят те, кто не слишком дружески относится к тебе, о твоих планах по спасению «Таравы».

Толвин кивнул и направился к двери.

— Джеф?

Толвин остановился и оглянулся на него через плечо.

— Проклятие, Джеф! — с болью сказал Бэнбридж. — Мы с тобой давние друзья. Двадцать пять лет прошло с тех пор, как ты появился в Академии и попал в мою группу. Помнишь ту вечеринку у меня, когда ты познакомился с Элизабет? Я хочу, чтобы мы остались друзьями во что бы то ни стало.

Толвин вернулся и протянул ему руку:

— Удачи, Вэйн. Видит Бог, мы нуждаемся в ней.

— Боишься?

— Нет, — со вздохом ответила она, устраиваясь поуютнее рядом с ним.

«Черт, военные могли бы блюсти свою пуританскую мораль каким-нибудь другим способом, — уже не в первый раз с досадой подумал он, — а не устанавливая на кораблях койки, где тесно даже одному. Лежать на них вдвоем — это вообще сплошное мучение». Существовала даже известная шутка, что, дескать, стань адмиралом, и тогда тебе будет положена такая широкая кровать, что на ней могли бы поместиться все, с кем ты переспал, пока карабкался наверх.

— Просто мне жаль, что все это кончается.

— Мы с самого начала знали, что это ненадолго, — так же негромко ответил Ясон.

— Так, как сейчас, не было никогда, милый. Ни в школе, ни потом.

Он почувствовал, что внутри у него все сжалось. Впервые с тех пор, как они отправились в этот поход, у него возникло пронзительное ощущение, что, возможно, он не доживет до завтрашнего дня. Это было странное, совершенно новое чувство. Как это? Его не будет, а весь мир останется? Останутся друзья, они будут слушать речи, горестно качать головами и бормотать фразы о «бедном Ясоне». И очень скоро почти все выветрится из их памяти. Останутся воспоминания лишь о некоторых историях, связанных с ним, порою грустных, но чаще забавных. Ну, может быть, кто-то наедине с самим собой утрет пару слезинок — и это все.

И еще он отчаянно, страстно желал, чтобы уцелела Светлана. Думать о том, что она может умереть, было тяжелее всего — а ведь она тоже могла погибнуть сегодня. Тогда после них не останется ничего, только короткая заметка в местной сводке новостей, и появится еще по одной синей звезде в окнах их матерей.

Он почувствовал себя обманутым. Другие люди могли любить, жениться, растить детей, которые останутся после них. Но не он и не Светлана.

Он ощутил влагу на груди и понял, что она плачет — совсем беззвучно, не вздрагивая и не всхлипывая. Просто плачет молча.

Он обнял ее и прижал к себе, чувствуя, как бьется ее сердце. На корабле стояла тишина, случайные голоса в коридоре звучали приглушенно, точно все затаили дыхание, стремясь полностью насладиться последними спокойными часами перед боем.

— Светлана? — Голос за дверью звучал негромко, но настойчиво.

Она вздохнула и, наклонившись, подняла с пола форменную рубашку.

— Здесь, сэр.

— Пора, ребята.

— Иду, сэр.

Выронив рубашку, она на мгновение снова прижалась к Ясону.

— Меррит?

— Кто же еще? Он сам предложил мне провести оставшееся время с тобой; обещал позвать, когда пора будет надевать снаряжение.

Ясон обнял ее и крепко прижал к себе. Она тоже обняла его, а потом нехотя встала и начала одеваться. Села на койку, чтобы натянуть ботинки, и поцеловала его в последний раз.

— Увидимся после, — прошептала она.

— Конечно. Береги себя, дорогая. Скажи Мерриту, что все в порядке, мы вас прикроем.

— Не рискуй зря.

Ясон хотел улыбнуться, но не смог.

— Я люблю тебя, — прошептал он — Я всегда любил и буду любить тебя.

И она ушла. Он остался один, в тишине ожидая сигнала о начале последнего прыжка прямо в сердце килратхской Империи.