"В отсутствие чародея" - читать интересную книгу автора (Сташеф Кристофер)

Глава третья

Ян никак не мог проснуться, наконец, поморгав, он сел, удивленно оглядываясь. Комната казалась совершенно незнакомой.

Потом он вспомнил. Ничего не изменилось внутри Каменного Яйца, даже освещение. Мальчик нахмурился и потер тыльной стороной ладони рот. Как определить, день сейчас или ночь? Он встал и направился к лестнице, думая, как ему выйти наружу.

Позади что-то щелкнуло, и он рефлекторно развернулся.

Уже знакомый голос произнес:

— Еда и питье готовы.

Он увидел на столе новую тарелку, рядом с ней чистые вилку и нож. На тарелке лежал толстый кусок темного мяса. И еще этот Удивительный свежий хлеб. И еще что-то зеленое, должно быть, овощи. И еще на тарелке лежали бобы и горка мучнистого белого вещества. Рядом с тарелкой стоял высокий стакан, заполненный белой жидкостью. Ян подбежал к стулу, снова чувствуя нестерпимый голод. Схватив бифштекс обеими руками, мальчик откусил и принялся старательно жевать. Покончив с мясом, он отбросил косточку и набил рот бобами. Они были намного вкуснее сухой чечевицы, которой он обычно питался, а мучнистая маслянистая масса приятно таяла во рту. Белая жидкость оказалась коровьим молоком, он узнал его потому, что время от времени ему доводилось пить такое, и Ян большими глотками осушил стакан до дна.

Поев, мальчик со вздохом откинулся на стуле. Рядом с тарелкой он обнаружил чистую льняную тряпочку и лениво подумал, зачем она здесь? Потом заметил жир у себя на пальцах: ну конечно же, чтобы вытирать руки! Ян взял тряпочку и тщательно вытер пальцы, потом, еще раз вздохнув, вышел из-за стола, оглядываясь и чувствуя себя счастливым.

Почти сразу он вспомнил, что его проблемы только начинаются. Он должен выбираться отсюда и искать дорогу до Кастлрока. Он же не может оставаться в этом яйце до конца жизни, какой бы приятной ни казалась такая перспектива, потому что лорд, которому, несомненно, принадлежит это убежище, рано или поздно придет сюда и застанет его на месте преступления.

Думать об этом не хотелось.

Ян удрученно пошел к лестнице и стал осторожно подниматься, но дух-хранитель и теперь не препятствовал ему. Поднявшись в верхнее помещение, Ян направился прямо к стене, через которую попал в яйцо накануне. А может, это было только сегодня утром? Подняв руку к стене, он неожиданно остановился, поняв, что не знает, сколько времени прошло. Возможно, еще светло.

Мальчик нахмурился и вслух пробормотал:

— Как же мне определить время, если я не вижу солнца?

Прозвенел звонок.

Ян испуганно обернулся.

Одно из окон в стене перед большим креслом ожило, и в окне Ян увидел луг за стеной Каменного Яйца.

Поляна была залита лунным светом. Мальчик отшатнулся от окна. Он испугался, что солдаты, если они еще бродят по лугу, могут его увидеть, но потом, вспомнив, как по этому окну мелькали пятна, неуверенно подошел к нему, забрался в кресло и протянул руку чтобы дотронуться до прозрачной поверхности.

Почувствовав под пальцами твердое, Ян понял, что дух-хранитель не просто сделал дыру в стене яйца, но мальчик так и не смог сообразить, как тогда он видит сквозь нее. И если видит он, то могут ли его увидеть снаружи! Ян соскочил с кресла и спрятался за ним, выглядывая в «окно».

Ночь. Он проспал очень долго. Но как такое возможно?

А-а, это же дух-хранитель услышал его вопрос — и ответил.

Может быть, он также…

— Как мне выйти отсюда? — спросил Ян вслух. Он немного подождал: ничего не произошло. Может, в этот раз дух-хранитель его не услышал?

Неожиданно часть стены отодвинулась. Ян был удивлен и слегка испуганно выглянул наружу.

Стена открылась. Снаружи была ночь. Ян почувствовал дуновение ветерка на коже. Решившись, он медленно подобрал свой посох и направился к отверстию.

Музыка сверкала и искрилась высокими журчащим нотами.

Басовые тона подчеркивали ритм, ускорял пульс, сливали юношу с темпом музыки. Играли, несомненно, вальс, но синтезированная музыка оказалась более чувственной, чем самые скандальные танцы его мира. Кровь быстрее потекла в венах, и казалось самым естественным на свете занятием, раскачиваясь, перебирать ногами, прижимаясь к мягким округлостям тела Пелиссы, сливаясь с ней.

Магнус посмотрел на девушку и сглотнул. Горло у него пересохло, а все его тело переполняли ощущения, такие редкие для него и в то же время что-то неприятно напоминающие.

Одним из недостатков высокого роста было то, что Магнусу постоянно приходилось смотреть сверху вниз на приподнятое улыбающееся лицо девушки и, естественно, он не мог не видеть декольте под этим лицом.

И хотя платье с глубоким вырезом и должно много открывать, Магнус был уверен, что СТОЛЬКО открывать оно не должно ни при каких светских обстоятельствах.

Но не должно ли?

Юноша вымученно улыбался, чувствуя, как его бросает в жар. Магнус знал, что тело его наслаждается, а глаза невольно наполняются радостью. Теперь он мог видеть только ее рот, широкий и такой алый. Чувственные яркие губы, которые дрожат, чуть приоткрывшись, как будто просят, чтобы их попробовали, приласкали, небольшой изящный носик и огромные голубые глаза. Не говоря уже о бурно вздымающемся возвышении ниже линии шеи. Магнус старался не замечать всего этого, плотнее прижимая к себе Пелиссу, но, вероятно, это был не самый разумный способ, потому что она замурлыкала от удовольствия и в свою очередь соблазнительно прижалась к нему бедрами. Магнус замер, чувствуя, как отвечает его тело.

— Прекрасная кузина, — прошептал он. Язык еле шевелился у него во рту, и юноше показалось, что тот словно неожиданно распух. Но почему же какая-то часть его сознания, холодная и отчужденная, продолжала наблюдать и посмеиваться?

— Красивый кузен, — выдохнула в ответ Пелисса, опуская ресницы. — Неужели вы не унесете меня в своем корабле в какое-нибудь зачарованное королевство, где будем жить только мы с вами?

Неужели она этого действительно хочет? Чтобы он украл ее, увлек из этого позолоченного тюремного захолустья? Отчужденная же часть его сознания практически не сомневалась, что девушка чего-то добивается от него.

Он тоже добивался, по крайней мере, его тело было охвачено сильнейшим желанием. И хотя сердце растаяло, сознание продолжало испытывать настороженность.

Может тело не обращать внимания на то, что заподозрило сознание?

Магнус понимал, что нехорошо, нездорово думать о себе так, но ничего не мог поделать. Ему хотелось испытать неведомые наслаждения, но он продолжал колебаться, хотя ему было очень интересно, и он удивленно осознавал это, пытаясь вытеснить такую мысль. Не обращая внимания на собственный цинизм, он сконцентрировался на испытываемом желании, на прекрасном и соблазнительном лице, которое поднято к нему, на глазах с поволокой, на дрожащих губах…

Магнус легко прикоснулся к губам девушки и почувствовал, как все ее тело устремилось к нему навстречу. Но тут загремели цимбалы, он пристыжено отодвинулся.

В конце концов они не одни.

Пелисса разочарованно надула губки и опустила взгляд.

— Ну почему вы такой стеснительный, кузен?

— Было бы неблагодарно по отношению к вашей семье, миледи, — церемонно ответил Магнус, — если бы я попытался соблазнить вас.

Она откинула голову и легко рассмеялась.

— Думаете этого боялись, когда интимная близость означала неминуемое зачатие? Связь между родственниками здесь не считается позором, кузен Магнус, и никто даже не поморщится!

Особенно если двое выросли далеко друг от друга, как мы с вами.

Ведь не может же речь идти об инцесте, если мы выросли на разных планетах, в совершенно различных мирах.

Прекрасная речь, вполне достойная культуры, которая давно уже пользуется наукой для достижения удовольствий. Впрочем, это было такое неприкрытое приглашение, что Магнус проявил бы невежливость и грубость, если бы отказал девушке, тем более что он испытывал к ней такое же сильное влечение…

Неожиданно желание прорвало все преграды, поглотило и его, и яростное желание позабыть о прошлом, погрузиться в нее, в ее тело, забыть унижения и сердечную боль, которыми всегда в прошлом сопровождались его сексуальные увлечения. В своем стремлении забыть все это он опустил голову и прижался к ее рту губами. Ее губы дрожали и слегка разошлись, соблазняя, приглашая, когда он ласкал их кончиком языка, уговаривал раскрыться сильнее. Алые, они были теплыми и влажными, плоть прижималась к плоти, пробуждая тысячи нейронов, от которых пламя расходилось по всему телу.

Смутно Магнус почувствовал, что они с Пелиссой перестали танцевать, и просто неподвижно стоят, погруженные в поцелуй.

Все ее тело устремилось к нему в наслаждении… или в торжестве?

Кузен Роберт, стоявший у стены, смотрел на них с диким гневом, кровь прихлынула к его лицу, но графиня Матильда улыбалась. Она обменялась понимающим и довольным взглядом с баронессой.

Магнус вернулся к себе в комнату в каком-то странном состоянии, чуть ли не в эйфории, голова его словно превратилась в воздушный шар, надутый газом с весьма необычным отравляющими свойствами и запахом духов Пелиссы. Но с другой стороны — настороженность, подозрительность, почти что ощущение опасности и предопределенности. Магнус опустился в кресло и нажал клавишу на столе. Через мгновение на столе появился высокий бокал с янтарной жидкостью. Магнус сделал большой глоток, но ни чувство эйфории, ни ощущение опасности не ослабевали.

«Приятный вечер, Магнус?» — поинтересовался Фесс.

— Не сомневайся, очень. Пять танцев с моей самой привлекательной в мире кузиной, долгий интимный разговор на пути к ее комнате и приглашение заглянуть, чтобы продолжить разговор, а когда я отказался, долгий и очень страстный поцелуй! Я должен быть в восторге!

«Но ты не в восторге? Отчего?»

— Какого дьявола — я и сам не знаю! — Магнус слишком сильно опустил бокал, но тот не разбился. — Пелисса, вероятно, самая прекрасная женщина, какую мне доводилось встретить, хотя с этой современной косметикой трудно быть в чем-то до конца уверенным. По крайней мере, кажется она самой прекрасной. И она услужлива, податлива, близка, и все это должно радовать мою душу и услаждать тело! И услаждает ведь, но я почему-то нервничаю! Почему, Фесс?

"Может, это как-то связано с тем, что ты не принял ее приглашение ? "

Магнус резко кивнул.

— Еще бы, конечно, связано! Как только она меня пригласила, я почувствовал, как меня окружает защитная броня. Почему, Фесс? Плоды болезненного опыта прошлого, когда я имел дело с уступчивыми женщинами? Все они готовы были отправиться со мной в постель, а потом использовать меня, как им захочется. Неужели что-то в Пелиссе заставляет мой инстинкт самосохранения оскалить зубы?

«Вероятно, и то, и другое, — размышлял робот. — А что касается самой Пелиссы, я проявлял бы осторожность по отношению к любой женщине с Максимы. Однако единственное, что может вызывать подозрение, это ее такая быстрая и полная готовность и такое быстрое приглашение».

— Быстрое! Мягче не скажешь! Всего две недели знакомства, и она буквально тащит меня к себе в постель! Или, во всяком случае, в свою комнату на ночь. Может, мне просто показалось, что ее приглашение заходит столь далеко?

«Сомневаюсь. Она, несомненно, проявляла все признаки полной уступчивости».

— Признаки? — что-то в этом слове насторожило Магнуса. — О каких признаках ты говоришь, Фесс?

«Например, опускание ресниц, вторжение в твое интимное пространство, особая улыбка, с которой она к тебе обращалась, поиски близости…»

— Точно, в этом-то все и дело! Только признаки, только внешние жесты! Всякий может узнать их и научиться ими пользоваться! За ними может не стоять ни грамма искреннего чувства! — Магнус вскочил и принялся расхаживать по комнате. — И то, что ты говорил о Пелиссе раньше. Похоже, ты видишь не только Пелиссу, а что-то за ней… Что-то опасное для меня… Что именно?

«Ну… саму ситуацию, Магнус», — Ситуацию? Что в ней такого? Новый родственник, появившийся словно из ниоткуда, приглашается побыть с семьей.

Что в этом подозрительного? Это они могут испытывать подозрения, но не я!

«Существует неопределенность в наследовании, Магнус».

— Кто будет следующим графом после смерти моего деда? — Магнус застыл и нахмурился. Он выглядел так, словно Фесс был физически близок к нему в пространстве. — А почему это должно меня настораживать?

«Потому, что именно в этом причина их возбуждения и волнений. Они считали права наследования давно установленными, но твое появление расстроило их планы».

— Мое появление? Каким образом? Мне совсем не хочется становиться очередным графом в этом оплоте респектабельности!

«Но они-то этого не знают, и как бы искренне ты не убеждал их в этом, с их стороны было бы полной глупостью тебе поверить».

— Но какие у меня права?

«Такие же, как у Пелиссы. Подумай, Магнус, твой дед очень болен, и семейство подготовилось к его смерти. Его единственный сын решительно продемонстрировал свои намерения не возвращаться на Максиму и не принимать наследство. Вероятно, очень мудрое решение. Следовательно, он заранее отпадает, так как принятие титула автоматически означает необходимость покинуть Землю».

Магнус кивнул, нахмурившись.

— Но какое отношение это имеет ко мне?

«Наследование идет по отцовской линии. Так как у нынешнего графа нет других потомков мужского пола, титул переходит к старшему брату твоего отца, но он умственно нестабилен и не может наследовать. Поэтому наследником становится его младший брат, твой отец, однако же и его здесь нет. Семье о нем ничего не известно, возможно, его считали даже мертвым. Таким образом, титул должен перейти к дочери дяди Ричарда».

— И тут появляюсь я, — прошептал Магнус, — и наследование идет по мужской линии.

«Совершенно верно, Магнус. Твоего отца нет, но неожиданно появляешься ты. Ты наследник мужского пола из боковой ветви, и титул и имение могут законно перейти к тебе, хотя в старшей ветви и есть наследница».

— Таким образом, у меня прав не меньше, чем у нее! — Магнус вздрогнул. — Что ж, может, это и к лучшему! Неужели они думают, что я буду претендовать на их наследство? Ведь тогда никто не сможет сказать, что станет с их привычками к роскошной жизнью?

«Будь справедлив, Магнус. А ты был бы доволен, если бы к вам в семью вдруг заявился какой-то незнакомец и получил бы то, что ты с пеленок считал своим?»

— Конечно, не был бы, — выдохнул Магнус, — и сделал бы все возможное, чтобы сохранить то, что считаю: своим, чего бы это мне ни стоило.

«К несчастью, это верно и для их семьи».

— Идеальное решение, не правда ли? — с горечью проговорил Магнус. — Если Пелисса выходит за меня замуж, наши права наследования объединяются. Я получу титул, а она будет распоряжаться, что со всем этим хозяйством делать, и семейство сможет успокоиться! Как ты думаешь, это была ее собственная идея, Фесс? Или все придумала ее мать?

«Трудно сказать, Магнус, но мы должны исходить из того, что ни та, ни другая женщина этой идее не противились».

— А Роберт противился. Как ты думаешь, Фесс, мой кузен как-то заинтересован в Пелиссе?

«Заинтересованность его только эмоциональная, Магнус. Они ведь не настоящие брат и сестра, только росли вместе. Я уже определил, что у них кровное родство только четвертой степени, так что их браку ничто не мешает».

— Вот именно, и он стал бы графом, и получил бы титул, дело и Пелиссу тоже! Вероятно, весь процесс был уже в действии, и вдруг появляюсь я и спутываю все его планы! Рослый мускулистый незнакомец из-за пределов близкого генетического бассейна, окруженный загадкой дальних странствий. Еще бы, весьма невыгодный конкурент для бедолаги. Неудивительно, что он готов вцепиться в меня зубами! Теперь, вспоминая прошедшие две недели, я понимаю смысл кое-каких взглядов, которыми обменивались он и Пелисса.

Она радовалась его ревности! Фесс, а отвечала ли моя прекрасная кузина на заинтересованность Роберта?

«Возможно, Магнус, хотя я не стал бы представлять эту заинтересованность как образчик романтической любви».

— Еще бы, судя по ее поведению!

«Ты несправедлив к леди, Магнус».

— Правда? Но и ее отношение ко мне не назвать страстной и искренней любовью! Скорее, просто интересное новшество, но такое, которое быстро надоедает и которое, конечно же, придется перевоспитать, если она собирается хоть ненадолго удержать его около себя. Неудивительно, что я испытывал настороженность!

Неудивительно, что она заинтересовалась. Как я мог быть таким глупцом?

«Ну вообще-то, ты не глупец, Магнус, — успокоил хозяина Фесс. — Я ни за что не стал бы тебя так характеризовать, хотя бы потому, что ты и противной стороне всегда оставляешь место для сомнений».

— Оставляю, но, кажется, пришло время изменить это, Фесс.

Отказаться от подобного благородства там, где его все равно никто не заметит.

«Магнус, мне кажется, ты становишься циником».

— Циником? О Боже, нет, Фесс! Я просто изучаю человеческую природу. Ну, пожалуй, мне стоит еще немного поболтать со своими родичами. Как ты считаешь?

«Магнус, ты ведь не проявишь неблагодарности?»

Это остановило молодого человека. Он немного постоял в задумчивости, потом сказал:

— А я ведь действительно собирался нагрубить. Это неблагодарно и, возможно, даже несправедливо. Придется проявить больше осмотрительности в разговоре. Я, в конце концов, хочу только быть полезным.

«Только ли, Магнус?»

— Да, полезным. У них ведь действительно проблемы с наследованием. И будет только вежливо со стороны гостя помочь их разрешить. Правда? Так что не сомневайся во мне!