"Напарник чародея" - читать интересную книгу автора (Сташеф Кристофер)

Глава шестая

Пошел дождь, ударил гром.

Род проснулся, приподнялся на локте и посмотрел на потолок. Единственное освещение давал блуждающий огонек, который Гвен посадила на седло Фесса перед тем, как они улеглись. Дождь стучал по крыше палатки.

— Сколько идет дождь, Фесс? — спросил Род.

— Начался десять минут назад, Род.

Вся палатка озарилась молнией: едва сияние погасло, раскатился гром. Род повернулся и посмотрел на своего младшего. Конечно, мальчик лежал, застыв, широко раскрыв глаза. Он смертельно боялся грома, но был слишком горд, чтобы показать это.

— Ты ведь знаешь, бояться нечего, — небрежно заметил Род.

— Да, папа, — Грегори чуть расслабился. — Молния нам не повредит, и дерево на нас не упадет: мы разместили палатку достаточно далеко от ближайшего.

— И молния скорее ударит в высокий предмет, например, в дерево или замок. Наверняка, — но Род все равно протянул руку, и пальцы Грегори сжались, как маленькие тиски.

— О! Как красиво! — выдохнула Корделия.

Вся палатка снова озарилась сумрачным сиянием, и тут же на семью обрушился гром. Вспышка осветила Магнуса и Джефри на полпути к выходу. Снова стало темно, и Род услышал слова Джефри:

— Как я люблю бурю!

— Берегись дождя, — Гвен уселась рядом с Родом. — На тебя, Джефф, не каплет?

— Нет, мама, мы же в палатке.

Снова молния, сопровождаемая громом, и Род увидел своих мальчиков, которые, положив подбородки на кулаки, выглядывали наружу. Между ними втиснулась Корделия.

— Гроза прямо над нами, — заметил Грегори. — Между молнией и громом никакого промежутка.

Род улыбнулся: мальчик всегда остается наблюдательным! Ну, если он захочет разделить удовольствие с другими, какая тут беда?

— Хочешь тоже выглянуть?

Грегори посмотрел на него и улыбнулся.

— Да! — он повернулся и пополз к двери. Род взял Гвен за руку и чуть заметно пожал. Она вернула пожатие и прошептала:

— Почему только они должны смотреть, милорд?

— Эй, семья должна держаться вместе, верно? — Род встал на четвереньки. — После тебя, моя дорогая.

Гвен хихикнула. Они рука об руку присоединились к отпрыскам. В этот момент сверкнула молния и гром звуковым водопадом обрушился им на головы. И Род при свете молнии успел разглядеть силуэт верхней части башни и весь застыл.

— Тише! — крикнул Джефри. Все замолчали, насторожив слух.

— Это был не только гром, — пробормотал наконец Магнус.

— Я слышала женский плач, — ответила Корделия.

Род хотел было сказать, что слышал он, но прикусил язык и сощуренными глазами посмотрел в сторону невидимой башни. Гвен еще крепче сжала его руку.

Грегори сказал за отца:

— А я слышал мужской смех.

— Да, и такого злобного и грязного смеха я никогда не слышал, — согласился Магнус.

— Я тоже его слышала, милорд, — прошептала Гвен.

— Он злорадствовал, — негромко подытожил Род. — Не знаю только над кем.

— Над девушкой? — спросила Корделия. — Радовался ее слезам?

— Мне этот замок не нравится, — сообщил наконец Магнус жестким голосом.

Гром потряс камни, выбеленные молнией. Когда он стих, Грегори спросил:

— Значит, утром мы отправимся домой?

— Нет, — Магнус опередил отца. — Кто бы тут ни был, мы должны противостоять ему и изгнать его.

Снова ударил гром, молния последовала за ним так быстро, что казалось, это одна вспышка с небольшим промежутком. Когда отпечаток молнии на сетчатке погас, в глазах Рода плясали огненные картины, подтверждая, что он видел. Когда стих гром, Корделия ахнула:

— Это была девушка?

— Может быть, — Джефри говорил тоже как-то хрипло. — Что-то с длинными волосами и в плаще.

— Но почему она головой вперед полетела на землю? — спросил Грегори.

— Потому что ее вытолкнули, брат, — ответил Джефри.

— А может, она бросилась сама? — спросила Корделия.

— Как бы то ни было, сие плоды зла, — подвел итог Магнус.

Род услышал гнев в голосе первенца и быстро проговорил:

— Было, Магнус. Помни — это «было». Что бы тут ни случилось, каким бы жестоким и злым оно ни было, это произошло не сегодня, а двести лет назад.

— Но какое зло должно было здесь свершиться, — воскликнула Корделия, — чтобы дух переживал его снова и снова, и снова целых двести лет!

— Значит, пора с этим покончить, — голос Магнуса звучал мрачно, с решимостью, какой Род у него прежде не слышал. — Что бы ни пряталось в этой груде каменных развалин, это зло, грязное и низкое, и мы должны положить ему конец.

Род задумчиво смотрел на своего сына. Магнус прав, конечно, но откуда у него эта внезапная решимость? До сегодняшнего дня старший из детей Гэллоугласа ничего не слышал о замке Фокскорт, кроме названия. Род думал об этом, пока семья снова ложилась спать, хотел даже поговорить с Гвен, но решил, что еще не настало время.

— Почему сейчас замок не кажется таким мрачным? — Корделия смотрела на крепостные стены, расцвеченные золотом в свете утреннего солнца.

— Потому что сейчас рассвет, дорогая, а в утреннем свете все кажется свежим и красивым.

— И дождь чисто его вымыл, — объяснила Гвен, — как и все остальное. Небо над головой ясное, и сердце мое поет, когда я смотрю на него.

— Но нам все равно придется идти в замок, — Род мрачно оглядел подъемный мост. — Правда, существует небольшая проблема: как опустить эту деревянную плиту.

— Надо повернуть лебедку, — просто сказал Магнус. — Сделать, папа?

Род повернулся к сыну.

— Что? Ты сможешь повернуть лебедку, даже не видя ее?

— О да, а в следующий раз ты, превзойдя пророка Магомета, велишь горе идти к тебе, — усмехнулся Джефри.

— Могу, поскольку я знаю, что она там должна быть.

— Ты ведь не сможешь, Магнус! — воскликнула Корделия.

Грегори ничего не сказал; он широко раскрытыми глазами смотрел на Магнуса. Ведь Большой Брат сказал, что сделает...

— Может, и сделает, — заметила Гвен. — А если и не сможет, для него это будет хорошей практикой.

— Да, нужно тянуться, если хочешь расти, — медленно ответил Род. — Хорошо, давай. Это сбережет нам немало времени.

Магнус сосредоточенно посмотрел на подъемный мост, затем взгляд его утратил фокусировку. Гвен внимательно наблюдала за сыном.

Род перевел взгляд с сына на замок. Он почти ожидал, что древние доски со скрипом начнут опускаться. Из простой предосторожности Верховный Чародей знаком велел остальным детям отступить. Они послушались, но неохотно.

Магнус расслабился и раздраженно покачал головой:

— Бесполезно, никакого отклика.

Грегори выглядел разочарованным. Глаза Джефри озорно загорелись, и он начал что-то говорить одновременно с Корделией, но Род строго посмотрел на них, и они мгновенно замолчали с раскрытыми ртами.

— Ну, попытка была неплоха, — Гвен рассматривала замок. — Но странно, однако.

— Значит, испробуем обычный способ, — подвел черту Род.

— Я сделаю!

— Нет, я!

— Моя очередь...

— Нет! — рявкнул Род.

Дети замолчали, сердито — но и с опаской — глядя на отца. Он увидел это и заставил себя улыбнуться.

— Я ценю вашу готовность, дети, но заниматься силовыми упражнениями тут, вероятно, опасно. Знаете, прогнившие балки и ослабленные камни. Я считаю, что должны действовать старшие — мы с Магнусом.

— А почему Магнус пойдет?

— Магнус, ты мошенничаешь!

— Почему не мама?

— Потому что кто-то должен присматривать за вами троими, — ответил Род.

— Фесс может присмотреть за нами!

— Фесс не может помешать вам идти за нами, — возразила Гвен. — Вы обещаете оставаться на месте?

— Нет!

— Прошу тебя, — Гвен солнечно улыбнулась Роду, — иди быстрее, муж мой.

— Без всякой задержки. Пошли, сын, — Род посмотрел на замок, но на этот раз его не видел. Внимание его было устремлено на невидимый внутренний мир. Он представил себе, как отталкивается от земли — и медленно приподнялся до уровня бойницы над воротами.

— Ты обещал без задержки, — напомнил ему Магнус, тоже повисший в воздухе, опираясь на узкое оконце.

— Ну, хорошо, я медлительный старик, — проворчал Род. — Только потому, что мне не повезло вырасти, постоянно используя пси-способности, как ты, сынок. Пошли внутрь, — он повернулся боком и забрался в бойницу.

Протискиваться пришлось с трудом.

— Ты едва прошел, — бросил Магнус, проскальзывая за ним без особых усилий. Род шлепнул себя по поясу.

— Это мышцы, парень, а не жир, — он огляделся и тут же нахмурился. — Неплохо...

Действительно. Одна плита в крыше обвалилась, утренний свет проходил сквозь образовавшуюся щель и узкие бойницы, бросая тени поперек всего круглого помещения со стенами из старинного рыхлого камня. В углах бахромой свисала старая паутина, у одной стены стояли сломанный стол и не-струганая скамья. Если не считать этой пародии на мебель, помещение было пусто, и только на полу валялись черепки от посуды.

— Не так уж плохо, как... В чем дело?

Взгляд Магнуса утратил сосредоточенность. Магнус медленно поворачивался, лицо его застыло.

— Я слышу голоса, папа.

— Голоса? — Род напрягся. — Что они говорят?

— Ничего... они слишком далеко... только ощущение громких разговоров и солдатских ругательств...

— Что ж, это караульная; тут постоянно находились солдаты, голоса можно приписать им, — Род старательно игнорировал холодок, пробежавший по спине. — Вероятно, это всего лишь игра ветра или какой-то акустический эффект, сын, как шепот в галерее.

— Ты правда так считаешь?

Род так не считал, но сказал:

— Меня больше беспокоит то, чего я не вижу... и не слышу.

Это признание подействовало на Магнуса.

— Что же это?

— Птицы, — Род указал на балки крыши. — Там десятки удобных мест для гнезда, но ни одно не использовано. Даже следов старых гнезд нет.

Магнус осмотрелся и медленно кивнул.

— Пошли, поищем лебедку. — Род повернулся к выходу. — Пора твоим братьям и сестре появиться здесь.

И Гвен. Особенно Гвен.

Комната привратника тоже оказалась пуста, если не считать обломков мебели. Столбы солнечного света из ряда бойниц в одной стене прорезали темноту.

— Вот поэтому ты и не смог повернуть лебедку, — заметил Род, оглядываясь. — Никакого следа подъемного механизма.

— Действительно... Я пытался заставить сработать устройство, которого не существует... — но вид у Магнуса снова был сосредоточенный. — Но как они поднимали или опускали мост?

— Противовесом, вероятно. Пойдем отыщем ворота, — Род пересек помещение, вышел в коридор и осмотрелся. Свет сюда шел из арочного выхода во двор. — Вот! — он прошел к большим воротам, перекрытым сейчас поднятым мостом, и показал на массивный железный шар на цепи, которая уходила в темноту. — А ведь должны быть средства для управления им.

— Вон там, — показал Магнус.

Род посмотрел, куда он показывал, и увидел огромный ворот с обрывком веревки. Под воротом зияло отверстие в стене.

— В помещение привратника... — Род кивнул. — Имеет смысл. Пошли.

Он вернулся в комнату, из которой они вышли, и посмотрел на переднюю стену. И в самом деле, через отверстие в стене проходила веревка, оборачивавшаяся вокруг другого ворота, такого же, как у входа. Но сейчас от веревки остался обрывок всего фута в четыре, а на полу под воротом росло множество поганок.

— Значит, поднимать теперь нечем. Но как... — Род замолчал, и наморщил лоб, — Минутку. Мост поднимается выше ворота...

— Да. Это для решетки, — Магнус вышел в коридор и показал.

Под центральным воротом виднелись концы прутьев стальной решетки. Род проследил взглядом цепь, прикрепленную к углу решетки и отходящую к массивному металлическому шару, лежащему на земле.

— К счастью, застряла открытой. Но как тогда они поднимали мост?

— Вон там, — Магнус снова указал в темноту.

Прищурившись, Род едва рассмотрел звенья толстой ржавой цепи, намотанной на изрядно проржавевшее зубчатое колесо у задней стены.

— У тебя острое зрение, сын, — кивнул Род. — Прекрасная наблюдательность.

— Нет.

— Что? — Род уставился на него. — Но это не стандартный подъемный мост. Откуда ты знал, что искать?

— Я не смотрел. Я слышал их.

— Их? Кого их?

— Гул многих голосов, и среди них пробивался один. Он объяснял, как пользоваться этим приспособлением.

Род еще несколько мгновений смотрел на старшего сына. Потом объединил свое сознание с сознанием сына. Все вокруг потемнело.

— Ты слышишь?

Род покачал головой.

— Только гул, как от далекой толпы.

— Да, но он здесь.

— Да, он здесь, ты прав. Другое дело, откуда исходит, — Род отвернулся. — Пошли, попытаемся опустить мост. Я думаю, здесь пригодится наша мама.

Магнус провел отца через арку выхода во двор.

После помещения привратника и коридора двор показался изысканно просторным, но Род знал, что он всего каких-нибудь футов сто в поперечнике. Крепостная башня уступом нависала над ним. Естественно, двор был покрыт опавшими листьями и ветками, в углах виднелись груды перегноя, густо поросшие сорняками.

И ни одной птицы. Даже бабочек нет, как заметил Род.

Сдержав дрожь, он заставил себя вернуться к действительности.

— Где противовес?

— Мы переступили через него, — Магнус указал за спину.

Род оглянулся и увидел утопленную в камень металлическую плиту, которую по простоте душевной принял за порог арки. Но теперь, приглядевшись, он увидел, что это не камень, а ржавый металл, а в центре плиты укреплены кольца, от которых отходят звенья толстой цепи. Цепь же проходила через барабан большого ворота и исчезала в камне над аркой.

Род снова содрогнулся.

Магнус показал вверх.

— Так хорошо уравновешено, что требовалось только сильно потянуть, и мост опускался.

— Да, но плита при этом поднималась, и все, кто заходил или хотел выйти, должны были пройти под нею.

— Верно, — Магнус задумчиво нахмурился. — Почему же тогда граф не использовал противовес решетки, а оставил ворота открытыми?

— Хороший вопрос, — у Рода был ответ, но не очень приятный. Конечно, он не собирался обнародовать его. И решил, что Магнус никогда не коснется этой плиты.

Звонкий крик прозвучал над ними.

Род посмотрел вверх.

На перекладине ворот сидели двое его младших сыновей, а жена и дочь описывали ленивые спирали на своих метлах. Род отметил, что у Корделии теперь большая метла, а не простой веник, каким подметают у очага; летательный аппарат дочери размером не уступал метле матери.

Гвен остановилась возле Рода и соскочила.

— Вы так долго не возвращались, что мы потеряли терпение, — но он видел озабоченность во взгляде супруги. — Что вас задержало?

— Мы пытались разобраться в подъемной системе моста, — Род заметил, что двое мальчиков спускаются, как опавшие осенние листья. Он вздрогнул, надеясь, что сравнение не оправдается.

— Она такая необычная? — спросила Гвен.

— По крайней мере, странная, — ответил Магнус.

Гвен повернулась к первенцу, глаза ее расширились.

— Как ты, сын мой?

— Нормально...

— Правда? — Гвен прислонила метлу к стене и коснулась ладонью лба Магнуса. Несколько секунд смотрела на него, потом велела: — Подойди к стене и дотронься до камня.

Меж бровями Магнуса появилась складка, но он послушался. Род «вслушался» в сознание Гвен, иногда он позволял себе подслушивать мысли подслушивающей.

Магнус коснулся камня.

Слух его заполнило множество взволнованных голосов: гадали, будет ли сражение, говорили, какие страшные наступили времена и какая вокруг царит напряженность. Военные командиры выкрикивали приказы, и за всем этим галдежом явственно прослушивался, то затихая, то усиливаясь, тот зловещий смех, который они услышали во время грозы.

— Отойди, — приказала Гвен, и Магнус медленно отнял руку от стены и встревоженно повернулся к матери.

— Ты слышала?

— Да. Это крестьяне, они пришли в замок из-за страха перед нападением. Все это произошло сотни лет назад.

— Он умеет читать прошлое! — глаза Грегори стали просто огромными.

— Магнус все делает первым! — проворчал Джефри.

— Это нечестно! — пожаловалась Корделия.

— Это не радость, а тяжелая ноша, — попыталась разубедить их Гвен. Потом она снова повернулась к Магнусу. — У тебя удивительная разновидность ясновидения, сын мой. Я слышала об этом, но никогда сама не встречала такого феномена. Ты можешь читать мысли, впитавшиеся в камень, дерево или металл, испытывая при этом радость и боль тех, кому принадлежали эти мысли.

— Психометрист! — Род широко распахнул глаза. Магнус повернулся к Гвен, посмотрел ей в лицо.

— Но почему я не замечал этого раньше?

— Потому что всегда был окружен множеством людей; мысли живых забивали те, что прилипли к камням.

— Может, просто мальчик взрослеет? — спросил Род.

— Мама говорит о сильных мыслях и чувствах, — заметил Грегори. — Может, менее сильные не сохраняются.

Гвен кивнула:

— Это верно. Уверяю тебя, замок в свое время принимал множество чрезвычайно возбужденных людей.

— И мысли их не были приятными, — Род нахмурился. — Старайся ни к чему не притрагиваться, сын.

— Попробую...

— Я тебе помогу, — Род повернулся к воротам.

— Нужно как-то опустить мост, иначе Фессу придется ждать снаружи.

— Хорошо... — Магнус тоже повернулся, выражение лица у него стало сосредоточенным, взгляд застыл.

— Грегори, помоги мне. Просто удерживай мысленно эту цепь, когда придет время. Гвен, если ты с младшими возьмешь правую цепь... Так. А теперь разом взялись...

Род посмотрел на нижнее звено цепи, сосредоточился, все окружающее словно расплылось. Звено засветилось, вначале красным цветом, потом оранжевым, желтым, наконец белым. И вот металл потек.

— Давайте! — выдохнул Верховный Чародей, и цепь приподнялась на фут. Он вздохнул и расслабился, наблюдая, как металл проходит в обратном порядке все цвета, охлаждаясь. Потом посмотрел на свое семейство: та, вторая, цепь снова пожелтела. Он повернулся к своей цепи, увидел, что она опять стала рубиновой, и велел Грегори:

— Хорошо, опускай ее.

Цепь со звоном опустилась, задевая за стену, и Род повернулся, чтобы присоединиться к тем, кто поднимал правую часть. Металл поплыл, цепь поднялась — и вот с низким скрежещущим скрипом, преодолевая старую ржавчину, повернулось большое зубчатое колесо. Скрежет перешел в стон, этот стон сопровождался ужасным скрипом моста, который все быстрее и быстрее опускался, пока не лег поперек рва. По дереву простучали копыта.

— Осторожней! — встревоженно крикнул Род. — Доски могли прогнить!

— Прогнившие рассыпались в порошок, Род, когда мост опустился, и я легко обхожу дыры.

Стук перешел в громыхающую череду звуков — это копыта Фесса вызвали эхо в проходе, — и во дворе появилась огромная черная лошадь.

Дети весело закричали. Гвен взглянула на Магнуса, увидела его оживленное лицо и слегка успокоилась.

— Почему разрушение — единственное, что у меня получается лучше, чем у вас? — проворчал Род.

— Потому что ты овладел пси-способностями сравнительно поздно, супруг мой, а не вырос с ними, — напомнила Гвен.

Грегори смотрел на гигантский брусок, погруженный в камень.

— Мы могли бы поднять его, папа.

— Так быстрее за работу.

— Но теперь мы не сможем снова поднять мост.

— Знаю, — Род улыбнулся. — Получилось неплохо, верно?

Утро они провели, исследуя замок, и обнаружили, что за долгие годы через окна нанесло груды листвы и веток. Нашлось также много старинной мебели, иногда даже на удивление целой.

И ни единой птицы.

Кстати, не попадалось и следов присутствия крыс или мышей.

— И все эти годы их здесь не было, — Корделия посмотрела на чердак. — Как это может быть, папа?

Род пожал плечами:

— Животные чуяли, что их здесь не хотят.

— И кто же их не хотел?

Род избежал ответа на вопрос.

— Но в этом есть и светлая сторона; по крайней мере, нам не нужно ставить мышеловки. Или подвергать опасности кошку.

— Нет, папа, — поправил отца Джефри. — Не кошка подвергалась бы опасности, а грызуны.

— Ха, — усмехнулся лорд Гэллоуглас, — бывает и наоборот. Любая кошка пришла бы в ужас, повстречав крыс, которых мне однажды пришлось видеть. Но, хвала Небу, их здесь нет. Хоть какое-то преимущество имеется у дома, который облюбовали призраки, — на мгновение в сознании Рода замельтешил призыв, который вполне можно было бы использовать в качестве рекламы: «Избавьте свой дом от надоедливых паразитов! Нанимайте призраков!» И, конечно, комический рисунок: призрак, кричащий крысе и таракану: «Кыш!» А те в смертельном ужасе бегут от привидения.

Род подумал, как назвать призрака.

Может быть, Дезинфектор?

Он покачал головой и вернулся к действительности.

— И никто не жил здесь целых двести лет, — Грегори удивленно осматривался, хлопая широко раскрытыми глазами.

— Ни одной живой души, — согласился Род.

Странно, но не было даже признаков бродяг, которые жили бы здесь или хотя бы ночевали. С другой стороны, учитывая, что мост был поднят, такое трудно было осуществить. Кстати, возникает вопрос, почему мост оставался все эти столетия поднятым. Род представил себе, как замок покидает последний слуга. Он перепрыгивает через щель, оборачивается назад и смотрит, как медленно поднимается мост, притягиваемый противовесом. Либо так, либо этому последнему слуге пришлось остаться в замке. Род вздрогнул от этой неприятной мысли и понадеялся, что ему никогда не доведется встретиться с последним слугой. Ни в каком обличии.

Замок был достаточно обычен: крепость, окруженная стеной и напоминающая в плане ограненный бриллиант. На севере и на юге сторожевые башни, сама крепость охраняет западную сторону, а ворота — восточную. Крепость трехэтажная, первый этаж представляет собой большой зал пятидесяти футов в диаметре, на втором этаже расположено несколько комнат, очевидно, помещения семьи. А на третьем установлены против окон небольшие катапульты и самострелы со ржавыми стрелами — арсенал для обороны сверху.

— Хватит! — Гвен хлопнула в ладоши. — Если нам придется тут задержаться, пусть даже ненадолго, то необходимо приспособить крепость для жизни. Магнус и Грегори, начинайте подметать. Корделия и Джефри, выбрасывайте мусор в ров.

Джефри завопил и принялся за работу: в окна полетели сразу целые груды листьев. Корделия посмотрела на старый изломанный стол, тот поднялся в воздух, свесив поломанные ножки, и поплыл к окну.

Магнус нахмурился.

— Почему они бросают, а мы должны подметать, мама?

— Потому что твоя сестра лучше заставляет предметы летать, — ответила Гвен. — А Грегори легко проникает в щели между балок.

— Но мы с Джефри...

— Вам назначена работа по причинам, которые тебе хорошо известны, — объявила Гвен твердым голосом. Но потом смягчила тон. — Обещаю, что когда перейдем на другой этаж, вы поменяетесь местами. Помоги мне, сын мой.

Магнус улыбнулся.

— Как хочешь, мама. Дашь мне свою метлу?

И исчез в облаках пыли. Род с сомнением посмотрел на этот вихрь. Потом вздохнул с облегчением: если бы метла попала в руки Джефри, были бы серьезные осложнения, если только не пойдешь за ним с дубинкой в руках. Но даже в таком случае метла, вероятно, победила бы дубину, а работа так и не была бы сделана.

Целых пятнадцать минут все шло хорошо. Потом Джефри сердито спросил:

— А зачем нам вообще это делать?

— Ты хочешь жить в грязи? — презрительно спросила Корделия.

Джефри собрался что-то ответить, но Магнус опередил его.

— Не спрашивай, сестра; на самом деле тебе не хочется услышать ответ.

Джефри гневно покраснел, но прежде чем он смог взорваться, Грегори весело предположил:

— А вдруг это поможет изгнать призраков.

Джефри получил передышку. Он покачал головой, все еще хмурясь.

— Настоящие призраки! — продолжал Грегори с блестящими глазами. — А я-то считал, что это старушечьи сказки!

— На Грамарии любые старушечьи сказки могут оказаться правдой, Грегори, — напомнил Фесс.

Грегори кивнул.

— Верно. Это настоящие призраки или просто какое-то необычное проявление пси?

— Пустые разговоры не увеличат производительности труда.

— Ты брюзга, Фесс! — заявила Корделия. — Как мы можем не говорить о таких удивительных вещах в населенном призраками замке?

— Я знаю, это трудно, — согласился робот. — Но все же вам поручили работу, а болтовня мешает ее выполнению.

— Тогда сделай что-нибудь, чтобы мы не разговаривали, — предложил Грегори. — Расскажи сам еще о наших предках.

Фесс немного помолчал: после того как тридцать лет Род заставлял его молчать, трудно было привыкнуть к мысли, что кто-то снова интересуется историей. Наконец он медленно проговорил:

— С радостью, дети, но у вас много предков. О каком из них вы хотите услышать?

— О том деле, о котором ты не стал рассказывать вчера, — небрежно заметил Магнус. — Папа упомянул предка, который отыскал семейного призрака.

Фесс как будто поморщился.

— Вот пострел! Надо же, запомнил.

— А ты бы не запомнил в таких обстоятельствах?

— Боюсь, что запомнил бы, — вздохнул Фесс. — Но предпочел бы позабыть этот случай.

— Тогда расскажи нам о предке, который закончил строительство замка Гэллоуглас!

— Д’Арманд, Корделия, — напомнил Фесс.

— Какая глупая, — умехнулся Магнус. — Неужели не можешь запомнить? Папа принял имя Гэллоуглас лишь тогда, когда появился на планете Грамарий.

— Конечно, помню! — сердито ответила Корделия. — Какая беда, если иногда ошибаюсь?

— Большая, если хочешь отыскать свой древний дом!

— А кто из нас захочет покинуть Грамарий? — усмехнулся Джефри. — Корделия единственный раз оказалась права!

— Единственный раз! — завопила Корделия.

Джефри злорадно улыбнулся. Магнус молчал.

— Ну, хорошо, — Корделия отвернулась, показав Джефри нос. — Расскажи нам о предке, который закончил строительство замка Д’Арманд.

— О котором именно? — почти с надеждой спросил Фесс. — Замок заканчивали строить несколько раз.

— Несколько раз? — даже Магнус заинтересовался. — Но сколько же времени ты прожил в нем, Фесс?

— С три тысячи пятидесятого года, Магнус, до того времени, когда твой отец покинул дом в три тысячи пятьсот сорок втором году, — гордо ответил Фесс.

— Пятьсот лет? — ахнул Грегори. Джефри раздраженно посмотрел на младшего брата, ибо сам был не очень силен в математике.

— Пять столетий, — подтвердил Фесс. — Это большая часть времени, которое прошло с того момента, как меня активировали.

— Но разве тебе не было в нем хорошо? — спросила Корнелия.

— Чаще да, — признал Фесс, — хотя бывало и нет. Все зависело от моего владельца.

— Кажется, ты высоко оценивал Лону, — напомнила Корделия, — ведь это для нее ты построил замок.

— Правда, но я сделал бы это и для любого другого хозяина, если бы он отдал приказ. И так и делал, потому что в тот раз замок д'Арманд был закончен только в первый раз. Видите ли, по стандартам Максимы он был очень скромен.

Джефри нахмурился.

— Сомневаюсь, чтобы ее потомки стали в нем жить.

— У них были трудности, — согласился Фесс. — Сын и внук Лоны делали пристройки, но в целом придерживались первоначального плана, поэтому замок был закончен во второй и в третий раз. Тем не менее дома их соседей были гораздо больше и богаче. Но в нашем доме жили хорошие люди, и их не снедала зависть.

— Но не их жен, — осторожно заметила Корделия.

— Ты верно угадала, Корделия, — Фесс был явно доволен сообразительностью своей ученицы. — Да, жены с трудом мирились с таким скромным домом, тем более, что сами были младшими дочерями лордов.

— Лордов? — Магнус удивленно поднял голову. — Мне казалось, ты говорил о фабрикантах и строителях. Откуда же взялось дворянство?

— Оно приходило по почте, Магнус, от геральдистов Европы. Ведь Максима была суверенной планетой, со своим собственным правительством...

— Но ты сам сказал, что у Максимы не было правительства.

— Не совсем так, хотя, вероятно, можно было и так понять мои слова. У жителей Максимы были свои способы принятия решений и разрешения споров, они проводили ежегодные встречи предводителей всех домов.

Магнус кивнул.

— И если такое собрание провозглашало главу дома благородным дворянином, кто мог ему возразить?

— Совершенно верно. Первым получил патент на дворянство граф Малхерн, остальные последовали его примеру. Ваш собственный предок Теодор д'Арманд поменял имя на Рутвен и обратился к Собранию с просьбой присвоить ему звание герцога.

Магнус присвистнул.

— Он не страдал излишней скромностью, верно?

— Верно. Вообще, этот Рутвен не видел смысла ни в чем, кроме собственных идей и планов...

— Расскажи нам о нем, — попросила Корделия.

— Нет! — Магнус с сердитой гримасой повернулся к ней. — Я первый. Я хочу послушать о предке, который искал семейного призрака.

— Твоя очередь прошла, — повернулась к нему Корделия. — Ты знаешь, мама и папа говорили нам...

Она очень правдоподобно изобразила откашливание и повернулась к Фессу. Но прежде чем кто-то смог заговорить, робот произнес:

— Противоречия в ваших желаниях не существует: именно Рутвен хотел отыскать призрака.

— Тогда мы точно должны о нем услышать! — Корделия приготовилась к длинному рассказу.

— Если это абсолютно необходимо...

— А почему ты колеблешься? — поинтересовался Магнус. — Какая беда, если мы о нем услышим?

— Разве мы не должны знать все о своих предках? — подхватила Корделия.

— В вашей семейной истории есть аспекты, о которых вам, пожалуй, лучше узнать лишь тогда, когда подрастете.

— Ну, вот, опять двадцать пять! — возмутилась Корделия, а Магнус поддержал ее:

— Если мы достаточно взрослые для того, чтобы быть свидетелями восстания лордов против своего короля, мы, наверное, имеем право узнать и историю своего семейства.

— Полагаю, что в твоих словах есть смысл...

— Чего хорошего, если узнаешь о предках только хорошее? — спросила Корделия.

— Она говорит правду, — поддержал Магнус. — Ты хочешь, чтобы мы считали своих предков восковыми фигурками?

— Они были просто людьми, Магнус. Лишь в некоторых случаях...

— Некоторые были людьми больше других?

— Да, можно сказать и так.

— Но точность очень важна, — заметил Грегори.

— Действительно! — подхватила Корделия. — Разве не правда — твой главный критерий?

— Откровенно говоря, нет, Корделия. Главный критерий — моя программа, и прежде всего — верность хозяину.

— Но нынешний хозяин не возражает, если ты будешь говорить правду о своих прежних хозяевах, — заметил Магнус.

— Это верно, — неохотно согласился Фесс. Он вспомнил, как Род рылся как-то в библиотеке и обнаружил такие сведения о своих предках, которые Фесс ему не сообщал.

— И ведь верность твоему будущему хозяину при этом не нарушается, — добавил Магнус.

— Так как ты старший, этим будущем хозяином будешь сам.

Магнус счастливо не заметил сердитого взгляда Корделии.

— Итак, твой нынешний хозяин не возражает, а будущий велит тебе говорить. Почему же ты не рассказываешь?

Фесс капитулировал.

— Хорошо, дети. Но помните, если вам не понравится мой рассказ, вы сами о нем просили.

— Мы тебя не будем упрекать, — пообещала Корделия.

— Но арка в основании башни не выдержит, Рутвен.

— Милорд Рутвен, Фесс, — строго указал Рутвен. — Я теперь дворянин.

— Но Собрание...

— Собрание в следующий раз несомненно удовлетворит мою просьбу. В конце концов, только на прошлой неделе оно произвело Джошуа Отиса в маркизы. У него нет причин не пожаловать мне такой же титул.

Фесс про себя вздохнул и не стал говорить, что у Собрания нет особенных оснований удовлетворять просьбу Рутвена. Если бы семейная фабрика не управлялась автоматически, «Д’Арманд Лимитед» давно бы обанкротилась.

Но дом д'Армандов не пришел в упадок. Совсем наоборот. Рутвен все свободное время отдавал строительству.

— Конечно, башня устоит!

— Каким образом, милорд?

Рутвен отмахнулся от вопроса.

— Это незначительная деталь. Проследи за правильным выполнением, Фесс.

Робот вздохнул и направил линзы на чертежи. Может быть, если благоразумно воспользоваться гравитационными генераторами... На астероиде с низким тяготением можно особенно не опасаться падения башни... Но она может разрушиться от одной лишь центростремительной силы.

— Как они смеют! — бушевал Рутвен, швыряя шлем в Фесса. — Какая наглость! — он так сильно дернул за замок своего скафандра, что ткань порвалась. Увидев дыру, он выругался еще громче.

— Рутвен, пожалуйста, перестань! — со страхом подбежала его жена. — Дети...

— Они должны быть на уроках в детской, мадам, или я прикажу Фессу выпороть их! — Рутвен отбросил скафандр, предоставив Фессу подхватить его, и шагнул вперед. — Подлые деревенщины!

— Рутвен! — ахнула жена. — Твои собственные дети?

— Не дети, дура! Собрание!

— Что... О! — глаза Матильды расширились. — Неужели они отказали в твоей просьбе дворянства?

— Нет! Гораздо хуже! Они присвоили мне звание... — голос Рутвена сменился свистом, — звание виконта!

— Виконта? Но как они посмели? Нельзя иметь более низкое звание, чем соседи!

— Совершенно верно! — Рутвен устремился в гостиную и нажал кнопку передачи сообщений. — Я отомщу им! Я унижу их! Как, еще не знаю... но придет время, придет для каждого из них!

— Но ведь теперь вы законный лорд, — заметил Фесс.

— Только чуть-чуть, ты, неблагодарный чинуша! — завопил Рутвен. — Как ты смеешь так ко мне обращаться? Разве не знаешь почтительных форм обращения?

— Но... моя программа не указывает ни на какие нарушения норм этикета...

— Тогда я указываю! — закричал новый виконт. — Ты научишься называть меня «сэр», научишься! Я сегодня же куплю новый модуль!

Замок Гэллоуглас давно перерос свою скромную основу, превратившись в лабиринт башен, соединенных арочными переходами, сказочную мешанину легких металлических мостиков, луковиц куполов и сидящих под ними горгулий. Получилась дикая смесь.

Смешение периодов и стилей архитектуры, все было собрано без вмешательства рациональных или критических стандартов. Иногда сквозь нагромождение украшений рококо еще проглядывала классическая простота первоначального замысла Лоны, но теперь невнимательный прохожий этого бы не заметил. А обратил бы внимание на поразительную безвкусицу нувориша, каковой даже Фесс никогда не видел, а ведь он сто пятьдесят лет наблюдал творения жителей Максимы!

Конечно, он не мог этого сказать, особенно посторонним о зодческом «шедевре» своего хозяина.

Новая программа-модуль позаботилась об этом.

— Как они могли мне отказать?

— Мне жаль, милорд, — логические цепи Фесса перенапрягались. — Но геральдисты на Земле утверждают, что другой дворянский род уже много поколений владеет этим гербом: поле, разделенное на четыре части, с тремя львами и лилиями.

— Так пусть расстанутся с гербом! Сколько они за него хотят?

Внутренне Фесс содрогнулся, но его голосовой аппарат произнес только:

— О, нет, простите, милорд босс! Герб обычно не продается!

— Не говори мне этого! — гневался Рутвен. — У бывших владельцев нет права на этот герб, говорю тебе, потому что я его хочу!

— Ну, конечно, милорд босс! Но у нас нет способа его получить.

— Должен быть способ! Найди способ получить герб! — и Рутвен направился к бару.

Фесс вздохнул и покатился в библиотеку, подключиться к базам данных. Он прекрасно понимал, что никакой род не согласится расстаться со своим гербом, и даже если бы согласился, Геральдический Совет Земли этого не разрешит. Надо, следовательно, создать герб, который, с одной стороны, понравился бы Рутвену, а с другой — не использовался бы другими.

— Прекрасный рисунок, — Рутвен с улыбкой смотрел на чертеж. — В нем так много сказано.

— Да, милорд босс, — Фесс прекрасно понимал, что рисунок говорит только то, что видит в нем зритель.

На схеме был изображен силуэт человека в плаще с посохом в руке, этот человек стоит на неизвестной геологической формации, глядя влево и повернувшись спиной к зрителю. Цвет силуэта серебряный на голубом поле, и Фесс заранее знал, что Рутвену он понравится.

— Шедевр! Разве я не гений?

— Да, сэр, босс милорд! Нет, босс ми... да, милорд!

— Архитектура, каллиграфия, да и сам рисунок — нет преград для моих талантов! Теперь Геральдический Совет не сможет мне отказать!

— Конечно, нет, сэр, босс милорд! — это Фесс мог сказать уверенно: не зря он предварительно тщательно изучил все протоколы Совета и отправил рисунок факсом, как только тот был закончен. Он не стал бы показывать его Рутвену без предварительного одобрения Совета.

— Никто не смеет мне ни в чем отказать, — Рутвен похлопал себя по животу, который за последние годы значительно вырос и приближался к критической массе. — Нет равного мне!

Эта фраза вызвала в памяти Фесса несколько откликов.

— Но, босс милорд! — возразил Фесс. — Как я могу это сделать?

— Закажи на Земле, конечно. — Рутвен отмахнулся от проблемы.

— Заказать, милорд сэр? Семейного призрака?

— Я полагаю, существует каталог.

— Но нельзя купить то, что не существует!

— Не верно, призраки существуют. У каждого благородного семейства на Земле есть свой призрак, — Рутвен беззаботно помахал толстыми пальцами. — Мне необходим родовой призрак в мой замок, Фесс. Хотя бы один. Но не спрашивай меня о подробностях. Я о призраках ничего не знаю.

Вот это, по крайней мере, правда. Иногда Фесс готов был поклясться, что Рутвен прикладывает специальные усилия, чтобы ничего не знать. А когда случайно подбирает крохи информации, сразу пытается их поглубже запрятать в памяти. Несомненно, это оригинальный способ иметь ясный разум.

Но где взять призрак одного из предков Рутвена? На самом ли деле ему нужен призрак? Фесс испытывал сильное искушение. Если бы он мог, то вызвал бы призрак Лоны. Ему очень хотелось бы посмотреть, как призрак Лоны пятьдесят раз протаскивает Рутвена через игольное ушко, аки верблюда, за то, что он сделал с ее домом. А когда закончит процедуру наказания, заставит то, что от него осталось, восстановить хоть какую-то видимость порядка в поместье. Или призрак Дара, который бросил бы всего один взгляд вокруг, взревел во гневе, разорвал Рутвена на куски, но потом вспомнил свою профессию учителя, сложил бы стареющего плейбоя снова, но уже по-другому и попытался объяснить ему основы хорошего вкуса.

Или, лучше всего, призрак Тода Тамбурина, которого многие знают под именем Уайти-Вино.

Погодите-ка... Призрак Уайти...

Возникают кое-какие возможности...

Крик разорвал ночь, и графиня Фрейлипорт стремительно выбежала из спальни. Фесс испустил шестнадцатифарадный вздох, вытянул суставчатые руки из корпуса (более соответствующие обстановке, поскольку Рутвен придал роботу новое, напоминающее скелет тело), чтобы перехватить женщину, и начал успокаивать:

— Ну-ну, миледи, он исчез. Нечего бояться, здесь нет никаких призраков, только ваш верный старый Фесс, дворецкий. Он позаботится, чтобы этот отвратительный призрак вас не тревожил...

— О! Это ты! — графиня прижалась к металлической груди Фесса, всхлипывая. Но всхлипывания тут же стихли: графиня увидела его ребра и застыла.

Пришлось снова успокаивать ее.

— Это всего лишь мое новое тело, миледи. Виконт решил, что так лучше для интерьера. На самом деле внутри этого безобразного торса по-прежнему прячется добрый старый Фесс. Он на самом деле был так страшен?

— Кто? Призрак? Ох! — графиня обвисла в его объятьях. — Он был ужасен! Сначала только эти призрачные шаги, они все ближе и ближе, и никакого ответа, когда я спросила: «Кто здесь?» Совсем никакого, пока не раздался этот ужасный стон прямо у меня над ухом, и появилось сверкающее облако в изножье кровати!

— Только сверкающее облако?

— Нет, нет! Это только сначала. Оно медленно стало сгущаться, пока не приняло внешность страшного старика, тощего, как двутавровый рельс. Он стонал так жалобно, что мое сердце устремилось к нему, — но тут он увидел меня!

— Увидел вас? И что тогда?

— Он... он подмигнул мне! И стал подходить, улыбаясь похотливо и протягивая тощие руки... Ох! Никогда в жизни я так не пугалась!

В это Фесс мог поверить. Голограмма Уайти была составлена на основании клипов, в которых он играл роль вампира в старинном фильме ужасов. Он же был и режиссером этого фильма.

— Простите, что он вас так испугал, миледи. Если хотите, я позову вашего шофера...

— О, небо, нет! — графиня высморкалась в носовой платок, спрятала его на груди, выпрямилась и повернулась к спальне. — Это было замечательно. За все сокровища мира я не отдала бы такую ночь, — и женщина твердым шагом направилась назад в спальню, но дрогнула и оглянулась через плечо. — Он ведь не вернется? Призрак?

— Боюсь, что не вернется, миледи, — сочувственно ответил Фесс. — Только одно посещение за ночь, вы же знаете.

— Ага. Ну что ж, этого я и боялась, — графиня вздохнула и пошла в спальню. — Мне нужно обсудить это дело с твоим хозяином, Фесс. Нехорошо, что он так ограничивает призраков в своем поместье.

Дверь за ней закрылась, и Фесс подготовился к новому приступу дурного настроения наутро. На самом деле это ведь комплимент, но Рутвен просто органически не выносил ничего, хоть отдаленно напоминающего критику. Он, конечно, разозлится, настроит против себя графиню и тем самым может поставить под удар дружбу двух родов, которая насчитывает полтора столетия.

— Если бы ты был человеком, Фесс, тебе захотелось бы вмешаться. И этот Рутвен получил бы по заслугам.

— Конечно, дети, но я робот и способен был выливать неограниченное количество масла на бушующую воду.

— Все равно не нужно было, — Джефри сложил руки на груди и вскинул голову. — Он ведь не приказал тебе вмешиваться?

— Нет, дети, но когда Лона умирала, она просила меня присматривать ради уважения к ней за ее потомками.

Джефри тяжело вздохнул, но у Корделии появился веселый огонек в глазах.

— Мне жаль, что портрет вашего предка получился такой нелестный, — мягко закончил Фесс.

— Нелестный! Еще бы! В семейной книге отца Рутвен представлен благородным и великодушным человеком, который был занят обновлением и украшением семейного замка. Почему там не упоминаются его недостатки?

— Как это почему? Потому что главу написал сам Рутвен. Кстати, он по-своему увеличил славу семейства.

— По-своему, может быть, — Магнус злорадно усмехнулся. — Но разве остальные жители Максимы к этому времени не выработали вкуса к эстетике?

— Конечно, Магнус, — Фесс вздохнул. — Все они обратились с просьбой о дворянстве, и все получили его. Большинство считало это своим гражданским долгом и средством культурного роста.

Магнус удивился.

— Значит, все жители Максимы стали дворянами?

— Да, в собственных глазах. И большинство действительно было достойно этого звания,

— Но даже в те далекие времена, они должны были понимать, что перед ними архитектурное уродство, когда встречались с творением Рутвена?

— Боюсь, что да, — Фесс снова вздохнул, — и, конечно, они презрительно относились к «шедевру» Рутвена. Но призрак Уайти оправдал честолюбивого потомка в их глазах.

— Потому что напомнил о славных делах нашего рода?

— Нет, потому что это было забавно. Конечно, слухи о призраке распространились, и вскоре все захотели получить приглашение переночевать в замке д'Армандов.

— И потому им нужно было быть любезными с Рутвеном и его женой?

— Совершенно верно, Корделия, по крайней мере, внешне.

— И каждый гость хотел остановиться непосредственно в комнате с призраком, я полагаю, — сказал Магнус, снова улыбнувшись.

— Да, и часто возникали стычки, когда обнаруживалось, что комната занята, и гнев обрушивался на голову мажордома.

— Конечно, на твою голову.

— Правильно, Грегори. Но так как это приводило к тому, что гости должны были явиться в следующий уикэнд, Рутвену и его жене это приносило пользу.

— А тебе приходилось стоять на карауле у дверей этой комнаты по ночам?

— Боюсь, что так. Все ночевавшие там хотели быть напуганными, и, конечно, все страшно пугались, и мне выпадала честь их успокаивать.

— И мирить гостей по утрам с Рутвеном?

— Обычно да.

— Но так не могло долго продолжаться, — возразила Корделия. — Рано или поздно все должны были перебывать в этой комнате.

— Действительно, — согласился Джефри. — В конце концов, на астероиде не так уж много народу.

— Верно, совершенно верно, и никогда я не испытывал такого облегчения, как в тот день, когда виконту надоела голограмма и он приказал дезактивировать ее.

— А его дети не хотели, чтобы она осталась?

— Нет. Они ее ненавидели, потому что одноклассники из-за нее нещадно над ними насмехались...

— Несомненно, налицо ревность, — заметил Джефри.

— Кому знать, как не тебе, брат?

— ...и из-за поместья, — продолжил Фесс, чтобы не дать возможности Джефри ответить. — Но, вырастая, дети получали хорошее представление об искусстве и эстетике и уже меньше беспокоились об общественном мнении.

— Ты хочешь сказать, что с возрастом они становились благороднее?

— Ну, конечно, история с голограммным призраком ускорила этот процесс. У детей Рутвена оказалось достаточно вкуса, чтобы увидеть и забавную сторону голографического представления, и они время от времени просили включить «призрака», но потом снова его выключали.

— Хорошо бы сделать то же самое с призраком этого замка, — вздохнул Грегори.

— Да, это было бы приятно, но я подозреваю, что местных призраков отключить гораздо труднее. И вы должны помнить, что тут, возможно, присутствует элемент подлинной опасности.

— Ты на самом деле так считаешь? — Джефри заметно приободрился.

— Да. Когда ваш отец впервые явился на Грамарий, его едва не до смерти напугали призраки в замке Логайра, но я указал ему, что причина в ультразвуковом воздействии их стонов, а не в присутствии самих призраков.

Магнус посерьезнел.

— Не думаю, чтобы этих призраков можно было сравнивать с теми.

— Да, потому что те призраки были добрые, — сказал Грегори. — Папа нам рассказывал.

— Хорошие они или плохие, мы их одолеем, — гордо заявил Джефри. — Никакой злодей не устоит против нас, если мы будем вместе.

— Запомни это, Джефри: этот принцип может стать очень важным в вашей жизни.

— И сейчас тоже? — спросил Грегори.

— Особенно сейчас. Пожалуйста, дети, будьте осторожны и никогда не ходите в одиночку по замку Фокскорт. А теперь вернемся к работе! Я вижу, что мой рассказ мешает вам очищать комнаты.