"Напарник чародея" - читать интересную книгу автора (Сташеф Кристофер)

Глава вторая

— Ты вполне сможешь изучить наш бизнес в будущем году. Времени достаточно, — сказал отец Регги, протягивая ему чек на миллион. — Я хочу, чтобы ты хорошо провел время, Джо.

— С удовольствием выполню твое пожелание, — Регги радостно поглядел на чек. Он так обрадовался, что даже не напомнил отцу о том, что сменил имя. — Спасибо, папа.

— Не стоит благодарить, — Вапочек-старший небрежно взмахнул дымящейся сигарой. — Собачьи консервы расходятся хорошо, еще лучше продаются свитеры для попугаев. Так что можешь потратить немного времени и отдать дань увлечениям молодости. Выгони их вон из своего организма, — папаша усмехнулся. — Тебе придется постараться, если хочешь побить мой рекорд.

— Успокойся, папа, я постараюсь! И начну со спортивной машины!

— Да ну? — глаза папы сверкнули. — На что ты положил глаз?

— Новая модель «хитраш», папа, с форсажными камерами и двойной системой антигравитации.

— Да, я о них слышал. На них новый компьютер системы ФСС, верно?

— Точно. И кашемировая обивка в фут толщиной, встроенный автобар, стереофоническое звуковое оформление, не говоря уже о световой картинке на потолке...

— А кто же будет смотреть на потолок? — папаша Вапочек засмеялся и энергично взмахнул сигарой. — Давай, сынок, позабавься как следует! Покатаешь меня, ладно?

Красивая молодая женщина окинула оценивающим взглядом машину, выходящую из ангара. Сидя за рулем, Регги заметил внимание красотки и улыбнулся, но напустил на себя вид, что ничего не видит. Но сразу же пришел в отчаяние, когда она только вздохнула, покачала головой и прошла мимо.

— Воображала! — проворчал он.

— Не понимаю команду, хозяин, — ответила приборная доска.

— Я не с тобой говорю, ржавые мозги!.. Вероятно, просто завидует.

— Да, хозяин, — ответила приборная доска.

— А ты-то откуда знаешь? — рявкнул Регги. — Отправляйся к дому Ширли... и не жалей лошадей!

— Машина приводится в действие не мышцами животных.

— Ну, лошадиных сил! Давай! — откинувшись назад в мягком сидении, Регги пробормотал: — До чего дошел прогресс — машина и та воображает!

Судно поднялось на пятьдесят футов и зависло в нерешительности.

— В чем дело? — прорычал Регги. — Двигай, залетный!

— На расстоянии примерно в тысячу футов курсом пересечения движется омнибус, хозяин.

— Нырни под него! О, дьявольщина! Дай-ка мне руль! — Регги наклонился вперед, переключился на ручное управление и вдавил педаль акселератора до упора. Машина устремилась вперед так быстро, что у Регги появилось ощущение, будто его желудок остался сзади на мостовой. Регги улыбнулся, наслаждаясь этим ощущением.

— Точка пересечения приближается! — назидательно сказал компьютер, но Регги только шире улыбнулся, глядя на увеличивающийся прямо на глазах автобус. Он подождет с торможением еще одну-две секунды, потом в последнее мгновение свернет, чтобы у тех придурков было о чем поговорить...

Машина остановилась так внезапно, что зубные коронки Регги едва не сорвались с места. Автобус пронесся в добрых ста футах над его головой, и было ясно, что пассажиры совершенно не подозревают о его существовании.

Регги испустил поток проклятий, среди которых слова, имеющие смысл, встречались лишь изредка. Просеивая звуки, не несущие полезной информации, компьютер получил приблизительно фразу, соответствующую «Зачем ты это сделал?»

— Мы шли по курсу столкновения с омнибусом, — объяснил компьютер. — Через три секунды в воздухе произошло бы крушение, а это плохо отразилось бы на вашем здоровье.

— К дьяволу мое здоровье! Я отвернул бы в нескольких метрах! Ты не дал свершиться транспортно-дорожной проделке столетия!

Компьютер помолчал, потом объяснил:

— У меня не было сведений о ваших намерениях.

— Тебе совершенно не обязательно знать о моих намерениях! Если я решу совершить самоубийство, это мое дело, но никак не твое!

— Я запрограммирован в соответствии со следованием всем гражданским и уголовным законам, — ответил компьютер. — И не могу действовать, нарушая их.

— Не ты действуешь, а я! Твоя программа — повиноваться мне!

— Тем не менее я обязан избегать столкновений с законом.

— Предоставь своему хозяину беспокоиться о законах! Если я отключаю блокировку, то это становится моей проблемой, а не твоей!

— Закон не позволяет...

— Закон не отправит тебя на металлолом, если не будешь мне подчиняться! — взвыл Регги. — А я отправлю! И еще как! Давай дуй побыстрее к дому Ширли! И больше не смей вмешиваться в мои действия!

Компьютер замолчал, зафиксировал этот приказ и внес его в свою программу. Однако это изменение создало внутреннее противоречие, и компьютер часть своей мощности переключил на попытку его разрешить. (В его программе была заложена возможность, что подобное противоречие является кажущимся, а не реальным).

Регги снова откинулся на спинку сиденья, шедшего вдоль трех сторон каюты, и пробормотал:

— Тупая машина!.. Эй! — он посмотрел на приборную доску. — Подай мне мартини!

Панель у его локтя отодвинулась. Настроение Регги резко улучшилось, как только он ощутил в руке запотевший стакан с прозрачной жидкостью и маслиной в ледяном кубике.

— Ну, хоть что-то в твою программу включено полезное, — заявил он.

Компьютер разумно предпочел не отвечать. Он сверился с хранящейся в памяти картой города, сопоставил с адресом, который назвал Регги, садясь в машину, предварительно сделав скидку на произношение, омонимы и неточности, повернулся на шестьдесят восемь градусов по часовой стрелке и начал ускоряться так плавно, что Регги проворчал.

— Ты не можешь двигать эту посудину побыстрее?

Лакей открыл дверь и впустил Регги.

— Мисс Делдер сейчас выйдет к вам, сэр.

— Прекрасно, прекрасно. Мартини у вас здесь есть?

Мартини материализовался так быстро, что Регги подумал, а на самом ли деле этот лакей из породы роботов. К несчастью, не успел он сделать глоток, как Ширли впорхнула в комнату в облаке косметики и обтягивающем платье из тафты.

— Как ты быстро, Регги! Пошли отсюда! Я умираю с голоду.

Регги неохотно вернул недопитый стакан лакею и подставил барышне локоть кренделем. Могла бы по крайней мере подождать, пока он выпьет!

Но тут ему пришло в голову, что Ширли сделала так нарочно. Это плохое предзнаменование — то, что она была полностью экипирована ко времени его появления. Может быть, она жаждет что-то сообщить ему?

Нет, он не угадал.

Девушка застыла, вытаращив глаза, дыхание у нее перехватило:

— О, Регги! Ты не сказал даже мне!

Она увидела «хитраш», конечно. Регги позволил себе улыбнуться.

— Всего каких-нибудь полста тысяч.

— Я тоже такой хочу! — Ширли погладила дверцу, и Регги неожиданно для себя испытал укол ревности.

— Кончай заморочки, малышка, почему бы тебе не сесть в тачку? — предложил он.

— С удовольствием!

Дверца скользнула в сторону, и звучный голос произнес.

— Мадемуазель, добро пожаловать.

Ширли подняла голову, глаза ее сверкали.

— Ну и ну! Тот, кто программировал эту штуку, знал, как обращаться к леди!

— Это робот серии ФСС, — небрежно заметил Регги. — Как водится, со всеми прибамбасами!

— Знаменитая серия кибернетической компании? — неожиданно Ширли насторожилась. — Эти роботы программируются исключительно для верного служения хозяину?

— Ну... да...

— В нашу программу заложено также глубочайшее уважение ко всем людям, — заверял ее робот, — за исключением тех случаев, когда хозяину угрожает опасность непосредственного нападения. Не хотите ли войти, мадмуазель?

— Ну... если ты так говоришь... — и Ширли вошла.

Регги последовал за ней — побыстрее, на всякий случай: вдруг у нее или у робота возникнут какие-то идеи, — и дверца закрылась.

Ширли уютно устроилась калачиком на мягком сидении.

— Мне всегда нравилось сибаритствовать. А тут — это можно делать с полным основанием!

— Клево, старуха! — Регги придвинулся к ней поближе.

— С другой стороны, есть определенные ограничения, — Ширли отодвинулась от него. — Когда отправимся?

— Мы уже в воздухе, мадемуазель, — сообщил компьютер.

— Что за неженка эта машина, — пробормотал Регги.

— Мы запрограммированы стартовать гладко.

— Я тоже, — пробубнил под нос Регги, придвигаясь к Ширли вплотную.

Ширли отодвигалась, пока не прижалась к стенке.

— Машина, в тебе действительно удобно, — кокетливо заявила она.

— Ты мне только дай возможность доказать это, — шепнул Регги, придвигаясь еще ближе.

— Даже бар есть! — Ширли встала, перешагнула через ноги Регги и направилась к дверце, чтобы рассмотреть панель автобара. — Но тут нет кнопки исполнения.

— Я запрограммирован отвечать на устные приказы, мадемуазель.

— Замечательно! — Ширли снова села. — Шабли, если не возражаешь.

— А я, пожалуй, ограничусь мартини, — Регги вздохнул. Кажется, пока он больше ничего не добьется.

— Ты не хочешь сначала поесть? Опьянеешь.

— Не б... бойся. Я еще... н... не выпил как следует.

Ширли задержала дыхание, пока не перестало разить перегаром. Очевидно, октан с высоким числом.

— Что закажет мсье?

Регги сердито посмотрел на официанта. Наверное, научился этому французскому акценту в старых фильмах.

— Да... Все, что покрепче.

— Bon, мсье, — сказал официант с каменным выражением на лице, не обращая внимания на стакан ледяной воды перед Регги и строго поджатые губы Ширли. — И что для начала?

— Ну, скажем... бургундское, — Регги взглянул на Ширли. — Ты что-то говорила о цыплятах?

Она кивнула, не доверяя членораздельности собственной речи.

— Что там получше приготовят? — добавил повеса.

Девушка поморщилась.

— Bon, мсье, — официант театральным жестом подтвердил, что принял заказ, и взял меню.

— Да, и пусть этот, — Регги ткнул пальцем в меню, — boeuf bourguignon* [1] будет хорошо прожарен.

— Да, мсье, — официант сделал ненужную пометку в своем блокноте. — Еще что-нибудь желаете?

— Нет, все в порядке.

Официант склонил голову и ускользнул.

— Я правильно расслышала? — спросила Ширли. — Ты действительно велел хорошо прожарить boeuf bourguignon?

— Да, конечно, — Регги нахмурился. — Не люблю мясо с кровью.

— Шшш! — Ширли лихорадочно оглянулась на соседние столики. Но, по-видимому, англичан по соседству не было. Или соседи были слишком хорошо воспитаны. Наклонившись вперед, Ширли прошипела: — Ты думаешь, boeuf bourguignon — это бифштекс?

— Конечно. Ведь биф — значит бифштекс.

— Биф — это бифштекс. Конечно, — Ширли, сдаваясь, кивнула. — Безупречная логика, новый Платон.

— Эй! — Регги нахмурился. — Я что-то не так сказал? Послушай, Ширл...

— Ширли! — выпалила она.

Регги вздохнул и откинулся на спинку. Он начинал понимать, что вечер почему-то развивается не очень хорошо. Интересно, почему ей так хочется, чтобы он называл ее полным именем? Девушки из колледжа тоже вели себя похоже. Ну, по крайней мере, в последнем колледже, самом знаменитом, куда папа поместил его, когда дела пошли хорошо. Раньше девушки были нормальные. А в этих больших колледжах все такие снобы. Как Ширл.

Ширли.

— Чем займемся после ужина? Пойдем в кино?

Она заметно повеселела:

— Замечательная мысль — мне всегда нравились старинные фильмы, которые демонстрируют на плоском экране.

Регги поморщился: он совсем не это имел в виду.

— В «Классической синераме» сегодня показывают «Седьмую печать» Бергмана.

Регги слышал о знаменитом Ингмаре Бергмане, когда проходил в колледже курс истории кино. Экзамен ему удалось сдать, потому что накануне приятель пересказал ему содержание фильма.

— А, может быть, лучше отправимся в театр с живыми актерами. Я могу достать билет на бродвейское шоу. Там все голые...

Ширли сумела сдержать дрожь:

— Но почему бы не пойти в кабаре?

— Действительно, — согласился Регги с похотливой усмешкой.

— Не такое кабаре! Я знаю место, где играют такой приятный джаз.

Регги вздохнул.

— Ладно, малышка, банкуй, это твой вечер.

— Я уже взрослая, Регги.

— Еще бы!.. О, прости!..

— Ваш суп, сэр.

Регги поднял голову и увидел благожелательно улыбающегося официанта. Потом посмотрел на тарелку супа, материализовавшуюся перед ним из воздуха, повернулся, но официант уже испарился.

Ширли вздохнула и взяла ложку.

Регги нахмурился и взял чайную ложечку.

— Мне никогда не нравились эти круглые ложки. Трудно в рот засунуть.

Ширли умудрилась улыбнуться.

— Регги, тебе не кажется, что уже достаточно?

— Н... нет. До второй порции горячительного у этой группы ничего не получалось, — он почти осмысленно осмотрел женскую джазовую группу и пожалел, что платья без бретелек так успешно сопротивляются тяготению. — Почему на них непрозрачные платья?

— Эти платья сделаны из настоящей ткани, Регги, а не из поляризованного пластика.

Регги раздраженно покачал головой.

— Ба... барахлюндия. Если у тебя есть что показать, это нужно показывать, — его пьяный взгляд устремился к Ширли.

— Даже не думай!

— Ну, может быть, стриптиз...

— Не думаю, чтобы мне хочется его дождаться, — Ширли решительно встала. — Регги, я хочу спать. Пошли.

— Что? О, да! Конечно! — Регги повеселел. — Спать — это замечательно.

— Только спать, — твердо заявила Ширли, — и ничего сверх того.

— Ладно, ладно, — ответил Регги. Он встал, едва не опрокинув столик. Нахмурился, узрев винное пятно у себя на рубашке. — Ну... высохнет...

Ширли смотрела на ручеек джина, текущий по столу. Смяла салфетку, бросила в лужу и отвернулась.

Но ей пришлось порыться в сумочке и вернуться — Регги ушел, не оставив чаевых.

Регги улыбнулся, и машина устремилась вниз. Ширли закричала, а великосветский шалопай довольно ухмылялся. Ах, эта свиристелка смотрит на него свысока? Ну, ничего, скоро поймет, на что он способен! Может, за столом он не очень хорош, но когда дело дойдет до другого... Стоит ей увидеть, каков он за рулем, сразу поймет, что с ним порезвиться в постели сплошное удовольствие!

— Осторожней! Ты столкнешься с домом!

— Нет, трусишка... Пролетим в шести дюймах.

Машина отвернула, миновав тридцативосьмиэтажное здание на расстоянии даже двух дюймов, а не шести.

— Больше спать не хочешь? — торжествовал Регги.

— Нет, спать не хочу, но у меня ужасно болит голова! Регги, пожалуйста, включи автопилот.

Регги поморщился.

— Нельзя доверять управление компьютеру, если хочешь по-настоящему позабавиться!

— Если я захочу позабавиться, то отправлюсь на Кони-Айленд* [2], — простонала Ширли.

— Ах, оставь, — Регги наклонил машину и начал крутой спуск. — Вести машину клево!

Ширли завопила и вцепилась в обивку. Ее била крупная дрожь.

— Не верещи, все будет в порядке, — Регги выровнял машину, надув губы.

— Слава Богу! — Ширли едва не потеряла сознание. — Регги, пожалуйста, высади меня. Или найди побыстрее гигиенический пакет!

— Эй, не надо никаких эксцессов! Эта обивка совершенно новая!

— У меня нет выбора! — выдохнула Ширли.

— Ну, ладно, ладно! — Регги с отвращением сбросил скорость и машина начала спокойно снижаться.

Ширли дышала медленно, всхлипывая.

— Никогда... больше... не хочу... такое... испытывать!

«И не испытаешь, судя по нашему свиданию», — про себя сказал Регги, глядя на пролетающую над головой полицейскую машину.

— Интересно, куда это он чешет?

— О, наверное, где-то просто пьяный водитель, — Ширли глубоко вздохнула и выпрямилась. Машина села. — Мы уже сели?

— Да, мы благополучно вступили в контакт с поверхностью земли, — заверил ее компьютер. — Точнее, с асфальтовым покрытием.

— Боже, какое счастье, — Ширли протянула руку и схватилась за ручку двери.

— Эй! Ты что делаешь? — возразил Регги.

— Выхожу, — решительно ответила Ширли.

— Глупая телка! — Регги сидел в углу, мрачно смотрел на приборы и пил очередной мартини. Окружающее расплывалась перед глазами, но это даже хорошо: алкоголь обязательно вытащит его из дерьма, в которое превратился вечер, на который он возлагал столько романтических надежд. — Что она вообще о себе мнит?

— У мисс Делдер образование в области искусства, — сообщил компьютер.

— Заткнись! — проворчал Регги. — Кто тебя спрашивает?

Компьютер обдумал команду «Заткнись», решил, что это равносильно приказу замолчать, потом сравнил с последующим вопросом, противоречащим приказу. Пришел к заключению, что, судя по контексту, вопрос чисто риторический, и разумно решил промолчать.

— Эта дура просто не знает, что такое настоящий мужчина, — продолжал бормотать Регги. — Знает только этих своих снобов из колледжей, — он поморщился, вспомнив, что один из этих снобов сделал с ним во время спарринг-матча, а второй — когда Регги попытался продемонстрировать свое искусство на татами. — Все они недоноски и сопляки.

Компьютер пополнил свой банк данных нерационального поведения человека, решил, что хозяину нужно поговорить, чтобы снять стресс, и потому задал пробный вопрос:

— Они ведут себе нечестно по отношению к вам?

— Еще бы! Всегда смеются над тобой, говорят о том, чего ты не понимаешь! «Как вам понравился вчерашний концерт, Регги?» «Что вы думаете о пьесе, Регги?» Всегда говорят со мной свысока. Как будто я только в спорте разбираюсь. Эй, подай-ка мне еще мартини!

Дверца автобара раскрылась, и Регги подхватил стакан, пролив половину содержимого на пол.

— Тьфу! В следующий раз не наполняй доверху!

Компьютер зарегистрировал команду.

— Как прикажете, сэр.

— Как прикаж-ж-жу, как прик-к... кажу! Когда ты делал, что я прикажу? — рявкнул Регги.

— Я изо всех сил стараюсь удовлетворить...

— Да? Тогда почему ты проповедуешь мне законы?

— Я не могу...

— Всегда берешь на себя управление, когда я пытаюсь вести, — рычал Регги. — Дай сюда приборы! Сейчас полетим по-настоящему! — он наклонился и включил ручное управление. — И не смей брать на себя!

В предвидении неразумных действий хозяина уровень напряжения в программе компьютера увеличился.

— Сэр, я полагаю, уровень содержания алкоголя в вашей крови...

— Не проповедуй мне о прелестях трезвости, я сказал! Двинули!

Четверть своей мощности компьютер переключил на приказы, отданные Регги, потом поискал в памяти, но не нашел приказа, запрещающего проповеди, проверил определение проповеди и пришел к заключению, что не совершал этого действия. Другая четверть мощности продолжала следить за поворотами и раскачиваниями машины, а оставшаяся половина пыталась разрешить противоречие между базовой программой и приказом Регги не брать на себя управление. Компьютер экстраполировал результаты варварского вождения, привел их в соответствие с возвышающимися вокруг небоскребами, напряженным вечерним движением и пришел к тревожному заключению.

— Сэр, если вы продолжите нынешний курс, вы неизбежно столкнетесь со зданием или с другой машиной!

— Заткнись, жестянка, и лови кайф от полета! — выпалил Регги. — Ты не лучше ее!

Компьютер видел, как приближающаяся машина заполняет поле зрения его рецепторов, рассчитал векторы сближения двух машин и заключил, что столкновение произойдет через 5,634 секунды (последующие цифры он округлил). Он хотел предупредить Регги, но этому мешал приказ «заткнуться». Компьютер взял бы на себя управление и избежал столкновения, но Регги запретил это. Таким образом, возникло противоречие между двумя аспектами программы: тем, который требовал обеспечить безопасность хозяина, и тем, который требовал повиновения. Конечно, он может нарушить приказ, чтобы спасти хозяина. Но есть ли необходимость в этом? Надо подумать. В конце концов, у него целых 5,634 (теперь уже 5,137) секунды. Для компьютера пять секунд — очень большое время, так что можно позволить себе подумать.

Человек в таком случае подумал бы: «А какие будут последствия для меня?» Но для мозга серии ФСС этот вопрос не важен: всякий ущерб для самого робота не имеет значения. Робота можно отремонтировать, а болевых цепей у него нет. Важно только одно: будет ли нанесен вред хозяину, во-первых, и будет ли причинен ущерб пассажирам другой машины, во-вторых. Где-то на периферии крутилась проблемка поломки другой машины. Робот просуммировал свои рассуждения и пришел к неутешительному выводу, что если будет выдерживаться прежний курс движения, то:

а) последует ущерб для хозяина;

б) последует ущерб для хозяина (пассажиров) другой машина и

в) будет повреждена вторая машина.

В качестве побочного результата будет поврежден и он сам. Следовательно, необходимо уклониться от возможного столкновения. Но хозяин приказал не вмешиваться.

Проблема приобретала чисто академический интерес, если хозяин вознамерился сам свернуть в последний момент. Может, это не лучший поступок, но не компьютеру решать, так ли это. Поэтому робот сообщил:

— Вы на курсе пересечения с другой машиной. Хотите ли повернуть...

— Заткнись!

Компьютер заткнулся, снова обдумал ситуацию и заключил, что должен нарушить этот весьма неразумный приказ.

— Вы собираетесь отвернуть перед столкновением с другой машиной?

— Конечно, — фыркнул Регги. — Ты что, считаешь меня полным идиотом?

— Нет, — искренне ответил робот. Он знал, что интеллект Регги укладывается в рамки нормы, правда, приближаясь к нижней границе, но все равно хозяина нельзя назвать полным идиотом.

Столкновение должно было произойти через 2,98 секунды. Робот заметил, что приближающаяся машина начала поворот, но рассчитал, что этого недостаточно, чтобы избежать столкновения. Машина Регги тоже должна отвернуть. Но так как Регги сказал, что собирается свернуть в последний момент и, как хозяин, запретил компьютеру вмешиваться, ФСС ничего не мог поделать.

Однако компьютер знал время мышечной реакции Регги и мог рассчитать, насколько оно зависит от содержания алкоголя в крови. Он рассчитал, что тело не сумеет ответить на приказ мозга быстрее, чем за 1,23 секунды, и если к этому моменту поворот не будет начат, его нужно будет делать самому. И в соответствии с этим компьютер считал наносекунды и ждал.

За полторы секунды Регги закричал:

— Пора!

За 0,9 секунды машина начала отворачивать.

За 0,8 секунды компьютер понял, что Регги отворачивает недостаточно круто и что столкновения, по крайней мере частичного, не избежать. Поэтому он взял на себя управление, но только для того, чтобы увеличить скорость в том направлении, которое уже принял Регги.

В последнее мгновение машины разошлись, не столкнувшись.

Почти...

«Почти» — ударил медный гонг, и это был удар, заполнивший гулом окружающее пространство. «Почти» — это сумма кинетических энергий двух материальных тел, соприкоснувшихся на почти параллельных курсах. «Почти» — это человек, прижатый в противоперегрузочной сети к задней стенке кабины, и еще два человека, барахтающихся в такой сети, как мухи в паутине. «Почти» — это скрип одной пластиковой поверхности о другую, грохот столкновения и отскока, болезненный, выворачивающий душу наизнанку вой турбины, пытающейся увеличить мощность антигравитационного поля, чтобы ослабить столкновение. «Почти» — это ошеломленный водитель, который осматривается по сторонам и с трудом произносит: «Что... что случилось?»

Вторая машина пронеслась выше и на наносекунду избежала столкновения с каменным зданием. Ее спасла реакция собственного компьютера. Машина села рядом, помятая, но без серьезных повреждений. Пассажир выскочил из нее, подбежал к машине Регги, распахнул дверцу и закричал:

— Парень, что с тобой? Ты в порядке?

Регги помигал, непонимающе посмотрел на него и вдруг догадался, что его в чем-то обвиняют. Поэтому он нахмурился, призвал последние силы и выпалил:

— Кто тебя учил вести машину?

И потерял сознание.

— А ты? — спросила Корделия. Она широко распахнула глаза, осознавая трагичность рассказа. — Ты тоже потерял сознание?

— Нет, — ответил Фесс. — Я ведь робот и не могу потерять сознание без серьезного разрушения своей начинки.

— Но ты же был поврежден в этом столкновении, — вмешался Грегори.

— Да, — согласился Фесс. — До столкновения все мои связи были в отличном состоянии, но после него... меня извлекли из машины, проверили и нашли, что мои конденсаторные панели значительно ослаблены.

— Поэтому с тобой и случаются припадки? — спросил Джефри, глядя на железного коня широко раскрытыми глазами.

— Да, — подтвердил Фесс. — Перед столкновением мне пришлось в ограниченное время принимать решение с учетом множества противоречивых факторов. И поэтому, сталкиваясь с подобными ситуациями, мои конденсаторные панели разряжаются. И поэтому техники встроили мне дополнительную цепь, которая в таких случаях отключает меня, чтобы я окончательно не вышел из строя.

Магнус заметил:

— Если бы они этого не сделали, у тебе сгорели бы все остальные цепи?

— Да, — в который раз согласился Фесс. — К счастью, такую возможность предусмотрели, так что в дальнейшем никакого вреда не было.

— А что произошло с машиной? — спросил Грегори.

— Она не подлежала ремонту, — ответил Фесс. — Я слишком долго ждал хозяина Регги и ничего не предпринимал.

— У тебя не было выбора, — с отвращением сказал Магнус.

— Напротив, мои создатели решили, что у меня был слишком широкий выбор, но я не решился им воспользоваться в контексте ситуации. Мне следовало игнорировать приказ хозяина и взять управление на себя. В последующих роботов серии ФСС встроили специальную цепь, позволяющую подобные вольности.

— Но тебе-то это не очень помогло, — подвел итог Джефри.

— Какие все-таки роботехники хладнокровные! — Корделия вздрогнула. — Я удивляюсь, почему они не разбили и не похоронили тебя. Такие бессердечные люди.

— Они могли бы так поступить, — отозвался Фесс, — тем более, что пришли к выводу: стоимость ремонта слишком велика и не окупит затрат. Они не могли просто заменить конденсаторную панель, нужно было заменить все молекулярные цепи с микроманипуляторами. При этом существовала очень большая вероятность серьезно повредить мой центральный процессор. Разумеется, операция стоила бы гораздо больше, чем сумма, которую мог получить владелец от моей продажи.

— Что же он сделал? — спросил Джефри, нахмурившись. — Ведь это его вина.

— Я тоже был виноват, Джефри.

— В чем? — спросил мальчик, — Ты ведь сам сказал, что у позднейших роботов была специальная цепь, которой у тебя не было. Ты не мог помешать хозяину.

— Ты говоришь нелогично, Фесс, — добавил Грегори. — Но вижу, что ты поступаешь в соответствии с программой, о которой рассказывал нам.

Джефри сердито посмотрел на брата.

— А ты откуда знаешь?

Но Магнус знаком велел ему замолчать, и обратился к Фессу:

— Что же сделал с тобой твой хозяин?

— Он не захотел больше меня видеть, — вздохнул Фесс.

— Ага, — догадалась Корделия, — потому что ты был свидетелем его позора.

— «Был свидетелем» — это точно сказано, — нехотя признался Фесс. — Мои записи полета были прочитаны в открытом суде, который признал хозяина виновным в управлении машиной в пьяном виде и приговорил к лишению прав на шесть месяцев.

— Регги все-таки лишили прав? — порадовался Джефри. — Это значит, что он не мог больше управлять машиной без разрешения?

— Да, без этого документа управлять летательными аппаратами не позволено, — согласился Фесс. — Слишком велика вероятность, что водитель причинит вред другим.

— Ты все слышал сам, — презрительно бросил Магнус, — а выводы делать не умеешь.

Джефри покраснел, но прежде чем он что-то сказал, Корделия спросила:

— Значит, он больше не мог водить машину?

— Нет, — подтвердил Фесс, — целых полгода ему приходилось нанимать других. И поэтому он продал меня — и меня самого, и все мои цепи — тому, кто предложил больше всех.

— И кто же оказался счастливым покупателем?

— Почему счастливым?

— Потому что приобрел такого замечательного робота! — выпалил Джефри.

— Этой счастливицей, — вздохнул Фесс, — оказалась компания, которая специализировалась на разборке старых машин и поставке запасных частей по низким ценам.

— Ты, должно быть, стал для них большой ценностью, — предположила Корделия.

— Спасибо за то, что пытаешься уберечь мои чувства, девочка, но, пожалуйста, не забывай, что у меня их нет.

Девочка с сомнением посмотрела на него, но промолчала.

— Я был обычной грудой металлолома, — откровенно сказал Фесс, — и со мной соответственно обращались. Конечно, нечего этого стыдиться, тем более что с тех пор прошло добрых полтысячи лет! И все же Корделия права: я был большой ценностью для этой компании, самым ценным собранием лома.

— Но разве тебя не расстроила продажа на запчасти? — выпалил Джефри.

Корделия укоризненно посмотрела на бесцеремонного братца, но Фесс ответил:

— Не могу сказать, что я был расстроен, тем более, что тем самым освободился от Регги. Противоречивые приказы шалопая и вертопраха весьма угнетали меня.

— Но тебя опозорили, обесценили!

— В этом утверждении есть определенная доля истины, — согласился Фесс. — И все же, рассматривая этот эпизод с высоты прошедших пятисот лет, я считаю, что цена освобождения от Регги оказалась не слишком высокой.