"Демоны космоса" - читать интересную книгу автора (Стальнов Илья)

Глава четырнадцатая

«ФЕСТИВАЛЬ» У ШЕРИТАНА

Внутри все сжалось. К этому привыкнуть невозможно. Всегда это происходит как в первый раз. Выныривание. Неприятное ощущение. Чувствуешь, будто проваливаешься сам в себя. Тошнота и головокружение обеспечены минуты на две.

Загудела медаптечка скафа, приводя меня в рабочее состояние.

Я – в моем истребителе. Готов хоть сейчас в бой…

Что такое не везет? Вопрос философский. И практический. Не везло нам последовательно. По теории вероятностей такого быть не должно. Слишком мал шанс два раза подряд вот так с ходу вляпаться в помои. Тем не менее мы вляпались. Смачно. Со вкусом.

Мы опять вынырнули в непосредственной близости от порядков меркан.

Правда, позиция была немного лучше, чем у Токсаны. Там мы попали в капкан. Здесь же просто маячили прямо перед оскаленной мордой зверя.

Я оценил ситуацию, считывая передаваемую компом картинку. Мы оказались между двумя фрегатами – почти как «Глаз циклона» в тот проклятый бой у Токсаны. Впереди, на фоне бледно-красного с синими полосами диска Шеритана висели в пространстве уродливые бледно-серые, утыканные штырями и выступами, с раскинутыми сетками антенн, спиралями плазмоорудий здоровенные сооружения – спутники оборонительного комплекса, и мы почти в пределах досягаемости их плазменных батарей. Почти, но не совсем – это нас и спасало.

Ну что, вперед. Опять – сразу в бой.

Звенья одно за другим покидали «Бриз». Я нетерпеливо ждал своего момента… Мне казалось, что мгновения тянутся очень долго. Моя машина номер два рвалась на волю. Она будто заждалась этого мига… Заждался и я.

Выброс нашего звена задерживался. Другие истребители с ходу вступали в бой. Нам предстоит развить успех и вдавливаться вслед за первыми истребителями в толщу обороны противника, чтобы в конечном итоге смять ее и разнести к шарху доки вместе с кораблями-пробойниками!

Все каналы связи были забиты многоголосицей. Казалось, система связи перегреется от сообщений, докладов, указаний. «Бриз» готовился к бою. Расчеты бортовых орудий докладывали о захвате целей. Вырывались наружу машины.

И неожиданно пошли какие-то сбои в связи. По неизвестной причине наложились один на другой каналы. Такое бывает.

Благодаря этим сбоям я и наткнулся, как на кол, на разговор.

– Я не могу этого позволить, – это голос Шала Мона, командира нашей третьей эскадрильи.

– Вы отказыватесь выполнять приказ? – второй голос показался мне знакомым.

– Что происходит, полковник?! Дан приказ на боевой выход. Вы отвлекаете меня!!!

– Пять-второму остаться. Это приказ.

– Почему?

– Я принял решение об аресте лейтенанта Крон-бергшена.

– Обвинение?

– Государственная измена.

– Основания?

– Основания есть. Я обязан отчитываться перед вами?

Я прикусил губу. Ну вот и все… Действительно, полковник нашел способ на мне отыграться. Но как? Чтобы снять пилота перед боевым вылетом, нужны веские основания. Торрел обмолвился, что основания есть.

Основания? А что, если он узнал обо мне что-то такое, чего не знаю я? Если причиной не просто излишнее рвение контрразведчика?

– Пять-два, – на моем канале связи послышался запрос. Это был голос командира эскадрильи.

– На связи, – ответил я.

– Ваш вылет отменяется

– На связи, – повторил я.

– Вылет отменяется.

– Не слышу. Нарушения…

– Пять-два…

Нет, так просто у вас не выйдет.

Тут мощный удар обрушился на защитное поле линкора. Корабль вздохнул. Я дал сигнал на аварийную эвакуацию истребителя. Резко, почти незаметно для глаза распахнулся люк. И я рванул вперед.

На миг по мне пробежал озноб. Мне открылся космос.

Я вырвался в тот момент, когда поступил сигнал на боевой выход нашего штурмового звена. Сразу следом за мной вылетел пять-один «Морской ястреб» Та-ланы. А потом посыпались остальные…

– Группа пять-три – на боевой заход. Машина пять-два – вернуться, – на этот раз мне приказывал координатор – заместитель командующего, человек, который сросся с тактическим компом и плетет тактику всего боя. В бою он важнее адмирала. Эта работа не для слабаков. Хороших координаторов очень мало. И на «Бризе» был один из лучших.

– «Вершина». Приказ на возвращение пять-второго отменяю – послышался голос Таланы.

– Приказываю вернуться, – повторил координатор.

– Как старший группы приказ отменяю.

Непосредственный командир в боевой обстановке имеет право на отмен приказа самого координатора, поскольку считается, что бывают ситуации, которые координирующий офицер оценить адекватно не в состоянии. Этот пункт Боевого устава применяется лишь в крайнем случае, за принятие такого решения без оснований приходится отвечать по всей строгости. И Талана решила, что случай этот наступил. И отвечать была готова.

– Машина пять-один, – нудил координатор, будто у него не было других забот. – Предупреждаю…

– Звено выходит на боевой заход, – доложила Талана.

И я нырнул, как ныряют в бассейн с кипящей водой, в очередной бой. И мне стало ни до чего…

Наше звено было в центре боя. Так было задумано с самого начала. Командование возлагало на нас надежды.

Я вдруг расслабился. Кристально чистым стало все вокруг. Состояние у меня было не отстраненным, как бывает иногда, когда становишься безликой частичкой боя. Во мне разноцветными бликами переливались эмоции, складываясь в причудливый узор. Сознание не поспевало за чувствами. Я эмоционально ощущал, как строить рисунок боя. И знал, что холодному уму никогда не подняться так высоко, как чувствам.

– Плетем кружево, – прошептал я.

Как же мы работали! Сказались долгие мучительные, томительные часы, проведенные на срабатывании звена в «картонной коробке». Каждый из моих пилотов печенкой ощущал, как действовать. Мы были единым целым. И, как и планировалось, ведущим стал я, отодвинув в сторону Талану.

Первым залпом я развалил «короеда»… Увернулся от плазменных разрядов «Синего паука». Прошел через плазменные жгуты, виртуозно просочился через расставленные ловушки… И зашипел от боли, когда один из наших истребителей разлетелся на куски. Пять-одиннадцать выбыл…

Не время пускать слезу! Дальше! Быстрее!

Острием наше звено впилось в боевой порядок вражеских истребителей, прикрывавших мерканский фрегат – главную нашу занозу. Я шел первым. Сзади мои ребята сбили еще два истребителя противника.

Прекрасно. Но не это главное. Главное, мы пробиваемся к фрегату. Он – наша цель…

Добить фрегат должны мы. Другие не успеют. Не добьем – всем придется несладко. И «Бриз» будет разорван на части.

Я продолжал «плести кружево», и наша тактика оправдывалась на все сто процентов. Мы без новых потерь преодолели шквальный огонь истребителей и фрегата и приближались к цели. Еще немного – и торпеды устремятся к вражескому кораблю-пробойнику.

Мою машину тряхнуло. В нее угодил электромагнитный разряд, который на миг вышиб сознание из компа. Но всего лишь на миг. Комп включился снова…

Я ушел от двойки мерканских истребителей. Послал заряд в еще одного «короеда» и, кажется, вскользь задел его. Вышел на финишную прямую – передо мной маячил фрегат.

Противник действовал ювелирно, слаженно, как обычно действуют меркане. Но мы работали не менее слаженно. А в отдельности каждый наш пилот стоил куда дороже, чем самый продвинутый мерканский клон.

Это был мой бой. Мой рисунок. Мое кружево. И я сплету его на зависть всем!

Пусть полковник Торрел с нетерпением ждет меня. Пусть мне предъявят обвинение в неисполнении приказа, в измене. Это будет потом. Сейчас это неважно. А важно то, что передо мной мерканский большой фрегат – километровая «картошка», усеянная уродливыми наростами и выступами, закутанная в белую светоотталкивающую броню. Вот он, вражеский корабль-пробойник, который я сегодня развалю. Или погибну.

«Горка»… «Обруч»… Я прошел через заграждение разрядов. Всадил разряд в мерканский истребитель. Сбросил с хвоста еще два…

И послал с приветом две торпеды на свидание с фрегатом. Я знал, что сейчас они вопьются в защитное поле, прогнут его, и взрыв встряхнет внутренности мерканского пробойника. Двух торпед слишком мало для такого корабля. Но за мной идет еще один наш истребитель. Дальше – еще один. Мы продавим защиту!

Все, как на учениях. Торпеды ложились одна за другой в цель. Истребители посылали свои смертельные посылки и разлетались в стороны.

Последним шел пять-восемь – лейтенант Рутгерт Рук. Я считал его не очень надежным звеном нашей цепи. Но он провел атаку блестяще. Его торпеды легли. ровно в цель, и сам он безнаказанно ушел в сторону Последние торпеды угодили прямехонько в ядро кваркового реактора. Ну сейчас рванет.

Все было, как на учениях, когда я уводил шлюпку из зоны разрушения реактора «Бриза». Мигала в шлеме красная полоса. Если реактор рванет сейчас – всему нашему звену конец… Ну подожди чуть-чуть.

Ослепительный свет не выжег сетчатку – шлем не калечит глазной нерв. Но все равно я почувствовал, что из исчезающей малой точки в центре кваркового реактора рванулась наружу необузданная сила, растеклась океаном света, выжигая все живое вокруг. Защелкал датчик радиации. Истребитель тряхнуло.

Жарко. Больно. Из носа хлещет кровь…

Жив? Кажется, жив.

Системы истребителя в норме…

Я на секунду задержал дыхание. И в душе все вскипело безумной радостью. Мы уничтожили фрегат!

Расслабился я рановато. Меня тут же взгрели с левого боку. Плазменный шар пробил броню и пополз червем-паразитом по внутренностям моей машины, выжигая компьютерные сети. Я с ужасом видел, как он выполз откуда-то снизу и устремился к перчатке моего скафа. Я напрягся, ожидая дикую боль, как на тренажере. Плазма начала пожирать скаф…

Выстрел из плазменного оружия – это не просто посылка заряда плазмы. Боевая плазма, изобретенная полторы сотни лет назад, – это нечто странное, непостижимое. Она живет по каким-то своим законам, прожигает любую броню и ведет себя так, что некоторые головастики всерьез считают ее живой, а остальные – квазиживой. Предугадать, как она поведет себя, невозможно. Соприкоснувшись с телом, обычно она окутывает его и выжигает постепенно, наполняя дикой болью. Это чувство я не раз ощущал в «камере пыток» на УРРЕАЛе-один. Но сейчас все будет по-настоящему… И мне захотелось выпрыгнуть из кабины прямо в космос.

И тут шар погас.

Я перевел дыхание. Смерть была очень близко… Но на то и бой.

Сосчитаем потери. Бортовой компьютер серьезно поврежден. Кавардак в энергетической цепи. Системы не разрушены, но взять над ними власть с полупарализованным компом трудно. Железяка между звезд, в самой гуще боя – вот что такое мой истребитель.

Мое звено, потеряв еще один истребитель, сделало круг и вклинивалось дальше. Запросы защелкали в шлеме:

– Второй, что происходит?

– Действуйте. Вы мне не поможете. Я выбыл…

Скучать моим парням не давали. Меркане с яростью обреченных навалились на них. Наши пилоты отбивались со знанием дела.

А я? Что мне делать? Еще десять секунд – и та точка внизу меня, мерканский «Синий паук», пересечется с моей линией движения. С моим вектором. С моей линией жизни, наконец. Я – удобная мишень. Пилот-клон видит, что я беспомощен. И срежет, как на учениях – аккуратненько. Вырежет меня из рисунка боя и выбросит в урну…

Я вздохнул глубоко, задержал дыхание.

И уплыл куда-то. Увидел знакомый рисунок. Знакомый хаос линий.

Я проник в компсистему!

Спокойно. Прикинем быстро, что мы имеем. Ряд узлов компсистемы разрушен – плазменный шар постарался на славу. Система самовосстановления тоже разрушена… Ничего, некоторые линии можно соединить напрямую, что-то отбросить, что-то активизировать…

Ощущение ни с чем не сравнимое. Внутри возникали готовые ответы. Как – я не понимал, но все становилось понятно.

Закольцевать контур. Порядок навести в этом узле… Быстрее – «паук» уже вышел на линию удара…

Давай!

Истребитель сорвался на максимуме, заплел петлю. Отлично, двигательная система в норме! Перегрузка дикая – но нам не впервой. От вражеского истребителя я ушел!

На остатке ресурсов я срезал другого «Синего паука»…

Я впал в какой-то транс. Слился с компом воедино. Еще немножко – и я не выберусь из виртуального пространства…

Усилием воли я удержался на грани реальности и провала в инорельность. Мне пора возвращаться. В лапы полковника Торрела. Шарх с ним. Мне пора выбираться из свалки. Я сделал все, что мог…

Вел я машину на пределе. Ждал, что она вырвется из-под моего контроля и комп пойдет в разнос, а вместе с ним и системы.

Подлет. Запрос «свой-чужой». Идентификация. И – на посадку.

Комп «Бриза» так и не смог войти в контакт с моим компом. Я постепенно переводил машину на ручное управление. В бою – это самоубийство. Но пришвартоваться вручную – задача легкая.

Мой истребитель угодил в магнитные сети. И мягко сел рядом с искореженными машинами, которые чудом сумели дотянуть до спасительного ангара. Некоторые – с мертвыми пилотами.

Я закричал от боли, выбираясь из объятий компьютерного мира. И ударил рукой по кнопке разгерметизации. Колпак распахнулся.

Ко мне подскочили медики, но я с неожиданной силой оттолкнул их. Действовал я на автомате, ничего не соображая, как будто был не в себе.

Вперед. В переходной просторный шлюз перед посадочным ангаром.

Там в толпе мечущихся техников я увидел полковника Торрела. Я остановился, качнулся, внимательно посмотрел на него.

Меня жгло желание врезать ему в челюсть, расположенную на уровне моей груди. Я бы так и сделал…

Но не успел… Я качнулся и выключился…