"Коп ушел" - читать интересную книгу автора (Спиллейн Микки)

Глава 9

Моу Пил возвратился в Нью-Йорк на старом грузовике с эмблемой ателье по ремонту телевизоров в Форт Лодордей. Ограничения скорости он не нарушал. Прошлой ночью останавливался у Марти-Бич в Южной Каролине. Единственным происшествием был прокол шины на шоссе номер тринадцать в Делавере. Тогда к нему подъехал местный полицейский и предложил помощь. Помощь ему не требовалась и, проверив водительские права, коп укатил.

Если бы он стал проверять содержимое грузовика, то мог бы обнаружить в инструментальном ящичке деньги, предназначенные для торговца оружием в Нижнем Вест-Сайде на Манхэттене. Но, к несчастью, в это время полиция Делавера еще не получила приказа о задержании Моу Пила. Но и этого мало: его водительские права были чистейшей липой. Он выглядел типичным представителем телеателье, совершавшим деловую поездку в Нью-Йорк, чтобы произвести срочные закупки.

Также, к сожалению, организация знала, что Герман Шапке решил продолжать борьбу и ему нужно оружие, чтобы справиться хотя бы с полицией, которая настолько наводнила Майами, что там ничего из оружие невозможно было достать. Следовательно, нужно было закупать оружие в Нью-Йорке, где, как подметила организация, совсем рядом с вест-сайдским шоссе стоял склад не слишком щепетильного торговца.

Виго и Шатси уже ждали его.

Так как Моу Пил никогда не видел торговца, он не сообразил, что Виго Майлс не соответствует описанию дельца. Он все понял лишь тогда, когда Шатси ткнул его сзади пистолетом под ребра. Ему не дали возможности даже воспользоваться револьвером, висящим на поясе, и проучить этих городских сопляков, которые забрали его оружие. Он ничего не испытывал, кроме недоумения. Там, на юге Флориды, он был лучшим стрелком, лучшим убийцей со своим собственным неиссякаемым арсеналом. И вдруг он стал никем иным, как круглым идиотом.

Но еще хуже, что они полагали, будто это он убрал всех исчезнувших боссов, и обращались с ним без особой нежности, а он даже не знал, что они приписывают ему. Он полагал, что они считают его за идиота, потому что он решил доставить Герману-Германцу грузовик оружия, хотя для этого можно было послать кого-нибудь не столь важного.

Он слышал, как они обсуждают этот вопрос, и сделал вывод, что его задержали именно из-за экспедиции за оружием. Кроме того, ни Герман, ни Моу не были в семье, не обладали достаточно высоким положением в организации и потому не могли о чем-либо догадываться.

Гараж не был звукоизолирован, поэтому, связав, они заткнули ему рот кляпом. Шатси достал ведро, насыпал в него угли, налил стартерного масла и разложил свои железки. Они дали Моу карандаш, чтобы тот начал писать, когда захочет что-нибудь сказать, а сами отправились звонить французу. Нельзя было определить, когда Фрэнк Бердун бесился, и это было еще хуже. Когда он убивал, это были самые счастливые мгновения для него. Он смотрел, как жизнь покидает людей, и на его губах появлялась едва заметная улыбка. С таким же выражением лица он глядел сейчас на Виго и Шатси.

— Послушай, Фрэнк, клянусь — ни я, ни Виго не трогали его. Честное слово, Фрэнк. Мы ждали тебя, а потом глядим, он уже готов, железки даже не успели нагреться.

Француз взял голову за волосы, запрокинул и посмотрел в остекленевшие глаза Моу Пила.

— Тупицы!

— Фрэнк...

— Заткнитесь!

Это был уже не первый случай в его практике. После двух подобных он пошел к врачу, и тот ему объяснил: «У сукиного сына не выдержало сердце». — Ерунда, Фрэнк...

— Тупые подонки! Кто велел вам начинать до моего прихода? Как вам нравится нынешнее положение?

— Мы думали, что...

— Вам хоть раз велели когда-нибудь думать? Вам, кретинам?! Вы понимаете, что мог сообщить нам этот тип? Через него мы бы узнали, кто за ним стоит, и подчистили бы всех остальных, всю головку. Вы, паршивые подонки, напортили мне дальше некуда!

— Пойми, Фрэнк, мы ждали водителя грузовика и ничего больше. Когда мы подловили этого парня, то оставили его для тебя. Все, как обычно. Ты же знаешь...

— Дерьмо!

Он смотрел на двух парней и постепенно остывал. Все, что они сделали — их обычная работа. И сделали они ее так, как привыкли делать. Обвинить их в этом было нельзя.

— А где сам торговец?

— Я прикончил его. Он там, сзади, — выдохнул Виго.

— Ладно, уберите обоих.

— А что делать с грузовиком?

— Загрузите его и отошлите назад. Пусть этот сукин сын Германец получит немного боеприпасов, но позаботьтесь, чтобы взрыв произошел вовремя, когда он будет рядышком. Сумеете?

— Конечно, босс, — осклабился Виго. — Послушай, Фрэнк... — начал Шатси.

— Что еще?

— Все, босс, больше ничего.

Француз кивнул и в расстройстве покинул их. Шатси улыбнулся. Все очень просто. Он вытащил нож и, пока Виго загружал грузовик, вырезал у обоих трупов пупки. Затем с испугом поглядел на свою работу и выбросил пупки в загаженную уборную.

Трупы они выкинули на лужайке в Нью-Джерси, а грузовик с сюрпризом отослали назад в Майами, где его нетерпеливо поджидал Герман-Германец.

Правление в Чикаго, своевременно проинформированное о случившемся, одобрило эти действия, хотя и не все им понравилось. Единственное, о чем не узнало правление, так это о вырезанных пупках.

Они наслаждались спектаклем. Молчаливый Джил сидел рядом. Он даже ни разу не улыбнулся, уйдя в свои размышления. Он не смотрел на часы, не скрипел стулом, не жаловался.

“Может быть, он по-своему наслаждается зрелищем", — подумала Элен.

В это время Джил Берк размышлял о двух трупах, найденных полицией Нью-Джерси, когда они решили прочесать местность в поисках потерявшегося ребенка. Лаборатория представила заключение, что оба были в гараже. Вывод был сделан на основе анализа частиц, взятых с тел. Этот гараж был очень старый, ветхий, пожалуй, еще со времен Первой Мировой войны.

Гараж использовался для ремонта старых автомобилей. Они еще до конца не разобрались с трупами, но он этим займется, когда закончится представление. Позвонит Биллу Лонгу и узнает, как они там продвинулись, чего новенького. Он уже звонил ему во время антракта, но тогда еще не выяснили ничего существенного. Что ж, может быть, сейчас уже что-то есть. Внезапно Джил обнаружил, что все закончилось и занавес закрылся. Он понял это по тому, что все начали подниматься с мест и продвигаться к выходу. Вспомнив, где он находится, Джил посмотрел на Элен.

— Как понравилось? — спросила она.

— Великолепно.

— Я хочу, чтобы ты потом рассказал о своих впечатлениях.

— Да?

— Мне кажется, ты спал с открытыми глазами.

— Неужели? Может быть. Все потому, что ты была рядом.

Элен улыбнулась.

— Недаром он говорил, что ты умеешь быть очаровательным.

— Кто?

— Мистер Бердун. Это он подарил мне билеты.

Его мышцы напряглись. Вот как? А она даже не сказала об этом. Ну и тупица же он! Он сам должен был поинтересоваться, а потом что-нибудь придумать. Он был слишком погружен в свои мысли и на остальное не обращал внимания.

— Элен... — Он осмотрелся по сторонам. Народ быстро покидал зал. — Не задавай вопросов и делай то, что я скажу.

— Джил?

— Делай, что скажу! Пошли!

Он схватил ее за руку и повел в толпу на выходе.

Когда они вышли, Джил увидел группу из восьми человек, ловивших такси. Он присоединился к ним и, когда подкатила машина, отшвырнул их левой рукой, провел за собой Элен, усадил в машину и сел сам. Сказав водителю, куда ехать, он стал следить, не следует ли кто сзади. Но улицы Манхэттена в это время были так запружены машинами, что он не смог этого выяснить.

Высадив Элен у ее дома, он проинструктировал таксиста, проехал еще четыре квартала и вышел. Когда машина, которая действительно следовала за ним, приблизилась, Джил находился рядом с открытым водосточным люком на тротуаре. Он успел прыгнуть в него как раз в тот момент, когда из машины раздалась автоматная очередь. Пути просвистели у него над головой, разбив стекла соседнего дома.

В руках у Джила очутились два револьвера 0,45, и он выстрелил из одного, угодив водителю в голову. Машина по диагонали промчалась через улицу и врезалась в автомобили, стоявшие у обочины. Он не успел сразить пассажира на заднем сидении, но на переднем остался лежать труп Виго Майлса.

Через два часа он потревожил техников из лаборатории, которые были вызваны из уютных квартир и подтвердили, что на Виго находятся те же микроскопические частицы, что и на трупах, найденных на лужайке Нью-Джерси.

Роберт Ледерер заскрежетал зубами, когда Берк отказался что-либо объяснить. Затем он усмехнулся, но оставил Джила в покое, потому что коп был единственным, кто хоть что-то понимал в происходящем. У этого сукина сына опять на руках оказались все козыри.

До этого француз никогда не испытывал чувства страха. Он видел страх в других, слышал его в других, но никогда не понимал, что он из себя представляет. Потому что до сих пор страх был свойственен тем, с кем он имел дело и кто боялся его. Но не ему... И это новое ощущение совсем ему не понравилось. Он осознал это лишь тогда, когда его почему-то затошнило. Француз остановился на улице, и его вырвало.

Что из того, что идиот Майлс позволил себя застрелить? Француз все устроил, но вместо того, чтобы все завершить, этот идиот дал себя пристрелить, а Шатси весь кончился, потому что его дружка укокошили. Он до сих пор трясется. Черт побери! Нельзя доверяться уродам в таком серьезном деле. Француз сам понять не мог, почему послал Шатси. Может, он тоже постарел? Он привык, что эти олухи делают все, что он прикажет. Теперь они устроили ему пакость, так что если он не кокнет этого бешеного подонка, то против него выступит все правление и ему свернут шею. Он вспомнил, как ему однажды заявила Лулу:

— Уроды могут проболтаться.

Он должен был учесть это.

“Ладно, Шатси, теперь ты первый в списке", — подумал француз.

Но Шатси уже учел подобную возможность. Он упаковал манатки и сменил место жительства. Когда за ним пришли палачи, его комната была пуста. Служащий, дежуривший ночью, не заметил его ухода, подвыпивший швейцар тоже.

Когда Бердун узнал об этом, его охватил новый приступ страха. Все летит к чертям! Один Джил Берк делает неприятностей более, чем достаточно, а тут еще и это...

«Вся организация разваливается», — решил он.

— Что же случилось? — поинтересовался Билл Лонг.

— Они подстроили мне ловушку, — угрюмо усмехнулся Берк. — Бердун вручил ей билеты, и они смогли выследить меня.

— Это так, мисс Скенлон?

— Не знаю. Бердун сказал, что я могу делать с ними, что угодно. Билеты остались у меня.

— Ты ведь могла и выполнить, что он задумал.

— С этой точки зрения, скорее всего — да.

— Кончай, Билл! — вмешался Берк.

— Ладно, но была такая возможность, черт побери!

— Это дерьмо.

— Учитывая, что ты рассказал, не совсем.

— У тебя, дружище, не хватает винтиков, — произнес Джил. — То, что у тебя на шее — пустышка.

— Ты понимаешь, что может сделать из этого хороший юрист?

— Ничего, — возразил Берк. — Обвинение не сможет даже представить это суду, ты же знаешь.

— Выходит, ты будешь вершить кровную месть по личным мотивам?

— Ерунда. Я никогда особенно не сталкивался с французом.

— А сейчас столкнулся, дружище.

— Придется его прикончить, если он предоставит такую возможность.

— Как в прежние дни?

— Вот именно.

— Браво, коп!

— Ирония тут ни к чему.

— Пожалуй, Ледереру ты больше не нужен.

— Нужен, еще как нужен!

— Зачем?

— Затем, что я единственный, кто его пугает.

Билл Лонг вздохнул и поудобней устроился в кресле. Он обязан был лучше знать, но теперь положение изменилось.

— Скажи-ка, — спросил он, — почему при всей этой заварушке и стольких убийствах ты вдруг сделался мишенью? Эта проклятая мафия не станет кидаться на тебя без особой причины, когда ее гнетут другие заботы, вроде нынешних.

Берк встал и закурил сигарету. Сделав пару глубоких затяжек, он уставился в окно на ночной город.

— Ты уже давно должен был спросить меня об этом. Или ты хочешь, чтобы я по-прежнему давал тебе пищу для размышлений?

— Ты знаешь, что можешь наделать?

— Конечно, — улыбнулся Джил и взглянул на Элен. — Но зачем я буду делать это сам, когда у меня есть помощники?

— Так, — огрызнулся Лонг, — значит, настало время испытать нашу дружбу?

— А что? — отозвался Джил.

Сидя в машине, Элен взяла его за руку.

— Я не могу больше оставаться у них, Джил. Понимаешь?

— И я не могу допустить этого. — Он достал из кармана сигареты, но пачка оказалась пустой. Джил злобно выбросил ее в окно. — Этот слюнтяй слишком резв и хитер.

— Джил... Он ведь не сказал мне, что я должна использовать эти билеты.

— Да? — Он обернулся к Элен и внимательно посмотрел ей в лицо. Считай, что сказал. По всей вероятности, он достаточно хорошо знает своих служащих, и ты была единственной непосвященной в его план. Обычно женщины не меняют своих намерений в последний момент даже ради дивно удачных мест на лучшем спектакле. А ты просто ребенок.

— Но почему он хотел убить тебя? — удивилась она.

— Я ему мешаю.

— Так же, как и другие полицейские?

— Не совсем. От меня гораздо больше неприятностей.

— И они решили использовать меня, чтобы убить тебя?

— Таковы их правила. Один раз они смогли избавиться от меня, но я вернулся, поэтому они должны избавиться от меня во второй раз. Вот так-то, детка.

— Капитан Лонг думает, что я замешана в этом.

— Вовсе нет. Он решил ухватиться за соломинку, но он знает всю историю.

Элен еще крепче сжала его руку и прикусила губу.

— Я ничего не понимаю, Джил. Мне кажется, я начинаю бояться.

— Забудь обо всем.

— Джил, — она наклонила голову и с тревогой взглянула на него, — это ведь может повториться... То, что произошло после театра.

Он пожал плечами. Его лицо не выражало никаких эмоций.

— Возможно, но и окончится точно так же.

— О, Джил, неужели нет никакого выхода, хотя бы временного, — в ее голосе послышались странные нотки мольбы. — Все происходит так быстро. Я... я должна уйти прочь от этого.

Джил провел ладонью по ее руке и обнял за плечи.

— Мне очень жаль, что ты оказалась замешанной в этом, Элен. Я знаю, что Билл сегодня был груб, но он должен был взять у тебя показания. Ничего особенного. Видишь, ты уже порвала с проклятой работой и со всеми этими подонками. Так что забудь обо всем.

— Все это хорошо, но что я теперь буду делать?

— Ты будешь сидеть и отдыхать, и позволишь мне заботиться о тебе, крошка.

Несколько секунд Элен не шевелилась и молчала, затем снова взглянула на него и нежно протянула:

— Джи-ил...

Почти минуту он боролся с собой, перечисляя все преграды, вспоминая о том, какие могут быть последствия. Он уже не мальчик, а она достаточно пожила с полицейским — своим отцом. Перед ним стоит серьезная задача, выполняя которую, он рискует жизнью. Все это грозило ей неприятностями, причем такими, каких она никогда не знала. Но другое чувство, пробудившееся в нем, в которое он даже не верил, оказалось сильнее сомнений. Он взглянул на нее и улыбнулся.

— Это тяжкий путь, моя сладкая, но что делать?

Элен положила голову ему на плечо и прошептала:

— Я люблю тебя.

Джил молча поцеловал ее, произнося про себя те же слова, обращенные к ней.

— Джил.

— Да?

— Сегодня суббота.

— Знаю.

— Мы не могли бы куда-нибудь отправиться на уикэнд?

Он посмотрел на часы и нахмурился.

— Уже девять сорок.

— Есть одно ужасно хорошее местечко в Нью-Джерси. Там тихо и отлично кормят. У всех комнат балконы выходят на холмы.

— Но, моя сладкая...

— Ну, пожалуйста.

Он нежно пожал ее руку.

— Ладно. — Он снова взглянул на часы. — Сейчас я тебя высажу, поеду захвачу кое-какие свои вещи и через полчаса буду тебя ждать.

Элен убрала голову с его плеча и недовольно нахмурилась.

— Любимый... если ты хочешь быть любимым, то должен немножко лучше понимать женщин. Я только что получила такой страшный урок и должна собраться, как следует. Поэтому, прошу, дай мне часа полтора.

Берк рассмеялся. Она права — он просто отупел. Они были почти у ее дома. Он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Я научусь, ягненочек.

Элен потрепала его по щеке.

— Я тоже так думаю.

— Но я хочу, чтобы ты знала кое-что еще.

— Что?

— Я решился на это не просто так. Мое предложение позаботиться о тебе мотивировано более постоянными и важными соображениями и намерениями.

Элен почувствовала, что заливается румянцем, и подумала, что никогда не была такой счастливой, как сейчас...

— Никогда! — сказала она сама себе и пошла вверх по ступенькам, ощущая радостную дрожь.

Папа Менес даже не знал, хорошо это или плохо. Но правлению известно, что он находился и находится сейчас во Флориде, где началось наступление, и теперь они обсуждают, что ему делать.

Майами, центр восстания, был от него лишь в часе езды на машине, и если не он вдохновитель и организатор восстания, то ему можно поручить его ликвидацию. Являясь членом правления, он не присутствовал на заседании, где были вынесены последующие решения. У него был нюх на кровь, а свою кровь он проливать не любил. И потом, когда он получил председательское кресло и власть в организации, единственными словами, употреблявшимися постоянно, были «пытать» и «убивать».

Совсем случайно он оказался сейчас рядом с мятежниками и должен позаботиться о резвом Германе, который задумал освободиться от власти организации. Они полагают, что он отлично знает здешнюю обстановку, и потому просили его выполнить эту работу для дураков. У него достаточно козырей и он сможет позаботиться о Германце в любое время, когда захочет. Его солдаты уже прибыли и были готовы действовать. Хотя майамская полиция оцепила весь район, его люди были единственными, кто мог проникнуть к мятежникам и нанести удар. Они были хорошо вооружены, отлично натренированы и абсолютно преданы ему...

Почему правление поручило это дело именно ему, он не знал. Эта работенка вполне подошла бы для какого-нибудь местного капо, но не для босса. Но уж если ему дали работу, что ж, отлично. Он сделает.

В Нью-Йорке сукин сын Берк устроил французу множество неприятностей, и это тоже хорошо. Всякий раз, когда правление вводит в действие тварь, вроде француза, неприятности неизбежны. Дерьмо! Дали бы ему возможность использовать своих людей, он бы все сделал сам. Так нет, они подключили к делу Фрэнка Бердуна, и тот сумел усугубить положение.

Ладно, он-то не оплошает. Два дня работы и через неделю этот жук Германец будет мертв и с его выступлением будет покончено.

Фрэнк Бердун обладал интуицией зверя. Он знал, когда его преследуют. Он чуял это нутром и, шагая по улицам, сжимал в кармане пистолет. Обычно ощущение оружия в руке успокаивало, но в этот раз он продолжал волноваться и нервничать. Металл холодил ладонь, глаза выискивали опасность, все чувства были напряжены, но он не видел охотника.

Француз вспомнил Вика Петрочини и других, и неожиданно понял, что они ощущали в свое время. Его снова затошнило.

Когда, войдя в свою квартиру, он оказался в относительной безопасности, его еще раз вырвало. Он торопливо встал на коврике на колени перед унитазом и старался, чтобы брызги не попали на него. Вылилось из него не так уж и много, потому что он ничего не ел, но мутило ужасно, и он дергался в спазмах. Когда рвота прекратилась, он разделся и влез под душ. Француз вышел из ванны уже более похожим на себя. После душа он, как всегда, почувствовал себя лучше. Он не увидел ножа, который полоснул его, а только вытаращил глаза и попытался закричать.

Увидев знакомое лицо, он не успел произнести имени палача: следующий взмах ножа полностью перерезал ему глотку у подбородка.

Он узнал, что такое растянувшийся миг. Француз думал об этой невероятности, думал о причинах всего происходящего и удивлялся, как один поганый маленький червяк может подточить каменные стены, которые рушатся теперь, будто сложенные из песка.

Француз был еще жив, когда нож снова со зверской силой распорол его тело. Все его страхи окрасились сознанием того, что он делал другим, и он попытался застонать. Но тщетно... Из перерезанного горла слышалось лишь тихое шипение выходящего из легких воздуха. Он умирал, понимая, что умирает, но был не в силах даже сказать об этом...

Шатси долго смотрел на лужу крови, омывающую тело. Лицо его застыло в глубокой задумчивости. При жизни Фрэнк Бердун был страшным человеком, которому подчинялись и которого избегали. После всего того, что француз сделал ему за все годы, Шатси был полностью предан ему, исполнял любой приказ, каприз, любое требование своего шефа. Но не из-за уважения или личной привязанности, а из-за обыкновенного неослабевающего и, казалось бы, беспричинного страха. Открывшееся зрелище обрадовало его и он издал сухой, кашляющий звук, заменявший ему смех.

— Ты, Фрэнк, не должен был посылать за мной солдат, — пробормотал он. — Ты, Бердун, грязный подонок. Ты сволочь. Ты получил то, что давно заслужил.

Ему показалось, что он уловил движение глаз лежащего, но не был в этом уверен.

«Плохо», — подумал он. До сих пор Шатси не приходилось делать это с живыми.

Он достал нож и аккуратно вырезал пупок Бердуна. Затем поднял кровавый комок к свету и внимательно изучил его. Когда он вновь перевел взгляд на француза, то непроизвольно передернул плечами. Шатси увидел, как в течение секунды глаза покрываются пленкой смерти.

Жизнь покинула француза, сердце дернулось в последний раз и замерло. Шатси усмехнулся, наблюдая агонию француза, потом вынул из кармана грязный платок и завернул в него страшный сувенир.

— Я сохраню его, Фрэнки, — пробормотал он. — Этот особенный...

Когда телефон зазвонил в четвертый раз, Джил поднял трубку. Звонил Билл Лонг.

— Пожалуй, тебе будет интересно узнать. Мы проверили Шатси Хейнкеля и, похоже, что он исчез.

— Как?

— Сбежал, дружище, с чертовской поспешностью. Очистил место, где жил, и сразу же после этого его зашли проведать несколько парней. По описанию, они похожи на тех, кто отличился в Бруклине.

— Ясно... Они приходили за ним. Если именно он был в машине с Виго, то его хотели убрать. Сейчас организация не может позволить, чтобы подобные выродки гуляли на свободе.

— Выходит, это Бердун отдал приказ, а?

— Да, вполне возможно, что он хотел его ликвидировать.

— Я так и думал. Теперь они поспешат к французу и сообщат ему эту новость.

Берк нахмурился.

— Этот подонок тоже может поспешить убраться.

— Черт побери! Мы устроим слежку за его квартирой на всю ночь. Не желаешь принять участие?

— Не сегодня, старина.

— Что с тобой?

— Скажу — не поверишь.

— Поверю.

— Я проведу уикэнд с Энни Скенлон, — смущенно проворчал Джил. — Если захочешь меня увидеть, я в гостинице «Клиппер» в Джерси.

— Ну, брат... — тихо протянул Лонг, аккуратно вешая трубку.

Берк собрал вещи и направился вниз по лестнице, чтобы поймать такси и ехать к Элен.