"Оборванный след" - читать интересную книгу автора (Спенсер Уэн)

ГЛАВА 3

Среда. 25 августа 2004 года

Кемпинг «Купальня медведя». Укия. Орегон

Они выехали из Пендлтона по трассе И-395 за час до рассвета, дорога вела прямо на юг. Миновав городок под названием Пайлот-Рок, автострада круто брала вверх по пустынным холмам. Все следы цивилизации остались позади, за исключением невысокого забора, тянущегося с обеих сторон вдоль шоссе. До самого горизонта виднелись заросли растительности, высотой не превышающей четырех дюймов. После роскошных полей и лесов Пенсильвании пейзаж казался фантастическим и безжизненным.

Через тридцать миль пути показались первые сосны. Редкие деревья росли в низинах глубоких и пологих долин; чем дальше к югу проникали путешественники, тем выше по склонам холмов поднималась полоска леса и наконец покрыла все скаты.

На протяжении следующих тридцати миль встретилась всего пара домиков и несколько боковых трасс. Первый более или менее настоящий перекресток образовывала пустынная грунтовка, ведущая к городку Укия. У перекрестка стояли два знака, один из них скромно объявлял, что эта трасса носит номер И-395, а перпендикулярно ей идет 244-я государственная дорога. На второй табличке виднелась надпись «Укия», а стрелка указывала на восток, вдоль 244-й, хотя с трудом верилось, что в том направлении может быть хоть одна живая душа.

— Они оставили для тебя подсказки, — поддразнил Макс Укию, но, взглянув на Крэйнака, мгновенно подавил приступ веселья.

Полицейский выглядел страшно мрачным и подавленным.

Глаза Крэйнака сузились при взгляде на пустынное шоссе. За все время путешествия они не встретили ни одной машины.

— Черт подери! Алисия не могла выбрать более безлюдного места на всей планете!

— Мы найдем ее, — быстро проговорил Макс.

Странно, но городок, имя которого он носил, Укия помнил прекрасно, хотя и совершенно неправильно. В его сознании запечатлелся большой город, шумный, вычурный и страшный. Три светофора горели на тех же зданиях, но теперь они казались маленькими, грубыми и обшарпанными.

Металлическая фигура человека, собранная из деталей автомобилей и стоявшая у единственной в Укии заправки, пугала его, когда он был маленьким. Почему? Несмотря на абсолютную память, он не мог понять, что именно послужило поводом ужасаться жестяного пугала. Сейчас чудище не внушало никаких тревог.

Одинокий бар, украшенный сотней прикрепленных к стенке оленьих рогов, страшно рассмешил Укию. И даже кладбище для старых автомобилей показалось просто крошечным. На этом городишко закончился. Не прошло и минуты, как автомобиль со скоростью сорок миль в час миновал Укию от края до края и снова оказался в глуши.

— Я думал, он больше. — Укия обернулся, провожая «малую родину» взглядом. — Он казался мне больше.

— Тебе просто было не с чем сравнивать, — отозвался Макс. — Ты привык к Питтсбургу, конечно, теперь он кажется меньше.

Кемпинг «Купальня медведя» располагался в пятнадцати милях от Укии. Уже занимался рассвет, когда шоссе плавно перетекло в узкую грязную грунтовку, петляющую между примитивными домишками кемпингов, не оснащенными ни электричеством, ни водопроводом. На одном из размеченных участков стоял автобус поисковой группы, служивший спасателям временным жилищем. Желтовато-коричневый фургон, «фольксваген» Крэйнака с номерами Пенсильвании, припаркованный через дорогу от автобуса, выбивался из окружающей картины лагеря словно инородное тело.

Зевая и потягиваясь, путешественники вылезли из машины на утренний морозец. Укия глубоко вдохнул горный воздух, и легкие мгновенно наполнились ощущением родины и дома. Вот это он помнил. Единственное, что с ним происходило до того, как мама Джо поймала его: крутые холмы и горы, чистый холодный воздух, гигантские пихты, уходящие прямиком под облака, так, что верхушек не разглядеть.

Если он сын Брыкающегося Оленя, то все воспоминания о ферме и пустынной, безлесой резервации стерлись из памяти.

— Давайте отметимся и пойдем снаряжаться.

Макс направился вдоль покрытой гравием стоянки, и скрип его шагов далеко разносился в абсолютной тишине.

Тим Винхольц оказался очень тощим и серьезным. На вид ему было лет тридцать. Он едва оторвался от карт, чтобы приветствовать новоприбывших. К уху его крепилась портативная рация, и Винхольц то и дело качал головой, ведя разговор с невидимым собеседником.

— Плохие новости? — спросил Макс.

— Ох, погода меняется, но в худшую сторону. Сегодня никаких вертолетов.

— Это мой напарник. — Макс указал на Укию. Тот протянул офицеру руку и представился:

— Укия Орегон.

— Вы шутите. Это же название города!

— Ага. В его честь меня и назвали.

— Значит, вы выросли где-то в этом районе?

— Я так думаю.

— А из какого вы племени?

— Не знаю.

В июне Укия выяснил, что понимает язык племени нез перс, на котором говорит стая. Именно этот человеческий язык Койот выучил первым, поэтому все Твари им владеют. Но все же вряд ли Укия жил в племени нез перс, иначе Стая обнаружила бы его гораздо раньше. Брыкающиеся Олени принадлежали к кайюсам, но об этом племени ни Укия, ни Стая не знали практически ничего.

Макс избавил Укию от дополнительных расспросов.

— Уже светает! Мы будем на связи, Винхольц. Пошли, малыш.

— Удачи.

Винхольц вернулся к телефонным разговорам, а Макс со товарищи покинули командный автобус.

Добровольцы, члены команды спасателей, подъезжали к кемпингу, а между Максом и Укией разгорелись традиционные прения. Сыщики брали с собой портативный навигационный компьютер, чтобы не потерять друг друга в лесу, — этот вопрос даже не обсуждался. Макс настоятельно требовал надеть пуленепробиваемые жилеты и встроенные в наушники рации. Укии удалось все же разубедить напарника в необходимости установленной на шлеме камеры и пистолета. Макс отказался от оружия только из-за строгого закона штата Орегон, в котором пенсильванские лицензии на ношение пистолета объявлялись недействительными. А у детективов имелись все шансы повстречать на пути как минимум одного полицейского. Поверх бронежилета Укия натянул черную футболку с надписью на спине большими белыми буквами «Частное детективное агентство Беннетта» и ветровку от утреннего холода.

Макс проверил связь в наушниках, затем убедился, что маячок Укии высвечивается на экране навигатора.

— Так, хорошо. Теперь мы готовы идти.

На кемпинге Алисия занимала участок прямо за «фольксвагеном»; все как обычно — кострище, столик из досок, крэйнаковская четырехместная палатка, в которой все еще витал домашний дух. Ручей Купальня Медведя пересекал поляну; его можно было перепрыгнуть, а в прозрачной воде виднелись тени снующих туда-сюда рыб. На том берегу рядами стояли холмы, покрытые высокими пихтами. Дикая природа Орегона своей ухоженностью и чистотой напоминала парк, а вот, например, в Пенсильвании вы не встретите леса без завалов на нижнем ярусе.

Вторая студентка-выпускница, по имени Роза, была несколько старше подруги и куда миниатюрнее. Она сидела за столиком, сжимая чашку кофе; у глаз от недосыпа и беспокойства пролегли тени.

— Сегодня ночью было холодно, — прошептала она, не поднимая лица. — Надеюсь, Алисия не замерзла.

Крэйнак посмотрел в сторону.

— Не могли бы вы... повторить Максу и Укии то, что уже говорили мне по телефону?

— Обычно мы уходим из лагеря только вдвоем, — тихим голосом начала Роза. — Мы составляли полевую карту региона — это входит в мою дипломную работу. Вот, собственно, единственная причина, по которой Алисия вообще сюда приехала: Пит не разрешает нам одиночные съемки на природе из соображений безопасности.

Роза нагнулась и приподняла правую штанину, демонстрируя плотную повязку вокруг щиколотки.

— Я подвернула ногу в воскресенье, но она до сих пор болит при ходьбе. Алисия не велела мне много двигаться, говорила, что будет хуже и нужно пару дней спокойно сидеть и ждать, пока выздоровеет. Мы собирались уехать в пятницу и за три дня добраться до дому без всякой спешки. Если моя нога не поправится, я не смогу помочь вести машину. Оставалось только проверить некоторые наши замеры и расчеты, и уже можно было бы ехать. Утром в понедельник Алисия ушла и не вернулась. Я чувствую себя страшно виноватой.

Наверное, феминистки осудили бы Укию, но он совершенно не подозревал Розу в участии в похищении Алисии — по той причине, что она была женщиной. Окажись на ее месте мужчина, он непременно бы изучил ее кровь.

Он несколько смущенно взглянул на Розу: крошечная, едва ли выше пяти футов, а вес ее вряд ли достигал сорока фунтов. Нос усыпали веснушки, лучики-морщинки смеха разбегались от глаз, потемневших от беспокойства и страха. Весьма сомнительным казалось предположение, что эта хрупкая девушка убила Алисию, которая на голову выше, и закопала тело.

Укия слушал вопросы, задаваемые Крэйнаком и Максом, а сам тем временем нырнул в палатку. Призрак Алисии еще витал здесь: ее запах, ее ДНК, все предметы напоминали о ней. Расстеленный спальник лежал на слишком длинной походной кровати, у изголовья валялась подушка. Укия поднял ее и обнаружил одну из своих черных рубашек — точно такая же была на нем сейчас. Алисия отпорола ворот и рукава и, очевидно, получившуюся хламиду использовала в качестве ночной рубашки.

Когда я отдал ей эту рубашку? — подумал Укия и тут же вспомнил.

Дождь начался неожиданно и резко, по обычаю июньских ливней в Питтсбурге. От горячего асфальта поднимался пар. Входная дверь в Максов дом — по совместительству здесь располагался и офис — хлопнула.

— Кто там ? — крикнул Укия из кухни, ставя посуду от ленча на гранитный столик у раковины.

— Это я!

Алисия со смехом вбежала в кухню из прихожей, разбрызгивая во все стороны капли воды.

— Ты вся промокла! — Укия уже смеялся вместе с ней.

— Это восхитительно! Пошли скорей! — Она схватила его за руку — ладонь ее оказалось теплой и мокрой — и вытащила его наружу под проливной дождь.

На улице действительно было чудесно: теплый и влажный мир вокруг них излучал нечто страшно материнское, родное. Они стояли под дождем, пока не промокли до нитки, смеясь, прыгая по лужам и танцуя. Алисия обняла его, и капли на длинных ресницах девушки блестели словно алмазы.

Да, конечно, ей пришлось выдать что-нибудь сухое, и он одолжил Алисии рубашку, пару шорт и предоставил в пользование прачечную на втором этаже. Должно быть, она не стала выбрасывать рубашку.

Укия приложился щекой к плотной ткани: она по-прежнему хранила запах тела Алисии, здоровый и чистый, никаких следов насилия или наркотиков, короче, ничего, что продвинуло бы поиски хоть немного.

— Вы не знаете, куда она могла направляться? — спросил Макс Розу.

— Нет, не представляю. Она встала очень рано, велела мне спать дальше, сказала, что вернется к обеду, и вышла из палатки. Я слышала ее шаги, но уже начала задремывать.

Под кроватью Укия обнаружил целую коллекцию обуви: яркие клетчатые тапочки для тенниса, босоножки на низком каблуке, пара поношенных мокасин. Он проверил размер: у Алисии оказался девятый, а каблуки стирались с внешней стороны.

— Спасатели спрашивают меня каждый день, как будто я знала, но забыла. Но я действительно не имею представления. Я и не подумала ее спросить — а надо было.

В голосе Розы отчетливо слышалась усталость, смешанная с чувством вины.

Пластиковые ящики из-под молока приспособили под самодельные полки для книг. Многочисленные записные книжки, блокноты, журналы и брошюры были упакованы в пластиковые пакеты «зиплок» для холодильников. Две книги Хиллермана, которые читала Алисия, ее органайзер с обложкой под ткань. Укия вытащил книжицу и открыл кожаную застежку. Органайзер едва не развалился, из него вывалилась целая куча листочков.

Он пролистал книжку — в ней оказались блокнот, отделение для мелких предметов, карманчик для визиток, список адресов — да, Укия в ней значился на букву О, вокруг его имени были нарисованы смеющиеся рожицы, — много страничек для записей и альбом для фотографий. Он обнаружил школьные снимки Саши, дочери Крэйнака, семейный портрет Крэйнаков — на нем запечатлена и сама Алисия, — карточки умерших родителей девушки, полароидный снимок Макса, когда виски его еще не покрыла седина, и три фотографии самого Укии в возрасте тринадцати, семнадцати и двадцати лет.

На последних снимках лицо его повзрослело максимум дня на два, а если посмотреть на Сашу, то становилось ясно, как подросток меняется за год. Неужели никто не заметил, что Укия совершенно не человек? Или они просто никогда не говорили об этом ему?

Больше всего места в органайзере занимал ежедневник с исписанными листками; прошлое воскресенье было помечено красным флажком. Укия глянул на понедельник, но страница оказалась пустой, пролистал вторник и среду, тоже пусто. Он вернулся на несколько дней назад. Алисия записывала в ежедневник свою жизнь: ничто не предвещало зловещих событий. Укия быстро пролистал весь ежедневник — ни одна страница не пропала.

— У нее с собой был телефон, — тем временем говорила Роза. — Думаю, если бы она попала в беду, то позвонила бы.

Укия захлопнул органайзер, потрудился пару мгновений, чтобы закрыть застежку, и положил обратно в пакет. Сверху на ящиках он обнаружил коробочку с украшениями. Алисия никогда не красилась, зато ублажала свое женское естество с помощью сережек и колечек. В коллекции преобладали драгоценные, полудрагоценные камни и минералы; многие украшения он уже видел на девушке, и в то же время появились новые — национальные индейские серьги с каменными фигурками животных и ловцов снов. Укия закрыл шкатулку. Рядом с ней лежали ювелирные инструменты Алисии и разнообразные материалы — бусины, проволока, камешки.

— Вы уверены, что телефон у нее с собой? — спросил Крэйнак.

Когда Роза подтвердила, он поинтересовался почему.

— Ну, у нас у обеих сотовые, без них геологу просто не обойтись. Мы их подзаряжали, когда ездили в Пендлтон, — я по дороге туда, она на пути обратно. В воскресенье она не вытаскивала телефон из фургона, но теперь его там уже нет.

— Вы уверены, что она не забыла его в лагере? — спросил Макс.

Феноменальная забывчивость Алисии могла сравниться только с феноменальной памятью Укии.

— Она не вернулась к ленчу, и я попыталась ей позвонить. Когда звонила, не слышала поблизости телефонного звонка. После нескольких попыток оставила ей голосовое сообщение. Помню, еще удивилась, почему Алисия не берет трубку — если телефон у нее с собой, она должна слышать сигнал. Я поискала его по лагерю.

— И не нашли? — уточнил Крэйнак.

— Нет.

Укия оглядел палатку, то и дело попадались домашние мелочи, напоминавшие Алисию: с потолка свешивался ночничок, призванный отгонять от девушек кошмары. Он покачал головой и вышел.

Роза продолжала рассказ о событиях понедельника.

— Каждые полчаса я пыталась дозвониться, а когда Алисия не вернулась к ужину, позвонила в Службу спасения — надо было сделать это, пока светло.

. — Все в порядке, вы правильно поступили, — успокаивал ее Крэйнак. — Вы помните, что на ней было надето?

Роза не помнила, но за последние дни вычислила, каких вещей не хватало: ботинок для ходьбы, голубых джинсов с кельтскими узорами вдоль швов, лиловой майки и безразмерной байковой рубашки красного цвета. Еще нет рюкзака, телефона, набора полевых карт и компаса.

Беседа перетекла на тему поисков, которые начались вчера с рассветом.

— Они задавали те же вопросы, что и вы, — сказала Роза. — Они очень хорошо организованны.

Тридцать добровольцев Службы спасения изрядно натоптали по лагерю, словно стремясь уничтожить все следы Алисии. Укия пальцами ощупывал разные следы, разминая комочки грязи, принюхиваясь и пробуя на вкус, чтобы определить, кто и когда их оставил.

— Так странно, что вы здесь, — проговорила Роза. — Все время здесь она только о вас и... что он делает?

— Ищет след, — ответил Макс без малейшей заминки.

— Кажется, будто он ест землю.

— Только кажется, — уверил ее Макс.

Из центра лагеря Укия начал путь по спирали, охватывая все больший и больший радиус. Девушки прожили в Орегоне уже три недели, когда исчезла Алисия. Она исходила территорию лагеря вдоль и поперек, при этом в каждой паре своей обуви. Укия нашел сотни ее отпечатков, и очень трудно было определить, какие появились раньше, а какие позже. Он дошел до кромки леса, где следы разделялись и их становилось меньше.

Практически упершись носом в землю, он изучал многочисленные следы Алисии. Уже всходило солнце, когда Укия поднял голову.

— Ну что, Укия? — спросил Макс, заметив движение друга.

— Два дня назад она ушла из лагеря по этой дороге, — ответил тот, вставая на ноги. — Я побегу вперед. Вы готовы?

Макс взглянул на карту и что-то высчитывал по компасу.

— Хм... эта тропа идет практически параллельно одной лесной дороге, между ними расстояние от двух до пяти миль. Ты будешь быстро двигаться?

Укия кивнул:

— След очень ясный.

— Отлично, дуй вперед, а мы поедем следом на джипе.

Следопыт отвернулся, но тут вспомнил, что непредусмотрительно обещал позвонить Индиго.

— Ох, Макс, ты не мог бы позвонить Индиго и спросить, как они с Киттаннингом сходили к врачу?

— Нет проблем.

И он убежал, легко и быстро — как научился у волков.

Направляясь в чащу, Укия с помощью радио вышел на разговор Макса с Индиго: она говорила недолго, ограничилась сообщением, что с Киттаннингом все в порядке, и выразила надежду на успешные поиски Алисии. После краткого подтверждения любви Индиго повесила трубку.

С этого момента Укия в полной тишине бежал по следам Алисии через холмы, овраги и грязь лесных дорог. Время от времени до него доносился рев «блейзера», когда Макс боролся с лужами и ямами на грунтовке, стараясь находиться поближе к Укии.

Через полчала ворчание Макса нарушило тишину радиоэфира.

— Черт подери, что ему нужно?

— Макс, в чем дело?

Укия замер на вершине скалистого холма. Деревья скрывали «блейзер» от его взгляда. Через зеленые кущи пробивался красный свет — слишком яркий для габаритных огней.

— За нами катит полицейская машина, это свет от нее, — объяснил Макс.

— Вот радость-то, — пробормотал Укия и двинулся к очередному холму.

— Как твои дела? — осведомился Макс, раз уж все равно тишина нарушена.

— Последний участок очень неровный, приходится практически все время карабкаться. Я нашел красные нити на камнях — они пропитаны ее потом.

— Хорошо. Я могу тебе помочь?

Укия притормозил на берегу ручейка, текущего вдоль долины, раздумывая над последними словами Макса. Тем временем в эфире раздался еще один голос — глубокий мужской. Должно быть, полицейский остановился у окна кабины и говорит в машину и слова его передаются по рации.

— Кто из вас дядя Алисии Крэйнак? — спросил полицейский.

— Я. — Ответ Крэйнака донесся как бы издалека, поскольку микрофон Макса находился в стороне от него. — Следователь по убийствам Рэймонд Крэйнак, полицейское отделение Питтсбурга. Вы нашли ее?

— К сожалению, нет, — пророкотал голос. Укии голос все больше и больше казался знакомым, но пока он не мог определить.

Следопыт прыгнул с уступа и взбежал на очередной холм, еще более крутой, чем предыдущий. Отдаленный разговор продолжался.

— Тогда вы частный детектив из Питтсбурга? — спрашивал он.

— Макс Беннетт, детективное агентство Беннетта. — Голос Макса звучал куда громче, чем крэйнаков. — Мой напарник идет по следу Алисии в соседней долине. Мы пользуемся...

Полицейский усмехнулся.

— Модная штучка. Какой у нее охват территории?

— Здесь, в горах, миль около пятидесяти, — ответил Макс.

— Он идет пешком? — поинтересовался собеседник.

— И очень быстро, — ответил Макс. Тот снова усмехнулся.

— Идти по следу — это медленная работа.

Укия покачал головой и влез по практически отвесным уступам на вершину холма. Слабый запах пластика привлек его внимание. Он принюхался, пытаясь определить источник; похоже, запах исходит из глубокой расселины в камне. Он протянул руку в полную темноту, и пальцы слегка коснулись чего-то с явным присутствием Алисии. Судя по форме, это должен был быть телефон. При всем старании Укия не мог достать его из дыры.

— Макс?

— Да, малыш?

— Пускай Крэйнак позвонит Алисии по телефону.

— Укия просит тебя позвонить Алисии, — обратился Макс к Крэйнаку. — А в чем дело?

— Кажется, я нашел ее трубку. Она упала в расселину, и я не могу до нее добраться.

Из недр скалы послышалась увертюра из «Вильгельма Телля».

— Это ее телефон. — Он осмотрел камни вокруг расселины. Не похоже, чтобы Алисия искала свою трубку. — Думаю, она не заметила, что потеряла его.

Макс передал информацию Крэйнаку.

— Она не ранена? — спросил следователь.

— Слышал? — Макс имел в виду вопрос Крэйнака.

— Здесь нет следов крови. — Он полез дальше. — Похоже, Алисия поднялась на вершину без всяких проблем. — На самом деле она забралась на еще более высокую россыпь камней, чтобы оглядеться вокруг.

— Укия говорит, что нет, — сказал Макс Крэйнаку.

— Она переходит в следующую долину. Вы сможете следовать за мной?

Послышался шелест бумаги.

— Да, дорога поворачивает в том направлении. Нам нужно двигаться, чтобы не терять связи с моим напарником. Можно ли с вами связаться по телефону позднее?

Укия поморщился от такой алогичной речи. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что Макс обратился к полицейскому.

— Я поеду за вами, — объявил тот.

На этот раз это Макс пробормотал: «Вот радость-то». Оставалось надеяться, что коп уже удалился.

Укия практически не останавливался в течение следующего часа. Макс и Крэйнак разговаривали, но у Укии от беседы втроем мутилось в сознании, поэтому он воздерживался от комментариев. Окружающая обстановка навевала ностальгию, и два старых приятеля ударились в воспоминания о пятнадцати годах совместной дружбы: война в заливе, попытки Крэйнака бросить курить после смерти отца от рака легких, мучения Макса, когда он старался раскрутить свою фирму по интернет-обеспечению, и как потом деньги неожиданно потеряли для него всякий смысл; ужасающая катастрофа, повлекшая гибель брата Крэйнака. Единственное, о чем они никогда не говорили, — это смерть Максовой жены и последующая депрессия, когда в течение нескольких лет Макс непрестанно помышлял о самоубийстве.

Укия как раз начал подниматься на очередной склон, и тут Макс свистнул, привлекая его внимание.

— Дорога подходит к тропе практически на расстоянии мили. Хочешь передохнуть и перехватить что-нибудь поесть? — поинтересовался он у следопыта.

— Да! — не медля ни секунды, отозвался Укия. Он давно уже опустошил свою бутылку с газировкой и чуть не валился с ног от голода. — Я иду.

Он двинулся к западному склону холма. Скалистый утес обрывался почти отвесно, под ним открывалась небольшая полянка. «Блейзер», хоть и выпачканный по самую крышу, успешно боролся с жуткими разливами на дороге. За машиной Макса припарковался автомобиль с надписью «Полицейское отделение Уматиллы».

Макс углядел друга и засвистел. Укия махнул рукой и в несколько прыжков спустился со склона.

— Вот черт! — донеслось из наушников проклятие Крэйнака. — Парень сам себя угробит.

Послышался смех Макса.

— Если ты нервничаешь, то просто не смотри. Мне кажется, в его роду не обошлось без горных козлов. Никогда не видел, чтобы он падал. Что ты хочешь, малыш, тунца или копченую курицу?

— Тунца, — ответил Укия, пробегая между деревьями. — Но сначала литр газировки.

Когда следопыт подбежал к машинам, Макс уже закрывал багажник. Полицейский стоял рядом с Крэйнаком, оба смотрели на Укию. До его обоняния доносился запах сандвича с тунцом, лежащего в коробке на крыше «блейзера».

— Я знал, парень, что ты очень хорош, — проговорил Крэйнак, когда Укия выскочил на дорогу. — Но не думал, что настолько. Ты бежал на такой скорости в течение трех часов. На сколько тебя хватает?

Укия поймал ледяную бутылку газированной воды, которую бросил ему Макс.

— Не знаю.

— Обычно успевает стемнеть, прежде чем он выдыхается, — ответил Макс, вытаскивая вторую бутылку, поскольку юный следопыт уже прикончил первую. — Пока вы даете ему еду и питье, он может бежать бесконечно.

Укия дотянулся до бутерброда и развернул упаковку.

— На этот раз я голодал слишком долго. Макс, дай мне немного еды с собой, ладно?

— Хочешь сейчас еще сандвич?

Укия закивал головой и тут только заметил, кто именно стоит рядом с Крэйнаком — шериф Джаред Брыкающийся Олень. Так по крайней мере было написано на его значке. Серая отглаженная форма с наручниками и револьвером — вот уж действительно странный спутник! Укия тревожно кивнул своему возможному родственнику.

Шериф Брыкающийся Олень ответил тем же, и выглядел он не менее обеспокоенным.

От внимания Макса не ускользнул этот обмен любезностями, и детектив несколько напрягся.

— Я что-то пропустил? — пробормотал он, передавая Укии бутылку с водой.

— Это внук Джесса Брыкающегося Оленя, — тихонько объяснил Укия. — Вчера он вышвырнул меня из дома своей матери.

Макс взглянул на Джареда, затем снова обратился к Укии:

— Прости, малыш, он не представился, а я не догадался посмотреть на его значок. Как думаешь, что ему нужно?

— Ума не приложу. — Укия пожал плечами, от: стегнул с пояса свою бутылку и передал ее Максу. — Быть может, просто беспокоится о пропавшей студентке колледжа?

— Ну, тогда у тебя появляется шанс очаровать его красотой и хорошими манерами.

Укия рассмеялся и проглотил остатки бутерброда. Макс наполнил емкость водой и вернул ее обратно следопыту вместе с пачкой конфет, шоколадок и печенья.

— Не думаю, что за один день она прошла дальше, чем до этого места, — проговорил он. — По последней долине она двигалась не очень быстро, несколько раз останавливалась, чтобы отколоть куски породы. Она уже съела свой ленч, так что мы сейчас на том месте, где она была в полдень. Если Алисия собиралась возвращаться, то скоро должна будет сменить направление.

— А пока она не начала обратный путь? — спросил Крэйнак.

Укия покачал головой:

— Нет. В течение последнего часа мы движемся на юго-восток, так что скорее всего она планировала сделать круг, а не возвращаться по старым следам.

Макс вытащил из машины карту и развернул ее на поверхности капота.

— Ну, если Алисия не спустилась по склону здесь, то она могла пойти вдоль этого отрога и выбраться на дорогу вот тут. — Он показал, где темная ниточка дороги практически касалась разметки высот холма. — Тогда обратный путь получится совсем ровным, по крайней мере если верить карте.

— С отрога много раз падали, — вступил шериф Брыкающийся Олень. — Он гораздо выше, поэтому вершину часто используют как ориентир. На карте он выглядит так же, как остальные, но в действительности это настоящий утес. Туристы, не знакомые с местностью, часто пытаются подняться или спуститься с него.

Крэйнак тоже склонился над картой.

— Почему бы нам не поехать дальше, пока Укия будет там, наверху? Встретимся уже с другой стороны, вот здесь.

Макс кивнул:

— Отлично. Хоть какой-то план. Договорились, малыш?

— Договорились. — Укия махнул рукой. — До встречи.

Следопыт скоро исчез из виду, а шериф Брыкающийся Олень вернулся к своей машине, включил рацию и поднес ко рту микрофон.

Укия бежал милю по своим же собственным следам, легко взобрался на уступ и направился вдоль него. Мысли его тем временем непрестанно возвращались к Брыкающемуся Оленю. Очаровать красотой и хорошими манерами? Он внутренне рассмеялся. Как можно убедить человека, что ты его собственный девяностолетний дед, если выглядишь на восемнадцать? Пропади он позже, еще был бы шанс свалить все на криогенный сон, но Укия исчез в 1933-м.

После того как они с Онтонгардами учинили настоящий разгром марсохода, сообщения о похищениях, совершенных инопланетянами, участились. Канал НАСА и Си-эн-эн беспрестанно прокручивали кадры с изображением базового корабля, когда опустились защитные щиты и начался процесс самоуничтожения. Уже позже неформальное хакерское объединение взяло на себя ответственность за создание видеоряда. Но еще позже небольшая группа экспертов, не желая подвергаться насмешкам всего мира, заявила, что картинки не могут оказаться всего лишь графикой. Несмотря на это, кое-кто еще верил в инопланетян, кроме тех, кто был убежден в правительственных махинациях.

Нет, Укия не мог сказать, что его похитили инопланетяне; сама мысль о вранье внушала отвращение.

Кроме того, статья в «Восточном орегонце» однозначно называла его мальчиком-волком из Уматиллы. Быть может, Брыкающиеся Олени ожидали увидеть младенца, и на самом деле проблема в том, что он выглядит слишком взрослым.

— Да, дело плохо.

Укия стоял на обрыве, вглядываясь в следы.

— Что такое?

— Ты видишь меня?

— Нет.

Укия сделал несколько шагов назад, вышел из-за высокого уступа и помахал людям внизу.

— А теперь?

— Да, мы тебя видим. Что случилось?

— След обрывается здесь. Вероятно, она упала.

— Вот черт!

Укия перегнулся через груду камней и посмотрел на скальные нагромождения.

— Вы можете подойти сюда, чтобы оказаться ровно подо мной, и посмотреть, не...

Что-то ударило его в правую сторону груди, прямо над сердцем. Укию развернуло, и до слуха донеслось эхо выстрела. Когда Укия понял, что в него попала пуля и теперь он летит с высоченного уступа, в тело вошла вторая.