"Интервью с холостяком" - читать интересную книгу автора (Спенсер Джудит)4Придя в редакцию, Ноэль устало опустилась в кресло перед письменным столом и мрачно уставилась на Розанну. Предстоял обед в обществе матери, и настроения ей это отнюдь не улучшало. — И почему я ей это позволяю? — Что именно? — Провести меня. Всякий раз даю себе слово, что больше на пушечный выстрел к ней не подойду, а она всякий раз уверяет, что многое поняла и теперь между нами все будет по-другому, и всякий раз я верю, что мы действительно поладим… — Ноэль вздохнула и потерла пульсирующий висок. — Но ровным счетом ничего не меняется. Она по-прежнему делает все, чтобы в ее присутствии я чувство вала себя глупой и беспомощной маленькой девочкой. Ох, и ведь с ночевкой же, как всегда, нагрянула… Мать Ноэль жила в Мельбурне. Приезжая к дочери в гости, она не упускала случая посвятить часть дня походу по магазинам, вечером шла в театр или кино и уезжала обратно только утром. А то и на пару дней задерживалась… — Хочешь, я ее выставлю? Ты же знаешь, у меня это просто. Ноэль удрученно улыбнулась и выдвинула верхний ящик стола, где хранила таблетки от головной боли. — Звучит чертовски соблазнительно, но нет, не надо. Вообще-то она, наверное, и впрямь старается наладить отношения, с тех пор как ее второй муж с ней развелся. Скорее всего ей ужасно одиноко, и, сколько бы она меня ни унижала, она — моя мать… Розанна заправила за ухо выбившуюся черную прядь. — Ну, если передумаешь, только свистни. — Насмешница задумчиво сощурилась. — Итак, сегодня наконец настал день долгожданного свидания Рейнера с его дамой. Ноэль недовольно поморщилась: за последние несколько дней подруга все уши ей прожужжала про Рейнера! — Ничего “долгожданного” в этом свидании нет, а дату назначил главный редактор. Я всего лишь пишу серию заказных статей, не более того. И буду весьма признательна, если ты раз и навсегда закроешь тему мистера Тиндалла. — Молодая женщина вытряхнула из пузырька на ладонь две таблетки. — После того как вы с ним взасос целовались в машине? — прыснула Розанна. — Вот еще! Я уже лет сто как ничего такого пикантного из твоих уст не слышала. Ты же просто монах в юбке… — Монахиня, — не без ехидства поправила Ноэль. — Монах женского пола называется “монахиня”, чтоб ты знала. — Неважно, — отмахнулась Розанна. — Ты живешь как монахиня. И вдруг гром среди ясного неба: Ноэль Лайсетт обжимается, в машине с героем своего интервью! Это же сенсация года! Ноэль возмущенно фыркнула, в сердцах пожелала подруге провалиться в тартарары и в сотый раз прокляла день и час, когда вздумала разоткровенничаться. Разумеется, о том, что произошло у них с Рейнером, она сообщила буквально в двух словах, но в глубине души по-прежнему пребывала в смятении. За три недели, прошедшие с тех пор, как взяла то интервью, Ноэль совершенно потеряла покой и сон. А теперь ей предстоит снова оказаться лицом к лицу с Рейнером и с женщиной, которую главный редактор отобрал из сотен читательниц, написавших в редакцию и обуреваемых желанием уловить в свои сети миллионера. Рейнеp согласился на свидание с крайней неохотой, и теперь Ноэль должна расспросить их, удачно ли проходит встреча, чем они довольны, чем недовольны, увидятся ли снова… и изложить все это в очередной статье. Что ж, по крайней мере, премию и право на авторскую статью за свой вклад в серию “Знакомьтесь: Мистер Холостяк” она получила. Сумма оказалась довольно приличная. Большую часть задолженности банку она покрыла, теперь оставались выплаты по закладной, тоже, впрочем, немаленькие. Ноэль по-прежнему жила в режиме строгой экономии, но, по крайней мере, в ближайшее время дом у нее не отберут и нищета ей не грозит. Но надолго ли она себя обезопасила? Журналистка сверилась с часами. Нет, дольше откладывать миг встречи с Рейнером невозможно. Впрочем, она ничуть не нервничает, ей просто хочется поскорее покончить с этим делом и выбросить из головы сексапильною красавца, собаколюба и заботливого папочку. Хотя, по мере того как шли дни, Ноэль одолевало все большее любопытство: отчего Рейнер наотрез отказывается говорить о своих малышках? Она проглотила таблетки, запила их водой и, понимая, что дальше оттягивать мучительный миг бесполезно, перебросила через плечо сумочку и обреченно кивнула Розанне. — Мне пора. — Эй, выше нос! Ты на интервью идешь, не на казнь! Ноэль выпрямилась и бодро улыбнулась подруге, изображая оптимизм, которого отнюдь не испытывала. — Так лучше? — Гораздо лучше! Только смотри, не придуши ее ненароком. — О чем ты? — недоуменно подняла брови Ноэль, хотя отлично понимала, куда клонит подруга. — О том. Не придуши даму Рейнера. — С какой бы стати мне ее душить? — нахмурилась Ноэль. — Ты что, меня за полную идиотку держишь? — Ты… — Это был чисто риторический вопрос, можешь на него не отвечать. Я к тому, что вы с Рейнером целовались — всерьез, со знанием дела. И теперь ты ревнуешь. Так втяни коготочки-то, не выставляй их напоказ. И хотя Розанна оказалась весьма не далека от истины, Ноэль в жизни бы в этом не созналась. Ее помешательству на Рейнере пора положить конец, и, как только она напишет статью, в отношениях с Тиндаллом тоже поставит точку — решительно и бесповоротно. — Да ни к кому я не ревную, выдумала тоже, — отмахнулась она. — Ну конечно. Как скажешь. На перебранку с подругой у Ноэль не осталось ни сил, ни времени, тем более если уж Розанна упрется, ее с места не стронешь. Молодая женщина просто вздохнула и собралась уходить. — Да, кстати, — небрежно обронила Розанна, дождавшись, чтобы Ноэль уже взялась за ручку двери. — Чуть не забыла: Питер, между прочим, уже отпечатал фотографии всех наших “холостяков” и их “дам”. Ну, кто с кем пойдет на свидание… Ноэль резко обернулась и бросилась к столу коллеги, как коршун на добычу. — Правда? Где? — Да вот же! — Розанна не спеша отобрала из пачки одну фотографию и протянула подруге. Та жадно схватила карточку и вгляделась в изображение, молясь про себя, чтобы дама Рейнера оказалась сущим страшилищем. Ноэль знала: нехорошо желать зла ни в чем не повинной читательнице, но как удержаться? Ей хотелось самой стать для Рейнера центром вселенной — чисто теоретически, конечно, ведь в реальной жизни она дала зарок не подпускать к себе мужчин на пушечный выстрел… Надежда угасла, едва родившись. Сумочка сорвалась с плеча и с глухим стуком упала на пол. В груди похолодело — это мучительно и властно заявляла о себе ревность. С фотографии на журналистку смотрела настоящая красавица. Миниатюрная, изящная, с высокой грудью, с модельной стрижкой, с кремовой кожей и синими миндалевидными глазами. Ноэль до нее — как до звезды небесной. Утонченная. Аристократичная. И волосы в безупречном порядке… А она с детства была верзилой неуклюжей. И эта буйная копна светлых кудрей, через которую с расческой не продерешься. Дня не проходило, чтобы мать не выругала ее в сердцах за “лохматую гриву”. С самого детства Ноэль мечтала стать другой, непохожей на себя — эффектной красавицей, с которой все глаз не сводят. А такая, какая есть, кому она нужна? Впрочем, один раз она этот путь уже прошла. И оказалась в тупике — в объятиях Руперта. Теперь история повторяется заново — с другим мужчиной и в других декорациях. Но нет, Ноэль хорошо усвоила урок. Она такова, какова есть. — Эй, с тобой все в порядке? Молодая женщина усилием воли отогнала невеселые мысли. — Все отлично, — бодро солгала она, возвращая фотографию подруге. С какой стати эта синеглазая красотка так ее расстроила? Рейнер для нее, Ноэль, совершенно посторонний человек. Ну да, он явно сделан из того же материала, что мужчины из снов и грез, но хватит с нее и снов, и грез! Он волен назначать свидания кому угодно, ей до этого нет никакого дела. — Честное слово, все это пустяки, — заверила молодая женщина подругу, уже гораздо искреннее. — Вот покончу со статьей и скорее всего никогда больше его не увижу. — А ты хочешь с ним снова встретиться? Вопрос Розанны застал журналистку врасплох. Ноэль вынуждена была признать, что ее действительно влечет к Рейнеру, вот только ни к чему не обязывающая интрижка не для нее. А серьезные отношения исключаются. Один раз она поставила на кон все — и проиграла. Она — неудачница. И довольно об этом. — Нет, не хочу, — решительно ответила Ноэль, обращаясь не столько к настырной подруге, сколько к себе самой. — Ты же знаешь, я на мужчинах крест поставила — раз и навсегда. — Да, но это же Рейнер Тиндалл, — напомнила практичная Розанна. — Такие парни на дороге не валяются… — Мне пора, — безжалостно оборвала ее Ноэль и едва ли не бегом устремилась к двери, не желая слушать разглагольствований подруги о том, какая Рейнер завидная партия и как глупо его упускать. Можно подумать, она сама не видит, как он привлекателен. — До завтра! — Ну, убегай, убегай! — Розанна игриво помахала подруге рукой. — Все равно я тебя насквозь вижу! Ноэль даже не оглянулась. Да, у подруги масса опыта в отношении мужчин: всех, кто носит штаны, она считает своей законной добычей. Однако в ее случае искушенная Розанна ошибается. Ничего серьезного не происходит, просто гормоны разбушевались. А с разбушевавшимися гормонами она отлично справится. Она напишет последнюю статью из серии и навеки позабудет о том, как губы Рейнера прижимались к ее губам, и что за непередаваемые ощущения она пережила в его объятиях, и как ей хотелось хоть одним глазком взглянуть на его дочурок… — Отвяжись, псина, кому говорю! Отстань! Рейнер наблюдал за тем, как Мертл отгоняет от себя Ровера, и в душе его нарастало раздражение. Холеная дамочка явно терпеть не могла животных: на протяжении всего “свидания” она только и делала, что фыркала да цыкала на рыжего спаниеля. На взгляд Рейнера время текло слишком медленно… просто ползло улиткой. Неужели чертово свидание никогда не закончится? На эту авантюру он согласился скрепя сердце, только ради рекламы. И хотя Мертл, по счастью, оказалась ничего себе в смысле внешности и не то чтобы злобной мегерой, но была со странностями, мягко говоря. В первые же пять минут с места в карьер осведомилась, считает ли Рейнер, что “Гамлета” написал Фрэнсис Бэкон, или флотоводец Уолтер Райи, или сама королева Елизавета. В ответ на робкое замечание о том, что со школьной скамьи он наивно полагал, будто автор “Гамлета” Шекспир, Рейнер удостоился получасовой лекции. Когда Мертл перешла к криптограммам и системам дешифровки, он окончательно потерял нить рассуждений. А когда речь зашла о какой-то “бедняжке Делии Бэкон”, которой жестокие и бесчувственные современники помешали отодвинуть могильный камень к стратфордской церкви — под которым, как она полагала, спрятаны какие-то документы, — владелец кинотеатров мысленно посетовал, что Мертл Клэм вовремя не упекли в психушку заодно с этой Делией. Ни Мертл Клэм, ни тем более Делия Бэкон не вызвали у Рейнера даже искры интереса, и неудивительно: он все время думал о Ноэль. Вообще с тех пор, как они целовались в машине, Рейнер то и дело возвращался мыслями к хорошенькой журналистке. Только благодаря ей он понял, что такое “неодолимое физическое влечение”. Стоило ему закрыть глаза, и перед внутренним взором возникала стройная кареглазая блондинка в черной мини-юбке. А какой покорной, нежной, женственной была она в его объятиях! Но Рейнер смирился с ее волей и не позвонил Ноэль. Он знал — это к лучшему. Тем более что журналистка уже прознала про дочек, а он не мог себе позволить отдать Долли и Денни на растерзание прессы… Но до чего же ему хотелось позвонить Ноэль! Воспоминания о ее податливом, гибком теле преследовали его днем и ночью, он сделался раздражителен, злился по пустякам… Да, Ноэль ему понравилась, очень понравилась! Так естественно и просто держится, такая скромная, милая, деликатная… И с Ровером мгновенно нашла общий язык — наверное, действительно любит собак. Рейнер надеялся, что сегодняшняя встреча с журналисткой все расставит по своим местам. Он посмотрит на нее повнимательнее — и наваждение развеется само собой. Просто он навоображал себе всякой ерунды, а на самом деле это ерунда и есть. И тут он увидел предмет своих размышлений. Ноэль! Сердце его дрогнуло, в груди потеплело. Так в самом ли деле его внезапно вспыхнувшая одержимость журналисткой Чем ближе подходила молодая женщина, тем его пульс становился чаще. Рейнер с досадой одернул себя: Ноэль пришла за материалом для статьи, только и всего! Вот и заруби это себе на носу, и нечего тут размышлять о том, до чего же она хорошенькая и как ему нравится. В конце концов, золотоволосые кареглазые журналистки и кипение чувств в крови не играют в его жизни никакой роли. А вот Денни с Долли, напротив, самое ценное, что у него есть. — Привет! — весело окликнула их Ноэль. — Что за чудесное местечко для пикника! Ровер с радостным тявканьем помчался к ней. Молодая женщина присела и подхватила щенка на руки. Тот принялся вылизывать ей щеки. Ноэль ничуть не возражала, она заливисто смеялась и трепала песика за рыжие уши. Рейнер не сдержал улыбки. Ноэль Лайсетт нравилась ему все больше. За его спиной негодующе фыркнула Мертл. Со щенком на руках Ноэль подошла к молодым людям. — Извините, что прерываю ваш пикник, но мне необходимо задать вам несколько вопросов. Я отниму у вас буквально несколько минут. Рейнера так и подмывало попросить журналистку остаться и провести с ним остаток дня вместо Мертл… Но это прозвучало бы невежливо. — Без проблем, Ноэль. Познакомься, пожалуйста, это Мертл Клэм. Мертл, это Ноэль Лайсетт из “Ботани-Бей”. Ей поручена серия статей о нашем покорном слуге, в том числе и о сегодняшнем “выходе в свет”. — Очень приятно, Ноэль, — сдержанно улыбнулась Мертл. Молодая женщина присела на краешек расстеленного на земле пледа, явно выбрав местечко подальше от Рейнера, спустила Ровера на траву и принялась рыться в сумочке. Но рыжий спаниель вскарабкался к ней на колени и уютно свернулся клубочком. Ноэль и Ровер смотрелись вместе до того очаровательно, что Рейнер с трудом поборол желание придвинуться к ним ближе. Лишь усилием воли он заставил себя вспомнить, что Ноэль здесь не ради собственного удовольствия, а только по работе, и незачем усложнять жизнь ей и себе. — Ну вот, готово. — Ноэль сменила кассету в записывающем устройстве. — Обещаю, много времени это не займет. Рейнер наблюдал за тем, как журналистка возится с диктофоном, недоумевая, отчего та упорно отказывается встречаться с ним взглядом. Он-то надеялся на одну из ее чудесных застенчивых улыбок. И ему так хотелось скова увидеть эти выразительные карие глаза — точно растопленный шоколад. Но Ноэль, похоже, думала только об интервью… Что, если придвинуться достаточно близко, почувствует ли он снова манящий аромат весенних роз?.. Ноэль включила диктофон, и сухой щелчок разом вернул Рейнера на грешную землю. — Итак, сначала вы, Мертл. Расскажите о вашем сегодняшнем свидании с Рейнером, — обратилась журналистка к его даме. — Честно говоря, я не в восторге, — наморщила безупречный носик Мертл. — Он позвал меня на… пикник, — выговорила она с нескрываемым отвращением. — И зачем-то эту рыжую псину с собой притащил. — Мертл кивнула на Ровера. — Так что ни поговорить толком нельзя, ни заняться чем-нибудь ос мысленным. Рейнер скептически улыбнулся. Уж что-что, а поговорить Мертл удалось: она трещала как сорока в промежутках между жалобами на беднягу Ровера, за весь день рта ни на минуту не закрыла. Когда девица принялась с надрывом декламировать “Эпитафию Шекспиру”, написанную каким-то парнем по имени Мильтон, Рейнер пожалел, что в его распоряжении нет надежного кляпа. Он старался не выходить из границ приличия, но все эти криптограммы Голубей и Фениксов — кажется, фамилии такие, — и прочие “оксфордианские гипотезы” нимало его не интересовали. Да и сам он, похоже, Мертл Клэм нимало не заинтересовал, поскольку не был ни Фрэнсисом Бэконом, ни Уолтером Рэли, ни тем более королевой Елизаветой… А в придачу дамочка попыталась вынудить его раскошелиться на нужды Общества необэконианцев Австралии. С расчетливыми хищницами Рейнер сталкивался на своем жизненном пути не раз и безошибочно распознавал “долларовые значки” в их глазах… — Вы не любите собак? — поинтересовалась Ноэль у Мертл. Мертл вновь наморщила носик. — Нет конечно. Шерсть во все стороны лезет, противные, слюнявые твари… Фу! — “Мне стоит выйти — и собаки лают…” — мстительно процитировала Ноэль и уже громче полюбопытствовала: — Я заинтересована в мужчине, который разделяет мои интересы, — с чопорным достоинством ответила Мертл. — А Рейнер не способен отличить “фолио 1623 года” от “честеровского сборника”! Журналистка посмотрела на Рейнера. В карих глазах плясали озорные искорки, в уголках губ затаилась понимающая улыбка. Рейнер изогнул бровь. — Я парень простой, приземленный, без изысков. Денек сегодня чудесный, солнышко светит. Вот я и подумал, что пикник это то, что надо. — А мысленно добавил: романтический ужин при свечах в дорогом ресторане именно то, чего ждут от меня женщины, поэтому он исключается. Что же до “идеального свидания” с поездкой на побережье, его он прибережет для женщины своей мечты, которую до сих пор не встретил и которой, возможно, и не существует вовсе… Ну да надеяться никто не запрещает. Ноэль задумчиво сощурилась. — Итак, что интересного и удивительного вы узнали сегодня о Мертл? Господи, что тут скажешь? Рейнер лихорадочно перебирал в уме возможные варианты ответов. “Кандидатка в психушку” — явно не подойдет. — Э-э-э… — Он потер подбородок. — Мертл без ума от Фрэнсиса Бэкона, который на самом деле Шекспир. А может быть, Уолтер Рэли? — Это вопрос или ответ? — улыбнулась журналистка. И от этой улыбки голова у Рейнера пошла кругом. — Э-э-э… ответ. Да, Мертл здорово разбирается в этих ребятах. Ах да, однажды ей довелось пожать руку самому Пибоди Хаффлпафферу-Уиддрингтону. — О! — Ноэль, с трудом сдерживая смех, обернулась к миниатюрной брюнетке. — А кто такой Пибоди Хаффлпаффер-Уиддринггон? — Профессор Пибоди Хаффлпаффер-Уиддринггон — ведущий специалист Мельбурна по Спиритуальным контактам с выдающимися елизаветинцами, почетный председатель общества “Канберрские ересиархи”. Он лично общался с Бэконом посредством самопишущих дощечек… — Мертл возвела страдальческий взгляд к небесам. — Нет, — охотно подтвердил Рейнер. — И я тоже полный профан, — кивнула Ноэль. Черт подери, еще очко в ее пользу! Нет, положительно, кареглазая журналистка нравилась Рейнеру все больше. Ноэль заговорщицки улыбнулась герою своего интервью. Но не успела она задать следующий вопрос, как из-за ближайшего дерева выскочил эрдельтерьер, и Ровер, победно тявкнув, бросился в погоню. Рейнер вскочил на ноги. — Эй, Ровер! Назад! Назад, я кому сказал! Он помчался вслед за собаками — эрдель, конечно, выглядел вполне добродушно, а там кто его знает? — радуясь про себя неожиданной передышке. Что может быть хуже, чем пересказывать подробности скучнейшего свидания молодой женщине, которая в сто раз интереснее и желаннее, нежели навязанная ему дама? Чего уж тут скрывать! Ровер и эрдельтерьер описали пару кругов по лужайке, промчались по луже, которую Рейнер благоразумно обошел стороной, взбежали на пригорок. После чего спаниель выдохся, утратил интерес к погоне и неспешно затрусил обратно к месту пикника. Рейнер поплелся следом — перспектива вновь оказаться в обществе Мертл прельщала его мало. И тут тишину прорезал пронзительный визг. Рейнер поднял голову — и с трудом сдержал смех. Возмущенная и негодующая Мертл размахивала руками, как ветряная мельница, а у ее ног, весело тявкая, прыгал Ровер. На белых брючках и на кремовой блузке Мертл красовались отпечатки грязных лап. Видимо, упорный щенок снова попытался подружиться с просвещенной шекспироведкой и с разбегу прыгнул в ее объятия. Безукоризненный костюм “от кутюр” погиб безвозвратно. Ноэль поспешно схватила щенка, чьи перепачканные лапы ее, похоже, нисколько не пугали. — Все в порядке, я его поймала. Мертл смерила подошедшего Рейнера яростным взглядом и обвиняющим жестом указала на себя. — Полюбуйся, что натворила твоя шавка! Рейнер изобразил искреннее раскаяние. — Мне очень жаль. Вот, возьми… — Он достал из кармана бумажник и отсчитал несколько банкнот. — Это на химчистку. Но лучше заняться костюмом побыстрее. Застарелые пятна вывести трудно. Как Рейнер и предполагал, Мертл цепко схватила деньги. — Вот и отлично. Я по горло сыта этим пикником… и невоспитанными собаками тоже. — Недовольно ворча себе под нос, она собрала вещи и бросила через плечо: — И, Рейнер, не трудись мне перезванивать. Ты вообще не в моем вкусе. С этим уничижительным комментарием Мертл Клэм удалилась, даже не подозревая, что на “пятой точке” ее красуется особенно выразительный отпечаток собачьей лапы — можно было подумать, что спаниель в сердцах отвесил ей хорошего шлепка. Как только она исчезла за деревьями, Рейнер взглянул на Ноэль. Одной рукой та по-прежнему прижимала к себе вырывающегося Ровера, другой прикрывала рот, сдерживая смех. — Вот ведь история! — Рейнер комично развел руками. — И ведь посмеяться нельзя: это было бы просто гадко. — Еще как гадко, — прыснула в кулак Ноэль. — Просто ужас до чего гадко! Рейнер закусил губу, но, не сдержавшись, фыркнул, сдавленно хихикнул и наконец расхохотался в голос. Пусть это нехорошо и невежливо, но при одном воспоминании об отпечатке собачьей лапы точно посередине задницы Мертл его разобрал неодолимый смех. Рассмеялась и Ноэль — звонко, от души. Рейнеру правился ее смех, такой заразительный, такой сердечный и искренний! Странное ощущение овладело им, настолько странное, что он распознал его далеко не сразу, — блаженное ощущение уюта и покоя. Да, рядом с Ноэль он чувствовал себя довольным и счастливым. Рейнер разом перестал смеяться и попытался вспомнить, когда в последний раз переживал нечто подобное. Он намеренно держал женщин на расстоянии, не желая повторять отцовских ошибок и подвергать опасности близняшек. Однако же уют и покой ассоциировались у него не с женщинами как таковыми, а с одной-единственной кареглазой красавицей, что стояла рядом с ним, в зеленой курточке, испещренной отпечатками собачьих лап. Но ведь Ноэль — журналистка! Да, и от этого никуда не деться, однако ему приятно быть с ней, более того, отчаянно этого хочется. Ну, хватит самоистязанием заниматься, в сердцах одернул себя Рейнер. Отчего бы просто не получить удовольствие от чудесного погожего дня и приятного общества? Пикник в парке — что может быть невиннее? Ноэль на миг сняла очки, смахнула с глаз выступившие слезы, спустила с рук Ровера. — Ну? Не расскажешь ли еще чего-нибудь про Шекспира и Бэкона? Как насчет криптограмм и эпитафий? Не узнал ли ты от своей собеседницы еще каких-нибудь сакральных истин? — Боюсь, не впрок они мне пошли, Ноэль в свою очередь оглядела куртку, беззаботно пожала плечами и тоже уселась, на сей раз куда ближе к нему. — Ерунда. Это же просто грязь. Она легко смывается. Рейнер потянулся за бумажником. — Позволь мне… Журналистка негодующе сощурилась и вызывающе вздернула подбородок. — Будь добр, убери деньги! Мне они не нужны! Рейнер отдернул руку от кармана, словно обжегшись. Собственное предложение вдруг показалось ему возмутительным. Он настолько привык, что женщины рассчитывают на подачки как само собой разумеющееся, что того же ожидал и от Ноэль. Вспыхнув до корней волос, он потянулся за плетеной корзинкой для пикника. — Ты, часом, не проголодалась? У меня тут куриные ножки по-мексикански и картошечка в мундире… — Даже не знаю. — Молодая женщина взъерошила себе волосы. — Вообще-то мне пора. Пока ты гонялся за Ровером, я задала Мертл еще вопрос-другой. Здорово же мне придется поднапрячься, чтобы сочинить что-то стоящее! — Да ладно тебе, — принялся уговаривать ее Рейнер. — Вкуснотень — пальчики оближешь! — Он достал из коробки картофелину, присыпал солью, надкусил и демонстративно облизнулся. — Нашел мое слабое место, да? — фыркнула Ноэль. — А что такое? Молодая женщина обличающим жестом указала на корзинку и улыбнулась краешком губ. О, как ему нравилась эта застенчивая, неуверенная, такая милая улыбка! — Это то, что я люблю, — к негодованию моей матушки. Сколько раз в присутствии друзей и соседей она заявляла, что такого аппетита, как у меня, даже шофер-дальнобойщик устыдился бы! Вот в этом Рейнер позволил себе усомниться, тем более при взгляде на длинные стройные ноги своей собеседницы. — Поверь мне, на шофера-дальнобойщика ты нисколько не похожа! Ноэль резко наклонила, а затем подняла голову. На мгновение золотые кудри сверкающей полной упали на лицо — и вновь рассыпались по плечам. — Ах, спасибо вам, добрый сэр! Вы меня просто утешили. Во рту у Рейнера пересохло. Эта ее улыбка всякий раз заставала его врасплох и едва с ума не сводила. — Рад служить. — Борясь с желанием потянуться к молодой женщине и обнять ее, Рейнер вместо этого взял куриную ножку. — Ну, так как насчет угоститься? Ноэль заколебалась, изогнула изящную бровь, глаза заискрились мягким светом. И наконец улыбнулась — уже не робко, широко, от души. — Ну хорошо. Только кусочек. До крайности довольный таким исходом и все еще в блаженном экстазе от ее улыбки, Рейнер протянул ей куриную ножку на бумажной тарелке. — Эй, подожди. Без картошки никак нельзя. Ну что это за пикник без картошки? Ноэль кивнула и с аппетитом взялась за еду. — Итак, я полагаю, с Мертл Клэм ты больше встречаться не намерен? Рейнер лукаво сощурился. — Ах вот, значит, что тебя занимает? И к чему бы это? — поддразнил он. В конце концов, малая толика невинного флирта еще никому не повредила. Молодая женщина разом перестала жевать, вскинула на Рейнера глаза и заморгала. — Э-э-э… мне для статьи нужно. Читатели непременно захотят это узнать. Он кивнул и заглянул ей в глаза, гадая, в самом ли деле Ноэль согласилась остаться только ради работы или есть и другая причина. — Ммм… А личной заинтересованности тут совсем нет? — Ведь не привиделся же ему тот поцелуй в машине. Ноэль отвечала ему пылко и искренне и чувств своих нимало не скрывала. Она помолчала немного и подняла взгляд. Между ними словно проскочила электрическая искра — мгновенная и слепяще-яркая, точно молния. Рейнеру отчаянно захотелось притянуть Ноэль к себе, поцеловать в эти губы, похожие на лепестки гвоздики. Но что, если поцелуй снова ее спугнет и она убежит, как в прошлый раз? А он намеревался наслаждаться ее обществом как можно дольше, прежде чем они распрощаются навсегда. Ведь после того, как пикник закончится, он и впрямь встанет и уйдет. Ему необходимо думать о близняшках. Журналисты — народ опасный, а Ноэль уже разузнала про его дочек. Еще не хватало отдать свое сердце женщине, которая того и гляди им бессовестно воспользуется. Но, даже сознавая это, Рейнер с трудом боролся с желанием привлечь Ноэль к себе и отдаться на волю того непривычного, ускользающего, неуловимого счастья, что пришло нежданно-негаданно… Тиндалл, опомнись! Сегодня все это закончится. Они с Ноэль перекусят курятиной с картошкой, поболтают о том о сем и разойдутся в разные стороны… И никаких тебе неприятностей, никаких проблем. |
|
|