"Жених с приданым" - читать интересную книгу автора (Спэнсер Кэтрин)

Глава 2

Бен принялся наводить порядок в мыслях и продираться через хаос, царивший в его сознании. Он готовился дать ответ. В этот момент открылась дверь. Послышался шелест шелка и звук шагов, замерших на пороге. Словно издалека до .него донесся голос Джулии. Теплый, заботливый и полный любви.

— Любимый? У тебя все в порядке?

И почти сразу тоном, полным подозрительности и осуждения, заговорила ее мать. Вопрос Стефании пролетел по комнате словно смертоносная стрела.

— Бенджамен, по-моему, вы должны нам объяснить. Кто эта женщина? Что у нее за неотложное дело? Почему вы посчитали возможным уйти с собственной свадьбы и уединиться с ней?

Бен молча повернулся и встретился взглядом с Джулией. Он пытался сказать ей взглядом, что все происходит не так, как он хотел бы. Что он готов отдать правую руку, лишь бы уберечь ее от обиды и унижения, которые свалились на нее. Но способность общаться без слов, которая так легко проявлялась во время танцев, покинула его в тот момент, когда он больше всего нуждался в ней.

На очаровательном лице новобрачной он прочел вопрос. Любопытство. И тревогу.

— Бенджамен, мы ждем, — напомнила теща.

— Уходите, Стефания, — сказал он. — Это вас не касается.

— Если это затрагивает мою дочь, а глядя на ваше лицо, я могу предположить, что затрагивает, то это касается и меня.

Ему стало холодно от мысли, что все кончено.

Холод, злость и страх переполняли его. За пятнадцать минут все изменилось. Все, что он считал своим до конца земных дней, вдруг куда-то испарилось. И не в его силах что-либо изменить.

— Джулия, — сдавленным голосом произнес Бен, — то, что я должен сказать, касается только тебя. Я не позволю, чтобы твоя мать за нас принимала решения. Или убери ее отсюда, или я не отвечаю за свои поступки.

— Мама, — Джулия повернулась к матери, — пожалуйста, оставь нас одних.

— С этой особой? — Стефания жестом показала на Мариан. — Ни за что, моя дорогая! Если останется она, останусь и я.

Злость Бена переросла в ярость. Теща доводила его до белого каления. Им овладело что-то вроде безумия. Он никогда не был человеком, склонным к насилию. Но в этот момент он подумал, что мог бы убить, если бы убийство защитило его любимую. А он любил Джулию больше жизни.

К счастью, дверь снова открылась. На пороге стояла Фелисити Монтгомери. Единственный человек на земле, который мог повлиять на Стефанию.

— В фойе ждет мужчина с ребенком, — сообщила она. — Он думает, что вроде бы здесь его жена.

Он хотел бы знать, выполнила ли она дело, ради которого пришла.

— По-моему, мы все хотели бы услышать ответ на этот вопрос, — фыркнула Стефания. — Почему вы не пригласили его присоединиться к пашей компании? Вероятно, он был бы более откровенным.

Но Фелисити кое-чему научилась за свои семьдесят девять лет. Она не нуждалась в объяснениях, чтобы почувствовать враждебность и напряжение, висевшие в воздухе.

— По-моему, Стефания, ты ошибаешься. Бел, у тебя огорченный вид. Я могу что-нибудь сделать?

— Да, — ответил Бен. — Увести отсюда мать Джулии прежде, чем я скручу ей шею. Она вмешивается не в свое дело.

— Считай, что это сделано, дорогой мальчик, строго ответила она. Потом крепко взяла его тещу за локоть и повела к двери. — Пойдем, Стефания! Ты слышала, что сказал мужчина?

Наступившее молчание оказалось чуть ли не хуже предшествовавшей ему агрессивности. Оно распространилось по комнате словно отравляющий газ, который парализовал троих оставшихся.

— Бен, ты хочешь, чтобы я подождала в фойе? первой заговорила Мариан.

Он кивнул, не доверяя своему голосу.

Оставив сумку там, где бросила, Мариан направилась к двери и па мгновение остановилась возле Джулии.

— Очень жаль, что я испортила вам свадьбу, проговорила она. — Надеюсь, вы поверите мне, если я скажу, что это совсем не входило в мои намерения.

— Перестань, Мариан! — прогремел он. Мысль о том, что Джулия услышит новость от кого-то другого, а не от него, вернула ему силы.

Все это время Джулия стояла не шелохнувшись, не сводя спокойного взгляда с лица мужа.

— Ты не хотела бы сесть? — спросил Бен, когда они наконец остались одни.

— Нет. Я хотела бы, чтобы ты сказал, кто эта женщина и почему она пришла сюда. И я хотела бы знать, почему она думает, будто испортила день нашей свадьбы.

Убегали секунды. Бен искал способ смягчить удар, какой ему предстояло нанести. Но как бы ему ни хотелось, чтобы все повернулось по-другому, быстрый резкий удар меча — самое милосердное решение вопроса.

— Джулия, она заявляет, что я отец ее ребенка.

Комната чуть наклонилась. Она боялась потерять сознание. Слишком много волнений, сказала себе Джулия. Слишком много шампанского. Я все это придумала.

Ничего не видя, она нащупывала у себя за спиной что-нибудь, лишь бы ухватиться и не упасть.

Пальцы наткнулись на дверную ручку. Она крепко сжала ее. Ручка вдавилась в ладонь, холодная, гладкая и твердая. Нервно сглотнув, Джулия задала единственный имеющий значение вопрос:

— И то, что она говорит, правда?

— Очень может быть, что да.

— И давно ты узнал?

— Только что.

— Понимаю.

Но Джулия ничего не понимала. Сжав губы, она отпустила ручку двери и выставила ладони перед собой. Она знала, что он следит за каждым ее движением. Ждет какого-нибудь сигнала, что она поняла его слова. Но в голове было пусто.

— Джулия, — наконец взмолился он, — скажи что-нибудь. Ради бога! Пошли меня к черту. Скажи, что я самая большая в мире скотина. Кричи на меня, если это поможет. Но прошу тебя, не стой словно раненый олень. Будто ты ждешь второй пули, которая положит конец несчастью! Ты должна знать, что это убивает меня.

— Как ее зовут?

— Какое это имеет значение? — махнул он рукой.

— Мне бы хотелось знать.

— Мариан, — хрипло произнес он. — Мариан Дэйэс.

Но он не всегда произносил ее имя так — выплевывая его, будто не в силах вытерпеть его вкус… Когда он занимался с ней сексом, он бормотал другие слова. Называл ее и любимой, и сладостной, и дорогой…

С тихим криком Джулия упала на пол. С быстротой молнии он оказался возле нее. Она увидела его руки, сильные, загорелые, способные ласкать. Мысленным взором она представила, как эти руки ласкают другую женщину…

— Джулия.., любимая!

— Нет, — закричала она, когда он попытался поднять ее. Но Бен взял ее на руки и отнес на софу, а сам сел рядом и баюкал, прижав к сердцу.

— Джулия, я люблю тебя. Что бы ты обо мне ни думала, прошу тебя, верь этому.

— Ее ты тоже любил? — Она с трудом протолкнула вопрос через саднящий комок в горле.

Бен покачал головой. У него дрожали губы, когда ему наконец удалось сказать:

— Нет. Ни одной минуты. Я никогда никого не любил, кроме тебя, Джулия.

— Но ты сделал ей ребенка. — И снова перед мысленным взором вспыхнули картины обнаженной интимности. Даже если он не любил Мариан Дэйэс, он сумел!..

Это случилось в его квартире, в постели, в которую он так упрямо не позволял лечь своей невесте? Или в дешевом мотеле на темной сельской дороге?

Ох, она больше не могла этого вынести!

— Отойди от меня. — Джулия пыталась высвободиться из объятий Бена и отодвинуться от него так далеко, насколько позволяла маленькая комната. — Я не хочу, чтобы ты касался меня… После того, как ты касался ее!

Бен вытер рукой лицо. Ей пришлось отвести от него взгляд. Усталость и печаль в глазах мужа показались ей опасно трогательными.

— Что ты хочешь от меня услышать? Я не святой. Ну, сделал ошибку. Ну, вел себя чертовски глупо. Все это правда. Но это, Джулия, не отменяет того факта, что у меня есть сын. — Он вздохнул. — И больше того: матери он не нужен.

— Что еще, Бен, ты собираешься мне сказать? Подавленность в его голосе наполнила ее дурным предчувствием.

— Она хочет, чтобы я взял его. Если я откажусь, она отдаст его на усыновление.

— Я тебе не верю! Какой матерью надо быть, чтобы пойти на это?

— Такой, муж которой не хочет принять ребенка от внебрачной связи.

Внебрачная связь? Милостивый Боже, этот ужас никогда не кончится? Джулия переживала такое смятение, какое раньше было ей незнакомо.

Она на мгновение прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать.

— Так что ты ответил этому образцу женской добродетели? — спросила она, прибегая к сарказму как к спасению. Потому что только подпитывая ярость, она могла держать себя в руках. И Джулия лучше бы умерла, чем позволила бы ему увидеть, как больно он ранил ее.

— Ты и твоя мать появились раньше, чем я успел открыть рот.

— Что бы ты ей ответил, если бы мы не прервали ваш разговор?

— Ты знаешь ответ, Джулия. Конечно, я возьму его.

Так вот он, смертельный удар милосердия.

Меньше чем в двадцати шагах две сотни гостей ждали, когда появятся невеста и жених и примут участие в финальной сцене свадебной церемонии. Она должна лучиться счастьем. Бросить через плечо букет невесты. С обожанием смотреть на жениха. И уехать с ним, твердо веря в счастье.

Ведь каждая невеста имеет право ожидать, что именно ради счастья она выходит замуж.

И вместо этого ее муж раздавил все мечты и оставил ей на выбор лишь два решения: или сказать «черт с тобой» и смириться с его поступком, или заполнять документы на развод.

Нет, не на развод. Сначала должны быть осуществлены брачные отношения. Потом может появиться необходимость в разводе. В их случае будет легкое и быстрое аннулирование брака.

Брак будет окончен раньше, чем по-настоящему начался.

— Ты хоть подумал, что это значит для нас? — с горечью спросила она, — И как это повлияет па наш брак?

— Я только об этом и думаю, Джулия.

— Ох, в этом я сомневаюсь! Ты умудрился заранее принять ответственность за ребенка, даже не будучи уверенным, что он твой. Ты умудрился завершить день нашей свадьбы полным провалом. Ты предал меня и все наши мечты! Но ни разу тебе не пришло в голову спросить меня, что делать дальше. Слово «мы» ни разу не прозвучало в нашем разговоре.

— Правильно. Вот теперь я спрашиваю: что бы ты хотела, чтобы я сделал? Отправил Мариан решать свои проблемы в другом месте?

— Если бы я попросила, ты бы так сделал?

— Нет, — спокойно произнес он. — Я, Джулия, не так скроен. Я не ухожу от неприятностей и не поворачиваюсь спиной к беспомощным детям.

Думал, ты лучше меня знаешь.

— Я тоже так думала, — вздохнула она. — Очевидно, ошибалась. Я не считала тебя таким мужчиной, который позволяет себе иметь связь с замужней женщиной.

— В то время я не знал, что она замужем.

— Но тебе хватило знаний, чтобы спать с ней.

Чтобы сделать ребенка.

— Виноват по обоим пунктам. — Он устало вздохнул. — Иногда у мужчины мозги бывают ниже пояса. Особенно если женщина решает поиграть с ним.

— Я тоже играла с тобой. — Слезы, которые она долго сдерживала, хлынули ручьем. — Практически я становилась на колени и просила тебя заняться со мной любовью. Конечно, у меня не могло быть твоего накопленного годами пламенного опыта, но я знала, что детей не в капусте находят. Я читала книги, смотрела фильмы, в которых мужчина и женщина занимаются любовью.

Я знала, что для этого должно быть соответствующее настроение. И делала все, чтобы у тебя было соответствующее настроение. Но ты каким-то образом ухитрялся удерживать мозги на месте. Она кинула взгляд на пояс его брюк. — Почему мне не удалось то, что удалось ей?

— Потому что я люблю тебя, — сказал он. — Ты сейчас узнала обо мне нечто новое. И если это тебя так разочаровало, если ты не хочешь дать нашему браку шанс выжить, уходи. Я так сильно люблю тебя, что позволю тебе уйти.

— Но не так сильно, чтобы предпочесть меня ребенку другой женщины! — Ох, как она ненавидела себя за эти слова! Примитивный эгоизм: наказывать невинного младенца за грехи его отца!

И она ненавидела Бена за то, что он разбудил худшее в ней. Джулия и не подозревала, что может быть такой мелкой, такой ограниченной.

— И я все еще был бы тебе нужен, если бы отказался от ребенка?

— Не знаю. У меня вообще нет уверенности, что я тебя знаю. Ты не тот мужчина, в которого я влюбилась.

— Нет, Джулия, тот. Просто я не совершенство.

И если ты думала, что брак со мной — это бесконечная постель, устланная розами…

— Не думала! — Джулия разозлилась оттого, что он заставил ее защищаться. — Я не ребенок. В каждом браке бывают болезненные этапы. Но я не ожидала, что нам придется бороться за выживание брака через несколько часов после обмена брачными обетами. Когда я давала обет любить тебя и в хорошие и в плохие дни, я.., никогда не думала…

Рыдания душили ее, и она замолчала.

— И я не ожидал, — мягко проговорил он. — И признаю, что сейчас мне очень плохо. Возможно, с моей стороны несправедливо просить тебя дать шанс выжить нашему браку. Следующий шаг твой. Хочешь, я пойду и объявлю гостям, что они могут ехать домой, потому что мы решили на этом закончить? Или ты будешь стоять рядом со мной и дашь нам шанс доказать всем недоброжелателям, выстроившимся за спиной твоих родителей, что мы готовы принять вызов, который жизнь бросила нам?

Бен использовал запрещенный прием — упомянул о родителях. Ведь гордость никогда не позволит ей признать их правоту. А они говорили дочери, что нельзя выходить замуж за человека, которого она знает меньше шести месяцев. Что такой поступок грозит катастрофой.

Но хватит ли у нее гордости, чтобы сохранить их брак на плаву? Ей придется вынести все, что свалилось па нее. Ох, если бы она заглянула в свое сердце, то увидела бы, что все еще любит его. Но что пользы от любви, когда нет доверия!

А как она может теперь доверять мужу?

Будто ей мало было огорчений! А тут еще за ее спиной снова распахнулась дверь, и в комнату ввалился мужчина. По его воинственному виду она предположила, что это муж Мариан Дэйэс.

— Сколько нам торчать здесь, Каррерас! рявкнул он. — Прими решение. Ты берешь парня или нет?

Бледная, с вытянутым лицом, Мариан стояла за его спиной с крохотным свертком в руках. Даже у Джулии набежали слезы сочувствия, хотя ей и своей беды хватало. Она пожалела женщину, которой приходится переживать такое: выбирать между ребенком и жестоким мужчиной. Как этот изверг может требовать, чтобы его жена отказалась от сына?

— Я возьму ребенка, — сказал Бен. Мариан вздохнула, подошла к бывшему любовнику и вручила ему сверток.

Для Джулии оказалось почти невыносимым наблюдать, как Бен смотрит на младенца, осторожно откинув край одеяла, закрывавшего лицо малютки. Она услышала, как у него замерло дыхание, увидела ошеломленное выражение в глазах. Даже если она и была его первой любовью, то теперь уже явно не единственной. Во взгляде, которым он смотрел на крохотное личико, светились и признание, и удивление, и первобытная решимость защищать свое чадо, которую испытывают только родители. А Джулия надеялась, что к нему придут эти переживания, когда он будет держать на руках ИХ первого ребенка.

Кто-то тронул ее за плечо. Джулия повернулась и увидела бабушку, смотревшую на нее с состраданием. Губы Джулии задрожали, и она обняла мудрую женщину.

— Амма, скажи, что делать. Пожалуйста!

— Ангел мой, не мое дело давать советы. Тебе надо принять трудное решение. И похоже, только первое из многих. Но что бы ты ни решила, Бен твой муж. Прошу тебя, не забывай об этом.

— Это несправедливо! — всхлипнула Джулия.

— Нет, справедливо.

— Я так обижена. — Она прижала к груди ладонь. — Как он мог так безжалостно разбить мне сердце?

— И его сердце разбито. Ты только посмотри на него, Джулия, и тотчас увидишь.

Она стрельнула взглядом в его сторону, надеясь, что муж не заметит. Но оказалось — он не спускает с нее глаз. Мольба в голубых глазах могла бы растопить и камень.

Джулия смутно осознала, что Мариан Дэйэс и ее муж ушли. Когда открылись двери в бальный зал, донеслись взрывы музыки. Бабушка подталкивала ее вперед. А все внимание Джулии сосредоточилось на мужчине, за которого она вышла замуж. Он притягивал ее, словно магнит.

До самой последней минуты Джулия надеялась на чудо. Кто-то отодвинет занавеси и закричит: «Эй, это большая ошибка. Бен не отец ребенка. А вы возвращайтесь на свою свадьбу, к очаровательной жизни, которую вы планировали. Ребенок не ваша проблема».

Бен бережно держал малыша на ладонях.

Джулия наконец совладала с собой и заглянула под одеяло. Сердце екнуло и упало. Последняя надежда, что, может быть, это не сын Бена, мгновенно испарилась. Она увидела точную миниатюрную копию мужа.

Оцепенев, она разглядывала густые черные волосы, оливковую кожу и блестящие голубые глаза. Пришлось признать неизбежное. Только Бен мог быть отцом ЭТОГО ребенка.

— Джулия, папа теряет терпение, — услышала она восклицание матери, стоявшей на пороге. — И откровенно говоря, я в ужасе от твоего поведения. — (Фелисити запротестовала, что-то пробормотав.) — Нет, Мать Монтгомери, я не хочу больше оставлять все как есть! Уверена, даже ты не сможешь этого отрицать. Как мать невесты я имею право знать, почему Джулия и этот мужчина, за которого она вышла замуж, предпочли бросить гостей, которые пришли на их свадьбу.

— Боюсь, что твоя мать права, — вздохнула Фелисити.

Джулия подняла глаза и снова встретилась со взглядом Бела, полным страдания.

— Да, — сказала она. — Амма, ты останешься здесь с… Останешься ли ты здесь, пока мы вернемся?

— Конечно. Бен, дай мне малыша.

— Ма…лы…ша? — Гневное восклицание перешло в потрясенный шепот. При других обстоятельствах Джулия оценила бы комичность ситуации. Но сейчас она только поблагодарила судьбу.

Хорошо, что в книге светского этикета Стефании Монтгомери сохранение внешних приличий ценилось превыше всего.

— Правильно, мама, — проговорила Джулия, подобрала шлейф платья и проплыла к двери со всем достоинством, какое сумела собрать. — А что еще ты ожидала найти в этом одеяле? Протухшую индейку?

Бен не помнил, как он и Джулия пережили следующий час. Даже для стороннего наблюдателя не осталось бы незамеченным, что между счастливыми молодоженами произошло нечто из ряда вон выходящее.

Невеста явно не желала смотреть на жениха и бросила букет, словно гранату в окопы врага.

Улыбка, растягивающая губы матери, скорее напоминала предсмертную гримасу, а выражение лица отца могло бы остановить движение на оживленной улице.

Конечно, планы на медовый месяц пришлось изменить. Вместо того, чтобы, переодевшись, ехать прямо в аэропорт, Бен и Джулия влезли в машину в свадебных нарядах и попросили водителя подвезти их к черному ходу кантри-клуба.

Там их ждала Фелисити с ребенком. Они тайком забрали малыша. К счастью, затемненные окна лимузина скрывали люльку, подвешенную над одним из задних сидений. Машина миновала подъездную дорожку кантри-клуба и направилась на юг, в Уайт-Рок.

Когда они выехали из города, Бен заговорил.

Но один взгляд на Джулию — и слова показались ему ненужными. Жена сидела будто высеченная из камня, не видя и не слыша, что происходило вокруг. В особенности ей не хотелось видеть мужчину и ребенка, разделявших с ней заднее сиденье.

Когда им оставалось несколько минут до места назначения, Бен еще раз сделал попытку пробиться к ней:

— Джулия, я люблю тебя, ты мне нужна. Пожалуйста, постарайся помнить об этом. Каким бы плохим наше положение ни казалось, если ты будешь верить в меня, в мою любовь, мы сможем победить.

— Ребенок плачет, — отрезала она.

Потрясенный, он заглянул в люльку. Младенец беспокойно шевелился. Потом послышалось попискивание. Оно больше походило на мяуканье котенка, чем на человеческий голос. Хотел бы он знать, что надо делать! Он никогда не интересовался младенцами и слышал только, что они требуют постоянного внимания. Их надо кормить и подмывать. Бен решил, что вынимать малыша из безопасной люльки неразумно. Что, если машина сделает резкий поворот? Или внезапно затормозит? Или он уронит ребенка?

— По-моему, то, что беспокоит его, может подождать. Минут через пять мы будем дома.

Джулия наклонила голову, словно говоря: решай сам. Это твой сын. А сама, не моргая, смотрела в затылок водителя.

К тому времени, когда они затормозили перед домом, мяуканье переросло в пронзительный крик. Даже не взглянув на мужа, Джулия вышла из машины и прошагала к парадной двери. Водитель последовал за ней с багажом. Бен вышел из машины последним, с младенцем, кричавшим во всю силу легких.

— Как мне успокоить его? — спросил он, когда все вошли в дом.

— Не спрашивай меня, — буркнула Джулия. — У меня не было детей. Но мне представляется, что в сумке, которую оставила твоя подруга, ты, наверно, найдешь необходимые инструкции.

— Джулия, она не моя подруга, — резко заметил он.

— Ну, тогда твоя бывшая любовница. — Повернувшись к зеркалу, висевшему над столом в холле, Джулия сняла свадебную вуаль и диадему. День был длинный, не говоря уж о том, что мучительный. Я устала. Я займу одну из комнат для гостей, а спальню хозяина оставлю тебе. Ведь тебе потребуется много пространства.

— Джулия!.. — начал было Бен, но его голос утонул в крике малыша. Да и кроме того, Джулию не интересовало то, что он мог бы сказать, она уже поднималась по лестнице.

Бен ни в чем не мог ее упрекнуть. Хотя внешне он казался деятельным и сосредоточенным, в душе у него царил хаос. Он едва мог представить, как же себя чувствует Джулия. И, дьявольщина, он не мог сделать своим приоритетом утешение жены.

Взяв ребенка, он попытался его успокоить и прижал к груди. Но голова младенца свесилась вперед, будто была плохо прикреплена к шее. Бен подсунул руку под маленькую попку и почувствовал что-то мокрое и густое.

— Черт возьми! — пробормотал он, когда нечто похожее на желе побежало по рубашке. — Тебе, парень, надо было прийти с книгой инструкций.

А то мы с тобой сядем в лужу.