"Любовь в мегабайтах" - читать интересную книгу автора (Демина Нина)

Глава двенадцатая

Станислас развернул бурную деятельность, все вопросы по обеспечению, медицинскому обслуживанию и прочей хозяйственной мелочи взял на себя.

– Твоя задача сохранить ребенка, ни о чем не беспокоиться, отдыхать и набираться сил! – объяснил мне Станислас мои обязанности.

Определил ко мне помощницу по хозяйству и водителя, запретив мне садиться за руль моего "Лексуса". Евгений, мой водитель, возил меня на огромном черном джипе "Мицубиси".

– Так надежней, – не принимая возражений, сказал Станислас.

Вместе со мной он увязался на занятия для беременных. Я доказывала ему, что тем самым мы породим сонм сплетен, на что Станислас ответил:

– Я скрываться не намерен. На общем собрании "Глоуб Коммьюникейшн" я объявил, что скоро стану отцом, меня поздравили. Мне не безразлично как пройдут наши роды, и я хочу знать, как тебе помочь.

Теперь каждая собака в нашем городе знала, кто отец моего ребенка. Посещение салона-красоты из удовольствия превратилось в муку, работницы не только салона, но и окрестных магазинов слетались стайками посмотреть на "невесту Станисласа Хадраш" и горячо обсуждали, что же он во мне нашел.

– Ничего особенного, – удивлялись дамы из Универмага.

– Абсолютно, – вторили им из Хозяйственного.

Узнав об этом Станислас, переговорил с Ингой, и она, вопреки установленным правилам, посещала меня дома и клятвенно обещала Станисласу помалкивать и не распускать слухов.

Молчал и Хадраш-старший. Никак не обозначил своего отношения к происходящим событиям, хотя я в глубине души надеялась, что он будет рад рождению внука.

Станислас приобрел большую квартиру в элитном районе центра города. Я упорно отказывалась не только туда переехать, но даже посмотреть.

– Зря стараешься, я тебя предупреждала, что жить буду у себя, – говорила ему я, как только речь заходила о переезде.

– И как мы все там поместимся? Няня, Анна, я, ты и малыш? Кроватка, коляска, манеж? Ты сумасшедшая, право слово!

– Если вычеркнуть тебя, то вполне сносно, – глумилась я над Станисласом.

– Э, нет! – бесился он. – От меня ты не избавишься, так что вместе будем, как атлантические сельди в жестяной банке.

О приданом для малыша и говорить не стоит, все, что необходимо было закуплено и дожидалось своего часа.

Самочувствие мое было нормальным, врачи в один голос твердили, что будет мальчик и уже скоро, через две недели. Перед родами я решила навестить свою тетку и братьев в Коровинском. Станислас отговаривал меня, я уперлась.

– Тогда я поеду с тобой.

– Мне только драки не хватает, у Филиппа руки чешутся поздравить тебя с моей беременностью, еле успокоила.

– Одну не пущу, – отрезал он.

– Не пустишь, из вредности сяду за руль сама, ты и знать не будешь.

– Одну не пущу!!!

Пришли мы к соглашению, когда я пообещала отвечать на все звонки, не делать ничего, что может спровоцировать роды и обернуться в один день. Поездка была назначена на среду.

Весна в нынешнем апреле была ранняя, снег сошел полностью, кое-где пробивалась яркая травка, пахло свежестью, и пели птицы. Станислас с утра руководил "Глоуб Коммьюникейшн", а мы, вместе с Анной, моей помощницей, собрали подарки для моих родственников и упаковали в две большие коробки. Я не удивилась, когда вместо Евгения в мою дверь позвонил незнакомый молодой парень и представился водителем, подменившим Евгения. Он по очереди отнес коробки в машину и вернулся за мной и моей сумкой. Анна проводила меня до машины. Вместо черного джипа у подъезда стоял подержанный "Шевроле", я подумала, что Станисласу понадобился Евгений вместе с джипом, но росток беспокойства уже проклюнулся сквозь грунт беспечности.

Мы тронулись, и я помахала рукой Анне. Выезжая за пределы района, я хотела позвонить Станисласу и доложить, что мы в пути, но мой телефон не работал. Я набрала номер снова. Нет связи.

– Миша, – так представился новый водитель, – не одолжите ваш телефон, мой почему-то неисправен, – попросила я. Он, молча, протянул мне трубку с переднего сиденья.

На заставке в бесстыжей позе развалилась обнаженная красотка. "Кадровая служба Станисласа работает из рук вон плохо!" подумала я, вспомнив "рожу", "дяденьку" и "армейца". Пальцы пробежались по клавишам телефона Михаила. Тишина. Черт, черт!

Станислас сойдет с ума, если не сможет дозвониться мне. Будет упрекать меня, что был прав, запрещая мне поездку загород. Я вернула трубку Михаилу.

– Вы давно работаете у Станисласа? – спросила я, неловко ехать молча.

– Недавно, – кратко ответил Михаил, он не был настроен разговаривать.

– Вы друг Евгения? – шальная мысль пришла мне в голову, и я забыла расслабленность последних месяцев и вновь обрела форму.

– Да, – последовал еще более краткий ответ.

– Какая у него прекрасная жена! Мне так нравится его Леночка! А вам? – Евгений был холост, причем имел наклонности, мешающие ему жениться, оттого Станислас был всегда спокоен за нас.

– И мне, – ответил Михаил, мрачно глядя на меня в зеркало заднего вида.

– А дети? У них замечательные дети, – восхищалась я.

Михаил заметно расслабился, напряжение в глазах ушло. "Ясно, он поставил на мне клеймо "дурочки" и уже не опасается проколов" – Чудные детишки, – заметил он, в голосе его появилось снисхождение ко мне.

Мы ехали по загородному шоссе, и вдалеке показался поворот на Коровинское.

Сердце мое встрепенулось надеждой на нелепую шутку, но Михаил повернул раньше, на небольшую проселочную дорогу.

– Михаил… – я наклонилась вперед и хотела указать ему на ошибку.

– Молчи, сучка! – машина пошла по ухабам и мне ничего не оставалось, как изо всех сил держаться за боковую ручку, другой рукой обхватив свой живот. Я молила бога, что бы все это скорей закончилось и Станислас забрал меня домой.

"Шевроле" остановился у заброшенного коровника. Коров там не держали лет уже пятнадцать, бетонные перекрытия соседствовали с почерневшими от времени деревянными балками. С потолка ржавыми железными прутьями висели остатки механизированных кормушек. Михаил открыл дверь "Шевроле" и за руку вытянул меня наружу. Легкие туфельки тот час утопли по подошву в весенней грязи.

– Шагай, – велел он.

– Куда? – спросила я, недоумевающая, что от меня ему нужно.

– В коровник, ступай! – и он легонько, для понятия, толкнул меня в спину.

Я покорно пошла к коровнику. Войдя внутрь, я увидела, что крыша коровника во многих местах прохудилась, и неяркое солнце просвечивает сквозь ребра черепичной крыши. Михаил подвел меня к первому стойлу.

– Руки вперед вытяни, – приказал он.

Я вытянула. Михаил достал ленту скотча, обмотал им мои скрещенные запястья и протянул металлическую цепь, продетую в кольцо на бетонной стене стойла.

Унизительно чувствовать себя животным, я хотела разреветься, но не позволила себе, берегла силы.

– Готово! – крикнул он вглубь коровника, и вышел наружу. Я с усилием вглядывалась в темную половину, стук каблуков по бетону, запах дорогих духов, я уже знала, кого увижу через несколько секунд. Натали вышла на освещенную часть коровника. Она улыбалась от удовольствия.

– Чего только не сделаешь ради мести. Не думала, что когда-нибудь побываю здесь.

Но уж очень мне хотелось, чтобы ты загнулась в коровнике, где тебе самое место, – она засмеялась нервным смехом, перешедшим в глухой кашель. – Ну и где твой защитничек?

– Не надо, Натали, это преступление, – предупредила ее я.

– Преступление – это то, что ты сделала со мной. Обманула доверие, украла Станисласа, насмеялась надо мной!

– Легко украсть то, что тебе не принадлежит.

– Станислас мой! – ее уверенности можно было позавидовать.

– Натали, ты была замужем! – напомнила я.

– Я и сейчас замужем! – Натали подошла ближе, и, стараясь больнее задеть меня интимными подробностями, сказала. – Когда Станислас впервые увидел меня, я была замужем. Когда Станислас лапал меня в коридорах отцовского дома, я была замужем.

Когда он на отцовской постели занимался со мной любовью, я была замужем. И что же Станислас? Станислас – ангел невинный, а я демон, развратительница сына. Где справедливость? Станислас должен достаться мне! Мы заслуживаем друг друга.

– Я не выгораживаю Станисласа, Натали! Я не хочу неприятностей тебе. Остановись.

– Нет. Не будет тебя и твоего ублюдка, и он опять будет мой.

Натали замолчала, увидев приближающегося Михаила.

– Я не ослышался? Вся эта драча для того, что бы вернуть зажравшегося фраера? Ты мне что обещала? – он надвигался на Натали, от гнева его молодое лицо будто постарело, посерело и разрушилось морщинами.

– Не слушай ее, Миша! Она все врет, – Натали сделала попытку перевести стрелки на меня.

– Я ее не слышал, я тебя слышал, – он схватил Натали за шею, сильные пальцы уперлись в узкие скулы женщины. – Подставила меня, на мокруху подписала, курва.

Ты знаешь, что за беременную бабу будет? Я на кичу, а ты к фраерку под бочок – утешать, про Мишу не вспомнишь. Сама будешь за свои дела отвечать, я чужой грех на душу не возьму.

Отшвырнув от себя Натали, Михаил прошел в стойло, задрав брючину, вынул из ножен, пристегнутых к ноге, армейский нож. Подойдя ко мне, распутал цепь, и хотел освободить сцепленные руки. Он стоял к ней спиной, не видел ее лица искаженного нечеловеческой злобой и ненавистью. Натали видела, как мое освобождение становиться все реальней и реальней. Она поняла, что затрачено столько усилий, и все впустую, что напрасна принесенная ею жертва, когда, закрыв от отвращения глаза, она отдавалась Михаилу и обещала ему, все, деньги, любовь, свободу, ради призрачной мечты освободить Станисласа от меня. "Не дай этой корове победить себя, Натали!" кричали ее глаза. В руке Натали, сверкнув неровным изломанным краем, оказался кусок оконного стекла, и, издав звериный рык, она накинулась на Михаила, режущего ленту скотча на моих руках. Произошла короткая схватка, во время которой я пыталась самостоятельно выпутаться. Натали и ее сообщник, отпрянули друг от друга, словно удивившись, как такие добропорядочные люди могут совершать такие страшные поступки? Михаил стоял, прижимая рукой располосованное стеклом плечо, когда Натали без звука упала ему под ноги. Потеряв свое изящество, она лежала бесформенной кучкой на бетонном полу коровника.

Михаил схватил меня под не распутанные до конца руки и быстро вывел из коровника.

Усадив меня на переднее сиденье "Шевроле", молча вывел машину на проселочную дорогу. Из его разорванного плеча кровь била пульсирующим родником, на его брюки, коробку передач и мое сиреневое платьице. Ухабы проселочной дороги и стекающая кровь Михаила довели меня до обморока. Когда я открыла глаза "Шевроле" стоял на загородном шоссе, окруженный автомобилями с воющими сиренами и к нам со всех сторон бежали люди. Я увидела Станисласа с перекошенным от страха лицом и успокаивающе улыбнулась ему через стекло. Он сдернул дверь и закричал, словно раненый зверь, увидев все в крови мое платье. Я не успела ничего сказать, как очутилась на его руках, нас тут же окружили медики. Они отгоняли Станисласа, но он упорно держал меня за испачканную чужой кровью руку.

– Это не моя кровь, Михаила, помогите ему! – говорила я санитарам и Станисласу.

– Берегите силы! – советовали мне они.

Я спорила с ними и так разволновалась, даже больше чем в коровнике и почувствовала, как по моим ногам потекла теплая жидкость.

– Воды отходят! – крикнул врач.

– Успеем? – спросил его с надеждою перепуганный на смерть Станислас.

– Постараемся, – обещал ему водитель "Скорой помощи".

Станислас с ужасом смотрел на засыхающую кровавую корку моего платьица, когда пришла первая схватка. Я сжала его пальцы так, что он с удивлением посмотрел на меня.

– Ой, ой, ой… – тихонько запричитала я.

– Сашенька, вспомни, как нас тренер учил, чтобы ослабить боль, дыши, чаще дыши! – скороговоркою выпалил Станислас и показал, как надо дышать. Так мы и подъехали к больнице, схватившись за руки, вытаращив глаза и часто дыша, причем Станислас дышал старательнее.

Скорая въехала под широкую крышу приемного отделения родильного дома, к машине подбежала акушерка.

– Выйти всем, – бросила она, забираясь в кабину скорой. Люди быстро повиновались.

Через минуту акушерка кивнула санитарам и сказала:

– Носилки вытаскиваем потихоньку, матка на четыре пальца, можем не успеть.

Держись девка, не на носилках же рожать!

И все-таки я родила на носилках, но в родовой палате. Все были заняты моими родами, Станисласа в авральной ситуации никто не замечал, пока он не свалился на кафельный пол. Пожилая санитарка поднесла ему ватный комочек, щедро политый нашатырем, и, жалея, проговорила:

– Эх, ты, папаша… Вставай не дело тут валяться, жена твоя мальчонку родила.

Счастливый Станислас, просил пустить его к жене, но ему лишь показали краснолицего кроху, и сказали, что это его сын.

– А Саша, где Саша? – не отставал он.

– Погоди сынок, у нее еще не закончилось, – сказала санитарка.

– Второй?!

– Да нет, успокойся, детское место выйти должно, обработать надо, кой-где зашить, если надо…

Станислас снова стал оседать на пол.

– Э, сынок, слабенький какой. Не волнуйся ты так, увидишь свою Сашу.

Когда меня на носилках везли в палату, Станислас кинулся ко мне:

– Саша, ты как?!

Санитары отогнали его и захлопнули дверь палаты перед его носом.