"Гладиатор" - читать интересную книгу автора (Соколов Михаил)

Глава 12 КРОКОДИЛ ЗАМЕТАЕТ СЛЕДЫ

Аркадий, не замечая взглядов ни дальних посетителей за столиками, ни ближних пацанов у стойки, озабоченно смотрел вслед милиционеру. По подбородку текла кровь и капала на белую рубашку и дорогой, сегодня раз уже спасенный, а теперь безнадежно испорченный костюм. Бармен напряженно думал. Решившись, поискал глазами испуганную Мэри, указал на стойку, а сам, повернувшись, вышел в заднюю дверь.

В комнате подошел к телефону на столике, мгновение поколебался и набрал номер Качаури…

Старший лейтенант Орлов вышел из ресторана и мимо мудро пребывающего вне событий (все равно не касающихся его) негра Абдулки прошел к машине, где за рулем уже сидел Сапожков.

– Знаешь, я тут подумал.., кажется, я забыл, где живет Кобыла Анюта. С ума сойти! Когда мне было шестнадцать, нет, даже пятнадцать!.. Забыл. Слушай, сходи-ка в бар, возьми эту… Мэри. Раз она живет у Кобылы, пусть покажет.

– Постой! – схватил он за рукав дернувшегося к дверце Орлова. – Давай еще твоего порошочку дерябнем. Что-то мне поплохело.

Каждый высыпал себе на ноготь щепотку порошка, с шумом вдохнул. Потом еще щепотку на другой ноготь, втянул другой ноздрей. Пока они сидели в баре, изменилась погода. Жара давила еще сильнее, но стало сумрачно от туч – кажется, надвигался дождь.

Впереди вдруг вспыхнуло, словно закоротила дуга троллейбуса, набережная с шустро убегавшими пляжницами на мгновение озарилась золотом, где-то прокатился гром, крупными звездами зашлепал по лобовому стеклу и пыльному капоту быстрый резкий дождь, тотчас же, однако, прекратившийся. Низко застелившийся дым от азербайджанских мангалов залетел в окошко; пахнуло едко и приятно…

– Ну иди, – сказал капитан. И добавил:

– За что ты этого жмурика? Я приостановился, видел.

– Кого? – бесстрастно спросил старлей.

– Ладно, иди.

Орлов вновь вошел в ресторан, уже освещенный по случаю непогоды и оживленный загнанными начавшимся дождем людьми. Он спустился вниз, и вновь замолкли разговоры, дав свободно плыть мелодии. За стойкой Аркадия не было, вместо него завороженно следила за приближением милиционера давешняя девушка. Мэри, да. Старлей подошел к стойке, постоял мгновение, схватил тонкое запястье.

– Пойдешь со мной. Будешь дорогу показывать.

Она, не отрывая взгляда от прекрасного бледного лица, вышла из-за стойки и покорно пошла за ним.

Он на ходу вдруг сказал:

– Поставь стакан.

Только сейчас она заметила, что все еще держит в руке бокал. Она на ходу поставила его на пустой столик. Они вышли, сели в машину на заднее сиденье (капитан оглянулся, но ничего не сказал) и минут через двадцать были на месте.

Всю дорогу девушка не смела, да и не хотела высвободить руку, стиснутую ладонью старлея.

Улица Рыбная, где проживала Кобыла, тоже принадлежала старому городу. Здесь тесно лепились одно-двухэтажные дома, часто с маленьким двориком и проволочным каркасом сверху, увитым незрелым еще виноградом. Именно в такой дворик они и попали, когда девушка отперла ключом узкую дверь рядом с наглухо забитыми воротами. Свежепобеленный кирпично-каменный дом стоял на фундаменте, снизу сложенном из грубо скрепленных известкой валунов, выше поднималась кирпичная стена.

Дверь в дом была не заперта. Отведя марлевую занавеску, капитан вошел первым, следом старший лейтенант, забывший отпустить руку проводницы. Воздух в доме с затворенными окнами за белыми тюлевыми занавесками был горяч, как в печи. Капитан шумно чертыхнулся, споткнулся о порог. Оглянулся на старшего лейтенанта и посоветовал:

– Ты тут пока оглядись, а я хозяйку найду.

– Вот сюда, – сказала вдруг девушка и указала на неприметную дверь. – Меня здесь поселили.

За окнами уже чернела темнота, в которой то и дело вспыхивали молнии, теперь уже голубые, и катился, точно по ухабам, гуд грома. Глядя на прекрасное лицо милиционера, на глаза, бесстрастно устремленные на нее, девушка подумала: непонятно, как она вообще здесь оказалась? Зачем так вспыхивает этот великолепный голубой свет? Отчего так прекрасен этот молодой мужчина?

Они вошли в ее комнату; все было погружено в полумрак.

– Пустите, – тихо попросила девушка, и ему при-. шлось сделать усилие, чтобы понять ее просьбу. – Подождите меня здесь, – и она скрылась за перегородкой.

Он с бессознательной покорностью остался стоять посреди комнаты (автомат на спине, дубинка пристегнута к поясу, запасные рожки к автомату в подсумке).

За окном все шире сверкали молнии, будто стараясь поглубже заглянуть в комнату, все настойчивее катился гул, холодно и грозно плыло перед глазами, и тут из-за перегородки донеслось:

– Идите сюда…

Он бездумно повиновался, вошел за перегородку и увидел ее уже в постели; светлый, обтянутый простыней контур, который он в диком порыве обнажил, сорвав преграду…

Через несколько минут в комнату ввалился капитан Сапожков, огляделся в полумраке, что-то услышал, ухмыльнулся и вышел, тихо и тщательно прикрыв за собой дверь. Чуть позднее старший лейтенант Орлов курил, сидя на постели, в открытое окно вместе с накаленным за день, умытым сейчас воздухом веером влетали брызги, ровно шумел ливень, и ярко трепетали долго не исчезающие в глазах вспышки молний: да, все случилось так просто, и непонятно, почему она оказалась девственницей, заколдованной принцессой из ресторанного вертепа по имени "Альбатрос".

Старший лейтенант Орлов услышал рядом порывистый вздох, повернулся, увидел только светящийся в полумраке силуэт и наклонился.

– Я не понимаю, – с трудом выговорил он.

– Чего?.. Я только вчера приехала и встретила на вокзале Аркадия. Денег нет, какие деньги!.. Не знаю.

Приехала на море, дура… Аркадий уговорил.., сразу не выпустил, хотел, наверное, сам… Я сказала, что еще ни разу…

И вдруг странное чувство, о котором он раньше не подозревал, неудержимо, с каждым мгновением стало расти в нем.., к ней… Он наклонился, поцеловал ее в губы, она порывисто обняла его, и тут кто-то постучал в скрипнувшую дверь. Деликатно кашлянув, капитан Сапожков сказал:

– Старлей! Давай допросим Кобылу, а потом… это.., как хочешь.

Не зажигая света, он нашел автомат, пояс с экипировкой, все остальное… Привел себя в порядок, вышел, прикрыв за собой дверь.

В проеме другой комнаты горел свет, и пропитой гнусавый голос пьяно тянул:

– Ну что ты, Пашунчик, пристал? Говорю же тебе, что ничего давно не знаю, ничего не вижу. Ничего не слышу.

– Ну Упыря хоть знаешь?

– Упыря знаю. Мужчина хоть куда, плюгавый только, но мужчина хоть куда.

Старлей вошел в неряшливо убранную комнату, где за круглым столом, заставленным объедками, пустыми бутылками и другим мусором, сидели капитан Сапожков и крупная, грузная старуха, как с первого взгляда показалось лейтенанту. На самом деле было ей лет тридцать пять – сорок, не больше, но контраст и, главное, наплыв грязного естества, замутившего явление его внеземных – (О! Он так чувствовал!) ощущений, заставил вновь расцвести пятна румянца на его бледно-мраморных ланитах офицера.

Под ногами звякнули бутылки. Старлей взглянул вниз: ящик пива.

– Угощайтесь, молодые люди, – гнусаво запела хозяйка.

Пиво. Весь день пиво, подумалось лейтенанту, но жажда, вновь вспыхнувшая в нем, заставила наклониться и взять бутылку.

Капитан, уже успевший открыть свою бутылку, подтолкнул открывалку. Старший лейтенант с облегчением выпил полбутылки и стал слушать. Капитан Сапожков начал с того, на чем его прервали.

– Не морочь голову, Анюта. Раз я говорю, что ты живешь с Упырем, значит, точно знаю.

– Может, и живу, только ничего о нем не знаю. Он уже второй день не показывается.

– Значит, ты его не видела ни вчера, ни сегодня? – продолжал уточнять капитан.

– Не видела, не видела.

– А позавчера видела?

– Позавчера видела. Ночью пришел, а утром слинял.

– Значит, вчера ты его должна была видеть, раз он утром ушел.

– Пашунчик! Что ты заладил: видел не видел. Лучше давай выпей, вспомним былые денечки. Вроде и мы с тобой не чужие.

– Гражданка Анютина! – строго произнес капитан Сапожков. – Не забывайтесь. Вас допрашивает представитель правоохранительных органов. Мы тут не на посиделках.

– Тю-ю! – воскликнула Кобыла. – А я думала, вы в гости зашли и угощаетесь моим пивом.

– Если не хочешь отвечать на мои вопросы, придется проехать с нами в отделение милиции, где тебя сунут в общий обезьянник, и ты будешь сидеть минимум трое суток, пока не решат, что с тобой делать.

– Пашунчик! – запела она. – Да что я тебе такого сделала? Я же сказала, что ничего не знаю! За что же меня в обезьянник? Чего я там не видела?

– Гражданин капитан! – рявкнул Сапожков. – Какой я тебе Пашунчик!

– Молчу, все, все, молчу, – перепугалась хозяйка.

– Знаешь, что тут может произойти в ближайшее время? Не знаешь, – строго произнес капитан Сапожков. – А произойдет вот что. Мы со старшим лейтенантом произведем у тебя поверхностный осмотр, а так как ты баба неаккуратная, наверняка найдем у тебя пару пакетиков наркотика. Предположительно, кокаина. Ты ведь любишь нюхать кокаинчик, правда?

– Даты что, Пашунчи-к!

– Молчать! Гражданин капитан!

– Конечно, гражданин капитан, кто же еще? Но неужели ты так поступишь со старой знакомой, Пашунчик?

– Извини, Анюта, но дело прежде всего. Нам необходима полная информация об Упыре. Будешь говорить? Где Упырь?

– Откуда мне знать?

– Вопросы задаем мы! – вновь рявкнул капитан Сапожков. – Где Упырь?

– Не знаю, – наконец-то всерьез перепугалась Кобыла. – Правда, не знаю. Он пришел, ночью пришел, позавчера. Кого-то боялся. Сказал, что провернул большое дельце и теперь сможет зажить, как человек. Мол, и мне перепадет. Хотел переждать ночь и сразу слинять, пока Барон не спохватился.

– Значит, он Барона обокрал?

– Почему обокрал? Может, он и плюгавый мужчинка, но не совсем же дурак. Мне показалось, он что-то там за спиной Барона схимичил. Но воровать!.. – не такой же он дурак.

– Он один все провернул или ему кто помог?

Елена Анютина, сейчас особенно похожая на большую кобылу, обвела их взглядом и вздохнула.

– Нет, не один. Один бы он не решился. Это его Колян надоумил. Что-то связанное с тотализатором.

Это когда последний раз сам Колян участвовал в играх. Что там они сделали, не знаю. Правда, не знаю.

Знаю только, что Упырь должен был вчера утром удрать, а потом, через несколько дней, когда улягутся страсти, и Колян за ним.

– Надо проверить на вокзале, не поездом ли он слинял? – повернулся капитан к старлею. Или…

– А у Упыря машина была? Может, он на машине уехал? – повернулся капитан к женщине.

– Зачем? – удивилась та. – У него же катер какой!.. Целая малогабаритная квартира. Он же в свой катер был влюблен, как не знаю в кого. Он же на катере и спал, и дневал. У него там и душ был, и грядки, что-то выращивал. Даже сейф был где-то спрятан в трюме, он там и держал все свои деньги.

Капитан вновь повернулся к старлею.

– А это мысль. Надо поискать катер. Если что, объявим в розыск.

Он вновь повернулся к Кобыле.

– Ладно, одевайся. Поедем в отделение.

– Я же сказала, что ничего больше не знаю! – закричала Кобыла. – Ты не имеешь права арестовывать честную женщину! Слышишь, не имеешь права!

Вдруг лицо ее испуганно вытянулось, отчего и впрямь стало походить на лошадиную морду. Она смотрела поверх их голов в сторону двери. Но тут же догадка осветила ее лицо, и она радостно воскликнула:

– Геннадий Иванович! Объясните им, что я ничего не знаю. Я Упыря уже два дня не видела. Как и говорила, вчера утром уехал, и все. Объясните им.

Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов одновременно оглянулись. В дверях, еще не успев выпрямить шею, согнутую из-за низкой для него притолоки, стоял Крокодил. То бишь Геннадий Иванович, правая рука Барона, человек-тень, незаметный, бледный и опасный. И странно спокойное, даже чуть печальное лицо его было страшно похоже лошадиными чертами на испуганную Кобылью физиономию.

Он был в накинутом на плечи, насквозь промокшем длинном плаще, а из-под полы целил в работников милиции длиннющим глушителем, навернутым на ствол короткого автомата.

– Сидите, сидите, – спокойным глуховатым голосом посоветовал Крокодил офицерам. – Главное, автоматы на пол. И спокойно, спокойно.

Не переставая целиться точнехонько в обоих ментов, он как-то мягко обтекал их по кругу. Обошел стол и остановился рядом с Кобылой.

– Автоматы! Ну же!.. Медленно, медленно на пол.

Вот и прекрасно, – похвалил он их.

– Что они тут спрашивали? – мягко поинтересовался он у женщины.

– То же, что и вы вчера. Об Упыре.

– Вы что-нибудь рассказали?

– Они пригрозили найти у меня наркотики. Тогда мне точно была бы крышка.

– Вы что-нибудь рассказали? – повторил он без нажима, даже еще более мягко.

– Не больше, чем вам. Я же ничего не знаю.

– Ну ладно, это уже не имеет никакого значения.

Он повернулся к капитану Сапожкову и старшему лейтенанту Орлову.

– Вы как из ресторана "Альбатрос" уехали, так Аркадий нам сразу и позвонил. Видите, немного не успел. Ну ничего. Это уже не имеет никакого значения.

Он вдруг быстро протянул руку с автоматом в сторону, приставил дуло глушителя к виску Кобылы и нажал на спусковой крючок. Раздалось два тихих хлопка, и голова женщины взорвалась, забрызгав все позади себя кровью и мозгами. Ее отбросило вслед за выбитой плотью, и, рухнув на пол, она еще несколько секунд быстро-быстро подергивала ступнями.., и замерла.

Старший лейтенант Орлов завороженно наблюдал весь этот ужас, одновременно очень медленно нагибаясь за "Калашниковым".

– Не советую, – покачал головой Крокодил. – Насчет вас у меня не было никаких указаний. Вам, кстати, надлежит сейчас же явиться с докладом к полковнику Сидоренко Павлу Ивановичу. Он вас ждет. Так что успокойтесь.

Вдруг он удивленно повел лицом в сторону двери.

Старший лейтенант Орлов оглянулся. В дверях стояла Мэри и с ужасом смотрела на труп у стены. Она медленно подняла кисть ко рту и прикусила тыльную сторону ладони. Выражение лица у Крокодила впервые стало озабоченным. Но тут же прояснилось. Старший лейтенант дотянулся-таки до автомата на полу. От Крокодила этот его маневр не ускользнул.

– Не советую, – повторил он. – Насчет девушки я тоже не имею никаких указаний. Если она будет молчать, указаний и не последует. Думаю, она будет молчать, правда ведь?

Мэри медленно кивнула. Старлей все еще держал руку на автомате, лежащем на полу.

– Капитан! Успокойте вашего напарника. Все кончилось, я ухожу. А вам советую, – обратился он к старшему лейтенанту Орлову, – раз уж вы так неприкрыто дорожите своей знакомой, увозите ее отсюда и где-нибудь спрячьте до поры до времени. Мало ли какое завтра может последовать указание.

Говоря это, он уже плавно и мягко как бы перетек к двери. Мэри в ужасе отшатнулась, когда он приблизился к дверному проему.

– И последнее, – донесся от входа его равнодушный негромкий голос, – когда будете докладывать полковнику Сидоренко, передайте мои слова, что Кобылу скорее всего убил Упырь. Может быть, Семенов Владимир или Костомаров Вадим. Им уже все равно.

Хлопнула входная дверь, и все смолкло. Сквозь шелест почти прекратившегося дождя с улицы донесся шум отъезжающей машины. Мэри (кожа тыльной стороны ладони закушена зубами) скользила по стене на пол, словно бы ее не держали ноги. Капитан Сапожков и старший лейтенант Орлов обменялись взглядами. Потом старлей выпрямил затекшую спину и поднял наконец автомат. Капитан тоже взял в руки "Калашников". Липко, с мерным интервалом что-то срывалось и капало на пол. И кисло, удушливо пахло…