"Богиня на кухне" - читать интересную книгу автора (Кинселла Софи)13У него нет подружки. Я выудила эту информацию у Триш – прошлым вечером, под благовидным предлогом: мол, расскажите мне, кто живет по соседству. Была какая-то девчонка из Глостера, но у них все закончилось много месяцев назад. Итак, путь открыт. Осталось разработать стратегию. Принимая душ и одеваясь, я не переставала думать о Натаниеле. Ни дать ни взять четырнадцатилетняя девочка-подросток! Еще чуть-чуть – и начну малевать на стенах «Саманта любит Натаниеля» с сердечком над «и» в его имени. Ну и ладно. Можно подумать, в роли половозрелого и хладнокровного профессионала я добилась чего-то стоящего… Я причесалась, бросила взгляд в окно на укутанные туманом поля. Отчего на душе так легко? У меня ведь нет ни малейших причин чувствовать себя счастливой. На бумаге все по-прежнему выглядит ужасно. Перспективная карьера разрушена. Семья не имеет понятия о моем местонахождении. Зарабатываю я крохотную толику той суммы, к которой привыкла, а работа моя состоит в том, чтобы подбирать с пола чужое нижнее белье. Тем не менее, застилая свою постель, я легкомысленно напевала. Моя жизнь изменилась, и менялась на глазах я сама. Казалось, прежняя, типовая, монохромная если угодно, Саманта превратилась в бумажную куклу, которую бросили в воду, она размокла и в конце концов растаяла без следа. А ее место заняла новая Саманта, Саманта разносторонняя, разноцветная. Никогда раньше я не бегала за мужчинами. С другой стороны, цыплят я раньше тоже не жарила. Если уж с этим справилась, то с мужчиной как-нибудь совладаю. Прежняя Саманта терпеливо дожидалась бы, пока на нее обратят внимание. Однако новая Саманта не желала ждать. Я пересмотрела столько сериалов по телевизору, я знаю правила ухаживания. Томные взгляды, язык тела, игривые разговоры… Я подошла к зеркалу и в первый раз за все время пребывания у Гейгеров взглянула на себя со стороны. Честно и беспристрастно. Ужас. Лучше бы я оставалась в неведении. Начнем с того, что как можно выглядеть прилично в голубом нейлоновом форменном платье? Я взяла пояс, затянула его на талии, поддернула подол на пару дюймов вверх – так мы, помнится, поступали со школьной формой. – Привет, – сказала я своему отражению и небрежным жестом откинула волосы со лба. – Привет, Натаниель. Привет, Нат. Еще наложить теней погуще – и окончательно перенесусь на пятнадцать лет назад, в свое неумелое отрочество. Я потянулась за косметичкой и минут десять занималась тем, что накладывала и стирала макияж, пока наконец не придала своему лицу вид одновременно естественный и… гм… охотницкий. Во всяком случае, так я решила. Проверим на практике. Теперь язык тела. Я наморщила лоб, вспоминая телесериалы. Если женщину влечет к мужчине, зрачки у нее расширяются. Кроме того, она бессознательно подается вперед, смеется его шуткам и демонстрирует запястья и ладони. Я наклонилась к зеркалу и выставила руки ладонями наружу. Вылитый Иисус. Добавим игривый смешок. – Ха-ха-ха! – произнесла я. – Как вы меня насмешили! Тот же Иисус, только с дурацкой улыбочкой. Не уверена, что мне это идет. Я спустилась вниз, раздвинула шторы, впуская в дом утреннее солнце, и подобрала с коврика у двери почту. Когда я перелистывала страницы местного журнала о недвижимости, выясняя, сколько стоит дом в этих краях, зазвенел звонок. Я открыла. На пороге стоял юноша в комбинезоне с листком бумаги в руках; за его спиной, у ворот, виднелся автофургон. – Компания «Профессиональная кухня». Доставка кухонного оборудования, – сообщил юноша. – Куда ставить коробки? – А! – сообразила я. – Отнесите на кухню, пожалуйста. Профессиональное кухонное оборудование. Это для меня, для профессионального кулинара. Черт, а я-то надеялась, что его привезут хотя бы на следующей неделе. – Что это за фургон, Саманта? – спросила Триш, вышедшая на площадку в платье и высоких сабо. – Цветы? – Это кухонное оборудование, которое вы заказывали для меня. – Как ни удивительно, мне удалось выказать подобие энтузиазма. – Наконец-то! – Триш лучезарно улыбнулась. – Теперь ничто вам не помешает порадовать нас своим умением! Значит, сегодня вечером будет жареная дорада с овощным жульеном? – Э… Хорошо, мадам. – Я сглотнула. – Если вы не против. – Поберегись! Мы обе подскочили от неожиданности. В дом ввалились двое парней с коробками в руках. Следом за ними я прошла в кухню и недоверчиво воззрилась на груду картона. Гейгеры что, заказали весь каталог? – Мы купили вам абсолютно все, что только может понадобиться, – подтвердила мою догадку подошедшая Триш. – Ну, открывайте же! Вам ведь не терпится, я уверена! Я взяла нож, взрезала первую коробку, а Триш своими острыми, как бритва, ногтями вскрыла вторую. Из моря пенопластовых шариков, подобно древнегреческой богине, возникло сверкающее стальное… нечто. И что это за хреновина? Я бросила взгляд на этикетку на коробке. «Форма для саварена». – Форма для саварена! – воскликнула я. – Вот здорово! Как раз ее-то мне и не хватало. – Мы сумели купить только восемь, – озабоченно проговорила Триш. – Этого будет достаточно? – Ну… – Я беспомощно пожала плечами. – Думаю, вполне. – А это кастрюли. – Триш извлекла из следующей коробки несколько алюминиевых кастрюль и вручила одну мне. – Нам сказали, что они – самого лучшего качества. Что скажете? Вы же у нас эксперт. Я посмотрела на кастрюлю. Новая, блестящая. Что еще о ней можно сказать? – Ну-ка, ну-ка. – С деловым видом я взвесила кастрюлю на руке, подняла ее, изучила днище, провела пальцем по металлу и затем, для пущей важности, царапнула ногтем покрытие. – Замечательная кастрюля. Прекрасный выбор. – Отлично! – Триш уже копалась в другой коробке. – Вы только поглядите! – Из вороха упаковочных материалов появился странной формы предмет с деревянной ручкой. – Никогда такого не видела. Что это, Саманта? Я промолчала. Откуда мне знать, что это за помесь ситечка, терки и метлы. Может, этикетка меня выручит? Увы, проклятую бумажку содрали… – Что это? – повторила Триш. Не тушуйся, девочка. Ты же эксперт. Ты же знаешь, что это такое. – Данный предмет имеет сугубо специализированное назначение, по которому и используется, – туманно высказалась я. – Сугубо специальное назначение. Триш с уважением посмотрела на меня. – Великолепно! Покажите, для чего он предназначен. – Мне в ладонь легла деревянная ручка. Хорошо. – Я перехватилась поудобнее. – Делаем серию… круговых… э… вращательных движений… Запястье расслаблено. – Я помахала диковинкой в воздухе. – Что-то вроде этого. Знаете, показывать довольно сложно… без трюфелей… Без трюфелей ? С какой стати мне на ум пришли именно трюфели? – Я вас позову, когда соберусь им воспользоваться, – решительно подытожила я и от греха подальше положила непонятный предмет на стол. – С удовольствием. – Триш мечтательно улыбнулась. – А как оно называется? – Я всегда называла его… э… трюфелевзбивалкой, – заявила я. – Но у него достаточно других названий. Не хотите ли чашечку кофе? Остальное я распакую потом. Я включила чайник, потянулась за кофе и случайно посмотрела в окно. По лужайке шел Натаниель. Господи! Я застыла как вкопанная. Полная, стопроцентная подростковая прострация. Все симптомы налицо. Глаз не оторвать. Его волосы словно искрились в солнечном свете. И эти старые линялые джинсы… Натаниель подхватил большой мешок с чем-то, изящно повернулся и бросил мешок куда-то – должно быть, в компостную кучу. Перед моим мысленным взором будто наяву возникла картина: он подхватывает меня. Его крепкие, сильные руки обхватывают мое тело… Я же не тяжелее мешка с картошкой, правда? – Как прошли выходные, Саманта? – Голос Триш разрушил мои фантазии. – Мы вас практически не видели. Где вы пропадали? – Я пошла к Натаниелю, – ответила я, не подумав. – К Натаниелю? – удивилась Триш. – К нашему садовнику? А зачем? Я мгновенно осознала свою ошибку. Не признаваться же, в самом деле, что ходила учиться готовить. Несколько секунд я глуповато таращилась на Триш, судорожно пытаясь придумать сколько-нибудь убедительную причину. – Ну… чтобы поздороваться, – выдавила я в конце концов, понимая, что несу ахинею. И что мое лицо заливает краска. Глаза Триш неожиданно блеснули, потом сделались круглыми, как плошки. – Вот как? – протянула она со значением. – Восхитительно! – Нет-нет! – воскликнула я. – Это не… Честное слово… – Не волнуйтесь, Саманта, – добродушно прервала меня Триш. – Я никому не скажу. Я – само благоразумие. – Она приложила палец к губам. – Можете на меня положиться. Прежде чем я успела что-либо ответить, она взяла чашку с кофе и вышла из кухни. Я опустилась на стул, окинула взглядом груду коробок, машинально подобрала со стола «трюфелевзбивалку». Неловко получилось. Впрочем, какая разница? Лишь бы только Триш не ляпнула чего-нибудь этакого в присутствии Натаниеля. Нельзя же быть такой дурой! Она наверняка что-нибудь ляпнет! Так, между делом, исподтишка. И одному Богу ведомо, что подумает Натаниель. Вот это будет действительно неловко. И может все погубить. Нужно опередить Триш. Нужно рассказать Натаниелю. Мол, Триш не так меня поняла, я вовсе на него не заглядываюсь, и все такое. Из чего окончательно станет ясно, что я втрескалась по уши. Я заставила себя подождать. Приготовила завтрак для Триш и Эдди, расставила новые кастрюли и прочую утварь, смешала соус из оливкового масла и лимонного сока, опустила в него филе дорады, в точности следуя наставлениям Айрис. Потом поддернула подол чуть выше прежнего, добавила туши на глаза и вышла в сад с корзинкой, которую нашла в кладовой. Если Триш захочет узнать, куда я направилась, скажу, что собираю зелень. Походив по саду, я обнаружила Натаниеля за старой стеной. Он стоял на садовой лесенке и обвязывал дерево веревкой. Чем ближе я к нему подходила, тем сильнее почему-то нервничала. Во рту пересохло, а ноги – ноги просто подгибались. И эта женщина считала себя хладнокровной! Верила, что семь лет работы юристом научили ее вести себя подобающе! Кое-как справившись с собой, я подошла к лесенке, откинула челку со лба и улыбнулась Натаниелю, стараясь не щуриться – солнце било прямо в глаза. – Привет. – Привет. – Натаниель улыбнулся в ответ. – Как делишки? – Неплохо. Гораздо лучше. Пока никаких катаклизмов… Наступила пауза. Я внезапно сообразила, что слишком уж пристально гляжу на его пальцы, ловко завязывающие узел. Это невежливо. – Я… э… вышла нарвать… э… розмарина. – Я кивнула на корзинку. – Где тут розмарин? – Пойдемте, я вам покажу. – Он спрыгнул с лесенки, и мы двинулись по дорожке в направлении огорода. В саду, вдалеке от дома, царила тишина, если не считать жужжания какого-то насекомого и хруста гравия под ногами. Я пыталась придумать какую-нибудь шутку, чтобы завязать разговор, но мысли разбегались. – Жарко, – изрекла я наконец. – Угу. – Натаниель с легкостью перешагнул через невысокую стену. Я последовала его примеру, желая продемонстрировать пружинящую походку, – и споткнулась, разумеется. Черт! Натаниель обернулся. – Все в порядке? – В полном. – ответила я, скрывая за улыбкой Досаду на себя. – Э… какая красота! – Мое восхищение было абсолютно искренним. Огород, имевший форму шестиугольника, который пересекали дорожки между грядками, и вправду произвел на меня впечатление. – Это все вы сделали? Очень красиво. – Спасибо на добром слове. – Натаниель усмехнулся. – Вот ваш розмарин. Он вынул из висевшей на поясе кожаной сумки, смахивавшей на кобуру, секатор и принялся обрезать колючий куст с темно-зеленой листвой. Сердце бешено заколотилось. Я должна сказать то, ради чего пришла. – Э… Знаете… Вот какая штука. – Заговорила я, теребя в пальцах листок соседнего куста. – Триш вообразила невесть что. Она, похоже, думает, что мы… Ну, вы понимаете… – Угу. – Он кивнул, не оборачиваясь. – Но это же… глупо! – Я манерно хихикнула. – М-м… – Он отрезал еще несколько веточек. – Этого достаточно? «М-м»? И все? И больше ему нечего сказать? – Вообще-то нет, – проговорила я. Натаниель послушно защелкал секатором. – Ну разве не глупо, а? – Почему он не может ответить по-человечески? – Конечно. – На сей раз Натаниель взглянул на меня, его лоб прорезала морщина. – Вам сейчас не до того, если я правильно понимаю. С вашими-то личными проблемами. Что? О чем это… Ах, ну да. С моими личными проблемами. – Разумеется, – промямлила я. – Не до того, вы правы. Черт побери! И зачем я только упомянула о «личных проблемах» ?! О чем я вообще думала?! – Держите. – Натаниель вложил мне в руки пахучий пучок. – Что-нибудь еще? – Э… Да! Нарвите мне, пожалуйста, мяты. Я смотрела, как он шагает между грядок, направляясь к каменной чаше, в которой росла мята. – Знаете… – Я всячески притворялась, что веду обыкновенную светскую беседу. – Вообще-то с личными проблемами покончено. Почти покончено. Я с ними справилась. Натаниель повернулся ко мне, заслонил глаза ладонью от солнца. – Вам хватило недели, чтобы пережить проблемы семи лет? Если так излагать, и вправду получается несколько нелепо. Я поспешила исправить положение. – Я и сама не думала, что справлюсь так быстро. А выяснилось, что я гнусь, но не ломаюсь… как резинка… – Резинка, – повторил он. Понять, о чем он думает, по выражению его лица было невозможно. Что, опять не то слово употребила? Ну почему, гнуться – это вполне сексуально… Натаниель поднес мне мяту. Вид у него был такой, словно он прикидывал, насколько я искренна. – Матушка говорит… – Он вдруг замялся. – Что? – выдохнула я. Они говорили обо мне! Они обсуждали – Ей кажется, что с вами… плохо обращались. – Он отвел взгляд. – Вы такая нервная… дерганая… – Никакая я не дерганая! – оскорбилась я. Хотя, если подумать, что-то в этом есть. – Понимаете, я от природы… беспокойная. Но никто со мной плохо не обращался! Просто я… чувствовала себя в ловушке… постоянно… Слова слетели с губ, прежде чем я успела их поймать. Мне вспомнилась моя жизнь в «Картер Спинк». Я практически жила в офисе. А когда не задерживалась допоздна, брала работу на дом. Кипы документов. Ежечасные ответы на е-мейлы. Пожалуй, тут любой почувствует себя в ловушке. – Но сейчас со мной все в порядке. – Я тряхнула волосами. – Я готова жить дальше… заводить новые связи… или… ну… Я посмотрела на Натаниеля, стараясь изо всех сил расширить зрачки, и словно невзначай притронулась пальцами к уху. Наступила тишина – напряженная тишина, – которую нарушало лишь жужжание насекомых. – Я бы на вашем месте не торопился, – сообщил Натаниель, отвернулся и уставился на листья какого-то куста. Что-то в его позе подсказало мне, что он смущен. К моему лицу прилила кровь. Значит, так? Значит, мне дали от ворот поворот? Значит, со мной не желают связываться? Жуть, да и только! Я лечу к нему, платье подобрала, глазки намазала, в языке тела изощряюсь, можно сказать, предлагаю себя… А он дает мне понять, что я его не интересую! Вот стыдобища-то! Прочь, прочь отсюда! Прочь от него. – Вы правы, – проговорила я тихо. – Об этом рановато думать… Да, неудачная мысль. Мне лучше сосредоточиться на работе. На готовке и… и так далее… Вы правы. Спасибо за розмарин. – К вашим услугам, – откликнулся Натаниель. – С удовольствием. Ну, я пошла. Увидимся. Стиснув в пальцах пучок зелени, я повернулась, перешагнула через стену – на сей раз ухитрилась не запнуться – и по посыпанной гравием дорожке двинулась обратно к дому. Я вся кипела от унижения и злости. Вот тебе и новая Саманта! Никогда! Никогда в жизни не стану больше навязываться мужчине! Моя первоначальная стратегия – вежливо ожидать, терпеливо сносить невнимание и переключаться на следующего – в миллион раз лучше. Наплевать! Оно и полезнее, вдобавок. Мне действительно нужно сосредоточиться на работе. Вернувшись в дом, я достала гладильную доску, включила утюг, сделала погромче радио и налила себе кофе покрепче. Отныне и вовек – исключительно так. Займемся делами. И черт с ним, с этим садовником! Что мне вообще в голову взбрело? Я работаю, я получаю деньги за свою работу и должна ее выполнять, а не отвлекаться на всякую ерунду. За утро я погладила десять рубашек, поставила стирку и пропылесосила веранду. К обеду я подмела и пропылесосила весь первый этаж и протерла все зеркала тряпкой, смоченной в уксусе. К вечеру я поставила новую стирку, порубила овощи в кухонном комбайне, залила водой канадский рис, предназначенный на гарнир, и, в полном соответствии с наставлениями Айрис, приготовила четыре коржа для tartes de fruits8. К семи часам я выбросила подгоревшие коржи, приготовила новые, пропитала их клубничным соком и смазала сверху подогретым абрикосовым джемом. Еще я обжарила измельченные овощи в оливковом масле с чесноком, потушила фасоль, поставила рыбу запекаться в духовку, а попутно угощалась вермутом, который достала, чтобы добавить в подливку. Мое лицо раскраснелось, сердце билось бодро, я перемещалась по кухне, словно в фильме на ускоренной перемотке, – но чувствовала я себя прекрасно. Даже больше – мне давно не было так хорошо. Я готовила еду, готовила своими руками – и у меня все получалось! Правда, неладно вышло с грибами, но они уже в мусорном ведре, так что никто не узнает. Я выставила на стол фарфоровые блюда для рыбы и овощей, разместила между ними свечи в серебряных подсвечниках, положила в холодильник бутылку «Просекко», поставила греться на плиту тарелки, сунула в музыкальный центр диск с песнями Энрике Иглесиаса. Словом, полностью подготовилась к первому полноценному ужину, приготовленному самостоятельно. Довольная собой, я огладила фартук, распахнула дверь кухни и позвала: – Миссис Гейгер! Мистер Гейгер! Пожалуй, надо бы заказать большой гонг. – Миссис Гейгер? Ни звука в ответ. А я-то думала, что мне придется постоянно отгонять их от кухни. Я призадумалась, потом взяла бокал и вилку и постучала металлом по стеклу. Тишина. Куда они подевались? Я быстренько заглянула во все комнаты первого этажа. Пусто. Что ж, придется идти наверх. Быть может, они наслаждаются очередной главой «Радостей секса»? Наверное, не стоит им мешать… – Э… Миссис Гейгер? – негромко позвала я. – Ужин подан. Ба, голоса! В дальнем конце коридора. Я сделала еще несколько шагов. – Миссис Гейгер? Внезапно дверь передо мной распахнулась настежь. – Для чего тогда нужны деньги ? – донесся раздраженный возглас Триш. – Объясни мне! – Если ты до сих пор не поняла, для чего нужны деньги, – прорычал Эдди, – то и объяснять бесполезно! – А если ты не соображаешь… – Я соображаю! – проорал Эдди. – Я все соображаю! Так-так. Похоже, Гейгерам не до «Радостей секса». Я было попятилась, но укрыться в безопасности кухни не успела. – А как насчет Португалии?! – взвизгнула Триш. – Или ты забыл? – Она вихрем вылетела из двери – и застыла, заметив меня. – Э… ужин готов, мадам, – промямлила я, не поднимая глаз. – Если ты хотя бы еще один треклятый раз вспомнишь эту треклятую Португалию… – начал Эдди, высовываясь из комнаты. – Эдди! – перебила Триш, дергая головой в мою сторону. – Pas devant. – Что? – Эдди озадаченно нахмурился. – Pas devant les… les… – Триш всплеснула руками, словно выколдовывая недостающее слово. – Domestiques? – рискнула помочь я9. Триш метнула на меня яростный взгляд, вся подобралась. – Я буду в своей комнате! – рявкнула она. – Черт подери, это и моя комната! – крикнул ей вслед Эдди. Но дверь уже захлопнулась. – Э… ужин готов, сэр, – проговорила я. Эдди, не обратив на меня ни малейшего внимания, прошагал к лестнице. Я начала злиться. Мне-то что делать? Если дораду не съесть в ближайшее время, она вся сморщится. – Миссис Гейгер? – Я постучала в закрытую дверь. – Извините, но ужин может испортиться… – И что с того ? – глухо отозвалась Триш. – Я не в настроении. Я изумленно уставилась на дверь. Целый день готовила – и на тебе. А свечи горят, тарелки на плите. Они не могут так вот взять и отказаться от еды! – Вы должны поесть! – воскликнула я. Эдди остановился на середине лестницы. Дверь распахнулась, из спальни выглянула удивленная Триш. – Что вы сказали? Так. Будем действовать обходными путями. – Все должны есть, – принялась импровизировать я. – Это заложено в человеческой природе. Почему бы вам не обсудить ваши разногласия за едой? Или отложить их на время? Выпейте вина, расслабьтесь и не упоминайте за столом… э… никакую Португалию… Стоило мне произнести это слово, как атмосфера зримо накалилась. – Это не я про нее вспомнил! – прорычал Эдди. – Я думал, все давно улажено. – Если бы ты не был таким грубым… – Голос Триш становился все пронзительнее; она смахнула слезу. – Каково, по-твоему, чувствовать себя… трофеем? Трофеем? Нельзя. Ни в коем случае нельзя смеяться – хотя очень хочется. – Триш! – К моему несказанному изумлению, Эдди буквально взлетел по лестнице. Его живот колыхался на бегу. – Не смей так говорить! – Он схватил жену за плечи и пристально поглядел на нее. – Мы всегда были друзьями, ты же знаешь. С самого Сайденхема. Сначала Португалия, теперь Сайденхем. Однажды мы с Триш сядем за бутылочкой вина и я непременно выясню, что все это значит. – Я знаю, – шепотом согласилась Триш. Она смотрела на Эдди так, словно никого, кроме него, на свете не существовало. Ну и ну! Они вправду любят друг друга. На моих глазах ссора исчерпала себя. Я словно наблюдала некую химическую реакцию. – Надо поесть, – сказал Эдди. – Саманта права. Посидим вместе, поговорим, обсудим… Он покосился на меня, и я улыбнулась в ответ. Слава Богу! С моим ужином все будет в порядке. Надо только перелить соус в… – Хорошо. – Триш всхлипнула. – Саманта, мы сегодня ужинаем не дома. Улыбка застыла на моем лице. Что? – Не переживайте, милая, – утешил Эдди, похлопав меня по плечу. – У вас будет свободный вечер. Что? – Но… уже все готово, – проговорила я. – И стол накрыт. – Да? Ну, ничего страшного. – Триш вяло махнула рукой. – Съешьте сами. Нет. Нет. Они не могут так поступить со мной! – Ужин ждет, мадам. Жареная рыба… и жульен из овощей… – Куда пойдем? – спросила Триш у Эдди, не слушая моего лепетания. – Может, попробуем в «Милл-хаус»? Я растерянно смотрела, как она заходит в спальню, как за ней идет Эдди. Потом дверь закрылась, и я осталась в одиночестве. С готовым ужином. Когда они укатили в сумерки на «порше» Эдди, я прошла в столовую и принялась убирать со стола. Собрала хрустальные бокалы, сложила салфетки, задула свечи. Потом вернулась в кухню и оглядела свои кулинарные творения, ожидающие, чтобы их съели. Мой булькающий на плите соус. Мой гарнир, украшенный дольками лимона. Я так всем этим гордилась!.. Как ни крути, ничего поделать уже нельзя. Рыба успела потерять вид, но я все же положила одну порцию на тарелку, налила себе вина, уселась за стол. Взяла нож и вилку, отрезала кусочек, поднесла ко рту. Затем отложила приборы. Я не голодна. Целый день впустую! А завтра все начнется по новой. Накатила тоска, захотелось уронить голову на руки и не поднимать ее, что бы вокруг ни происходило. Что я тут делаю ? Именно так. Что я тут делаю? Почему не ухожу, не беру билет на поезд до Лондона? От печальных мыслей меня отвлек негромкий стук. Подняв голову, я увидела Натаниеля, который стоял в дверях, с рюкзаком за плечами, и тихонько постукивал пальцами по косяку. Мне вспомнилось утро, и я одновременно смутилась и разозлилась. – Привет. – Я чуть развернула стул, сложила руки на груди и передернула плечами, что должно было означать: «Если ты решил, что я за тобой бегаю, ты сильно ошибаешься». – Решил заглянуть, проверить, не надо ли помочь. – Он оглядел кухню, задержался взглядом на нетронутых тарелках. – Что стряслось? – Они не стали есть. Укатили в ресторан. Натаниель посмотрел на меня, потом прикрыл веки и покачал головой. – А вы целый день для них готовили? – Это их еда. И их дом. Они вольны вести себя, как им угодно. Я пыталась говорить беззаботно, хотя на душе скребли кошки. Натаниель положил рюкзак на пол, подошел к плите и принюхался к рыбе. – Пахнет неплохо. – Зато выглядит как пережаренный полуфабрикат, – проворчала я. – Мое любимое блюдо. – Он усмехнулся, но я не собиралась разделять его веселье. – Тогда угощайтесь. – Я махнула рукой. – Все равно больше есть некому. – Ну не выбрасывать же. – Он положил себе всего, так что в итоге на тарелке образовалась гора еды, потом налил вина и уселся за стол напротив меня. Наступила пауза. Я старалась не смотреть на Натаниеля. – За вас, Саманта. – Он поднял бокал. – Поздравляю. – Большое спасибо. – Я серьезно. – Он подождал, пока я повернусь к нему лицом. – Бог с ними, с Гейгерами! Главное – что вы сами это приготовили. – Он хмыкнул. – Помните прошлый раз? Я неохотно улыбнулась. – Такой кошмар не скоро забудешь. – Мне больше всего запомнился горох. – Он съел кусочек рыбы, недоверчиво покрутил головой. – Вкусно, честное слово! Я словно воочию увидела крохотные обугленные горошины и себя саму, мечущуюся в панике по кухне, и меренги на полу… Меня вдруг разобрал смех. Подумать только, скольким вещам я уже научилась с тех пор! – Знаете, – сурово заявила я, – в тот вечер я бы со всем справилась, если бы кое-кто не взялся мне помогать. Пока вы не вмешались, у меня все было под контролем. Натаниель отложил вилку и, не переставая жевать, уставился на меня. В его голубых глазах было нечто… завораживающее, что ли. Почувствовав, что кожу заливает румянец, я опустила глаза – и увидела, что мои руки лежат на столе Еще я с ужасом поняла, что непроизвольно подалась вперед. А зрачки мои, должно быть, диаметром в половину мили каждый. В общем, яснее некуда, осталось только написать на лбу «Я тебя люблю». Я поспешно убрала руки со стола, выпрямилась и попыталась придать лицу безразличное выражение. Утреннего унижения с меня вполне достаточно. Кстати, надо бы ему растолковать… – Зна… – начала было я в тот самый миг, когда Натаниель тоже заговорил. Мы посмотрели друг на друга, потом он махнул рукой. – Давайте вы. – И вновь взялся за рыбу. – Что ж… – Я прокашлялась. – После нашего разговора этим утром… я просто хотела сказать, что вы абсолютно правы. Конечно, мне слишком рано затевать… новые отношения. Или даже задумываться о них. Вот так! Съел? Не уверена, что была убедительна, зато польстила своему израненному самолюбию. – А вы что собирались сказать? – спросила я, подливая ему вина. – Собирался пригласить вас на прогулку, – ответил Натаниель, и я чуть не пролила вино на пол. Он что? Или на него подействовал язык моего тела? – Не беспокойтесь. – Он пригубил вино. – Я все понимаю. Как бы мне отступить, по-быстрому и так, чтобы он не заподозрил, что я отступаю?.. А, плевать! Буду непоследовательной, женщинам это простительно. – Натаниель, – я заставила себя говорить спокойно, – я с радостью составлю вам компанию. – Отлично, – хладнокровно кивнул он. – Как насчет вечера пятницы? – Подходит. Я усмехнулась – и внезапно поняла, что проголодалась. Пододвинула к себе блюдо с рыбой, схватила нож и вилку и взялась за еду. |
||
|