"Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера" - читать интересную книгу автора (Соцков Лев)

АНКАРСКИЕ СЮЖЕТЫ

С середины двадцатых годов заметную активность как в части непосредственных связей с кавказской эмиграцией, так и в постановке этой темы перед турецкими должностными лицами проявляла польская дипломатическая миссия в Анкаре, и особенно посол Кнолль. Если древнеримский сенатор Катон любую свою речь заканчивал ставшей афористичной фразой: «Я также полагаю, что Карфаген должен быть разрушен», то Кнолль не только завершал, но и начинал все беседы с турецкими политиками призывом как можно скорее помочь организации восстания на Кавказе. Именно оно, полагал польский дипломат, поможет кардинально решить национальные задачи Польши и Турции, которые в ситуации с Кавказом полностью совпадают.

Турки, разумеется, не хуже польского дипломата разбирались в приоритетах своих национальных интересов, в том числе и в отношении такого чувствительного во всех отношениях региона, как Кавказ. Но имея в целом добрососедские отношения со своим северным соседом, который, кстати, поддержал новую Турцию и лидера в трудные времена, руководство страны не желало беспричинно осложнять их поспешными и рискованными шагами.

Поведение Кнолля выходило за рамки элементарных приличий дипломатической деятельности, и Варшаве дали об этом понять. Кнолля в конце концов отозвали, его преемник Бадер вел себя уже иначе, но это вовсе не означало снижения польской активности на кавказском направлении, они лишь переместилась на другой уровень.

Основную заботу взял на себя польский военный атташе в Анкаре Шетцель, кадровый военный разведчик, который лично работал с некоторыми деятелями кавказской эмиграции. В числе кавказских эмигрантов, на которых ориентировались поляки, оказался и Шамиль, что не прошло незамеченным для ИНО. Один из источников Стамбульской резидентуры в июле 1926 года сообщал, что «Шамиль, установив отношения с поляками, обязался снабжать их сведениями об обстановке на Кавказе. Последние, вообще падкие на кавказцев, тем более что Саид-бей все же известная фигура, согласились установить ему ежемесячное содержание в размере 200 лир и выделить специальные суммы на оперативную работу».

Шетцель же поддерживал контакт с представителями турецких спецслужб, в том числе по вопросам, касавшимся деятельности кавказской эмиграции в стране. В связи с завершением его загранкомандировки в Варшаве было решено поручить миссию поддержания контактов с турками по линии разведки офицеру 2-го отдела Генштаба Казировскому. Его снабдили рекомендательным письмом Шетцеля, адресованным полковнику Азиз Худан-бею, с которым тот поддерживал контакт в период своей работы в Анкаре. В нем говорилось:

«Господин полковник! Пользуясь случаем приезда капитана Казировского, позволю себе передать Вам мои приветствия. В то же время имею честь просить Вас удостоить Вашим доверием подателя сего письма, а также офицера, которого он представит Вам. Упомянутый офицер будет работать вместе с капитаном Казировским в той же области.

Буду чрезвычайно благодарен господину полковнику, если он окажет этим лицам свое покровительство и поможет им своим опытом.

Если речь идет о вопросах, поставленных перед капитаном Казировским, которые нельзя разрешить на месте, то я позволю себе возобновить свое предложение воспользоваться Вашим проездом через Варшаву, чтобы повидаться с Вами. Мы будем счастливы принять Вас как гостя, и это позволит нам поддержать личное знакомство и осветить интересующие нас обоих вопросы».

Что касается предмета сотрудничества, то в письме он предусмотрительно завуалирован, и мы только хотим показать, что для загранаппарата ОГПУ в Турции польско-турецкие связи по линии военной разведки не были секретом. Как и то, что Казировскому было поручено договориться с турецкими коллегами о передаче им польской стороной разведывательной информации по СССР, о чем сам Казировский сказал в первой же беседе с Азиз Худан-беем.

Весьма объемный пакет информационных сообщений, подготовленных поляками для турецкой стороны, был получен ИНО и сохранился в архиве внешней разведки.

Специальное сообщение посвящено оппозиционным настроениям в РККА, здесь констатируется неблагополучное положение в Красной Армии, прогнозируется перспектива вовлечения военных во фракционную борьбу.

В сводках о внутриполитическом положении в СССР говорится о депрессии в экономике, недовольстве населения, готовности оппозиции дать бой сторонникам Сталина и даже возможности внутрипартийного переворота. Делается заключение, что работа оппозиции по «выведению советского народа из инертного состояния» дает свои плоды, процессы эти идут по нарастающей, стихийное недовольство масс усиливается, и все это говорит о неизбежности внутренних потрясений.

Отдельно оформлены сведения о дислокации, штатной численности и боеготовности частей РККА в Закавказье.

Сами информационные сообщения составлены весьма солидно, с массой фактов и аналитических выкладок, цифр, фамилий. Их анализ на Лубянке показал, что часть сведений действительно могла быть получена польской разведкой от своих агентурных источников в Советском Союзе.

Вывод же из заинтересованного чтения документов, составленных во 2-м отделе польского Генштаба, напрашивался такой, что внутриполитическая ситуация в СССР чревата возможностью взрыва и для этого не хватает только детонатора. А тот, кому эта информация предназначалась, уже сам должен был осознать, что таковым реально может стать Кавказ и этому следует всячески содействовать.

Добавим, что полковник Азиз Худан-бей, в развитии отношений с которым была так заинтересована польская военная разведка, в свое время служил помощником начальника Стамбульской полиции, затем по линии Генштаба работал в Германии, в 1927 году он возглавил контрразведывательный отдел Стамбульского центра Службы национальной безопасности, некоторое время исполнял обязанности начальника центра, после чего в 1930 году его перевели на руководящую должность в центральный аппарат МАХ.

Теперь несколько пояснений о турецких разведывательных и контрразведывательных службах, которые и далее будут упоминаться в контексте жизнедеятельности эмиграции.

Три основные спецслужбы работали с этой категорией лиц в пределах своих функций и исходя из своих конкретных интересов:

военная разведка как структурное подразделение («Истихбарт бюросу») Генштаба;

Главное управление общественной безопасности МВД (Умум Эшниет Мюдюрлюгю»);

Служба национальной безопасности (Милли Амниет Хизмети — сокращенно МАХ).

МАХ с момента своего создания в кемалистской Турции стала основной разведывательной и контрразведывательной организацией, подчиненной непосредственно премьер-министру. В ее структуре функционировали амирлики (отделы) «А» — разведки и «Б» — контрразведки. Кроме того, имелись центры МАХ в крупных городах Турции, из коих наиболее важным считался Стамбульский, который контролировал деятельность эмигрантских организаций и их лидеров, традиционно базировавшихся в этом крупнейшем турецком городе, особенно таких видных фигур, как Расул-заде.

О подходе турецких спецслужб к этим делам красноречиво свидетельствует воспроизводимый с некоторыми сокращениями документ самой Службы национальной безопасности?

«Турецкая республика

МАХ

Отдел «Б»

№ 3694

29.12.1929

Анкара Начальнику Стамбульского амирлика «А»

1.При сем прилагаются: копии ответа Расул-заде на устный запрос Министерства внутренних дел о деятельности Кавказской организации и копия статьи, написанной тем же Расул-заде.

2. Я думаю, что Расул-заде в своем отчете не скрывал образа своих действий и описал их искренне. Несмотря на это, правительство не может в открытую поощрять в Турции подобного рода деятельность. Из МВД в Стамбульский вилайет уже послано письмо, в котором указано, что такая деятельность Комитета разрешена быть не может, а если они (комитетчики) будут продолжать ее, то будут высланы из Турции. Так обстоит вопрос с внешней стороны.

3. Наша служба будет продолжать с ними связь, как и раньше, однако с непременным соблюдением следующих условий:

а) Основательно втолкуйте им в качестве своего личного мнения и личных своих обязательств, что полиция будет вести наблюдение за их деятельностью, что правительство вынуждено идти по этому пути с целью сохранения дружбы с русскими, что если они будут работать скрытно, то Вы по-прежнему будете оказывать им поддержку в необходимых случаях, что о Вашей связи с ними никто другой не должен знать, что в противном случае и Вы отвернетесь от них.

б) Ваши встречи с Расул-заде должны проходить под большим секретом. Русские ни в коем случае не должны получить возможность установить канал связи Расул-заде с нашим правительством. В центре никто кроме Вас не должен знать об этом. Больше того, возможно, что даже губернатор не будет поставлен об этом в известность.

в) Тем, что они разглашают и рекламируют связи своей организации как с Вами, так и с нашим правительством, они хотят укрепить свои позиции, и это чувствуется из их же отчета. Однако это обстоятельство настолько же полезно их партийным интересам, насколько наносит нам вред. Не позволяйте им делать этого.

г) Они не должны искать связи ни с кем из правительственных служащих, кроме Вас. Это обстоятельство им тоже надо разъяснить.

Начальник МАХ Шюкрю Али».

На документе приписка его рукой:

«Имейте в виду, что ни одна, даже самая маленькая деталь содержания настоящего письма не должна стать известной Расул-заде и его товарищам».

В турецком Генштабе как нельзя лучше разбирались в обстановке на Кавказе, и не только в военно-стратегических измерениях. Несколько русско-турецких войн в прошлом не прошли даром, ставший уже традиционным театр военных действий был изучен достаточно хорошо. Но обстановка все время меняется, и ее надо знать детально. Командование Красной Армии принимает серьезные меры по усилению своего военного присутствия на Кавказе. Созданы два полнокровных военных округа, Северо-Кавказский и Закавказский, оборудуются военно-морские базы в Новороссийске, Батуми и на Каспии. Требуется по-новому организовать работу военной разведки на кавказском направлении, чтобы иметь возможность более квалифицированно отслеживать дислокацию воинских частей РККА, их оснащение боевой техникой и средствами связи, меры военных и гражданских властей, имеющих значение для боеготовности. Генштаб должен быть готов к любому развитию событий, остальное решать политическому руководству. В этом смысле совершенно очевидна недостаточность турецких агентурных позиций на советской стороне, которые могли бы быть источником всесторонней информации.

В этом деле, как показывает жизнь, не последнюю роль могут сыграть возможности здешней кавказской эмиграции. По крайней мере, у ее руководителей есть довольно регулярные связи со своими родными местами, частенько туда под разными прикрытиями выезжают эмиссары для решениях своих эмигрантских дел, что вполне хорошо корреспондируется с потребностями Генштаба. А события в некоторых местностях Кавказа разворачиваются так, что принуждают власти задействовать для их успокоения не только внутренние войска, но и регулярную армию. Кое-какая интересная информация на этот счет имеется.

Судя по тому, что к этой теме проявляют повышенный интерес посольства некоторых стран, не говоря уже о военных атташе, аккредитованных в Анкаре, в западных столицах также стремятся быть в курсе дела. Правда, дипломаты избегают каких-либо официальных обращений, предпочитая конфиденциальные беседы.

У английского посла в Турции Кларка возникли непредвиденные затруднения протокольного характера, которые создавали ему некоторые проблемы. По сложившейся в прошлые годы практике он намеревался устроить в третий день июня бал в Константинополе по случаю дня рождения Его Величества с приглашением английской колонии и турецких гостей. В их числе был высокопоставленный генерал из Генштаба. Предполагалось, что протокольное мероприятие, которое обычно продолжалось допоздна, позволит уединиться с генералом на некоторое время и прояснить ряд вопросов. А теперь все срывается…

От имени президента из протокольной службы главы государства послу пришло приглашение на раут, устраиваемый в недавно отстроенной представительской вилле в живописном пригороде Анкары. Поспеть туда и сюда по времени не получается, игнорировать приглашение нельзя.

А встреча с высокопоставленным военным крайне необходима именно сейчас. Из Лондона сообщили, что, по имеющимся сведениям, заместитель наркома по иностранным делам Карахан имел беседу с турецким послом в Москве, в которой (в советской терминологии) был затронут вопрос о бандитизме на Северном Кавказе. Надлежало, используя возможности посольства, получить более предметную информацию о содержании этой беседы, а также об оценке ситуации турецкой стороной. Поэтому так важны сведения из первых рук, от компетентного источника, который до сих пор не подводил. А тут эта протокольная накладка.

Выход посол в конце концов нашел. Свое мероприятие он перенес в новую столицу, правда, для этого пришлось пойти на дополнительные расходы, да к тому же заново оповещать приглашаемых, извиняться и все прочее. Конечно, не следует ограничиваться только точкой зрения военных, надо будет во время приема побеседовать и еще кое с кем, чтобы информация была полной. Ведь в Лондоне прекрасно владеют этой темой и осведомлены о сложных этнических и религиозных факторах на Кавказе. Ясно, что угли сепаратизма там продолжают тлеть, и здесь, в Турции, есть немало влиятельных людей, выходцев с Кавказа, которые также не устают их ворошить. Активен небезызвестный Саид Шамиль из рода Шамилей, заявляют о себе и другие. Словом, возможности получения информации имеются.

Встреча с генералом стоила того, чтобы потрудиться над ее организацией. Гость счел возможным поделиться весьма любопытной информацией, которая наверняка заинтересует не только Форин офис[1].

По словам генерала, в Москве весьма обеспокоены положением дел в Чечне, поэтому Карахан и поставил перед турецким послом вопрос о том, чтобы не допустить поступления туда оружия из-за границы (конечно, имелась в виду советско-турецкая). МИД согласовывал ответ с Генштабом в том смысле, что турецкие власти делают все от них зависящее, чтобы предотвратить нелегальное движение оружия, и полагают, что со своей задачей справляются. Послу в беседе с соответствующим советским должностным лицом рекомендовано высказать как бы личное суждение, что на Кавказе со времен Гражданской войны осталось, очевидно, немало оружия. Возможно, тамошние власти ожидают очередной вспышки в Чечне, да и наши люди из горцев сигнализируют об этом, отсюда и беспокойство.

Мы, продолжал генерал, с сугубо военной точки зрения проанализировали операцию русских по разоружению Чечни, как она именовалась ими, которая проводилась четыре года назад, в 1925-м. У нас ведь своя забота — курды.

В этой войсковой операции были задействованы большие силы и средства Северо-Кавказского округа, всего до двух стрелковых дивизий и кавалерийская бригада, действия войск обеспечивали авиационный отряд и части поддержки. Общее руководство осуществлял сам командующий войсками округа Уборевич, непосредственно группировкой командовал известный командир Гражданской войны Апанасенко. Армия двигалась с трех направлений, по сути лишив мятежников возможности маневра. Вся территория Чечни быстро была взята под контроль, в ряде случаев при блокаде населенных пунктов использовалась артиллерия. По всем селениям проводилась фильтрация, несколько горских авторитетов были пленены, другие скрылись. Потери регулярной армии были незначительными, захвачено большое количество стрелкового вооружения. Словом, заключил генерал, у нашего северного соседа не все так благополучно во внутренних делах, как об этом публично заявляется. Кавказ живет своей жизнью, и в Турции это понимают.

Летом 1932 года Шамиль имел несколько встреч с начальником турецкой военной разведки Надми-беем, на которых обсуждались вопросы организации так называемых военно-разведывательных пунктов вдоль советских границ, приспособленных для работы с агентурой, засылаемой на советскую территорию, и приема связников от людей, действующих на той стороне.

Были согласованы и общие принципы взаимодействия. Генштаб в лице военной разведки берет под свое покровительство работу, направленную на освобождение Кавказа от русской зависимости, оказывает Шамилю техническую помощь в деле организации связи с его людьми на родине и предоставляет для этого необходимые средства. Другая сторона обязуется использовать свои возможности в регионе для создания там агентурной сети с явками в Тифлисе, Баку и Владикавказе для регулярного осведомления о военных мероприятиях на советской территории, а также подбирает несколько молодых людей для направления их на спецподготовку с последующей заброской в СССР.

К процессу активизации работы с эмиграцией подключались и полицейские службы Турции. Шеф стамбульской полиции Салих-бей вернулся из Анкары в неважном настроении. Ему было указано на недочеты в кадровой работе и рекомендовано навести порядок во вверенном ему управлении. Причиной стал проступок его подчиненного, который вымогал у просителя-эмигранта энную сумму, а тот вопреки всем обычаям пожаловался. Велено наказать провинившегося, так что всяких там инспекций и проверок не будет, не затем, собственно, вызывали.

Шефу полиции было впервые прямо указано на необходимость усиления координации действий со службой безопасности. Объяснили это активностью иностранных разведок в стране: немцы, англичане и русские сильно интересуются турецкими делами, устанавливают связи не только с официальными лицами, но и аппаратными служащими. Как он понял, есть уже пример, когда бдительность рядового полицейского помогла разоблачить вражеского агента.

Особое внимание рекомендовано обращать на эмигрантов из России. Конечно, те, кому положено, с ними работают. Это в значительной степени интересует Генштаб, но и иностранцы усматривают там для себя определенное поле деятельности. Немцы и поляки, например, вербуют эмигрантов, готовят кадры на случай обострения ситуации. Москва болезненно реагирует на такие вещи, если они становятся там известны, а Турции пока не резон портить отношения с Советами, поэтому вся подобного рода деятельность должна быть в поле зрения и под контролем властей.

ГПУ имеет свою агентуру среди эмигрантов, ряд событий в Европе, например недавнее исчезновение руководителя военной организации русских эмигрантов генерала Кутепова, подтверждает это. Очевидно Турция, где эмиграция, особенно с Кавказа, весьма многочисленна, не исключение.

Полицейские службы, полагает руководство, могут быть весьма полезными и в мероприятиях по обеспечению безопасности. Квартальному, хорошо знающему свой участок и людей, всегда видно, кто чем живет, куда ходит, с кем встречается. Но главное — иметь хорошую полицейскую агентуру, способную подмечать изменения образа жизни окружающих. Многие разведчики пользуются для проведения встреч автомобилями, пусть и постовые будут понаблюдательнее.

На совещании у себя в управлении с начальниками подразделений он, Салих-бей, не будет вдаваться в высокие материи межгосударственных отношений, надо оперировать более понятными его людям категориями. Как сообщила в Центр резидентура, Салих-бей сказал (в пересказе источника) так:

«Вы жалуетесь на маленькое жалованье. Согласен, что вознаграждение за ваш нелегкий труд недостаточно, и правительство думает об этом.

Но вы и сами виноваты. Если бы работали хорошо и власти могли положиться на вас в деле обеспечения безопасности государства, то и получали бы больше. Об этом еще поговорим с каждым из начальников секций отдельно по их участкам.

И еще. Всегда нужно прежде всего думать о деле. Заместителю начальника первой секции Садуллах-бею было поручено заняться эмигрантом из России, а он потребовал с него 1500 лир за право пребывания в нашем городе. Человека надо было приобщать к нашему делу, а его вместо этого оттолкнули. На что это похоже?»

Обсудив еще несколько текущих вопросов, Салих-бей отпустил офицеров, а Садуллах-бею велел остаться. Как в конце концов поступили с провинившимся офицером полиции, мы не знаем, но этот эпизод лишний раз подтвердил, что в Анкаре принимают разносторонние меры по ужесточению контрразведывательного режима: страна становилась зоной серьезной оперативной активности разведок многих стран .