"Вторжение в Персей" - читать интересную книгу автора (Снегов Сергей Александрович)5Доклад о том, что эскадры не готовы в дальний поход, породил на Земле тревогу. Веру и меня вызвали в Большой Совет. Я пошел к Мери попросить сопровождать нас на Землю. Мы с Мери теперь не виделись неделями: я пропадал на кораблях, она нашла себе занятие в лабораториях Оры. Мне показалось, что она больна. На Оре, как и на Земле, болезни невозможны. Но у Мери был такой грустный вид, глаза так блестели, а припухшие губы были такие сухие, что я встревожился. – Ах, ничего со мной, здорова за двоих, – сказала она нетерпеливо. – Когда отлетаете? – Может, все-таки – мы отлетаем? Зачем тебе оставаться? – А зачем мне лететь на Землю? Тебе надо, ты и лети. – Такая долгая разлука, Мери... – А здесь не разлука? За месяц видела тебя три раза. Если это не разлука, то радуюсь твоему удивительному чувству близости. – На корабле мы будем все время вместе. – Ты и там найдешь повод оставлять меня одну. Не хочу больше уговоров, Эли! Кстати, дам тебе поручение – список материалов для моей лаборатории. Привези, пожалуйста, все. Мне пришла в голову одна мысль и сгоряча показалась хорошей: – На Вегу идет галактический курьер "Змееносец". Ты не хотела бы прогуляться туда? Экскурсия на Вегу займет три месяца, и на Ору мы вернемся почти одновременно. У Мери вспыхнули щеки, грозно изогнулись брови. В гневе она хорошела. При размолвках я иногда любовался ею, вместо того чтоб успокаивать, это еще больше сердило ее. – Ты не мог бы сказать, Эли, что я потеряла на Веге? – На Веге ты ничего не потеряла, но многое можешь найти. – Под находкой ты, по-видимому, подразумеваешь Фиолу? – Поскольку ты хотела стать ее подругой... – Этого хотел ты, а не я. Вот уж никогда не было у меня желания выбирать в подруги змей, даже божественно прекрасных! И особенно – возлюбленную змею моего мужа! Я сокрушенно покачал головой. – Ах, какая пылкая ревность! Но как же быть мне? Надо распространять благородные человеческие порядки среди остальных звездожителей, а моя собственная жена вся в тенетах зловредных пережитков. Какими глазами мне теперь смотреть на галактов и разрушителей? Какие евангелия им проповедовать? – Когда ты так ухмыляешься, мне хочется плакать, Эли! – Тебе это не удастся! Через минуту ты будешь хохотать, вижу по твоим глазам. Хохотать она не стала, но плохо начатый разговор закончился мирно. Мери проводила меня на "Волопас". В салоне Вера сказала: – Мери хорошо выглядит. И здоровье у нее, кажется, крепкое? – Здорова за двоих, так она сама сказала. Все дни в полете заполнили совещания с Верой и ее сотрудниками. Их у нее добрая сотня, и весь этот коллектив – а впридачу к нему и корабельная МУМ – разрабатывал детали вселенской человеческой политики. На одном из их симпозиумов о природе галактического добра и зла я, почти обалдев, выпалил: – Что толку копаться в частностях? Мне бы встретиться с разрушителем, а там я соображу, как действовать. – В тебе нет жилки политика, – упрекнула Вера. – Сухожилия, а не жилки, Вера. Ибо ваши ученые речи так сухи, что я испытываю от них жажду буянить и ниспровергать добро. С того дня я не ходил на совещания у Веры, а перед прибытием на Землю прочитал ее доклад Большому Совету – длинный список политических предписаний на все случаи похода. Все их можно было свести к нехитрой формуле: к разумным существам Вселенной относись по-человечески, по-человечески поддерживай добро, по-человечески борись со злом. Мне кажется, не стоило так много трудиться, чтобы в результате выработать такой бесспорный катехизис. – Очень рада, что ты не нашел ничего нового, – заявила Вера. – Что же тебя радует? – А вот именно то, что наша галактическая политика тебе кажется бесспорной. Согласись, было бы печально, если бы руководитель величайшего похода человечества усомнился в его целях и задачах. Какой-то резон в ее словах был. Во всяком случае, Большой Совет с энтузиазмом воспринял ее доклад "Принципы галактической политики человечества". После заседания члены Совета разъехались торопить отстающие космические заводы, а мы с Верой стали готовиться обратно. Я забежал к Ольге, она незадолго до нашего отлета на Землю уехала сюда рожать и теперь возилась с прехорошенькой дочкой Иринкой. Она возвращалась на Ору вслед за нами. За четыре месяца разлуки Мери очень пополнела, порывистая ее походка превратилась в неуклюже осторожную. Я в изумлении сперва свистнул, потом схватил Мери на руки. – Осторожней! – сказала она. – В прогнозе беременности таскания на руках не предусмотрены. – Отшлепать тебя, Мери! Хоть бы словечко! И Вера хороша, она-то, наверно, знала! – Она знала, а ты должен был догадаться! – весело возразила Мери. – Я же сказала тебе, что здорова за двоих – простой человек, не адмирал, сообразил бы, в чем дело. А молчать мы условились с Верой, на Земле тебе хватало забот и без тревог о моем состоянии. Я засыпал Мери вопросами, кого она ждет, когда роды, как они пройдут. Мери умоляюще подняла вверх руки. Давно я не видел ее такой довольной. – Не все сразу, Эли! Через месяц ты получишь сына, придумывай имя. Скажи теперь, как с моими поручениями? – Сто тяжеленных ящиков! Старинные ядерные бомбы в музеях легче твоих грузов. Я чуть не надорвался, когда поднимал один. Мери рассмеялась: – В ящиках тоже бомбы, только распространяющие жизнь, а не смерть. – Жизнь, ты сказала? – Да, жизнь. Что тебя удивляет? Наша женская судьба – порождать жизнь. Разрушение – древняя привилегия мужчин. Не так? – Не надо меня агитировать, Мери. На матриархат я не соглашусь. Максимум моих уступок – равноправие. Тебе привет еще от одной распространительницы жизни. У Ольги дочь Иринка. Прогнозы исполнились блестяще, роды прошли хорошо. – Рада за Ольгу. Но, кажется, состояние других женщин тебя интересовало больше, чем состояние жены? – Другие женщины не так скрытны, тем более их мужья. Когда один командир эскадры срочно просится на Землю, а второй чуть не ежедневно прибегает на станцию сверхсветовой связи, то командующий должен поинтересоваться, что с его помощниками. С ближайшим курьером и тебя отправим рожать на Землю, как велит традиция. – Положим начало новой традиции – я буду рожать на Оре. Не делай огорченного лица, здесь мне будет не хуже, чем на Земле. – Тогда назовем сына Астром, – сказал я торжественно. – Раз наш сын будет первым человеком, рожденным на иных звездах, то и имя у него должно быть звездное. |
|
|