"Ричард Блейд, беглец" - читать интересную книгу автора (Лорд Джеффри)

Глава 2

На этот раз переход был стремительным. Блейд услышал оглушающий рев, словно воды тысяч Ниагар рухнули на скалы у него за спиной: затем волна опаляющего пламени подхватила его, швырнула куда-то вверх и вперед, на мгновение покачала игрушку-человека на своем опаляющем гребне и выбросила на берег. Ему казалось, что он горит, охваченный языками пламени, веки, лицо, кожу на руках и груди жгло, спину словно поджарили на костре. Хватая воздух пересохшим ртом, Блейд начал медленно сползать на землю.

Он моргнул, пытаясь рассмотреть покачивающийся вокруг мир. Ощущение испепеляющего жара еще секунду-другую терзало его; потом жжение превратилось в ласковое тепло солнечных лучей, падавших на лицо, на обнаженную грудь и плечи. Спина, однако, горела по-прежнему, но Блейд вдруг осознал, что изо всех сил прижимается лопатками к грубой коре дерева — она, словно терка, царапала кожу.

Редкий случай после переноса он стоял на ногах! Вернее, уже полуприсел, упираясь спиной в шершавый ствол, ибо ноги его почти не держали.

Блейд выпрямился, плотно зажмурил глаза и сделал несколько глубоких вдохов, разгоняя живительный кислород по всем капиллярам и клеткам изнемогающего тела. Солнечные лучи, профильтрованные кронами деревьев, падали на его лицо; в свежем воздухе веяли запахи травы и зеленой листвы, тонкий сладковатый аромат фруктов. Откуда-то издалека тянуло дымком и доносились слабые лесные шорохи не то ветерок играл в ветвях деревьев, не то поскрипывали их стволы да шелестела трава. Потом раздался свист, Блейд почувствовал слабый удар воздуха, и плечо его обожгло.

Он поднял веки. На плече алела глубокая царапина, и прямо над ним, в древесном стволе, торчала стрела; ее оперенный конец еще подрагивал. Взгляд разведчика метнулся вперед, к обширной поляне, что расстилалась перед ним. С полсотни островерхих шатров, похожих на вигвамы, дым костров, человеческие фигурки, какие-то рослые животные, похожие на лошадей… Эта сцена запечатлелась в памяти мгновенным фотоснимком; на переднем его плане были бегущие к лесной опушке воины да рой стрел, камней и дротиков, нацеленных прямо в лицо Блейду.

Время как будто замерло, растянулось, превращая секунды в часы. Он видел блестевшие на солнце наконечники, почти физически ощущал тяжкую округлость выпущенных пращниками снарядов, смертоносную остроту копий. Он понимал, что через миг рухнет на землю с раздробленным черепом, истекая кровью. Он так ясно представил эту картину — свое неподвижное тело в окровавленной траве, внезапно ставшее похожим на огромного дикобраза. На мертвого дикобраза, ибо дротики и стрелы проткнут его грудь через долю секунды.

Он непроизвольно напрягся, пожелав, чтобы все эти летящие в него предметы, столь неприятные и опасные для жизни, оказались как можно дальше отсюда. Он хотел этого так сильно, что копья, стрелы и увесистые камни вдруг исчезли, будто по волшебству растаяв теплом в воздухе. Тогда Блейд повернулся и побежал в лес.

Сработало! Он повторял это слово как припев марша. Сработалосработало-сработало! Ноги двигались в такт, с каждой секундой набирая силу; грудь мерно расширялась и опадала. Сработало! Прыжок, еще прыжок… Мягкий мох пружинит под босыми ступнями, солнечные лучи скользят по спине и плечам, гибкие стебли какого-то кустарника задевают икры, воздух потоком вливается в легкие.

Местность пошла под уклон, потом — вверх. Проскочив неглубокую ложбинку, он единым духом взлетел на холм и остановился, всматриваясь в редкий лес позади. Могучие деревья высились в двух-трех сотнях футов друг от друга; меж ними простирались залитые солнцем прогалины с короткой изумрудной травой, переходившей ближе к стволам в мшистый ковер. В таком лесу трудно спрятаться, зато преследователей он видел хорошо. Их было человек тридцать, и двигались они быстро — но не так быстро, чтобы это внушало тревогу.

Блейд наклонился, пошарил в траве и поднял сухую ветку размером с клюшку для гольфа. Держа ее в руке, он сосредоточился, на миг погрузившись в некое зыбкое состояние между сном и явью. Когда он вышел из этого полусекундного транса, ветвь исчезла. Разведчик хмыкнул и довольно кивнул головой.

Итак, Старина Тилли его не подвел; изделие «Лейтон Инкорпорейд» действительно работало. Во всяком случае, в точке старта. Что бы ни творилось на другом конце линии, куда бы ни попали телепортированные им стрелы и камни, отправка происходила безукоризненно.

Стрелы и камни… И еще — дротики… Внезапно Блейд вспомнил, что лорд Лейтон просил его не экспериментировать на первых порах с движущимися предметами. Разведчик покачал головой. Те предметы, что он перебросил в приемную пещеру телепортатора, двигались, причем весьма быстро. К тому же, в довольно опасном направлении — прямо ему в голову. И они были дьявольски острыми! Часть из них, по крайней мере… Он усмехнулся и снова покачал головой. Ладно, что сделано, то сделано! Скоро он вернется домой и выяснит, что произошло.

Блейд прикинул время. Он мчался по лесу минут пятнадцатьдвадцать, не больше; значит, в его распоряжении еще почти три четверти часа. Вряд ли за это время с погоней за плечами он сумеет отыскать тут что-либо ценное… Но ему и не ставилась такая задача; главное — проверка телепортатора, а для этого камни, стрелы и сучья подойдут не хуже золотых самородков. Он снова поглядел вниз, на своих преследователей ближайшая группа была в двух сотнях ярдов. Видимо, они заметили его и, подбадривая друг друга гортанными криками, начали разворачиваться цепью у подножия холма. Блейд усмехнулся, подавив пришедшую в голову озорную мысль: он мог бы телепортировать на Землю не только стрелы и камни, но и всю эту ораву… На миг перед его глазами возникла приемная камера Старины Тилли, набитая человеческими телами. Пожалуй, если укладывать пересылаемый товар плотным штабелем, меж стеклянных электродов поместится дюжина-другая дикарей…

Нет, не стоит. Конечно, было бы забавно взглянуть на физиономию Лейтона, но риск слишком велик. Эти парни вооружены копьями и чем-то вроде топоров; можно не сомневаться, что они тут же пустят в ход весь свой арсенал и разобьют хрупкие пластины. Было бы неплохо телепортировать его светлости живое существо, но более безобидное… скажем, мышь или птицу. Блейд повернулся и упругим шагом побежал вниз, надеясь присмотреть по дороге что-нибудь подходящее. Он опережал погоню на сто ярдов и не сомневался, что в ближайшие полчаса у него не будет серьезных проблем.

Чего хотели от него эти туземцы? Сварить его в котле на ужин? Замучить у столба пыток? Содрать кожу и набить чучело? Или они просто испугались, когда он внезапно материализовался под деревом на краю поляны, и пустили в ход оружие из страха? Все эти причины могли оказаться справедливыми — и еще тысячи других.

Мерно покачиваясь на бегу, Блейд в который раз попытался разрешить извечный парадокс ксенофобии. Почему первая реакция разумного существа, столкнувшегося с чем-то чуждым, — страх? Или враждебность? Как расценивать такое поведение? Инстинкт, доставшийся в наследство от диких предков? Некая охранная система, заложенная в подсознание? Но тогда почему он сам никогда не испытывал подобных чувств? Безусловно, он проявлял осторожность, но не опаску… скорее уж — любопытство…

Однако всегда ли так было? Блейд не мог припомнить, чтобы он когда-либо испытывал к чужакам ненависть с первого взгляда. Со второго — возможно; для чего, как правило, существовали веские причины. Но с первого — никогда! Даже в молодые годы в Оксфорде, где училось довольно много арабов, азиатов и африканцев. Пожалуй, дело заключалось в том, что он всегда чувствовал себя сильнее любого нового знакомого и не рассматривал его как потенциального конкурента. Можно ли считать силу основой благожелательности и дружелюбия? Несколько секунд Блейд обдумывал это умозаключение, готовый с ним согласиться; затем он припомнил, сколько мерзавцев с крепкими кулаками и стальной мускулатурой встречалось ему в жизни и мрачно усмехнулся. Нет, мощь тела и духа отнюдь не являлась универсальным средством ни от ксенофобии, ни от жестокости.

Он поднялся на новый холм и бросил взгляд через плечо. Та возвышенность, с которой он телепортировал Лейтону сухую ветку, находилась милях в трех позади — он хорошо запомнил красноватые утесы на ее голой вершине. Учитывая скорость его передвижения, прошло минут двадцать-двадцать пять… Значит, в любой момент он может вновь очутиться в своем кресле, в стеклянной клетке, прикрытой сверху колпаком коммуникатора.

Блейд глубоко вздохнул и огляделся. Преследователей не было видно, хотя он слышал в отдалении их азартные вопли. Сейчас, стоя одной ногой на пороге родного мира, разведчик воспринимал этих дикарей как досадную помеху; они не могли угрожать его жизни и безопасности. Да и вообще все это путешествие «на час» казалось какимто нереальным, подобным тренировке на учебном полигоне, где заросли — пародия на настоящие джунгли, а автоматы заряжены холостыми… Минута — другая, и он уйдет отсюда, возвратившись к реальности запутанных переходов под Тауэром, к залам, наполненным жужжащими машинами, к людям в белых халатах, никогда не державшим в руках чего-нибудь более острого, чем вилка и столовый нож…

Неспешной трусцой Блейд припустил с холма. Его вершина, как и у предыдущей возвышенности, была скалистой и голой; ниже начинался травяной ковер, покрывавший пологий склон до самой подошвы. Видимо, он попал в предгорья — вдалеке, на севере, он мог различить сизые очертания хребтов, похожих на обложившие горизонт грозовые тучи. До них было с полсотни миль, к Блейда на миг кольнуло острое сожаление, что он так и не поднимется на эти горные пики, не услышит рева водопадов, перебросивших светлые арки над иззубренной поверхностью камня, не вдохнет аромат альпийский лугов… Если, конечно, там есть водопады и альпийские луга.

Он невольно ускорил шаги, словно надеясь добраться до гор в оставшиеся пять минут, и это спасло ему жизнь. Сзади свистнул дротик — так близко, что струя воздуха всколыхнула короткие пряди на затылке Блейда; он прыгнул в сторону и покатился в траву, проводив взглядом второе копье. Судя по траектории, оно было нацелено ему в живот.

Похоже, его обошли. Но как это могло случиться? Он двигался явно быстрее преследователей…

Впрочем, разбираться с этой загадкой не оставалось времени; из-за деревьев выскочили две рослые фигуры и бросились к нему, потрясая топорами.

Блейд действовал почти инстинктивно. Вскочив, он гигантским прыжком преодолел расстояние до дротика, едва не проткнувшего ему диафрагму, — тонкое древко подрагивало ярдах в четырех справа. Копье оказалось прекрасно уравновешенным, и краешком сознания разведчик отметил, что острие сделано из серебристого металла — вероятно, из стали. В следующий миг оно на пять дюймов сидело в груди первого нападающего. Тот безмолвно рухнул на землю, а Блейд со всех ног устремился к содрогавшемуся в предсмертных конвульсиях телу. Ему было нужно оружие — топор, копье, нож, — что угодно, лишь бы он мог продержаться несколько минут против неизвестного числа нападающих. Всего лишь несколько минут — иначе Лейтон получит обратно хладный труп вместо живого Ричарда Блейда.

Он вырвал из пальцев сраженного воина топор небольшой и слишком легкий для его руки, — потом с натугой выдернул застрявший меж ребер дротик. Набежал второй дикарь; отбив древком копья удар, Блейд по рукоять всадил свой топор в череп нападавшего. Он склонился над распростертым телом, пытаясь содрать ремни, которые шли через оба плеча и закреплялись на поясе, и в этот миг услышал заливистое ржание. Из-за деревьев выехали еще три воина; они сидели на животных, похожих на лошадей, с громкими воплями размахивая топориками. И у них были луки!

Подхватив оба «томагавка» — местное оружие действительно чем-то их напоминало — Блейд ринулся под защиту ближайшего ствола, бросив сломанный в схватке дротик. Дело оборачивалось серьезней, чем он предполагал. Часть банды преследовала его верхом, и редкий лес не создавал особых помех всаднику. Похоже, он наткнулся на упорных парней; они гнали его уже миль пять-шесть, а сейчас, когда он убил двух воинов, станут преследовать с еще большим рвением. Лучше всего было бы сдаться в плен и подождать, когда его светлость соизволит нажать на рычаг, но охотники, кажется, не собирались вступать в переговоры с дичью. К тому же, кто знает, что могло случиться с Лейтоном — вдруг старика на радостях хватил удар? Он также вполне мог потащить стрелы и камни в лабораторию рентгеновской дифрактометрии или на электронный микроскоп и напрочь забыть о Ричарде Блейде, затерянном в неведомом измерении.

Блейд, впрочем, полагал, что должен сам решать свои проблемы. Петляя словно заяц, он мчался от дерева к дереву, пока не нашел подходящее — ветви у него начинались всего футах в десяти от земли. Он всадил топорик в ствол, глубоко прорубив кору, подтянулся на одной руке и другим томагавком зацепил за нижнюю ветку, толстую, как корабельная мачта. Миг — и он сидел на ней верхом, предварительно вырвав нижний топор. Затем он поднялся немного выше, пока густая листва полностью не скрыла его, приник к грубой темной коре и замер.

Ему удалось отдышаться до того, как всадники показались среди огромных стволов, похожих на колонны из темного гранита. Поглядывая на них, Блейд лихорадочно пытался сообразить, сколько времени заняла схватка с двумя воинами, бегство и подъем на дерево. Получалось, минут восемь-десять, не больше. Время его краткой командировки истекло; шли последние секунды, и он почти физически представил, как знакомая боль стреляет в виске, погружая сознание в океан беспамятства.

Увы, это было только игрой воображения. Голова его оставалась ясной, взгляд — острым; и он отлично видел, как всадники с каждым шагом приближаются к дереву. Они ехали неторопливо, поглядывая по сторонам и держа оружие наготове. Лошади склонили длинные гибкие шеи до самой земли и, пофыркивая, шли странным зигзагом от дерева к дереву, иногда замирая на мгновение. Сначала Блейда удивил их странный маршрут, но вдруг, с замиранием сердца, он понял, что животные движутся точно по его следам. Именно так он метался от ствола к стволу, пытаясь найти укрытие, и теперь эти твари, обладавшие, вероятно, собачьим нюхом, выслеживают его!

Он забыл о Земле и лорде Лейтоне, о гигантском компьютере под башнями Тауэра, о многолюдном городе, раскинувшемся вокруг древнего замка, о всех городах родного мира и о всех людях, обитавших в них. Двадцатый век, эра просвещения, гуманизма и доведенной до совершенства истребительной технологии, стремительно канул в прошлое — или в другую реальность, что было, фактически, одно и то же. Остались первобытные джунгли, охотники с луками и топорами, да их добыча — огромный, смертельно опасный зверь, затаившийся на дереве. Леопард!

Не колыхнув ни одним листом, он соскользнул ниже, на ветвь, что нависала над самой почвой. Зеленое марево кроны прикрывало его; пальцы, превратившиеся в когтистые лапы, впились в темную кору, в пасти холодно поблескивал клык — он стиснул в зубах топорище одного томагавка, прижимая второй локтем к телу. Леопард замер, чуть выгнув спину, уставившись яростными глазами на охотников. Три человека, три лошади… Каждый шаг приближал их к смерти!

Они остановились под самым деревом; одна из лошадей, фыркнув, ткнулась носом в ствол, почти в то самое место, где в коре темнела свежая зарубка. Ее всадник пригляделся, потом с гортанным возгласом вытянул вверх руку с копьем, указывая на крону, и двое остальных покорно задрали головы. Этот воин, самый рослый, находился сейчас прямо под укрытием Блейда; его компаньоны отъехали чуть подальше, чтобы разглядеть верхние ветви. Леопард, замерший на толстом суку, озирал их холодным и уверенным взглядом.

Рослый чуть развернул лошадь коленями и, слегка привстав, отвел дротиком в сторону густую листву, горящие зрачки зверя уставились прямо ему в лицо. Он вскрикнул.

Но леопард уже был за его спиной. Шейные позвонки хрустнули под ударом топора и бездыханное тело свалились на землю. Затем в воздухе сверкнул второй томагавк, свистнуло копье, и зверь стремительно соскользнул по лошадиному крупу, прячась от нацеленных в него стрел. В следующий миг он поднялся на ноги, обозревая поле боя.

Животное, послужившее ему защитой, умирало одна стрела торчала в шее, вторая между ребрами. Его удары оказались точнее — дротик пронзил грудь одного из скакунов, и тот замертво рухнул в траву, придавив всадника; лезвие томагавка разбило череп другой лошади. Ее хозяин, покачиваясь, стоял на ногах, сжимая в правой руке топор, а в левой бесполезный сейчас лук; в глазах его застыл ужас.

Блейд усмехнулся. Звериная ярость ушла, он снова был человеком, спокойным и расчетливым бойцом. Итак, план его сработал — всадники остались без лошадей, и один, по видимому, контужен. Пути к бегству отрезаны, и схватка завершится быстро.

Разведчик наклонился и выдернул томагавк из шеи рослого, перерубленной почти до самого горла. Потом сделал три гигантских шага, почти прыжка, и раскроил череп поверженному воину. Тот был без сознания или мертв — его скакун в агонии поднялся на дыбы, а потом рухнул всей тяжестью на седока. Во всяком случае, этот преследователь уже не стонал и не шевелился, и Блейд отправил его в Поля Счастливой Охоты, где не водится ни леопардов, ни опасных пришельцев из чужих измерений. Затем он начал подбираться к последнему врагу.

Между ними было не больше пяти ярдов, и воин даже не пытался достать стрелу из колчана за спиной — понимал, что страшный противник воспользуется секундным промедлением и всадит ему в грудь топор. Чуть поколебавшись и не спуская с Блейда настороженного взгляда, он отшвырнул лук и спустил с плеча ремень колчана. Пригнувшись, вытянув вперед руки, мужчины начали медленно кружить вокруг трупа лошади, разделявшего их, словно некий пограничный рубеж. Блейд знал, что схватка выиграна, хотя туземец выглядел крепким бойцом, он боялся. Разведчик заметил, что он изо всех сил пытается побороть страх — а этот человек, безусловно, не был трусом. Но только что на его глазах свершилось непостижимое — загнанный зверь превратился в охотника, растерзав двух воинов и трех лошадей. А там, позади, у подножия холма, стыла еще пара трупов. Что за злого духа преследовал их отряд? Оборотня, который умел убивать стремительней, чем небесная молния?

Воин лесного племени не успел закончить своих размышлений. Блейд, перепрыгнув через труп лошади, ребром левой ладони ударил его по запястью, выбил томагавк и всадил свой топор ему в шею.

Две-три секунды победитель следил за тускнеющими глазами побежденного; потом он выпрямил спину и прислушался. Он не мог подарить жизнь никому — ни людям, ни животным. Наверняка не только эти пятеро выслеживали его, и чем меньше охотники будут знать о своей добыче, тем лучше. Преследователей оставалось не меньше двух дюжин, у них — оружие, лошади, запасы пищи и самое главное — знания. Пусть это знания дикарей, но они свободно ориентировались в мире, который для него пока что был чужим и незнакомым. Все преимущества Блейда сводились к изощренному боевому искусству и неожиданности; он не хотел лишаться ни того, ни другого.

Разведчик обвел взглядом залитый кровью мох и мертвые тела, застывшие в странных изломанных позах. Итак, внезапность и умение сражаться, добрые его союзники… Но в балансе сил уже стоило учитывать не только это. Оружие — луки, стрелы, метательные копья, топоры, одежда — штаны из тонкой замши, накидки, кожаные сапожки вроде индейских мокасин, ремни, вероятно, пища и вода — Блейд видел объемистые мешки и фляги, притороченные к седлам. Он раздобыл снаряжение, и это намного повышало шансы на победу в смертельной игре, навязанной ему случаем.

Быстро, но внимательно Блейд осмотрел тела своих противников. Рослые смуглые люди, черноволосые, с европеидными чертами. Они были мускулистыми, длинноногими и, на первый взгляд, ничем не отличались от самого Блейда и любого из крепких загорелых парней, которых можно лицезреть на пляжах южноевропейских курортов. Пожав плечами, разведчик стянул мокасины, одежду и ремни с самого рослого и начал облачаться; затем проверил переметные сумки у седел, выбрал оружие. Эти туземцы не были дикарями. Безусловно, их даже нельзя было сравнивать с американскими индейцами доколумбова периода; скорее уж — с конными варварами, волны которых прокатывались по Европе в первом тысячелетии новой эры.

Наконечники стрел и пятифутовых дротиков оказались стальными — как и лезвия топориков, стремена, пряжки ремней и бляхи на поясах. Вся одежда была кожаной, но ее изготовили не из грубых, кое-как продубленных шкур, а из отличной оленьей замши. И, наконец, упряжь! Седла, попоны, стремена, поводья, шенкеля! Непривычной формы, необычного вида, однако превосходного качества. На миг Блейда кольнуло сожаление — возможно, стоило поберечь для себя одного скакуна… Но он не был уверен, что сумел бы справиться с этим животным; а если б оно вырвалось, то привело преследователей прямо к нему — не хуже охотничьего пса.

Нет, он поступил верно. Лес становился все более густым, траву сменяли кусты и подлесок, так что лошадь вскоре превратилась бы в обузу. Другое дело, если б он наткнулся на тропу… но в его положении лучше держаться от троп подальше.

Где-то за деревьями звонко заржал скакун, и Блейд вздрогнул. Затем, забросив за спину лук с колчанами и туго набитый мешок и сжимая в левой руке томагавк, а в правой — копье, он метнулся в самую чащу, обогнул плотные заросли довольно высокого кустарника и полушагом-полубегом двинулся к северу, к горам. Прошло минут пятнадцать, когда он вдруг сообразил, что Лейтону давно пора выписывать обратный билет. Однако билетная касса оставалась закрытой, и пронзительный гудок экспресса не сверлил его виски привычной болью.

До вечера он убил еще четверых: двух — стрелами, одного — дротиком и еще одного — ловко брошенным томагавком. Все четверо были пешими, и немудрено; лес постепенно превратился в настоящие джунгли, перемежавшиеся с высокими голыми холмами и скалами. Блейд слышал, как в отдалении перекликаются охотники, и ему показалось, что их стало больше. Возможно, из стойбища на поляне подошли еще воины, а это значит, что ситуация ухудшается с каждой минутой.

Подумав, он вытащил из туго набитого колчана три стрелы, сломал их и отправил Лейтону одну за другой с пятисекундными интервалами. Только идиот не догадался бы, что он подает сигнал СОС, а его светлость отнюдь не был глупцом; однако никаких действий не воспоследовало. Это было совсем странно! Согласно договоренности, Лейтону полагалось забрать его через час — независимо от результатов испытаний Старины Тилли. Он мог забрать его и раньше, если бы опыт увенчался успехом и профессора удовлетворили те артефакты — сучья, листья, камни — и Бог знает, что еще, которые Блейд переслал бы ему в первые минуты. Однако прошло уже часов семь, а разведчик все еще пребывал в этом безымянном мире, петляя в лесу подобно хищнику, которого загоняет собачья свора!

Необъяснимо!

Тем более необъяснимо, что телепортатор работал. Выйди он из строя, Блейд не смог бы отослать домой даже сухого листка, не говоря уж о полуфунтовых камнях, которые метнули в него пращники, и стрелах с железными наконечниками. Конечно, никто не мог гарантировать, что все это добро попало именно в закрома его светлости или вообще на Землю; но тогда вступал в силу первый параграф инструкции, и через час Блейд должен был оказаться дома.

Может, чертов компьютер потерял его? Или поднял бунт? Или распался на части? Взлетел на воздух?

Существовала, однако, иная возможность, гораздо более реальная, о которой Блейд всегда думал с замиранием сердца. Время на Земле и в Измерении Икс шло по-разному, и он прекрасно помнил, что катразское странствие заняло на две недели больше, чем показал календарь в кабинете Лейтона. Правда, старик уверял его, что коэффициент «темпорального сдвига», как он выражался, не превосходит десятипятнадцати процентов, и в самом крайнем случае месяц, проведенный в чужом мире, может соответствовать двадцати пяти земным суткам. Но что, если Лейтон ошибался? Если условленный час, который отсчитывает его хронометр, равен столетию в этом мире?!

Целый век блуждать в дремучем лесу с погоней за плечами? Нет, на это Ричард Блейд был не согласен!

К концу дня, когда Блейд сшиб томагавком близко подобравшегося вражеского разведчика, он послал еще один сигнал — опять переломил стрелу, вымазал древко и наконечник в крови туземца, прилепил выдранный у него клок черных волос и отправил эту икебану Лейтону. Теперь даже кретину ясно, что он нуждается в помощи! А в следующий раз он пошлет его светлости отрезанное ухо, палец или целую голову — на тот случай, если у профессора случился приступ старческого маразма.

Усмехнувшись, Блейд выбросил из головы мысли о Земле, о Лондоне, о маленьком кабинетике Лейтона рядом с машинным залом и о своем намерении провести вечер — и ночь, разумеется! — с очаровательной Джойс Олмстед. Короткая вылазка не удалась, и небольшая прогулка явно грозила превратиться в длительную и весьма неприятную отлучку. Как всегда, он должен сам решать свои проблемы, и первой из них являлась свора длинноногих черноволосых охотников, что шла по его следам.

Блейд пустился бегом и, оторвавшись от преследователей, позволил себе десятиминутный отдых. Он полагал, что до них не меньше мили, потому что перекличка стихла в отдалении, впрочем, это могло оказаться военной хитростью, так что бдительности он не терял.

В мешке, висевшем за его плечом, были свежие лепешки и вяленое мясо. Он поел и сделал несколько глотков из объемистой фляги — вода, подкисленная каким-то ягодным соком, прекрасно утоляла жажду. После схватки со всадниками Блейд прихватил только одну седельную сумку, но запасы в ней были весьма обильными — фунтов двадцать продовольствия, не меньше. Это наводило на грустные мысли, вероятно, его собираются преследовать до победного конца.

До конца… Либо это будет его конец, либо он перебьет всю компанию охотников. Блейд не надеялся, что ему удастся уйти, несколько раз среди далекой и неясной переклички человеческих голосов он различал нечто напоминающее собачий лай. Видимо, у туземцев имелись не только лошади с отличным нюхом, но и самые обычные псы. Или необычные — кто знает? Вдруг они величиной с кадьякского медведя…

Перекусив, разведчик двинулся дальше к северу, скользя мимо чудовищных стволов, то огибая кустарник, то продираясь сквозь густые заросли. Он не устал, хотя позади осталось миль двадцать пять нелегкой дороги, и сейчас обдумывал только одну проблему: что делать ночью. Можно затаиться и поспать, можно идти — с риском заблудиться в темноте. Он понимал, что в значительной степени выбор зависит не от него, и пытался поставить себя на место преследователей. Несомненно, сам Блейд продолжал бы погоню и ночью, но туземцев могли устрашить те девять трупов, которые он оставил за спиной.

Его сомнения вскоре разрешились; солнце село, но на смену ему взошла полная луна, настолько похожая на земную, что Блейд ощутил легкую ностальгию. Теперь он мог продолжать путь, не опасаясь, что потеряет направление и начнет кружить на одном месте. Местность становилась все более гористой, один высокий увал сменялся другим, а с их лысых вершин открывался хороший вид на ночное небо. Блейд не обращал внимания на непривычные звездные узоры; он следил только за поднимавшимся к зениту серебристым диском, выверяя по нему свой маршрут. В лощинах меж холмами, где кроны деревьев закрывали лунный свет, он двигался почти на ощупь и дважды попадал в какие-то колючие заросли. К счастью, этот кустарник был невысоким, а кожаные штаны и накидка, которой разведчик обернул плечи и торс, оказались весьма прочными.

На рассвете Блейд вышел к невысокому горному хребту. Лес кончился; теперь разведчик подымался по довольно крутому травянистому склону, из которого там и тут торчали гранитные глыбы, остроконечные, как клыки гигантского дракона. Склон упирался в почти отвесную скальную стену, возносившуюся к небесам почти на тысячу футов, над ней царили каменные пики такой же голый гранит, покрытый кое-где пятнами фиолетового лишайника. В первых лучах восходящего солнца горные вершины сияли розовыми сполохами, и казалось, что рассвет обагрил темный камень потоками огнедышащей лавы. Блейд на мгновение замер, любуясь этой картиной, достойной кисти Рериха, потом быстрыми шагами направился к скалам. Он уже разглядел, что гранитный барьер не был неприступным — его рассекали трещины и целые ущелья, кое-где выдавались карнизы и темнели глубокие провалы — видимо, устья пещер

Усталость давала о себе знать, и Блейд стремился найти какоенибудь убежище, где мог бы выспаться в тишине и покое. Ему не пришлось вести долгие поиски; крутое ущелье меж темных утесов сначала вывело его к большому водопаду, а затем — к пробитой в обход водного потока тропе. Она шла вверх и вверх, заканчиваясь на довольно широком карнизе — под ним, прямо из разлома в скале, вырывались сверкающие струи и висела радуга из мириадов крохотных капелек. В стене, к которой примыкал этот огромный каменный балкон, чернело прямоугольное отверстие, обрамленное витыми колоннами, высеченными прямо в теле скалы. Блейд заглянул внутрь — там была небольшая пещерка с песчаным дном и высокими сводами. Откуда-то сверху — вероятно, через трещины в куполе, — падали яркие лучи света, так что все это странное и довольно уютное помещение напоминало неф созданного самой природой собора.

Оглядевшись, разведчик заметил узкую плиту полированного серого гранита, слегка выступавшую из стены пещеры прямо напротив входа. Он направился туда; ноги уходили в песок по щиколотку, и даже сквозь подошву мокасин ощущалась некая податливая мягкость и приятная теплота, словно он шагал по залитому солнцем пляжу. Плита — вернее, стелла, испещренная какими-то иероглифами и чертежами, — была явно искусственного происхождения и выглядела весьма древней. Блейду показалось, что она перекрывает узкий проход шириной в пол-ярда; возможно, за ней располагалось какое-то забытое капище или гробница, хранившая прах богов, властелинов или героев этого мира.

Он опустился на песок прямо у подножия пятифутового обелиска, раскупорил флягу, напился и съел кусок мяса с лепешкой. Затем, вытянувшись во весь рост на теплом мягком ложе, Ричард Блейд уснул.

Он проспал не более шести часов, но проснулся освеженным и бодрым. Широкий карниз, на который выходила пещера, был залит яркими лучами послеполуденного солнца, свежий ветер с гор ерошил волосы разведчика. Бросив последний взгляд на прямоугольный провал входа, он двинулся вниз по тропе, уже не сомневаясь, что эта древняя дорога была вырублена человеческими руками. Или нечеловеческими — кто знает? Ему случалось попадать в миры, населенные несколькими расами, и кое-кого из его добрых приятелей было трудно отнести к людям. Например, четырехруких и волосатых хадров… Тем не менее, они оказались отличными парнями, и Блейд отнюдь не возражал, если б рядом с ним стояли Крепыш, Лысак, Рыжий и еще дюжины две их сородичей с взведенными арбалетами. Да что там говорить о хадрах! Сейчас ему пригодились бы даже капризные амазонки из Тарна или Меотиды, которые весьма ловко обращались с холодным оружием.

Блейд покачал головой, словно порицая себя за пустые мечты. В любом из миров, в каждом своем странствии он находил и врагов, и друзей; если он задержится в этой реальности, то рано или поздно войско у него будет. К тому же, он явился сюда не один — впервые за четыре с половиной года с начала проекта Лейтона. Теперь с ним был Старина Тилли, и такой спутник стоил целого батальона хадров или амазонок. Телепортатор являлся превосходным средством защиты, и по первому опыту Блейд уже знал, что может отправить на Землю дюжину стрел и столько же камней за раз с расстояния десяти ярдов. Он прикинул, что общий вес этих снарядов был никак не меньше семи-восьми фунтов, и довольно усмехнулся. Раз уж он застрял в этом измерении, не помешает испытать дальнобойность и скорострельность его фантастического оружия. Скажем, сумеет ли он перебросить отсюда целый воинский отряд? И с какого расстояния? Выдержит ли его разум то ментальное усилие, которое необходимо приложить в таком случае?

Размышляя на эту тему, разведчик шел по тропе, ступенями уходившей вниз рядом с водопадом. Монотонный грохот падающей воды заглушал все остальные звуки, и только спустившись в ущелье и почти миновав его, Блейд услыхал отдаленный лай собак. Застыв на секунду, он настороженно оглядел устье расселины, выходившей на пройденный вчера травянистый откос; затем быстро проскользнул мимо темных скалистых стен и, спрятавшись за большим валуном, сосредоточил внимание на лесной опушке.

Граница джунглей была в полумиле от него и футов на пятьсот ниже; поросший короткой травой склон, усеянный камнями, не мешал обзору. Блейд видел, как между деревьев мелькают человеческие фигурки, среди которых крутилось десятка два собак. Потом отряд преследователей вышел из леса, растянувшись широкой цепью, и несколько воинов, держа псов на сворках, двинулись поперек склона. Ищут след, догадался разведчик. Он понимал, что если эта банда сумела пройти за ним сорок миль по дремучему лесу. то здесь, на открытой местности, собаки за полчаса обнаружат тропку, проторенную им вчера к скалам.

Теперь ему было ясно, почему туземцы просто не спустили в погоню собачью свору. Их псы, небольшие и коротколапые, походили на такс и не могли двигаться достаточно быстро. Издалека они напоминали темных червячков на маленьких ножках и, видимо, отличались превосходным чутьем. Однако этим коротышкам было куда как далеко до тех огромных зверей, которыми его травили в Альбе, и Блейд не сомневался, что расшвырял бы всю стаю ногами.

Он пересчитал преследователей, ясно видимых на залитом солнцем склоне. Сорок два человека… С теми, что остались в лесу, пятьдесят один… Упорное племя! Почему они с такой настойчивостью преследуют его? Впрочем, те же индейцы могли выслеживать врагов на протяжении долгих недель, если не месяцев… Психология замкнутого клана — любого чужака надо уничтожить, каких бы жертв это не стоило!

Собаки взяли след, и лесные воины, сбившись плотной кучкой, направились вверх по склону. До них было теперь ярдов пятьсотшестьсот; теперь разведчик хорошо видел троицу, возглавлявшую отряд. Один держал на поводке собак; двое остальных, наложив на тетивы стрелы, внимательно обшаривали глазами скалистую стену.

Прекрасный объект для эксперимента, решил Блейд, разглядывая рослую фигуру одного из лучников. Итак, параметры цели: вес — примерно двести фунтов; расстояние — четверть мили; живая, движется медленно. Он сощурил глаза и напрягся, почти физически ощущая, как Старина Тилли — там, в подземелье Лейтона, — взвел свою боевую пружину и защелкал шестеренками. А может, пустил ток в контура или раскалил катоды… бог его знает, что ему положено делать перед выстрелом. Блейд. балансировал на грани последнего толчка, еще раз прикидывая расстояние до цели и соразмеряя с ним ментальный импульс. Так… Еще одно мгновение — и этот черноволосый варвар окажется в приемной камере телепортатора… и если опыт пройдет успешно, за ним последует вся остальная шайка…

Разведчик шумно выдохнул, намертво блокируя воображаемый спусковой рычаг, почти дошедший до критической точки. Страшное видение промелькнуло пред ним: рослый воин с луком в руках, и лорд Лейтон, захлебнувшийся кровью, с торчащей в горле стрелой. Ибо первое, что сделает этот лесной охотник, попав в подземную лабораторию — спустит тетиву. Блейд предвидел подобный исход со стопроцентной вероятностью и не сомневался, что если телепортированный объект не прикончит Лейтона сразу, то его приятели довершат дело. А потом они пройдут по всему комплексу, убивая сотрудников, уничтожая оборудование… Конечно, с ними справятся, и быстро; но какое это будет иметь значение, если старый профессор погибнет рядом со своим разбитым компьютером?

Он вытер испарину со лба. Только что он чуть не приговорил себя к пожизненному заключению в этом мире!

Нет, Старина Тилли подождет. Пусть глотает камни, стрелы, сучья — но ничего живого, ничего по-настоящему опасного! Ах, как промахнулся Лейтон, расположив приемную камеру прямо в машинном зале… Помещение с бронированными стенами и стальной дверью — вот подходящее место для большинства из тех раритетов, которые он, Блейд, может прислать на Землю из своих странствий!

Покинув свой наблюдательный пост, разведчик быстро направился вверх по ущелью. Милю до водопада он проделал почти бегом, потом остановился, взвешивая две возможности. Он мог скрыться в пещере — вернее, устроить засаду там, где карниз переходил в узкую тропу. Эта позиция отлично подходила для обороны, ибо врагам придется идти цепочкой вдоль отвесной скалы, а он будет сшибать их стрелами и камнями в пропасть. Залезть на карниз иным путем казалось Блейду невозможным — во всяком случае, без альпинистского снаряжения, крючьев, стальных кольев и веревок, он сам не рискнул бы штурмовать стены ущелья.

Второй вариант состоял в том, чтобы продолжить путь в горы с четырьмя десятками преследователей за спиной. Эта возможность манила мнимой свободой; Блейд понимал, что если он не удержит позицию на тропе, его загонят либо в пещеру, либо на край карниза, тогда как среди ущелий и скал он мог бы маневрировать и скрываться достаточно долго. Но расселина, в которой он сейчас находился, тоже, не исключено, кончалась тупиком — причем таким, где он был бы лишен всех преимуществ своего ночного убежища.

Подумав, разведчик вспомнил про каменную стеллу, перегораживающую запасной выход из пещеры, и начал решительно карабкаться вверх. Водопад, словно подтверждая правильность его выбора, гудел рядом мерно и одобрительно, щедро бросая в лицо Блейду холодные брызги; солнце пекло плечи и голову, раскаляя темную поверхность утеса, в безоблачной вышине с протяжным трубным криком промчалась стая длинноклювых птиц. Мир серо-сизых скал, голубых небес и прозрачных вод был прекрасен, и только двуногие хищники с несокрушимым упорством стремились добавить ему алого цвета.

Когда Блейд достиг утеса, за которым тропа переходила в карниз, его заметили. Снизу, прикрывая гул падающей воды, донеслись крики, и по камням, ярдах в двадцати позади, зачиркали стрелы. Разведчик нырнул в тень каменного ребра, отгородившего его от глаз врагов, и скинул на каменистую почву мешок, колчан и дротики. Затем, не мешкая, наложил на тетиву стрелу и осторожно высунулся из-за камня. Тропа тянулась вверх футов на восемьсот — небольшое расстояние для сильных и проворных ног.

Он подождал, пока преследователи одолеют три четверти этого расстояния, спокойно раскладывая на земле дротики и топоры, выбирая зазубренные камни подходящего веса. Колчан он пристроил за спиной так, чтобы оперение стрел торчало над левым плечом. Лук, самый важный из его трофеев, был большим и тугим — превосходное изделие неведомого оружейника с обтянутой шершавой замшей серединой и слегка выгнутыми наружу концами. Блейд несколько раз согнул его, соразмеряя усилие с длиной стрелы. Ветер стих, солнце светило ему в затылок — значит, в лицо врагам; шум воды не позволял различить свист смертоносного снаряда. Идеальные условия, чтобы отправить на тот свет дюжину-другую варваров.

Его первый выстрел был удачен; стрела пробила горло передового воина, и тот рухнул прямо в водопад. Вторая стрела засела меж ребер следующего, а третья, выпущенная несколько впопыхах, вонзилась в плечо кому-то в середине колонны. На тропе поднялся крик, защелкала тетива луков, и Блейд отступил за свой камень. Лук — не автомат «узи»; стрельба из него требует правильного дыхания и предельной сосредоточенности. Последнее означало, что он мог либо стрелять и убивать, либо обороняться от снарядов противника, пересылая их в подарок его светлости. Блейд предпочитал активную деятельность и пока что не собирался ничего телепортировать. Он подобрал две стрелы, залетевшие на карниз, и тут же отправил их обратно. Пронзительный, резко оборвавшийся крик послужил доказательством, что число врагов уменьшилось как минимум на одного.

Блейд сшиб еще пятерых, заработав царапину на предплечье, когда тактика нападавших переменилась. Выскочив из-за скалы в очередной раз, он заметил, как воины в конце колонны передают друг другу какой-то груз, проталкивая его вперед. В голове отряда встал широкоплечий крепыш, и не успел разведчик взять его на мушку, как тот закрылся изуродованным трупом мертвого соплеменника. Видимо, тело подтащили из ущелья, и теперь передовой боец держал его сзади за ремни и потихоньку продвигался вдоль скалы.

Без толка всадив в труп три стрелы, Блейд скрипнул зубами и перешел на навесную стрельбу. Конечно, она была не столь эффективна, но что еще он мог сделать? Его позиция имела лишь один существенный недостаток цепочка атакующих надвигалась на него почти в лоб, и он не мог со своего карниза обстреливать ее с фланга. Рукопашная схватка на тропе не входила в его планы. Он не имел подходящего оружия — ни меча, ни большой секиры; и пока передовой противник ведет с ним дуэль на томагавках, следующий наверняка пустит стрелу над плечом приятеля или метнет дротик. Рано или поздно один из снарядов попадет в цель и либо прикончит его, либо нанесет серьезную рану. Что, собственно, немногим отличалось от первого случая.

Крепыш был в тридцати шагах от Блейда, когда тот наконец достал его, пробив насквозь колено. Воин вскрикнул, выпустил труп и тут же получил стрелу в шею. Однако радикального изменения ситуации не произошло; соплеменник, который шел следом, ухватил мертвеца за перекрещивающиеся на спине ремни и выиграл еще пару шагов.

Блейд отскочил за камень, поднял мешок, дротики и топоры, и огромными прыжками понесся к пещере. Он успел скользнуть в проход до того, как дюжина преследователей выбралась на карниз, разворачиваясь цепью, и в воздухе замелькали стрелы. Разведчик протянул руку над левым плечом и на ощупь пересчитал оперенные древки — их было восемь. Кроме того, у него имелось два топора и три дротика. Он бросил взгляд на каменную стеллу, потом посмотрел на толпившихся в дальнем конце карниза врагов — их оставалось еще не меньше тридцати. Можно израсходовать стрелы, когда они пойдут в наступление, а потом отступить из пещеры и биться в тесных подземных переходах топором и копьем… Но Блейд предпочитал большую определенность; чтобы отступить, надо вначале расчистить место для этого маневра.

Он решительно сгреб свое оружие, пересек песчаный пол и остановился у плоского вытянутого обелиска. Да, ошибки не было; плита перегораживала проход, и разведчик даже различил чуть белесоватые швы по краям, заделанные чем-то похожим на окаменевшую известь. Он навалился на плиту плечом и попробовал пошевелить ее, но камень стоял словно влитой. Удар топора будил гулкий звук; за этим препятствием явно находилось пустое пространство, и Блейд надеялся, что там не ниша глубиной в пару ярдов, а ход в подземный лабиринт.

У внешнего входа послышался шорох, потом гудение голосов, перебиваемых резкими вскриками. Может, его преследователи боятся входить в это древнее капище? Это было бы лучшим выходом из положения если, конечно, лорд Лейтон не будет тянуть, с возвратом. Ничего, скоро он получит новый подарок…

У входа мелькнула тень, и Блейд, почти не целясь, послал стрелу в светлый прямоугольник. Потом он снова навалился на упрямую плиту, но она даже не дрогнула. Что ж, посмотрим, что сумеет сделать с этой штукой Старина Тилли… Быстро нацарапав наконечником копья «SOS», разведчик отступил на шаг и сосредоточился.

Собрать все силы… Все, сколько есть… Оконтурить камень неощутимой пеленой ментального поля. Пусть оно скользит по его поверхности, проникает сквозь едва заметные трещинки древнего известкового раствора, обволакивает глыбу сверху, снизу, со всех сторон… Вот так… Теперь — мысленно приподнять ее… зафиксировать… и метнуть! На мгновение он будто бы ощутил чудовищный вес камня, давивший ему на грудь; потом раздался слабый шорох осыпавшейся щебенки, и в глаза Блейду хлынул свет. Плита с его короткой запиской исчезла, перед ним раскрылся неширокий в два фута — проход, наполненный золотистым сиянием.

Откуда-то издалека донеслись испуганные крики. С трудом повернув голову, разведчик увидел, как два черноволосых воина, осторожно заглянувших в пещеру, отпрянули обратно. Испугались? Неплохо… Значит, у него есть время…

Покачнувшись, он сделал шаг вперед. Он ощущал неимоверную слабость, словно проглоченный Тилли полутонный обелиск все еще продолжал давить на ребра, на плечи, на живот, на ноги. Да, это не два десятка булыжников и стрел… и не сухая ветка… Теперь он знал предел своих возможностей. Будь эта плита потяжелее на сотнюдругую фунтов, она стала бы для него могильной…

Выронив лук, Блейд переступил низкий каменный порожек. Бесполезный колчан болтался за спиной, топоры и дротики остались лежать на песке; пожалуй, сейчас он даже не смог бы наклониться и подобрать их. Едва шевеля негнущимися ногами, он миновал дссятиярдовый проход и остановился под аркой, за которой лежала еще одна подземная камера.

Формой и размерами это помещение ничем не отличалось от первой пещеры — круглый залец с высоким сводчатым потолком и каменным полом; песка здесь не было. Трещины в потолке тоже отсутствовали, и ни один луч солнца не проникал в подземную камеру: тем не менее, ее заливал яркий свет.

Посередине, на тонкой колонне из серого полированного гранита, лежал золотистый шар размером с футбольный мяч, испускавший мягкое ровное сияние. Оно не было пульсирующим и ничем не напоминало блеск электрических ламп или холодное свечение люминофора; нет, на каменной подставке горела частичка золотого солнца, похожая и на земное светило, и на то, что восходило над этим миром. Исходивший от шара свет, однако, не слепил глаза, и Блейд мог ясно рассмотреть поверхность сферы, цветом напоминавшую сочную кожуру апельсина.

Словно зачарованный, он сделал шаг, другой, третий, оказавшись на расстоянии шести футов от колонны, которая доходила ему до груди. На миг разведчик ощутил, что тело его как будто погрузилось в золотое сияние, омывающее кожу, пронизывающее его легкое одеяние, теплыми пальцами ласкавшее лицо. В ноздрях, в уголках глаз и губ чуть защипало, потом возник зуд — в левом плече, правом предплечье, еще в десятке мест, где находились большие и малые царапины и ранки, незамеченные им прежде.

Блейд с трудом отвел глаза от сферы и, медленно поворачиваясь, обозрел пещеру. В стенах ее были выдолблены неглубокие ниши, и в каждой на невысоком пьедестале высилась статуя примерно в рост человека. Он насчитал двадцать одну фигуру, девять мужских и двенадцать женских, ибо не существовало никаких сомнений, что они изображают людей. Нагих людей, если уж быть совсем точным, с весьма совершенными телами и характерными признаками половых различий. Он приблизился к стене и медленно двинулся вдоль нее, иногда останавливаясь и разглядывая статуи. Завершив круг, он еще раз прошелся мимо неподвижных фигур, чтобы убедиться в том, что не ошибся.

Да, первое впечатление оказалось верным — это были изображения двух людей, мужчины и женщины. Тела, лица, позы у девяти мужских статуй были абсолютно одинаковыми, и то же самое относилось к женским фигурам.

Но между статуями в каждой группе существовали и различия! Блейд видел какие-то линии, оконтуривавшие то грудь, то глаз или нос, отдельные области живота, рук, ног, плеч или шеи; внутри этих эллипсов и кругов были вырезаны странные значки — возможно, цифры. Больше всего это напоминало анатомические манекены, на которых размечено положение наиболее важных органов и мышц — только в кабинетах земных хирургов подобные муляжи раскрашивают в разные цвета.

Эти же статуи казались отлитыми из чистого золота.

Казались?

Блейд замер перед фигурой женщины, у которой тонкие линии очерчивали области желудка, сердца, коленную чашечку и ключицу. Осторожно протянув обе руки, он коснулся ладонями гладких бедер.

Нет, это не походило ни на металл, ни на пластик. И на камень тоже… Однако ощущение было до боли привычным; он касался такой поверхности не раз, и пальцы хранили воспоминание о знакомой фактуре, плотности, какой-то особой и неведомой металлу теплоте.

Кожа? Бумага? Картон? Ткань? Кость?

Он резко повернул статую вокруг вертикальной оси, поразившись ее легкости.

Дерево!

Задняя часть фигуры — затылок, спина, ягодицы разительно отличалась от передней. Это было светлое дерево, очень древнее, потрескавшееся, но со следами превосходной полировки. В сухом закупоренном склепе оно могло сохраняться тысячелетиями — как деревянные саркофаги египетских фараонов. И на задней половине изображения имелись чуть выпуклые линии, оконтуривавшие легкие, затылок и ягодичные мышцы.

Блейд, однако, заинтересовался другим — границей раздела между золотистой поверхностью и желтоватым деревом, напоминавшим старую слоновую кость. Это походило на какой-то налет… Он вытащил стрелу из колчана и поковырял стальным кончиком локоть статуи, Дерево поддавалось с трудом, а золотистая пленка была совершенно непроницаема. Тем не менее, вскоре он установил, что ее толщина составляет десятую дюйма Эта штука выглядела не внешним покрытием, а слоем странно преобразованной, перерожденной древесины.

Вернув женскую фигуру в исходное положение, Блейд снова посмотрел на ровно сияющую сферу. Куда он попал? В анатомический театр? Нет, скорее в госпиталь! В больницу, где лечат только одним способом — при помощи чудодейственного золотистого излучения!

Он воззрился на свою правую руку, где четверть часа назад алела длинная кровоточащая царапина, потом скосил глаза на правое плечо. Никакого следа отметин! Ровная чистая кожа… Он провел ладонями по груди и животу, нащупывая шрамы от старых ран, полученных в Монако, в Гонконге, в Альбе… он сам уже не помнил, где и когда.

Нет, шрамы остались. Однако Блейду показалось, что кожа на них стала плотнее, а рубцы по краям словно бы начали рассасываться.

Он вздрогнул, неожиданно сообразив, что не ощущает никакого утомления; наоборот, силы и энергия переполняли его, голова была ясной, недавняя слабость бесследно исчезла. Казалось, он выспался, принял бодрящий душ и плотно поел: все — за пятнадцать минут или даже меньше.

Привычным жестом Блейд потер висок, во все глаза уставившись на шар. Похоже, он наконец обнаружил сокровище! Невероятное, фантастическое! И, по счастью, в его силах переправить эту штуку на Землю! Какое удачное стечение обстоятельств — первая же вылазка на пару со Стариной Тилли увенчается таким успехом. Бесспорным успехом! Воистину, он родился под счастливой звездой и Дж. со старым Лейтоном тоже. Ибо теперь им есть чем отчитаться за весь проект «Измерение Икс» в прошлом, настоящем и будущем, за эти миллионы, вырванные из скудного спецфонда премьер-министра, за обещания, щедро расточаемые его светлостью под залог грядущих успехов

Он застыл перед приветливо сиявшим шаром, созданным неведомо кем и Бог знает когда. Сам же Блейд, в отличие от творца Вселенной, ничего не знал о создателях этого чуда, кроме двух вещей: они были людьми, и они понимали в медицине больше, чем все земные врачи вместе взятые. Видимо, память о древних волшебниках еще не умерла среди аборигенов. И, вероятно, в памяти их хранилось еще что-то, какие-то неприятные вещи — ведь лесные охотники явно боялись войти в наружную пещеру..

Мысль о недавних преследователях вывела Блейда из состояния эйфории. Он ринулся в проход, подобрал свое оружие, подкрался к выходу и осторожно выглянул наружу.

Из живых не было никого. В дальнем конце карниза, там, где начиналась тропа, валялись два трупа коренастый крепыш, последняя жертва Блейда, и тело, которым тот прикрывался от стрел. Разведчик быстро прошел по карнизу и осмотрел тропу и дно ущелья рядом с водопадом. Пусто! Никого, если не считать брошенных мертвецов, пробитых насквозь стрелами. Что ж, можно считать, конфликт разрешен, и с тыла ему ничего не угрожает…

Блейд возвратился в залитую светом пещеру и замер на расстоянии вытянутой руки от шара. Он колебался; предстояло произвести одну проверку, и никто не мог гарантировать, что она завершится успешно. Целебная сфера являлась исключительно ценной находкой, но ее не стоило сравнивать ни с камнем, ни с веткой, ни даже с живым человеком. Это был прибор, содержащий мощный источник непонятной энергии — и если он разобьется в процессе транспортировки, взрыв может уничтожить половину Лондона… или половину земного шара.

Вытянув из колчана стрелу, Блейд с замирающим сердцем коснулся шара стальным острием. Ничего! Ни искры, ни вспышки пламени! Теперь он осмелился слегка постучать по поверхности сферы — она отозвалась тонким хрустальным звоном. Отшвырнув стрелу, Блейд протянул руку, и пальцы его погрузились в золотой ореол, окутывавший шар.

На ощупь поверхность казалась теплой и гладкой, но не скользкой. И не было никакого сомнения, что эта штука безопасна. Люди брали ее в руки, переносили с места на место, не боясь обжечься или повредить прибор. Блейд не понимал, откуда пришло к нему это знание, но был совершенно уверен, что не ошибается.

Итак, последняя проверка… Он слегка подтолкнул сферу вверх кончиками пальцев, и маленькое солнце всплыло над своим пьедесталом, замерев в воздухе. Подпорки ему не требовались, и колонна явно выполняла совсем другую функцию — ею просто отметили геометрический центр круглой камеры.

Блейд, торжествуя, отступил на шаг, сверкающими глазами уставившись на бесценное сокровище. В ушах у него гремели фанфары, пели трубы, грохотали литавры; бессмертная Слава раскинула над ним крылья, он чувствовал ее дыхание на своем лице. Он напрягся, фиксируя в сознании размеры и вес телепортируемой драгоценности. Фанфары звучали все громче, в их победную песню стали вплетаться людские голоса. Великий Ричард Блейд! О, славный Ричард Блейд! Ричард Блейд исцелитель! Благодетель человечества! Оркестр выпевал величественную ораторию. Блейд почувствовал, как дрогнул и зашевелился Старина Тилли. Еще один миг, и — Осанна! Осанна Ричарду Блейду, который принес людям…

Но в этот миг его взяли.