"Затерянные миры. Марс" - читать интересную книгу автора (Смит Кларк Эштон)

ВАЛТУМ

У Боба Хэйнса и Пола Септимуса Чанлера, на первый взгляд, было мало общего, разве что оба оказались в затруднительном положении, когда остались на чужой планете без всяких средств.

Хэйнса, третьего пилота космического лайнера, обвинили в неподчинении начальству. Его высадили в Игнархе, торговой столице Марса и центре пересечения космических линий. Обвинение против него выдвинули только из-за капитанской антипатии, но так или иначе Хэйнсу до сих пор не удалось подыскать себе новое место, а месячное жалование, выплаченное ему при расставании, ужасно быстро поглощалось пиратскими расценками в отеле «Теллуриан».

Профессиональный писатель Чанлер, специализирующийся на межпланетной беллетристике, решил подкрепить свое богатое воображение солидной основой личного опыта. Он прибыл на Марс, и. спустя несколько недель, деньги его иссякли, а новые от издателя еще не поступили.

Помимо неудач, Пола и Боба объединял также безграничный интерес ко всему марсианскому. Вместе их свела жажда экзотики. Несмотря на явные различия в темпераментах, они стали верными друзьями и бродили по местам, которых земляне обычно избегали.

Они провели уходящий день, забыв о своих тревогах, в причудливом лабиринте зданий старого Игнарха. Марсиане свой город на восточном берегу великого Яханского канала называли Игнар-Ват. Приятели возвращались сюда в предзакатный час по идущей вдоль канала набережной из пурпурного мрамора. Они подходили к мосту длиной в милю, ведущему в современную часть города, Игнар-Лут, где находились консульства землян, конторы по перевозке грузов и отели.

Закат — час марсианского богослужения, когда Айхаи собираются в своих не имеющих крыши храмах, умоляя вернуться заходящее солнце. Нескончаемые звуки бесчисленных гонгов пробивали разреженный воздух, словно бились тысячи возбужденных металлических пульсов. Извилистые улицы были почти пустынны, и только по угрюмым зеленым водам неспешно проплывали взад и вперед несколько барж с розовато-лиловыми и алыми парусами в форме ромба.

Дневной свет с заметной быстротой угасал за тяжеловесными башнями и похожими на пагоды пирамидами Игнар-Лута. В тени огромных солнечных часов, довольно часто встречающихся по берегам канала, ощущалась прохлада наступающей ночи. Раздражающий слух металлический лязг гонгов внезапно прекратился, и наступила наполненная таинственными шепотами тишина. На фоне черно-изумрудного неба, усыпанного ледяными звездами, выступали громады зданий древнего города. Окружающие сумерки несли едва уловимые экзотические запахи, они возбуждали и беспокоили землян какой-то чуждой тайной. У моста приятели примолкли, ощутив в сгущающемся мраке жуткую чужеродность. Гораздо глубже, чем при дневном свете, они чувствовали скрытые движения жизненных форм, непостижимых для детей других планет. Межпланетную пустоту между Землей и Марсом преодолели, но кто способен пересечь эволюционную бездну между землянином и марсианином?

Марсиане терпимо отнеслись к вторжению землян и позволили им наладить торговлю между двумя мирами. Их молчаливое поведение было достаточно дружелюбным. Ученые с Земли овладели языками марсиан, изучили их историю. Но оказалось, что настоящего обмена идеями так и не произошло. Отличие марсианской цивилизации состояло в ее многосложности, а одряхлела она еще до того, как Лемурия опустилась на дно океана. Ее науки, искусства и религию покрывала седина невообразимого количества тысячелетий, и даже самые простые обычаи родились под влиянием сил и условий, чужеродных землянам.

Хэйнс и Чанлер чувствовали ненадежность своего положения и испытывали настоящий ужас от неведомого древнего мира.

Они ускорили шаг. Широкая набережная казалась пустынной. Легкий мост без перил охраняли десять колоссальных статуй марсианских героев, которые стояли в боевых позах у первого пролета.

Земляне вздрогнули, когда фигура марсианина, лишь немногим уступающая по размерам каменным изваяниям, внезапно отделилась от сгущающейся тени памятников и мощными шагами двинулась вперед.

Десятифунтовый марсианин был выше среднего Айхаи на целый ярд, но ничем не отличался: массивная выпирающая грудная клетка и длинные костлявые руки и ноги. На голове его выделялись далеко выступающие уши и глубокие ямы ноздрей — даже в сумерках замечался их трепет. Глаз, утонувших в бездонных глазницах, не было видно, если не считать красноватых искорок, которые, казалось, висели внутри черепа. Странный персонаж. По местным обычаям — практически обнажен, но обруч на шее из кованого серебра указывал, что он — слуга какого-то благородного господина.

Хэйнс и Чанлер застыли в изумлении, они еще никогда не видели марсианина такого огромного роста.

Стало ясно, что «привидение» собралось преградить им путь, когда марсианин замер на мраморной мостовой. Друзья еще больше удивились, услышав его голос, полный грохочущих раскатов. Несмотря на бесконечные гортанные модуляции, как у чудовищной лягушки, неразборчивое звучание отдельных гласных и согласных звуков, они поняли, что это были слова человеческого языка.

— Мой хозяин призывает вас, — прогромыхал гигант. — Ваше положение ему известно. Он щедро отблагодарит вас, если вы окажете определенные услуги. Пойдемте со мной.

— Это звучит как приказ, не допускающий возражений, — пробормотал Хэйнс. — Так что, пойдем? Возможно, какой-то щедрый принц Айхаи, прослышавший о наших стесненных обстоятельствах, решил заняться благотворительностью. Интересно, в чем же здесь подвох?

— Предлагаю последовать за ним, — с жаром сказал Чанлер. — Его предложение напоминает первую главу триллера.

— Хорошо, — сказал Хэйнс, — Веди нас к своему хозяину.

Колосс повел их прочь от моста, умерив свою размашистую поступь, чтобы приспособить ее к походке землян.

Они углубились в зеленовато-пурпурный мрак, затопивший Игнар-Ват. Вход в аллею напоминал пещеру среди особняков, чьи широкие балконы и выступающие крыши, казалось, висели в воздухе. Айхаи двигался в сумраке непомерной тенью и вскоре остановился у врезанной в стену двери.

Чанлер и Хэйнс услышали резкий металлический скрип отпирающейся двери. Она, как все марсианские двери, убиралась вверх, словно решетки в средневековых крепостных воротах. В шафрановом свете, льющемся из выпуклых светильников с радиоактивными минералами на стенах и потолке круглой прихожей, проступала фигура их проводника.

Марсианин вошел первым, и спутники оказались в пустой комнате. Дверь опустилась за ними.

Оглядываясь, Чанлер почувствовал неуловимую тревогу, которая иногда ощущается в закрытом пространстве. Казалось, не было причин для страха, но внезапно его охватило дикое желание бежать отсюда.

Хэйнс же с удивлением и озадаченностью размышлял, почему закрыта внутренняя дверь и до сих пор не появился хозяин дома. Почему-то дом этот производил впечатление нежилого, а в окружающей их тишине ощущалась какая-то пустота и заброшенность.

Айхаи, стоящий в центре необставленной комнаты, повернулся к землянам, словно собираясь обратиться к ним Его глаза загадочно сверкали в глазницах, рот приоткрылся, обнажив два ряда неровных зубов. Но ни один звук не слетел с его шевелящихся губ; если он и издавал их, должно быть, они находились за пределами слышимости землян. Существовали обертоны, воспроизводить которые способны только марсиане. Вероятно, механизм двери включался такими ультразвуками, а сейчас, как бы в ответ на молчаливый призыв марсианина, пол комнаты из темного металла начал медленно опускаться, словно проваливаясь в шахту. Хэйнс и Чанлер увидели, как удаляются шафрановые огни светильников. Вместе с гигантом они опустились в мир теней по округлому стволу шахты. Раздавался, действуя на нервы, непрекращающийся скрип металла.

Огоньки наверху стали тусклыми и маленькими, словно скопление угасающих звезд. А спуск все продолжался, и во мраке, через который они падали, спутники уже не различали ни лиц друг друга, ни лица Айхаи. Родились тысячи сомнений, землянам подумалось: а не слишком ли опрометчиво они приняли приглашение марсианина?

— Куда ты нас ведешь? — грубо спросил Хэйнс. — Разве твой хозяин живет под землей?

— Мы идем к моему хозяину, — твердо ответил гигант. — Он ожидает.

Созвездие огней наверху слилось в единственное пятно, но и оно, все уменьшаясь, исчезло, как будто наступила бесконечная ночь. Землянам казалось, что они спустились до самого центра этого чуждого им мира. Странность ситуации наполняла их все возрастающим беспокойством.

От таинственной загадки начало попахивать угрозой. От проводника было бесполезно чего-либо допытываться, отступление невозможно, да и оружия у них не было.

Неприятный визг металла превратился в приглушенный вой. Землян ослепило ярко-красное сияние, пробившееся через стройные колонны, заменившие стены шахты. Через мгновение пол под ними замер.

Спутники очутились в большой каверне, освещенной вделанными в потолок малиновыми полусферами. Из каверны, как спицы колеса от оси, во всех направлениях тянулись коридоры. Множество марсиан, которые размерами не уступали проводнику землян, сновали взад и вперед, занятые какими-то загадочными делами. Странный приглушенный лязг и громоподобный грохот скрытых механизмов отдавались вибрацией в полу.

— Как ты думаешь, куда мы попали? — спросил Чанлер. — Мы, должно быть, на много миль ниже поверхности. Я никогда не слышал ни о чем, похожем на это место.

Разве что в некоторых древних мифах Айхаи упоминается Равормос, марсианская преисподняя, в которой Валтум, Бог Зла, уже в течение тысячи лет лежит спящим среди своих идолопоклонников.

Проводник услышал его слова.

— Вы действительно прибыли в Равормос, — прогудел он важно. — Валтум проснулся и не заснет вновь в течение следующей тысячи лет. Это он призвал вас к себе. Сейчас я проведу вас в зал аудиенций.

Безмерно удивленные Хэйнс и Чанлер проследовали за марсианином из странного лифта к одному из проходов

— Должно быть, это какая-то глупая шутка, — проворчал Хэйнс. — Я тоже слышал о Валтуме, но лишь как о религиозном суеверии, вроде земного Сатаны. Современные марсиане не верят в него, хотя я слышал, что среди отверженных и представителей нижних каст все еще существует нечто вроде культа дьявола. Готов держать пари, что кто-то из придворной знати затевает революцию против Сикора, правящего императора, и разместил свой штаб под землей.

— Звучит правдоподобно, — согласился Чанлер. — Глава переворота мог бы назвать себя Валтумом: эта уловка соответствует психологии Айхаи. У них есть вкус к высоким метафорам и причудливым титулам.

Оба замолчали, испытывая благоговение перед обширностью подземного мира: освещенные коридоры простирались во всех направлениях. Казалось, сама действительность опровергала их предположения: невероятное подтверждалось и мифическое становилось реальным.

Далекий таинственный лязг имел необычное происхождение, спешащие через пещеру гиганты излучали сверхъестественную активность и предприимчивость. Хэйнс и Чанлер и сами были рослыми людьми, но марсиане рядом с ними оказались не ниже девяти или десяти футов.

Рост некоторых приближался даже к одиннадцати футам, и все они были прекрасно сложены. Изумлял только отпечаток чудовищного, как у мумий, возраста на лицах, несовместимого с их энергией и проворством.

Хэйнса и Чанлера повели по коридору. С выгнутого аркой потолка через равномерные промежутки светили, подобно плененным солнцам, красные полусферы. Прыгая со ступеньки на ступеньку, они спустились по огромной лестнице, следуя за легко идущим проводником. Тот остановился у помещения с открытым порталом в темной скальной породе.

— Входите, — сказал проводник, пропуская землян. Грот оказался небольшим, но очень высоким, словно устремившийся ввысь шпиль. Его пол и стены окрашивали кроваво-фиолетовые лучи единственной полусферы, расположенной наверху в сужающемся своде. Единственным предметом в помещении был странного вида металлический треножник, укрепленный в центре. На треножнике покоилась овальная глыба хрусталя. Из нее, как из замерзшего водоема, поднимался цветок, открывая гладкие лепестки, окрашенные в розовый цвет странным освещением комнаты. Глыба, цветок, треножник — все это казалось частями единой скульптуры.

За порогом земляне тотчас же заметили, что вибрация и лязг сменились глубокой тишиной, словно ни один звук не проникал благодаря какому-то барьеру. Портал позади оставался открытым. Их проводник незаметно удалился. Но почему-то землянам казалось, что из-за голых стен их рассматривают чужие глаза.

Озадаченные, они разглядывали бледный цветок: семь похожих на язычки лепестков, слегка выгибаясь наружу, выходили из дырчатой, похожей на маленькую курильницу сердцевины. Чанлер гадал: это резная работа или же настоящий цветок превращен в камень с помощью марсианской химии? Затем, к изумлению землян, из цветка послышался голос, невероятно мелодичный, чистый и звучный. Его отчетливо прозвучавшие модуляции явно не принадлежали ни Айхаи, ни землянину.

— Я, который говорит, являюсь существом, известным как Валтум, — произнес голос. — Не удивляйтесь и не пугайтесь: единственное мое желание — дружески помочь вам в обмен на услугу, которую, я надеюсь, вы не сочтете неприемлемой. Но прежде я должен прояснить вопросы, озадачивающие вас. Без сомнения, вы слышали легенды обо мне и отвергли их, как обычные предрассудки и суеверия. Как и все мифы, они отчасти верны, частью же — нет. Я не бог и не демон, а существо, много веков назад прилетевшее на Марс из другой вселенной. Хотя я и не бессмертен, моя жизнь гораздо длинней, чем у любого обитателя вашей солнечной системы. Биологические законы моего организма чужды для вас, череда периодов сна и бодрствования исчисляется столетиями. Это истинная правда, что я сплю тысячу лет, а затем бодрствую в течение следующей тысячи.

В те далекие времена, когда ваши предки еще были кровными братьями обезьян, я бежал, гонимый неумолимыми врагами, из своего родного мира и стал космическим изгнанником. Марсиане говорят, что я упал с небес огненным метеором — так миф описывает спуск моего корабля. На Марсе я обнаружил зрелую цивилизацию, хотя и стоящую на несравнимо более низкой ступени развития по сравнению с той, которая изгнала меня.

Короли и иерархи этой планеты, вероятно, прогнали бы меня прочь, но я сплотил вокруг себя небольшое число приверженцев. Снабдив их оружием, значительно превосходящим все достижения марсианской науки, я после великой войны прочно здесь закрепился и завоевал много сторонников. Я не собирался покорять Марс, а просто ушел в этот подземный мир, в котором и обитаю вместе со своими подданными. За их преданность я даровал им долгожительство, почти равное моему собственному. Для гарантии одарил их долгим сном, равным моему. Они засыпают и пробуждаются вместе со мной.

Мы много веков поддерживали этот порядок. Я редко вмешивался в дела и поступки живущих на поверхности.

Они же, однако, превратили меня в духа или бога зла; хотя это слово — зло, по-моему, не имеет значения.

Я обладаю многими способностями, не известными ни вам, ни марсианам. Мои восприятия и ощущения могут охватывать обширные сферы пространства и даже времени. Так я узнал о вашем бедственном положении и призвал сюда, чтобы получить согласие на определенный план.

Короче говоря, мне надоел Марс, дряхлый мир, приближающийся к смерти. Я хотел бы осесть на более молодой планете. Земля меня вполне устроит. Уже сейчас мои последователи строят новый космический корабль, в котором я собираюсь совершить путешествие.

Я не хотел бы повторять печальный опыт своего прибытия на Марс, приземляясь среди народа, ничего не слышавшего обо мне, который по незнанию может настроиться враждебно. Вы, будучи землянами, могли бы подготовить своих соотечественников к моему прибытию, собрать приверженцев, которые бы служили мне. Вашим — и их тоже — вознаграждением будет эликсир долгожительство. У меня много и других даров… драгоценные камни и металлы, которые вы так высоко цените. Есть также цветы с. соблазнительным ароматом. Однажды вдохнув, вы поймете, что даже золото по сравнению с ним ничего не стоит, а, надышавшись им, все ваши соплеменники с радостью станут служить мне.

Голос замолчал, но остались вибрации, еще некоторое время вызывающие трепет у слушателей. Как будто перестала звучать чарующая музыка, в нежной мелодии которой едва улавливались зловещие обертоны. Она ошеломляла и смущала чувства Хэйнса и Чанлера, усмиряя их изумление и призывая принять предложение Валтума.

Чанлер попытался сбросить эти обвораживающие чары.

— Где ты находишься? — спросил он. — И как мы можем убедиться, что ты сказал нам правду?

— Я нахожусь рядом с вами, — ответил голос, — но предпочитаю не показывать себя. Доказательства же предоставлю в надлежащее время. Перед вами находится один из тех цветков, о которых я говорил. Как вы, возможно, догадались, это не скульптурное произведение, а окаменелый цветок, привезенный вместе с другими с моей родной планеты. При обычной температуре он не испускает никакого запаха, но под воздействием тепла начинает источать благоуханный аромат. Что же касается этого аромата… впрочем, судите сами.

Воздух в помещении не был ни теплым, ни холодным.

Внезапно земляне почувствовали изменение температуры, как будто зажглось невидимое пламя. Казалось, тепло исходило от металлического треножника и хрустальной глыбы, накатываясь волнами тропического солнца. И почти сразу земляне начали ощущать аромат, не похожий на что-либо, вдыхаемое ими ранее. Неуловимое благоухание иного мира витало у их ноздрей, сгущаясь все интенсивнее и превращаясь в пряный поток. Это половодье запаха казалось смесью приятной прохлады затененного листвой воздуха и жаркого зноя.

Чанлер больше Хэйнса подвергся воздействию странных галлюцинаций, но их впечатления, хотя и с разной степенью правдоподобия, были до странности схожими.

Внезапно этот аромат показался Маклеру уже не таким абсолютно чужеродным, словно встречался в иных местах и временах. Он попытался вспомнить, при каких обстоятельства уже вдыхал этот запах. Появившиеся как бы из его предыдущего существования воспоминания приняли форму реальной действительности, заменившей окружающую людей каверну. Хэйнс не был частью этой реальности, он исчез из поля зрения Чанлера. Потолок и стены пещеры уступили место раскинувшемуся лесу из древовидных папоротников. Их стройные перламутровые стволы и нежные листья своим великолепием олицетворяли Эдем, освещенный лучами первобытного рассвета. Папоротники были высокими, но цветы еще выше. Из курильниц цвета плоти они излучали все подавляющий сладострастный аромат.

Чанлер почувствовал необъяснимый экстаз. Ему показалось, что он вернулся назад во времена первичного мира и из восхитительного света и благоухания зачерпнул его неистощимую жизненную силу, молодость и энергию, которые пропитали чувства до последней нервной клетки.

Экстаз усиливался, и Чанлер услышал пение, исходившее, казалось, из лепестков; оно, как пение гурий, превратило его кровь в золотистый любовный напиток. В бредовом исступлении Чанлера звуки эти ассоциировались с ароматом, исходившим от цветов. Пение нарастало, вызывая непобедимый головокружительный восторг. Он подумал, что, подобно языкам пламени, цветы взметнулись вверх и деревья устремились за ними, а сам он, как раздуваемый ветром костер, вздымается к некой вершине наслаждения. Весь мир устремился вверх в потоке экзальтации, и Чанлеру почудилось, что он расслышал четко выговариваемые слова:

— Я — Валтум, и ты — мой с начала сотворения мира и будешь моим до его конца…

Окружение, в котором он очнулся, можно было считать продолжением фантастических образов, увиденных под воздействием дурманящего запаха. Чанлер лежал на ложе из кудрявой травы цвета зеленого мрамора, над ним клонились огромные цветы, а мягкое сияние лучей янтарного заката пробивалось между свисающих ветвей с малиново окрашенными плодами. Сознание медленно возвращалось, и Чанлер понял, что его разбудил голос Хэйнса, который сидел рядом с ним на необычном газоне.

— Послушай, ты что ж, и не собираешься просыпаться? — теребил его приятель.

Резкий вопрос дошел до Чанлера, как сквозь пелену сна. Мысли его путались, а воспоминания переплетались с видениями, взятыми словно из других жизней, прошедших в его бредовом сне. Здравомыслие возвращалось постепенно, поэтому было трудно отделить фальшивое от реального. Но чувство глубокой усталости и нервного истощения ясно указывали, что он только что вырвался из поддельного Рая сильнодействующего наркотика.

— Где мы находимся? И как сюда попали? — спросил он.

— Насколько я могу судить, — ответил Хэйнс, — мы в подземном саду. Должно быть, кто-то из этих больших Айхаи перенес нас сюда после того, как мы впали в забытье под воздействием этого запаха. Я дольше тебя сопротивлялся его действию и слышал голос Валтума перед тем, как отключился. Голос сказал, что даст нам сорок восемь земных часов, чтобы обдумать его предложение. Он отправит нас обратно в Игнарх, если мы его примем, с баснословной суммой денег и запасом этих наркотических цветов.

Чанлер уже полностью пришел в себя. Они так и не смогли прийти ни к какому определенному решению, обсуждая свое положение. Предложение сбивало с толку. Неизвестное существо, назвав себя именем марсианского дьявола, предложило им стать его эмиссарами на Земле.

Распространение пропаганды, предназначенной облегчить его пришествие на Землю, — еще туда-сюда. Но им предстояло ввести в употребление наркотик более сильный, чем морфий, кокаин или марихуана — и, по всей видимости, не менее пагубный.

— А что, если мы откажемся? — спросил Чанлер.

— Валтум заявил, что в этом случае мы никогда не вернемся. Но он не стал уточнять, просто намекнул, что нас будут ждать большие неприятности.

— Ну что ж, Хэйнс, нам нужно подумать, как выбраться из этой истории, если мы, конечно, сможем ускользнуть.

— Боюсь, что размышления не особенно помогут. Мы, должно быть, находимся глубоко под поверхностью Марса, и вряд ли землянину по силам освоить механизм подъемников.

Чанлер открыл рот, но не успел что-либо возразить, когда среди деревьев возник один из гигантских Айхаи. Он нес две причудливые марсианские посудины, называвшиеся «кулпаи» Эго были два глубоких подноса из металлокерамики, снабженных съемными чашами и графинами. В кулпаи подавали обед, состоящий из многих блюд и напитков. Айхаи поставил подносы на траву, а затем застыл с непроницаемым липом. Земляне, почувствовав волчий аппетит, с жадностью набросились на еду — набор геометрических фигурок, нарезанных из неведомых пищевых продуктов. Хотя еда, возможно, и имела искусственное происхождение, но была очень вкусной. Земляне проглотили все до последнего конуса и ромба, запивая темно-красным вином из графинов.

Едва они закончили, марсианин впервые заговорил:

— Валтум желает, чтобы вы обошли Равормос и осмотрели все чудеса и диковины каверн. Вы можете передвигаться по своему желанию и без сопровождения, либо я стану служить вам проводником. Меня зовут Та-Вхо Шаи, и я готов ответить на любые вопросы. Отпустите меня, когда пожелаете.

Хэйнс и Чанлер решили осмотреть город с проводником.

Они последовали за Айхаи по саду. Из-за дымки янтарного свечения, наполняющего сад лучами, создавалось впечатление безграничного пространства. Свет, как они узнали от Та-Вхо Шаи, испускали высокий потолок и стены каверны, и сияние это обладало всеми полезными свойствами солнечного света.

В саду росли причудливые растения и цветы, экзотичные и для Марса. Наверняка Валтум завез их из иной солнечной системы, жителем которой являлся. Некоторые цветы походили на огромные ковры из сплетенных лепестков, словно сотню орхидей соединили в одну. Крестообразные деревья украшали фантастически длинные и пестрые листья, напоминающие геральдические флажки или свитки, заполненные таинственными письменами. Ветви других были увешаны необычными плодами.

За садом открылся мир коридоров и каверн; их заполняли механизмы, чаны или урны. Грудами лежали огромные слитки драгоценных и полудрагоценных металлов, огромные сундуки, как будто пытаясь соблазнить землян, выставляли напоказ сверкающие самоцветы.

Хэйнсу с Чанлером было сказано, что большинство механизмов работает без всякого присмотра в течение столетий или даже тысячелетий. Даже Хэйнсу, который обладал обширными познаниями в механике, принцип их действия оставался непонятен. Валтум и его приверженцы заставили скрытые силы Вселенной служить им.

Слышалось размеренное биение, как будто стучали металлические пульсы, ворчали плененные ифриты и попавшие в рабство титаны. С лязгом открывались и закрывались клапаны. В одних помещениях рокотали динамо-машины, в других непостижимым образом висящие в воздухе сферы безмолвно кружились, словно звезды и планеты в космическом пространстве.

Они поднялись по ступеням лестницы, колоссальной, как пирамида Хеопса. Хэйнс смутно, как во сне, вспомнил спуск и решил, что где-то неподалеку они беседовали с Валтумом. Та-Вхо Шаи провел их через ряд просторных залов, которые, похоже, служили лабораториями.

В них древние гиганты колдовали над печами с холодным огнем и ретортами, в которых причудливо курились испарения. В одной из комнат они разглядели три большие бутыли из прозрачного неокрашенного стекла. Выше человеческого роста, формой они напоминали римские амфоры. Судя по всему, бутыли были пусты, но их для чего-то закупорили пробками с двумя рукоятками, не верилось, что обычный человек мог бы такие отвернуть.

— Что это за бутыли? — спросил Чанлер у проводника.

— Это Сосуды Сна, — нравоучительно ответил Айхаи с видом лектора. — Каждый из сосудов заполнен редким газом. Когда приходит время для тысячелетнего сна Валтума, газ выпускают. Смешиваясь с атмосферой Равормоса, он проникает до самого нижнего уровня. Время перестает существовать и для нас, слуг Валтума; тысячелетия для спящих — всего лишь мгновения, а в час пробуждения Валтума просыпаемся и мы.

Терзаемые любопытством, земляне задали множество вопросов, но Та-Вхо Шаи отвечал туманно и двусмысленно, зато горячо уговаривал продолжить осмотр других достопримечательностей Равормоса. Марсианин ничего не знал о химической природе газа, а самого Валтума, если верить Та-Вхо Шаи, большинство последователей никогда не видели в лицо.

В глубине длинной, безлюдной каверны их встретило биение бесчисленных механизмов. Когда они вышли на поддерживаемую колоннами галерею, окружающую километровой ширины бездну, на них обрушился водопад громыхания, ослепил блеск языков огня, вздымающихся из глубин.

Землянам почудилось, что они смотрят на адский круг разгневанного света. Колоссальный агрегат из сверкающих брусьев и стержней, как скелет металлического чудища, вытянулся на дне этой преисподней. Печи, похожие на пылающие пасти драконов, изрыгали огонь. Огромные краны двигались подобно длинношеим плезиозаврам. В отблесках пламени, словно стаи багровых демонов, сновали фигуры работающих гигантов.

— Они строят космический корабль, в котором Валтум отправится на Землю, — пояснил Та-Вхо Шаи. — Когда все будет готово, корабль пробьет дорогу на поверхность, используя атомные дезинтеграторы. Перед ним расплавятся и превратятся в пар скалы Игнар-Лут на поверхности прямо над этим местом. Его поглотит огонь, как раскаленная магма из ядра планеты.

Хэйнс и Чанлер стояли, напуганные этими словами, но не сказали в ответ ни слова. Их ошеломили размеры, ужас и угроза, исходящие из этого подземного мира. Земляне чувствовали: губительная сила, вооруженная таинствами науки, замышляет зловещее завоевание, гибельное для всех населенных миров солнечной системы. Им вряд ли удастся бежать и послать предупреждение, и приятели приуныли. Клубы едких испарений ударили из бездны, когда они глянули с галереи вниз. Они отошли назад, чувствуя тошноту и головокружение.

— А что находится по другую сторону пропасти? — спросил Чанлер.

— Галерея ведет к внешним кавернам, из которых выходит высохшее русло древней подземной реки. Это русло ведет к осевшей значительно ниже уровня моря пустыне, лежащей к западу от Игнарха.

Земляне невольно вздрогнули, услышав эту информацию, она, казалось, открывала им путь к бегству. Оба, однако, сочли благоразумным скрыть свой интерес. Делая вид, что устали, они попросили Айхаи отвести их в какое-нибудь помещение, где они могли бы отдохнуть и обсудить предложение Валтума.

Та— Вхо Шаи заявил, что готов выполнить любое пожелание, и отвел в небольшое помещение, расположенное рядом с лабораториями. Наверное, это была спальная комната, судя по двум ярусам кушеток вдоль стен. Ложа явно предназначались для гигантских марсиан. Здесь Та-Вхо Шаи молча дал им понять, что больше не нужен, и оставил Хэйнса и Чанлера одних.

— Что ж, — сказал Чанлер, — похоже, у нас есть шансы смыться, если мы сможем добраться до этого речного русла. Я старательно запоминал все коридоры и проходы, которые мы миновали на обратном пути от галереи. Это нетрудно сделать, если только за нами не ведут постоянного наблюдения.

— Эта кажущаяся легкость меня настораживает. Но, так или иначе, мы должны попытаться. Все лучше, чем томиться в ожидании своей участи. После всего, что мы увидели и услышали, я начинаю верить, что Валтум — это действительно сам Дьявол, даже если он и не признает себя таковым.

— Эти десятифутовые Айхаи приводят меня в содрогание, — признался Чанлер. — Я охотно поверю, что им миллион лет или около того. Чудовищное долголетие и объясняет их размеры. Большинство животных, живущих дольше своего обычного срока, приобретают гигантские размеры.

Для землян повторить путь к галерее, окружающей бездонную пропасть, оказалось довольно легким делом. Они просто следовали по главному коридору, а звук грохочущих механизмов служил указателем цели. В проходах им никто не встретился, а те Айхаи, которых земляне видели через открытые порталы лабораторий, занимались таинственными химическими опытами.

— Мне это не нравится, — пробормотал Хэйнс. — Слишком это хорошо, чтобы быть правдой.

— А я так не думаю. Возможно, Валтуму и его приверженцам просто не пришло в голову, что мы попытаемся сбежать. В конце концов, мы ведь ничего не знаем об их психологии.

Земляне двигались вправо по длинной, слегка изгибающейся галерее, держась поближе к внутренней стене и прячась за толстыми колоннами. Галерея освещалась только дрожащими отблесками высоких языков пламени из глубин бездны. Приятели решили укрываться от глаз работающих гигантов на случай, если кто-нибудь из них взглянет вверх.

Временами их окутывали ядовитые испарения, чувствовался жар топок, а лязг металлических конструкций и грохот механизмов отпугивали эхом.

Они обогнули пропасть и оказались на противоположной стороне, где галерея изгибалась и поворачивала назад.

В полумраке они рассмотрели неосвещенный вход в большую каверну, ведущую в сторону.

Этот ход, по их предположениям, приведет к опустившемуся руслу реки. К счастью, у Хэйнса нашелся небольшой карманный фонарик, и он осветил прямой коридор с многочисленными ответвлениями. Друзья торопливо шли по пустынному проходу. Гром титанической работы быстро затих.

С потолка, как в других залах Равормоса, свисали служившие для освещения, но сейчас темные металлические полусферы. Земляне поднимали облака мелкой пыли, воздух стал прохладным и разреженным, теряя влажную теплоту центральных каверн. Подтверждались слова Та-Вхо Шаи, что внешние проходы редко посещались.

Земляне прошли милю или больше, затем стены начали выпрямляться, пол стал шероховатым и резко пошел под уклон.

Исчезли ответвления и поперечные проходы, стало ясно, что они вышли из искусственных каверн в естественный туннель. В сердцах друзей ожила надежда. Пол превратился в ряд спускающихся вниз уступов. По ним Хэйнс и Чанлер спустились в глубокую пропасть, возможно русло, о котором говорил им Та-Вхо Шаи.

Света маленького фонаря не хватало, чтобы полностью осветить этот пересохший подземный водный путь. Дно реки, сильно размытое и заваленное булыжниками, терялось в непреодолимом мраке. Хэйнс и Чанлер осторожно обследовали дно реки, по его постепенному уклону они определили направление, в котором когда-то текли бурные воды. Они решительно двинулись вниз по высохшему руслу, мысленно надеясь не встречаться с непреодолимыми препятствиями вроде пропастей или бывших водопадов.

Это было единственное, чего помимо опасности преследования опасались земляне. Приятели почти ощупью пробирались вперед, а извилины и повороты русла приводили их то к одному, то к другому берегу. Иногда каверна расширялась, и берега отступали далеко в стороны, спускаясь вниз уступами и террасами.

Земляне заметили, что высоко вверху из стен вырастают странные образования, напоминающие громадные древесные грибы. Такие выращивают в туннелях под современными каналами. По форме они походили на дубинки геркулесов, часто достигали высоты трех и более футов.

У Хэйнса возникла любопытная идея. Хотя Чанлер и протестовал против задержки, он взобрался на уступ, чтобы поближе рассмотреть грибы, и обнаружил, что это окаменелости, насыщенные минералами. Он пытался отломать один из них, его усилия увенчались успехом при помощи обломка булыжника. Окаменевшая дубинка упала с металлическим звяканьем. Она имела утолщение на верхнем конце и в случае необходимости могла послужить хорошим оружием.

Хэйнс отломил такую же для Чанлера, и вооруженные земляне возобновили свой путь.

Было невозможно определить расстояние, которое они преодолели. Канал изгибался, иногда резко обрывался вниз, часто перемежался уступами и изломами, на которых поблескивали незнакомые руды или пятна окислов лазурного, ярко-красного и желтого цветов. Мужчины продвигались с трудом, то увязая по щиколотки в черном песке, то карабкаясь на баррикады из порыжевших валунов. Они лихорадочно прислушивались к любому звуку, предвещающему погоню.

Но только тишина заполняла до краев канал, а нарушали ее лишь звуки шагов землян и скрип их башмаков. Не веря собственным глазам, они увидели далеко впереди отблески бледного света. Своды гигантской каверны постепенно проступили из мрака, так жерло вулкана освещают подземные огни. Путников охватило ликованье, они-то подумали, что приближаются к выходу из тоннеля; но свет усиливался со сверхъестественной быстротой и походил скорее на отблеск пламени, а не солнечный свет.

Он неумолимо полз по стенам и полу пещеры и затмил слабый свет фонаря Хэйнса. Непонятный свет, казалось, угрожал им. Изумленные земляне застыли в нерешительности, не зная, стоит ли продолжать свой путь. Затем из пламенеющего воздуха раздался голос, в нем чувствовался легкий упрек.

— Возвращайтесь назад тем же путем, земляне, — прозвучал мелодичный голос Валтума. — Никто не может покинуть Равормос против моей воли и так, чтобы я не знал об этом. Смотрите! Я послал своих стражей сопроводить вас. Освещенный воздух был совершенно пуст, а дно русла покрыто огромными валунами и их тенями. Но как только голос смолк, Хэйнс и Чанлер увидели перед собой двоих внезапно появившихся существ. Ничего подобного не встречалось ни в марсианской, ни в земной зоологии. Жирафы с короткими ножками, как у китайских драконов, и спиральными шеями, похожими на кольца свернувшейся анаконды. Их головы имели по три морды, этакие трехликие янусы дьявольского мира. Казалось, каждая рожа была безглазой, но при этом из глубоких глазниц под косыми бровями вылетали длинные языки пламени.

Огонь изливался бесконечной рвотной массой и из их пастей. На голове у каждого монстра светились тройные зубчатые ярко-красные гребни, оба имели бороды в виде малиновых завитушек. Их тела окружали острые, длиной со шпагу лезвия, на суживающихся хвостах они уменьшались до размеров кинжала. Чудовища, так же как и это грозное вооружение, казалось, горели, словно только что вышли из огненной печи.

От адских химер исходил ощутимый жар, и земляне поспешно отступили перед огненными клочьями, вылетающими из глазищ и ртов.

— Боже мой! Эти твари сверхъестественны! — вскричал потрясенный Чанлер.

Объяснения Хэйнса были более ортодоксальными.

— Это, скорее всего, разновидность голографии, — утверждал он, — хотя я не могу представить, как можно проецировать трехмерные образы и одновременно создавать ощущение жара… Правда, у меня и раньше мелькала мысль, что за нашим побегом наблюдают.

Он поднял тяжелый обломок камня и бросил его в одного из светящихся монстров. Камень ударил чудовище в лоб и, казалось, взорвался дождем искр. Существо ярко полыхнуло и раздулось, послышалось шипение. Хэйнс и Чанлер отпрянули назад: волны жара были нестерпимы.

Стражи шаг за шагом теснили их по каменистому дну.

Земляне возвращались в Равормос, оставив всякую надежду на побег. Они с трудом передвигали ноги, перебираясь через скальные препятствия.

У выхода из речного русла они обнаружили, что он охраняется еще двумя ужасными драконами. Пришлось взбираться по высоким уступам к поднимающемуся наклонно тоннелю. Обессилев от тупого отчаяния и длительной ходьбы, земляне вновь оказались во внешнем зале.

Стражи выполняли роль почетного эскорта самого дьявола. Приятели были ошеломлены осознанием ужасающей силы Валтума. Хэйнс хранил молчание, хотя мозг его был занят поиском выхода из сложившейся ситуации. Более чувствительный Чанлер воображал все ужасы, которые только мог себе представить.

Они вернулись к галерее с колоннами вокруг широкой пропасти. Примерно посередине галереи химерические создания, шедшие впереди, повернулись к землянам, изрыгая ужасные языки пламени. Люди замерли от страха, но два монстра, шедших сзади, продолжали наступать, шипя как дьявольские сковородки. Жара накатила на землян, колонны же были негодным укрытием. Из бездны, где трудились марсианские титаны, вырвался ошеломляющий грохот, извивающимися кольцами поползли вверх ядовитые испарения.

— Может, они собираются загнать нас в пропасть? — предположил Хэйнс, судорожно пытаясь вдохнуть огненный воздух. Он и Чанлер шатались между монстров. Едва Хэйнс произнес эту фразу, на краю галереи возникли еще два адских создания. Они словно поднялись из бездны, чтобы предупредить их смертельный прыжок вниз — единственное спасение от остальных чудовищ.

Теряя сознание, земляне смутно ощутили перемену в поведении химер. Пламенные тела потускнели и уменьшились в размерах, жара спала, исчезло пламя. Чудовища приняли отвратительный раболепный вид, высовывая бледные языки и закатывая черные глаза.

Языки, казалось, разделились… стали еще бледнее, похожие на лепестки цветов, которые Хэйнс и Чанлер недавно где-то видели. Дыхание химер коснулось лиц землян, подобно легкому порыву ветерка… Оно напоминало прохладный аромат, с которым они уже были знакомы, наркотический аромат, опьянивший их после встречи с хозяином Равормоса…

Монстры на глазах перевоплощались в изумительные цветы, колонны галереи превратились в гигантские деревья, громовые раскаты в бездне затихли, на смену им пришел нежный шепот моря у берегов Эдема Мрачная угроза, кишащий ужасами Равормос — все исчезло, как будто никогда и не было. Хэйнс и Чанлер, почуяв забвение, погрузились в наркотический рай…

Пробудившись ото сна, Хэйнс обнаружил, что лежит на каменном полу внутри окружающей бездну колоннады. Огненные химеры исчезли. Лязг и грохот, доносившиеся из бездны, грубо рассеяли призраков его наркотического обморока. Он вспомнил все, что произошло.

В поисках следов своего спутника Хэйнс поднялся на ноги, вглядываясь в полумрак галереи. Дубинка Чанлера из окаменевшего гриба, как и его собственное оружие, лежали там, где выпали из рук землян. Но приятель исчез, и сколько Хэйнс ни кричал, ответом были только жуткие раскаты эха в глубине галереи.

Хэйнс подобрал свою тяжелую булаву и зашагал по галерее, желая незамедлительно разыскать Чанлера. Вряд ли это оружие защитит от сверхъестественных слуг Валтума, но тяжесть металлической дубинки придавала ему уверенность.

На подходе к главному коридору, ведущему в центральные залы Равормоса, Хэйнс подпрыгнул от радости, увидев идущего навстречу Чанлера. Но прежде чем Хэйнс успел произнести приветствие, он услышал голос:

— Привет, Боб, это мое первое трехмерное телевизионное появление. Очень удачно получилось, не так ли? Я нахожусь в личной лаборатории Валтума, он уговорил меня принять его предложение. Как только ты согласишься поступить так же, мы вернемся в Игнарх с подробными инструкциями о нашей миссии на Земле и получим по миллиону долларов. Обдумай это, и ты поймешь, что лучшего не остается и желать. Когда ты решишься присоединиться, следуй по главному коридору в центр Равормоса, Та-Вхо Шаи встретит тебя и приведет в лабораторию.

Чанлер закончил речь и, не дожидаясь ответа, легко шагнул на край галереи и поплыл среди клубов испарений. Улыбнувшись Хэйнсу, он исчез как призрак.

Сказать, что Хэйнс был как громом поражен, значит, не сказать ничего. Фигура и голос призрака были Чанлером во плоти и крови. Хэйнс почувствовал, что по телу пробежал суеверный холодок, вызванный магией Валтума.

Правдоподобие изображения обманывало чувства. Он был шокирован капитуляцией Чанлера, но ему как-то и в голову не пришло, что слова проекции лживы.

— Этот дьявол достал его, — сказал самому себе Хэйнс. — Никогда бы не поверил в это. Я совершенно не думал, что он мог оказаться таким слабовольным типом.

Печаль, гнев, замешательство и удивление сменяли друг друга, пока Хэйнс шел по галерее. Он все еще не мог прийти ни к какому решению, даже когда вошел во внутренний зал. Как же ему быть? Сдаться, как поступил Чанлер, было для него немыслимо. Если бы он вновь смог с глазу на глаз увидеть Чанлера, возможно, ему удалось бы убедить его передумать и снова начать борьбу с чужеродным существом. Для любого землянина поддержать более чем сомнительные планы Валтума было бы изменой человечеству. Звездный изгнанник планировал вторжение на Землю и распространение неизвестного наркотика, он предполагал безжалостное разрушение Игнар-Лута, когда космический корабль пробьет себе дорогу на поверхность планеты. Долг землян — остановить Валтума, если только это в человеческих силах. Так или иначе, они — или он один — обязаны остановить зародившуюся угрозу. Хэйнс был прямодушным и честным человеком, у него даже на мгновение не возникало мысли о том, чтобы приспособиться к ситуации.

Он продолжал идти еще несколько минут, все еще сжимая в руках окаменелую дубинку и размышляя над ужасной проблемой. Из-за привычки вести постоянное наблюдение за окружающим, автоматической для многоопытного космического пилота, он заглядывал в двери комнат, где под присмотром древних колоссов в чашках и ретортах бурлили неведомые химические вещества. Затем Хэйнс подошел к безлюдной комнате, где находились три огромных сосуда, которые Та-Вхо Шаи назвал Сосудами Сна. Он вспомнил слова Айхаи об их содержимом.

В порыве отчаянного вдохновения Хэйнс смело вошел в комнату, надеясь, что в этот момент Валтум случайно отвернулся или зевнул. У него не было времени для размышлений, если он собирался реализовать пришедший в голову план.

Бутыли с раздувшимися очертаниями больших амфор и на первый взгляд пустые поднимались выше его головы и тускло отсвечивали в неподвижном свете. Приблизившись, Хэйнс увидел в изгибающемся стекле свой искаженный облик, похожий на призрак надутого гиганта. В его мозгу билась только одна мысль: любой ценой он должен разбить Сосуды, а газы распространятся по Равормосу и ввергнут приверженцев Валтума — если не его самого — в тысячелетний сон. Он и Чанлер, несомненно, также уснут; и для них без эликсира бессмертия пробуждение никогда не наступит. Но это лучший выход благодаря такой жертве двум планетам будет предоставлена тысячелетняя отсрочка. Сейчас у него появилась единственная возможность, неправдоподобно, что такой случай представится еще раз.

Он поднял булаву из окаменевшего гриба, широко размахнулся и изо всей силы ударил по вспучившемуся стеклу. Раздался звон, как от удара гонга, и от вершины до днища Сосуда побежали трещины. После второго удара осколки стекла провалились внутрь с пугающим звоном, похожим на человеческий крик, на мгновение лицо Хэйнса овеял прохладный ветерок, легкий и нежный, как вздох женщины.

Он повернулся к следующей бутыли, задержав дыхание, чтобы не глотнуть газа. Она разлетелась на куски после первого же удара, и вновь он почувствовал как бы легкий вздох.

Громовой голос заполнил комнату, когда Хэйнс поднял свою палицу, чтобы ударить по третьей бутыли:

— Глупец! Этим поступком ты приговорил к смерти себя и своего соотечественника-землянина! Слова смешались с грохотом заключительного удара.

Наступила гробовая тишина, даже далекое приглушенное грохотанье механизмов, казалось, ослабело. Землянин осмотрел расколотые бутыли, а затем, отбросив бесполезный обломок своей палицы, разлетевшейся на куски, выбежал вон.

Несколько Айхаи, привлеченных шумом битья Сосудов, появились в зале. Они бесцельно и несогласованно бегали по помещению, словно мумии, приводимые в движение ослабевающим гальваническим током. Никто из них не пытался задержать землянина.

Хэйнс не мог знать, будет ли наступление сна, вызванное газами, быстрым или медленным. Ему казалось, что воздух в кавернах оставался неизменным: не чувствовалось ни запаха, ни ощутимого воздействия на дыхание. Но во время бега он почувствовал легкую вялость и сонливость. Все его чувства, казалось, опутала пелена.

По стенам коридоров клубились едва заметные испарения, и сами они выглядели иллюзорными.

Он убегал без каких-либо определенных целей или намерений и почти не удивился, когда его, словно в сновидениях, приподняло от пола и понесло по воздуху. Хэйнса словно захватил несущийся поток или невидимые облака. Мимо быстро проплывали двери секретных комнат, порталы и сотни таинственных залов. Он мельком видел колоссов, которые пошатывались и клевали носом, оказываясь в зоне действия все более распространяющейся сонливости. Затем Хэйнс оказался в комнате, где хранился окаменелый цветок на треноге из хрусталя и черного металла.

Открылась дверь в гладкой скале противоположной стены, и непонятная сила бросила в нее Хэйнса. Пролетая мимо огромной массы неизвестных механизмов и вращающегося диска, издающего адское гудение, он, казалось, падал в подземелье, затем оказался стоящим на ногах. Внутренность помещения приобрела устойчивые очертания, а диск возвышался перед ним. Он к этому моменту уже перестал вращаться, но его дьявольские вибрации все еще пульсировали.

Среди переплетения блестящих спиралей и динамо-машин Хэйнс разглядел тело Чанлера, привязанное металлическими шнурами к раме, напоминающей дыбу.

Рядом, застыв в неподвижности, стоял Та-Вхо Шаи, а сбоку извивались среди механизмов части тела невероятного вида существа.

Гигантское растение с бесчисленными корнями, бледное и раздувшееся, ответвлялось от луковицы ствола. Ствол был увенчан ярко-красной чашей наподобие чудовищного цветка, откуда поднималась миниатюрная фигурка жемчужного цвета, сложенная утонченно пропорционально и красиво. Фигурка обратила к Хэйнсу свое личико лилипута и заговорила звучным голосом Валтума:

— Ты победил, но ненадолго, я не таю на тебя злобы. Я виню свою собственную беззаботность.

До Хэйнса голос доносился, как отдаленные удары грома для почти заснувшего человека. Спотыкаясь, едва не падая, он пробрался к Чанлеру. Чанлер молча смотрел на него с металлической рамы, и его вид вызывал у Хэйнса смутное беспокойство.

— Я… разбил Сосуды Сна, — свой голос показался Хэйнсу нереальным, — поскольку ты перешел на сторону Валтума. Большего я сделать не смог.

— Но я не соглашался на его предложения, — медленно, почти по складам протянул Чанлер. — Все это ложь… чтобы обманом заставить тебя уступить Валтуму… Меня пытали, потому что я не сдавался… — Чанлер слабел на глазах, теряя последние силы. Медленно с его лица исчезли болезненные эмоции, писатель погрузился в глубокий сон.

Хэйнс, с трудом одолевая собственную дремоту, пытался разглядеть зловещий инструмент, похожий на заостренное стрекало, на пальцах Та-Вхо Шаи. С его тонких, как иглы, кончиков сыпались электрические искры. Рубашка на груди Чанлера разорвалась, и на коже от подбородка до диафрагмы проступала татуировка из крошечных отметин. Хэйнс почувствовал смутный ужас.

Он понимал, что проваливается в забвение, но слышал голос Валтума. Спустя годы ему показалось, что он понимает значение слов.

— Мои методы убеждения не дали результата, но сейчас это неважно. Я засыпаю, хотя мог бы продолжать бодрствовать, если бы пожелал. Я умею не поддаваться действию газов, призвав на помощь свои научные знания и жизненную энергию… Мы все заснем крепким сном… и для меня и моих подданных тысяча лет пролетит как одна-единственная ночь. Вам, чьи жизни так коротки, проснуться уже не удастся. Я же воспряну ото сна и воплощу свой план завоевания… а вы, которые осмелились помешать мне, будете лежать рядом со мной кучкой пыли, и пыль эту сметет время.

Валтум замолк, и миниатюрное существо клюнуло носом в ярко-красную чашу. Хэйнс и Чанлер видели друг друга, словно сквозь растушую дымку серого тумана. Адские механизмы остановились, титаны прекратили бесконечную работу, воцарилась тишина. Чанлер расслабился на раме для пыток, веки его опустились. Хэйнс, собрав остатки воли, шагнул, пошатнулся и упал, застыв без движения. Та-Вхо Шаи покоился на полу, как мумия, но все еще сжимал свой инструмент. Тяжелый сон подобно молчаливому морю на тысячу лет заполнил каверны Равормоса.