"Милость от своей звезды" - читать интересную книгу автора (Частейн Сандра)

6

На полпути между озером Лейнир и Каменной горой обоз потерял одну повозку: у нее сломалась ось. Ко времени обеденного привала они уже выбились из графика движения, а облачность все сгущалась… Джесс спрыгнула на землю, расправляя затекшие ноги. Она совсем не была готова к встрече с весьма изысканной дамой, державшей в руке микрофон.

– Мисс Джеймс? – Дама, вокруг которой крутился оператор с камерой, не стала дожидаться подтверждения от Джесси. – Меня зовут Эмили Моран, я корреспондент четырнадцатого канала телевидения. Мы получили сообщение, что кто-то угрожал ограбить ваш обоз.

– Откуда у вас эти сведения? – поспешил на помощь Джесси Гейб.

– Был сигнал. Послушайте, мы с вами не встречались? – Корреспондентка пристально посмотрела на Гейба. – По-моему, я видела вас в Бюро расследований штата Джорджия, когда…

Гейб схватил даму под локоть, наклонился и запечатлел на ее щеке в знак приветствия беглый поцелуй.

– Привет, мисс Моран! Рад видеть вас снова.

Его молниеносный маневр не смог полностью скрыть недоумения журналистки, и Гейбу пришлось развернуть ее на сто восемьдесят градусов и увести туда, где стояли мулы.

Джесси была огорошена новостью. Откуда средствам массовой информации известна их тайна? Управление шерифа обещало не разглашать сведений об угрозах. И о чем шепчутся Гейб и корреспондентка? От Джесси не ускользнуло, что дама удовлетворенно кивнула, позволив Гейбу сопроводить себя к тому месту, где оставалась Джесси. Надо соблюдать вежливость, сказала себе Джесси, но одарила Гейба такой презрительной гримасой, что у него не осталось никаких сомнений в том, как она оценивает его отношение к представительнице телевидения. На лице Джесси застыла холодная улыбка.

– У меня мало времени. Чем я могу быть вам полезна, мисс Моран?

– Я хотела бы снять несколько кадров с вашими фургонами и задать пару вопросов.

– Прекрасно. Давайте найдем место, где присесть.

Джесси направилась к походной кухне и осмотрелась. Так как на обеденном биваке костры не разжигают, повар раздавал бутерброды и пакетики с жареной картошкой. Джесси взяла две банки сока и зашагала к стволу упавшего дерева на краю поляны.

– Садитесь, – скомандовала она, искоса бросив взгляд на шелковое платье дамы с телевидения, и протянула ей банку сока.

Мисс Моран отказалась от угощения, с осмотрительностью располагаясь на сучковатом стволе.

– Вообще-то я бы предпочла снять вас у фургона…

– Гораций не любит, когда его беспокоят.

Журналистка удивилась:

– А кто такой Гораций?

– Наш мул. Мы впрягаем его в головной фургон, – объяснила Джесси, следуя стратегии старушки Джейн: наилучший способ разгромить противника – это сбить его предварительно с толку. – Гораций рвется в Атланту. У него там назначено свидание.

Телевизионная дама помрачнела.

– Не понимаю.

– Дело обстоит следующим образом, – вступила в разговор неожиданно появившаяся Джейн. – Сердечные тайны Горация разглашению не подлежат. Мы обещали ему полную конфиденциальность. Тут главное действующее лицо – Джесси. Вы знаете, что это золото добыто ее дедом?

– Да. Очень интересный факт, но мне хотелось бы услышать в первую очередь о наследственной семейной вражде.

– Какой вражде?! – выпалила Джесси, позабыв, что намеревалась приводить в смятение и побеждать.

– Между Сент-Клерами и Джеймсами. Действительно ли мистер Джеймс проиграл золотой рудник мистеру Сент-Клеру в покер?

– Ах да, – ответила вместо Джесси ее седовласая приятельница. – Они вечно ссорились. Но эта партия в покер состоялась давно. Избегайте повторения сплетен насчет ссор и краж.

– Вы хотите сказать, что вражда между ними кончилась?

– Вполне, – заверил Гейб, подсаживаясь к Джесси. – Я принадлежу к роду Сент-Клеров, а Джесси – последняя из клана Джеймсов. Мы отмели свои разногласия и договорились благополучно привести обоз в Атланту.

Однако тележурналистка не сдавалась, а камера продолжала стрекотать.

– А как насчет угрозы ограбления? Бандиты как-нибудь себя проявили?

– Нет, – доверительным тоном сообщила ей Джейн. – Но если вашим телезрителям интересно узнать, чем закончилась история давней вражды, советую им приехать на следующей неделе в Делоунигу на фестиваль "Дни Золотой лихорадки". Рекомендую отель "Золотой слиток" и бар "Золотой песок". Вам известно, что Джесси поет там соло в сопровождении оркестра "Дастерс"?

Джесси в изумлении взирала на старушку: Джейн не могла не восхитить ее. Она сумела пробиться на телевизионный экран, как бы между прочим рекламируя фестиваль, гостиницу и бар. Джесси решила, что пора унять приятельницу до того, как та начала продавать входные билеты.

– Простите, мисс Моран. Снимайте нужные вам кадры, – сказала она. – Если вам потребуется что-нибудь еще, обращайтесь к Гейбриелу. Он полностью в курсе происходящего. Я же прошу меня извинить… – В этот момент небеса словно разверзлись, и начался жуткий ливень, обративший телевизионщиков в бегство.

Джейн поспешила в свой фургон, а Джесси устроилась под брезентом в старинной повозке из Коунестоги, прислушиваясь, как струи дождя непрерывно барабанят сверху. Решив проверить еще раз свой деревянный сейф, она посветила фонариком на мешочек с золотом. Мешочек был на месте, однако контрольная ниточка исчезла.

Кто ее удалил? Когда? Джесси была крайне встревожена, хотя нарушитель спокойствия, похоже, не сумел залезть внутрь банковской упаковки: устройство, распыляющее на потенциального вора трудно смываемую красную краску, которое установили Джесси и представитель банка, не сработало. Значит, золото цело. Джесси успела вложить записку-предупреждение внутрь сейфа и запереть его, когда Гейб взобрался на передок и под проливным дождем выехал на шоссе.

– Что ты делаешь, Гейб?

– Обоз не может застрять из-за дождя. Мы должны быть к вечеру в парке у Каменной горы.

Джесси начала рыться в своем саквояже, разыскивая джинсы и рубашку.

– Не оборачивайся, – приказала она.

– Это почему? Чтобы не превратиться в соляной столб?

– Тебе грозит нечто похуже. Я лично тебя испепелю, чего ты, вероятно, заслуживаешь и без того.

– Боже, она спятила. Хорошо, хоть еще разговаривает. А я-то считал, что мы соблюдаем перемирие на время перехода.

– Ну уж нет, – заявила Джесси, натягивая рубашку. Неужто это Гейб вскрыл ящик? Но как? Только уголовник всегда найдет способ. – О чем это говорила журналистка? О твоих связях с Бюро расследований штата Джорджия?

– Ты недопоняла, Джесси, – начал было Гейб, но замолчал. Какая разница, в конце концов, если Джесси узнает, чем он занимается на самом деле? Он же не грабитель.

– Ладно уж, – сказала Джесси. – Если ты даже рецидивист и сидел в тюрьме, мне не нужны твои объяснения. Тем более что ты скорее всего соврешь.

– Я не сидел в тюрьме, – торжественно провозгласил Гейб. – И я все тебе расскажу. Только сначала я должен сделать одно дело.

– Какое же? Выкрасть мое золото? Или еще раз заняться со мной любовью?

Гейб пришел в отчаяние.

– Да не интересует меня твое золото! Никогда не добивался я ни твоих сокровищ, ни твоей земли, ни…

– … Моего тела? Ты подыскивал слова, чтобы выразиться поделикатнее?

– Я больше думаю о твоем сердце!

– Вот об этом забудь! Я очень привередлива в выборе тех, в кого влюбиться.

Джесси выбралась из-под брезента, перетянув на себя непромокаемую попону, и уселась рядом с Гейбом.

– Я, может быть, тоже привередлив! Ты же никогда не даешь мне договорить! Наверное, тебе хочется, чтобы я выглядел кругом виноватым, тогда у тебя появляется возможность считать себя несчастной жертвой! Ну зачем, черт побери, ты сейчас вылезла под дождь?

– Я вошла в роль. Женщина из обоза колонистов не станет прятаться в фургоне из-за дождя. Она поедет на передке, рядом со своим мужем. К тому же я не жертва.

Гейб лукаво шепнул ей:

– Получается, что я твой муж?

На этот раз вышла из себя Джесси.

– Ты слышал, что я сказала: я играю роль. Ударение здесь – на игру, лицедейство, представление. Возьми зонтик!

Сама Джесси, несмотря на попону, уже вновь промокла почти до нитки, и ее переполняло сочувствие к женам колонистов. Ей-то известно, что через сутки она будет спать дома, в своей уютной постели над помещением бара "Золотой песок".

– Мне бы больше нравилось, если бы непромокаемая попонка служила нам обоим, – заявил Гейб.

– Ну еще бы!

– В чем дело, Джесс? Почему, оказываясь рядом со мной, ты выходишь из себя? Многие из rex, кто не безразличен по отношению друг к другу, даже спят вместе.

– Но для этого они должны были родиться не в таких семьях, как наши.

– Зачем ты связываешь наши взаимоотношения с враждой между нашими семьями? Почему бы не позабыть прошлое, не начать жить для себя, не заняться, например, по-настоящему музыкой?

– Ты ничего не понимаешь, – заявила Джесси. – Да и не ты один… Музыка – это журавль в небе, мечта.

– По-твоему, это нечто вроде золотоискательства?

– Может быть. Но земля на взгорье – мое будущее. Если я лишусь ее, то потеряю покой.

– Ты извини меня, Джесс. Видимо, я действительно чего-то не понимаю, считая, что человек сам выбирает свой путь…

Джесси ощутила, как холодные струи проникли за воротник ее рубашки. Раздраженные водители обгоняющих их машин отчаянно сигналили, не выбирая слов для характеристики каравана, медленно влекомого мулами и лошадьми.

– Как ты живешь, чем живешь, Гейб? – спросила Джесси.

– У меня есть работа, которая мне нравится, небольшая квартирка. Есть друзья.

– Близкие друзья, какими были мы с тобой?

– Нет, думаю, что нет. Такую дружбу не часто встретишь…

– И тебе этого достаточно?

– Недавно я думал, что да. Но теперь, Джесс, я не знаю.

– Ты когда-нибудь любил, Гейб?

– Нет. Наверное, нет. – Как мог он полюбить, если все его силы были направлены на сохранение своей независимости, на то, чтобы не дать чувствам опьянить себя. – Были вещи поважнее, – солгал Гейб.

– Мне кажется, что ты стал совсем другим. Ты грабитель?

– О, Джесси! Не беспокойся за свое золото!

– Тем лучше для тебя. Потому что в противном случае тебя ожидал бы большой сюрприз.

Если Гейб не лжет, кто-то другой ведет темную игру. Тот человек не взял золото, но чего-то добивался. Джесси не оставляли угрызения совести: ведь самая большая ложь исходила от нее… Ей одной известно, что в мешочке из банка золота нет.

Обоз как бы уже ограблен.

Повозки продолжали двигаться вперед. Гейб незаметно наблюдал за Джесси. Выражение ее лица становилось все мрачнее. А что будет, когда она услышит о том, что на подозрении только она одна? Из Бюро расследований сообщили, что отпечатков пальцев на таинственной записке не нашли, однако установлено: она написана на обрывке рекламного листка, извещающего о даровом угощении в баре "Золотой песок"… Кроме того, Джесси не поймет, зачем он так поступил с золотом. Ведь она считает себя обладательницей единственного ключа и полагает, что золото все еще находится в ящике под замком… Джейн и Лонни припрятали мешочек. Однако у Гейба были сомнения: не следовало ли проверить, что там находится? Нельзя исключать возможности, что в дураках может остаться он.

Сегодня вечером, когда все разместятся на ночлег, надо вскрыть мешочек. Проверив его содержимое, он сразу же расскажет обо всем Джесси. Меньше всего Гейб хотел бы, чтобы и на этот раз после его отъезда у Джесси осталось впечатление, что он использовал ее в своих целях.

Дождь снова усилился, а порывы ветра стали еще более резкими. Джейн была убеждена – а Джесси надеялась, – что прибытие обоза в парк "Каменная гора" станет триумфальным событием, но, судя по всему, этого не произойдет.

До въезда в парк они добрались уже затемно. Тучи и дождь полностью скрыли грандиозную глыбу Каменной горы. Специальное шоу по случаю их прибытия пришлось отменить: в парк не пришел никто. Сторожа объяснили, что место под бивак отвели у озера, в роще. Расстроенная, замерзшая и голодная, Джесси бросилась помогать Гейбу накормить мулов и лошадей, приготовить их к ночлегу. Хоть как-то их прикроют от непогоды стоящие кругом высокие сосны, перемежающиеся пеканом и кленами.

Джесси изо всех сил старалась не смотреть на Гейба. Ее давила усталость, мучили сожаления, воспоминания, сплетавшиеся в бесконечную цепь… Путешествие близилось к концу, приближался момент расставания с Гейбом.

– Ты уж дальше сам позаботься о животных и размещении людей, – попросила Джесси. – Я навещу наших стариков и приготовлю ужин.

– Хорошо. Будет сделано, – отчеканил Гейб. – Встретимся, как только закончу.

Они разошлись: Джесси пошла к Джейн и Лонни, разбивавшим палатку. Взяв в охапку огромный кусок полиэтиленовой пленки, она натянула его на алюминиевый каркас, в то время как Джейн закрепляла петли на боковинах металлическими зажимами.

– Вам, очевидно, покажется не слишком уютно сегодня спать, – Джесси бросила внимательный взгляд на свою приятельницу. – Может быть, вам лучше взять свой чемодан и пойти переночевать в отель?

– Нет-нет, все будет хорошо.

– Мы можем понадобиться Гейбу, – добавил Лонни, избегая смотреть Джесси в глаза. – Идите, занимайтесь собственными делами. На вас сухого места нет.

Джесси развела руками. Лонни выразился очень деликатно. Ей грозила опасность закоченеть до бессознательного состояния.

Настроение Джесси продолжало ухудшаться, когда она подошла к фургону с провизией. Повар разливал горячий кофе по термосам и раздавал банки с мясом под красным перцем по-мексикански, сухое печенье. Джесси запаслась провиантом на двоих и направилась к своей повозке.

Почва размокла, вода собиралась в каждом углублении. Остаться сухим стало заботой каждого. Многие предпочли незаметно выбраться из лагеря и найти приют в отеле при парке, и Джесси не приходило в голову упрекнуть их за малодушие. Ей было жаль помощников шерифа, обязанных нести вахту в любых условиях. Более того, она подумала, что все это мероприятие было задумано зря. Золото можно было отправить в Атланту и машиной шерифа…

Но, слава Богу, завтра все кончится, а пока надо быть осторожной, бдительно следить за мешочком с золотом и ждать, когда похититель проявит себя. О боги, как она устала, промокла, голодна! Джесси поставила термосы и коробки на сиденье повозки и вскарабкалась внутрь. Внутри фургона Джесси расчистила место для своего спального мешка, сдвинув в сторону припасы. Кофе и еду она поместила на крышке ящика с золотом, где держала и фонарь, обнаруженный ею в одном из ящиков. Теперь, с зажженным фонарем, молодая женщина почувствовала себя лучше – в закрытом пространстве удерживались свет и тепло. Еда подождет, а пока надо поскорее избавиться от мокрой одежды.

Джесси достала из рюкзака последнее, что у нее было из одежды, – безразмерную футболку, в которой нередко спала. Стащив с себя мокрое белье, Джесси натянула мягкую хлопчатобумажную футболку прямо на тело, а промокшие кроссовки заменила парой гольфов, достававших до колен. Оставалась вытереть досуха волосы.

Ритмичный шум дождевых капель, падавших на брезент, воспринимался ею как символ одиночества. Может быть, она осталась одна в лагере и даже не знает этого. Джесси была одинока почти всю жизнь, но сейчас это чувство было особенно ощутимо.

Постепенно Джесси выбралась из хаоса мыслей к главному. Поездка заканчивается. Гейб скоро уедет. Она никогда не смела надеяться, что удастся снова разжечь огонь, согревавший прежде их обоих. Тем более что она не использовала в эту встречу ни один предоставленный ей судьбой шанс. Ну почему она не сказала Гейбу о своих сожалениях по поводу того, что оттолкнула его десять лет назад?!

Он тоже любит ее, Джесси знала это. Чувство, некогда согревавшее их, живо, однако они научились его прятать… Особенно Гейб, поживший на чужбине и набравшийся жизненного опыта. Раньше он танцевал под дудку своего семейства, в то время как она выбирала свой путь и самостоятельно принимала все решения.

Так или иначе, теперь он снова уходит. Ей остается только попытаться взять себя в руки и вернуться к прежнему существованию. А пока как-то надо дожить до утра.

Позаботившись о мулах и лошадях, Гейб переговорил по радиотелефону со связным. Встречу назначили после полуночи, чтобы без свидетелей передать мешочек с золотом из рук в руки. Заодно Гейб поставил в известность шефа о своем намерении рассказать Джесси правду о себе, о службе в Бюро расследований. Тогда она перестанет опасаться, подозревая в нем афериста.

Случайно бросив взгляд на свой фургон, Гейб замер. Ему стало не по себе: силуэт Джесси четко прорисовался на брезенте фургона, освещенного фонарем изнутри. Вот она расстегнула рубашку и выскользнула из нее, освободила ноги от тесно облегающих джинсов и через отверстие в тенте положила мокрую одежду на переднее сиденье. Осушив тело полотенцем, она натянула что-то на себя и встала.

Гейб двинулся к фургону и, не отдавая отчета в своих действиях, проник под тент. Повозка качнулась под его тяжестью, и Джесси испуганно вскрикнула. Гейб увидел, как она своим телом закрыла ящик с золотом. В глазах Джесси был испуг, но она храбро сжимала над головой термос, готовая использовать его в качестве оружия. Ее поза напоминала стойку метательницы копья.

– Что ты здесь делаешь, Гейб?

– Я… я…

Что, черт возьми, он действительно делает, пугая ее до смерти?

– Извини, Джесс. Я не хотел тебя напугать. Просто я на мгновение забылся.

– Забылся? Что это значит?!

Она продолжала угрожающе потрясать термосом над головой, хотя выражением глаз больше не напоминала загнанного охотником оленя.

– Понимаешь, я увидел тебя, то есть твою тень, на брезенте и…

– О-о! Ты подсматривал, как я раздеваюсь?!

Ну, можно ли допускать такие оплошности? Почему она не подумала об этом?

– Прости, но все случилось так неожиданно. У меня вдруг возникло такое чувство, будто на всей Земле остались лишь мы с тобой, не считая двух стариков, которым до нас нет дела.

– Но мы ведь не последние обитатели Земли, не так ли, Гейб? Поэтому уходи.

– Джесс! Давай немного поговорим. Раньше мы всегда находили возможность излить друг другу душу, как бы глубоко ни застревали событий. Что между нами происходит?

– Гейб, поверь, я не знаю. Не имею представления, зачем ты здесь и почему кому-то потребовалось посылать мне записки с предостережениями. Не понимаю, чего ты добиваешься, но мои нервы больше не выдерживают.

– Ты получила записки с предостережением?! Покажи мне их!

– Да, только одну, и я… я ее уничтожила.

– Джесси, прости меня. Я должен был быть откровеннее с тобой. Я скоро все расскажу тебе, но пока ты должна верить мне на слово.

Опустив термос, Джесси села. Глаза ее наполнились слезами, губы дрожали.

– Слишком поздно. Ты приехал охранять золото. Тебе не о чем беспокоиться. Золото в целости и сохранности. Уходи, Гейб.

– Но ты же не вышвырнешь меня под такой ливень, – страдальчески протянул Гейб.

Джесси побледнела. Все было против нее – дождь усилился, капли барабанили в тент словно пули. Зато здесь, внутри, было светло и уютно…

– Не вышвырну. Увы, я не способна на такую жестокость. Вот твой ужин, только кофе, может быть, уже превратился в мороженое. Садись.

– Ты не разрешишь мне стянуть с себя эти мокрые тряпки?

– Только если потушишь свет.

Гейб взял свой саквояж, вытащил сухую одежду и задул фонарь.

Джесси закрыла глаза, хотя в полной тьме это было излишней предосторожностью. Впрочем, даже с закрытыми глазами она могла видеть Гейба. Зрение для этого не требуется: образ Гейба сопровождал ее почти всю жизнь.

– Джесс, ты помнишь, как мы в самый первый раз купались обнаженными?

– Нет!

И все же она не забыла. Это произошло в то, первое, лето. Ей исполнилось шесть, ему – десять. Они играли вместе на озере, и тогда их ничуть не смущал вид своих обнаженных тел. Но когда ему стукнуло шестнадцать, начали происходить странные вещи. Голос его ломался, появился пушок на верхней губе и на груди, уже тогда широкой и мускулистой, и Джесси потребовала, чтобы впредь они плавали только в купальных костюмах. Однако тут же возникло затруднение, ибо у нее такового не было. Пришлось обходиться шортами и бюстгальтером. Новшество совпало с едва заметными переменами в их взаимоотношениях. Джесси помнила свои тогдашние чувства: то и дело необъяснимое волнение будоражило все тело двенадцатилетней девочки, и сейчас она испытывала что-то похожее…

– Нет, – солгала она. – Однако я вспоминаю, как мы купались вместе в последний раз. Я понимала, что ты самый красивый из наших парней, и тебе, должно быть, неудобно, что тебя видят с таким гадким утенком, как я.

Гейб хмыкнул:

– Я тогда думал по-другому, но теперь, оглядываясь назад, склоняюсь к мысли, что в твоих словах есть доля правды. Ты, еще почти ребенок, смотрела на меня как на мужчину, и оттого я и впрямь чувствовал себя мужчиной.

– Неужели наши взаимоотношения строились только на сексе, Гейб?

– Нет, черт возьми! Сексуальный элемент в моих чувствах к тебе был минимальным. Мне не с кем было общаться, не с кем поделиться чувствами и переживаниями. Юнцы всегда распускают хвосты друг перед другом, желая любой ценой произвести впечатление на окружающих. У них на уме один секс. У нас с тобой все было по-другому. Мы говорили об учебе, о жизни, о наших мечтах…

Да, так оно и было. Джесси не забыла их долгие дискуссии об исторических событиях, греческой мифологии, поэзии. Гейб вступил в драматический кружок, и она помогала ему репетировать. Например, выступала в роли Джульетты перед своим Ромео. Конечно, когда в колледже Джесси записалась в драмкружок, она сделала это не из-за Гейба. Но все песни, которые исполняла, она мысленно посвящала Гейбу…

В темноте нахлынули воспоминания. Сердце забилось сильнее. Джесси стало трудно дышать. В темноте Гейб коснулся коленями ее ног. Она ждала этого, но теперь ее начали мучить сомнения. Ведь Гейб вернулся не к ней, он приехал в Делоунигу с какими-то своими целями…

– Не надо, Гейб, – внезапно охрипшим голосом сказала она. – Не делай этого со мной снова.

– О, Джесси. Думаю, мы не в силах остановиться. – Он лег рядом с ней. – Я тосковал по тебе. Сейчас у меня такое чувство, словно я оживаю после долгой спячки. Слишком долго я запрещал себе все, кроме работы. Но окружающий нас мир сходит с ума, и сегодня я хочу забыть обо всем. Хочу обнять тебя, и пусть все катится в тартарары!

Конечно, Гейб прав. Завтрашний день подведет черту под чудесной сказкой, подаренной им судьбой. Да, это была сказка, мечта, загаданная маленькой девочкой по первой звезде. Он уедет, и всему конец. Снова тоска. Но пока Гейб принадлежит ей, и она жаждет его прощальной ласки.

– Ты можешь вернуться домой, – шепнула она, раскрывая ему свои объятия, – по крайней мере, на эту ночь.

Гейб горячо поцеловал ее, и Джесси задохнулась, захваченная вихрем чувств. Знакомое волнение, восторг, нетерпение, но прежде всего ощущение близости Гейба, радость быть любимой им.

– Мне нравится твоя ночная рубашка, Джесс. Но она такая тонкая, и… под ней ничего нет. Тебе не холодно?

– Это ты, должно быть, замерз. – Шепча это, Джесси ласкала его обнаженную грудь, осыпала горячими поцелуями все его тело.

– Нет, мне тепло. Жарко. – Его руки устремились под легкий покров рубашки и легли на ее груди.

Джесси показалось, будто сам по себе вспыхнул потушенный фонарь, рассыпав вокруг тысячи золотистых блесток. Вьющиеся волосы на груди Гейба щекотали ее соски, его горячие губы обжигали ее лицо и шею, и Джесси застонала от наслаждения.

Душа Гейба словно возвращалась под сень родного дома, и словно солнце бросило на него свой луч, бережно пеленая покровом небывалых чувств каждый дюйм его тела.

В этот раз он вошел в нее очень медленно, как бы стремясь продлить драгоценные мгновения, чтобы испить нежность до последней капли. Прилив чувств нарастал, встречные движения Джесси все ускорялись и углублялись…

Волшебные ощущения уводили в фантастический мир, где не было ни пространства, ни времени. Гейб заполнил собой душу и тело Джесси, и все остальное куда-то ушло. Этой ночью он был ее вселенной – всем, чего она жаждала, о чем и о ком мечтала, за кем хотела следовать. Гейбриел – ангел-хранитель, Гейбриел – ее любовь.