Глава 41 - Песчаный ветер

- -

Левая ладонь сильно шлепнула по черному граниту.

Пальцы помедлили и сжались на холодном камне. Высокий, чуть не до груди взрослого человека, парапет из грубо обтесанных темных гранитных плит опоясывал огромный балкон. Места здесь хватало, балкон вытянулся на три десятка метров, а в ширину был таков, что десять воинов можно было построить в ряд. Две сотни татами плоского камня. Место, открытое соленым восточным и сухим южным ветрам. А под ним - бездна. Провал в сотню метров глубиной.

С этой площадки открывался хороший вид на юг и восток, ведь не зря ее устроили почти на вершине главной башни Северного дома. Часто здесь собирались обсудить важные вещи гости Средней ветви, ведь есть слова, которые можно говорить только под открытым небом. Гости… На этой гранитной плите могли удобно расположиться с полсотни приглашенных. Но сегодня здесь был лишь один.

Хозяин.

Мужчина вновь ударил ладонью об парапет. На этот раз - правой. Короткая боль - и временное облегчение. Темная пелена, что терзала человека последние дни, закрывая взор, мешая видеть и даже дышать, отступила.

Он знал - ненадолго.

Человек провел рукой по шершавой поверхности. Ладонь царапнула малая крошка камня и тут же скользнула с камня вниз, к земле. Он оглядел парапет. Чисто. Ни единой песчинки. Да и не могло быть - ведь на такой высоте ветер довольно силен, он наверняка бы смахнул с парапета пыль или песок.

Рука опять сжалась на камне. И тут же - острое ощущение! Под поспешно поднятой ладонью тускло блеснула крупинка кварца. Мгновение человек недоуменно смотрел на нее, а затем засмеялся. Взахлеб. Странный смех и в неподходящее время. В нем чудилось далекое недовольное рычание голодного тигра. Или?… Нет, скорее жалобный вой старого, с мутными бельмами глаз, волка.

Через минуту смех стих. Человек облокотился о гранит и вновь, в который уже раз, обвел долину Мискантового Змея тяжелым взглядом. Рассматривая ложе мифического чудовища, он изредка он подносил к глазам пластину бинокля, и в эти мгновения на его левой руке взблескивал браслет из неровно ограненных алмазов.

Высокие скалы, смыкающиеся вокруг Дома, тянулись к небу серыми и темно-бордовыми всплесками каменного моря. Горы сжимали Северный дом в давящих объятиях, и только на юге взгляду не мешали близкие каменные пики. Там скалы расходились далеко в стороны, и ложе Мискантового Змея было видно во всей его изумительной красоте.

Справа, вдоль гранитных стен ближних скал, серым ужом извивалась полоса бетонной дороги. Слева открывалась поблескивающая закатным червонным золотом плоскость озера. А в центре на холмах дубовые и ясеневые рощи тянулись друг к другу, постепенно сходясь в крепких объятьях непролазных чащоб.

Закатное солнце окрашивало небо и редкие перистые облака в яркие ало-фиолетовые цвета. Лишь в вышине небо переходило в бледную зелень, характерную для вечера середины лета. Еще немного, час-два и вязкая тьма зальет впадину меж гор, где по древней легенде когда-то жило чудовище, сплетенное из травы.

Человек перегнулся через ограждение и взглянул вниз. Просторный внутренний двор Дома лежал перед ним как доска для сёги. Видно было, как бегают по нему люди, как поспешно уползают в подземные стоянки последние грузовики. Еще половина часа, - и двор как вымрет. Все уйдут под защиту гранитных стен, ограждающих Дом со всех сторон, или в глубь горы, в прогрызенные некогда тоннели и пещеры. Но большая часть ханза все ж отправится на стены, в мощные угловые треугольные башни. Или же в такой же треугольной формы бастионы, в круглые башни и большой пирамидальный форт, обхватывающие Северный дом полукольцом первой линии защитных фортификаций. Северный дом давно не был просто домом. Это была крепость и главная база Средней ветви. И сейчас она готовилась к бою.

Ширай Гомпати несколько минут назад отдал приказ войскам об отступлении из южного ущелья. Люди должны были большей частью вернуться в Дом, чтобы занять места у бойниц, в броневых колпаках у тяжелых пулеметов на вершинах башен и бастионов, на защищенных площадках у минометов. Остальным же Син-ханза приказал скрыться в заранее подготовленных тайных убежищах, чтобы при случае ударить в тыл наступающим войскам дейзаку. Но вряд ли до этого дойдет, ведь Син-ханза решил ввести в бой свое лучшее оружие. И воины Средней ветви не должны были случайно пострадать, когда неукротимая ярость древней смерти падет на головы неразумных дейза.

Гаки-о-Моро. Они дождались своего часа.

Вновь едва заметно, почти на пределе зрения, перед глазами человека проявилась серая пелена. Тот ненадолго зажмурился. Открыл глаза. Выпрямился и еще раз сильно ударил по темному камню. Короткая боль вернула рассудку прозрачность родниковой воды. Теперь он видел ясно и так далеко, как с вершины высокой горы в яркий солнечный день.

Опустив бинокль, Ширай Гомпати десяток минут холодно смотрел вдаль. Туда, где его воины все еще сражались с войсками дейзаку, закрывая собой проход через южное ущелье. На лице у главы Средней ветви замерзла улыбка. Все шло так, как он и желал. Скоро, очень скоро Кинто почувствует на себе тяжесть его руки. Это будет рука истинного правителя, способного к твердым решениям ради общего блага.

Син-ханза уронил в карман пластину бинокля и провел ладонью по граниту. Под рукой что-то перекатилось. Син-ханза убрал руки с парапета и минуту недоуменно рассматривал поблескивающую песчинку. Пожал плечами, смахнул ее с камня и глубоко вздохнул.

Мир пах близкой победой.

Но откуда, к демонам, этот песок?!

Эта мысль занимала его недолго. Он вновь поднес к глазам толстую пластину бинокля и принялся внимательно осматривать место будущей славы. Через половину часа он бросил последний взгляд на долину и скрылся в глубине башни. Как бы там ни было, ночь надо еще пережить, а самое высокое строение в Доме - не слишком безопасное место. Ведь оно настолько заманчивая цель для тяжелого оружия дейзаку!

Син-ханза миновал комнату, в которой были расставлены маленькие столики, а вокруг них - удобные кресла. Раз в месяц, под вечер, здесь собирались высшие сановники Средней ветви и свободно обсуждали текущие дела. Затем появлялся сам Гомпати и все переходили на другую сторону башни, где был устроен зал для больших совещаний. Иногда Гомпати приглашал одного или двоих помощников продолжить обсуждение в его кабинете, который располагался на этом же этаже башни.

Из комнаты Гомпати вышел в холл. Слева была видна тяжелая стальная плита двери, закрывающая выход к лифту и лестницам. Справа, у другой, намного более изящно изготовленной двери, стояли трое "темных котов". Это был вход в покои главы Средней ветви. Его покои.

Темные коты застыли недвижно, лишь глаза скосили на хозяина. Двое рядовых и командир в ранге рин-ханзы. Все трое - рослые и крепкие парни, наверняка бывшие рыбаки из отдаленных деревень. Высокие, но не слишком, на палец-два пониже его самого. Темно-серые свободные штаны подвязаны у лодыжек, просторная черная увагхи с золотым значком Средней ветви тоже не стеснит движений в бою. На правом боку - новенькая кожаная кобура с сагитом, древним оружием, которые не так давно попало в руки Средней ветви. За спину заброшен кургузый автомат "Рысь-44", короткий танто заткнут слева за пояс. Верно, начальник его охраны еще не полностью доверяет оружию древних.

Что ж, разумно. Хоть сам он был готов доверить свою жизнь именно оружию древних, но… Будзю-ханза Владимир Ягю и его сын Мунен Ягю не раз доказали свою полезность. И потому Гомпати не желал вмешиваться в их работу. Тем более, что и сам он не отказался от традиционного оружия: из-за пояса настороженно царапал мир взглядом кинжал по имени "Круглый Черт".

Оглядев телохранителей, Син-ханза остался доволен. Достойный вид был у "темных котов". Красивый. А Ширай Гомпати любил все красивое. Вот и сейчас он внимательно осмотрел одежду и оружие своих людей. Кивнул, признавая правильность.

Стеклянный блеск на каменном полу привлек его внимание, и в тот же миг Син-ханза почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Ширай Гомпати взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Два "темных кота" молниями метнулись к нему, поддержали под руки. И так же быстро вернулись обратно, стоило ему бросить на них недовольный взгляд.

- Демонова пожива! - взревел Син-ханза.

- Мой господин? - шагнул ближе рин-ханза.

Ширай Гомпати ткнул пальцем вниз.

- На полу полно песка!

- Песок? Я не вижу, мой господин, - растерялся рин-ханза. - Пол… чистый.

Гомпати посмотрел под ноги. Ни одной песчинки не было видно. Побагровев, глава Средней ветви долго разглядывал полированный светло-серый гранит. Ни следа пыли, не то уж песчинки!

Он шагнул к двери. Телохранители распахнули перед ним створки. На пороге Син-ханза задержался и бросил рин-ханзе:

- Грязь - убрать. Немедленно!

- Да, мой господин, - поклонился тот.

Один из телохранителей распахнул дверь и Син-ханза вошел в свои покои.

За дверью был небольшой зал, стены его сходились под углом справа и слева и смыкались на двери в кабинет самого Гомпати. Широкий стол со столешницей, похожий на круто изогнутый клинок тулвара, отсекал всю левую часть приемного зала, оставляя для прохода правую половину. Столешница из ослепительно-белой древесины снежной ели была девственно-пуста, лишь справа из нее на тонкой ножке вырастал многофункциональный экран размером с обычный лист бумаги.

Из-за стола поднялась тоненькая светловолосая девушка в серебристом кимоно. На ее груди блеснул золотой росчерк значка личного секретаря главы Средней ветви. Девушка сверкнула улыбкой Син-ханзе и поклонилась. Это была Ци Фолке; уже третий год она вела переписку Гомпати и подавала ему чай. Ее семья была известна в городе, много десятилетий она держала руку Средней ветви.

Но семья семьей, а Фолке - это Фолке. Всякое бывает, даже в лучших семьях рождаются бесполезные люди. Но не так было с Фолке, Гомпати ее ценил, ведь девушка получила хорошее образование и была изумительно полезна на службе. Среди ее услуг, однако, услуги гейши не числились - Син-ханза не одобрял подобного рода отношений. По его мнению, они вносили расслабляющую ноту в отношения между хозяином и служанкой.

Син-ханза скользнул взглядом по секретарю. Девушка была настолько похожа на резную статуэтку из снежной ели, которые торговцы привозят с северного архипелага Айсхакана, что два года назад Гомпати совершил странное. Через неделю после того, как Ци Фолке заняла свое место в приемной, по его приказу в приемной и кабинете заменили всю обстановку на мебель из древесины снежной ели. Расходы оказались велики, но Гомпати был доволен. Кто бы подумал, что могущественный владыка Средней ветви закажет столы, кресла и шкафы под облик семнадцатилетней девчонки? Никто. Даже сам Син-ханза изредка изумлялся своему поступку.

Но - было.

Глава Средней ветви одобрительно кивнул Фолке, молча указал на крохотный черный столик с чайным набором и прошел в свой огромный кабинет. Там он ненадолго задержался у широкого, - почти во всю длину зала-кабинета, - окна.

Окно выходило на противоположную от балкона сторону башни. И если, стоя на балконе, Син-ханза мог наблюдать долину Мискантового Змея во всей ее живой и многоцветной красе, то здесь он видел иное. Всего в двух-трех сотнях метров от окна высились скалы. Черные, серые, темно-бордового цвета стены тянулись вверх. Гранитные и базальтовые плиты поднимались чуть выше уровня крыши башни, изламываясь и переходя в плоскогорье.

Некогда отец Гомпати потребовал, чтобы в стене главной башни было прорезано огромное, намного шире задуманного мастером-строителем окно. И вот теперь его сын мог насладиться зрелищем мрачной силы гор. Это не было так уж безобидно, ведь с края плоскогорья умелый стрелок легко мог попасть в Син-ханзу из винтовки или боевого арбалета. Именно поэтому года три назад Ширай Гомпати позаботился о своей безопасности. Ближние скалы были густо, словно рисовый бублик маком, засеяны минами и находились под круглосуточным наблюдением ночных камер.

Син-ханза поистине мог гордиться своим делом. Теперь он в полной безопасности наслаждался видом вечерних и утренних гор. Не многие из людей могли позволить себе подобное.

Поджав губы и саркастически усмехнувшись, Ширай Гомпати покачал головой. О чем он думает! О горах? Сейчас, когда Кинто готов лечь ему под ноги покорной наложницей?

Все - прочь! День-два, и ему не придется больше любоваться луной из этого окна. Он будет наслаждаться серебром ночи, сидя в удобном кресле на крыше самого высокого дома на площади Алмазной Черепахи. Верно, он возьмет себе здание Управления полиции.

Да! Так и будет.

Он отошел от окна и направился к своему столу, сделанному из той же мягко сияющей, словно напитанной зимним солнцем древесины снежной ели. Его стол был старшим братом стола Ци Фолке. Заметно больше и шире, он охватывал слева крутым изгибом слева массивное кресло из такого же белого дерева. Из столешницы на тонкой ножке-подставке поднимался экран, и тоже - больше и шире, чем у Фолке. Кроме того, в стол было встроено много дорогих и интересных механизмов. Пожелав того, Син-ханза мог бы, не поднимаясь из кресла, управлять Средней ветвью.

Мягко звякнул сигнал экрана. Гомпати как раз подошел к столу. Взглянул на экран и, нажав на кнопку, разрешил войти в кабинет начальнику телохранителей.

Рин-ханза вырос на пороге, сделал шаг и склонился.

- Указание исполнено, мой господин.

- Песок?

- Прислужники вычистили пол, мой господин.

- Значит убрали?

По лицу рин-ханзы скользнула едва заметная тень.

- Да, мой господин. Мы убрали… Убрали песок. Верно, молодой Эрикссон оказался небрежен. Он отправлен вниз, сменить одежду и обувь. Вечером я его строго накажу.

Син-ханза качнул головой:

- Хорошо. Никому не беспокоить меня.

Резким взмахом руки Гомпати отпустил рин-ханзу и отвернулся к окну. Позади маслянисто щелкнул замок - командир охраны покинул кабинет.

Почти сразу раздался звук, напоминавший пение цикад. Дверь открылась и Фолке вкатила в зал маленький ореховый столик с подносом, на котором стоял набор для традиционного чаепития. Подкатив столик к креслам, стоящим слева от входа, девушка поклонилась Син-ханзе, опустилась на колени и принялась готовить чай. Ширай Гомпати молча подошел и сел в одно из кресел. Фолке золотой ложечкой насыпала в чашку перемолотый в тонкую пудру чайный лист, залила его кипятком из чайника и перемешала. Выждала несколько минут, и добавила в чашку горячей лимонной воды из малого чайничка.

Девушка красиво и сноровисто приподнимала крышки на фарфоровых коробочках, выхватывая то несколько крупинок сахара, то щепотку корицы, или крошку толченого корня Дерева Жизни. Напоследок она бросила в чашку три сморщенных ягоды-верчанки и десяток сухих былинок мисканта, собранных на днях в долине.

Фолке осторожно взбила ложечкой зеленоватую массу в чашке и долила лимонной воды. "Кровь зеленого дракона" была готова. Это был любимый чай Ширай Гомпати, который он требовал подавать только по особым дням. Девушка глубоко поклонилась, подняла крохотное деревянное блюдо с чашкой и подала чай Син-ханзе. Тот отпил глоток зеленой пенящейся массы, откинулся в кресле и прикрыл глаза.

Он был доволен. Ци Фолке угадала его желание.

Глотнув еще чая, Син-ханза усмехнулся:

- Твои родители хорошо учили тебя. Верно, их деньги были потрачены не зря. Можешь передать…

Вдруг он умолк. Пожевал губами и побагровел. На зубах скрипел…

Что?! Изумленный Син-ханза покатал на языке песчинку. Сомнений нет - в его чае песок! Поставив чашку на стол, он поднял со стола салфетку и аккуратно убрал ей с языка каменную крошку. Во взгляде, который упер в лицо девушки владыка Средней ветви, мешались холодная смерть и бешеная ярость.

Ци Фолке побледнела, словно белая озерная лилия на северном ветру.

- Что… мой господин…? Я…

С рычанием Гомпати резко оттолкнул от себя столик, а чай из чашки выплеснул прямо на кимоно девушке. Чайник с кипятком опрокинулся и парящая жидкость разлилась по столу, попав на руку девушке. Фолке вскрикнула от боли.

Гомпати вскочил и навис над Фолке. Какое-то время он стоял, крепко схватившись руками за свой пояс и раскачиваясь вперед-назад. Изо рта у него рвалось шипение:

- Гхус-са! Гхус-с-с-ша!

Фолке сжалась от страха, не в силах отвести взгляд от ужасающего лица хозяина.

Син-ханза же пытался остудить разум и сердце. Спустя пару минут он решил, что уже может говорить спокойно. Он наклонился к самому лицу девушки и прошипел:

- Вы решили меня отравить, госпожа Ци?

- Я… Нет! Я не понимаю, мой господин! - губы девушки дрожали.

- Вы хотели убить меня… Х-ха! Меня!

- Нет, нет мой господин, я не могла…! - Фолке в ужасе закрылась блюдом от его взгляда.

Ширай Гомпати резко схватил со стола салфетку и утер ей губы. Швырнул ее на столик и задумался. Его секретарь ненадежна, глупа, да еще и не умеет правильно себя вести? Перечить хозяину? Прятаться от его взгляда?!

Как недостойно.

Он пнул девушку в бок, и когда она упала набок, указал на опрокинутый чайничек:

- Пойдите и выпейте этого чая. Там полно песка!

- Я… мой господин… - залепетала девушка, поднялась и согнулась в поклоне, скрывая слезы от неожиданной обиды, - я не стала бы сыпать в чай вам песок…

- Вон! Тебе больше нельзя здесь быть! - в бешенстве завопил Гомпати. - Возвращайся в город к своим родителям!

Слова девушки взбесили его. Ширай Гомпати едва сдерживал свое безумие и ярость. Ладони сжались на поясе еще сильнее. Крепко, словно он хотел задушить шелковую полосу. Глава Средней ветви стоял, покачиваясь, оскалив зубы и шипя. Темная пелена накрывала его, но он не желал ей сдаться!

И вдруг… рукоять кинжала толкнулась в его ладонь! Туго натянутая струна воли Гомпати лопнула! В воздухе метнулись серые полосы. Мир померк. С яростным воплем Син-ханза выдернул из-за пояса "Черта". Раздвоенное лезвие полоснуло воздух - туда-сюда.

Син-ханза хлестал вокруг себя клинком. Танцуя "Холодный весенний ливень" он пытался прорвать туманную завесу отделяющую его от мира. Казалось, что вокруг слышен лишь крик рассекаемого воздуха! Все громче, громче и громче! Он заглушал все звуки мира, он грохотал подобно водопаду…

В этот миг Фолке тихонько вскрикнула от страха. Гомпати резко остановился. Син-ханза повернулся на звук и слепо уставился в сторону девушки. Наваждение дикого танца и крика в единый миг схлынуло, но серые тени все еще скрывали все вокруг. "Круглый Черт" медленно поднялся на уровень плеча и застыл. Девушка затаила дыхание и осторожно поползла к выходу. Она не видела, как за ней крался ее хозяин. На губах Син-ханзы расползалась безумная усмешка. У самой двери девушка решилась встать и оцепенела, почувствовав близкий холод стали.

Медленно обернулась…

В шаге от нее замер Ширай Гомпати, - мертвый взгляд и пена на губах. Раздвоенный клинок "Черта" жалом ищущей жертвы змеи смотрел прямо в глаза девушке.

Фолке в страхе закричала, распахнула дверь и выбежала из кабинета.

Син-ханза рванулся ей вслед, но тут же резко остановился. Рыча, он боролся с самим собой. Упал на пол и несколько минут катался по кабинету. Пару раз пытался встать и вновь падал. Глава Средней ветви бился в судорогах, пока не ударился головой о ножку своего стола. Тут он замер, и несколько мгновений лежал на спине. Приступ постепенно уходил, серые тени бледнели, открывая мир.

Но ярость! Ярость кипела еще сильнее! Он поднялся, цепляясь за стол, и уперся острием кинжала в столешницу из драгоценного дерева.

Эта маленькая Ци Фолке виновна в том, что безумие посетило его?! Как недостойно! Если бы на крики прибежали телохранители, он мог потерять лицо перед своими людьми! И во всем виноват этот песок! Этот проклятый песок в чае!

Гомпати в бешенстве всадил кинжал в столешницу, выдернул и вновь вонзил. Он яростно кромсал дерево, сопя и сыпля самыми черными ругательствами, какие только знал. Через несколько минут правый край его стола представлял собой хаос расщепленного дерева. Стол был безнадежно испорчен, но спокойствие постепенно снисходило на Син-ханзу. В последний раз, медленно, почти лениво, он вонзил скорпионий хвост "Черта" в дерево. Да так и оставил в нем, памятником ушедшему безумию.

Обойдя стол, он рухнул в кресло и задумался.

Удивительно неприятный день! Победа так близка; почему же все, - да - все! - приводят его в дурное расположение духа? Не может быть, чтобы это было просто так. Возможно, это знак плохой судьбы? Что ж! Он ему не подчинится!

Широкое раздвоенное лезвие кинжала торчало из расколотой столешницы. Син-ханза поднялся из кресла, легким движением выдернул "Черта" и сунул за пояс. Времени было слишком мало, чтобы тратить его на маловажные дела.

Ширай Гомпати вновь был собран, как и полагается главе Средней ветви.

И - холоден, как лед.

- -

Ширай Гомпати пылал гневом.

Юкима Хотто, главный шпион Средней Ветви, склонился перед Син-ханзой. Он молча слушал своего господина. Голос Гомпати резал его душу на тонкие полоски. Слово - и прореха. Еще слово и кус сердца долой. Хотто внимал и мысленно подсчитывал, сколько ему осталось жить. Получалось - совсем мало, слишком плохие вести он принес.

Так неудачно, но утаить их невозможно!

Син-ханза хлопнул ладонью о стол и взревел:

- Если ты солгал мне, я отдам тебя Гаки-о-Моро!

Хотто вздрогнул и подавился куском репейного корня. Син-ханза мрачно наблюдал, как его помощник кашляет. Наконец тот сумел выплюнуть жвачку в платок и утереть им же слезы. Через пару минут главный шпион смог заговорить.

- Ошибки не может быть, мой господин, - поклонился он, - мои люди проследили за Сагами до самого дома Гетанса.

- Почему же твои люди не помешали ему совершить предательство?! - взревел Гомпати.

- Мой господин, - осторожно начал Хотто, - я не мог предположить…

На самом же деле его люди потеряли Сагами, когда тот уехал за город и позже совершенно случайно обнаружили рядом с Домом Танцоров. Времени, чтобы принять решение, у Хотто просто не было. Но не говорить же об этом Ширай Гомпати?

Тем временем Гомпати легко поднялся из-за стола и подошел к шпиону. Он уставился прямо ему в глаза и прошипел:

- Ты должен был предполагать все! Ты - мои глаза и уши!

- Да, мой господин.

- Ты должен подозревать каждого! Сагами, Хокусана, Безьера, Ягю, Мурамасу, да и самого себя тоже!

Юкима Хотто скривился и склонился чуть не до пола. Он прошептал и голос его был странен:

- Мурамаса, мой господин…

- Да?

- Мурамаса… исчез.

- Что-о-о?! Исчез?!

Главный шпион распластался на полу у ног Син-ханзы. Гомпати носком сапога приподнял голову Хотто. Шпион застыл в неудобной позе, глядя куда-то поверх лица Син-ханзы. Он прошептал:

- Да, мой господин. Он исчез, а в его лаборатории произошел пожар. Огонь уже потушен, но сгорело многое.

- Почему я узнаю об этом так поздно?!

- Мой господин, это произошло только что… Час назад.

- Час, это, мой господин шпион, очень много.

- Вы приказали не беспокоить вас, мой господин…

Син-ханза вернулся к столу, упал в кресло и надолго задумался. Наконец он ударил в стол уже не ладонью, а кулаком. Прошипел несколько ругательств и заставил себя успокоиться.

- Надеюсь, с плохими новостями покончено. Теперь можешь рассказывать хорошие. Поднимись.

Шпион встал с пола. Уперев взгляд в раскрошенную столешницу, он промолчал, прикидывая, как преподнести последнюю новость. Было видно, что он не решается открыть ее хозяину. Верно, сомневался, что эта новость так уж хороша.

- Так что? Все, больше рассказать нечего?

- Нет, мой господин. Есть еще… Помощник Мурамасы, Эйго Макковей…

- Что с ним?

- Он сошел с ума, мой господин, - осторожно пробормотал человечек, ничуть не похожий в эту минуту на главного шпиона Средней ветви, - он проник в вычислительный центр. Тот, который управляет Гаки-о-Моро.

- Гаки-о-Моро?!

- Да… - Хотто вздохнул, - он хотел уничтожить управляющую программу для вычислителей.

В кабинете явственно похолодало. Взгляд Син-ханзы мог заморозить птицу в полете. Юкима Хотто поспешил успокоить хозяина:

- Но он не преуспел. Мои люди схватили его до того, как он смог причинить серьезный вред…

- Они должны были схватить его еще тогда, как он только подумал о таком!

- Да, мой господин, - смиренно склонился шпион.

- Так он нанес вред?

- Незначительный, мой господин! Один день работы - и все будет в порядке.

Ширай Гомпати с трудом расцепил сжатые руки и прошипел:

- Целый день… Почему ты сказал, что он сошел с ума? Это разумный поступок. Сколько ему заплатили дейзаку?

- Он… гм… не получал денег от наших врагов. Он решил, что, разрушив управление Гаки-о-Моро, принесет… пользу вам, мой господин.

- Пользу?! Ты удивляешь меня, мой шпион. Завтра ты расскажешь мне про убийцу, который хотел застрелить меня из чувства благодарности!

- Я же говорю, он сошел с ума, мой господин.

Син-ханза покачал головой. Поистине, наступило время, когда самые старые и полезные слуги покидают его. За что наказывает его судьба? С кем он будет управлять Кинто?! С кем поделится плодами трудов, кого наградит после победы, если уходят даже такие как Сагами и Мурамаса?! Кого, безумцев вроде Макковея?

Он закрыл лицо руками и долго так сидел. Шорох песчаного прибоя заглушал медленно текущие мысли. Он не мог бы сказать, о чем думал. Но чувствовал - Пески Времени готовились принять его в свои объятья. Еще немного, еще шаг… Еще одна новость, подобная тем, что прозвучали сейчас… И когда до зыбучей бездны остался лишь шаг - он очнулся.

И понял, что Хотто все это время что-то говорил.

- Что?

- Э-э, мой господин, Эйго Макковей просит о милости. Он просит разрешить ему совершить ритуальное самоубийство.

- Нет. Он не достоин благородной смерти. Сбросьте его со скалы.

- Он был когда-то вашим преданным воином, мой господин, - осторожно возразил Хотто, - и его семья…

- Ты слышал меня, старик?

Главный шпион тут же согнулся в поклоне.

- Еще что-нибудь хорошее?

- Нет, мой господин, - выдавил из себя Хотто, - все остальное незначительные…

- Тогда иди.

Юкима Хотто, непрерывно кланяясь, удалился.

Син-ханза остался один. Он поднялся из кресла, выдернул из столешницы "Круглый Черт". Оплетенная акульей кожей и медной проволокой рукоять удобно устроилась в левой руке. Ширай Гомпати мрачно рассматривал раздвоенное жало лезвия, подходящее и для рассекания и для колющего удара. Жизнь чем-то похожа на этот кинжал. Вот она лениво и плавно изгибается, и вот - резкий удар!

Сунув "Черт" за пояс, Ширай Гомпати подошел к окну. Бордовый и серый гранит и темно-зеленая листва редких кустиков на склоне. Алое закатное солнце и багровые облака в небе. Последний вечер старого мира. Завтра все изменится. Завтра утром древняя мощь, ведомая его волей, разобьет мир в осколки, из которых Син-ханза сложит мир новый. Он долго так стоял, не моргая и почти не дыша - до тех пор, пока скальный склон перед ним вдруг не заблестел. Дымчатое полупрозрачное стекло разделило мир и Син-ханзу, и шорох…

Гомпати вздрогнул и пришел в себя.

За спиной вновь послышался едва слышный шорох.

Нет, даже не шорох, а его тень, как если бы мышь пошевелила усами, обнюхивая ломоть сыра. Гомпати насторожился. Левая рука незаметно скользнула по камню и легла рядом с рукоятью кинжала. Позади опять что-то ворохнулось. Так же осторожно и едва слышно, но уже ближе. Син-ханза качнул головой, как бы рассматривая вершины гор, окрашенные заходящим солнцем в багровый цвет. Достав правой рукой из кармана телефон, он поднес его к уху и…

Резко развернулся, вытягиваясь вдоль пола, и ударил! "Круглый Черт" метнулся, словно атакующее жало серого скорпиона и рассек… воздух.

Кабинет был пуст.

Гомпати медленно прошелся по кабинету, оглядывая все укромные уголки, где мог бы спрятаться враг. Никого не нашел. Убрал "Черта", покачал головой и вернулся к окну. Шорох послышался вновь. Явственный, как если бы человек не собирался больше скрываться.

Рука Гомпати опять сжала кинжал.

- Вам не нужно это делать, - произнес за его спиной спокойный голос.

Син-ханза медленно обернулся. Рукоять кинжала застонала от жесткой хватки пальцев.

Перед главой Средней ветви стоял человек в желто-золотистом кинну и синих узких штанах. Старинный покрой, такой давно уже не в моде. Человек нерадостно усмехнулся:

- Мой долг - принести вам Слово, господин Гомпати. И слово это - Одиночество.

Ширай Гомпати молчал. Темное пламя рвалось из глубин глаз Син-ханзы. Ярилось, плевалось протуберанцами, сыпало искрами. Душа Гомпати тлела в горниле подземной кузницы, растекалась чадящим огнем по Сандзу, реке, текущей сквозь ад.

Он холодно улыбнулся.

- Я не боюсь твоих проклятий, Несущий Слово. Такие как ты не имеют власти надо мной!

- Мне не нужна власть, - легчайшая тень жалости проявилась в голосе Господина Лянми. - Я лишь несу Слова. И ваше Слово - Одиночество. Оно уже начало исполняться.

- Так не должно быть! Ты обязан принести Слово, и лишь тогда…

- Я счел это необязательным, - голос, как каменная плита на могиле, - в вашем случае.

Гомпати приблизился к человеку в темно-золотом кинну.

- Пытаться убить тебя бесполезно, ведь так?

- Полагаю, это - малоценная мысль, - усмехнулся Господин Лянми.

- Но я слышал, что есть способ изгнать даже Сущность…

Недоуменный взгляд. Короткая усмешка.

- Прогнать меня? Этого не нужно. Слово произнесено и услышано. Мне ни к чему здесь задерживаться.

Минуту двое смотрели друг другу в глаза. И зрачки Гомпати дрогнули, во взгляде возникла неуверенность. На миг, не больше. Но этого хватило.

Пространство раздалось в стороны, раздернулось с треском рвущегося шелка. Надежные каменные стены Северного дома исчезли. Вокруг до горизонта растеклась плоская пустыня - гладкая зеркальная поверхность из темного стекла. По ней, оскальзываясь и падая, брела одинокая человеческая фигурка. Она ползла к горизонту, который равнодушно смотрел поверх нее.

Вечность до края мира. Или чуть меньше - половина вечности.

Фигура пошатнулась и упала. Ногти отчаянно заскребли по холодному стеклу. Человек судорожно дернулся, с трудом поднялся и побрел дальше - бесконечным путем. К горизонту, который с каждым шагом откатывался все дальше и дальше.

Из-за края темного мира поднялся грязно-серый диск холодного солнца и покатился по небосводу, заливая гладкую пустыню бледным мертвенным светом…

…Ширай Гомпати помотал головой и отступил на шаг от Господина Лянми. Видение пропало, но ноги предательски дрожали, а в пальцах медленно таяло ощущение холода и равнодушной скользкости стекла.

- Уходи! - хрипло закричал Син-ханза. - Уходи, я не желаю тебя видеть!

- Ты сам виновен в своем одиночестве. Помни об этом.

Короткий взгляд полный жалости. Светло-зеленый отблеск.

Через миг глава Средней ветви Черного Древа остался один.

Как холодно.

И - скользко.