"Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 24" - читать интересную книгу автора (Хайнлайн Роберт)

Глава 6 «ИХАВОД»!

Филип Хаксли, как обычно, лег спать и заснул. А дальше все было совсем не как обычно.

Он осознал, что находится в теле другого человека и думает другим разумом. Другой знал о присутствии Хаксли, но не разделял его мыслей.

Другой был дома, и, хотя Хаксли никогда раньше не видал таких зданий, дом показался ему знакомым. Он находился на Земле, невероятно прекрасной; каждое дерево и куст вписывались в пейзаж настолько гармонично, будто были творением художника. Дом рос из земли.

Другой вышел из дома вместе с женой; они собирались в столицу планеты. Хаксли сам назвал место назначения «столицей», хотя и знал, что мысль о правительстве, навязанном силой, чужда этим людям. «Столица» была попросту обычным местом встречи группы людей, чьим советам следовали все, когда дело касалось вопросов, затрагивающих человечество в целом.

Другой и его жена, сопровождаемые сознанием Хаксли, прошли в сад, взлетели в воздух и помчались над деревьями, летя рука об руку. Зеленая плодородная местность была ухоженной, словно парк; кое-где виднелись отдельные здания, но городских скоплений домов Хаксли нигде не видел.

Они быстро миновали крупный водный массив величиною приблизительно с нынешнее Средиземное море и приземлились на полянке в оливковой роще.

«Молодые Люди» — так мысленно окрестил их Хаксли — требовали решительной реформы обычаев: во-первых, чтобы древними знаниями награждали за способности, а не по праву рождения, как это делается сейчас, а во-вторых, чтобы слабые подчинялись сильным. Локи выдвинул эти требования, подняв свое надменное лицо, увенчанное шапкой ярко-рыжих волос. Он говорил словами, и это раздражало хозяина Хаксли, поскольку естественным способом ведения серьезной дискуссии считалась телепатическая связь. Но Локи закрыл свой разум для окружающих.

Юпитер ответил ему от имени всех:

— Сын мой, твои слова пусты и лишены подлинного смысла. Мы не можем понять, что ты имеешь в виду на самом деле, ибо ты и твои братья решили закрыть от нас свой разум. Ты просишь, чтобы древние знания были наградой за способности. А разве когда-нибудь было иначе? Разве наша сестра, обезьяна, летает по воздуху? Разве младенец не связан по рукам и ногам голодом, сном и телесными недугами? Разве иволга сровняет гору с землей одним взглядом? Властью, которая отличает нас среди более молодых созданий этой планеты, сейчас пользуются только те члены нашего рода, кто наделен способностями, и никто более. Как же мы можем сделать то, что и так уже сделано?

Ты требуешь, чтобы сильные правили слабыми. А разве сейчас это не так? Разве не всегда было так? Разве матерью командует сосунок? Разве ветер поднимается потому, что трава колышется? Какая еще власть тебе нужна, кроме власти над самим собою? Ты хочешь приказывать твоему брату, когда ложиться спать и когда садиться за стол? Если да, то зачем?

Незаконченную речь старика прервал Вулкан. Хаксли почувствовал, как волна возмущения прошла среди членов совета. Им было неприятно столь откровенное пренебрежение приличиями.

— Хватит словами играть. Мы знаем, чего хотим, и вы тоже это знаете. Мы намерены добиться своего, что бы там ни решил совет. Осточертела нам эта овечья жизнь. Надоело липовое равенство. Мы положим ему конец. Мы сильные и смелые, мы по праву вожди человечества. А остальные пусть идут за нами и прислуживают нам, как требует нормальный порядок вещей.

Юпитер в задумчивости опустил взгляд на кривую ногу Вулкана.

— Тебе следовало дать мне исцелить твою вывихнутую ногу, сын мой.

— Никто не может вылечить мою ногу!

— Верно. Никто, кроме тебя самого. И пока ты не вылечишь вывих в мозгу, не сможешь вылечить и вывихнутую ногу.

— Нет у меня вывиха в мозгу!

— Так вылечи ногу.

Молодые Люди смущенно зашевелились. Все понимали, что Вулкан поставил себя в дурацкое положение. Меркурий отделился от группы и вышел вперед.

— Послушайте меня, Отец. Мы не собираемся воевать с вами. Напротив, мы намерены прославить вас еще больше. Объявите себя царем всего сущего под солнцем. Мы будем вашими наместниками и распространим ваше владычество на все создания, которые ходят, плавают или ползают по земле. Вы воссядете на троне в ореоле повелителя, в сиянии победной славы. Мы сохраним древние знания для тех, кто их понимает, а ничтожные твари пусть довольствуются своим невежеством. Не следует всем без разбора открывать святая святых. Наоборот пусть многие служат горсточке избранных, и тогда, объединив свои усилия, мы быстро продвинемся вперед по пути, одинаково выгодному и для хозяина, и для слуг его. Ведите нас, Отец! Будьте нашим царем.

Старик медленно покачал головой.

— Ты ошибаешься. Не существует других познаний, кроме познания человеком самого себя. А это познание должно быть доступно любому, у кого хватит сообразительности, чтобы научиться. И не существует другой власти, кроме власти над самим собой. А ее невозможно ни дать, ни отнять. Что же до очарования верховной власти, так это уже было. Ни к чему начинать все заново. Если романтика подобного рода привлекает вас, наслаждайтесь ею, перечитывая архивы, не стоит снова заливать планету кровью.

— Это последнее слово совета, Отец?

— Это наше последнее слово.

Юпитер встал и плотно запахнул свой плац, давая тем самым понять, что заседание окончено. Меркурий пожал плечами и вернулся к своим единомышленникам.

На другом, заключительном заседании совета решали, что делать с ультиматумом Молодых Людей. Мнения членов совета разделились, как это обычно бывает у людей. Впрочем, они и были людьми, а вовсе не суперменами. Некоторые высказывались за то, чтобы оказать сопротивление Молодым Людям всеми доступными способами: переместить непокорных в другое измерение, промыть им мозги, даже сокрушить их насильственными методами.

Но насилие противоречило всей их философии.

— Свободная воля — это основное благо Космоса. Если мы нарушим волю хотя бы одного человека, то испортим и загубим все, ради чего работали. Неужто вы решитесь на это? — образумил собравшихся Юпитер.

Фил понял, что Старшие не собираются оставаться на Земле. Они намеревались удалиться куда-то в другое место, понимание природы которого было недоступно разуму Хаксли — он сознавал лишь, что оно находится за пределами известного ему пространства и времени.

Вопрос состоял в следующем: все ли они сделали, чтобы помочь сохранить равновесие рода? Правы ли они, что отрекаются от своей власти?

Решили, что да; одна из женщин — членов совета, которую, как показалось Хаксли, звали Деметрой, заметила, что следует оставить архивы: они могут помочь тем, кто переживет неотвратимую катастрофу.

— Правда, каждый член рода должен сам стать сильным и мудрым. Тут мы ничем не можем им помочь. Однако после того как по Земле промаршируют голод, война и ненависть, пусть у людей останется хоть какое-нибудь сообщение об их наследии.

Члены совета согласились, и хозяин Хаксли, архивариус, получил задание подготовить архивы и оставить их потомкам. Юпитер добавил еще одно распоряжение:

— Укрепи силовые структурные связи, чтобы они не рассыпались во время катастрофы. Помести архивы там, где им не будут угрожать никакие землетрясения и извержения вулканов, пусть сохранятся хотя бы некоторые.

Сон кончился. Но Хаксли не проснулся: ему сразу же приснился другой сон, и теперь он видел его не чужими глазами, а так, как если бы смотрел стереофильм и знал в нем каждый кадр.

Первый сон, при всей его трагичности, не слишком сильно взволновал Хаксли; но все время, пока ему снился второй сон, его мучила душераздирающая печаль и чувство непреодолимой усталости.

После отречения Старших Молодые Люди добились своего и установили свой порядок. Установили огнем и мечом, световыми лучами и тайными силами, обманом и мошенничеством. Будучи убеждены, что власть принадлежит им по праву, они убедили себя и в том, что любые средства хороши для достижения цели,

И в конце концов родилась империя Мю — самая могущественная империя, праматерь всех империй.

Хаксли увидел ее в расцвете и едва не подумал, что Молодые Люди все-таки были правы, ибо она была великолепна! Слезы наворачивались на глаза при мысли о том, что это поразительное, захватывающее дух великолепие исчезло из мира навсегда.

Бесшумные гигантские лайнеры в небе, громадные корабли в гаванях, груженные зерном, кожами и пряностями, красочные процессии, в которых участвовали жрецы, послушники и простые верующие, блеск и роскошь власти Хаксли видел всю изысканную красоту империи и оплакивал ее неизбежный конец.

Ибо в самом ее разбухшем могуществе гнездился упадок. Атлантида, богатейшая колония империи, достигла политической зрелости и возжаждала независимости. Раскол и отступничество, недовольство и измена повлекли за собой суровые репрессии — а они вызвали мятеж.

Мятежи возникали, и их подавляли. Наконец вспыхнуло такое восстание, которое подавить не удалось. Менее чем за месяц погибли две трети обитателей планеты; оставшихся мучили болезни, голод, и их зародышевую плазму повредили те страшные силы, что сами люди выпустили на волю.

Но жрецы все еще хранили древние знания.

То были уже не прежние жрецы — спокойные и гордые своей высокой миссией. Они были напуганы, затравлены, они, видели как пошатнулась их власть. Такие жрецы были у обеих враждующих сторон, и по сравнению с развязанными ими войнами прежние беды казались детскими игрушками.

Катаклизмы нарушили изостатическое равновесие земной коры.

Мю содрогнулась и опустилась на две тысячи футов. Приливные волны дошли до ее середины, откатились назад, дважды обошли земной шар, залили Китайские равнины и плескались у подножий Верхних Гималаев.

Атлантида задрожала, загудела и раскололась; через три дня вода накрыла ее. Лишь немногие жители спаслись, улетев оттуда и приземлившись на почве, еще влажной от морской воды, либо на высоких горных пиках, недоступных приливным волнам. Там им пришлось вести тяжелую борьбу за существование, ибо почва была скудной, а к физическому труду они не привыкли; и все же некоторым удалось выжить.

От Мю не осталось и следа. Что до Атлантиды, то лишь ряд островков, несколько дней назад бывших горными вершинами, указывали на ее местоположение. Волны перекатывались через двуглавую Башню Солнца, а в садах вице-короля плавала рыба.

Хаксли переполняла невыносимая горечь. Он, казалось, слышал, как кто-то говорит внутри него:

— Увы мне, увы! Будь проклят Локи! Будь проклята Венера! Будь проклят Вулкан! Трижды проклят я сам, Ораб, Первосвященник Благословенных Островов и их отступник. Горе мне! И проклиная, я тоскую по Мю, великой и грешной. Двадцать один год назад, ища себе смерти, на этой горной вершине я наткнулся на архив наших могущественных предков. Двадцать один год я трудился, чтобы дополнить архив, выискивая в потаенных глубинах моего рассудка давно затерянное знание, скитался по равнинам в поисках знания, мне неведомого. И вот теперь, на восемьсот девяносто втором году мой жизни в и году триста пятом после разрушения Мю я, Ораб, возвращаюсь к моим праотцам.

Хаксли был очень рад, когда наконец проснулся.