"Рассказы. Миры Гарри Гаррисона. Том 14" - читать интересную книгу автора (Гаррисон Гарри)

ОДИН ШАГ ОТ ЗЕМЛИ

Ландшафт был мертв. Он и не жил никогда, родившись мертвым, когда начали формироваться планеты — выкидыш, сцепленный из валунов, грубого песка и зазубренных скал. Воздух, разреженный и холодный, скорее походил на космический вакуум, чем на атмосферу, способную поддерживать жизнь. И хотя время близилось к полудню, а крошечный солнечный диск полз высоко над горизонтом, небо было темным и тусклый свет заливал бугристую равнину, никогда не знавшую, что такое след ноги. Тишина, одиночество, пустота.

Двигались только тени. Солнце медленно проползло свой путь и закатилось за горизонт. Наступила ночь, а с ней — еще более жестокий мороз. Под усеянным звездами небосводом в глухой тишине миновала ночь, и над противоположным горизонтом снова показалось солнце.

Затем что-то изменилось. Высоко в небе солнце отразилось от какой-то блестящей поверхности — движение в мире, до сих пор его не знавшего. Искорка выросла в пятнышко света, внезапно расцветшее длинными лепестками пламени. Пламя приближалось, становясь все ярче, и зависло над поверхностью, выметая пыль и оплавляя камни. Потом погасло.

Приземистый цилиндр пролетел вниз последние несколько футов и опустился на широко расставленные опоры. Спружинили амортизаторы, гася удар, потом медленно распрямились, выравнивая корпус аппарата. Несколько секунд он еще покачивался, потом замер.

Ползли минуты, но ничего больше не происходило. Давно уже улеглась пыль, а расплавленный шлак затвердел и потрескался от холода.

Внезапно короткие взрывы отстрелили кусок боковой стенки цилиндра, отшвырнув его на несколько ярдов. Капсула слегка качнулась, но вскоре она снова замерла. Отброшенная пластина прикрывала несколько небольших приборов, окружавших серую пластину диаметром около двух футов, напоминающую задраенный иллюминатор.

Некоторое время опять ничего не происходило, словно некий потайной механизм отсчитывал время. Наконец он принял решение, потому что из отверстия с тихим жужжанием стала вылезать антенна. Сперва она ползла перпендикулярно бокс капсулы, пока не показалась изогнутая секция, потом стала медленно подниматься и наконец задралась в небо. Она еще поднималась, а на ее конце, прикрепленная к штанге, зашевелилась компактная телекамера, неуверенно поворачиваясь в разные стороны. Поднявшись над круглой пластиной, она повернулась в ее сторону и уставилась на грунт перед нею, после чего удовлетворенно замерла.

С громким щелчком круглая пластина изменила цвет и облик. Она стала совершенно черной; казалось, она шевелится, оставаясь на месте. Секунду спустя сквозь ее поверхность, словно через распахнутую дверь, прошел прозрачный пластиковый контейнер, упал и перекатился.

Сидящая в контейнере белая крыса сперва испугалась, шлепнувшись на бок, когда контейнер упал на грунт. Вскочив, она заметалась, пытаясь уцепиться коготками за гладкие стенки и соскальзывая на дно. Вскоре она успокоилась и уставилась на серую пустыню, помаргивая розовыми глазками. Но смотреть там было не на что, потому что ничто не шевелилось. Крыса уселась и стала приглаживать лапками длинные усы. Холод еще не проник сквозь толстые стенки.

Изображение на телевизионном экране было сильно смазанным, но, если учесть, что его передавали с поверхности Марса на орбитальный спутник, затем на лунную станцию и лишь потом на Землю, лучшего ожидать не приходилось. Несмотря на помехи и рябь, на экране был четко виден контейнер с шевелящейся внутри крысой.

— Успех? — спросил Бен Данкен, жилистый, плотный мужчина с коротко подстриженными волосами и загорелой, задубевшей кожей. Сеть морщинок в уголках глаз наводила на мысль, что ему часто приходилось щуриться или от сильного холода, или от пылающего солнца — и то, и другое имело место. Цветом лица он резко отличался от техников и ученых за пультами и приборами — если не считать нескольких негров и пуэрториканца, все они обладали характерной для горожан бледностью.

— Пока все вроде нормально, — отозвался доктор Тармонд. Он очень гордился своей ученой степенью по физике, полученной в Массачусетском технологическом, и настаивал, чтобы к нему всегда обращались «доктор». — Форма волны превосходная, затухания нет, отклик ровный, отклонение переданного контрольного объекта от расчетных координат — одна и три десятых. Лучше не бывает.

— Когда мы сможем отправиться?

— Примерно через час, может, чуть позже — если биологи дадут добро. Им наверняка захочется изучить поведение первого пересланного животного, а может, послать еще одно. Если все окажется в порядке, вы с Тэслером отправитесь сразу же, пока условия оптимальные.

— Да, конечно, не стоит тянуть, — поддакнул Отто Тэслер. — Извините, — добавил он и торопливо отошел.

Это был маленький человечек в массивных очках, с редеющими светлыми волосами. Он проводил долгие часы у лабораторного стола, а потому сутулился и выглядел старше своих лет. И нервничал. Лицо его покрывали мелкие бисеринки пота, и меньше чем за час он уже в третий раз отлучался в туалет. Доктор Тармонд это тоже заметил.

— У Отто поджилки трясутся, — бросил он. — Но хлопот с ним, похоже, не будет.

— Как только мы окажемся на месте, он сразу придет в себя. Люди обычно волнуются, когда вынуждены ждать, — сказал Бен Данкен.

— А вас ожидание разве не волнует? — полюбопытствовал Тармонд с едва заметным ехидством.

— Разумеется, волнует. Но для меня ожидание — вещь привычная. И хотя мне еще не доводилось отправляться на Марс при помощи передатчика материи, кое в каких переделках побывать пришлось.

— Я думаю. Вы ведь что-то вроде профессионального искателя приключений. — Теперь в голосе Тармонда звучала неприкрытая злость — недоверие человека, привыкшего командовать, к тому, кто сам себе хозяин.

— Не совсем. Я геолог и петролог. Некоторые из редкоземельных элементов, использованных в вашей аппаратуре, добыты из открытых мною месторождений. А они не всегда находятся в самых доступных местах.

— Вот и хорошо. — Ровный тон Тармонда не соответствовал его словам. — У вас богатый опыт по части заботы о себе, поэтому вы сможете помочь Отто Тэслеру. Он будет главным, ему предстоит сделать всю работу, а ваша задача — ему помогать.

— Само собой, — буркнул Бен, повернулся и вышел.

Сотрудники фирмы держались с кастовой замкнутостью и даже не пытались скрывать, что Бен так и остался для них чужаком. Его ни за что бы не наняли, если бы сумели отыскать нужного человека среди своих, «Трансматерия, лимитед» была богаче многих правительств и даже могущественнее некоторых из них, но фирма прекрасно сознавала ценность человека на своем месте. Отыскать инженера, досконально знакомого с передатчиком материи, не составило труда — нужно было лишь подобрать подходящего человека из штата и предложить ему стать добровольцем. У Отто, всю жизнь проработавшего в фирме, выбора просто не оказалось. Но вот кто обеспечит его безопасность? В перенаселенном мире 1993 года осталось очень мало неисследованных уголков и еще меньше людей, знающих, как в таких местах выжить.

Вертолет прилетел за Беном прямиком в Гималаи. Под нажимом «Трансматерии» его поисковую экспедицию отменили, а взамен прежнего контракта предложили гораздо более выгодный. Его чуть ли не силой заставили подписать, но Бен не стал возмущаться. Фирма так и не поняла, а Бен им, конечно, не сказал, что он отправился бы на Марс и за одну десятую предложенной ему впечатляющей суммы — или даже бесплатно. Этим кабинетным червям и в голову не могло прийти, что он сам хотел совершить такое путешествие.

Заметив неподалеку дверь на балкон, Бен вышел посмотреть на город. Он набил трубку табаком, но раскуривать не стал — скоро от курения придется отказаться, а начать привыкать можно прямо сейчас. На такой высоте воздух оказался вполне свежим, но внизу его туманила дымка смога. До самого горизонта тянулись мили зданий и улиц — тесных, забитых машинами и людьми. В любом городе Земли с балкона открывался один и тот же вид. Или еще хуже. Сюда Бен летел через Калькутту и до сих пор не избавился от кошмарных снов.

— Мистер Данкен, поторопитесь, пожалуйста. Вас ждут.

Техник переминался с ноги на ногу и взволнованно сжимал кулаки, придерживая ногой дверь. Бен улыбнулся и неторопливо протянул ему свою трубку.

— Сохрани, пожалуйста, до моего возвращения.

Ассистенты почти закончили одевать Отто, когда вошел Бен. К нему тут же бросились, стянули комбинезон, потом белье, и принялись облачать в защитный костюм, нижнее белье с подогревом, поверх него обтягивающее шелковое трико, затем электрообогреваемый комбинезон и такие же носки. Все было проделано быстро. Когда на путешественниках застегивали верхние комбинезоны, появился доктор Тармонд и одобрительно осмотрел их.

— Не застегивайтесь до конца, пока не войдем в камеру, — сказал он. — Пошли.

Похожий на наседку во главе выводка, он повел их через помещение с передатчиком мимо шкафов с аппаратурой. Техники и инженеры оборачивались им вслед, кто-то даже радостно гикнул, но тут же смолк под ледяным взглядом Тармонда. Двое диспетчеров, поджидавших в барокамере, закрыли и загерметизировали дверь за Тармондом и двумя тяжело одетыми мужчинами, которые уже начали потеть. Когда в камеру стал поступать холодный воздух, Тармонд набросил теплое пальто.

— Пошел предстартовый отсчет, — сказал он. — Я еще раз повторю инструкции. — Бен с тем же успехом мог проинструктировать его и сам, но промолчал. — Сейчас мы понижаем температуру и давление, пока они не сравняются с марсианскими. Согласно последним показаниям приборов, температура там стабильно держится на сорока восьми градусах ниже нуля. Атмосферное давление — десять миллиметров ртутного столба. Сейчас мы снижаем его до этой величины. Измеримые количества кислорода в атмосфере отсутствуют. Не забудьте — маски снимать ни в коем случае нельзя. В камере мы дышим почти чистым кислородом, но перед уходом вы наденете маски… — Он сделал паузу и зевнул, выравнивая наружное давление с давлением во внутреннем ухе. — Мне пора перейти в шлюз.

Он вышел и закончил инструктаж из шлюза, глядя через встроенное окошко, Бен не обращал внимания на монотонное бормотание Тармонда, а Отто, кажется, был слишком испуган, чтобы слушать. В батарее на пояснице Бена замкнулось реле термостата, и он почувствовал, как разогреваются прокладки в комбинезоне. Кислородный баллон висел на спине. Надев маску со встроенными очками, он привычно прикусил загубник шланга и вдохнул.

— Первому приготовиться. — В разреженной атмосфере голос Тармонда казался скрипучим и далеким.

Бен в первый раз посмотрел на встроенный в противоположную стену — блестящий черный диск передатчика материи. Когда Бен ложился лицом вниз на стол, один из ассистентов швырнул в него тестовый кубик, и пока стол подкатывали ближе к экрану, пришло сообщение о том, что все в порядке.

— Погодите, — попросил Бен.

Стол остановился. Бен обернулся, взглянул на Отто Тэслера, сидящего в напряженной позе лицом к стене, и догадался, какой ужас застыл сейчас на его лице.

— Расслабься, Отто. Дело пустяковое, выеденного яйца не стоит. Я тебя буду ждать на том конце. Расслабься и лови кайф, приятель, — ведь мы сейчас историю делаем.

Отто не отозвался, но Бен и не ждал ответа. Чем скорее завершится эта стадия эксперимента, тем лучше. Они неделями отрабатывали этот маневр, и теперь Бен автоматически принял нужное положение. Правая рука вытянута вперед, левая прижата к боку. Стол покатился вперед, экран передатчика материи, похожий на большой черный глаз, становился все больше, пока не заслонил собой весь мир.

— Валяйте! — приказал Бен и ощутил плавный толчок в спину.

Скольжение. Исчезли кисть, запястье, потом рука. Никаких ощущений. Мгновенный ужас и боль, когда проходила голова, — и в следующее мгновение он увидел камешки на грунте. Отшвырнув тестовый кубик, он вытянул руку, смягчая падение. Затем прошли вторая рука и ноги. Упав и легко перекатившись в сторону, он наткнулся бедром на что-то твердое.

Бен сел, потирая ушибленное место, и взглянул на пластиковый контейнер, на который его угораздило свалиться. Внутри лежала мертвая крыса — окоченевшая, с открытыми глазами. Да, приятное предзнаменование. Он быстро отвернулся и вспомнил инструктаж. Микрофон висел на том же месте, что и на тренировочном макете. Бен нажал кнопку.

— Бен Данкен — центру управления. Прибыл благополучно, проблем нет.

В этот исторический момент вообще-то следовало бы что-то добавить, но Бена покинуло вдохновение. Он взглянул на пологие темные холмы, на кратер неподалеку, на крошечное яркое пятнышко солнца. Что тут, собственно, говорить?

— Посылайте Отто. Конец связи.

Он встал, отряхнулся и посмотрел на блестящую пластину. Прошло несколько минут, прежде чем динамик едва разборчиво прохрипел:

— Вас поняли. Приготовьтесь к встрече. Посылаем Тэслера.

Рука Отто появилась едва ли не раньше, чем смолк голос. Радиоволны добираются до Марса почти четыре минуты, а передатчик материи действует почти мгновенно, поскольку посылает сигнал через пространство Бхаттачарья, в котором время, в его привычном представлении, попросту не существует. Рука Отто безжизненно висела, Бен обхватил его за плечи и опустил на землю. Перевернув напарника на спину, Бен увидел, что его глаза закрыты, но дышит он ровно. Наверное, потерял сознание. Спецы называют это передаточным шоком — дело известное. Через пару минут очнется. Бен уложил Отто в сторонке и подошел к микрофону.

— Отто прибыл. Отключился, но на вид в порядке. Можете посылать барахло.

Бен ждал. Тонко посвистывал ветер, обдувая маску и прихватывая морозцем щеки. Ну и пусть: было даже нечто почти ободряющее в том, что дует ветер, под ногами прочный грунт, а солнце продолжает сиять. Если довериться ощущениям, легко представить себя на Земле, скажем, на высокогорном плато в индийском штате Ассам, где он был совсем недавно. И хотя сознание подсказывало, что солнечный свет здесь вдвое слабее земного, оно с той же легкостью подбрасывало воспоминания о пасмурных и туманных днях, когда днем было еще темнее. Сила тяжести? На него навесили столько аппаратуры, что разница почти не ощущалась. Округлые красные холмы у горизонта, полупрозрачные голубоватые облака, медленно ползущими призраками заволакивающие солнце. Ну и что? Просто он сейчас где-то в далеком пустынном уголке Земли. Бен никак не мог ухватить реальность Марса. Он поверил бы в него, если бы пересек космическую пустоту в корабле, проведя в нем несколько недель или месяцев. Но всего несколько минут назад он стоял на Земле. Поворошив ботинком гравий, он заметил второй пластиковый цилиндр с еще живой крысой внутри.

Ей осталось недолго — мороз не знает жалости. Вскоре она начнет отчаянно царапать стенки контейнера, потом опрокинется на бок, задрожит. Она уже сейчас дышала, широко раскрывая рот. Выбор у нее был невелик — задохнуться или замерзнуть. Обычное лабораторное животное, тысячи таких же крыс умирают каждый день во имя науки. На Земле. Но эта крыса сейчас рядом с ним — возможно, единственное другое живое существо на планете. Бен опустился на колени и отвинтил крышку контейнера.

Конец крысе пришел быстрее, чем он представлял. Животное глотнуло марсианского воздуха, судорожно дернулось и тут же умерло. Бену и в голову не приходило, что получится именно так. Разумеется, на Земле ему говорили, что самая большая опасность марсианской атмосферы — ее абсолютная сухость, поскольку водяные пары в них содержатся в ускользающе малых концентрациях. Бена предупреждали, что марсианский воздух сжигает слизистые носа, гортань и легкие не хуже концентрированной серной кислоты. На лекциях эти слова казались преувеличением. Но не здесь. Открытый, смотрящий в никуда глаз крысы начал покрываться корочкой изморози. Бен выпрямился и плотнее прижал маску к лицу. Потом подошел ко все еще лежавшему без сознания Отто и поправил его маску.

Нет, это не Земля. Теперь он поверил.

— Внимание, — прощебетал динамик. — Сможете ли вы принять оборудование один? Тэслер все еще не пришел в себя? Упаковки грузов рассчитаны на переноску двумя людьми. Доложите.

Бен схватил микрофон.

— Да посылайте наконец барахло, черт бы вас побрал! Пока мои слова до вас дойдут, двенадцать минут уйдет псу под хвост. Шлите немедленно. Если что и разобьется, всегда можно прислать замену. До вас еще не дошло, что мы тут совсем одни и кроме кислорода в баллонах у нас ничего нет? Что мы торчим по ту сторону двери в один конец на расстоянии двухсот миллионов миль от Земли? Посылайте все — немедленно! Быстрее!

Бен принялся расхаживать взад-вперед, ударяя кулаком по ладони и пиная тестовые кубики и контейнер с дохлой крысой. Идиоты! Он бросил взгляд на Отто. Вид у него был такой, словно он наслаждался заслуженным отдыхом. Отличное начало! Бен оттащил Отто в сторонку, чтобы случайно не наступить, и подошел к экрану как раз в тот момент, когда из него показался конец канистры.

— Наконец-то!

Ухватившись за канистру, он стал тянуть ее на себя, пока второй ее конец не звякнул о грунт. «КИСЛОРОД И ПИЩА», — прочел он надпись на канистре. Прекрасно. Бен толкнул ее ногой, откатывая в сторону, и подскочил за следующей.

Регулятор расхода на спине равномерно пощелкивал, посылая в маску почти непрерывный поток чистого кислорода, голова слегка кружилась от усталости. Грунт возле экрана усеивали контейнеры, баллоны и свертки разной длины, но одинакового диаметра. Отто похлопал Бена по плечу, и тот от неожиданности уронил ящик.

— Извини, я тут отключился. Ничего не…

— Заткнись и хватай баллон — видишь, лезет из экрана.

Они приняли баллон, потом еще два, и неожиданно из экрана, звякнув, вывалилась блестящая дюралевая пластинка. Прищурившись, Бен наклонился и заметил на ней буквы, написанные красным восковым карандашом:

«РЕКОМЕНДУЮ ПРОВЕРИТЬ ДАВЛЕНИЕ В БАЛЛОНАХ С КИСЛОРОДОМ. РАЗВЕРНИТЕ ПАЛАТКУ И СМЕНИТЕ БАЛЛОНЫ».

— Ну вот, наконец кто-то начал работать головой, — пробормотал Бен и ткнул пальцем в баллон у себя на спине. — Что показывает манометр?

— Осталась только четверть.

— Тогда они правы — сейчас важнее всего поставить палатку.

Отто принялся рыться в куче канистр, а Бен вытащил на ровное место длинный и громоздкий матерчатый сверток. Легко расстегнулись защелки, и Бен раскатал сверток отработанными на тренировках движениями. Однако на тренировках он проделывал эту операцию бодрым, а не на грани истощения, хватаясь за тяжелую плотную ткань неуклюжими, затянутыми в перчатки руками. Покончив со своей частью работы, он стал наблюдать, как Отто через переходник подключает шланг палатки к баллону.

— Ты что делаешь, болван? — внезапно прохрипел Бен и пихнул Отто в плечо. Тот растянулся плашмя.

Свалившись, Отто молча уставился на Бена изумленными глазами, должно быть, решил, что напарник сошел с ума. Бен ткнул в переходник трясущимся от гнева пальцем.

— Разуй глаза. Не расслабляйся и будь внимателен, или ты нас погубишь. Ты подключал красный шланг к зеленому баллону.

— Извини… Я не заметил…

— Конечно, не заметил, тупица. А следовало бы. Красный цвет означает кислород, которым мы дышим и которым нужно надувать палатку. А зеленый — изолирующий газ, место которому между двойными стенками палатки. Он не ядовит, но убьет нас не хуже яда, потому что дышать им мы не сможем.

Бен сам занялся подключением баллона, запретив Отто подходить, и даже погрозил ему гаечным ключом, когда тот попробовал приблизиться. Одного баллона с кислородом хватило, чтобы превратить палатку в похожий на пудинг холмик, а после второго она приняла вид прочного купола. Реагирующий на давление клапан автоматически загерметизировал вход. Бен знал, что кислород в его баллоне почти иссяк, но не мог бросить работу. Подключив зеленый баллон, он сам, не доверяя Отто, заполнил газом пространство между стенками палатки. Теперь печка. Он потащил ее к шлюзу палатки, но неожиданно выронил, споткнулся раз, другой, — и упал, потеряв сознание.

— Еще супа? — спросил Отто.

— Не откажусь, — согласился Бен, допив суп и протягивая чашку напарнику. — Извини, что я тебя так изругал. Я виноват вдвойне, потому что ты сразу после этого спас мне жизнь.

Отто смутился и наклонился над печкой.

— Да ладно, Бен, я не в обиде. Правильно ты меня ругал, и даже мало. Должно быть, я перетрухнул. Сам знаешь, я к таким вещам непривычный, — не то что ты.

— Но я никогда не бывал на Марсе!

— Бен, ты ведь меня понял. Пусть не на Марсе, но ты многое в жизни повидал. А я учился в колледже, ходил на работу и ездил в отпуск на Багамы. Я типичный горожанин, и мне до тебя далеко.

— Но ты неплохо справился, когда я отключился.

— Знаешь, когда я понял, что могу положиться только на себя, у меня просто не осталось другого выхода. Твой баллон опустел, и я был уверен, что ты задыхаешься. Я знал, что палатка наполнена кислородом, поэтому я как можно скорее затащил тебя внутрь и сорвал маску. Дышал ты вроде нормально, но холод стоял жуткий, пришлось сбегать за печкой, а потом за едой. Вот и все. Я просто сделал то, что полагалось.

Его слова сочились в тишине, и в конце концов на лице Отто, похожего в массивных очках на сову, снова появилось испуганное выражение.

— Но именно это и следовало сделать. И ничто другое. — Бен подался вперед, четко выговаривая каждое слово. — Никто не смог бы сделать больше. И тебе пора перестать считать себя горожанином и взглянуть в лицо правде, ты один из исследователей Марса. А их в Солнечной системе всего двое.

Отто задумался над словами Бена и слегка расправил плечи.

— А ведь верно!

— Вот и не забывай об этом. Худшее уже позади. Мы целыми и невредимыми вылезли из этого факирского ящика — я всегда его побаивался — и теперь у себя дома, на Марсе. Еды, воды и прочего нам хватит на несколько месяцев. Нужно лишь соблюдать необходимую осторожность, выполнить работу, и тогда мы вернемся героями. Богатыми героями.

— Сперва придется установить передатчик, но это нетрудно.

— Поверю тебе на слово. Спасибо. — Бен принял чашку и шумно хлебнул — суп еще не остыл. — Вообще-то я понятия не имею, зачем нужен второй ПМ, если один уже здесь. Ты мне не поверишь, но я не представляю, как эта штука работает, а мне никто не соизволил объяснить.

— Принцип довольно прост. — Оказавшись в родной стихии, Отто горел желанием все рассказать, и потому расслабился, ненадолго позабыв о прочих проблемах. Именно для этого Бен, немало знавший о теории ПМ, и задал ему вопрос.

— Перенос материи стал возможен после открытия пространства Бхаттачарья. Это пространство, или сокращенно Б-пространство, аналогично нашему трехмерному континууму, но тем не менее находится вне его. Но мы можем в него проникать. И вот что интереснее всего: где бы мы в него ни проникали — из любой точки нашей Вселенной, — мы всегда попадаем в одну и ту же точку Б-пространства. Поэтому, если произвести тщательную настройку, можно добиться ситуации, когда два экрана оказываются в одной и той же области этого пространства. По сути, Б-пространству позволяют проникать в нашу Вселенную перед каждым из экранов, и можно считать, что в нашем пространственно-временном континууме экраны не существуют. Предмет входит в один экран, а выходит из другого. Вот и вся хитрость, если не вдаваться в подробности.

— Звучит просто — если не спрашивать о том, как устроен сам передатчик. Но я все равно не понимаю, почему мы не можем выбраться с Марса тем же путем, каким попали сюда.

— Причин много, но самые главные — мощность, расходуемся на настройку, и физическое расстояние.

— Ты же говорил, что расстояние не влияет на работу экранов.

— Непосредственно на работу — да, но с его увеличением настройка затрудняется. Наш экран на Марсе, доставленный ракетой, имеет рабочий диаметр два фута, и это крупнейший из имевшихся у нас. Почти вся энергия уходит на поддержание его в рабочем состоянии. Передатчик на Земле стыкуется с ним и — это трудно описать словами — как бы замыкается на него, поддерживает в рабочем режиме и стабилизирует, обеспечивая пересылку. Но в обратном направлении процесс не пойдет.

— А что случится с предметом, если сунуть его в экран с нашей стороны?

— «Нашей стороны» просто не существует. Все, помещенное в наш экран, превратится в гамма-излучение и просто-напросто разлетится по пространству Бхаттачарья.

— Приятно слышать ободряющие слова. Слушай, а не заправить ли нам баллоны и не перетащить ли в палатку остаток барахла? И потом вздремнуть?

— Согласен.

Они собрали лишь самое необходимое — пищу, оборудование для очистки воздуха и тому подобное — и забрались в спальные мешки. Отдохнув, наутро они почувствовали себя гораздо бодрее и завершили разбивку лагеря. На третий день им переслали первые детали большого передатчика материи.

Инженеры-конструкторы наверняка будут долго вспоминать эту работу как кошмар. Любая деталь, независимо от назначения, должна была пролезть сквозь двухфутовую дыру. Пришлось пойти на множество компромиссов. Проведя за чертежными досками немало бессонных ночей, инженеры пришли к окончательному выводу, что дизельный электрогенератор, как его ни разделывай на кусочки, в отверстие не пролезет. Потом некий безымянный чертежник заслужил безмерное уважение начальства, предложив другую идею: можно переслать достаточное количество мощных батарей, чтобы поддерживать работу большого шестифутового передатчика некоторое время, достаточное для пересылки цельного генератора.

Им переслали раму для крепления генератора и согласовали всю операцию пересылки. Бен, гораздо успешнее справлявшийся с физической работой, занимался монтажом рамы, а Отто тем временем собирал в палатке электронные блоки. При необходимости они помогали друг другу. Наконец настал день, когда Бен завернул последнюю гайку на стальной раме, нежно похлопал по ней ладонью и вошел через шлюз в палатку. С утра можно будет начинать подключение электроники.

Отто лежал ничком на рабочем столе, уткнувшись покрасневшим потным лицом в печатную плату. Его ладонь лежала на горячем паяльнике, в воздухе сильно пахло горелым мясом.

Бен перетащил его на койку, ощущая через одежду, как тело напарника пышет жаром.

— Отто! — позвал он, тряся его за плечо.

Отто лежал пластом, медленно и тяжело дыша. Он так и не пришел в сознание. Бен тщательно забинтовал его сильно обожженную руку и попытался привести мысли в порядок.

Он не был врачом, но приобрел достаточно практических знаний по медицине, чтобы распознавать наиболее серьезные болезни и травмы. Болезнь Отто не подходила ни под одно из описаний, и Бен упорно отгонял мысль о том, чем она может оказаться в действительности. Наконец он сделал напарнику инфекцию большой дозы пенициллина и записал его температуру, дыхание и пульс. Надев комбинезон, он выбрался из палатки, подошел к капсуле и вызвал Землю.

— Запишите информацию, которую я сейчас передам. Не отвечайте, пока не закончу, а когда я все скажу, перешлите ответ не по радио, а через ПМ — отпечатанным на бумаге. Начинаю. Отто болен, ему плохо, но причину я установить не могу. Вот подробности.

Бен продиктовал свои наблюдения и стал ждать. Медленно тянулись минуты, пока его сообщение добиралось до Земли и готовился ответ. Получив листок бумаги, он прочитал текст, гневно смял послание и схватил микрофон.

— Да, я тоже предположил вероятность марсианского заболевания. Но я отказываюсь проводить исследования и отсылать отчеты. Немедленно пришлите врача. Предложите хорошую сумму, и доброволец найдется. А пока вы его ищете и одеваете, начинайте пересылать все, что ему потребуется. И только потом можете прислать микроскоп и приборы для взятия образцов, а я охотно займусь поисками микроорганизмов в почве или где скажете. Мы уже сообщали, что тут есть нечто похожее на растения, но до изучения пока руки не доходили. Пусть ими займутся биологи. Я поищу в них микробов, но только после того, как вы выполните все, что я сказал.

Его сообщение поняли. Компании не меньше Бена хотелось обеспечить безопасность экспедиции — в нее было вложено немало средств, — и они не стали колебаться, когда встал вопрос о том, что ради безопасности нужно рискнуть несколькими жизнями. Врач, растерянный молодой медик из штата компании — он только что подписал документы, обеспечивающие, в случае его гибели, финансовую независимость его жене до конца ее дней — спрыгнул на марсианскую щебенку всего через полчаса после пересылки последнего ящика с медицинским оборудованием и припасами. Бен, едва сдерживая нетерпение, отвел его в палатку и помог стянуть комбинезон.

— Все ваше хозяйство я уже разложил на столе. Пациент ждет.

— Меня зовут Джо Паркер, — улыбнулся врач. Взглянув в лицо Бена, он опустил протянутую было руку и быстро подошел к больному. Даже после полного обследования ему не хотелось признать правду.

— Это может оказаться необычная болезнь…

— Не ходите вокруг да около. Вы что-либо подобное видели раньше?

— Нет, но…

— Тогда это то, о чем я подумал.

Бен тяжело уселся и налил себе в мензурку выданного для медицинских целей бренди. Мгновение помедлив, налил и врачу — в мензурку поменьше.

— Новая болезнь, совсем новая? Марсианская?

— Вероятно. Очень похоже на то. Я сделаю все, что в моих силах, Бен, но понятия не имею, чем все кончится.

Каким станет этот конец, знали оба, но признаваться не хотел никто. Ни лекарства, ни поддерживающее лечение не помогли — через два дня Отто умер. Паркер провел вскрытие и выяснил причину смерти — мозг погибшего разрушил неизвестный микроорганизм. Пока Бен работал над большим передатчиком, врач заморозил образцы и сделал многочисленные срезы тканей. Должно быть, известие о случившемся дошло до персонала компании на Земле, потому что инженер-доброволец прибыл на помощь Бену для окончания монтажа лишь четыре дня спустя. Им оказался испуганный молчаливый мужчина по имени Март Кеннеди. Бен не стал спрашивать, почему он согласился — откровенно говоря, ему и не хотелось знать, какие меры давления были предприняты. С его прибытием работа пошла быстро, несмотря на ощущение темной тени, словно витающей над ними. Они ели вместе, почти не разговаривая, потом снова хватались за инструменты. Доктор Паркер упорно работал и наконец ему удалось выделить прозрачную жидкость, содержащую возбудителя болезни. Он намертво закупорил сосуд с этой жидкостью и упаковал в герметичный ящик, намереваясь переслать на Землю, едва заработает экран.

В тот день, когда предстояло начать испытания, Март Кеннеди встал затемно, чтобы полюбоваться на рассвет. Прибыв на Марс, он почти без отдыха работал, собирая передатчик и почти не замечая, что происходит вокруг. А может, оно и к лучшему — так ему некогда было думать о «марсианской заразе». Название неуклюжее, наверняка поначалу шутливое, но оно не могло замаскировать подсознательно связанный с ним ужас. Верная смерть. Марс есть Марс. Даже в самых дерзких мечтах, читая еще мальчишкой фантастику, Март и думать не смел, что когда-либо здесь окажется.

Зевнув, он вернулся, поставил греться кофе и стал будить остальных. Бен мгновенно открыл глаза и, сразу проснувшись, кивнул. Паркер даже не пошевелился.

Март потряс его за плечо — и отдернул руку, охваченный внезапным ужасом.

— Бен, — выдавил он, заикаясь как всегда от волнения — Т-тут ч-что-то не так.

— Опять. Симптомы те же, — воскликнул Бен, ударяя кулаком по койке и от отчаяния даже не замечая этого. — Он тоже ее подцепил, тут и думать нечего. Закатим ему уколы и пойдем запускать экран. Ничего другого нам не остается.

Большой ПМ был готов к работе еще вчера, но они настолько вымотались, что завершить работу у них не хватило сил. Бен устроил больного насколько смог поудобнее, дал ему лекарства, которые так и не помогли Отто, и присоединился к Марту Кеннеди.

— Все параметры в норме, — сообщил Март. — Могу включать, как только скажешь.

— Тогда валяй. Чем скорее, тем лучше.

— Хорошо.

Экран замерцал, потемнел и наконец стал абсолютно черным. Бен нацарапал на крышке канистры «посылайте генератор» и швырнул крышку в экран. Она исчезла, тут же попав на Землю — или превратившись в излучение в Б-пространстве. Мучительно утекали драгоценные секунды — батареи могли поддерживать экран в рабочем режиме только минуту.

И тут показался генератор — передний конец платформы на колесиках ударился о грунт, они тут же ухватились за ручки. Наконец тяжеленный генератор протиснулся сквозь экран. Бен и Март откатили его в сторону. Экран за их спинами подернулся рябью, поле отключилось.

— Подключай кабели, пока я его завожу, — велел Бен.

Он открыл клапаны бака с горючим и баллона с кислородом и нажал стартер. Генератор, прогретый перед пересылкой, завелся с полуоборота, и, как только он выдал ток, экран передатчика снова заработал. Им перекинули контейнер с перепуганной крысой, который они тут же вернули обратно. После нескольких повторных проверок Бен переслал с очередной крысой записку с известием о болезни Паркера. Ответа не пришлось ждать долго.

«Мы отзываем вас всех, — прочел он отпечатанные на машинке строки. — Переключите оборудование на автоматический режим, мы будем управлять им с Земли. Благодарим за помощь. Начинайте возвращение. Первым ждем доктора Партера».

Бен быстро написал несколько слов и бросил записку в экран.

«Что будет с нами?»

«Мы приготовили карантинное помещение, куда можно попасть только через ПМ. О вас позаботятся. Мы сделаем все возможное».

— Пошли готовить Паркера, — сказал Бен, прочитав ответ.

Они одели так и не пришедшего в сознание врача, и Бен закрепил кислородный шланг, чтобы тот не выскочил изо рта больного. Носилки им переслали заранее, они уложили Паркера и пристегнули его ремнями.

— Берись спереди, — сказал Бен.

Они направились к шлюзу и с трудом поместились в нем, даже подняв носилки стоймя. Выйдя, Бен взялся за свой конец носилок молча, и даже не обернулся, пока они тащили носилки к большому ПМ. Экран его был достаточно велик, чтобы пропустить всех сразу.

…Свет показался непривычно сильным, а ноги — тяжелыми. Сняв маску, Бен втянул ноздрями плотный воздух с незнакомыми запахами. Они стояли в пустом коридоре с прозрачной стеной, и не меньше ста человек смотрели на них с той стороны.

— Говорит доктор Тармонд, выслушайте инструкции, — произнес динамик. — Сейчас вы…

— Вы меня слышите? — оборвал его Бен.

— Да. Подождите, пока я…

— Заткнитесь и слушайте внимательно. У вас есть для обследования двое, больной и здоровый. Этого достаточно. Я возвращаюсь на Марс. Если мне суждено умереть, то там ничуть не хуже, чем на Земле.

Он повернулся к экрану, но его остановил голос Тармонда:

— Стойте. Это запрещено. Вы все равно не пройдете — экран выключен. Выполняйте мои приказы…

— Черта с два, — громко ответил Бен и даже чуть заметно улыбнулся. — Вы свое откомандовали. Эти недели на Марсе помогли мне поразмыслить о своей жизни на Земле. Меня тошнит от толп людей — вонючих, орущих, плодящихся и загаживающих планету. Она была прекрасной, пока ее не испоганили. Я возвращаюсь в чистый, первозданный мир. Пока чистый. Если повезет, он таким и останется. Я помню первую крысу, попавшую вместе со мной на Марс — несчастное подопытное животное. Сейчас я для вас такая же подопытная крыса, а мне это не по нраву. Уж лучше я стану первым марсианином.

Толпа расступилась, пропуская Тармонда к прозрачной стене. Он остановился возле нее, в упор уставившись на Бена и с трудом сдерживая гнев. Потом поднес к губам радиомикрофон.

— Все это хорошо, но к вам не относится. Вы служащий, подписавший контракт, и станете делать то, что прикажут. Ваше место в комнате номер три, куда вы отправитесь…

— Я возвращаюсь на Марс, — упрямо повторил Бен, вытаскивая из кармана ломик из хромированной стали и постукивая им по пластику. Кто-то шарахнулся назад, но Тармонд даже не шелохнулся.

— Это инструмент, — пояснил Бен, — и я им воспользуюсь. Отыщу дверь, трещину в стене, оконную раму, и стану ковырять, пока не пробьюсь к вам. И тогда симпатичные микробчики «марсианской заразы» доберутся до вас и сожрут ваши мозги. Так что это у вас, Тармонд, нет выбора. Вернее, выбирайте одно из двух — или вы меня убиваете, или возвращаете на Марс. А теперь решайте.

Лицо Тармонда исказилось от ненависти, но он сумел взять себя в руки.

— Не стану напоминать вам о лояльности, Данкен, потому что для вас такого понятия не существует. Но имейте в виду, что в дело вложено слишком много денег и рисковать ими мы не можем. Вы сделаете то, что вам прикажут.

— Не дождетесь! — рявкнул Бен и с размаху ударил ломом по пластику с такой силой, что отбил кусок.

На этот раз даже Тармонд вздрогнул.

— Неужели до вас еще не дошло, что меня от всех вас тошнит и что здесь я не останусь? И что именно сейчас вы стоите перед человеком, которому приказывать бесполезно? На Марсе я принесу огромную пользу, если меня не свалит болезнь. Задумайтесь над этим, постарайтесь осознать. Только побыстрее.

Он ударил по пластику, отколов новый кусок. Тармонд молчал, застыв в напряженном ожидании. И лишь когда на пол упал третий осколок, он внезапно отвернулся.

— Включите передатчик, — бросил он в микрофон.

Экран стал черным, Бен взглянул на мерцающую поверхность, потом на зрителей.

— Не советую вам ошибаться, доктор Тармонд, — сказал Бен. — Я знаю, вы можете сбить синхронизацию экрана и вышвырнуть меня в Б-пространство пучком радиации. Будь что будет. Но я искренне надеюсь, что вы не пойдете на такое расточительство. Я не прошу вашего сочувствия, зная, что вам доставит огромное удовольствие убить меня именно таким способом. Но хочу напомнить что наш разговор слышало немало свидетелей, а ваше начальство не погладит вас по головке, если вы избавитесь от человека вроде меня — кандидата в начальники вашего будущего марсианского поселения. Готов поспорить, что вас вышвырнут с той же скоростью, с какой вы давали пинка под зад своим подчиненным.

Бен подошел к экрану, потом обернулся к застывшей в молчании толпе.

— Я постараюсь подготовить Марс к прибытию людей, и если выживу, стану продолжать эту работу, так что вы ничего не потеряете. Ведь если я этого не сделаю, вы вряд ли найдете других желающих.

И не дожидаясь ответа, он натянул на лицо маску и шагнул в экран.