"Крушение звёзд" - читать интересную книгу автора (Банч Кристофер)

Глава 11

Кайле / Кайле IV

Система Кайле, некогда главная верфь Конфедерации, произвела на Гарвина впечатление брошенного завода.

Когда-то три планеты служили рудниками для Кайле IV, наиболее обитаемой и являющейся центром кораблестроения. Но «Большая Берта» засекла активность только на одной, и то слабую.

Кайле IV выглядит серой, подумал Гарвин и тут же поправил сам себя: серо-зеленой.

Обширные леса карабкались к заснеженным вершинам гор. Зеленеющие долины дышали странным, морозным гостеприимством. Большинство городов, построенных из серого камня, располагались по берегам широких рек.

Готовые и недостроенные звездолеты всех встречающихся в Конфедерации типов заполняли посадочные поля. Некоторые вместо антикоррозийной оболочки покрывал толстый слой ржавчины.

Пока «Большая Берта» приближалась к планете, у Ньянгу в голове всплыли какие-то древние стихотворные строчки. При этом он не помнил, ни где прочел или услышал их, ни имени поэта.

— Что это ты там бормочешь? — спросил Гарвин.

— Стихи.

— Что-то рифмы не слышно, — подозрительно заметил Гарвин. — Вряд ли что-то стоящее.

— Вероятно, нет.

«Большая Берта» трижды облетела вокруг Кайле IV, передавая на всех открытых и разрешенных частотах цирковую музыку, рычание больших кошек, трубные крики слонов и вопли зазывал. И теперь только глухой или затворник не знал, что в городе цирк.

Нана-боты пронеслись по главным магистралям больших городов, разбрасывая рекламные листовки во все стороны. Гарвин радостно принимал звонки с жалобами от городских властей, обещая выплатить любые штрафы за загрязнение среды, предпочтительно контрамарками.

«Аксаи» отягчали преступление к вящей ярости политиков и радости детей, проносясь на бреющем полете над городами с длинными развевающимися транспарантами, которые по мере перехода дня в ночь начинали светиться, мерцая:

Объявив о своих намерениях во время последнего витка, «Большая Берта» трижды облетела столицу под названием Ленду и затем на вторичной тяге медленно поплыла к ближайшему полю и села.

Прожектора выхватили садящийся чудовищный корабль, и к нему повалила толпа.

Вокруг, к неудовольствию капитана Лискеарда, кружили гражданские флаеры.

Трап от главного шлюза опустился, и наружу хлынули клоуны и лилипуты. Гарвин в белой форме в сопровождении Кекри Катун в белом же наряде, отбрасывающем разноцветные блики и закрывавшем не больше, чем это совершенно необходимо, вышел навстречу спешно собранным сановникам. Среди них находился и правитель планеты Граав Ганил — человек средних лет с печальным лицом и намечающимся брюшком. Гарвину это показалось интересным. Явление главного начальника собственной персоной наводило на размышления о распространенности межзвездных перелетов в настоящий момент. Ньянгу, с другой стороны, заметил, что Ганил прибыл в сопровождении только одного помощника и водителя-охранника. Либо на Кайле отсутствует какая бы то ни было диктатура, либо все схвачено куда лучше, чем на Тиборге.

После взаимных приветствий Гарвин сообщил, как все цирковые тронуты, а местные заверили, что это событие века.

Перед рассветом Эрик Пенвит арендовал огромную территорию на окраине Ленду, и туда направились тяжелые флаеры, нагруженные брезентом, будками, павильонами, эскадрилья флаеров поменьше для челночных перевозок и рабочие сцены.

Ранние пташки, в основном малышня, начали собираться, как будто в школу на занятия. Гарвин забыл о существовании такого явления и теперь опасался, что чиновники просто на пену изойдут. Если, конечно, они сами не выстраивались вдоль улиц вперемешку с, казалось, всеми детьми Кайле, когда флаеры носились туда-сюда, возвещая, что представление надвигается.

Так оно и было.

Хищники в летающих клетках, слоны своим ходом, гарцующие лошади с Монтагной, Квиеком и его двумя женами, не считая снующих лилипутов, клоунов пешком, во флаерах, в странных старомодных колесных повозках, разбрасывающих по дороге конфеты, оркестра Атертона в двух флаерах, силача Дилла, позирующих девочек из кордебалета, скачущих и кувыркающихся по всей длине процессии акробатов. И все это во главе с Гарвином, стоящим в открытом черном лимузине с совершенно блаженным лицом.

На заднем сиденье расположился Ньянгу и, скорчившиеся, чтобы их не было видно, два отличных стрелка — на всякий случай.

Они добрались до места без приключений, когда шатры были уже установлены.

Гарвин покинул лимузин, поклонился благоговейно глядящим полицейским и принюхался.

— Люблю запах брезента поутру, — счастливо произнес он.

Цирк и вправду был в городе.

К вечеру билеты оказались распроданы на неделю вперед, а заказы все поступали.

— Похоже, в этих краях людям нечем заняться. — Ньянгу наблюдал за цифрами, вспыхивающими на экранах в «красном фургоне», который на самом деле был отсеком на борту «Большой Берты», но денежный центр цирка по традиции назывался «фургоном».

Сопи Мидт ухмыльнулся.

— Действительно, похоже. Взгляните на всех этих мотыльков, что слетелись сюда. Черт, хотел бы я, чтобы Янсма позволил мне развернуться по-настоящему. Самое время для моих девочек. Знаешь, как бы мы разбогатели? — он с надеждой посмотрел на Иоситаро.

— Увы, Сопи, — вздохнул тот сочувственно. — В жизни каждому должно выпасть немного честности.

— А теперь наши прославленные воздушные гимнасты, известные во всей галактике, летуны и их необычные инопланетные спутники, которые тайно обучаются в темных мирах вдали от мест, где царствует Человек, — пропел Гарвин.

Заиграл оркестр, и летуны запорхали под куполом шатра, ра'феланы ловили их, а акробаты на трапециях и качающиеся-на-облаках пролетали, словно холовспышки, прямо над толпой.

Гарвин поклонился и отошел промочить горло, мечтая не возбуждаться так, как все эти ребята в наспех сооруженных дополнительных сиденьях перед дешевыми местами у главного входа. Немного спокойствия было бы полезнее для голосовых связок.

Дарод поджидала его за пределами центральной арены.

— Лучше подзадержись, Гарвин. — Она протянула ему кружку с тоником, — Моника придумала новый трюк, и это нечто радикальное. Если он будет пользоваться успехом, то в следующий раз она захочет выйти отдельным номером.

— Насколько это опасно?

— Гораздо опаснее, чем кажется.

— Чудно. — Гарвин знал, что Лир ему не остановить. Он изрядно отхлебнул из кружки и обнял свободной рукой Монтагну, прижавшуюся поближе.

Оркестр заиграл галоп, и на центральной арене появилась Моника. Униформист подцепил канат, свисавший с центрального шеста метров на пятьдесят, другой рабочий забил в землю железный крюк, а еще двое туго натянули трос, привязав его к шесту.

Атертон махнул, и оркестр смолк, за исключением рокочущего барабана. Все огни в шатре погасли, кроме луча, направленного на Лир.

— Лучше бы она мне сказала, что затевает, — мрачно прошептал Гарвин. — Люблю, знаешь ли, быть в курсе.

— Она не хотела никого беспокоить, пока не освоит трюк как следует.

— Это я люблю. — Янсма помрачнел еще больше. — Она вне досягаемости этих чертовых щупалец! Что, в конце концов, у нее в голове?

Ответ пришел, когда Моника, взяв длинный балансировочный шест, начала подниматься по натянутой под углом веревке, хватаясь за нее пальцами ног.

Гарвин, обнаружив, что во рту у него пересохло, отхлебнул еще тоника.

Шест качнулся, Моника покачнулась вслед за ним, но поймала равновесие и продолжила путь, подбираясь все ближе и ближе к центральному шесту. Затем в метре от него она дважды подпрыгнула, отбросила прочь балансир и кувыркнулась прочь с каната. Толпа завопила.

Но вот вниз метнулось длинное щупальце, и один из ра'фелан поймал ее и подбросил под самый купол. Там ее подхватил другой чужак и перебросил сгруппировавшуюся Лир ловитору, чья перекладина находилась на вершине амплитуды.

Моника ухватилась за щупальце руками, отпустила, перекувырнулась, снова поймала и благополучно забралась на перекладину.

— Это… — Гарвин осознал, что некоторое время не дышал, и с шумом втянул в себя воздух, — прекрасный трюк. Но лучше бы она мне сказала, чтобы я мог прокомментировать его.

«Или, — подумал он, — свернуть ей шею».

— Я ж говорю, она не хотела привлекать лишнее внимание, если что-то не получится, — сказала Дарод.

— А что, могло? — Гарвин не был уверен, что хочет услышать ответ. — Что бы она тогда сделала? Тихо жевала опилки?

— Если ты взглянешь туда, за оркестровую ложу, где должны находиться будки медвежатников — если мы когда-нибудь снова освоим медведей, — то там у нее человек с антигравитационным проектором. Она считает, что он успеет ее подстраховать прежде, чем она ударится о землю.

— Считает, — прорычал Гарвин. — Ладно. Мы, конечно, получили гвоздь программы. Но перед ее следующим выступлением обязательно поставим страховочные антигравы. Спрячем их, например, под одним из слоновьих загонов. Мне не нужны разбившиеся гимнасты, и точка. Так же как вариации на тему «я-думаю-это-сработает». И можешь передать ей от меня, что это приказ. Она все еще в этом чертовом Легионе и все еще стоит больше, чем ее, извините, задница. Надеюсь, тебе захочется напомнить ей и об этом.

На следующее утро Гарвин беззаботно прогуливался по цирковому городку. Пусть Ньянгу печется о безопасности, решил он. Всем полезно выбраться из этого чертова корабля и подышать нормальным, не переработанным воздухом. Вот и от брезента несет некоторой затхлостью — но это выветрится за неделю.

Он миновал кошачьи клетки. Малдун, леопард-убийца, валялся на спине, игриво махая лапами на нечто вроде летучего насекомого в двух метрах у себя над головой.

Монтагна, которая провела ночь в объятиях Гарвина, скромно работала над каким-то новым трюком с двумя лошадьми, в то время как Ристори вгонял в пот дюжину клоунов, пытаясь запихать их в бочонок, куда, по логике, мог влезть только один.

Гарвин свернул за угол и увидел средних размеров пузатого человека, почёсывающего тросточкой слоненка Лоти и погруженного в беседу с Фрафасом Фаноном, одним из дрессировщиков слонов. Сунья Танон загнал шестерых зверей в корабль и чистил их при помощи корзины мыла и щетки на длинной ручке. Приблизившись, Гарвин узнал в пухлом человечке Граава Ганила, правителя Кайле.

Он не знал точно, как следует приветствовать такого человека, и ограничился быстрым наклоном головы.

— Нет-нет, — возразил Ганил, — это я должен низко кланяться. Я был зачарован рассказом моего друга Фрафаса о мире, который они ищут, этом Коанду. К сожалению, сам я о таком не слышал. Но я непременно поговорю кое с кем из наших ученых. Посмотрим, может, они сумеют помочь.

— Кстати, о помощи, — произнес Гарвин. — Я хотел попросить ваше высочество об услуге. Думаю, это правильный титул.

— Как вам будет угодно. — Ганил слегка встревожился. — Вам следует помнить, что я — конституционный монарх, только третий в династии и на самом деле большой власти не имею. Так что, если вам надо кого-то казнить или упрятать в тюрьму, вам придется идти через Парламент.

Гарвин, полагая, что собеседник шутит, засмеялся, но затем оборвал смех, заметив серьезное выражение лица Ганила.

— Нет-нет, — заверил он, — ничего подобного.

— С вашего позволения, — вставил Фрафас, — я пойду помогу своему партнеру мыть наших друзей. — И он поспешил прочь, явно не желая слышать о делах бригадира.

Ганил и Янсма пошли рядом.

— Услуга, в которой я нуждаюсь, — начал Гарвин, — это ваша помощь по части навигационных программ. Мне бы хотелось закончить наше турне на Центруме.

— Честолюбиво. — Это заявление Ганила явно впечатлило.

— Возможно, но я… и остальная часть моей труппы… хотим выяснить, что случилось, почему наши миры утратили связь с Конфедерацией.

— Мы тоже, — вздохнул правитель. — Видели ли вы нашу «процветающую» звездолетную промышленность, чтобы хуже не сказать? Все корабли построены по заказам Конфедерации, но так никогда и не были ни оплачены, ни забраны.

— Я видел их, — ответил Гарвин. — Почему вы не послали торговых представителей на поиск новых клиентов?

— За редкими исключениями, Кайле заключала контракты только с Конфедерацией. Из нескольких кораблей, высланных на разведку, вернулся только один, и этот один поведал о хаосе. Да ни у кого и не было кредитов Конфедерации, чтобы вести с нами дела.

— И мы обнаружили точно такую же ситуацию, — кивнул Гарвин. — И хотели бы сделать все возможное, чтобы, если получится, сообщение между мирами возобновилось.

— Цирк? — недоверчиво переспросил Ганил. — Восхитительно, но не кажется ли вам, что это несколько романтично?

— Когда я говорю «мы», — объяснил Гарвин, — я имею в виду несколько миров, с которых мы прибыли, и те, которые посетили. Если бы люди знали, что произошло, почему случилось внезапное крушение, возможно, удалось бы сделать что-нибудь, дабы предотвратить тотальный обвал.

— Я могу частично объяснить падение, — потупился Ганил. — Я немного занимался историей, прежде чем мой отец умер и передал мне трон. Коллапс не произошел мгновенно, как думают многие. Скорее, видимость существования Конфедерации поддерживалась при помощи войск еще долгое время после того, как ее не стало… У Империи была замечательно эффективная армия… Плюс тот факт, что многие планетарные правительства могли свалить свои проблемы на далекий Центрум. Но настоящей причиной являлось то, что слишком много граждан хотели, чтобы Конфедерация имела место быть даже при том, что они не желали участвовать в управлении, неохотно платили налоги и предоставляли услуги. Люди воображали, что она бессмертна. Империя оказалась способна проковылять еще годы, десятилетия, может даже век, будучи ходячим трупом. А затем однажды что-то случилось. Труп споткнулся о соломинку и упал.

— Что произошло? — спросил Гарвин.

— Если б я знал, — вздохнул Ганил. — Потому что тогда, как вы понимаете, можно было бы попытаться реанимировать тело. — Он поежился. — Я не знаю. Я просто не знаю.

Они немного полюбовались китайскими акробатами и пошли дальше.

— Я тоже не знаю, — сказал Гарвин. — И я хочу с этим покончить. Я хочу знать, что случилось. Именно поэтому я и прошу вас об услуге.

— Спрашивайте.

— Я узнал, что Кайле поставила Конфедерации немало охранной аппаратуры.

— Было дело, — неохотно согласился Ганил.

— Даже если Конфедерация рухнула, некоторые из этих машин и постов могут функционировать и представлять угрозу. Причем роботизированные устройства еще опаснее, чем управляемые людьми. Я бы хотел одолжить… или, если нужно, купить… ваши программы, так чтобы можно было подобраться к этим машинам и убедить их, что я свой, когда, или, точнее, если нам удастся добраться до системы Капеллы.

— Они были сильно засекречены.

— Были. Прошло десять лет, если не больше.

— Я не знаю. — Ганил выглядел несколько испуганным, но затем просветлел. — В любом случае я не смог бы предоставить их вам, поскольку эти данные являются не государственной тайной, а, скорее, хранятся у изготовителя. Это к «Берта Индастриз». Говорят, — тут он деланно хохотнул, — что в пору своего расцвета они были истинными правителями Кайле. Может, так, а может, и нет.

— Не соблаговолите ли вы, — попросил Гарвин, — передать мой запрос, если можно, с вашей резолюцией тому, кто возглавляет «Берта Индастриз»? В свою очередь я, если, конечно, удастся добраться до Центрума, по возвращении с радостью поделюсь с вами всем, что узнаю.

— «Берта Индастриз»… — По лицу Ганила снова промелькнуло облачко страха, затем правитель сжал губы. — Да, — сказал он. — Да. Я это сделаю. В конце концов, не убьет же она меня.

Гарвин отметил ударение. Ганил сменил тему, поинтересовался, почему нет никаких приматов, кроме людей. Гарвин объяснил, что он всегда ненавидел вонючих, блохастых, опасных обезьян, которые, казалось, повторяли все худшие привычки человека.

— И в самом деле, — согласился Ганил. — Я всегда интересовался ими, хотя, признаюсь, не видел ничего, кроме холосъемок. Последняя земная мартышка в нашем зоопарке умерла лет четыреста назад, и ее почему-то так и не заменили.

— Посмотри на это! — бушевала Моника, указывая на украшенное рамкой стихотворение на внутренней странице холо.

— Черт, — хрюкнул Бен Дилл, — приятно побыть рядом со знаменитостью.

— Знаменитость мне до левой титьки! — зарычала Лир. — Пойдешь сегодня и посмотришь, что я за знаменитость.

Бен пошел.

Одна из скамей перед центральной ареной, где Моника исполняла свою прогулку по канату, была полностью забита женщинами, бурно приветствовавшими Лир.

Моника пыталась игнорировать их, но тщетно. Особенно, когда Гарвин заставил ее раскланиваться прямо напротив этих дам. Дилл заметил, что многие из них одеты по моде, более характерной для мужской части населения Кайле.

Он нашел всю ситуацию исключительно забавной и предложил Монике начать налаживать связи с ее фан-клубом. Моника посоветовала ему в весьма откровенной и непристойной форме «заткнуть хлебало».

— Не понимаю, почему ты так к этому относишься, — резонно заметил Ньянгу. — Взгляни на это с другой стороны. У тебя всегда были поклонники мужского пола, так? Теперь ты просто удвоила количество народа, который жаждет почесать тебе за ушком.

Моника нечленораздельно заворчала, забралась на самую верхотуру и принялась выплескивать раздражение в бесконечных бросках с трапеции на трапецию, переворотах и раскачиваниях, держась только одной кистью в петле.

— Я бы не отказалась от пива. — Маев и Ньянгу отправились в Пенду в сопровождении пары квартирмейстеров с целью пополнения запасов продовольствия.

— Аналогично, — согласился Иоситаро. — Они могут еще полчаса спорить здесь по поводу цен на муку. К тому же изучение местных забегаловок является изрядной составляющей восхитительной жизни оперативных разведчиков. Не так ли?

Двумя кварталами дальше они обнаружили лавку, которая, судя по вывеске, должна была торговать чем-то в бутылках. Войдя внутрь с полуденного солнца, парочка заморгала, привыкая к темноте внутри. Глаза Маев привыкли первыми.

— Оп-па.

Затем и Ньянгу смог видеть.

— И впрямь оп-па.

Из порядка тридцати посетителей бара мужчин оказалось только двое или трое. Все женщины красовались в костюмах, представлявших собой вариации на темы древней школьной формы. И все они улыбались самым зазывным образом.

— Думаю, — Ньянгу попятился к двери, — я только что понял, как чувствует себя кусок мяса, когда сэр Дуглас бросает его к кошкам в клетку.

— Ну и странная планетка, — выдавила Маев.

— Да уж. — Ньянгу с облегчением вздохнул, когда они вновь оказались на улице. — Снаружи выглядит вполне прилично, но…

— Несколько странно, — продолжила Маев. — Скажи, у всех мужчин есть тайное желание потешиться с малолетками?

— Мне подобные извращения несвойственны. Может, это какая-то особенность Кайле. Смотри. Вон бар со столиками на улице. Это обеспечит нам путь к отступлению, если мы снова вляпаемся.

Ньянгу выяснил у местного жителя, что они просто забрели в Гнилой Квартал, один из самых больших в Пенду.

— Здесь можно найти все что угодно, просто все что угодно, — с энтузиазмом вещал кайлианин. — Или, если вы заинтересованы, вы можете позвонить, и они приедут на дом. Некоторые из нас были удивлены, что ваш цирк не предлагает подобного развлечения.

— Э… просто мы чрезмерно стеснительны, — пояснил Ньянгу.

Двое лилипутов подхватили Дарод, соскочившую со спрятанных антигравов, и подбросили ее вверх как раз в тот момент, когда ее лошадь пробегала мимо.

Оркестр сменил темп, и лошадь принялась танцевать, мелко и быстро перебирая ногами в такт музыке.

Монтагна сосредоточилась на том, чтобы удержать равновесие и двигаться вместе с животным. Лица зрителей слились в неясное пятно. Она почувствовала, как тревога о том, что там происходит с Гарвином, да и со всем миром, уплыла прочь, и позволила себе отдаться волшебству момента.

— Граав Ганил свое дело сделал. Теперь я должен унизиться и вымолить доступ к ее записям, так? — спросил Гарвин.

— Именно, — ответил Ньянгу. — Наконец-то ты сподобишься на какую-то разведывательную работу вместо того, чтобы гарцевать тут в своем уродском фраке и щелкать этим дурацким кнутом.

— Дарод просто обалдеет.

— Э, нет. Я хочу, чтобы ты взял с собой Кекри Катун.

— Почему?

— Мы однажды уже трясли ее, — пояснил Ньянгу, — и хрен чего нашли. Я хочу проделать это снова. При этом хорошо бы удалить ее из поля зрения достаточно надолго, чтобы мы могли поработать тщательно.

— Ты не делаешь мою жизнь легче, — заметил Гарвин.

— Если это правда, — парировал Иоситаро, — то почему ты улыбаешься? Это мазохизм?

— Полагаю, дело именно в этом.

— Я больше не выйду на эту дурацкую планету без телохранителя, — прорычала Моника Лир. — Двух телохранителей. Обязательно мужиков, могучих и волосатых.

— Почему? — поинтересовалась Дарод. — Что случилось?

— Я приняла приглашение на интервью от этой журналистки, или, по крайней мере, я думала, что она журналистка. Оказалось, что она — одна из тех, кто написал этот чертов идиотский стишок про меня.

Дарод ойкнула.

— Да, — продолжала Моника. — Ее имя — Лан Делл. Одета была в кожаный пиджак и курила эту большую трубку. Причем табак, или что там у нее было, провонял весь флаер. Она сказала, что ей удобнее в клубе, нежели в офисе, и таким образом мы оказались в этом баре. Забитом одними бабами. И эта кобыла заявила, что они — мой фан-клуб. Фан-клуб, во имя хрена Локи! И вот, вместо интервью мне всучают микрофон и принимаются забрасывать вопросами. А вопросы становятся все более личными. И эта Делл начинает под столом гладить меня по коленке.

— Чем ты так расстроена? — удивилась Дарод. — Не в первый же раз к такой красотке, как ты, пристает другая женщина.

Моника выглядела растерянной.

— Да, конечно, ты права. Черт, я даже припоминаю пару офицеров-женщин в Корпусе, которых волновало, что я сплю одна. И я, безусловно, знаю, как обращаться с мужчинами. Сложно сказать. Это не может быть просто потому, что мы оказались в незнакомом месте… Я выросла в дороге.

Лир ненадолго задумалась.

— Может быть… — проговорила она медленно. — Может, это потому, что с этой Делл я чувствовала себя как в зоопарке. Или в цирке.

— Так ты там и есть.

— Дырка дырке рознь! Не тот тип цирка. Мне показалось, будто все от меня ждали, чтобы я развлекала их. И уступи я этой Лан Делл, это оказалось бы чем-то вроде победы для них. Не знаю. — Лир снова погрузилась в молчание.

В тот вечер цирк был полупустой. Ньянгу сделал несколько звонков и выяснил, что в городе беспорядки и транспорт не работает.

— Помнишь, — спросил он Гарвина, — когда мы проходили комиссию, еще рекрутами, на Центруме тоже были беспорядки?

— Лучше не напоминай.

На следующий день Фрауде явился к Гарвину с кипой распечаток.

— Как долго, — поинтересовался он, — мы собираемся пробыть здесь?

— Недолго, — ответил Гарвин. — Сегодня у меня назначена встреча, и, надеюсь, мне удастся найти способ начать снабжать вас данными по Центруму, за которыми мы сюда и прилетели.

— Хорошо, — кивнул Фрауде. — Этот мир не из здоровых, и я бы убрался отсюда как только, так сразу. Я тут порылся в книгах — все очень плохо. Обычно мы принимаем местную валюту, как делали это на Тиборге, и переводим ее в кредиты Конфедерации. Если это не получается, мы принимаем межзвездные кредитные переводы, так?

— Конечно.

— У бухгалтеров образовалась пачка местных денег, и они отправились ее менять. У них ничего не вышло, — сказал Фрауде. — Похоже, у них вообще нет кредитов. Или то, что у них есть, выведено из обращения. — Кем?

— Кто говорит — правительством, кто — что этой большой промышленной фирмой под управлением семейства Берта.

— С которой я сегодня встречаюсь.

— Может, тогда вам стоит попытаться найти ключик к их закромам.

— Делать деньги не входит в наши задачи, — возразил Гарвин.

— Это я понимаю. Но, — упрямо продолжал доктор, — я также понимаю, что вскоре мы станем гастролировать в милых, стабильных мирах. Хотите еще статистику? Я тут проделал маленькое исследование. Планетарная безработица порядка тридцати пяти процентов. Множество людей плюнули на поиски работы и существуют на пособие. Правительство, похоже, не располагает планом обуздания процесса или каким-либо иным, кроме как держать пальцы скрещенными и надеяться, что однажды, когда-нибудь, Конфедерация появится вновь, купит все эти корабли, и, гип-гип-ура, снова будут розовые облака и счастье. Нехорошо, — подытожил Фрауде. — Как я уже сказал, давайте покончим с делами здесь и отправимся своей дорогой.

Гарвин смотрел в окно лимузина, пока тот перебирался через гору. Внизу раскинулась широкая долина с большим городом посередине и растянувшимися по реке заводами.

Он вспомнил стихотворение, которое цитировал Ньянгу, подлетая к планете, и пробормотал:

— Похоже, снаружи и вправду холодно.

— Но здесь внутри славно и тепло. — Кекри Катун была совершенно неотразима в сером дорожном костюме и полусапожках, хотя Гарвин подумал — только ради приличия, — что неплохо бы ей застегнуть пару пуговок на блузке.

— Приземляемся через пять минут, сэр, — раздался из интеркома голос пилота.

— Вопрос, — произнес Гарвин в микрофон. — Все эти заводы являются частью владений Берта?

— Эта долина, включая данный город и еще четыре ниже по реке, которых не видно в мареве, — ответил пилот, — являются частью семейных владений.

— Хорошо, наверное, быть таким богатым, — сказала Кекри. — Мне всегда хотелось быть богатой. Тогда не о чем беспокоиться, правда?

— Не знаю, — откликнулся Гарвин. — Мне лишь известно, что, независимо от того, богат ты или беден, деньги всегда иметь хорошо.

Янсма тщательно проверил свой внешний вид. Он решил, что леди Берта, ежели она и впрямь такая зараза, как говорят, вряд ли одобрит его белый костюм инспектора манежа, и остановился на консервативном темно-синем пиджаке, белой рубашке и темно-коричневых брюках.

Лимузин притормозил и вильнул влево.

На низком плато, как раз там, где кончался город, высилась громадная усадьба. Необъятная, уродливая семиэтажная прямоугольная коробка с плоской крышей и безо всякого намека на архитектурные украшения. На крыше торчали разнообразные антенны и — Гарвин был совершенно уверен — комплект стандартного электронного оборудования для противовоздушного ракетного комплекса. Вокруг простирались тщательно спроектированные и ухоженные сады.

Лимузин приземлился перед ступенями усадьбы, фонарь откинулся, и водитель выскочил, чтобы подать руку Кекри.

Полукруглые двери усадьбы распахнулись, и навстречу гостям вышла женщина, которой могла быть только леди Берта. К удивлению Гарвина, слуги ее не сопровождали.

Берта оказалась большой женщиной во всех отношениях. Не меньше двух метров ростом. Лицо изрезано метами власти, губы легко поджимаются в гневе. Белоснежные волосы стянуты сзади в пучок. Как решил Гарвин; ей перевалило за восемьдесят. Одета она была в длинную зеленую с красным юбку, жакет с длинными рукавами в тон и морозно-белую блузку..

— Добрый вечер, бригадир Янсма… и мисс Катун.

Леди Берта дважды оглядела Кекри с ног до головы, затем полностью переключила внимание на Гарвина.

— Добро пожаловать в мой дом.

— Благодарю за приглашение.

По лицу Берта скользнула ледяная улыбка.

— Мы с Граавом Ганилом вернулись на несколько лет назад. На самом деле я помню… или полагаю, что помню, по крайней мере… как я тетешкала его на коленях, когда он был еще малышом, во время беседы с его отцом, королем. Когда я напомнила ему об этом, — улыбка сделалась чуть шире, — похоже, его это несколько выбило из колеи. — Ей не требовалось добавлять, что таким образом с ним было гораздо проще иметь дело.

— Входите, — пригласила она. — На воздухе прохладно. Я велю внести ваши вещи и проводить вас в ваши комнаты. Когда освежитесь, то, возможно, захотите присоединиться ко мне в библиотеке, чтобы выпить перед ужином.

Входя в огромный дом, Гарвин заметил, что пуговки на блузке Кекри каким-то образом застегнулись.

Комнаты, отведенные им на шестом этаже, оказались огромны и отделаны в стиле рококо.

— Мне кажется, что я перенеслась назад во времени, — поделилась Кекри. — Лет этак на сто назад.

— По мне так на всю тысячу, — откликнулся Гарвин.

На реалистических картинах, украшавших стены, героические солдаты браво позировали в старинных костюмах, военных и космических; еще там присутствовали загнанные собаками рогатые животные и мечтательные девы, провожающие своих героев на войну. Преобладали цвета коричневых оттенков, подстать архаичным поблекшим обоям. Темнело прекрасно отполированное дерево столов, мерцали оправленные в золото настенные зеркала. Кровать… Кекри хихикнула.

— Что ты им сказал, когда отвечал на приглашение?

— Я им вообще ничего не говорил, — честно ответил Гарвин. — Они сказали «спутник», и я подумал…

— Одна кровать? Как не стыдно, бригадир Янсма. Вытащить меня сюда, в эту воющую глушь, несомненно планируя соблазнить меня.

— Нет, нет, честно, — Гарвин почувствовал себя пятнадцатилетним олухом. — Дай мне только добраться до того старого дурака, который привез нас сюда, и я узнаю насчет отдельной комнаты для тебя, чтобы…

Кекри подошла к Гарвину и, положив ему руки на плечи, промурлыкала.

— Да я не возражаю. Я уверена, что ты человек высоких моральных принципов. Разумеется, двое людей могут делить постель, и ничего не случится. А если нет… — она сбилась и хихикнула. — Полагаю, мы должны радоваться, что ты не поехал сюда с мистером Иоситаро. Я бы удивилась, если бы леди Берта оказалась настолько широких взглядов.

Гарвин начал отступать.

— Пока мы здесь… — Кекри подняла голову — глаза закрыты, губы приоткрыты.

Янсма не был бы простым смертным, если бы не поцеловал ее. Ее язык скользнул к нему в рот и некоторое время там извивался.

Когда они медленно оторвались друг от друга, у Гарвина слегка кружилась голова.

— Кстати о твоем друге, — услышал он голос Кекри. — Честно должна тебе признаться, что он меня несколько пугает. Кажется, что он видит человека насквозь.

— Хочешь узнать нечто еще более страшное? Если бы ты ему это сказала, он, скорее всего, принял бы твои слова как комплимент.

Кекри поморщилась, села на кровать, попрыгала.

— Сменим тему… Настоящие перья! — воскликнула она. — Это может быть интересно.

Гарвин шагнул к ней.

— Нет-нет, — остановила его Кекри. — Ты возьмешь свой чемодан, отправишься в ванную и там переоденешься. Я не думаю, что леди Берта любит, когда ее заставляют ждать… По крайней мере, не настолько долго. — Она снова хихикнула. — Кроме того, тебе будет что предвкушать. Может быть.

Янсма влез в полусапожки, слегка расклешенные черные брюки и белую сорочку с черными запонками к короткой куртке.

Кекри вышла из своей ванной в расшитом блестками облегающем платье-футляре белого цвета и белом жакете, надетом поверх него.

— Ну, разве мы не красавцы, — сказала она, протягивая руку.

Гарвин подставил свою, и они направились по напоминающим пещеры коридорам к лифту и вниз, к огромному залу, ведущему в библиотеку.

В библиотеке находился холопроектор, коробки с пленками, полки с настоящими старинными книгами, карты других планет, портреты чопорных людей и их благородных жен — несомненно, династия Берта.

Либна Берта приветствовала их, официант принял заказ на напитки. Кекри спросила белого вина, Гарвин — бокал бренди со стаканом ледяной воды, которые собирался нянчить вечно. А Берта без заказа получила высокий стакан, полный играющей разными цветами жидкости.

Хозяйка расспросила их, как будто ее и вправду интересовало, что они думают о Кайле, и осталась довольна тем, что им здесь так понравилось.

Берта выпила еще два стакана разноцветного напитка, Кекри — еще бокал вина, а Гарвин перед ужином больше пить не стал.

— Я знаю, считается неприличным говорить о делах за едой, — заявила Берта. — Но у меня почти нет другой жизни, так что прошу меня извинить. Меня также ужасно интересуют различные стороны вашей самой что ни на есть необычной профессии.

Вопросы она задавала проницательно и, казалось, искренне интересовалась цирковой жизнью — по крайней мере, ее финансовыми аспектами.

Трапеза, обставленная в самом старомодном духе, поражала роскошью: консоме для начала, разнообразная жареная, обвалянная в сухарях рыба, жаркое в густом, похожем на сливки соусе с тушеными овощами, смешанный салат и, наконец, десерт, пылающий снаружи и замороженный изнутри.

— Надеюсь, вы не едите так каждый день, — заметила Кекри. — А если да, то поделитесь вашим режимом поддержания формы.

— Конечно, нет. — Смешок хозяйки прозвучал запрограммировано, как будто она ждала этого вопроса. — На самом деле мои советники, как правило, пребывают в расстройстве из-за того, что я вообще не ем, когда работаю над особым проектом.

К каждой перемене блюд подавали новое вино. Гарвин его едва пригубливал, а Кекри, к одобрению Янсмы, отпивала не более глотка. Зато леди Берта от души прикладывалась к каждой бутылке, что, впрочем, на ней совершенно не сказывалось.

Трапеза закончилась, и хозяйка отвела их обратно в библиотеку, снабдила Гарвина новым бренди, а Кекри ликером и взяла очередной многоцветный напиток.

— Итак, — произнесла она, усаживаясь, — зачем на самом деле вы просили Граава Ганила устроить нашу встречу?

Гарвин перебрал в уме возможные отговорки и, остановившись на полуправде, объяснил, что его цирк направляется к Центруму и был бы благодарен за любую помощь, которую могла бы оказать «Берта Индастриз» по части различных охранных устройств, которые она поставила Конфедерации вокруг Центрума. Он также добавил, не вдаваясь в детали, что у них уже есть схемы расположения, серийные номера с описаниями этих устройств и постов.

Берта подняла надменную бровь.

— Что ж, нельзя сказать, что вы уклончивы, молодой человек. Но вам следовало бы знать, что «Берта Индастриз» гордится своей честностью. Если мы продали кому-то свои услуги, то никого другого посвящать в их детали не считаем возможным.

— Я могу это понять, — согласился Гарвин. — Но с тех пор, как вы поставили эти устройства, прошло десять лет, и, похоже, по крайней мере, пять с момента прекращения Конфедерацией контактов с кем бы то ни было.

— Верно.

— Я не настолько самонадеян, чтобы утверждать, что цирк способен восстановить то, что было раньше, но я намерен хотя бы попытаться.

— Честно говоря, мне нет особого дела до ваших предприятий, бригадир Янсма. И вот оправдание моего интереса: Кайле, возможно, не так уж беспомощна, но, безусловно, все с большим трудом перебивается в отсутствие бизнеса с Конфедерацией. Мы оказались не в состоянии установить новые торговые связи, чтобы компенсировать потери. Вероятно, вы заметили огромную безработицу. Я старалась сохранить столько моих служащих, сколько возможно, но у меня, естественно, не богадельня. Боюсь, что народ, если начнет терять веру в правительство, может заняться поиском более радикальных выходов из положения. Простые люди будут искать простые решения. Мужчина… или женщина… способные предложить легкие ответы на все вопросы, были бы весьма привлекательны. И чтобы быть до грубости честной с вами, изрядное число крупных промышленников в этой системе поддержали бы такого человека, по крайней мере, из страха потерять то, что имеют. И я вполне могла бы оказаться одной из них, если возникнет достаточно большой общественный раскол. Нет, я не думаю, что ваш цирк может помочь нам решить наши проблемы, принести какую-то пользу, что-то большее, чем временное облечение, отвлекая людей от их забот. Но что-то всегда лучше, чем ничего. Я ночью поразмыслю над этим делом и завтра отвечу вам.

— Можете обнять меня и поцеловать туда, где не светит солнышко. — Ньянгу разглядывал маленький кейс, обнаруженный им в каюте Кекри. — Либо мы полные тупицы, либо этого не было, когда мы здесь шарили в первый раз.

— Не было этого, шеф, — поддержал один из техников по безопасности. — Я составил подробную опись, когда мы в прошлый раз рылись в ее барахле. Третья вещь, которую мы проверяли, была в ее косметичке, и я не настолько слепой, чтобы прозевать этот кейс.

— Какая-то разновидность кома, — задумчиво проговорил Ньянгу. — Снесите-ка это себе в лавочку и раскройте мне его секреты.

— Хорошо, сэр.

— Будьте поосторожнее, — добавил Иоситаро. — Просто на случай всяких глупостей внутри, типа механизма самоуничтожения.

— Мы всегда можем считать, что случайности происходят, — сказала Кекри, сбрасывая туфли.

— Можем. — Гарвин внезапно решил, что не собирается упускать момент — просто для разнообразия. И черт с ними, с последствиями. И еще он знал, что за эту мысль, несомненно, придется расплачиваться. — Или я мог бы зажечь эту свечу… Старомодная личность эта Берта… И еще одну на другой стороне кровати.

— Мог бы, — согласилась Кекри. — А дальше что?

— А потом бы я выключил основное освещение… вот так… забрался сюда и поцеловал тебя.

— А потом что?

— Потом я сниму с тебя жакет и спущу платье до талии… вот так. Затем я поцелую тебе шею и… некоторые другие места несколько раз. Да, ты можешь начать снимать с меня пиджак, расстегивать мне брюки, если хочешь.

— О да, — выдохнула Кекри.

— Спасибо. Теперь я найду способ скинуть эти чертовы ботинки и стянуть с тебя платье совсем — вот так. Ох, у тебя под ним ничего нет.

— Не люблю, когда в последний момент что-то встает на пути, — снова выдохнула Кекри.

— Замечательная мысль.

Гарвин нес ее к кровати. Она лежала, полуприкрыв глаза, и наблюдала, как он стягивает рубашку.

— Теперь, если ты поднимешь ноги так, чтобы я мог ухватить тебя за лодыжки…

Спустя секунду слова у него кончились.

Гарвин взял чашку стимулирующего чая, порекомендованного поваром, и вежливо улыбнулся через стол леди Берта.

Он размышлял о совете Ньянгу «трахать ее до посинения, чтобы она плясала под нашу дудку». Ублюдок не только был женофобом, но и явно переоценил способности старого друга. Не Катун. Чувствуя себя изрядно посиневшим и гадая, сможет ли он отправиться в инспекционный поход на таких подгибающихся ногах, Гарвин «надел» свое лучшее лицо и решительно настроился выдержать все.

Янсма с тоской наблюдал за Кекри, совершенно бодрой, ведущей непринужденную беседу с Либной Берта, в то время как он пытался найти силы влить в себя еще чаю.

Электронщик из службы безопасности зевнул и протер слипающиеся глаза.

— Тут у нас, шеф, — доложил он Ньянгу, — маленький аккуратный приемопередатчик. Только для внутрисистемного пользования, если, конечно, никто не сидит у нас на хвосте. А мы до сих пор никого не обнаружили. Вся задняя панель представляет собой светочувствительное зарядное устройство, которому даже ультрафиолет не нужен, что весьма сексуально. Прибор включен все время, так что некто… скажем, славненький шпионский кораблик… может войти в любую систему, где мы находимся, активировать ком установленным сигналом, и тогда наша шпионка обнаружит, что кто-то жаждет поболтать с ней или забрать ее отсюда. Естественно, у него имеется встроенный диктофон, чтобы ей не приходилось слишком долго ошиваться рядом.

Ньянгу задумался, подлил себе еще тоника.

— Думаю, — сказал он, — было бы очень мило с нашей стороны поставить ком точно туда, откуда мы его взяли.

Разве что, если место позволяет, втиснуть в него дополнительную схемку, которая дернет нас, если Кекри кто-нибудь позвонит. Осталось узнать, за какими данными она охотится.

Ньянгу ухмыльнулся, допил свой чай и потрогал внутренний нагрудный карман с копией записей Кекри Катун, сделанных в простой подстановочной кодировке. Над другой копией, в основном взломанной, пока трудились дешифровщики.

— А этого, мой милый пернатый друг, тебе, как говорится, знать не надо.

Иоситаро поднялся.

— Пошли. Спустимся в буфет, и я куплю позавтракать. Гарвин услышит кое-что интересное, когда вернется.

Заводы Берта простирались до горизонта и налево. Гарвин очень быстро устал восхищаться гигантскими штамповочными механизмами, моторосборочными цехами, токарными станками, способными выточить деталь размером с нана-бот, программирующими отделами и всем остальным. Он двигался всего лишь чуть-чуть неловко, непривычный использовать свое тело для наведения камеры с малым объективом, спрятанной в лацкане пиджака.

Присутствовали рабочие, но их было немного, и Гарвин заметил, что большинство из них занимались полировкой и поддержкой агрегатов в рабочем состоянии, а не строительством. Экскурсия закончилась в огромном каменном здании, весьма архаичном по дизайну, с забранными в частый переплет стеклянными зенитными окнами и открытым центром. Вдоль стен тянулись ряды терминалов и сидящих за ними операторов. Снаружи находились вооруженные охранники, оцененные Гарвином как исключительно бдительные.

— Это наши архивы, — гордо произнесла леди Берта. — Начиная с самого первого посыльного судна, построенного первым Берта… и использованного в качестве личного транспорта. — Она подошла чуть ближе и понизила голос: — Эти записи содержат информацию, о которой вы меня просили. И это место ничем не хуже других для того, чтобы сказать вам, что я не могу разрешить вам доступ к тому, что вам нужно. Мне жаль, но, как я уже говорила раньше, существует уговор между Берта и их клиентами. Уговор, который не нарушался более трехсот земных лет.

Гарвин заглянул ей в глаза, не увидел ничего, кроме твердой решимости, и предпочел не спорить.

— Тогда, — сказал он, — полагаю, нам просто придется попытать удачи с теми охранными устройствами, которые еще остались вокруг Центрума.

— Я сожалею. — На лице леди Берта промелькнула едва заметная усмешка.

«Тогда почему, — Гарвин чувствовал, что Ньянгу гордился бы им, — она дала себе труд показать мне, где эти секреты хранятся, а потом велела проваливать? Чтобы только посмеяться надо мной? Интересно. Надо это обдумать».

Ристори осторожно подкрался к плошке, из которой шесть земных кошек лакали молоко. Он вклинился между двумя, начал пить и отскочил, когда одна из кошек шлепнула его лапой по носу. Дети на скамьях взревели.

Ристори попытался снова и снова был изгнан. Он отошел, немного посидел в раздумье и затем вдруг заметно приободрился.

Встав на четвереньки и внезапно обретя гибкость и плавность кошачьих движений, профессор возобновил попытки подобраться к миске. Кошки подвинулись, явно одураченные, и Ристори начал лакать молоко, как они.

«Как чертовски здорово, — думал Гарвин, глядя из-за сцены, когда посыпались аплодисменты, — что я передумал насчет Эмтона и его номера».

Кошки, что удивительно, оказались одним из главных хитов. Янсма объяснял это тем, что, хотя кошки и не были неизвестными зверями, никому в здравом уме и в голову прийти не могло, что их можно дрессировать и обучать трюкам.

Ристори поднялся и зашлепал прочь, а пять кошек дважды облизнулись, затем перекатились на спину, и, казалось, безо всякого указания со стороны слонявшегося поблизости Эмтона шестая прыгнула на их поднятые лапки, и кошки начали перебрасывать ее друг другу — совершенная миниатюрная пародия на акробатический номер на второй арене.

— Ну, и как мы поразвлеклись с нашей Кекри? — прошипела Дарод Монтагна, продолжая улыбаться для публики.

— Это была работа, — попытался оправдаться Гарвин.

— Ну, коне-е-чно, — протянула Монтагна с крайним недоверием. — Надеюсь, вам было очень хорошо вдвоем. Можешь переселить ее в свою каюту. Я, разумеется, не буду возражать.

Гарвин долго пытался придумать какой-нибудь ответ и успел выдавить лишь жиденькое «но», в то время, как Монтагна торжественно удалилась.

Последнее, что он стал бы делать, это переселять Кекри к себе. Ему, безусловно, недоставало энергии, а Катун не продемонстрировала особого желания усугублять дело, хотя была очень ласкова по дороге обратно. Очевидно, думал Гарвин с некоторой тоской, ему не только не удалось произвести впечатление на Кекри, но он явно разрушил все, что у него было с Монтагной.

Ему едва хватило времени до вечернего представления доложить о своей неудаче Ньянгу и узнать, что Кекри на самом деле шпионка.

Погруженный в жалость к себе, он едва не пропустил, как кошки удрали со сцены и раздался рев больших зверей снаружи шатра, ожидающих своей очереди.

Униформисты накрыли центральную арену огромной клеткой, отстегнули подъемники и прочно закрепили ее тросами. Гарвин трижды щелкнул бичом.

— Вы слышите их, вы чуете их, и вот они входят — клыки оскалены, когти выпущены. Следите за детьми, дамы и господа, ибо эти прожорливые, кровожадные дикие твари едва управляемы. Сам я под дулом пистолета не вошел бы к ним в клетку. Только их хозяин, невероятно храбрый сэр Дуглас, дерзает сделать это. Так давайте поприветствуем его и его людоедов!

Моника Лир, не обращая особого внимания на танцоров на сцене клуба Пенду, что одетых, что раздетых, слушала, как Дарод Монтагна выплескивает свой гнев.

— Ты уверена, что хочешь порвать с ним?

— Я уверена, что хочу оторвать ему то, чем он думал, — бушевала Дарод. — Предпочтительно, по самые гланды.

— А ты не задумывалась, почему шеф взял с собой это сиськозадое чудо?

— Почему? Да потому что хотел ее трахнуть! И… и потому, что она гораздо красивее меня!

— Первое — может быть, а вот насчет второго — сомневаюсь. Эта Миллазин, с которой у него роман на Камбре, тоже покрасивее тебя. Тебе не приходило в голову, что возможна иная причина?

— Какая? Что бы это могло быть? — требовательно спросила Дарод.

— Ну, скажем, может быть, кто-то хотел, чтобы Катун в эту ночь отсутствовала. Может, кто-то хотел обыскать ее шмотки.

— Гиптель им в задницу! — рявкнула Монтагна. — Откуда ты знаешь?

— Оттуда, что моя… теперь снова наша… каюта находится на том же уровне, что и ее. И оттуда, что я очень чутко сплю. И потому, что я видела Ньянгу, который в компании пары своих головорезов болтался там с невинным видом после того, как все угомонились на ночь.

Монтагна тихонько охнула.

— Так что, если он продолжит развлекать ее, — заключила Моника, — то все, что ты можешь сделать, это пожать плечами и удалиться, выбросив из головы. Нельзя сказать, что тебя не предупреждали.

— Нет. — Голос Дарод сделался тусклым. — Может, я дура. Но все равно это неправильно.

— Черт возьми, конечно, нет, — согласилась Лир. — Это потому, что мужики, в основе своей, хвастливые кучи гиптеля.

— Так что мне делать… просто сидеть на месте?

Моника, не ответив, подняла взгляд на различные атрибуты мужества и женственности, коими воодушевленно потрясали танцоры.

— Я буду рада, когда мы оторвемся от этой гребаной планетки, — пробормотала она. — Весь этот проклятый мир пропах спермой. Спермой и холодным ржавым железом.

— Все загадочнее и загадочнее, — задумчиво рассуждал Ньянгу. — Ладно. Давай попробуем. Берта хочет поддержать нас… может быть… А может, даже несознательно. Ей подавай закон, порядок и все прочее, что эти ублюдки считали таким чертовски важным в ее прежней жизни. И единственное, о чем она способна помыслить, это Конфедерация. Она не даст нам данных… Но это не означает, что они безвозвратно утрачены для нас. Ладно. Я думаю, что мне, возможно с парой друзей, удастся вывести ее совесть из затруднительного положения.

— Да, — вздохнул Гарвин. — Кто бы вывел мою.

— Ну, — произнес Ньянгу, — похоже, ты не являлся пределом мечтаний Катун… А может, ей просто было любопытно, и это оказалось частью ее расследования. Или, может, она нечто вроде ученого, который делает холофильм о цирковых. Ступай, купи цветов для Дарод. Думаю, это поможет, и она через пару-тройку эонов или эпох перестанет дуться на тебя, предательского ублюдка.

— Спасибо, — пробурчал Гарвин. — Так что, теперь ты сам собираешься совершить набег на ее медовую ловушку?

— Не я, братец. Во-первых, существует Маев, что само по себе здорово осложняет дело. Во-вторых, я едва ли супермен, которого, видимо, ищет наша Кекри. В-третьих, в отличие от некоторых высоких блондинистых типов, которые гордо позируют на руководящих должностях и цирковых аренах, я знаю свои пределы.

— Нн… нно… но ведь именно ты посоветовал мне это сделать, — растерянно пролепетал Гарвин.

— Да ладно, — отмахнулся Ньянгу. — Я уже давно не трачу время на свои триумфы. Что я собираюсь сделать теперь, после того как изучу результаты твоих мутных и несфокусированных холосъемок заводов Берта, так это найти славненького, надежненького лилипута.