"Пленники Генеллана (том II)" - читать интересную книгу автора (Джир Скотт Г.)

Глава 26 КОШМАР

Повесив винтовку на плечо, Татум зажал в руке кусок замороженного мяса и натянул веревку. Дул ветер, взвивая снежные змейки, которые смешивались с кружащимися в воздухе хлопьями — видимости никакой.

Веревка, повязанная вокруг пояса, напряглась, дернулась; другой ее конец терялся в белой мгле. Татум ждал: кричать бессмысленно — ветер унесет слова в сторону, а простудить горло не хотелось. Веревка снова натянулась. Уступая настойчивым рывкам, капрал повернулся и побрел вдоль уже занесенной снегом бороздки. Возле капкана его ждал Рено Татум наклонился, подставив ухо ко рту товарища.

— Показалось… видел что-то! — закричал Рено.

— Что? — спросил Татум.

— Точно не знаю… что-то двигалось… у самой земли.

— Какого черта ты меня тащил? Пошли отсюда, — наклонившись в сторону упругой стены ветра, он, не выпуская из рук веревки, пошел к лагерю.

Рено что-то кричал, но Татум не слышал, ему хотелось одного — поскорее вернуться к теплу. Остановил его лишь приглушенный вопль. Веревка натянулась, да так, что он чуть не упал. Татум отбросил приманку, сорвал с плеча винтовку и настороженно прислушался. Еще один рывок. На этот раз он не устоял на ногах и упал на спину, выпустив канат. Беспомощно барахтаясь в снегу, он никак не мог подняться, пока не услышал злобное рычание. Кошмар! Какие-то белые призраки ожесточенно рвали зубами нечто неразличимое. При этом они пытались еще и укусить друг друга. Вскочив, наконец, на ноги, Татум прицелился и выстрелил в эту рычащую, злобную, жуткую свору — одно из чудовищ свалилось на снег, лапы его дергались в конвульсиях, другие исчезли в пурге. Веревка повисла.

Татум стоял, тупо уставившись в кружащуюся белизну: ничего не видно, кроме исчезающей вдали веревки. Капрал осторожно потянул — сопротивление, значит, что-то есть! Потянул сильнее — канат не поддавался. Упершись ногами, Татум рванул изо всех сил. Наконец, на другом конце — Рено или то, что от него осталось, — сдвинулось, и тогда он потащил, наклоняясь навстречу ветру, с трудом переставляя ноги, свой непонятный груз вдоль им самим проторенной тропинки. Он кричал — ветер заглушал его крик, врываясь в горло. Ему казалось, что он идет к лагерю, к людям.

Татум оглянулся и замигал, стараясь стряхнуть снег с ресниц. Веревка снова натянулась и завибрировала. В отчаянии матрос выстрелил, на этот раз, на всякий случай, целясь выше. Канат резко дернулся и ослаб. Татум продолжил движение, но теперь — спиной вперед и напряженно вглядываясь в буран. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем капрал наткнулся на канат, соединяющий кладовую с жилым помещением. Ухватившись за него обеими руками, закинув винтовку на плечо — рискованный жест, — двинулся дальше к дому, чувствуя мертвую тяжесть своего невидимого якоря.

Из-за утла жилого домика выскочило рычащее белое пятно, состоящее, как ему показалось, из одних клыков. Он резко повернулся, пытаясь взять оружие в руки, но косматая тварь уже кинулась на него, нацелившись в шею и лицо. Татум вскинул руку, и жуткое порождение этого ледяного ада впилось в нее, разрывая рукав. От толчка капрал упал на спину. Все эти мгновения зверь маниакально рычал, обжигая желтыми, полными безумной ярости зрачками. С клыков чудовища капала смешанная с кровью слюна. Винтовка запуталась в веревке так, что ее не удавалось освободить. Последним усилием, порожденным отчаянием, он все же вырвал ее из пут и повернул ствол в сторону зверя: онемевшая левая рука не подвела, дуло уперлось в пульсирующую, хрипящую грудную клетку, а палец что есть силы нажимал на курок — четыре выстрела. Тварь издохла, правда, тиски ее челюстей еще не ослабли, а в горле клокотала ярость, смешанная с кровью и слюной, но глаза уже померкли, а лапы обвисли.

Татум не смотрел на зверя, только на свою руку: пальцы не шевелились, будто слившись с винтовкой, — он тряхнул рукой, винтовка свалилась в снег, пальцы освободились; потом рванул правую руку — ткань комбинезона треснула, поднял — нет, поднес окровавленное месиво к глазам. О Боже! Покачал руку из стороны в сторону, как нечто постороннее, не свое. Думай, думай, думай! Отстегнув ремень от винтовки, перетянул рану, сжав зубы, чтобы не закричать от боли и не потерять сознания. Покончив с этим, Татум, пошатываясь, пошел к домику, прижимая раненую руку к груди. Несколько раз ему казалось, что веревка дергается, но он отнес это на счет воображения. Все еще находясь под действием шока, не чувствуя холода, не ощущая боли в плече от режущего каната, не испытывая тяжести своего жуткого груза, Татум шел так до тех пор, пока спиной не почувствовал поленницу дров: ноги подкосились, он рухнул в снег. Мелькнула мысль — или ощущение: ветер не дует в спину, он укрыт — от ветра, от клыков, — и потерял сознание.

Шэннон положил карты на стол.

— Где же, черт возьми, Татум? Вы что-нибудь слышали? — он говорил громко.

Снаружи завывал ветер, это продолжалось уже восьмой день, и маниакальная настойчивость урагана сводила с ума: земляне беспомощно забились в свое убежище. Одни играли в карты при дымном свете свечей, другие спали. Мутный день нехотя переливался в помещение через щель в остроконечной крыше. В нее же между бревнами был вставлен металлический флюгер, дребезжащий при каждом порыве ветра, практически постоянно на протяжении последней недели. Вместе с брезжущей струйкой света через эту щель просыпался снег. Мускусный запах притупил все остальные чувства, обострив лишь обоняние — изо всех углов неслись чохи, вызванные то ли вонью, то ли сквозняком; во всяком случае, чихали чаще, чем разговаривали.

Шэннон посмотрел на часы.

— Черт! Их нет уже больше двадцати минут. Честен и Гордон, одевайтесь. Я выйду.

— Слабак! — сказал Фенстермахер, тасуя карты. — Матросы не умеют играть в покер.

Ли хихикнула, остальные промолчали.

Шэннон проигнорировал насмешки, быстро одеваясь в углу. Честен и Гордон взяли из стойки оружие.

— Проблемы, сержант? — прохрипел из самого теплого уголка Квинн. Под его впавшими глазами залегли темные крути — командор сильно похудел.

— Татум запаздывает. Пойду посмотрю, что там.

— Правильно… кхе… кхе… хорошая мысль, сержант, — вяло пробормотал Квинн.

Услышав имя Татума, Голдберг вздрогнула. Она сидела у стены, прижав руку к животу.

Слегка пригнувшись, Шэннон прошел мимо, не задевая сидящих и лежащих товарищей, поменяв, таким образом, теплое место у огня на холодное у двери. Подвешенный к балке потолка освежеванный сурок то замерзал, то оттаивал, тогда с него капала кровь.

В ожидании неизбежного, жильцы застонали, замычали и поглубже забились в спальные мешки. Шэннон натянул на голову капюшон, застегнулся до подбородка и надел перчатки. Честен и Гордон помогли ему отворить тяжелую дверь ровно настолько, чтобы самим протиснуться наружу. В помещение ворвался ветер, в одно мгновение насыпав целый холмик снега прямо у порога. Мужчины потянули за собой дверь, которая со скрипом затворилась, оборвав жалобные причитания оставшихся в уюте и комфорте. Шэннон отыскал на стене кольцо с привязанной к нему веревкой, вытащил ее из-под снега и подергал.

Взяв канат, сержант пошел вдоль него, сопровождаемый Честеном и Гордоном. Если только Татум болтается в каком-то укрытии, то он, конечно, получит хорошую трепку за то, что вытащил их в эту пургу. Шэннон обогнул угол хижины, когда увидел с подветренной стороны скорчившуюся фигуру. Снег уже покрывал лицо и одежду капрала. Схватив Татума за шиворот, сержант встряхнул его. Глаза раненого открылись и медленно закрылись.

— Внутрь его! Быстро! — закричал Шэннон, подхватывая Татума под правую руку и оттаскивая к хижине. Только тут он заметил веревку, все еще замотанную вокруг пояса капрала, и почувствовал тяжесть невидимого груза на другом ее конце. На фоне воя ветра послышался другой, более страшный.

Выстрелы! Винтовки били автоматически, выплевывая град пуль прямо над его головой. Оглушенный Шэннон упал лицом в снег. Он уже лежал, когда что-то тяжелое ударило его в спину — животное, крупное животное! Какое-то мгновение оно стояло, потом резко повернулось, его когти царапнули материал куртки, и… зверь ушел. Шэннон поднялся на ноги. Честен и Гордон все еще стреляли. Сержант отряхнулся от снега, потряс головой — уши заложило от грома выстрелов — и увидел три еще свежих трупа, совсем рядом, их белый мех в нескольких местах забрызган кровью. Одна из этих подрагивающих куч вдруг поднялась, превратившись в саблезубое, с выдающимися челюстями чудовище. Гордон выстрелил, голова зверя с желтыми дьявольскими глазами дернулась. Дверь ближайшего домика распахнулась, из него выскочил Макартур. С винтовкой наготове, глядя бешеными глазами, он прыгал через сугробы, без шапки, без куртки, разутый, с заспанной, давно не бритой физиономией, хранящей следы сбитой подушки. Сначала капрал увидел Шэннона, тянущего Татума. Рот у Макартура открылся, но глаза задержались на них лишь на мгновение. Затем он обвел взглядом территорию лагеря, прислушался к затихающему вою. Вслед за капралом из домика высыпали остальные. Замелькали стволы, послышались крики..

— Затащите его внутрь! — крикнул Шэннон, перерезая ножом веревку на поясе Татума. Конец ее он кинул Честену: — Там Рено.

— Какого черта? — заорал кто-то. — Гордон, что это такое?

— Кошмар, — прохрипел Шэннон. — Самый настоящий, — он выругался.

— Несите его сюда, — послышался голос Буккари. Она стояла на пороге, растрепанная и встревоженная. Вместе с Доусон они освободили место у огня. — Гордон, принеси еще дров. Боцман, пусть придет Ли со своим чемоданчиком. И побыстрее! — Шэннон бережно опустил Татума на расстеленное у плиты одеяло и направился к выходу. Он еще не совсем отошел от нападения и чувствовал на спине когти зверя, а в ушах эхом отдавалось злобное рычание.

Перед Буккари лежал истекающий кровью матрос. С помощью Доусон она сняла с него куртку. В тепле усилилось кровотечение. Жизнь уходила из Татума с каждым толчком сердца. Буккари надавила на ямочку у локтя, раненый застонал — хороший признак.

— Помощь нужна? — это был Макартур, озябший, в промокших носках.

— Сначала займись собой, — бросила Буккари, — выглядишь просто ужасно.

— Как он? — не обращая внимания на ее слова, спросил Макартур.

— Рука, как гамбургер. Сильное кровотечение, — ответила она. — Надо наложить шину.

— Давайте-ка я этим займусь, — предложил капрал. — Зажмите здесь, — он опустился на колени, ослабил ремень и передвинул его выше по руке Татума.

— О'кей, Нэнси, держи плечо, да покрепче. Еще! Чтоб пальцы побелели, — он кивнул Доусон. — Вот так, — затем отвел руку Буккари, осмотрел раны и подвинул ремень еще дальше, почти до подмышки. Кровь продолжала течь.

— Держите его, — приказал Макартур. — Нэнси, ты совсем ослабла.

Он встал, держа свободный конец ремня, наступил мокрой ногой на истерзанную руку Татума и потянул изо всех сил. Кровотечение остановилось.

— Укройте его. Надо, чтобы он согрелся.

— Нашли Рено? — спросила Буккари, вытирая испачканные кровью руки.

— Да, — Макартур поежился. — То, что осталось. Положили в кладовую, — он подошел к своему спальному мешку.

Дверь распахнулась, обдав всех холодом и снегом, и в домик ввалилась Ли. За ней шли Честен с медицинским чемоданчиком, в спину его подталкивал Шэннон. Ли как-то неуверенно подошла к раненому, долго осматривала руку, потом проверила жгут.

— Черт! — вырвалось у нее. — Он был в сознании?

— Вряд ли, — ответила Буккари, вытирая запекшуюся кровь.

— Черт! — Ли повысила голос, оборачиваясь к Честену. — Да поставь ты его, — испуганный великан бросил чемоданчик столь поспешно, будто там находилась взрывчатка.

Шэннон подошел к огню. Погрев покрасневшие руки, он наклонился к Татуму.

— Джокко! Давай сюда Джонса! — распорядился он. — Нам понадобится лошадиная сила.

Буккари почувствовала, что ее сейчас стошнит. Она невольно отступила.

— А, черт, — прошептала сквозь зубы Ли. Покопавшись в чемоданчике, она достала шприц и ампулы.

— Надеюсь, еще не все испортилось. Добавьте дров и вскипятите воды. Сарж, нам нужно прочистить рану. Посмотри, может, найдешь металлическую пластинку, которую можно раскалить. Вот что, у Уилсона есть сковороды. Или большой нож.

Ли вытащила из сумки пилу и, осмотрев ее, покачала головой. На лице девушки появилась гримаса отвращения.

— Мне потребуется помощь, — сказала она, обводя взглядом собравшихся. На Буккари ее взгляд остановился. Лейтенант поняла почему: она здесь старший по званию офицер, лидер. Ей предстоит брать ответственность на себя, этого от нее ждали, а она… она чувствовала только отвращение и панику.

Макартур, уже переодевшийся в сухое, растолкал зрителей и взял в руки пилу. — Я готов. Скажи, когда. Они начали через полчаса. Татум пришел в сознание и даже под воздействием наркотиков не терял ясности мышления. Ли распоряжалась, Честен, Джонс и Шэннон пытались удержать мечущегося матроса, Доусон закрыла руками его лицо. Основное испытание выпало на долю Макартура — бледный и молчаливый, он орудовал пилой, закусив губу. Рядом стояла Буккари. Решительность и мужество капрала придали ей сил, и теперь она держала над огнем раскаленную сковороду, то и дело вытирая струящийся по лицу и шее пот. Жуткий скрежет пилы, мучительные стоны Татума, рев пламени — все это слилось для нее в адскую какофонию. Буккари казалось, что операция никогда не закончится, что она обречена до самой смерти слышать этот скрежет зубов и треск кости. Наконец отпиленная рука упала, и Ли протерла рану антисептиком. Буккари, обернув сковороду, чтобы не обжечься, прижала раскаленный металл к пульсирующему обрубку. Татум впился зубами в платок, охнул и потерял сознание, все отвернулись. Запах горелого мяса заполнил домик.

Метель утихла через два дня. Яркие, но холодные лучи утреннего солнца пробились через щели в крыше и стене, подстегнув несчастных узников на неслыханно ранний подъем. Некоторые даже осмелились выбраться наружу, чтобы взглянуть на мир, который вновь обрел горизонты.

Холодно! Прикрыв лица и натянув перчатки, матросы и члены экипажа выбирались из-под белого одеяла зимы. Почти все оказалось под снегом. На фоне безбрежной девственной равнины деревья казались пигмеями. Стоя у своих жилищ, люди с волнением смотрели на заваленное снегом озеро: теплые источники дышали, выпуская в неподвижный воздух клубы пара. Вдали медленно брели две фигурки, соединенные с лагерем тонкой цепочкой следов.

— А что я мог сделать, Ганнер? — развел руками Шэннон. — Ее же не остановишь, да я и не хотел. Нельзя же все время сидеть под крышей. От этого никуда не денешься.

— Мог бы послать с ними пару мужчин, — укоризненно сказал Уилсон.

— Эти двое бегают быстрее любого из нас, — ответил Шэннон. — Пошли я кого-нибудь, они бы только их задерживали. А те твари при хорошей видимости не так уж опасны. Вооружение примитивное.

Вооружение, боеприпасы… Сержант нахмурился — всего в обрез. Нет, об этом лучше не думать. Никто им здесь не поможет. Он отвернулся, взгляд его скользнул по бескрайней белизне плато, туда, где высились пики. Укрытые снегом, они казались не столь крутыми и опасными, скорее — величественными и грозными. Глядя на них, Шэннон испытывал незнакомое ему ранее чувство трепетного уважения и умиротворения.

— А что сказал командор? — не отступал Уилсон.

— Да что он может сказать? — ответил сержант. — На обед, если будешь готовить что-то из тех мерзостей, не прихвати по ошибке Рено.

— Не смешно, — нахмурился Уилсон. Они притопывали на месте, чтобы не замерзнуть окончательно. И Уилсон, и сержант были вооружены.

— Давай выйдем к озеру, — предложил Шэннон. — Может, раздобудем что-нибудь для желудка.

— Как Татум?

— Он не жалуется. Крепкий парень, — Шэннон толкнул товарища в бок. — А как Голдберг?

— Все в порядке. Я боялся, что несчастье с Татумом отразится на ней, ну, ты знаешь. Так вот, эффект прямо противоположный: она закалилась.

— Непросто будет родить ребенка в таких условиях, так что характер ей потребуется.

— Да и малышу тоже.

Некоторое время они молча спускались к озеру.

— Ты знаешь, Нэнси тоже беременна, — глядя в сторону, сказал Шэннон.

Уилсон задумчиво посмотрел на него.

— У тебя уже есть дети, Сарж?

— Да у меня и щенка никогда не было.

— Так вы думаете, что они нас примут, да, лейтенант? — спросил Макартур.

— А мы не дадим им другого выбора, — отдуваясь, пробормотала Буккари и поправила лямку. Оба несли по солидной вязанке хвороста.

Уже стемнело, и усталость давала о себе знать. Еще бы, целый день по свежему неутоптанному снегу. Буккари едва тащилась вслед за Макартуром, тяжело переставляя снегоступы. Хорошо, что он идет впереди и не видит ее походки. Холодно было даже разговаривать.

В серой мгле что-то мелькнуло.

Макартур остановился, вглядываясь в сумерки. Большая луна — сейчас всего лишь полумесяц, зацепившийся за вершины гор, — служила плохим помощником.

— Видел? — шепотом спросила она, проверяя тыл.

— Хорошо, — ответил Макартур. — А то я уже боялся напугать тебя.

— Действуем по плану?

— Да. Как только совсем стемнеет, разведем огонь.

— Чего тянуть, уже темно, — ответила Буккари, снимая с плеча карабин.

— Поосторожней с этим, — предупредил ее Макартур. — Ты слишком волнуешься.

— Нисколько не волнуюсь, — фыркнула она. — Меня обучали этому в академии.

— А ты когда-нибудь стреляла по движущейся цели? — спросил он.

Буккари покачала головой.

— Черт, ну и холод.

Отраженный свет луны позволял рассмотреть черную цепочку следов на отливающем синевой снегу.

— Я стреляю первым, — продолжал Макартур, глядя за спину Буккари. — Винтовка может наделать такого… В общем, пули зря тратить не будем. Если уж придется стрелять, то обязательно целься, а не пали наугад.

— Мак! — воскликнула Буккари.

Во тьме сверкнули желтые клыки и горчичного цвета глаза — глухое рычание прорезало воздух. Макартур вскинул руки и нырнул в сторону. Первый зверь ударил его в плечо — капрал отлетел в снег — страшные челюсти сомкнулись, но вместо теплого, мягкого мяса встретили сухое, пресное дерево. Буккари не успела подумать о чем-либо — вторая захлебывающаяся в рыке тварь прыгнула в сторону белого пятна, каким ей показалось лицо капрала. Сухо треснул выстрел, зверя подбросило, и он рухнул на снег вздрагивающей, скулящей кучей. Остатки стаи рассеялись в ночи.

Буккари обернулась, чтобы помочь Макартуру. Косматый хищник прижал его к земле и рвал когтями куртку. Капрал, защищая лицо, пытался подняться. Винтовка все еще болталась у него за спиной. Лейтенант никак не могла найти удобную для выстрела позицию. Положение спас сам Макартур, сумевший все же вытащить из-за пояса пистолет. Три приглушенных хлопка, и чудовище дернулось и свалилось на снег. Хвост его два раза ударил землю и съежился.

Макартур сбросил вязанку и кое-как поднялся, все еще дрожа, с винтовкой в одной руке и дымящимся пистолетом в другой. Внимание его привлек второй зверь. Капрал подошел к нему и, выругавшись, опустил на череп животного тяжелый приклад. Белый мех окрасила кровь, рычание перешло в вой, а потом наступила тишина.

— Ты как? — едва сумела выдохнуть Буккари, не осмеливаясь отвести взгляд от саблезубого монстра, лежащего у ее ног. Было уже совсем темно. Кроме силуэта Макартура, она ничего не видела.

— Нормально. Несколько царапин. Ну что, пора разводить костер?

— Стражи сообщают о длинноногих, — доложил Крааг. — Они слышали гром волшебной палки.

Браан задумчиво кивнул. Обитатели скал сгрудились у входа в его жилище. Подтянувшийся воин Браппа стоял у ярко пылающего камина в большой комнате, прислушиваясь к новостям. Из соседней спальни доносился негромкий шорох — там играли мать с малышом.

— И что ты обо всем этом думаешь, друг мой? — спросил Браан.

— Поблизости бродят рыкуны. Похоже, длинноногие выслали к нам группу, а по дороге на нее напали изголодавшиеся звери, — ответил Крааг.

— Мы не можем помочь? — нетерпеливо и с нарушением заведенного порядка спросил Браппа.

Браан извинился и повернулся к сыну.

— Браппа, отпрыск мой! Браппа, юный воин, — отец умышленно прибег ко всем требуемым этикетом обращениям. — Разве ты уже обдумал все, что связано с твоей завтрашней свадьбой? Побереги свою смелость до решающего испытания. Оставь решение столь тривиальных вопросов старикам.

— Йса! Юный воин! — добавил Крааг. — Глисс, твоя будущая хозяйка, моя младшая сестра, сильна и справедлива. По сравнению с ней, рыкуны — это просто игрушки. Ты должен набираться энергии и учиться хитрости, если желаешь стать хозяином дома. Женитьба и смертный бой — это две сестры.

От камина, где сидела Ки, донеслось ироническое уханье. Счастливое время наступило для дома Браана, как и для других домов охотников. Зима предназначалась для устройства семейных дел и ублажения супруг. Злые холодные бури заставляли воинов сидеть у очагов. Юные охотники и стражи, несущие дежурства на скалах, еще бдительнее вглядывались вдаль в надежде заметить подкрадывающегося врага, но более зрелые воины бездельничали. Получив за время летних кампаний свою долю шрамов и ушибов, опытные бойцы, отъевшись и выспавшись, направляли внимание на своих близких, на семьи. Наступало время учить и тренировать, рассказывать и касаться.

— Извините меня, о мой отец и будущий брат, — с досадой ответствовал поставленный на место юный воин. — Я вторгся на территорию, где уже охотятся более умелые. Прошу извинения за форму, но не за содержание моего вопроса. Длинноногие позаботились обо мне, когда я нуждался в этом. Разве мы ничем не можем помочь им?

— Сарж! Я слышал выстрелы! — закричал Гордон, едва успев войти в домик. Поток морозного воздуха хлынул в помещение вслед за ним.

Шэннон оторвался от скудного и довольно неаппетитного на вид обеда и нехотя повернулся к Уилсону. Тот, не поднимая глаз от своей тарелки, покачал головой.

— И сколько, Билли? — спросил сержант.

— Пару точно, а может, три или четыре, — ответил Гордон. — Далеко. Вы их вряд ли слышали. Знаете, как разносится звук в этом холоде. Беппо тоже слышал.

Шэннон опустил глаза. Что он мог сделать?

— Мак, наверное, тренируется в стрельбе по мишеням. Скажешь, если услышишь еще.

— Ясно, — Гордон повернулся и вышел, хлопнув дверью.

— У тебя идет кровь, — сказала Буккари. Она разложила небольшой костер, и его несмелое пламя осветило сидящего на охапке хвороста капрала. Лицо его украшала длинная рваная рана.

— Как страшно, — он снял перчатку и осторожно дотронулся до заросшего бородой лица. Взглянул на испачканные кровью пальцы и, зачерпнув пригоршню снега, приложил к щеке. — Теперь есть чем заняться.

Капрал проверил ветер. Воздух был почти неподвижен. Пользуясь снегоступом, он вырыл глубокую яму, оставляя снег рядом. Одобрительно хмыкнув, Макартур выпрыгнул из карьера и принялся насыпать снег на уже образовавшийся холмик, затем тщательно утрамбовал корку. Снова спрыгнув в яму, он выкопал боковой ход — небольшую пещеру — прямо под утрамбованной площадкой. Ко входу Макартур перенес из костра горящие поленья, а рюкзаки сложил вместе с запасом провизии в глубине лаза. Пока он занимался всем этим, Буккари стояла у края ямы, внимательно следя за малейшим движением. Когда она, наконец, повернулась к предприимчивому капралу, тот топил снег на сковородке, держа ее над углями.

— Не смотрите на меня, лейтенант. Ваша задача — не подпустить этих тварей. Или вы несете постовую службу, или готовите ужин. Выбирайте.

— Есть, командир, — она вытянулась по стойке «смирно». На востоке поднялась малая луна, но свету почти не добавила. Видимость ограничивалась парой десятков метров, а за пределами этого радиуса двигались какие-то неясные тени, определить которые было невозможно. Макартур выскочил из убежища на пару минут и вернулся с большим куском мяса. Поджарив его над костром, он окликнул Буккари:

— Кушать подано, лейтенант.

Грубое, жесткое и слегка сыроватое, оно тем не менее дразнило и манило изголодавшихся путников, жадно набросившихся на «бифштекс с кровью». Утолив первый приступ голода, они уселись у костра, как сиживали доисторические люди в другом мире много-много веков назад на планете, затерянной где-то среди звезд на расстоянии нескольких световых лет.

Покончив с мясом, Буккари растопила снег в кружке и выпила воду.

— При всем уважении к вам, лейтенант, вы не боитесь, что придется часто вставать ночью?

Она рассмеялась.

— Раз уж вы упомянули об этом, капрал, а где уборная?

— Вон там, — он кивнул в сторону. — Вряд ли стоит совершать дальнюю прогулку, а?

— Нет, конечно. Давайте-ка я помою посуду, пока вода не остыла. И еще… надо промыть вашу рану.

— Ну вот. От уборной к моему лицу. И что мне после этого думать? — спросил Макартур.

— По крайней мере, вы достаточно умны, чтобы установить связь, — ответила она, подбрасывая в костер хвороста и набирая еще снега.

Смочив полотенце, Буккари опустилась перед ним на колени. Капрал взглянул на нее, в серых глазах прыгали искры. Рана, начинавшаяся возле уха, тянулась через всю щеку и скрывалась в бороде. В цивилизованном мире на нее следовало бы наложить швы. Шрам, конечно, останется. Она провела полотенцем по всей длине пореза. Макартур только мигнул. Пока Буккари обрабатывала след недавней схватки, на глаза ей то и дело падала прядь волос. Он осторожно протянул руку и мягким движением убрал ее под край шапки. Буккари улыбнулась, смутившись.

— Спасибо. Волосы мешают, — она встала и отвернулась.

— Красивые волосы, — застенчиво сказал он. — Только пусть они вам не помешают в случае чего. Ваша первая смена, — Макартур вытащил из рюкзака помятый спальный мешок.

— Возьмите мой, — предложила лейтенант, удивленная тем, что ее напарник может еще думать о сне. — А я завернусь в ваш. Что мне делать, пока вы будете спать?

— Вы когда-нибудь слышали о Джеке Лондоне? — спросил он, обмениваясь мешками.

— Да, но… О, поняла. Холодно. Самое время пофилософствовать.

— Лондон писал о волках… и об огне, — ровным тоном продолжал Макартур. — Значение имеет только одна философия: поддерживай огонь. Звери понимают силу огня, это лучший аргумент, который можно придумать, но будьте готовы стрелять. Приготовьте винтовку, но держите под рукой и пистолет. Дайте мне карабин, — он расправил спальный мешок и забрался в него. — Разбудите через два часа, а потом ваша очередь ложиться. Смены будут по два часа.

Она уселась у края пещеры, напряженно всматриваясь в обступающую со всех сторон темноту. Стена ямы прямо перед ней была плотно утрамбована и не мешала вести наблюдение. Но с другой стороны взгляд натыкался на снежную горку. Ощущение, что там что-то есть, не давало ей покоя. Она подбросила еще хвороста на догорающий костер и, завернувшись в спальный мешок капрала, откинулась на спину и вытянула усталые ноги к огню. Посмотрела на часы. Прошло две минуты. Как ни странно, Макартур уже спал, мирно посапывая. Пожалуй, ей и самой бы не помешало… Глаза закрывались, ресницы словно налились свинцом. Чтобы стряхнуть сонливость, Буккари поднялась, потянулась, потерла щеки снегом и выглянула из ямы.

Ничего. Ничего, кроме непроглядной ночи. Она повернулась в другую сторону и увидела едва заметные пятнышки света, парами плывущие в воздухе. Вот они повисли — три пары хищных глаз, отражающих красные блики костра.

— А, черт! — прошептала Буккари. Ее замерзшие руки вспотели. Подбросив еще одно полено, она вытащила из огня полыхающую ветку и подняла над головой — искры посыпались на снег, зашипели. Окружены! Ей удалось насчитать десять тварей, и это было еще не все. Да их там не менее тридцати, медленно сжимающееся кольцо клыков и когтей.

— Макартур! — чуть слышно прошептала она. — Мак!

Буккари пнула его ногой, не смея отвести глаз от пугающей картины. Капрал застонал и пошевелился.

— У нас гости, Мак. Мне… мне нужна твоя помощь.

Макартур вылез из пещеры и, пригнувшись, подошел к ней.

— К вашим услугам, — сонно пробормотал он, протирая глаза.

Их бедра соприкоснулись.

Он взял винтовку, оставив ей карабин.

— Вот этот поближе других, — проворчал капрал. Уже можно было разобрать отвратительную морду с выступающими нижними клыками. — Будем надеяться, что это вожак. Закройте уши.

Макартур прицелился точно между двух огоньков, выдохнул и нажал на курок. Наповал. Другие монстры испарились, как будто их и не было.

Он посмотрел на часы.

— Перед тем, как выстрелить в следующего, попинайте меня хорошенько, — забрал карабин и залез в пещеру, но, уже ложась, обернулся.

— Полегче с топливом. Должно хватить на всю ночь!

Улегся и застегнул мешок.

— Беппо! Я слышал еще один выстрел, — взволнованно прошептал Гордон. Пар от дыхания серебряной струйкой улетел в небо. Мужчины настороженно прислушались.

— Я тоже, — ответил Шмидт. — Расскажи Саржу, а я пойду разбужу Мендосу и Честена. Сейчас их смена.

— Ты слышишь, Браан? Это опять длинноногие, — сказал страж.

— Сколько громов ты слышал? — спросил вождь.

— Всего лишь один.

— Хороший знак, — кивнул Браан и отпустил стража.

Во сне Макартур тяжело дышал. Прошел уже час. Буккари пошевелила веткой догорающий хворост, желтые огоньки вспыхнули, взметнулись вверх.

Неподалеку, сзади, снова раздалось рычание. От прилива адреналина в кровь Буккари стало жарко, но зато шея и затылок похолодели. Она повернулась, одновременно вскидывая ружье к плечу. Два хищника подползали с возвышенной стороны, готовясь к прыжку. Буккари навела винтовку на того, что был левее, и, когда в прицеле показался нос зверя, нажала на спусковой крючок. Именно в этот момент чудовище прыгнуло. Лейтенант инстинктивно отшатнулась, наступив при этом на костер. Уже в воздухе зверь наткнулся на пулю, она прошила ему глотку и бросила на снег у самой пещеры. Второго как ветром сдуло. Замок-молния взвизгнул подобно пиле. Из пещеры вывалился Макартур. Ничего не поняв, он выпалил из пистолета в темноту и, споткнувшись о еще подрагивающую тушу, зло пнул ее носком ботинка. Буккари отступила к стене, понимая, что капралу нужно как-то разрядить накопившийся страх. Наконец капрал успокоился, остановился, опустил пистолет и взглянул на нее. Напряжение спало, он выпрямился и даже попытался улыбнуться.

— Хороший выстрел, — похвалил ее Макартур и еще раз — но уже без злости — пнул труп зверя. — Спасибо за предупреждение, — он покачал головой, затем долго смотрел на часы, вероятно, не совсем понимая, который час.

— Поверь мне, — смеясь, сказала она, удивляясь тому, что может смеяться, еще не придя в себя от ужаса. — Если бы у меня было время стукнуть тебя, я бы сделала это с большим удовольствием.

— Хм, — он зевнул и снова оценивающе посмотрел на обмякшее тело хищника, потом столкнул его с бруствера. Снова посмотрел на часы.

— Час я уже проспал. Достаточно.

— Нет! — воспротивилась она. — Моя смена еще не закончилась.

Не говоря больше ни слова, Макартур зевнул, повернулся и заполз в пещеру.

— Подбросьте еще дров, лейтенант, — сказал он и исчез с головой в спальном мешке, оставив, однако, его незастегнутым.

Буккари потерла ушибленное плечо и снова посмотрела на мертвое животное, испытав при этом какое-то атавистическое удовлетворение. Если уж пошла такая игра — убить или быть убитым, — то она готова играть… и убивать.

Ночь тянулась долго, а когда на востоке порозовело небо, Буккари и Макартур выбрались из заваленной тушами хищников ямы и продолжили свой путь к скалам. День еще не вступил в свои права, а группа охотников уже вышла им навстречу.

Выразив почтение, Тоон попросил Боола уделить ему немного времени. Старый мастер оторвался от дел и взглянул на своего ученика. Просьба Тоона, несомненно, касалась длинноногих, это было единственное, о чем Тоон мог сейчас говорить и к чему проявлял интерес. Пока юнец выполнял свою миссию по связи с чужаками — и надо признать, делал это весьма успешно, и старейшины одобрили выбор Боола, — многое из того, чем Тоон занимался раньше, стало приходить в упадок, и старому мастеру пришлось самому заполнять брешь. Его группа уже отставала по проверке коррозийности и замене изношенных цепей лифта, а также по очищению аккумуляторных каналов от осадка. Впрочем, эта работа не прекращалась никогда.

— Мастер пара Тоон, — надменно произнес Боол. — Чего вы требуете?

— Злоупотребить вашим временем. Это касается длинноногих.

— Та-которая-командует вернулась сегодня утром, разве нет? Твои попытки установить контакт развиваются удовлетворительно?

— Весьма удовлетворительно, мастер, — ответил Тоон подобострастно-просительно.

Теперь Боол заинтересовался.

— Излагай свое дело, мастер Тоон.

— Длинноногие попросили о помощи. Они хотят, чтобы мы дали им приют под нашей крышей, — ответил Тоон, решив перейти от намеков к простоте и решительности.

— Невозможно! — зашипел старик. — Как мы сможем содержать двадцать чужаков? Они такие огромные! Они так много едят! Причем постоянно!

— Девятнадцать, мастер, — ответил Тоон. — Один умер. Еще один ранен.

— Умер! — воскликнул Боол. — О нет! Да успокоится его душа! О! Какая трагедия!

— Мастер Боол! — с необычной для него настойчивостью сказал Тоон. — Старейшин нужно уведомить. Пока они ничего не узнали, я извещаю вас.

— Моя лояльность несомненна, мастер Тоон, и в этом ты прав. Мы должны немедленно известить старейшин. Я потребую встречи.

Ветер напоминал обоюдоострый меч: он сдувал снег с плато, но и мороз кусал жестоко, яркое солнце совсем не грело. Обратный путь со скал оказался еще тяжелее, но все же они успешно добрались до озера. Буккари опасалась, что отморозит пальцы на ногах, а у Макартура болела щека. Путники приближались к острову, когда заметили две спешащие к ним фигуры.

— Шэннон и… Хадсон, — прокричал ей на ухо Макартур.

— Надеюсь, что у них все в порядке, — ответила она, протирая заслезившиеся глаза. У нее вдруг возникло неприятное предчувствие. Они встретились на острове под укрытием деревьев и скал, где ветер не завывал с такой силой и можно было не кричать при разговоре.

— Лейтенант, вы теперь за командира. Командор Квинн умер прошлой ночью, — сообщил сразу же Шэннон, разматывая закрывавший лицо шарф. — Лихорадка. Ли делала все, что могла, но он очень быстро отошел. Вот так. Лег и умер.

Буккари моментально забыла о холоде. Командор Квинн, старший офицер, мертв. Теперь тяжесть принятия всех решений легла на нее. Ответственность придавила ее, лишила дара речи. Опустив голову, она стояла и смотрела себе под ноги.

— Нам нужно побеспокоиться о Татуме, лейтенант, — продолжал Шэннон, прикрывая ладонью рот. — Он в тяжелом состоянии — инфекция, возможно заражение крови. Ли говорит, что гангрена ему обеспечена, дело лишь во времени.

— Нам нужно перенести его в колонию обитателей скал, — сказала Буккари, отбрасывая посторонние мысли. — Нам нужно всем туда перебраться. Завтра с первым светом отправляемся к скалам. Они согласны принять нас там.

— Есть, — сказал Шэннон и улыбнулся: — Это лучшее известие за последнее время.

— Сейчас ветер будет в спину, — закричал Хадсон, когда они вышли из-за скал.

— Не рассчитывай на это, — отозвалась Буккари. — Посмотри на облака. Идет циклон. Плохая погода, да и ветер меняется. Пошли, пока не начался ураган.

Большие пушистые снежинки грациозно проскальзывали через потолок. Снег будет идти долго, целый цикл большой луны, а возможно, и дольше. Начальник стражи Куудор в накидке из меха черной выдры неторопливо обходил посты. Охрану удвоили, и он проверял бдительность караульных. Из-за густой завесы снега возникли фигуры двух охотников — Крааг и Браан в белых шкурах и почти невидимые. Как и подобало, первым разговор начал Браан.

— Привет тебе, о Куудор, начальник стражи.

— Привет тебе, о Браан, вождь, и тебе, отважный воин Крааг, — с достоинством ответил старик.

— Все в порядке, — сказал Крааг. — Стражи хорошо обучены и внимательны.

Старый воин раздулся от гордости.

— Буран будет сильный, — произнес Куудор. — И продлится много дней.

— Да, ты прав, — согласился Браан. — Через час совсем стемнеет. После наступления темноты появляются рыкуны.

— Возможно, длинноногие вообще не придут, — высказал предположение Крааг. — Мы поступим мудро, если подождем.

— Может быть, и так, — ответил Браан. — Но я не думаю. Та-которая-командует сказала, что они вернутся сегодня. Она говорила уверенно.

— Мне сказали, что Та-которая-командует — женщина, — удивленно сказал Куудор.

— Это правда, — подтвердил Браан.

— Странные существа, они позволяют слабым невысоким женщинам командовать ими, — позволил себе выразить неодобрение Крааг.

— Возможно, женщины умнее, ведь и охотникам отдают распоряжения мастера, — ответил Браан.

— Но мы никогда не позволим, чтобы мастер вел нас в бой, — воскликнул Куудор. — Мастерам не хватает ни воли, ни смелости.

— Вероятно, женщины длинноногих обладают всеми необходимыми качествами. В ее смелости я не сомневаюсь, — твердо сказал Браан.

— Очень любопытно. Но, извините меня, воины, мне нужно закончить обход, — Куудор отсалютовал и зашагал прочь. Через несколько секунд его поглотила вьюга.

Макартур перепроверил компас и попытался определить их местонахождение. Он сделал это уже не в первый раз, так как непрекращающийся снегопад затруднял ориентацию на местности. Беспокойство возрастало. Голдберг не могла идти — ее фактически нес Мендоса. Ли и Фенстермахер пытались помочь, но у них ничего не получалось, хорошо уже то, что они помогали друг другу. Шэннон был занят Доусон, без него она вряд ли смогла бы идти. Трудно было с Татумом: слишком тяжелый, чтобы его можно было нести, он часто терял сознание и, только поддерживаемый с двух сторон, кое-как переставлял ноги. Макартур прекрасно понимал состояние друга: совсем недавно он и сам страдал почти так же. Обитатели скал вылечат Татума, если они успеют вовремя доставить его туда.

— Что с Татумом? — спросил Макартур. Долговязого капрала поддерживал Честен, нагруженный к тому же огромным рюкзаком. Ему пытался помочь Хадсон, но из-за отсутствия руки у Татума сделать это было нелегко.

— Не знаю, Мак, — великан покачал головой. — Он не шевелится.

— А как ты сам, Джокко? Может, тебя подменить?

— Я нормально, — прохрипел Честен, похожий на движущуюся белую гору.

— А я бы чуть передохнул, — заикаясь, пробормотал Хадсон.

— Конечно, мистер Хадсон. Сейчас я пришлю О'Тула с охранения, лучшего стрелка не найти, — капрал прошел в арьергард колонны. Беженцы опасно растянулись.

Справа от себя он уловил какое-то движение, неясное и неопределенное. Макартур замер, пытаясь рассмотреть то, что попало в периферийное поле зрения, но все было напрасно. Он сдвинул защитные очки и помотал головой, но туман, обволакивавший мозг, не рассеивался. Ни одно из данных ему пяти чувств ничего не говорило, но капрал чувствовал — там, за сугробами, что-то есть. К нему подошла на снегоступах Буккари.

— Что-то мне не нравится, как ты тут высматриваешь, — сказала она. — Увидел что-нибудь?

— Возможно, не знаю, — он посмотрел на нее. Она отвела глаза в сторону.

— Прошлый раз, когда мы были вдвоем, — Макартур улыбнулся ей, опуская с лица шарф, — было веселее. Беспокоиться приходилось только о вас.

— Спасибо за заботу, — насмешливо сказала она, поворачиваясь к нему.

— Нет, не поймите меня неправильно, — запротестовал Макартур. — Конечно, я очень о вас беспокоился сначала! Но уже после первой ночи понял, что беспокоиться надо о бедных хищниках.

— Лесть! Неприкрытая лесть! Но я принимаю твою похвалу, отважный воин.

— Хвалить легко, о юная девица.

Они повернулись и вместе пошли к голове колонны, где прокладывали дорогу Тукманян и Шмидт. Сразу за ними с тяжелыми рюкзаками и винтовками в руках тащились Гордон и Пети.

— Далеко еще? — спросила Буккари.

— По-моему, не очень. — ответил Макартур. — Думаю, около километра, — он бросил взгляд в сторону. Неприятное ощущение не покидало его. — Слишком уж мы разбросаны. Надо подтянуть арьергард. Сейчас я сменю Хадсона, с Честеном пойдет О'Тул. Татум нас прямо-таки связывает по рукам и ногам.

С головы колонны послышался звук выстрела. Стреляли из винтовки. Следом за ней ватную неподвижность разорвала очередь из карабина. Макартур рванулся вперед. Буккари не отставала. Они уже слышали знакомое рычание. Хищников было не менее пяти, и они приближались. Стрелять мешали Татум и Хадсон, находившиеся на линии огня. Макартур прыгнул в снег и выпустил очередь в выделявшуюся на белом фоне черную морду зверя. Над головой захлопал карабин Буккари. Еще один хищник зарылся носом в сугроб. Честен споткнулся, но удержался на ногах и опустил Татума. Кто-то закричал. Хадсон опустил руку за пистолетом, но поздно — два чудовища врезались в него, челюсти щелкнули, разрывая одежду. Макартур, стоя уже на колене, выстрелил по ближайшему, и тот отлетел, скуля и мотая головой. На помощь Хадсону пришел, наконец, Честен. Ухватив зверя за толстый загривок, он отшвырнул его на несколько шагов. Перевернувшись в воздухе, проворная тварь приземлилась на четыре лапы и отбежала за сугроб.

Другие рыкуны, хотя и изменили направление атаки после первых выстрелов, но не отказались от своих первоначальных планов. Теперь своей жертвой они избрали Честена. Выстрел Буккари раздробил одному из них плечо, но другой все же вцепился гиганту пониже спины. Честен упал на колени. Лежащий на земле Хадсон хладнокровно приставил пистолет к уху хищника и нажал на курок. Рыкун разжал челюсти и свалился замертво. Макартур вскочил на ноги. Хадсон в порванной и залитой кровью одежде помог подняться Честену. Буккари переворачивала Татума, все это время неподвижно лежавшего на снегу лицом вниз, когда в хвосте колонны раздались выстрелы.

Выстрелы эхом отдались в ущелье. Схватив луки, Браан и Крааг выбежали из укрытия. Куудор развел по местам две группы лучников и вызвал для подкрепления следующую смену. Отдав необходимые распоряжения, он вытащил лук и пошел вперед, ничуть не сомневаясь, что стражи отобьют любое нападение.

Громы длинноногих не умолкали: то отдельные выстрелы, то несвязные очереди, приглушенные плотной завесой снегопада. Крики становились все громче, длинноногие приближались. Их уже заметили стражи и подали сигнал готовности. Затем появился первый — огромный, сгибающийся под тяжестью ноши пришелец. Ношей оказался другой длинноногий, похоже, лишившийся чувств. Следом, утопая в снегу, тянулись еще несколько чужаков. Увидев прямо перед собой неизвестно откуда взявшихся обитателей скал, длинноногие явно перепугались. Один из них закричал, очевидно, приказывая своим воинам не поднимать оружие против охотников.

— Крааг! Сопровождай их! — приказал Браан. — Мы поможем тем, что идут следом.

Из пурги вынырнула другая группа — еще один раненый в сопровождении трех тяжело нагруженных длинноногих. Они громко переговаривались и часто падали. Куудор отважно выступил вперед и схватил одного из них за руку. Двое длинноногих, увидев обитателей скал и поняв, что путешествие успешно завершилось, оставили раненых и возвратились к тем, кто, судя по выстрелам, прикрывал их отход. Браан отправился за ними, ориентируясь на звук голосов.

Навстречу им попался самый большой из длинноногих. Он был ранен, кровь капала на снег, что вполне могло опять привлечь рыкунов. Гигант пошатывался, но не столько из-за раны, сколько из-за того, что на плече у него лежало безжизненное, на первый взгляд, тело товарища. Двое вернувшихся длинноногих осторожно забрали раненого и унесли к скалам. Гигант остался, озадаченно озираясь и пошатываясь. Беспокоясь, что он может упасть, Браан уже собирался предложить свою помощь, когда из сумеречной мглы вышли еще трое. Двое длинноногих подхватили под руки великана и потащили вперед, а третий подобрал винтовку и подождал, пока к нему не присоединились оставшиеся, составлявшие, очевидно, арьергард.

Поблизости прозвучали еще выстрелы. Рядом с Брааном появились Крааг и Куудор, оба с луками наготове. Опять выстрелы! Тьму пронзили молнии. При звуках грома охотники съежились и отпрянули. Рычание! Да, это рыкуны! Воины чуяли их запах, несмотря на сильную вонь, распространяемую волшебными палками длинноногих. Запах крови вел рыкунов через пургу.

— Назад, лейтенант! Назад! — закричал Макартур. — О'Тул! Боцман! Кто там еще? Назовите себя и подходите!

Ответа нет. Их было четверо, сбившихся в кучку, спина к спине. Они знали, что обитатели скал где-то рядом. Дошли! Почти дошли. Теперь надо позаботиться о себе. Они не могли просто повернуться и побежать.

— Не останавливаться! О'Тул! Смотришь нам в спину и идешь вперед, — приказал Макартур. — Видишь что-нибудь? Крылатых существ?

— Еще нет. А куда идти, Мак? — беспомощно спросил О'Тул.

Макартур бросил взгляд на компас, стараясь держать его ровно. Сказать что-то наверняка было невозможно. Они могли оказаться совсем в другой стороне.

А из пурги уже летели рыкуны. Первыми грохнули карабин Буккари и пистолет Джонса, через мгновение к нему присоединилось более мощное оружие Макартура и О'Тула. Из всей стаи только двое хищников добрались до цели, и с первым Макартур разделался штыком. Второй — и последний — пал, пронзенный тремя стрелами. Причем все три попали в горло. Пальба прекратилась. Люди стояли, уставившись на подстреленного рыкуна, еще не видя спускающихся к ним охотников.

Наконец появились и их спасители, все еще с луками в руках. Один из них приблизился и резким жестом показал следовать за ним.

— Это же вождь! — закричал Макартур, узнав своего старого знакомого по его шрамам и походке. — Пошли!

Охотники повернулись и легко зашагали по снегу, их широкие ступни увеличивали площадь опоры и позволяли не проваливаться. Да и тела обитателей скал намного уступали людям в весе. Земляне побрели за своими новыми друзьями, стараясь не отставать и опасливо оглядываясь.