"Алмазы Селона" - читать интересную книгу автора (Скидневская Ирина)

Глава первая Отель «Отдохни!»

На ярко-синей подушке в кубике с хрустальными гранями, среди плавающих в воздухе цветных рыбок спала Ева. Продуманность ее позы сразу отбила у Скальда охоту любоваться столь совершенным по дизайну телом, хотя рыбки, привлекая внимание, и прикасались осторожно к нежной щеке, изгибу талии, ступне и темным волосам, живописно рассыпанным по стыдливо прижатым к груди коленям.

Почувствовав чужое присутствие, дива повела загорелым плечиком, тепло и бархатисто сиявшим в полумраке, — прозрачный куб плавно раздвинулся, расширив свое чудно организованное пространство. Подушка тоже странным образом увеличилась. Скальд заинтересованно уставился на нее, даже обошел куб со всех сторон, размышляя о механизме совершенной трансформации. Прелестница лениво переменила позу, отодвинувшись в глубину необычной спальни.

Скальд легонько постучал по стеклу. Глаза у девчонки оказались голубыми и без намека на сонливость. Скальд доверительно объяснил ей свою главную тоску:

— Скучно. Надоело.

Для доходчивости показал на пальцах, жестикулируя, будто глухонемой, снова повторил. Она поняла. Равнодушно прикрыв глаза, погрузилась в ненастоящий сон. Интрига не завязывалась. Больше ничего не произошло.

— Самое интересное — подушка, — резюмировал разочарованный Скальд. — Подушка, подушка… Как это они, черт возьми?

Он двинулся по ярко освещенному коридору, наугад выбрал новую дверь, но тут же выскочил и подпер дверь плечом. С диким ревом что-то в нее тяжело ударило. Дверь подалась, в щель протиснулась огромная тигриная лапа. Скальд рычал не хуже тигра и, обливаясь потом, прикидывал, успеет ли добежать до следующей комнаты.

— А если отпустить? — раздался сзади чей-то раскатистый баритон.

Скальд скосил глаза. Высокий плотный мужчина лет сорока в просторной фольклорной куртке энергично щелкал зажигалкой прямо у него за спиной.

— Обрежьте у сигары кончик, — тяжело дыша, сказал Скальд. — И отойдите! Вы мне пиджак сожжете! Или встреча с пироманьяком входит в программу?

Мужчина засмеялся. Его серые, слегка осоловелые глаза превратились в узкие щелки.

— Давно так стоите? Живот надорвете. Ну-ка. — Он приложил наконец разожженную сигару к тигриной лапе. Раздался рев, и лапа исчезла. — Вот и все.

Скальд осторожно потянул дверь — она была прочно заперта. Совершенно обессилевший, он прислонился к косяку. Незнакомец заглянул ему в глаза. Подстриженные, как у одного известного актера, в кружок светлые волосы придавали его обаятельному гладко выбритому лицу забавный вид.

— Откуда бредете?

— Смотрел, как с галереи сбрасывают шары на головы прохожим.

От добродушного смеха у мужчины в ухе запрыгала серьга-якорь со звездочками алмазов на остриях лап.

— Сами пробовали?

— Н-нет. Один шар упал на голову мужчине, превратился в медузу и облепил бедняге голову, он не мог ее отодрать.

— Ну, не женщине же. И потом, им за это платят.

— Вам это кажется смешным?

— Мне смешна ваша реакция. — Мужчина протянул Скальду руку. — Ион. Вы давно на Имбре?

— Скальд. Два дня. Вы не знаете, как они увеличили подушку?

— Да бросьте вы, — пробормотал Ион, борясь с зевотой. — И охота вам?

— Только что я посетил аквапарк на сотом этаже. Смотрел, как акулы пытаются съесть человека в полипластовом скафандре. Они его мусолили все по очереди, а человек кричал. Самая крупная акула едва его не заглотила, пришлось спасать.

— Человека?

— Акулу, она подавилась. Это тоже смешно? Две дамы упали в обморок.

— Вам не угодишь, — усмехнулся Ион. — А дамы получили то, что хотели. По-моему, аттракцион неплох. По крайней мере остроумнее, чем тигр, который хотел вас сожрать.

— Ну, как бы он меня сожрал? Я боялся, что облепит, как того мужчину. Тигр-то был ненастоящий. Так, пощекотать нервы.

— Отнюдь.

— Что?! А вы откуда знаете?

Ион показал на табличку над дверью.

— Вас что, не ознакомили с правилами? Этот треугольник означает настоящую, а не поддельную опасность. А я подумал — вот так храбрец.

— Мне что-то говорили… но, честное слово, я так устал после перелета…

Ион понимающе кивнул.

— Будьте внимательнее.

— Все, как везде, с небольшими вариациями, — пожаловался Скальд. — В одном отеле на голову бросают шары, в другом — тухлые тыквы. В одном русалки утаскивают вас в подводное царство, в другом под вами проваливается пол и вы оказываетесь в яме со змеями или пауками. Один раз орал до посинения, весь покрылся волдырями. Потом выяснилось, что отказала связь.

— Да, противно чувствовать себя обманутым. Почему вы не уедете?

Скальд махнул рукой:

— Везде одно и то же. «Сеть самых лучших в секторе отелей „Отдохни“ ждет вас!»

В самом просторном холле этажа наблюдалось скопление бурно веселящегося народа. Скальд хотел улизнуть, но Ион крепко взял его под локоть.

— Ну уж нет, господин хороший. Вы жаждете развлечений и тут же бежите их. Это противно человеческой психике. Вперед. И нечего смотреть на меня так жалобно.

Они протиснулись к возвышению, где ведущий торжественно объявлял итоги одного «многолетнего конкурса», проведенного в освоенном галактическом пространстве. На такие дорогостоящие проекты руководство развлекательного комплекса, с целью привлечения клиентов, никогда не жалело денег.

— Итак, господа, перед вами самое грациозное, самое прекрасное и совершенное существо во Вселенной! Вы — а не мы! — решали, кто это. Результаты опроса потрясающи!

Скальда немного взбодрили многоцветная голографическая феерия на сцене и шквал аплодисментов. Он тоже принялся аплодировать. Ведущий попросил полной тишины, и появилась ОНА.

Во взгляде ее изумительных зеленых глаз светилось чувство превосходства. Как всякая красавица, знающая себе цену, она благосклонно внимала восхищенным перешептываниям. Весь ее вид говорил о независимом и гордом характере.

— Вот это красавица, не чета той, — с довольным видом прошептал Скальд, вспомнив девушку в кубике. — Совершенство во плоти! А хвост — просто произведение искусства. — Он нырнул в толпу, пробираясь к выходу из холла. Ион где-то отстал. — Кошка — подушка, подушка — кошка…

Лифтер проворно открыл перед ним двери лифта. Скальд строго взглянул на него:

— Нет, вы знаете, все-таки кошка покруче подушки. Без всякого сомнения.

Он остановился у двери сорок четвертого номера на сорок четвертом этаже — давняя страсть к одинаковым цифрам — и прислушался. Потом осторожно снял туфлю, ввалился в номер и в полной темноте принялся бешено хлопать туфлей по полу. Когда сработали световые сенсоры, оказалось, что на нежно-зеленом ковре, которым был устлан номер, никого нет. Скальд встал на четвереньки и заглянул под диван.

— Это потому что дверь открывается слишком медленно! — с вызовом крикнул он в пустоту. — А то бы я вас! Опять сожрали мыло?! — Ответом ему была тишина. Недовольно бурча, Скальд ослабил узел галстука и прилег на диван.

Он не любил большие номера, всегда выбирал статичные, без возможности трансформации комнат, уютные и обязательно солнечные апартаменты. Единственное, что он любил менять в номере каждый день, — это портьеры.

Запищал автосекретарь — не терпелось доложиться о поступивших звонках.

— Валяй, — согласился Скальд.

— Просьба о прямом аудиоконтакте, детектив.

— Что такое?

Раздался женский голос:

— Позвони.

— А-а… Следующий звонок.

— Судя по характеру сообщения, просят сочувствия, или сострадания, что является одним и тем же по сути, но с небольшой разницей в оттенках…

— Само сообщение.

— «Пожалуйста, позвони…»

— Ты что, издеваешься? Дальше.

— Оскорбление. Повторение слов использовано для усиления воздействия.

— Без тебя разберемся.

— «Ты свинья. Я прождала тебя весь день, до вечера. Повторяю по слогам: „Ты — сви — нья!“

Скальд засмеялся и дважды хрюкнул.

— Что еще? Оскорбления исключить.

— Просьба о помощи! Требуется немедленное вмешательство для предотвращения несчастного случая!

— Ну-ка. Интересно.

— «Я… я погорячилась… в общем, если не позвонишь, я умру… Умру! Покончу с собой… поросенок…»

— Доведение до самоубийства карается по закону, — проскрежетал секретарь своим ставшим еще более холодным голосом.

Скальд полежал, тупо уставившись в стену.

— А кто это? Ну да. Откуда ты можешь знать? Ты ведь не Господь Бог…

— Сравнение механизма с высшим существом неэтично, — сварливо заметил секретарь. — Это свидетельствует о невысокой культуре и…

Скальд отключил его и вызвал менеджера-распорядителя, улыбчивого молодого человека в строгом черном костюме.

— Грех жаловаться на спектр развлечений в вашем отеле, господин распорядитель, но я не могу жить в таких условиях, — глядя поверх его головы, заявил детектив. — Больше не могу. Я терпел, потому что привык искать логику в событиях, какую-то линию, позитивный смысл. Но ничего этого я не вижу. Вернее то, что я вижу, меня не устраивает.

— И что же вы видите? — Менеджера всерьез заинтересовало малопонятное сообщение Скальда.

— Насмешку. Мое обычное утро: я захожу в ванную, а по зеркалу разбегаются в разные стороны чистюли. Как тараканы. Вы понимаете?

— Конечно, — улыбаясь, отозвался менеджер, видимо, не лишенный воображения. — Я вас очень хорошо понимаю, господин Икс. Очень.

— Пусть они занимаются уборкой в мое отсутствие.

— Я прослежу, господин Икс. Они будут исчезать за секунду до вашего появления.

— Они едят мыло.

— Не может быть, — недоверчиво улыбнулся менеджер.

— Может.

— Видимо, сбой в программе. Мы все отрегулируем.

— Ночью шуршат, как мыши.

— Ночью?!

— Вчера я подписывал чек и уронил ручку на пол. Тут же из-под кресла пулей вылетел чистюля. Мы с ним боролись… за ручку…

— И? — с интересом спросил менеджер. — Извините, — поправился он, встретив возмущенный взгляд Скальда.

— Он откусил половину ручки! Как голодный крокодил! Я не успел схватить его, как он уже спрятался. Ну что за свинство!

— Вам нужно было сразу вызвать меня. Это безобразие, вы совершенно правы.

— Как только я сажусь в кресло, оно без спросу начинает массаж.

— Как вы сказали? — изумился менеджер.

— Идите и попробуйте! Сядьте.

Молодой человек опасливо опустился в пододвинутое ему кресло. Скальд внимательно следил за его реакцией. Менеджер сидел немного напряженно, но, в общем, спокойно.

— Позвольте. — Не успел детектив сесть в кресло, как с воплем подскочил, будто его укололи иголкой. — Вы видели?!

— Не видел! — так же возбужденно выкрикнул менеджер. — А что там?!

Скальд ошарашенно выругался.

— Какие-то две цапки цапнули меня… сами понимаете, за что!

Менеджер с ошалелым видом ощупал сиденье и не обнаружил ничего криминального.

— Автосекретарь этот… комментирует, — кривясь, продолжал Скальд.

— Мы разберемся, уверяю вас, господин Икс…

— Немедленно. Прямо сейчас.

— Мы все исправим…

Менеджер дунул в свисток. Изо всех углов и щелей, как черные тараканы, полезли чистюли — крошечные, средние и даже крупные, размером с хороший кулак, блестящие шустрые механизмы, призванные поддерживать чистоту в отеле и кидающиеся на каждую пылинку. Скальд сел на диван и торопливо поджал ноги.

— И секретаря! — потребовал он. — А кресло?

— Я пришлю служащих, — пообещал менеджер.

Держа под мышкой говорливый аппарат, он попятился к двери, на ходу кланяясь Скальду и заверяя его в совершеннейшем своем почтении; чистюли шуршали у него под ногами, терлись друг о друга блестящими, как уголь, черными боками.

Очутившись за дверью, менеджер перевел дух и лукаво подмигнул армии проштрафившихся механизмов.

— Отличная работа, ребята. Будет что вспомнить. В первый раз такое слышу: какие-то две цапки, — он согнулся пополам, — цапнули его…

Всхлипывания распорядителя встревожили чистюль, они зашевелились, забегали по его ботинкам, слизывая невидимую пыль. Справившись с приступом смеха, распорядитель утер слезы и скомандовал:

— Под ногами не путаться, держать строй.

Он высвистел короткую трель и в превосходном настроении зашагал по коридору. Чистюли поползли за ним, на ходу выстраиваясь в длинную вихляющуюся цепочку с большими механизмами в начале и маленькими в конце. Наконец они приноровились к шагам человека и вытянулись в узкую сверкающую ленту.

Оставшись один, Скальд вздохнул с облегчением.

Радовался он недолго, потому что включился видеофон. Незнакомый мужчина, не молодой, но и не старый, сутулый, с серыми добрыми глазами, плакал и умолял о помощи, твердя через слово, что речь идет о жизни и смерти.

— Она уже улетела, господин Икс… Я больше никогда не увижу ее. — Мужчина скорбно смотрел на Скальда.

— Подождите, господин Грим, вы сказали, ей двенадцать лет. Каким образом маленькая девочка могла отправиться в путешествие без родителей — в такое путешествие?

— Мы разведены, а поскольку инициатором развода был я, исключительное право распоряжаться судьбой Анабеллы получила моя бывшая жена. Здесь такие порядки, господин Икс. Двести лет назад на Имбре губернатором была женщина, тогда они и провернули этот законопроект — эти мужененавистницы, облеченные властью.

— Вы обращались в полицию?

— А как же! В трех районах сектора. Как только я сообщал, что не имею прав на дочь, а жена в ответ на официальный запрос извещала полицию, что сама отпустила ее и дала ей право на полгода — на полгода! — мужчина застонал, — распоряжаться своей жизнью, они тут же теряли ко мне интерес. Бедная моя девочка… Хватит двух дней, чтобы ее не стало… Вы не представляете, что там за правила. Как может ребенок справиться с такой опасной ситуацией?! Да еще в период полового созревания, когда гормоны буквально корежат организм и дети становятся невменяемыми?

— Неужели в этом секторе дети могут распоряжаться собственной жизнью?

— Все благодаря комитету по защите свободы личности! «Каждый вправе поступать, как хочет, если его действия не противоречат морали. Каждый человек вправе распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению» и прочая чушь! Человек! Но не ребенок!

— Подождите, но тогда, может быть, вы излишне драматизируете ситуацию, господин Грим? Если ваша жена сочла, что Анабеллу можно отпустить… Вообще она, — Скальд подбирал слова, — она производит впечатление нормальной женщины? Нет, ну, если отвлечься от личных обид?

— Производит, — скрипнул зубами мужчина. — Еще какое.

— Понятно. Вам известен точный адрес, по которому отправилась ваша дочь?

Грим заерзал на месте. Взгляд у него стал жалобным, как у голодной собаки.

— Я боюсь, вы мне откажете, господин детектив… Я небогатый человек… Это очень далеко…

— Где?

— В восьмом секторе…

— Как вы узнали?

— Подкупил охрану в доме Мюлли — это моя бывшая — и основательно пошарил в комнатах Анабеллы. А что я должен был делать? Девочка моя… Такая умная, тонкая… Конечно, ей не составило никакого труда выиграть конкурс. Но как она могла попасться на эту удочку? На эти дешевые россказни? Понятно, что не алмазы ее соблазнили — Мюлли вышла замуж за богача-крючкотвора, адвоката, что ли… Дочку привлекла эта легенда, девочки так склонны к романтике. Вот послушайте: «Его высокий шлем, усыпанный алмазами, сверкал, как солнце; полы черного плаща развевались, накрывая тучи; конь, одетый в броню, летел над землей неслышно, как тень…» Скулы сводит, когда читаешь это. А ведь это выдержка из рекламного проспекта конкурса!

— Стоп. Думаете, я хоть что-то понял? И перестаньте, пожалуйста, всхлипывать, меня это отвлекает.

— Извините. Все по порядку. Около ста лет назад был открыт Селон, небольшая планета, похожая на Имбру. Только в восьмом секторе. Там была приличная атмосфера, сносные климатические условия, и планету начали с энтузиазмом осваивать, тем более что были обнаружены алмазные копи, богатейшие залежи. Селон, его ядро, практически состоит из алмазов. С научной точки зрения, наверное, есть какие-то объяснения этому, мне они не интересны, — Грим все больше заводился, — да и черт с ней, с этой планетой, сгори она совсем! Так вот, оказалось, что Селон — это планета несчастий, средоточие бед людских. Ни одно начатое дело не было там закончено. Разбивались корабли, гибли поселенцы, на колонизаторов обрушились все напасти, какие только можно себе представить. Даже климат мгновенно ухудшился — едва только люди прикоснулись к этим проклятым, словно заговоренным, алмазам! — Грим закрыл лицо руками.

— У нас мало времени, — негромко напомнил Скальд.

— Селон оказался настолько твердым орешком, просто алмазным, простите за каламбур, что правительство сектора запретило освоение планеты и ограничило доступ на нее.

— То есть пребывание там невозможно?

— Возможно, если вы не будете протягивать руки к алмазам. А именно это собираются сделать Анабелла и еще несколько умников или умниц, выигравших конкурс.

— Выходит, она там будет не одна?

— Не одна, но — среди конкурентов, среди людей, явно свихнувшихся, нездоровых!

— Стремление заработать деньги — естественное желание, в котором нельзя упрекать людей. Именно потребность индивидуального человека жить лучше движет прогресс, не забывайте, — возразил Скальд.

— Да? Если у человека желание набить карманы заглушает голос разума и инстинкт самосохранения, он опасен — и для себя, и для общества. Я знаю только одно: они все там погибнут, господин Икс, — с взглядом, застывшим от горя, сказал Грим. — И моя девочка вместе с ними.

— Итак, скажите мне внятно: почему они все погибнут? — начиная нервничать, спросил Скальд.

— Потому что черный всадник охраняет свои богатства и ни за что не выпустит их из рук, — впадая в какой-то транс, медленно и горестно проговорил Грим. — Потому что его высокий шлем, усыпанный алмазами, сверкает, как солнце, полы черного плаща развеваются, накрывая тучи, а конь, одетый в броню, летит над землей неслышно, как тень…

Скальд достал свой кейс с компьютером, сделал запрос по Сети и получил отказ на доступ к сведениям, касающимся Селона. Данная планета находилась в частной собственности, и вся информация о ней принадлежала владельцу.

Детектив сделал обходной маневр и попросил компьютер сообщить любую официальную информацию, связанную со словом «Селон». Это был проверенный трюк. Сочетание слов «официальная информация» усыпляюще действовало на самый изощренный компьютерный ум, потому что не содержало никакого видимого подвоха. Сеть выдала то, что знала: в отеле «Отдохни!» на Имбре сейчас находится господин Регенгуж-ди-Монсараш, личный представитель владельца планеты Селон.

— Номер, в котором остановился господин Регенгуж-ди-Монсараш? — осведомился Скальд.

— Информация платная, — ответил компьютер.

Скальд перевел на счет отеля приличную сумму, которая тут же была возвращена обратно. Недолго думая, Скальд приписал к ней ноль и снова перечислил деньги.

Отель отказывался принимать их. Хмыкнув, Скальд добавил еще ноль — сумма получилась не просто приличной, а просто неприличной, но даже она не стоила информации о драгоценной персоне господина Регенгужа-ди-Монсараша и была отвергнута.

Скальд походил по номеру, размышляя, не сошли ли все в этом отеле — и он сам в том числе — с ума, потом махнул рукой и приписал четвертый ноль, увеличив, таким образом, первоначальную сумму в тысячу раз. Это сработало, мгновение спустя пришел ответ: господин Регенгуж-ди-Монсараш остановился в четырнадцатом номере на семьдесят девятом этаже.

Скальд попросил соединить его с искомым господином по очень важному и срочному делу. Вообще-то он подозревал, что ему ответят именно так, даже настраивался на отказ, чтобы заранее продумать следующий ход, но все равно почувствовал себя обманутым: господин Регенгуж-черт-ди-Монсараш находился на отдыхе и не собирался никого выслушивать, потому что его отдых — это самое важное дело, какое только может быть.

«Лучше бы ты сейчас отдыхал в яме с пауками», — подумал Скальд. Он взял кейс и покинул номер.

У номера четырнадцать на семьдесят девятом этаже стояла охрана. Два молодца оглядели Скальда с холодным безразличием.

— Мне назначена встреча, — спокойно сказал он. — Господин Регенгуж-ди-Монсараш был очень любезен…

Один из охранников переговорил по телефону. Потом взглянул на детектива и доброжелательно сказал:

— Пошел вон.

Скальд смущенно улыбнулся и развел в стороны руки — извините… Охрана расслабилась. Скальд отступил и, размахнувшись, ударил неласкового охранника кейсом в лицо. Не ожидавший нападения охранник потерял сознание и осел на пол.

— А что делать? — философски заметил детектив, ловко уворачиваясь от ударов другого секьюрити. — Любезностью на любезность.

Воспитанный в детском приюте, Скальд не чурался запрещенных приемов, и второй охранник тоже вскоре оказался на полу. В конце коридора появилась охрана отеля, отследившая эпизод по телесети — ее датчики были натыканы повсюду. Ребята на ходу засучивали рукава. Скальд мог не опасаться, что будет использовано оружие, за его применение к безоружному полагалось пожизненное заключение без права на амнистию. Но покалечить можно и голыми руками. И действия охраны будут признаны оправданными — он выступил в инциденте как агрессор.

Дверь в номер господина Регенгужа-ди-Монсараша распахнулась вовремя. Скальд не сопротивлялся, когда его схватили за шиворот и втащили внутрь, а потом в три секунды обшарили от макушки до пят. Он успел только заметить, что апартаменты были обставлены с совершенно отвратительной роскошью — чего еще можно было ожидать от господина с таким именем? В коридоре кто-то объяснялся с охраной отеля. За двустворчатой дверью, ведущей в другую комнату, громко разговаривали; наконец она плавно раздвинулась и Скальда втолкнули внутрь.

В комнате несколько мужчин и женщин сгрудились у монитора — прокручивалась запись только что случившегося. Одна из дам, вульгарно накрашенная юная особа, все время визгливо смеялась. Скальду бросился в глаза знакомый мужской затылок с волосами, остриженными в кружок, — с круглыми от удивления глазами, с дымящейся сигарой в зубах к взъерошенному Скальду повернулся Ион.

— Где этот господин, имя которого не вышепчешь с первого раза? — грубовато спросил Скальд, еще не решивший, стоит ли расслабляться.

Размалеванная девица, ростом ровно до пупа Скальду, одобрительно засмеялась — налетчик ей явно понравился. Пожилая дама в розовых кружевах недовольно поморщилась.

— Так это вы меня искали, господин Икс? А я подумал, здесь замешана ревность, — добродушно усмехнулся Ион. Красивая женщина, жеманно заглянув в глаза, прижалась к нему бедром. Он ущипнул ее за щеку и скомандовал: — Все на выход. — Номер тут же опустел. — Садитесь, Скальд. Что случилось? Почему такие сложности? Я ведь оставил вам свой номер телефона.

Скальд пошарил в карманах. Там действительно обнаружилась визитка с именем Иона Регенгужа-ди-Монсараша, написанным от руки. Скальд вспомнил только что оплаченный чек. Ион зорко наблюдал за ним.

— Неприятности?

— Да, но не у меня. Вообще-то мне показалось, что здесь был только номер телефона, без имени. Надеюсь, вы меня извините, Ион, — смущенно произнес Скальд. — Я чувствую себя неловко. Иногда не знаешь, в какие двери ломишься.

— Здорово вы их! — засмеялся Ион. — Придется сменить охрану. Эти два шкафа оказались бесполезной мебелью.

Скальд поднял вверх руки.

— Боже упаси. Я и так их побил.

— Ну хорошо, — тут же согласился Ион.

Похоже было, что этот человек всегда пребывает в превосходном настроении. Такой тип людей нравился Скальду, с ними всегда можно было договориться. Поэтому он сразу перешел к делу. Но одно только упоминание о планете Селон ввергло Иона в тоску и раздражение.

— И думать забудьте. Вы не знаете, о чем просите. Три года назад я в последний раз побывал на Селоне. Облысел, представляете? За что?! — Ион патетически возвел глаза к потолку. — Да ни за что! Без всякой видимой причины. Потом пришлось долго восстанавливать волосяной покров. А один бонза-испектор, ва-а-жная шишка, потерял глаз. Потом он предьявил нам такой счет, что мы долго смеялись. — Ион говорил, и смешно ему не было. — Лег спать нормальный, а проснулся без глаза, старый крохобор.

— Черный всадник выколол копьем?

Ион откинулся на спинку кресла.

— Вот из-за чего весь сыр-бор. Так и знал, что мне испортят вечер. Я уже понял, господин Икс, — вам скучно. Мне тоже. Но Селон не то место, где можно развлечься. Лучше пойдемте в аквапарк, там вас, как куклу, обрядят в полипластовый скафандр стоимостью в шесть тысяч кредиток — впечатляет, правда? — и я брошу вас акулам. А потом вместе посмеемся. Если, конечно, у вас от переизбытка впечатлений не случится сердечный приступ.

— Я пекусь не о себе, не о своих удовольствиях. Я не знаю, есть ли среди людей, выигравших конкурс, другие дети, но одна маленькая девочка, получившая из-за несовершенства законодательства этого сектора и легкомысленности матери излишнюю самостоятельность, уже улетела на вашу таинственную планету и может пострадать. Ее отец в страшной тревоге. Он просил меня о помощи.

— Ой, похоже, вы гуманист, господин Икс.

— А вы?

Губы Иона тронула неприятная усмешка.

— Все эти… как их… люди, прошедшие через конкурс, вполне самостоятельны. Никто их за нос не тянул на Селон. Они хотели там оказаться, и практически они уже осуществили это желание. И ваша бойкая девчонка тоже. Такая же корыстная, как и все.

— Я тоже хочу оказаться там, — спокойно сказал Скальд.

— Зачем? — Взгляд у Иона стал просто злым, но он взял себя в руки. — Хотите, я расскажу вам, в чем тут дело? Каждый год по воле владельца планеты, чьи интересы я представляю и чье имя не подлежит огласке, на Селон отправляется несколько человек, одержимых идеей вмиг разбогатеть. Их селят в пустынной местности, в замке, построенном хозяином планеты уже после того, как было запрещено освоение Селона. Замок шикарный, ничего не скажешь. Предполагалось организовать туристический бизнес. Туры для тех, кто любит риск.

— Почему именно замок, а не просто дом?

— Потому что замок как-то больше сочетается с образом всадника, одетого в доспехи. Этот всадник якобы убивает всех, кто возьмет в руки хотя бы один его алмаз.

— Так он существует или нет?

— Это все сказки. Несколько маньяков — иначе их не назовешь — собираются вместе, чтобы раздобыть алмазы. Заметьте, их не останавливает возможность летального исхода, что уже говорит о некоторой невменяемости.

— Значит, вы тоже так считаете? Я уже выслушал сегодня такую мысль, от отца девочки.

— Да любой нормальный человек так подумает. Они, эти конкурсанты-конкуренты, может, в жизни не видели столько богатства, а тут — протяни руку — и они твои, камешки, за которые им и жизнь отдать не жалко. — Ион беззвучно выругался. — Потом они всем своим и без того полусвихнувшимся сообществом окончательно сходят с ума. Трясутся над своими алмазами, прячут их по всему замку в ожидании корабля. Он должен прилететь через неделю. В результате они там друг друга, как бы это сказать помягче, убивают, и остается только Тревол.

— Кто?

— Так называют человека, который выживает в этой кутерьме. Он психологически более сильный, уверенный а главное, более хитрый.

— Значит, черного всадника не существует?

— Видите, и вас зацепил этот глупый антураж, сочиненный организаторами конкурса. Хотите мое мнение? Это пошло еще с тех времен, когда правительство, испугавшись глобальности несчастий, случившихся при начале колонизации Селона, запретило кому бы то ни было даже близко появляться там. Как вы думаете, что больше отпугнет людей? Если вы объясните им, что Селон находится в малоизученной зоне галактики, возможно, контролируемой враждебной человечеству цивилизацией — а это не исключено — или если вы сочините страшную сказку о черном всаднике на черном коне, который по ночам стучит в черный-черный замок, где стоит черный-черный гроб для всех покусившихся на его богатства? Как там выглядят эти чужаки, еще неизвестно, а раз неизвестно, значит, не страшно. А черный всадник — это родное, с детства знакомое, давящее на психику. И на какое-то время отпугнуть народ удалось. Сейчас страсти по алмазам, увы, разгорелись снова.

На лице Иона вырисовывалось отвращение. Скальд, как загипнотизированный, смотрел на мерцающую серьгу в его ухе.

— Так что не надо вмешиваться, — довольно категорично заключил Ион. Он принес из бара бутылку и разлил вино по бокалам. — Ну их. Пусть там сами с ума сходят в своем сумасшедшем замке. А мы с вами отправимся в аквапарк. Ну… За знакомство.

— А что говорит правительство?

— Что это их личное дело.

— И не проводится никакого расследования? — не поверил Скальд.

— Ввиду особенностей, связанных с расположением Селона, — это задворки освоенного пространства, а также ввиду других факторов риска, как-то: неблагоприятный угол наклона оси планеты, ацикличность магнито-лиассовых бурь… что там еще?.. нестабильность петли Цади и прочее, и прочее, — эта шайка самоубийц подписывает все необходимые документы и оказывается свободной от пут цивилизации.

— Но это полный бред. Впервые о таком слышу!

— Мы свободные люди, — равнодушно сказал Ион.

— Зачем вообще проводится конкурс?

— Что посеяли, то и жнем. Селон — слишком необычное место, необычное и недоступное. Существует некий феномен и связанные с ним легенды, которые будоражат воображение. Чтобы как-то отрегулировать поток страждущих попасть на планету, делается видимость того, что людям идут навстречу.

— Но ведь планета — частная собственность?

— Будто бы вы ни разу не вторгались на территорию чужой частной собственности, господин Икс. Кого этим остановишь? Достали они меня с этим конкурсом. Как мухи на мед, все липнут, никак не уймутся, — раздраженно пожаловался Ион. — На моей памяти он проводится уже шестой год подряд. Но про ребенка слышу впервые.

— И что же случается на планете Селон уже шестой год подряд?

Иону явно не хотелось отвечать, но он ответил:

— А кто знает? Они все возвращаются в гробах.

— Кроме Тревола?

— Да.

— А он…

— Это вне обсуждения.

— Почему?

— Это главное условие конкурса. Тот, кто оказывается Треволом, получает новое имя и новую жизнь. И его имя — старое ли, новое ли — не оглашается. Как и подробности.

— А кто занимается похоронами? Не вы?

— Что у нас, людей мало?

— Близких извещают?

— Нет, конечно.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне оказаться там, — твердо произнес Скальд.

Ион в раздумье повертел в руках бокал, рассматривая золотистое вино на свет.

— Вам что, так много заплатили?

— Мне не платят за это дело.

— Скальд, вы мне симпатичны. Поэтому я говорю «нет».

— Я готов позабавить вас и выбить пару зубов акуле, которой понравится мой полипластовый скафандр.

— Храбрец… Вообще вы производите впечатление человека, склонного к суициду, — и к акулам вас влечет, и на Селон. Неужели жить так плохо?

— Сначала — акулы, а потом сразу — на Селон, — упрямо повторил Скальд.

— Не снимая скафандра.

— А что?

— Да нет, не бойтесь, там обычная атмосфера. Ну что мне с вами делать, Скальд?

— Когда вылет?

— Хоть когда. Учтите…

— Согласен. Я не буду привлекать никого к ответственности — в случае моей смерти. Шучу.

— И помните…

— Да не нужны мне эти алмазы!

— Все так говорят.

— Я не все.

— Уже понял. — Впервые за все время разговора в голосе Иона прозвучало одобрение. — Что ж, тогда вперед. Вы должны продержаться там только неделю, а потом мы вас заберем.

Голос у девицы был визгливо-вызывающим, но речь связной, чего Скальд вообще-то не ожидал. Она караулила детектива за поворотом коридора, как преступник жертву.

— Что он вам наговорил? — выпалила она. — С ним нельзя иметь никаких дел!

— О чем вы? — спокойно сказал Скальд.

— Я подслушивала. Как — это вам необязательно знать. Просто я уже знаю, что он разрешил вам полететь на Селон. Не делайте этого! Вы не вернетесь. Вот увидите, когда вы пойдете улаживать у юриста все формальности, он предложит, чтобы своим завещанием вы оставили все деньги ему. Это он так пошутит. Ему всегда мало тех денег, которые у него есть. Наверняка он уже навел о вас справки.

— Что-то я никак не уловлю мысль. Как вас зовут? — внимательно вглядываясь в ее раскрашенное, как у клоуна, по последней моде лицо, спросил Скальд.

— Алла. Он хитрый и жестокий! — Она сморщилась, словно собралась заплакать, и голос у нее стал не таким пронзительным. — Знаете, кому отдают алмазы, которые находят в прибывающих с Селона гробах? Ему. Всадник считает, что своей смертью они выкупили эти алмазы, и теперь камни «чистые»… Ион не гнушается брать их. Вы видели алмазы у него в ухе? Это оттуда. Ну почему он такой жадный?! И трусливый?! Непорядочный? Почему именно он? Почему все, что я так ненавижу, у него в избытке? — жалобно спрашивала девушка, словно Скальд мог разрешить ее мучительные вопросы.

— Подождите, вы знаете, в чем смысл этого конкурса? Зачем они все это проделывают? И есть ли шанс у участника выбраться оттуда живым? — торопливо спросил Скальд, оглядываясь на пустой коридор.

— Ничего не знаю… Ненавижу его, вот и все.

— Иона?

Она кивнула и ожесточенно добавила:

— Если бы можно было, убила!

— Да что вы такое говорите? — удивился Скальд. — Почему вы хотите его убить?

— Я люблю его! — Девушка зарыдала, закрыв лицо руками.

— Это веская причина…

— Не сообщайте ему, пожалуйста, что разговаривали со мной. Моя мать тоже… так ослеплена им…

Она размазала косметику по лицу, и оно сразу стало похожим на страшную и странную маску — как у злого ребенка, задумавшего недоброе. Скальд хотел еще расспросить ее, но она бросилась от него по коридору.

Ион нагнал Скальда уже у лифта.

— Что это с вами? Если бы я знал вас чуть меньше, подумал бы, что вы боитесь. На вас лица нет.

— Самое подходящее лицо для человека, который собирается подписать завещание, — буркнул Скальд.

— А если не секрет, в чью пользу оно будет составлено, господин Икс?

— Конечно, в вашу, господин Регенгуж-ди-Монсараш.

Они рассмеялись, пряча настороженные взгляды.

Уладив все формальности, связанные с отбытием на Селон, Скальд вместе с Ионом поднялись на стартовую площадку отеля, откуда модуль вознес их к пересадочной станции на орбите Имбры. Там путешественника поджидал челночный корабль. Ион распорядился, чтобы корабль с участниками конкурса, уже улетевший двое суток назад, подождал детектива в районе Большого Перекрестка — главного транспортного узла сектора.

— Я смогу познакомиться с участниками в полете? — спросил Скальд.

— По условиям конкурса они путешествуют на Селон в состоянии анабиоза. Чтобы не передрались по дороге. Вам советую сделать то же самое, ибо путь туда будет длиться три месяца: восемьдесят гиперскачков со входами и выходами из них плюс возможные пробки на шести основных магистралях.

— Нет уж! Лучше анабиоз. Лучше сладкая смерть.

— Заснете и проснетесь уже на Селоне.

— Вы летите, Ион?

— Еще чего.

— Инструкции? Напутственное слово?

— Не ссорьтесь с черным всадником. И не бейте его сильно — как мою охрану…

— А то вам придется его уволить? — Скальд прищурился. — Ладно, посмотрим на его поведение.

Ион смотрел ему вслед. Детектив шагал по широкому отсеку станции, больше напоминающему танцзал, — восьмиугольному, с зеркальными стенами. Он шел, слегка откинув назад голову с красивыми белокурыми волосами. Симпатичный и молодой. Пижонистый, в светлом костюме, отглаженном, как для свадьбы. Длинноногий, как цапля, и упрямый, как… как осел. Чего в нем больше — хитрости, ума или бесстрашия? А вдруг?.. Если все эти качества соединяются в человеке вместе, это уже не человек. Это находка.

— Тогда это находка, да, — сказал вслух Ион. — Счастливого пути, господин Икс.

Какое-то неудобство заставило Скальда перевернуться на спину. Воздух, пахнувший в лицо, был холодным и промозглым, пробирающим до костей. Из черных туч, несущихся по небу, сыпались редкие капли. «Это небо Селона», — вспомнил Скальд и поспешил выбраться из камеры для анабиоза, напоминающей саркофаг.

Холмистая равнина была погружена в сумрак, предшествующий сильной грозе или ночи. Низкие деревья с мелкими сиреневыми плодами гнулись под порывами ветра, черные птицы беспокойно кружили в тучах. Врастая острыми шпилями в небо, на горизонте высился черный замок. Семь высоких саркофагов вносили в открывшуюся картину диссонанс и выглядели нелепой шуткой. Их словно забыли на этой извилистой дороге среди холмов — как новую мебель, упакованную в оберточную бумагу.

Детектив надорвал на своем саркофаге обертку — камера была сделана в виде черного гроба — глухо выругался. Индикаторы реле времени на саркофагах почему-то показывали разное время. Помня рассказ Иона о непредсказуемости Селона, Скальд встревожился — запасы кислорода в камере были строго дозированы. Он немедленно нажал на одной из камер кнопку выхода из анабиоза.

Крышка саркофага плавно откинулась, выпустив клуб белесого пара. Задрав кверху подбородок, утыканный волосатыми родинками, на мягком матрасике посапывала древняя старушка с зонтиком в руках. Ее зеленое шифоновое платье было сшито неизвестно по какой старинной моде. Из-под коричневой шляпки, украшенной розочками, торчали седые букли.

Скальд сам не знал, кого он ожидал обнаружить, но вид этой бабки почему-то сразу выбил его из колеи. Он видел таких особей только в кино. Чтобы вернуться к реальности, он снова взглянул на замок и тут же получил зонтиком по голове: увидев склонившегося над собой незнакомого мужчину, очнувшаяся старушка закатила истерику.

— Вон! — испуганно завизжала она, тыча в Скальда зонтиком. — Не смей прикасаться ко мне, развратник! Блудливый кобель! Уйди, убийца!

Скальд сначала оторопел, потом начал смеяться.

— Успокойтесь, сударыня, — сказал он, примирительно поднимая руки, чтобы продемонстрировать разволновавшейся бабке свои честные намерения. — Вы на Селоне, вспомнили?

Он сделал шаг назад, но женщину это не успокоило. Слово «сударыня» разъярило ее еще больше. Она уже не кричала, а просто шипела и булькала, морщинистое лицо ее сильно покраснело. Длинные юбки платья мешали ей подняться, она билась в них, как рыба в сетях.

В другом саркофаге обнаружился светловолосый молодой человек, одетый в костюм — Скальд не сразу вспомнил это слово — пажа. Его короткие шарообразные бриджи, алую блузу с пышными рукавами, камзол из парчи и берет с пером словно только что извлекли из старинного сундука. Увидев Скальда, юноша распахнул синие глаза, обрамленные длинными ресницами, и вежливо представился:

— Тревол.

Скальд хмыкнул, назвался и перешел к следующему саркофагу. В нем лежала прекрасная темноволосая дама, одетая с королевской роскошью и осыпанная неимоверным количеством драгоценностей. Даже Скальду было ясно, что все они искусственные.

— Как вас зовут, королева? — улыбаясь, спросил он.

— Тревол, — мелодичным голосом ответила дама и легко села в саркофаге, утопая в складках пышного платья цвета молока.

— Очень хорошо, — кивнул Скальд и открыл следующую камеру.

Девочка спала тихо и мирно и в своем голубом наряде до пят была похожа на маленькую принцессу. Детектив осторожно прикоснулся к ее коротко стриженным светлым волосам; у девочки сразу дрогнули ресницы, сморщился носик.

— Мы уже на месте? — Она глубоко вздохнула, не открывая глаз.

— На месте, Анабелла. Пора вставать.

Он помог ей выбраться. Она несколько раз пристально взглянула на него, но когда он хотел заговорить с ней, отвернулась.

Настала очередь молодого высокого мужчины в костюме лесничего. Этот вскочил сам, энергично потряхивая копной темных кудрявых волос, отшвырнул лук со стрелами, зажатый в руке, и с кислым высокомерием оглядел компанию.

— Тревол. — Голос у него оказался приятным, хотя и с хрипотцой.

— Не сомневаюсь, — проронил Скальд, переходя к последнему саркофагу.

— Да оставьте вы его в покое, пусть себе спит! — раздраженно сказал лесничий, разминая ноги в грубых сапогах. Он отряхнул свои короткие, чуть ниже колен штаны и нахлобучил до бровей охотничью шапочку с пером.

— А вдруг это тоже Тревол? — без всякой иронии сказал Скальд.

Старушка дребезжащим голосом возразила:

— Тревол — это я.

— Тебе о душе пора подумать, старая клюшка, а не алмазы разыскивать, — вскользь заметил лесничий, озираясь по сторонам.

Старушка замахнулась на него зонтиком.

Из последнего саркофага поднялся седой статный мужчина с усами и бородой, как лопата. Он был похож на языческого короля из забытых сказок. Все настороженно уставились на него.

Король молча обшарил компанию своими пронзительными темными глазами, закутался в мантию и, тяжело припадая на резную трость, пошел к замку. Исподтишка посматривая друг на друга, за ним потянулись королева, лесничий, паж, потом старушка с зонтиком — каждый сам по себе.

Скальд крепко взял Анабеллу за руку. Девочка не сопротивлялась, но что-то неуловимо изменилось в ее побледневшем лице.

Мгла вокруг сгущалась. За холмами, заросшими вереском, засверкали зарницы, и глаз нельзя было отвести от этой завораживающей живописи взбунтовавшейся природы. Как предвестники грядущих несчастий, людей сопровождали черные птицы. С тревожными криками воронье перелетало с дерева на дерево, а когда Скальд со спутниками добрались до замка, расселось на башнях.

Большой холл, уставленный скульптурами бородатых воинов, вел в уютную гостиную с портретами и пейзажами на стенах. В огромной полированной столешнице черного дерева отражались огни хрустальной люстры. Замок был каким-то слишком уж новеньким, ухоженным, но тщательно стилизованным под старинный.

Словно лишившись сил или уверенности, все тихо расселись вокруг стола на стульях с высокими резными спинками. За стенами замка гроза раскола небо и обрушила на землю настоящий потоп. Здесь, внутри, было тепло и сухо. Трещали дрова в камине, на его чугунной решетке шипели искры. Воцарившееся молчание затягивалось.

— Это корни каштана, — втянув в себя воздух, вдруг сказала старушка. — Уж я-то ни с чем не спутаю этот запах. Моя бабка всегда топила корнями каштана. Говорила, это полезно для здоровья. Не удивлюсь, если здесь бродят коты. Кошечки… Кы-ы-саньки… — позвала она. — Не бывает замков без котов.

— Без привидений, — густым баритоном поправил король.

Дама в белом платье зябко ежилась, паж о чем-то размышлял. Анабелла сидела на краешке стула, спина у нее была прямой и напряженной.

— Глупо так сидеть, — пробурчал лесничий. — Ни до чего не досидимся. Надо действовать. Меня зовут Йюл.

— Анабелла, — тихо сказала девочка.

— Ронда, — отозвалась дама.

— Гиз, — представился паж.

Все посмотрели на Скальда.

— Скальд, — сказал он.

— Это что-то мифологическое? — Ронда приподняла тонкие брови. — Но все равно очень красиво.

— Тревол, — назвалась упрямая старушка.

Король промолчал. Разговор снова заглох.

— Какое сейчас время суток? — спросила Анабелла короля.

— Думаю, день. До вечера еще далеко.

— Откуда знаете? — быстро спросила старушка.

— Из источников, внушающих доверие.

— Интересно, этот день считается или нет?

Король кивнул. Это известие взволновало присутствующих, все зашевелились, лесничий, назвавшийся Йюлом, вскочил на ноги.

— Так, действуем по плану. Чего сидите, как на именинах?

— Мы делаем что хотим, — срывающимся голосом сказал красивый юноша-паж. — Не мельтешите и не мешайте нам сосредоточиться. Лично мне просто не терпится увидеть этого всадника.

— Пусть первым и идет на копи, — живо предложила старушка.

— Ты от природы такая сообразительная? — огрызнулся Йюл. — Кто знает, станет ли ему от этого хуже? А вдруг — лучше? Все сделаем, как положено. Я не позволю никому жульничать. Где кости? По правилам здесь должны быть кости.

— Чьи кости? — спросила Анабелла у Скальда.

— Есть такая игра, — пояснил тот. — Не волнуйтесь.

Йюл быстро обшарил ящики большого резного буфета и нашел запечатанный пластиковый пакетик с набором игральных костей.

— Я не хочу участвовать, — вдруг довольно твердо сказала Анабелла и высоко подняла голову. — Я передумала. Я прилетела сюда, чтобы опровергнуть эту глупую легенду о черном всаднике, а не для того, чтобы… Я хотела написать об этом книгу, но теперь хочу домой.

— Нельзя, — строго сказал король. — Игра началась.

— Пожалуйста!

— Нет.

— Вы не можете принуждать эту девочку к участию в игре, — вмешался Скальд. — Я никому не позволю ее обидеть.

— Расскажете это всаднику, — негромко, но веско произнес король.

В наступившей тишине было слышно, как трещат догорающие поленья и барабанит в окна угасающий дождь. Гроза шла на убыль.

— И когда ожидается его прибытие? — спросил Скальд.

Король с досадой поморщился.

— Все ко мне обращаются, будто я поверенный в его делах. Я такой же участник, как и вы. Я ничего не знаю о всаднике!

— Что ж вы так шутите… неосторожно?.. — слабым голосом заметил Йюл. — Все садитесь поближе. — Он раздал каждому по кубику, имитирующему кости. — У кого выпадет одно очко, первым идет за алмазами. Не будем терять время.

— Вы ошиблись. Я здесь по приглашению личного представителя хозяина, а не для участия в игре. — Скальд отодвинул свой кубик.

— Это допускается? — спросил Гиз, и все посмотрели на короля.

— Я не знаю! Я только знаю, что участников шестеро!

— Ну… Тогда, пожалуй, можно, — кивнул Йюл. — Следите, Скальд, чтобы никто не мухлевал.

— Я не понимаю этих ваших слов, — недовольно поморщилась Ронда.

— Милая, — насмешливо протянул Йюл, — у тебя еще нет алмазов. Все твои драгоценности — фальшивые. Умоляю, не веди себя, как королева.

Ронда обиженно надула губы и поправила на груди колье.

— Жаль. Оно такое тяжелое, что я подумала… И уши совсем опухли.

— Сними эти гири. Чего ты мучаешься? Так, возьмите в руки кости. Кидаем все по кругу. Первым бросил король.

— Шесть.

У сидящего рядом с ним Йюла выпало пять.

— Дайте я! — попросила Ронда, — я слишком волнуюсь. Ну вот, три. Теперь вы, Анабелла.

Девочка долго трясла кубик в руке. Он остановился рядом со Скальдом. Четыре.

— Вы заметили? — зловещим голосом произнес король. — Шесть, пять, три, четыре, сейчас Гиз выбросит два.

— Глупости, — возразила Ронда. — Случайность.

У Гиза выпало два.

— Давай, бабка, не дрейфь, — негромко сказал Йюл. Даже его проняла странная закономерность в выпадении чисел.

Старушка глубоко вздохнула и трясущейся рукой бросила кости. Кубик долго катился и постоял на ребре, прежде чем показать на своей верхней грани одну белую точку. Счастливица-старушка нервно захихикала и посмотрела в окно.

— Гроза кончилась, — сказала она. — И не смейте за мной подглядывать! Я нахожусь под защитой правил, утвержденных Учредительным комитетом!

Она передвигалась слишком быстро для женщины такого преклонного возраста, катилась с холма, как колобок. Внизу виднелись полипластовые строения копей и подъезды к руднику. Полуразрушенные кабины фуникулеров, некогда оставленные на канатной дороге над карьером, со скрипом раскачивались на ветру.

Погода наладилась, небо посветлело, капли дождя заискрились на дороге и на траве. Старушка добежала до раскрытых ворот, в которые одновременно могли въехать пять грузовиков. Там, схватившись за сердце, она постояла в некотором замешательстве.

В этом забытом богом и людьми уголке царила тишина, лишь было слышно, как где-то отдаленно каркают птицы да скрежещут канаты воздушки. С дальнего холма за ней наблюдали король без имени, девчонка, хам лесничий, бойкий юнец, вертихвостка в костюме королевы и посторонний, назвавшийся гостем хозяина. Чтобы они не заметили, что она робеет, старушка гордо задрала голову и, перешагивая через столетний хлам, решительно направилась к ближайшей бетонной коробке.

Вышла она через час, с перемазанным лицом, приятно взволнованная, как влюбленная девушка перед венчанием. Она где-то потеряла свою коричневую шляпку и обеими руками волокла по дороге большой пластиковый мешок, наполненный чем-то тяжелым. Пот струился у нее по лицу, под мышкой торчал зонтик.

Они ждали ее, усевшись на гранитные валуны, отваленные при разработке карьера. Йюл первым заметил ее и удивленно присвистнул.

— Уйдите все! — взвинченно закричала бабка. — Убийцы!

Размахивая зонтиком, она истерично кричала, что у нее больное сердце, и требовала, чтобы они ушли. В конце концов все направились к замку, постоянно оглядываясь на ее согбенную фигуру, волочащуюся по дороге.

— Черт побери, — растерянно говорил Йюл, запуская пальцы в свою кудрявую шевелюру, — неужели у нее столько алмазов? Просто не верится.

— Алмазов Селона хватит на всех. — Король отдувался и вытирал кружевным платком вспотевшее лицо.

— Это из достоверных источников?

— Абсолютно.

— Интересно, она может брать там алмазы несколько раз или это разрешено сделать только однажды? — поинтересовалась Ронда.

Король пожал плечами.

— Как вы думаете, королева, не будет нарушением правил, если я сброшу эту чертову мантию?

— А зачем сбрасывать? Она вам так идет, — кокетливо ответила Ронда. Король наклонился к ней, бормоча какие-то любезности.

Скальд с Анабеллой шли последними.

— Я хочу предупредить вас, Анабелла, — тихо и быстро говорил Скальд. — Ни при каких обстоятельствах не прикасайтесь к этим камням. Ваш отец просил меня вызволить вас отсюда, и я постараюсь это сделать, но вы должны меня слушаться. Вы поняли?

Вид у девочки стал виноватым. Она беспокойно теребила подол своего пышного голубого платья.

— Я заставила вас прилететь сюда, Скальд, простите… Папа тоже всегда просил меня слушаться, но я все равно влипла в историю.

— Не плачьте, пожалуйста. Как все получилось?

— Я узнала о конкурсе случайно. Мы шли с подругой по улице, к нам подошла незнакомая женщина и рассказала об условиях. У нее был такой доброжелательный вид… Подруга стала отговаривать меня, вернее, она сказала, что мне не стоит и пытаться.

— Вас это задело.

— Да.

— Мне бы это тоже не понравилось.

— Правда? Значит, я не такая уж непроходимая дура?

Детектив улыбнулся.

— Надежда еще есть. В чем состоял конкурс?

— Нужно было описать всадника, его появление, облик, мысли…

— Его мысли? Мысли призрака?

— Ну да. А вы считаете, у призрака не может быть никаких мыслей?

— Не знаю. Я еще никогда не был знаком с призраками. И вы написали столь выдающийся опус, что победили.

— Да, увы, — вздохнула Анабелла. — А потом… Успех вдохновляет. Но и ослепляет. Вы меня понимаете? Просто какое-то затмение нашло. А уж когда мама отпустила меня, я вообще возгордилась. Тщеславие — это порок. Папа всегда так говорил.

— А о чем думал ваш всадник, простите? Тот, мысли которого вы выдумали?

Девочка оглянулась на старушку с мешком, изнемогающую под тяжестью обретенных богатств.

— О том, как противны люди, поклоняющиеся золотому тельцу, озабоченные только тем, как обогатиться, — горячо сказала она. — Они не знают, что такое настоящие чувства — любовь, дружба, верность! Они мне, то есть ему омерзительны, понимаете? Настолько омерзительны, что…

Она испуганно взглянула на Скальда.

— …что их не жалко и убить?

— Теперь я так не думаю! — заплакала девочка.

— Но в своем сочинении вы написали об этом, да?

Она кивнула, глотая слезы.

— Он должен знать, что я не такая! Я скажу ему это, я смогу убедить!

— Анабелла…

— Я не верила до последней минуты. Но когда я увидела все это — замок, холмы, этих людей в костюмах, словно из сказки, я поняла, физически почувствовала: он есть. Его просто не может не быть! Он необходим этому месту! Он придет, когда наступит ночь, и заберет меня! — Она плакала, и Ронда с королем уже несколько раз оборачивались. — Я уже столько раз видела во сне, что он увозит меня на своем страшном коне…

— Успокойтесь.

— Я ненавижу это слово! Ненавижу это детское платье, в котором выгляжу, как уродина! Я уже не маленькая!

— Взрослые тоже иногда нуждаются в утешении, — твердо сказал Скальд и взял девочку за руку.

Кое-как доковыляв до замка, бабка с оханьем взобралась на второй этаж и заперлась в одной из спален. Она никому не позволила помочь ей дотащить мешок. Йюл прогуливался рядом с ее комнатой, время от времени припадая к замочной скважине ухом и глазом, но старуха всякий раз чувствовала его приближение и ругалась страшными словами. Звать ее к ужину послали Ронду.

— Просто щеки горят, — пожаловалась та, спустившись. — Такого наслушалась… И как только она может так выражаться?

— Что она там делает? Алмазы прячет? — жадно поинтересовался Гиз.

— Поет какую-то старинную песню про пиратов, про мертвецов… Ужас! — Ронда передернула плечами.

— Если она спятит, нам придется туго, — заметил король. — Зонтиком она владеет мастерски.

Когда бабка спустилась к ужину, все ждали ее, словно какую-то знаменитость. Сама она нервничала, пугаясь раскатов начавшейся грозы, и выглядела странновато: раздалась вширь и передвигалась по гостиной как-то неуверенно.

— Что это с вами? — приглядываясь, спросил король.

Бабка стрельнула глазами по сторонам.

— Что вы все на меня уставились? Что смотрите? — выпалила она своим дребезжащим голосом, от волнения сильно моргая. — Смотрите в свои тарелки!

Все принялись за еду. Бросая на старушку заинтересованные взгляды, Гиз протянул:

— Да она…

— Молчи, убийца! — взвизгнула та.

— Она свои алмазы на себе носит, целый мешок, — заключил паж. — Обмоталась, как кукла. Смотрите, карманы пришила!

Анабелла сидела, опустив голову, словно ей было стыдно. Ронда сморщила свой хорошенький носик и застыла с вилкой в руке — какой-то вопрос крутился у нее на языке. Йюл окинул присутствующих хищным взглядом и принялся жадно есть. Король задумчиво поднес к губам бокал с вином, наблюдая за бабкой: она раскрыла рот и находилась в состоянии, действительно близком к помешательству. За окном загрохотал гром.

— Успокойтесь, — сказал ей Скальд. — Здесь собрались интеллигентные люди. Никто не собирается вас грабить. Возьмите сыр или вот — жаркое.

— На десерт яблочный пирог и пудинг, бабуля, — добавила Ронда. — У них классная кухня. Полные холодильники еды. Только разморозить или подогреть.

Решив поухаживать за старушкой, Скальд приподнялся и положил ей на блюдо порцию хорошо прожаренного мяса, пропитанного ароматами трав, с гарниром из тушеной фасоли.

— Приятного аппетита, дорогая, э-э, Тревол, — вежливо сказал он.

Старуха подозрительно принюхалась и вонзила в Скальда испепеляющий взгляд.

— Вы хотите сказать, что это настоящее мясо? — Она взяла тарелку в руку. У Скальда даже появилось нехорошее подозрение относительно ее намерений. — Мясо из говядины?!

— Говядина из мяса, — невозмутимо ответил Йюл, отправляя в рот большущий ароматный кусок, истекающий прозрачным соком.

Глаза у старушки просто вылезли из орбит. Она завизжала так, что на мгновение перекрыла раскаты грома:

— Убийцы! А моя диета?! Меня хотят отравить! Я требую нормальной пищи! Где мое молекулярное молоко?! Дайте мне котлетку из синтезированных аминокислот с фруктами!

— Чтоб ты провалилась, старая карга! — закричал Йюл, от неожиданности подпрыгнувший на стуле. Он дико закашлялся, подавившись куском. — Напугала… до смерти…

Старуха вдруг уставилась куда-то за спину Скальда, на окно, схватилась за сердце, потом за горло.

— Всадник. Не отдам, — прохрипела она. Лицо у нее посинело, пальцы скрючились.

Все с шумом вскочили на ноги. Король быстро отдернул портьеру, наполовину закрывавшую окно — в него билась гроза, от раскатов грома сотрясался весь замок. Тучи в сумасшедшем танце плясали на небе, и лил дождь.

— Не отдам, — с отчаянной решимостью прошептала старушка. Она затряслась, повалилась лицом на стол и затихла.

Словно выдохнувшись, гроза вмиг кончилась. Наступила ужасающая тишина.

— Вы слышите? — пролепетала вдруг Ронда.

Со стороны дороги, ведущей к замку, доносился затихающий стук копыт. Ронда обвела всех растерянными глазами и закричала.

Всю ночь Анабелла с Рондой дежурили у постели старушки. К утру она тихо отошла в мир иной. Мужчины отнесли в саркофаг ее закоченевшее тело, завернутое в простыню. Настроив камеру на быстрое и глубокое замораживание, все повернулись лицом к замку, чтобы не видеть черный гроб и остальные шесть саркофагов, и для приличия немного постояли. На деревьях вдоль дороги так же, как вчера, молчаливо мокли птицы, зеленые холмы были пустынны и унылы.

— Зонтик вы в гроб положили, я видел. А алмазы? — спросил Скальд. — Извините, что я спрашиваю.

Все выглядели хмурыми и уставшими. Видно, не один Скальд сегодня ночью не сомкнул глаз.

— Ее заворачивали Ронда и Анабелла, спросите у них, — буркнул Гиз.

— Кажется, вы помогали им.

— А вам что до этого? — Красивое лицо Гиза дрогнуло, но он быстро погасил вспышку раздражения. — Да, я помог им перевернуть усопшую.

— Вы взяли хотя бы один алмаз? — голосом, лишенным какой-либо эмоциональной окраски, спросил Скальд.

Гиз хотел снова возмутиться, но у него не хватило сил на новую вспышку гнева.

— Я подумал — я второй на очереди, так какая разница, где я их возьму? Взял три штуки, для эксперимента.

— Покажите! — возбужденно попросил Йюл.

Гиз покатал на ладони три больших прозрачных камня — два бесцветных и один желтый. Йюл хотел их потрогать, но Скальд предостерегающе схватил его за руку.

— Черт, — растерянно пробормотал Йюл.

Гиз усмехнулся и спрятал камни.

— Глупости, — сказал вдруг король. — У старушки было больное сердце. Неудивительно, что загнулась. Пойдемте, пожалуй.

Мужчины оглянулись на саркофаг, так быстро ставший для бабки усыпальницей, и пошли к замку. Птицы снялись с веток и полетели следом.

— Помните, что говорили нам устроители конкурса? — сказал Гиз. — Что наша победа — это щедрый подарок судьбы, большая вкусная конфета к празднику.

— Я так не думал, честно сказать. На удачу надеялся, — отозвался Йюл. — Я вообще людям не верю, тем более этим. Все время перед глазами лицо той мерзкой бабы, которая была у них главной. Тощая, костлявая, того и гляди уколешься, с черными глазами, и ехидная…

— Зачем тогда поехали? — спросил Скальд.

— Тревол.

— Да, — согласился король. — Тревол останется жив и беспрепятственно уедет отсюда с кучей алмазов. Я тоже об этом все время думаю.

— Вам официально объявили об этом?

— Официально говорилось о большой удаче, которая на нас свалилась. О Треволе речи не шло. Просто все о нем знают и так. Это фигура, которую постоянно обсуждают в кулуарах. Там ведь есть старожилы конкурса, просто им не везет так, как повезло нам.

— Одно мы теперь знаем наверняка: бабка не была Треволом, она была госпожой неизвестной, — констатировал Йюл.

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — хмуро сказал Гиз. — Нас всех греет мысль о существовании Тревола, но теперь у меня почему-то появилось другое ощущение. Не могу отделаться от мысли, что Тревол выбран заранее. — Все остановились. — Допустим, хозяин замка — маньяк. Тогда его психологический портрет предельно ясен. Ему нравится запугивать и убивать людей.

— Что вы на это скажете? — с интересом спросил Скальд короля.

— Понятия не имею, что я должен сказать, — сердито ответил тот.

— Чего проще убивать, когда за преступлением не следует наказание? — продолжал Гиз. — Одна смерть уже произошла. Мы просто подопытные кролики, которые его забавляют. Вы видите, как он нас обрядил? Я слышал, такие костюмированные представления возбуждают маньяков.

— Молодой человек, — повысил голос король, — не забывайтесь. У вас все-таки слишком… э-э… богатое воображение.

— Хорошо, — вмешался Скальд, — а зачем хозяину Тревол?

— А он так забавляется. Ему, видите ли, нравится быть слегка великодушным, только слегка. Поэтому одного он оставляет в живых. — Не замечая лужи, Гиз стоял прямо в ней в своих остроносых карикатурных туфлях.

— А знает ли Тревол, что он Тревол? — спросил Скальд.

— Знает.

— Интересно. Тогда в чем тут интрига? Не понимаю.

— Хозяину может не понравиться его поведение, ну, вдруг его избранник будет проявлять излишнюю щепетильность по отношению к другим или не впишется в сценарий, и тогда правила игры изменятся — сам Тревол может погибнуть, а другой, более ловкий, займет его место. Это заставляет его играть, крутиться, импровизировать, ведь он клоун, который должен развлекать. Этот Тревол сам ходит по лезвию ножа.

— Больно сложно, — возразил Йюл. — Тогда это вообще игра без правил.

— Хозяин — больной, — напомнил Гиз.

— Тише вы, — сказал король.

Все уставились на него. Король смутился.

— Мы должны выяснить, кто из нас Тревол, — продолжал Гиз.

— Зачем? — спросил Скальд.

— Затем, что он знает, что здесь происходит. Он знает каждый следующий шаг хозяина. И он нам об этом расскажет!

— Каким образом? — волнуясь, спросил король.

— Самым проверенным. В старину применяли один простой способ, очень эффективный, он называется пытка.

Скальд усмехнулся:

— Вы такой молодой и уже такой кровожадный.

— А как вы собирается определить, кто Тревол? — с любопытством спросил король.

— Очень просто. Выберем самую невероятную фигуру. Это и будет Тревол. Кто из нас самый-самый? Колоритный? Интересный?

— Я попросил бы вас! — сердито воскликнул король.

— Вы не Тревол, — спокойно возразил Гиз, — потому что я точно знаю, кто он. — Парень обвел всех торжествующим взглядом. — Вы и сами могли бы догадаться. Это девчонка.

Теперь возмутился Скальд:

— Вы собираетесь пытать ребенка?

— Видите? — обратился Гиз к королю и Йюлу. — Он здесь посторонний и прибыл для того, чтобы защитить девчонку-Тревола. Подстраховать.

— Идите вы к черту, — сказал Скальд, направляясь к замку. — Спятишь тут с вами совсем.

Йюл неприязненно сказал ему в спину:

— Если сегодня ночью с Гизом что-нибудь произойдет…

— Не горячитесь, — одернул Йюла король. — Предлагаю всем закрыться в своих комнатах и поспать. Подождем до ночи… — Он осекся. — Извините, Гиз.

До вечера обитатели замка уединились в своих комнатах. Скальд велел Анабелле запереться и никому, кроме него, не открывать. Глаза у девочки были припухшими, как будто она много плакала. Оказалось, Гиз вызывающе грубо пообещал девочке, что старушка будет являться ей во сне. Скальд просил не обращать внимания на эти глупости, а о том, что парень считает ее Треволом, не упомянул вообще.

Остаток дня детектив провел, обследуя замок и окрестности. Все три башни замка соединялись галереями с высокими окнами, украшенными позолоченной резьбой. Между ними висели длинные зеркала в бронзовых рамах. Скальд прошел каждую галерею до конца и обнаружил, что проходы заколочены крест-накрест досками — гостям словно давали понять, что для семерых места достаточно и в одной башне.

В отличие от классического варианта, замок не был окружен ни рвом, ни валом и стоял открытый всем ветрам. Благодаря окнам галереи его внутренний двор насквозь просматривался. Видимо, у хозяев не было необходимости превращать в настоящую крепость жилище, предназначенное для приятного времяпровождения туристов.

Вечер наступил как-то слишком быстро. Ветреная погода, беспокойство кружащих над замком птиц усиливали всеобщую нервозность. Ронда, накрывающая на стол, не выпускала изо рта сигарету. Йюл шевелил кочергой дрова в камине. Скальд сел рядом с Анабеллой, король устроился в углу и изучал какую-то картину, снятую со стены. Время шло, а Гиз до сих пор не появился.

— Посмотрите, Скальд, — вдруг позвал король.

В руках он держал небольшой пейзаж, изображающий замок. С фотографической точностью на нем были выписаны архитектурные детали замка, присутствовала даже заколоченная дверь галереи, ведущей во вторую башню.

— Это не все. — Король наклонил картину, чтобы на нее упал отсвет камина. Солнечный день на пейзаже померк, сменившись лунной ночью. — Видите?

Теперь стекло в галерее оказалось разбитым, из него торчал какой-то жезл. А на дороге, ведущей к замку, виднелась темная фигурка удаляющегося всадника.

Йюл тоже подошел и взглянул на картину. Ронда застыла посреди гостиной с вазой, полной фруктов, Анабелла замерла в кресле. Встревоженный вид мужчин был красноречивее всего.

— Где Гиз? — нахмурился Скальд и резко выпрямился. — Нужно сходить за ним.

— Я не останусь здесь! — взвизгнула Ронда. — Мы с вами!

Гиз обнаружили лежащим на спине рядом с разбитым окном в галерее. Грудь его насквозь пронзило тяжелое копье, торчащее из окна.

Утром рано Анабелла тихонько постучалась в комнату Скальда.

— Бабушка всю ночь пела у меня за стенкой. Про какой-то сундук мертвеца… Я слышала, как она ходит по коридору. — Анабелла задыхалась. В последние два дня она на глазах превращалась в запуганное существо с обреченным взглядом. — У нее разорвался карман, и алмазы просыпались на пол, она долго искала два алмаза, прямо у моей двери… Потом пробормотала, что, наверное, они упали на пол гостиной. Мне было так страшно… Я не слышала, как она ушла… Я не хочу… не хочу!

— Я никому не позволю вас обидеть, — твердо сказал Скальд. — Только вы должны слушаться меня, хорошо?

Они еще издали заметили, что ветер ободрал и разметал по холмам обертку с саркофага Гиза — словно подготовив ему последнее пристанище. Это произвело гнетущее впечатление на всех, особенно на Ронду, хотя она и бодрилась изо всех сил. Скальд открыл камеру, король с Йюлом положили в нее тело Гиза.

— Подождите, — сказал Скальд и отогнул простыню, скрывающую лицо юноши. — Как красив… и молод…

Йюл демонстративно отвернулся.

— Знаете, о чем он сейчас думает? — сказал король Скальду. — Что наши шансы стать Треволом увеличиваются. Он и думать забыл про свои угрозы в ваш адрес.

— А хоть бы и так, — грубо ответил Йюл.

Анабелла протянула королю бархатный берет с пером, он положил его покойнику на грудь. Пока король возился с реле заморозки, Скальд нажал кнопку и открыл саркофаг старушки.

— По-моему, этого нельзя делать… — удивленно возразил король, но было уже поздно.

От резкой смены температуры завернутое в простыню тело старушки мгновенно начало вспучиваться, на простыне выступила кровь. Скальд едва успел захлопнуть крышку, как внутри саркофага раздался сильный хлопок.

— Вы… вы! — только и смог потрясенно сказать король, развернулся и пошел к замку.

Решив поспать, все разбрелись по комнатам. Когда в замке установилась полная тишина, Скальд на цыпочках вышел из своей спальни и принялся ползать по ковру в коридоре.

Довольно крупный алмаз закатился под шкаф с охотничьими принадлежностями. Второй нашелся в гостиной, рядом с креслом, стоявшим прямо под лестницей. Скальд задумчиво рассматривал камни, не прикасаясь к ним. Ползающим по ковру его и застала Ронда, спустившаяся вниз. Она даже не спросила, чем это он здесь занимается, и села в кресло.

— Йюл с королем тоже не спят. Шуршат в своих комнатах.

Она сняла все свои украшения, но красота ее от этого не поблекла. Несмотря на бледность лица, растрепанные волосы и горечь во взгляде, она по-прежнему оставалась чрезвычайно привлекательной. Правда, сигарета не очень вязалась с ее королевским нарядом — уже несколько помявшимся за два дня белым платьем. Ронда курила беспрерывно, нервно ломая изящными пальцами до половины выкуренную сигарету и разжигая новую.

— Они режут стекло, — вдруг сказала она. — Вы знаете, я уже почти не боюсь. Чему быть, того не миновать. Я ведь знала об этом, когда согласилась.

Скальд с упреком посмотрел на нее.

— Что вас погнало сюда? Разве стоит это барахло вашей жизни?

— А вы когда-нибудь любили? — печально спросила Ронда. — Любили ли вы человека, отравившего вам все дни и все ночи? Вы знаете о каждом его недостатке, он унижает вас, обходится с вами, как с последней дрянью, а вы продолжаете испытывать к нему непреодолимое влечение, которому не можете противостоять. Вы проклинаете его, называете последними словами. И это истинная правда! Он тысячу раз заслужил все ваши проклятия, но это нечто, что сидит в вас, — она ткнула пальцем себе в грудь, — заставляет ваше истекающее кровью сердце трепетать при мысли о том, что он прикоснется к вам одним своим мизинцем, посмотрит или просто подумает о вас — неважно, что именно… Его противное, странное имя стучит у вас в мозгу, и вы все время помните, каждую минуту: Хадис, Хадис, Хадис! — Она плакала тихо, стыдясь, но не в силах сдержаться. — Он поманит, и вы побежите за ним на край света, пусть даже снова вас ждут унижения, позор, собственное презрение к своей слабости… Кто выдумал эту смертную муку?! Будь проклят тот, кто впервые произнес «люблю»…

— И вы хотите купить его любовь.

— Да, хочу! Очень хочу. — Она вытерла слезы. — Так хочется быть любимой… Я перепробовала все — все эти женские уловки и хитрости. Ах, если бы я меньше любила его, у меня было бы больше шансов его завоевать. А так… Он плевать хотел на других мужчин, которые вьются вокруг меня. Я не могу вызвать у него ревность, как ни стараюсь. Ему не интересны ни моя красота, ни мой ум, ни мое обаяние, ни это многомесячное одиночество, на которое я обрекла себя. Жизнь с ним — ад, но и без него — тоже, и я плачу при мысли, что никогда больше его не увижу. Зато я точно знаю, что для него важнее всего на свете — вот это «барахло», за которым я приехала сюда. За него он меня полюбит! И если мне сегодня ночью повезет, я — Тревол, я выиграю. А если я не Тревол, то не стоит и сожалеть… ни о чем…

Она улыбнулась сквозь слезы.

— Да что же это? — с тихим возмущением сказал Скальд.

— Не надо, прошу вас. И жалеть меня не надо — я не люблю. Сегодня я наконец стану свободной. Я счастлива. Я жду избавления. Пусть оно придет.

— Все-таки я советую вам, Ронда, не трогать алмазов…

— Да? — с просветлевшим взором сказала женщина. — Вы милый, Скальд. Я благодарна вам. Только уже поздно. — Она затянулась, отшвырнула сигарету и поднялась из кресла. — Пойду. Приму ванну, надену чистое. — Она грустно улыбнулась и, проходя мимо Скальда, легко прикоснулась к его светлым волосам. — Все мои драгоценности были настоящими. Только глупцы вроде нас могли не заметить этого. Они режут стекло…

Ронда накрывала на стол и все время прикладывалась к бутылке. На ней было длинное синее платье, и вся она сверкала от обилия бриллиантов. Она уже разбила два бокала, уронила на стол серебряное блюдо с запеченной уткой и все время игриво похохатывала, разговаривая сама с собой. Мужчины старались не смотреть на нее и сидели в разных углах гостиной. Анабелла тихо беседовала со Скальдом.

— Шикарный вечер, не правда ли? — вдруг громко произнесла Ронда, повернувшись к Йюлу. — Держу пари, такая красивая официантка еще никогда не прислуживала такому невзрачному и прыщастому господину, как вы. Как вас там? Многоуважаемый Тревол! И что? С такими достоинствами, и до сих пор нищ? — Йюл с хмурым видом сидел в кресле. — А вот ваш дружок времени даром не теряет.

— Чего? — насторожился Йюл. — О чем речь?

— Напилась, так держи язык за зубами, — пробормотал король, подарив Ронде свирепый взгляд.

— Король уже набрал себе алмазов и спрятал в своей комнате! — с азартом вскричала Ронда, пьяно подбоченясь. — Где? Правильно, под матрацем. Молодец! Настоящий мужчина, презирающий опасность, настоящий король! — Йюл уставился на короля, угрюмо сидевшего в другом углу гостиной. — Сегодня перед всадником встанет трудная задача: кого выбрать из нас двоих!

— В нарушение правил? Шестой номер? — сказал Йюл, сжимая кулаки. — Где ты взял алмазы, сволочь?

— Пошел ты к черту, — злобно отозвался король. — Я что, должен перед тобой отчитываться?

— Кости показали тебе шестой номер! А мне пятый! — Йюл подскочил и вцепился конкуренту в горло. — Я покажу тебе, шут гороховый… Прятать мои алмазы…

Он тряс короля, как грушу, и у того сразу посинело лицо.

Скальд пытался разнять их. Ронда дико хохотала и швыряла на пол бокалы, Анабелла плакала. Стоял неимоверный шум. Наконец Йюл разжал пальцы, и Скальд отшвырнул его в другой конец гостиной. Изрядно помятый, с разорванным кружевным воротником, король сжался в кресле, готовясь отразить новое нападение, но Йюл неожиданно бросился вверх по лестнице. Король ахнул и, обнаружив невиданную прыть, ринулся за ним.

— Прекратите! — крикнул Скальд, хватая короля за полы мантии, но тот, как разъяренный бык, с ревом пронесся мимо, опрокинув стул и самого детектива.

Ронда хлопала в ладоши и умирала со смеху.

— Вот так представление! Браво! Еще! Там два сундука! Полных алмазов!

Безобразная драка продолжилась в спальне короля. Чтобы утихомирить дерущихся, Скальду все-таки пришлось поработать кулаками. Наконец все трое обнаружили себя сидящими без сил на полу. Король держался за сердце, Йюл — за синяк под глазом. Скальд ощупывал свой растерзанный белый пиджак. В разбитое окно в комнату врывался холодный ночной ветер. И вдруг установившуюся тишину разорвал испуганный крик Анабеллы из гостиной.

Девочка стояла под лестницей, белая как мел. Ронда, скорчившись, лежала на полу. Скальд спустился вниз и осторожно перевернул ее на спину. У нее была свернута шея…

Анабелла показала на высокое, от пола до потолка, окно напротив лестницы.

— Он был здесь, в окне… На своем коне, закованный в блестящие латы… Красивый… и… и ужасный… Она увидела его и вся просияла… Протянула к нему руки, а он поманил ее, вот так, пальцем… Она смеялась! От радости! — Девочка сотрясалась в рыданиях. Скальд обнял ее за плечи. — Все говорила: Харвей, или Хадли… И шагнула с лестницы…

— Хадис, — тихо сказал Скальд.

Йюл спустился к ним. Показался король. Он тоже плакал.

— Они исчезли, два сундука алмазов… И под матрацем тоже нет! Воры… Все воры… ничтожные воришки… халявщики… Да знаете ли вы?! Не знаете! И никогда! Где мои алмазы? Отдайте! — Он выставил вперед кулаки и, волоча по ступенькам красную мантию, отороченную горностаем, спустился вниз. — За что?! — с чувством произнес он, вперив в Скальда налившиеся кровью глаза. — За что вы меня мучаете? Кто вы?

— Разрешите, я помогу вам. — Детектив осторожно взял его под руку и усадил в кресло.

— Они украли у меня алмазы, — снова пожаловался притихший король, пытаясь встать.

— Все будет хорошо, — заверил Скальд, мягко усаживая его обратно. Король не сводил с него тревожного взгляда. — Сейчас мы поужинаем. Только отнесем эту женщину в ее спальню.

Мутными глазами король посмотрел на Ронду.

— Я люблю анчоусы. Свежепосоленные. Ей плохо?

— Очень плохо, — кивнул Скальд. — Помогите мне, Йюл.

К утру кратковременное помешательство отпустило короля. Он сдавленным голосом извинился перед Анабеллой и Скальдом, а между ним и Йюлом установилась тихая вражда.

Скальд не мог оставить девочку одну в замке, поэтому им пришлось всем вместе нести к саркофагу тело Ронды, завернутое в простыню. День задался ясный. На небе веселенькой голубой расцветки не было ни тучки. Даже воронье, презрев свой мрачный ритуал, не сопровождало людей с их печальным грузом.

Анабелла уже не плакала, словно все ее слезы иссякли. Вид у нее был очень несчастный, большие голубые глаза смотрели на Скальда с невысказанной мольбой. Йюл недоброжелательно поглядывал на нее. Скальд ни на минуту не выпускал свою подопечную из поля зрения.

Третий саркофаг ждал свою обитательницу: обертки на нем уже не было, и даже крышка была поднята. Увидев это, Анабелла побледнела и медленно осела на землю.

После короткого молчаливого прощания с Рондой Йюл один ушел в замок.

— Как вы думаете, Скальд, есть на свете справедливость? — спросил король, провожая его взглядом. — Почему всяким прохвостам все в жизни удается гораздо легче, чем порядочным людям? Знаете, а ведь я понял, Скальд. Это Тревол всех убивает. Хозяин нанял его именно для этого. Еще, наверное, на пленку снимает все свои зверства.

— Не надо при ребенке, — недовольно сказал детектив, поодерживая Анабеллу под руку. Девочку лихорадило.

— Извините.

— Нет, пожалуйста, продолжайте, король, — тихо проговорила Анабелла, — я не маленькая. Если бы так считали, меня бы не допустили сюда. Никто не виноват в моей глупости.

— Я и говорю: надо вычислить Тревола и нейтрализовать! — оживился король. — Наша ловкость, находчивость, смелость понравятся таинственному хозяину замка, и он пощадит нас всех! Может, еще и наградит.

— Скажите, вы действительно вчера видели алмазы в сундуках? Может, вам почудилось? — спросил Скальд.

Король остановился как вкопанный.

— Знаете, кто я по профессии? — возмутился он. — Ювелир! Я эти камешки в сундуках все перещупал, на глаз определил, сколько в каждом карат. Покажи мне их сейчас — я узнаю. Чудо, а не камни! Никогда таких не видел. И самые редкие, желтые. А огранка… — Король цокал языком и взволнованно трепал свою окладистую бороду. — Я бы даже сказал, по технике обработки в нашем секторе — да что там в секторе! — я вообще такой огранки не видел! Если бы мог допустить, сказал бы, что это промышленная — промышленная! — обработка. Не шутка!

— Что это значит?

Король поднял с дороги камень размером с крупный орех и зажал его между указательным и большим пальцем.

— Берете камень, вставляете в гнездо и пропускаете между абразивными дисками. — Он пальцем ткнул в камень, уронил на землю, снова поднял. — Поворачиваете, снова вставляете и повторяете операцию. Как скульптор, просто отсекаете ненужное количество… э-э… алмазного вещества. Это даже не варварство, это особый шик. Получаете изысканный, — он закатил глаза, — чудный желтый камешек. Он блестит, как солнце, нет, как пять солнц, когда на него падает свет, особенно лунный, самый таинственный, самый выигрышный для драгоценностей. Такой алмаз одинаков со всех сторон. О нет, он не предназначен для ношения, его назначение — ласкать взор, восхищать, доставлять своим совершенством эстетическое наслаждение! Он идеален по форме, совсем как этот. — Король потер грязный камешек, подобранный на дороге, о рукав мантии. — Вот так же, почти как этот… мой желтый цыпленочек… Боже мой, — вдруг тихо ахнул он, уставясь на камень.

— Что? — насторожился Скальд.

— Нет-нет, н-ничего, — заикаясь, произнес король. — Идите без меня. Я пойду тише, мне что-то нехорошо…

— Вас подождать? — предложила Анабелла, встревоженно глядя на его отвисшую челюсть.

Король яростно замотал головой. Зубы у него клацали. Он молча махнул рукой — дескать, ничего, сам, сам…

Скальд с девочкой пошли одни, оглядываясь. Очень скоро король уже не таясь встал на колени и принялся с безумным видом обшаривать руками дорогу.

— Очень вас прошу, Анабелла — в который раз — не прикасайтесь к камням, — убеждающим голосом произнес Скальд. — Может быть, хоть так будут сбиты правила игры.

Он проводил девочку в спальню, убедился, что она заперла дверь, и только тогда вернулся в гостиную. В замке было тихо. Скальд налил себе из кофейника холодного кофе, оставшегося от завтрака, и расположился в кресле. Неожиданно заметив в другом кресле Йюла, он невольно вздрогнул. Йюл усмехнулся:

— Испугались?

— А чего вы подкрадываетесь? — буркнул Скальд.

— Ну что? Полкоманды уже укокошили. А среди оставшихся есть Тревол, есть. Это я! То есть я так думаю. Надеюсь. А вы, конечно, рассчитываете, что это ваша девчонка?

Скальд поднялся.

— Знаете, господин Йюл, общение с вами отрицательно сказывается на моем пищеварении. Мы все здесь в равном положении. Мы втянуты в странную игру, правил которой не знаем. Так что идите и изливайте свою злобу на кого-нибудь другого.

— Подождите! — Йюл вскочил и подошел к Скальду. — Чего вы такой обидчивый? Мне нужно посоветоваться с вами. Дело в том, что сегодня ночью этот мальчишка, Гиз, ходил по коридору… Он все время бормотал, искал алмазы… Потом постучал в мою дверь, тихо так: тук-тук… Потом и вовсе толкнул дверь…

— Вам было страшно.

— Да я чуть с ума не сошел, всю ночь не спал. — Йюл схватил детектива за рукав. — Мы похоронили его, Скальд, или я ошибаюсь? Я все время говорю себе, что я знал, на что иду, но ведь не хочется умирать, не хочется!

— Идите к себе, запритесь и поспите.

— Сегодня не моя очередь, правда? Сегодня очередь девчонки? — Йюл скулил, как побитая собака. Глаза у него стали испуганными и злыми.

— Идите спать! — брезгливо сказал Скальд, выдергивая свою руку.

— Она сегодня умрет! — ожесточаясь, крикнул Йюл вслед. — Не надейтесь на то, что она Тревол! Тревол — это я! Я, будьте вы все…

Вечером Скальд сам разогрел к ужину еду и поставил приборы на стол. Анабелла безучастно сидела в кресле.

— Возьмите альбом с открытками, посмотрите, — предложил Скальд.

Девочка забилась в самый угол дивана и принялась листать тяжелый альбом в старинном бархатном переплете. Появившийся король рассеянно поздоровался с Анабеллой, церемонно поклонился Скальду и плюхнулся за стол.

— Опять анчоусы? Я ведь просил артишоки. Или нет, анчоусы. Всегда путаю. — Он понюхал блюдо. — Пахнет ничего. Морем.

— Вчера вы просили рыбу, — сказал Скальд. — Это рыба.

Неожиданно во входную дверь громко постучали. Анабелла вскрикнула от неожиданности. Дверь распахнулась. В заляпанных грязью сапогах в гостиную вошел Йюл.

— Пошутил, — хохотнул он и завалился в кресло. — Был на копях. Все брехня. Нет там никаких алмазов. Весь день искал.

— Где же тогда старушка взяла их?

— Видать, все до крошки подобрала, старая ведьма. Выскребла все сусеки. Дайте выпить!

— Сами возьмите, — сухо сказал Скальд и подошел к плачущей Анабелле. — Ну? Не надо.

Девочка заплакала еще сильнее и откинула кружевной воротник своего голубого платья. На шее у нее висело большое алмазное ожерелье, похожее на то, какое было на Ронде.

— Зачем вы его взяли?! — воскликнул Скальд. — Я же просил вас!

— Я не брала его! Я легла спать одетая, а когда проснулась, вдруг увидела, что оно на мне! Я не хочу умирать, господин Икс, помогите мне…

— Вы выходили куда-нибудь?

— Нет. Вы проводили меня до комнаты, и больше я не открывала дверь…

— О-хо-хо! И снимать уже незачем, поздно, — с гнусной улыбкой сказал Йюл, потягивая вино.

— Он намекает, что всадник вот-вот появится? — рассеянно спросил король. — Разве можно такое говорить ребенку? Это душевная черствость.

— Он хочет, чтобы его поучили хорошим манерам, — процедил сквозь зубы Скальд.

— Я пошел, — вздохнул Йюл, поднимаясь. — Господи, до чего вы мне все обрыдли.

Он тяжело затопал по лестнице. Через минуту сверху донесся дикий хохот. Йюл смеялся громоподобно, неестественно весело, словно ему щекотали пятки. Скальд с королем переглянулись и бросились на второй этаж.

— Анабелла, поднимайтесь! — крикнул Скальд сверху. — Не отставайте!

Йюл в своей грязной одежде и сапогах лежал на кровати, раскинув руки, и хохотал. Вся кровать была засыпана слоем алмазов. Можно было даже сказать, что полкомнаты было завалено сверкающими камнями самых разных оттенков — голубыми, желтыми и даже розовыми. Скальд никогда не видел такого количества драгоценностей сразу и в таком странном применении.

— Эта планета исполняет желания! — икая, сообщил Йюл. — Последние желания! Я весь день искал эти алмазы, а они ждали меня здесь! — У него была истерика.

— Зачем же вы топчете их ногами? — с завистью сказал король.

Йюлу почудился какой-то шум за окном. Он быстро вскочил, отдернул штору и всмотрелся в темноту.

— Выключите свет!

Не успел Скальд возразить, как король уже погасил светильник. Ночь была необыкновенно ясной. Скальд с королем тоже прилипли к окну. Холмы, озаренные желтоватым лунным сиянием, на горизонте были в лохмотьях тумана. Кто-то невидимый, бряцая металлом, мерным шагом объезжал замок. По мощенным камнем дорожкам звонко цокали копыта.

Издав глухой вопль, король бросился к двери, провернул в замке ключ и проворно засунул его себе за пазуху. Проделал он это в мгновение ока. Скальд разъяренно повалил его на пол.

— Там Анабелла, отдайте ключ, сумасшедший!

— Не открывайте! Не дам! Он убьет нас! — отчаянным страшным шепотом сипел король, выворачиваясь из рук Скальда, как змея. Он ударил детектива в солнечное сплетение и забился под кровать.

Йюл горстями выбрасывал алмазы из окна.

— Помогите мне, Йюл! — Согнутый от страшной боли, Скальд тем не менее с разбегу попытался выбить дверь. — Мы должны остановить эту чертову куклу! Трусливые придурки, вы совсем ополоумели…

— Отойди от двери! — орал Йюл, не прерывая занятия. — Он убьет девчонку, и тогда один из нас точно Тревол! Шансы увеличиваются!

Трясущимися руками он сгреб покрывало на кровати за концы, с трудом доволок его до окна и вышвырнул.

Под окном раздался стук копыт. Как грозное воплощение судьбы, проскакал мимо на черном коне всадник в костюме рыцаря. Его латы сияли в лунном свете, лицо было скрыто забралом сверкающего шлема, за спиной развевался полупрозрачный плащ. Одной рукой в железной рукавице всадник управлял конем, тоже закованном в броню, в другой у него было зажато длинное копье.

Впереди на седле с покорностью, резанувшей Скальда по сердцу, сидела Анабелла. Он взобрался на подоконник, чтобы спрыгнуть, но Йюл сдернул его в комнату. Упав, детектив сильно ударился головой и потерял сознание.

— Тупица… Глупый старикашка…

— Самонадеянный болван! Почему ты мне не веришь?! Ронда ходила ночью по коридору, Господи, спаси. У меня началось жуткое сердцебиение! — Король говорил так жалобно, будто собирался заплакать. — Ужас сковал мое тело, я не мог даже пошевелиться…

— Какие страсти… Последним из саркофага вылез, последним все и узнаешь.

— Последним и уеду отсюда! А тебя увезут вперед ногами! Я здесь уже во второй раз, я уже был Треволом.

— Наглая брехня! Просто не знаешь, что сказать.

— Может, зря мы его выхаживаем? — после паузы вполголоса сказал король. — Вдруг он Тревол? Чего зря стараться?

— Ага… А если хозяин послал его присматривать за нами? Забыл, что говорил пацан? Очень может быть, Тревол еще не выбран. Впрочем, нет, чего тут думать? Тревол — это я.

— Почему я ничего не вижу, господа Треволы? — вмешался в перепалку Скальд.

— Повязка на лбу, вот почему, — сварливо ответил король.

В глаза Скальду ударил свет люстры. Он лежал в гостиной на диване, Йюл с королем сидели рядом в креслах. За окнами было сумрачно.

— Что сейчас?

— Вечер, — ответил Йюл. — Ты провалялся целую ночь и весь день. Сильно головой треснулся.

— Мы что, на ты?

— Да какая разница.

— Попрошу!

Страдальчески морщась, Скальд ощупал свою перебинтованную голову. Чувствовал он себя отвратительно, король с Йюлом выглядели не лучше. Нездоровый блеск в их глазах, трясущиеся руки, напряженные позы — все выдавало неподдельный страх. Непонятно было только, зачем они сидят рядом со Скальдом. Скорее всего, из первобытного чувства стадности, заставляющего живые существа объединяться перед лицом опасности.

— Опять все алмазы пропали. Ни одного под окном нет. Чертова планета. Уж никто меня не убедит, что всадник ползал всю ночь и подбирал свои алмазы, — пробурчал Йюл.

— Растворяются в воздухе, — пробормотал король. — Просто возмутительно. Нас об этом не предупреждали. Всему есть предел!

— То есть на руках у вас сейчас ни одного алмаза? — машинально уточнил Скальд. — Ни у вас, ни у Йюла?

— Увы. Или к счастью.

— Зачем вам эта штука? — спросил Скальд, увидев на шее короля бинокль.

— Нашел в шкафу. Мы осматривали окрестности… Со смотровой площадки башни, с самой крыши…

В горле у Скальда сильно запершило.

— Вы смотрели на саркофаги? Дайте.

Король с сочувствием сказал:

— Не надо. Идите прямо туда. Если только…

— Нет, я не боюсь.

Птицы следовали за ним, перелетая с дерева на дерево и, как всегда, соблюдая дистанцию. По холмам клубился белесый туман. Казалось, саркофаги висят над землей. Саркофаг Анабеллы был черен, как размытая дождями дорога. Скальд добрел до него и откинул крышку, потом обвел глазами молчаливые холмы, замок, хмурое небо.

— Я убью тебя, — почернев лицом, пообещал он.

Пошел дождь. Девочка лежала как живая. Скальд прикоснулся к холодной как лед руке и все смотрел, как крупные капли падают на бледное, осунувшееся личико…

Хмурый день склонился к закату. В гостиной жарко полыхал камин, стол ломился от яств, и судя по всему, произошло братание на фронтах: Йюл с королем были уже изрядно пьяны и задушевно беседовали. Скальд безучастно уселся в кресло у камина и протянул к огню ноги в промокших туфлях. Король с Йюлом вели себя по отношению к нему деликатно, не пытались втянуть в застолье.

За невеселыми думами Скальд не заметил, как Йюл исчез из гостиной. Король заснул за столом, устроив живописную гривастую голову между бараньей лопаткой с каштановым пюре и мидиями в сметане.

Подумав, детектив отправился на поиски Йюла. Его комната оказалась открытой, шкаф пустым, постель растрепанной. Под подушкой лежала горсть желтых алмазов.

— Значит, исчезают? — задумчиво проговорил Скальд.

Он заглянул во все спальни на этаже, поднялся по винтовой лестнице на смотровую площадку, обнесенную по краю зубчатым бортиком. Стая воронья шумно взлетела при его появлении.

Сумерки быстро сгущались. Скальд настроил окуляры на предельную четкость, рассмотрел унылый пейзаж и вдруг заметил Йюла. Озираясь по сторонам, тот торопливо обдирал обертку с саркофага короля. Его собственный, пятый, саркофаг стоял нетронутым.

— Он подыгрывает всаднику, — раздался за спиной детектива возбужденный голос короля. — Надеется, что тот пощадит его. Нет никакого Тревола, Скальд. Поэтому я даже не обижаюсь на Йюла. Теперь понятно, что это была просто хитрость, чтобы заманить нас сюда. Никого не останется. И вас тоже. А жаль — хорошая подобралась компания. У меня всегда так: только подружишься…

Всем своим видом он приглашал Скальда посмеяться вместе с ним.

— Что же мешает? — спросил детектив, пристально наблюдая за его неестественной веселостью.

— Жадность проклятая. Какая-то внутренняя ущербность. Хочешь пригласить новых друзей в гости, сразу в голову лезут самые гнусные мысли: вдруг позавидуют? сглазят? объедят? осмеют? ославят? оклевещут? украдут? уведут жену — красавицу?

— Тяжело, — посочувствовал Скальд.

— Невыносимо! Так и коротаешь вечера в одиночестве.

— И вы ни разу не пригласили никого в гости?

— Не решился.

— Понимаю.

Король вдруг наклонился к самому лицу Скальда, обдав запахом какого-то пряного вина.

— Почему вы так себя ведете, а? Будто вы совсем не боитесь. Зачем вы храбритесь? Ведь не на публике! Не перед кем притворяться, изображать смелость. Кому это нужно? Здесь? Ведь мы все скоро сдохнем!

— Я правда не боюсь, — отстраняясь, сказал Скальд. — Я взбешен, но не испуган.

— Да? А как это вы? Сила воли? И что же может вас испугать?

— А вам зачем?

Король пьяно заулыбался и, скрючив пальцы, вскинул руки, как вставший на дыбы медведь — лапы.

— У-у! — заревел он, нависая над Скальдом. — А я всадник! Я черный всадник на черном коне! — Лицо у него стало страшным, пугающе жестоким, а глаза совсем трезвыми и пронзительными…

— Смотрите! — воскликнул детектив, отстраняя его в сторону.

Йюл зачем-то влез на саркофаг и стоял, то ли оглядывая окрестности, то ли прислушиваясь. Его силуэт почти слился с вечерней тьмой. Из тьмы и возникла вдруг фигура всадника. Йюл продолжал стоять как приклеенный. Уже стал различим гулкий топот несущегося вскачь коня и росла по мере приближения огромная черная фигура в сверкающем шлеме.

— Я бы на его месте спрятался в саркофаг! — возбужденно сказал Скальд.

Король задыхался от ужаса.

— Спрячься! В саркофаг! — закричал Скальд. — Скорее!

Решившись, Йюл спрыгнул с саркофага и бросился бежать. Но было уже поздно. Черная тень, закрывшая полдороги, на ходу коснулась его своим копьем. Йюл вспыхнул ярким пламенем, превратившись в живой факел, и со страшными криками покатился по земле.

Король плакал. Скальд стоял молча, сжав кулаки.

— Помогите, Скальд… Я боюсь…

Скальд сел на кровати, с трудом соображая, где находится. Ночью он лег спать одетым. Схватившийся за сердце король отказался идти к месту трагедии. Тогда детектив взял большой фонарь и один отправился к саркофагам. Беднягу Йюла, вернее, то, что осталось от него, он завернул в простыню и отнес в камеру для анабиоза. Он почти не помнил, как вернулся в замок. По дороге его рвало, да и до сих пор преследовал тошнотворный запах горелого.

— Помогите…

Голос Анабеллы то приближался, то удалялся. Скальд вскочил на ноги.

Рассвет еще не наступил. Коридор был темен и пуст. Постояв в раздумье, детектив снова лег и, размышляя, пролежал до самого утра, пока не взошло солнце.

Король не спустился к завтраку. Кровать его оказалась смятой, но не разобранной. Скальд безуспешно обошел всю доступную часть замка. Тоскливое предчувствие погнало его к саркофагам на дороге меж сверкающих изумрудной зеленью холмов.

Одна рука короля выставилась из камеры наружу. Скальд с трудом вытащил из уже окоченевших пальцев клочок бумаги.

«Не могу больше, Скальд! Нет сил ждать смерти! Лучше я ЕГО перехитрю!!!»

Лицо у короля было синим и перекошенным судорогой. Какой-то яд… Скальд закрыл ему глаза и поставил камеру на замораживание.

Внезапно он почувствовал чей-то пристальный взгляд — из-за зубцов башен виднелось лицо в полнеба, скрытое железным забралом. Можно было бы сосчитать даже количество алмазов в высоком сверкающем шлеме. Темные глаза призрака насмешливо смотрели на человека, стоящего у шести заполненных мертвецами гробов. Саркофаг Скальда был все еще обернут прочным материалом, напоминающим бумагу.

Скоро фантом потускнел и рассеялся в лучах солнца.

День прошел в давящей тишине, невольно навевающей мысль о внезапно напавшей глухоте. Скальд тщательно осмотрел все спальни. Под подушкой покойной старушки лежал медальон на длинной золотой цепочке. Скальд поковырял его крышку вилкой. Открыть его не представлялось возможным, и новым объектом приложения сил была избрана заколоченная дверь в галерее. Эта затея оказалась и вовсе провальной — требовались специальные инструменты.

Внезапно Скальду показалось, что в его комнате что-то глухо стукнуло. Он тут же поднялся к себе, заглянул в ванную, посидел на кровати, прислушиваясь к тишине, и решил спуститься вниз.

Весь коридор, как ковром, был выстелен сверкающими камнями. Занесенная нога Скальда застыла в воздухе. Он закрыл дверь и почти сразу, решив бросить вызов судьбе и взять несколько алмазов, открыл дверь. Мозаичный пол коридора был чист…

На копях Скальда постигло то же разочарование, что и Йюла, — в заброшенных строениях не нашлось даже самого завалящего камешка.

В надвигающихся сумерках окрестности замка приобрели необычайно насыщенный синеватый цвет. Спускаясь с холма, за которым стояли саркофаги, Скальд замедлил шаг. Вид собственной камеры для анабиоза, лишенной оболочки, заставил его сердце предательски екнуть в груди…

На камере короля было отключено реле, которое Скальд самолично установил сегодня утром на деление «глубокое замораживание». Он открыл камеру. Тела не было. Скальд проверил остальные саркофаги — все они были пусты. Камера старушки была запачкана бурыми пятнами.

Внезапно на деревьях хрипло загорланило воронье. С дальнего холма съезжал черный всадник, окруженный свитой на черных конях. С мертвенно-бледными, застывшими лицами, проскакали совсем рядом с детективом и исчезли за горизонтом старушка в зеленом платье, Гиз, Ронда, Анабелла, Йюл и король…

Уже совсем стемнело, когда Скальд вернулся в замок.

— Господин Икс, господин Икс, — сидя в кресле и глядя в яркое пламя камина, греющее ему бок, вдруг принялся потихоньку бормотать детектив и вдруг пролепетал умоляющим детским голосом: — Господин Икс, помогите мне… я не хочу умирать… Черт меня подери совсем! Надо же быть таким тупицей!

В кармане его костюма неожиданно что-то щелкнуло — раскрылся медальон с фотографией старушки, только на ней она была моложе и веселее. Подпись под фотографией гласила: «Ингрид». Поднесенный для проверки к огню медальон снова открылся — в нем действовал обыкновенный тепловой сенсор.

Скальд встал, налил себе из графина воды, залпом выпил и треснул кулаком по зеркальной поверхности.

— Я люблю тебя, Ингрид!

Во входную дверь кто-то громко постучал. Скальд выглянул в окно. Снаружи ночной ветер со свистом гнал по небу тучи. Стараясь ступать бесшумно, детектив проворно взбежал на лестницу. В дверь глухо ударили чем-то тяжелым, и в гостиную въехал черный всадник на черном коне. В правой руке он держал тяжелое копье.

Несколько мгновений они не сводили друг с друга глаз — оба выжидали. Всадник поднял ручищу в железной перчатке и согнутым пальцем поманил детектива. Тот в свою очередь немедленно продемонстрировал ему известную фигуру из трех пальцев.

Грозный пришелец занес на обидчика копье — Скальд метнулся в свою спальню и там забаррикадировался. Под грохот безжалостно выламываемой двери он спустился с подоконника на выступ под окном и двинулся по его скользкой и узкой ленте. На сильном ветру это было довольно рискованным занятием.

Сзади все еще продолжали доноситься глухие удары — погоня явно отставала. Добравшись до комнаты короля, Скальд влез на подоконник, спрыгнул и попал прямо в объятия высокой черной фигуры в металлических латах.

Он хрипел, пытаясь отодрать со своего горла страшные руки. Наконец всадник швырнул его на пол и, наступив на живот, придавил ногой в тяжелом сапоге.

— Ничего себе, призрак, — прохрипел Скальд. — Чуть глаза не повылазили. Ногу-то уберите. Полтонны весом…

— Ты сейчас умрешь! — Звуки были вибрирующими, искаженными имитатором голоса.

— Не сомневаюсь, что вам это доставит удовольствие, господин Регенгуж-ди-Монсараш.

Всадник откинул с лица забрало. Это в самом деле был Ион. Лоб его собрался в глубокие морщины, взгляд был неприятным.

— Как вы меня узнали?

Скальд сел, схватившись за живот.

— По запаху вашей сигары. У меня нюх, как у собаки. Чую за версту.

— Шутите, — с сомнением сказал Регенгуж и включил светильник на прикроватной тумбочке.

— Вы наконец научились разжигать и курить сигары, господин серийный убийца? Почему не убиваете? Чего ждете?

— А вам не терпится? Или уверены в своем чудесном спасении?

— О, это же Селон, планета чудес. Чего тут только не случается. Вдруг и мне повезет. Кстати, это не по правилам. Я надеялся, что я Тревол. А вы за горло хватаете.

— Стало быть, вы и на алмазы рассчитывали?

— А почему нет? Не все же они вам должны доставаться. Вам не жарко в доспехах? И меня раздражает этот ваш дурной голос. Я себя чувствую как-то неуютно.

— Прямо капризная барышня! — Регенгуж выплюнул изо рта пластинку имитатора голоса. — Вы мне понравились, Скальд, поэтому если будете рассказывать внятно, как вы меня раскусили, умрете безболезненно.

Скальд благоговейно поднял вверх руки.

— Ради этого я готов на все. Даже на беседу с вами, мерзкий детоубийца.

— Вы меня разочаровываете. Неужели будете читать мне мораль? Ну-ка, рассказывайте, как вы узнали.

— Совпадали суточные циклы Селона и Имбры. Один в один. Проскакать через три сектора и попасть на планету с аналогичным циклом нереально.

— Ну, это пустяк, — протянул Регенгуж, продолжая стоять посреди комнаты. — На уровне догадок.

Все еще держась за живот, Скальд сел в кресло.

— То, что убийства были спланированы заранее, сомнения не вызывало. Я незаметно взял кубик Анабеллы — на нем всегда выпадало число четыре.

— Упустил. Вернее, вы так быстро схватили кубик, что я не успел забрать, — скривился Регенгуж. — У вас отменно развиты хватательные инстинкты.

— Значит, порядок жертв был заранее продуман. И все зависело, как говорится, от вкусов и пристрастий.

— Да уж.

— Видимо, вам не впервой убивать…

— Не впервой, не впервой.

— Оставались только традиционные вопросы «кто?» и «зачем?»

— Так-так? — заинтересованно сказал Регенгуж.

— Вопрос «зачем?» вызывал у меня больший интерес, как вы понимаете. Потому что кто все задумал, в общих чертах было понятно. Кто имел доступ к планете Селон, тот и куролесил. Сразу скажу: фантазией вы не блистали, неуважаемый господин Регенгуж-ди-Монсараш. И, честно говоря, несколько утомляли все эти попытки убедить меня в том, что в замке каким-то мистическим образом происходят ужасные вещи. Я имею в виду игру с появляющимися и исчезающимися алмазами, бесконечные разговоры о Треволе, которые щекотали участникам нервы — кто Тревол? зачем Тревол? есть ли Тревол или нет ли Тревола? Потом этот дурацкий ход с ободранными обертками на саркофагах, призванный сломить моральный дух грядущей жертвы… И конечно, зловещая фигура всадника. Под конец это стало уже просто невыносимо.

— Да? — кислым голосом отозвался Регенгуж. — А я думал…

— Избито. Откровенно слабо.

— Меня осенило — вы специально меня злите. Вы проиграли и хотите взять реванш таким недостойным образом. Что ж, тем хуже для вас. Теперь не надейтесь на легкую смерть. Можете продолжать.

Скальд оглянулся на раскрытое окно с первыми проблесками зари.

— Значит, мы на Имбре? И никуда не улетали? А существует ли Селон?

— Естественно.

— А замок откуда?

— Новый развлекательный комплекс.

— Вот вам и «зачем». Хорошенькие развлечения… Как же, помню — туры для тех, кто любит риск. Сказал ли я уже, насколько вы мне антипатичны… как вас там? — Скальд по-прежнему смотрел в окно. Как и его собеседник, он тоже чего-то ждал. Это был странный разговор.

Регенгуж вздохнул и, тяжело ступая, пошел к двери.

— Где они? — спокойно поинтересовался детектив.

— Кто?

— Все ОНИ, господин восклицательный знак.

— Так вы… поняли?!

— Имена настоящие? — спросил Скальд, не обращая внимания на взволнованное состояние, в которое впал собеседник. — Да хватит вам, в самом деле, Ион. Итак, где?

Он остановился у перил и посмотрел вниз. Они сидели в гостиной, в креслах. Камин ярко горел, отбрасывая алые блики и красиво отражаясь в хрустальной посуде, которую расставляла на столе Ронда. Скальд спустился вниз и подошел к старушке в зеленом шифоновом платье.

— Ингрид, — восхищенно произнес он, целуя ей руку, — сцена с мясом из говядины была просто великолепна! Я был уверен, что снова получу по башке, только уже не зонтиком, а тарелкой.

— Вас спасло только появление всадника! — засмеялась женщина. — Я так вошла в роль… Но потом решила, что хватит, достаточно. Кстати, меня зовут Зира.

— Боже, давно не слышал этого имени. Это такая редкость. Вашей героине было лет сто, а вы выглядите просто превосходно.

— Где же наш страшный черный всадник? — лукаво улыбнулась Ронда, подставляя Скальду щеку.

— Этот чертов мистификатор снимает свои доспехи. — Скальд поцеловал ее и, притворно хмурясь, повернулся к девочке в голубом платье. — Ну, проказница, заставила меня поволноваться! — Она подбежала и уткнулась Скальду в грудь, он крепко обнял ее.

— Простите нас, господин Икс. Мы в самом деле были несколько жестоки с вами… Это все Гиз!

— Да, я требовал ужесточить условия. Задача должна была быть максимально сложной, — сказал красивый юноша, поднимаясь из кресла навстречу детективу. — Надеюсь, вы не сильно обижаетесь на нас, господин Икс?

Скальд протянул ему руку, и тот крепко пожал ее.

— Просто Скальд.

— Договорились.

— Как тебя зовут? — спросил Скальд девочку.

— Лавиния.

— Где она только откопала это странное имя — Анабелла? — буркнул Гиз. — Язык сломать можно.

— Ребята-а, — с облегчением протянул Скальд, обводя всех глазами, — я так рад, что кончился этот кошмар, просто камень с души. — Он повернулся к Йюлу. — Господин лесничий?

— Я же говорил, что это тот человек, который нам нужен. — Йюл подошел и хлопнул Скальда по плечу. Они обменялись рукопожатием.

— Да, ничего не скажешь, он хорош! Жалко, вы не слышали, как он сейчас разыгрывал меня, — раздался голос с лестницы. Сверху спускался Ион, уже освободившийся от громоздкого одеяния и снова надевший свою фольклорную куртку.

— Как не слышали? — сказал Гиз. — Мы подслушивали, папа.

— Подслушивать нехорошо! — Ион улыбался.

— Как своевременно ваше замечание, господин Регенгуж, особенно если учесть, что мы все занимаемся этим уже целую неделю, контролируя каждый шаг несчастного господина детектива. — Ронда тихонько засмеялась, ласково обнимая прильнувшую к ней Лавинию. — Присаживайтесь, Скальд, вы, наверное, устали.

— Не то слово. Меня уже просто ноги не держат.

— Он почти не спал всю неделю, — заметила Зира. — Голова, наверное, все еще болит. Так ударился… Говорила я тебе, Йюл: полегче, полегче!

— Знакомьтесь, Скальд, — сказала Ион, — моя мама, Зира. Жена Ронда. Дети — Гиз и Лавиния. И Йюл, брат жены. Прошу всех за стол. Ну, детектив, вы сильно на нас сердитесь?

— Я сам виноват. Если бы лучше думал, не пришлось бы переживать «смерть» «Анабеллы». Признаюсь, чуть не рехнулся. Это было самым тягостным моментом. Ингрид, Гиз, Ронда, Анабелла, Йюл… ИГРАЙ. А восклицательным знаком был король. В вашей «предсмертной записке», Ион, — сплошные восклицания. А я подумал, это безумие, страх.

— Папа, скажи речь, — потребовала Лавиния.

Ион поднялся.

— Предлагаю выпить за столь удачное разрешение всех бед. Я действительно рад, господин Икс, вашему присутствию в моем отеле и в моем замке. Очень рад знакомству с таким неординарным человеком, как вы. И надеюсь, что оно перерастет в дружбу. Моя семья в восхищении от вас, это всеобщее мнение. За счастливую развязку?

Все сдвинули бокалы.

— Ронда, детка, у нас еще имеется мясо из говядины? — спросила Зира.

— Получите только молекулярное молоко и котлетки… из чего там? — в тон ей ответила Ронда. На ее оживленном лице заиграли прелестные ямочки. — Было очень смешно!

Она подала аппетитно дымящееся жаркое.

— Скажите, Скальд, наш сценарий действительно был так плох? — спросил Ион, когда с жарким было покончено.

— Что вы! Запутывали вы меня мастерски. Были, были моменты, когда я просто впадал в отчаяние. Вы меня здесь, на своем мифическом Селоне, здорово встряхнули. Могу я познакомиться с автором идеи?

— Одна юная особа требует большей степени самостоятельности, — отпивая из крохотной чашечки кофе, пояснил Ион. — В доказательство своей интеллектуальной зрелости она решила представить на наш суд свой оригинальный тест, благо мы испытывали большую нужду в подобного рода представлении. Как вы думаете, господин Скальд, она справилась с заданием?

— Справилась, — живо ответил Скальд, — но никуда ее не отпускайте. Хватит этих волнений.

Все, кроме покрасневшей Лавинии, засмеялись.

— Папа! Я уже большая!

— Лав, ты слышала непредвзятое мнение? — сказал Ион. — Это только в твоих мечтах дети на Имбре могут получить полную свободу действий.

— Слава богу, — вздохнул Скальд.

— Мы ждем вашего рассказа, — обратилась к нему Ронда. — Как все-таки вы нас раскусили? Мы тут спорили по ходу действия, пытались предугадать ваш очередной шаг, но это удавалось не всегда.

— Я бы сказал, по степени эмоционального накала ваш случай — один из самых впечатляющих в моей практике, — улыбнулся Скальд. — Некоторые эпизоды были просто потрясающими. Взять хотя бы замороженную в саркофаге старушку, которая лопается после того, как я…

— Мы помним, — перебила Зира. — Хотя это была не я, а муляж, мне как-то не по себе. Пожалуйста, воздержитесь от подробностей, господин Икс.

— Фактов, говорящих о том, что существовала некая продуманность преступлений, осуществленных здесь, в замке, было предостаточно. Если позволите, я повторюсь: самый первый факт — это кубик, игральная кость Анабеллы. Я взял его, на нем всегда выпадало четыре.

— Мы все должны были незаметно спрятать свои кубики, а Лавиния дала маху, — сказал Ион.

— Я не могла хватать кубик на глазах у господина Скальда! — вспылила девочка.

— Она как раз в этот момент поправляла брошку. Конечно, это было важнее, — съязвил Гиз.

Лавиния показала ему язык.

— Потом последовало одно странное совпадение. Король вряд ли случайно взялся рассматривать именно ту картину, на которой я увидел разбитое окно. Он явно хотел привлечь мое внимание к убийству Гиза. Таким образом, он сразу попал под подозрение.

— Я говорил им, что вы не можете этого не заметить, — пробурчал Ион.

— Затем выяснилось со слов короля, что сам он, оказывается, ювелир.

— На дорогах Селона валяются алмазы! Это была чистой воды импровизация. Я ею горжусь.

— И совершенно напрасно. Ювелир сразу бы заметил, что на Ронде настоящие украшения, а не фальшивые. И при той болтливости и открытости, которую король всегда демонстрировал, он вряд ли стал умалчивать об этом факте. Конечно, Ронде могли подменить искусственные бриллианты настоящими, чтобы дать понять, что подошла ее очередь, но она почему-то заметила, что они настоящие именно в тот день, когда настала ее очередь — по жребию! — погибнуть. И это тоже было странно. Таким образом, я убедился в том, что злой умысел существовал в виде определенного плана. Честно говоря, Ион немного заморочил мне голову своими разговорами про Селон, нагнал туману. И отвлек меня от более пристального наблюдения за участниками конкурса. В первую ночь я, конечно, не спал, как вы, наверное, заметили. Не только потому, что не спали остальные из-за болезни старушки. — Скальд удрученно вздохнул. — Боялся, что останусь без глаза. Или облысею.

Он не ожидал такого взрыва веселья. И тоже засмеялся, смущенно прикрывая ладонью глаза.

— Ситуация была абсурднейшая! Правда, когда пошли смерти, я и думать забыл про Селон с его странностями, идущими от чуждой человечеству цивилизации. Очень хотелось уберечь девочку. При первой смерти, когда погибла старушка, присутствовали Ронда и Анабелла. Они неотрывно находились у кровати занемогшей. Как детектив я время от времени имею дело с насильственной смертью, господа, поэтому привык рассматривать абсолютно все варианты, подозревать всех и вся. Да, я приехал сюда, чтобы спасти Анабеллу, но она тоже входила в круг подозреваемых. Итак, старушка умерла на женских руках. Могли ли Ронда с Анабеллой убить ее?

— Подождите, — вмешался Гиз. — Значит, вы сразу укрепились в мысли, что есть сообщник всадника, который убивает или помогает убивать?

— Совершенно верно. Необходимо было вычислить его и выяснить правила игры.

Гиз торжествующе взглянул на Йюла.

— Кое-кто противился моему верному предположению. Не будем говорить, кто.

— Гиз, ты невыносим со своим хвастовством, — заметила Ронда.

— В детях надо поощрять стремление к самоутверждению, мама. Извините, Скальд. Пожалуйста, продолжайте.

— И Ронда, и Анабелла могли устранить старушку. В принципе они могли ее убить вместе. По крайней мере будем считать, что они знали, что произошло с ней. Конечно, она могла умереть просто от сердечной недостаточности, тем более что не раз упоминала о своем больном сердце.

Но следующим погиб Гиз. Убить его мог кто угодно. Предпочтительно, это должен был быть мужчина. Женщине или девочке не под силу нанести такой мощный удар. Впрочем, женщины могли объединиться. Гиза могли опоить, отнести в галерею и там убить копьем, а потом, разбив окно, инсценировать нападение на юношу снаружи.

Затем умерла Ронда. Гипотетически Анабелла могла столкнуть Ронду с лестницы — сил хватило бы. Но это был большой риск. Вдруг Ронда выжила бы? Заметьте, уже при двух смертях присутствовала Анабелла, а убийство Гиза они могли совершить вместе с Рондой, если бы «очень постарались».

Видите ли, моя задача осложнялась тем, что я не знал подробностей, которыми располагали участники конкурса. Каждый что-то недоговаривал. И когда случились первые две смерти, я начал допускать, что с каждым выигравшим конкурс была проведена предварительная беседа, в которой каждому, в случае содействия всаднику, обещались помилование и награда! То есть каждый втайне мог быть уверен, что он — Тревол. И каждый действительно был уверен в этом! Ведь знакомясь со мной, все по очереди назвались Треволом. Поэтому очень скоро у меня возникла идея о возможном коллективном соучастии в преступлениях. Изощренный ум убийцы мог устроить так, что участники, следуя его инструкциям, убивали друг друга по очереди, в одиночку или вместе, а всадник только посмеивался, наблюдая такую нравственную деградацию. Когда я понял, что это возможно, я возненавидел его. Ведь это было еще хуже, чем просто убийства, которыми он наслаждался.

— Черт возьми, Скальд! — воскликнул Ион. — Я и не подозревал, что вы так проницательны. Мне казалось, план Лавинии просто невозможно раскрыть на такой ранней стадии и в таких подробностях!

— Благодарю. Потом всадник увез Анабеллу, предполагаемого убийцу Ронды. И не замедлил ее убить. Все вписывалось в схему. Девочка была умна не по годам, это было очевидно. Она говорила о собственных терзаниях, но я все равно не мог исключить ее из числа подозреваемых.

Погиб Йюл, покончил с собой король. На очереди был я. И один очень большой вопрос вдруг встал передо мной — а для чего здесь был Я? Почему меня все-таки допустили на планету Селон и разрешили принять участие в конкурсе? Я отсутствовал при смерти старушки, Гиза, Ронды, похищении и смерти Анабеллы, а смерть Йюла видел издали. Король также погиб в мое отсутствие.

Сделаю небольшое отступление. Обнаружилось немало самых сомнительных мест, к которым можно было применить слово «нет». То есть существовали вполне возможные варианты произошедших событий, только со знаком «минус». Их можно даже перечислить. Старушка не видела в окне всадника. Король специально, а не случайно показал мне картину, на которой было разбито окно в галерее. Гиз не говорил Анабелле о том, что ей как гипотетическому Треволу, убившему старушку, та будет являться во сне как укор. Далее. Анабелла не слышала, как по коридору прогуливается ночью усопшая и замороженная старушка; Йюл не слышал, как по коридору ходит умерший Гиз; король не слышал, как ходит по коридору Ронда. Но все трое сказали об этом МНЕ или, как король, — так, чтобы я услышал. Если допустить, что ничего этого не происходило, зачем лгали участники драмы? И почему они лгали именно мне? Мне вдруг пришло в голову, что это очень тенденциозный сценарий. Что всадник неравнодушен именно ко мне.

— Простите, Скальд, — подал голос Йюл, который до этого только слушал. — Какого метода вы придерживаетесь в своих расследованиях?

— Все факты, которые вызывают у меня подозрение, я пропускаю через свое подсознание. Просто говорю себе: запомни это. И больше уже не думаю. И где-то там, во мне, происходит невидимая, подозреваю, сложная, работа, результат которой иногда бывает непредсказуем. Знаете, есть слова и фразы, которые вертятся в голове, и, неизвестно почему, ты вдруг начинаешь увязывать их с не имеющими к ним отношения фактами. Это тоже работа подсознания. Я давно научился доверять ему.

— Интуиция — только одно из слагаемых успеха, — заметил Гиз. — Добавьте к ней ум, способность к логическим операциям, умение мыслить нестандартно. И эрудицию, конечно.

— Широту души, — задумчиво произнесла Зира.

— Наблюдательность и превосходную память, — подсказала Ронда.

— Так вот. Меня пытались убедить в некоей фатальности событий — мол, от судьбы не уйдешь. Зачем? Чтобы вызвать в моей душе страх, бессилие перед происходящим?

— Вы не производили впечатление человека, который боится, хотя мы подвергли вас даже такому испытанию, как «захоронение обгоревшего трупа». Я до сих пор чувствую себя неловко, — тихо сказал Ион.

— Что ж, тест так тест. Меня нужно было запутать, запугать. Я стал вспоминать все, что случилось со мной до того, как я вляпался в эту историю. И моя память начала подбрасывать мне те странные эпизоды, обрывки фраз, которые я приказал ей «отметить», положить на самую дальнюю полочку, но так, чтобы при нужде можно было их извлечь.

— И что же вы извлекли? — заинтересованно спросил Йюл.

— «Будто бы вы ни разу не вторгались на территорию чужой частной собственности, господин Икс». Это вы сказали мне, Ион, когда так подробно и красочно живописали мне Селон. В свете всего произошедшего это гипотетически могло означать, что раньше вы интересовались мной и знали обо мне больше, чем положено.

— Да, проболтался, — согласился Ион. — Я действительно наводил о вас справки.

— Потом опять меня посетило сомнение, что на визитке, которую вы дали мне при знакомстве, было имя Регенгужа-ди-Монсараша.

— Новую визитку подсунули вам, когда обыскивали.

— Ну вот, видите? После смерти Йюла я все утро пролежал на кровати, размышлял… И в голове была така-а-я каша… «Вас, как куклу, обрядят в полипластовый скафандр…», «Обрядилась, как кукла… Смотрите, карманы пришила…» Меня замучили эти слова. Я не понимал, зачем они, к чему. Я стал поочередно вспоминать людей, которые могли повлиять на мою жизнь в последнюю неделю. Сначала я встретил вас, Ион. Потом появился человек по имени Грим. Потом я разыскивал очень влиятельного и самодовольного господина Регенгужа-ди-Монсараша. Последним лицом, представившимся мне, была девушка, безнадежно влюбленная в господина Регенгужа. Я вертел этими людьми, их образами так и сяк, просто нутром чувствуя, что разгадка близка. Только к вечеру мое подсознание вдруг выдало мне: «Господин Икс, помогите мне, я не хочу умирать…» Откуда, черт возьми, Анабелла могла знать, что я господин Икс?! Ведь все называли меня Скальдом — я сам так отрекомендовался!

— Вот… болтушка! — воскликнул Гиз.

— Тут же имена встретившихся мне в отеле людей снова выстроились в моей голове в один ряд: Ион, Грим — это имя — вообще указание на маскировку — Регенгуж-ди-Монсараш, Алла… ИГРА. А следом и порядок жертв: старушка, Гиз, Ронда, Анабелла, Йюл и король с его восклицательными знаками в записке.

— Ну, а вдруг это было простое совпадение имен? — сказал Йюл. — Мало ли случается странностей?

— Когда повторяются две странности подряд, это уже тенденция. Ох, Ион… Несколько раз мне вдруг чудилось в ваших движениях что-то неуловимо знакомое. Хоть как разрисуйте себя, в манере передвигаться останется что-то родное, даже если вы будете усиленно маскировать ее. Еще вы все время как-то беспокойно шарили глазами по сторонам, руки у вас находились в движении, будто вы привыкли постоянно что-то ими делать. Меня это озадачивало.

— Синдром курильщика, — подала голос Зира. — Отлученный от сигары, он просто сходил с ума. Я запрещала ему курить — вдруг вы почувствовали бы и узнали запах табака? Еще не хватало погореть на такой ерунде.

— Кстати, я курила сигареты без никотина, — вмешалась Ронда, выразительно глядя на мужа. — Я вообще-то не курю, — объяснила она Скальду. — Просто это было нужно для дела. Образ страдающей женщины как-то полнее, если она курит, вам не кажется? Вспомните наши фильмы. Если на экране женщина без сигареты, это скучно, это значит, что у нее все в порядке, она никому не интересная серость, а если закурила, то всем сразу понятно, что перед вами неординарная личность, она испытывает серьезные нравственные мучения, стоит перед каким-то важным выбором, а следовательно, вызывает большее сочувствие и уважение. — Ронда говорила с иронией. — А у Иона другое. Он не может курить сигареты, привык к сигарам, поэтому страдал.

— Надеюсь, мои страдания вызывали у вас уважение, госпожа Регенгуж-ди-Монсараш? — с пафосом произнес Ион.

— Нет, отучить его от курения может только гипноз, — вздохнула Зира. — Ронда, детка, ты должна настоять, чтобы твой муж обратился к психотерапевту.

— Бабушка, мы это слышали уже сто раз, — сердито сказал Гиз. — Сама-то ты бросила курить только вчера.

— Не вчера! А два месяца назад. Что… что у тебя за манера все передергивать, Гиз?!

— Может быть, все-таки вспомните про господина Скальда? Я уже даже забыл, о чем шла речь, — пряча улыбку, вмешался Ион.

— О том, как начальные буквы ваших имен сложились в слово ИГРА. Я вспомнил всех тех людей, которых увидел в вашем номере. И тут — эх! — сильно усомнился в своих умственных способностях. Женщиной в розовых кружевах вполне могла быть Ингрид. Аллой — Анабелла. Матерью Аллы, той, что не сводила с Иона влюбленных глаз, — Ронда. Еще там находились двое молодых мужчин, это, конечно, были Гиз с Йюлом. Ну а Ион вообще многолик, как какой-нибудь языческий бог. Он же Регенгуж-ди-Монсараш, он же господин Грим, он же король.

— Он же автосекретарь, — засмеялся Гиз.

Скальд улыбнулся.

— Вот кто доводил меня до белого каления своими комментариями!

— Он же коварный и недоступный Хадис, — томно произнесла Ронда, потянувшись к мужу своим гибким телом.

— Да что вы? А я тогда так возненавидел этого вашего мучителя…

— Хадис — это второе имя папы, — объяснила Лавиния. — Когда они ссорятся, мама называет его Хадис, потому что он терпеть не может этого.

— Вот и давай детям имена любимых литературных героев, — вздохнула Зира.

— Зато ваше выдуманное имя, Зира, отныне будет звучать для меня самой сладкой музыкой, ибо оно означало конец кошмара, — сказал Скальд. — Оно было последней точкой, завершающим аккордом и сказало мне, что ваше динамичное костюмированное действо должно быть понято мною буквально — как самый настоящий маскарад, розыгрыш. Только в самом конце я понял смысл фраз про кукол. Чтоб я сдох! Мне даже в голову не приходило, что это куклы, — потому что не было никакой необходимости сомневаться в подлинности трупов! И еще я должен сказать, вы все просто превосходные актеры. Я восхищен.

— Нет, это мы восхищены, господин Икс, — торжественно произнесла Зира, поднимаясь. — И еще раз — благодарим вас за великодушие. Если бы со мной вздумали разыграть такую шутку, кому-то сильно не поздоровилось бы…

Все встали вслед за ней и зааплодировали Скальду. Зазвенели бокалы.

— Я смущен… Благодарю. Но может быть, теперь вы объясните мне, ради чего все это? Зачем вы подвергали ревизии мои умственные способности, пугали меня? Зачем я вам сдался?

— Вы мне очень сдались, Скальд, очень. Вы даже не представляете, как нужны мне, — сказал Ион. — Я искал такого человека, как вы, и рад, что не зря потратил время.

— Вы уже тестировали кого-нибудь?

— Здесь, в замке, вы второй. Первый господин детектив не справился с возложенной задачей — поддавшись жажде обогащения, позорно набил карманы алмазами.

Все засмеялись.

— Ну… Вы сам призывали с пониманием относиться к человеческим слабостям, разве нет?

— В вас меня больше интересовала сила, Скальд. И вы не обманули моих надежд, сдали экзамен.

— Кстати, а что с алмазами на полу в коридоре? Как вы могли так быстро разложить и убрать их? Это была голограмма?

— Нет. А вдруг вы сразу наклонились бы и взяли алмазы? Мы не могли так рисковать, — возразила Лавиния.

Гиз достал из кармана свистульку и свистнул. В мгновение ока пол в гостиной почернел от сотен больших, средних и совсем крохотных чистюль — каждый тащил посильный ему блестящий камешек. Скальд машинально поджал ноги. Несколько секунд — и чистюли исчезли, оставив на полу сверкающий ковер.

— Так-так, — сказал Скальд. — Господин распорядитель? — Гиз улыбался. — Щеки были покруглее, волосы на пробор, а глаза другого цвета. Чудеса маскировки? — Юноша радостно закивал. — Лицедеи… Значит, это тоже был тест?

— Нам хотелось увидеть вашу реакцию, — ответил юноша.

— И как?

— В норме. Вы не лишены чувства юмора, терпеливы, снисходительны.

Скальд повернулся к Иону:

— Но скажите, мастер грима мистер Грим, та девчонка в кубике с хрустальными гранями — это ведь точно были не вы?

Все снова засмеялись.

— Вы мне льстите, Скальд, — раскуривая новую сигару, сказал Ион. — Вот если бы я скинул килограммов сорок, тогда, пожалуй… Стоило бы попробовать!

— Что-то больно мягкий. Как тряпочка. — Скальд ощупывал белый скафандр для участия в акульем аттракционе. Ион наблюдал за ним. — А издалека казался таким твердым…

— Надежность двести процентов, уверяю. Думаете, я выбросил бы шесть тысяч на ветер?

— А кто вас знает? У вас алмазы на дорогах валяются, — сварливо сказал Скальд.

— Нет, ну если вы передумали… Это ведь была не моя идея — побаловаться с акулами, чтобы подтвердить свое личное мужество?

— Моя, моя…

— Тогда прошу. — Ион жестом подозвал служителей.

Скальда мгновенно облекли в скафандр и, поддерживая под руки с обеих сторон, подвели к краю пятнадцатиметровой вышки. Он глянул вниз и почувствовал некоторую слабость во всем теле. Где-то далеко, в ослепительной ультрамариновой глубине бассейна, беспокойно метались серые тени. Амфитеатр аквапарка был, к счастью, пуст — в представлениях был перерыв.

— Сколько вам отвести времени на развлечение? — крикнул Ион. Скальд стоял на краю и не решался обернуться, чтобы не потерять равновесие. — Акул не кормили два дня, они сейчас чрезвычайно активны ! Вам понравится! Что вы сказали?

«Хорошо, что ты не слышишь, что я сказал», — подумал Скальд, закрыл глаза и с воплем прыгнул вниз. Он все еще продолжал кричать, когда вдруг почувствовал, что раскачивается, болтаясь в воздухе. Он открыл глаза. Акулы кругами плавали под ним, висящим над самой водой на длинном тросе, прикрепленном на спине. И когда успели прицепить?..

— Тащите! — крикнул Ион.

Скальда в мгновение ока выдернули наверх, на площадку для ныряния. Пока его, бледного от пережитого, со слегка вытаращенными глазами, раздевали, Ион хохотал как ненормальный. Он обнял детектива за плечи и повел к лифту.

Скальд отошел не сразу, этажей через двадцать.

— Ничего, — вытирая слезы, сказал Ион. — Все самое худшее позади. Или что? Не нужно было прицеплять к тросу?

— Господи боже мой, какие пасти… Спасибо, что спасли…

— Я не для того нашел вас, Скальд, чтобы вы умерли от разрыва сердца. ТОТ скафандр действительно попрочнее, чем ваш. Кроме того, признаюсь, ныряльщик в скафандре голографический. Ну кто бы согласился на этот ужас? Да нам и комиссия по надзору не разрешила бы. Просто мы поспорили с Рондой, что вы ни за что не пройдете весь путь до конца.

— Да ну вас, прикольщиков! — в сердцах закричал Скальд, но, увидев, как Ион корчится от смеха, тоже начал смеяться.