"Операция прикрытия" - читать интересную книгу автора (Синякин Сергей)

Глава четвертая

Немцы неопознанным летательным объектам тоже уделили немало внимания. Сведения о странных летательных аппаратах накапливались незаметно, но уже к концу сорок второго года наблюдений набралось столько, что в рамках в рейхе было создано Зондербюро-13, которое изучало случаи появления загадочных летательных аппаратов над территорией Германии, но не только над ней.

В конце 1942 года немецкая подводная лодка обстреляла из орудий в Северном море объект длиной 80 метров который на небольшой высоте пролетал мимо. Обстрел не дал никаких видимых результатов, но сообщение о летательном аппарате, напоминающем диск, попало в поле зрения чинов штаба ВМФ рейха, а оттуда перекочевало во вновь образованное бюро.

С сорок второго года не только американцы и англичане, но и немцы заметили, что самолеты в ночном воздухе сопровождают странные сферические предметы. Как и американцы, немцы заподозрили, что имеют дело с летательными аппаратами противника, но, убедившись в отсутствии агрессивности со стороны сверкающих сфер, перестали обращать на них внимание, скоротечные бои, которые проходили в воздухе, рассеянности и невнимательности не прощали.

В 1944 году в районе Кастельфодардо над линией фронта завис неизвестный металлический объект овальной формы. Союзники приняли его за немецкий летательный аппарат и принялись обстреливать из зенитных орудий. В свою очередь летательный аппарат принялись обстреливать и немцы, приняв его за летательную машину американцев. Обстрел длился несколько минут, и видно было, как снаряды зенитных пушек попадают в цель, но видимого ущерба не причиняют. Аппарат стремительно набрал высоту и исчез в небе.

Наконец, похожий летательный аппарат неизвестного происхождения был замечен вблизи альпийской резиденции фюрера. Это была опасность, которую нельзя было просто игнорировать. Геринг бросил на защиту резиденции фюрера лучших летчиков. В марте 1943 года летчики эскадрильи специального назначения столкнулись в воздухе с неизвестным летательным аппаратом, который имел форму диска Часто атакуя объект парами, защитники фатерланда в двадцатиминутном бою добились своего — летательный аппарат потерял управление и рухнул в предгорьях .Точное место падения аппарата советской разведке установить не удалось. Известно, что головорезы Отто Скорцени из специального подразделения Ваффен СС «Фриденталь» обшарили значительную территорию, но игра стоила того — эсэсовцы обнаружили упавший аппарат, достигавший шестидесяти метров в поперечнике, и эвакуировали его на ближайшую базу военно-воздушных сил, а позже на завод в Бреслау, где для объекта был построен специальный ангар, который получил название «Маленький Михель». Пилотов, что управляли диском, эсэсовцы не обнаружили. Источники сообщили, что для изучения сбитого аппарата была создана компетентная комиссия. Дважды на завод прилетал Геринг и один раз комиссия из числа высших чиновников рейха. Попытки советских разведслужб внедрить своих людей на завод в Бреслау окончились неудачей — режим секретности на заводе был значительно жестче, чем на острове Узедом, где, по данным английской разведки, испытывались крылатые ракеты ФАУ-1 и баллистические ракеты ФАУ-2.

Изучение сбитого летательного аппарата шло со скрипом — использованные в его строительстве технологии были абсолютно неизвестны в Европе. Тем не менее, к концу сорок пятого года, по некоторым данным, бюро-13 располагало образцом такого аппарата, созданного инженером Белонце. На летательном аппарате, имеющем форму блюдца, были установлены двигатели австрийского изобретателя Виктора Шаубергера. Двигатель этот потреблял лишь воду и воздух. Первые испытания диска состоялись девятнадцатого февраля сорок пятого года — за три минуты летчики-испытатели достигли высоты тысяча пятьсот метров и скорости две тысячи двести километров в час. Аппарат мог летать вперед и назад без разворотов. Трудно было сказать, явились ли эти разработки следствием изучения разбившегося летательного аппарата, который осматривали даже такие видные специалисты в области самолето— и ракетостроения, как Хейнкель, Мессершмитт, фон Браун а также опытные летчики-испытатели во главе с Ганной Райч

Работы велись на заводе Бреслау. При наступлении Красной Армии опытный экземпляр аппарата был уничтожен, заключенные специалисты, работавшие над ним, — расстреляны. Документация исчезла бесследно. По оперативной информации, захоронена в альпийском тайнике. Шаубергер эмигрировал в США, однако тайна его двигателя американцам осталась неизвестной.

— Вместе с тем, — закончил Берия, — в этом деле остаются некоторые неясности. Поступавшие сообщения агентуры были неконкретными, никто и никогда подобного летательного аппарата не видел, имели ли место подобные испытания или все эта была деза, попытка запугать противника, сейчас сказать трудно. Я склоняюсь к мысли о намеренной дезинформации.

Нам известно, что в сорок четвертом году Отто Скор-цени и генерал Германн из Главного штаба инженерных войск Германии набирали отряд летчиков-смертников, которые должны были пилотировать ФАУ-1. В дальнейшем планировалось создать отряд летчиков, которым предстояло выйти на ракетах ФАУ в открытый космос и оттуда нанести управляемые ракетные удары по территории Соединенных Штатов. Активное и деятельное участие в этом проекте принимала Ганна Райч, которая лично пилотировала ФАУ-1 и блестяще справилась с ракетой, стартовав из-под фюзеляжа «Хе-Ш» и благополучно посадив ФАУ на взлетную полосу аэродрома. Однако дальше дело не пошло — у немцев не осталось ни горючего, ни опытных летчиков, способных управлять ФАУ в полете. Если бы немцы имели в своем распоряжении «летающие диски», зачем бы им пускаться в авантюры с ФАУ?

— Значит, мы должны быть благодарны Гитлеру, — задумчиво сказал Сталин. — Задержись он с нападением, не только бы мы успели перевооружить свою армию. Встал бы против нас немец, имея на вооружении ракеты, реактивные истребители и атомную бомбу, что тогда? Но ты меня, Лаврентий, не убедил. Ты меня в одном успокоил — я грешным делом считал, что мы имеем дело с недобитыми немцами, которые сидят на какой-то секретной базе и думают, как бы своих противников побольнее ужалить. Теперь я вижу, что немцы тут ни при чем. Ты «Войну миров» Уэллса читал?

— Некогда мне беллетристику читать, — хмуро сказал Берия. — Тут от ученых докладных записок голова болит, агентурные сообщения читать не успеваю. И ведь так, суки, заковыристо пишут, что порой даже не понимаешь — серьезно они или издеваются над тобой.

— И зря, — сказал Сталин. — Литературу читать надо, иначе от жизни отстанешь. Когда в голове одна политика… — Он не договорил. — К этому… Шаубергеру подходы искали?

— Не знает он ничего, — с досадой сказал Берия. — Я тебе говорю, не было ничего. В противном случае информация у нас была бы более полной. Такие люди в штабе ВВС у Геринга сидели!

— Пригласи ко мне Королева, — сказал вождь. — Нет в тебе, Лаврентий, романтики. Правду говорят, что ты на комсомолках повернутый. Но раз ты у нас такой бабник, взял бы и прочитал «Аэлиту» нашего советского литературного графа. Сказка, а как хорошо написана!

— Про баб? — равнодушно поинтересовался Берия.

— Про революцию, — сказал Сталин. — И еще немного про любовь на планете Марс.

— Марс далеко — сказал вождю верный соратник. — Тебе этот Королев когда будет нужен? Он сейчас на полигоне под Астраханью.

— Вчера, — сказал Сталин. — И еще… Что-то непонятное творится на Урале. Ты возьми, Лаврентий, этот район под свой контроль.

Видимо, Сталин прочитал роман «Аэлита» Алексея Николаевича Толстого внимательно и с политической точки зрения романом проникся. Собственно, вождь всегда уважал писателя Толстого, чья пьеса «Хлеб» не единожды ставилась театрами страны. После смерти графа советской литературы вождь даже лично позвонил в Гослитиздат, чтобы решить судьбу литературного наследства Толстого.

— Товарищ Мясников, — сказал он. — Не мы выбирали жен Алексею Толстому. Он сам их себе выбирал. Считаю, что гонорар за его литературное наследство надо разделить между первой и второй женами. Думаю, это будет справедливым и политически верным решением. Трудно решить, кто его Муза, а кто Аэлита. Мне кажется, на этот вопрос не ответил бы сам Алексей Толстой.

Стоит ли говорить, что к мнению товарища Сталина прислушались?

К разговорам с учеными Сталин всегда готовился. Не мог он показать свою некомпетентность в поднимаемых вопросах. Да и смысл таких бесед терялся, прояви вождь себя в них дилетантом и обывателем.

Вот почему перед встречей с Королевым на столе у Сталина лежало несколько книг с аккуратными закладками. Если раньше Сталин считал, что космос — просто блажь оторвавшихся от жизни ученых и некоторых недалеких писак, отрывающих людей от созидательной деятельности на благо государства, то после ознакомления с работами Циолковского, Цандера и Оберта эта уверенность вождя была довольно сильно поколеблена, а роман Курта Лассвица «На двух планетах» поразил его настолько, что несколько раз в течение ночи он смотрел на звезды; более того, он заразил своими астрономическими интересами Ворошилова и Молотова.

В эту ночь они говорили о звездах.

Сталин набрал номер дежурного Академии наук.

— Товарищ дежурный, вас беспокоит Сталин. Разрешите наш спор. Товарищ Ворошилов утверждает, что звезда, которая горит над Кремлем, — это Марс, товарищ Молотов с ним не согласен и утверждает, что это Юпитер.

Дежурный поднял с постели профессоров и академиков, имеющих отношение к звездному небу. Академик Фесенков, зевая, подошел к окну, посмотрел на небо и проворчал:

— Астрономы… Им только звезды разглядывать. Это не планета, это звезда из созвездия Кассиопеи.

— А где же Марс? — с жадным любопытством спросил вождь.

Ему показали неяркую красную звездочку. Сталин долго смотрел на нее, потом пожал плечами.

— Такая маленькая, — глуховатым голосом сказал он, — а сколько неприятностей может принести.

Контора Берии, продолжавшего курировать органы государственной безопасности, работала как часы, и уже вечером следующего дня конструктор ракет Сергей Павлович Королев был доставлен в Москву на полученном по «ленд-лизу» «Дугласе», занесенном от дотошливых и требовательных американцев в списки боевых потерь в самом конце войны.

Лаврентий Павлович Берия встретился с ним в гостинице «Москва». Жесткий и требовательный с подчиненными, Берия мог быть мягким и обходительным с теми, от кого зависела его карьера. А работы в области ракетостроения автоматически выводили Королева в число самых необходимых Берии людей — новые тактические средства нападения, какими явились атомная бомба и захваченные у немцев запасы отравляющих веществ, требовали новых средств доставки. Берия слишком долго работал с учеными, чтобы этого не понимать.

— Как дела, Сергей? — спросил Берия. Круглое лицо конструктора было спокойным.

— Вчера на стенде двигатель проработал сорок секунд, — сказал он. — Надеюсь, в ближайшее время Мишин с Исаевым добьются большего. Хватит пускать немецкие петарды, мы способны на большее.

— Завтра у тебя встреча со Сталиным, — сообщил Берия. — Не заносись. Веди себя спокойно, с достоинством, но уважительно. Старик хочет знать. Это его право. Можешь говорить откровенно, только не давай обещаний. Не надо обещаний, он не любит, когда обещания не выполняются. Сколько ФАУ у тебя еще осталось?

— Двенадцать готовых изделий, — сказал Королев. — И десятка полтора в узлах.

— Я дам команду, — сказал Берия. — Пусть готовят несколько к старту. Возможно, наш старик захочет сам посмотреть на гром и молнии. Надо чтобы старты были эффектными. Но не торопись, у нас на Кавказе говорят, что неторопливый ишак, идущий правильной дорогой, обязательно обгонит скакуна, бегущего по кривому пути. В ближайшие дни институт получит деньги. Хорошие деньги, — сказал Берия, немного подумав. — В материалах у вас недостатка тоже не будет. Твой список я выполнил полностью, теперь все за вами. Не подведешь?

— Будем стараться, — сумрачно пообещал Королев.

— Надо не просто стараться, — Берия разлил в гостиничные рюмки коньяк. — Надо очень стараться, Сергей. Мы с тобой теперь в одной упряжке — не будет Берии, Королева тем более не будет. Кстати, Старик может поинтересоваться, что тебе известно о странных летательных аппаратах, которые начали наблюдаться у нас. Слишком много читает последнее время. Графа Толстого читает, «Аэлиту» вспоминал, «Войну миров» какого-то англичанина называл, боится, что на нас марсиане нападут. Надо его сомнения развеять немного, как-то успокоить Старика. Ну и особо не нажимай, не говори, что мы эту проблему отслеживаем. Про лабораторию в Капьяре тоже не говори. Хорошо?

— А я и вам говорил, что проблема не стоит выеденного яйца, — сказал Королев. — Зря только деньги тратим. Кроме разговоров, пока ничего.

— Ладно, — сказал Берня. — Ты все правильно понял, Он протянул Королеву полную рюмку и поднял свою:

— Ну, за успех?

Странное обаяние было в этом невысоком человеке, который носил старомодное пенсне и неизменную черную шляпу, которая делала Берию похожим на иностранца. По-грузински крючковатый нос его целился в собеседника, а острые глаза следили за каждым его движением. Вместе с тем Берия умел располагать к себе. Королев не забывал, кто перед ним, но ему нравилось умение Берии говорить лаконично, конкретно и по существу. Этот человек умел видеть суть проблемы и отсекать несущественное.

Они выпили, поговорили еще немного о насущных и неотложных делах, и Берия ушел, пообещав, что с утра за Королевым будет прислана машина.

Королев остался один. Предстоящий визит к Сталину не особенно волновал его, хотя никогда не знаешь, чего ожидать от стареющего хозяина страны. Говорят, в Кремле его так и называют — Хозяин. Королев сталкивался с вождем дважды, его всегда удивляла компетентность Сталина в обсуждаемых вопросах, вместе с тем Сталин был довольно жесток в общении, но не терял при этом невидимой связи с посетителем, позволяющей тому чувствовать к сановному собеседнику расположение.

Берия советовал ему не спешить. Королева это смешило.

Он давно уже торопился и спешил.

Как всякий специалист, которого однажды насильно оторвали от любимого дела, он боялся, что и в этот раз возникнут непредвиденные препятствия в виде реки Колымы и ее красивых, но слишком холодных окрестностей. На Колыму Королев попал по ошибке, его направили туда вместо «шарашки» Туполева, но проведенного в северных краях времени ему хватило с лихвой. Именно тогда Королев понял истинность поговорки, рекомендующей не зарекаться от сумы да от тюрьмы. Ему повезло, многие его знакомые, которые представляли далеко не худшую часть советской интеллигенции, навсегда остались лежать в вечной мерзлоте. Если бы когда-нибудь сбылось предвидение философа Федорова и дело дошло бы до воскрешения мертвых, то у ученых, затеявших этот эксперимент, материалы были бы под рукой и в самых неограниченных количествах — тюремщики об этом позаботились, хотя старались не для славы, и причины потерь в зэка стыдливо укрывали за стыдливыми эвфемизмами типа воспаления легких или острой сердечной недостаточности. Пребывание в лагерях отзывалось в теле конструктора внезапными слабостями и неожиданными испаринами, но Сергей Павлович старался вспоминать время заключения как можно реже, он старался смотреть в будущее. Время запуска трофейных немецких ракет подходило к концу, на смену этим ракетам шли первые советские разработки, которые позже получили название СКАД.

Честно говоря, задачу создания боевых жидкостно-реактивных ракет можно было считать решенной. Разработки немецких инженеров дали Королеву многое, но вместе с тем Сергей Павлович отмечал, что техническая мысль немцев двигалась по тому же самому пути, которым они шли в ГИРДе.

Собственно, иначе не могло и быть. Просто немцы значительно обогнали их во времени. Королеву было безумно жаль времени, проведенного в лагере и потом потраченного в «шарашке» на решение задач, не имеющих никакого отношения к жидкостно-реактивной ракетной технике. Но так сложилась жизнь, и ничего с этим поделать было нельзя. Только сожалеть.

Вместе с тем он уже делал робкие прикидки, которые позволили бы вывести полезный груз на околоземную орбиту. И чувствовал, как его охватывает радостный озноб: получалось! В головной части одной из ракет была размещена специальная капсула с белыми мышами. Ракета поднялась до высоты в семьдесят километров, после чего контейнер отделился от нее и благополучно приземлился в степи. Самое удивительное — мыши были живы! И их пока еще невысокий полет свидетельствовал о том, что в космос можно было лететь. Взлететь и вернуться.

Жила в нем странная уверенность, что все будет хорошо.

Он еще жил спором с коллегами, ему было ясно, что кислород с бензином в виде топлива задач не решает, тем более не решала ничего и смесь кислорода с метиловым спиртом. Конечно, дешево и сердито, но годится только для начала. Требовалось, чтобы значения удельного импульса не превышали трехсот пятидесяти секунд. Возможно, что прорыв был в применении углеводородов, Мишин и Исаев с этим тоже согласны, по некоторым данным американцы ищут азотно-водородное горючее, возможно, аммиак и гидразин окажутся более подходящими компонентами для создания новых горючих смесей. Значит, следовало искать в этом .направлении. Но и это было не самое главное, в конце концов, есть специалисты, разрабатывающие двигатели, перед ними поставлена задача, и пусть они ее решают. А самому Королеву предстояло искать лучшую компоновку двигателей, решать задачи, обеспечивающие расстыковку ступеней в необходимый момент, думать над электроникой, которую следовало применить в ракетах. Задач хватало, пуски сорок восьмого года еще ничего не решали, это были игры с чужой техникой, но надо было обзаводиться собственной. ФАУ годились на первом этапе разработки, надо было совершенствовать свою баллистическую ракету — военные получат необходимое средство доставки, позволяющее достичь любого континента, а ученые получат ракету, которая будет способна преодолеть земное притяжение и вывести на орбиту полезный груз, как втайне думал конструктор, — капсулу с человеком. Сам Королев чувствовал себя хорошо, постоянно поддерживал себя в форме, а кому, как не конструктору, испытывать свое детище? Делали же себе прививки оспы и других болезней врачи? Королев понимал, что мечты его наивны, никто его не выпустит с Земли в случае успеха программы, скорее наоборот — засекретят и будут держать под замком, телохранителей приставят, чтобы ничего не случилось. Однако, пока шла работа, призрачные мечты имели право на существование. Королев мечтал.

Он подошел к окну гостиницы.

С темных небес на него смотрела насмешливая Луна.

«Цель», — подумал Королев и ответно усмехнулся Луне.