"Привычка жить" - читать интересную книгу автора (Симонова Мария)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Тот, кто утверждает, что разные города с высоты похожи друг на друга, вряд ли поднимался выше окон собственного высотного учреждения. Либо это инопланетянин, наблюдающий земные города ночью из стратосферы. Но стоит снизиться до высоты птичьего полета, и каждая светлая точка оформится в нечто особое: обернется разлапистой звездой, планом, расчерченным по линеечке, грандиозной грибной плантацией, головоломным лабиринтом, а может статься — и бесформенной грудой, до спазм в горле напоминающей помойку.

Только не в этот раз.

Город, на который глядел через обтекатель служебного флаера техник связи СВБ Андрей Маркелов, напоминал мозаичный пол, виденный им мальчишкой в заброшенном храме: живописное полотно, сложенное из тысяч разноцветных фрагментов, местами разбитое, с пятнами мха и плесени, оно приковывало внимание намеком на некогда содержавшийся, но ныне утерянный смысл. Необъяснимая притягательность — свойство шедевров.

А этот давно угасший город даже в смерти умудрялся оставаться красивым.

Но это с высоты.

— А ничего вид, — обернулся Андрей к своему напарнику Рольфу Бишоффу, пилотировавшему флаер. И добавил неожиданно для себя: — Вот бы побывать там, рассмотреть всё поближе…

Рольф снисходительно покосился на соседа, затем поглядел вниз долгим оценивающим взглядом. Он был старшим в их паре — в том числе и по возрасту, приближавшемуся к полувековому рубежу.

— Сейчас там небось твари кишмя кишат, — отозвался Рольф, хотя было ясно, что и на него город произвел впечатление. — Вот закончат внизу очистку, через полгодика займутся восстановлением, тогда, может, и побываем.

Андрей знал, чем может встретить незваных гостей заброшенный мегаполис, поэтому не стал настаивать на немедленном осмотре местных достопримечательностей. Задача их сейчас состояла в том, чтобы наладить спутниковую связь с этой очередной точкой на планете, одобренной Центром и Службой Внешней Безопасности (СВБ) для нового заселения. И непосредственное приземление не входило в их планы.

Флаер немного снизился, одновременно круто забрав влево. И тогда в поле зрения Андрея вошла она. Нет, ОНА — Башня.

Ажурная стрела, составленная как будто бы из миллионов серебристых иголочек, казалась головокружительно-хрупким чудом, способным развалиться даже от слабого порыва ветра. Тем не менее Башня, имевшая в высоту восемьсот пятьдесят метров, простояла здесь сто восемьдесят лет — это уже после Слепых Времен. А сколько еще до?..

Андрей, относительно юный и непосредственный, не постеснялся разинуть рот. Да, они заранее знали об этой Башне. Да, она и являлась сегодня их целью. Но Маркелов не подозревал, что где-то на Земле прежними людьми было возведено нечто подобное.

— Как хоть назывался этот город, известно? — спросил Андрей, до сих пор не больно-то интересовавшийся древними названиями: его вполне устраивал номер. Информации в старой бирке всё равно ноль, а вскоре, глядишь, прикрепят новую, тем более — какой смысл?

— Чудное какое-то у него название. В конторе сказали… — Бишофф поморщился: — Что-то Пар… Пар вроде как ржавый… То ли лежалый. — Он хмыкнул, качнув головой: — Нет, точно не вспомню.

Андрей почесал переносицу: он, конечно, ожидал услышать что-то, скорее всего, лишенное смысла. Но не до такой же степени!

Как ни странно, конструкция, издали казавшаяся совершенством архитектуры, и вблизи почти не выглядела изношенной, хотя… Слегка веяло от нее той усталой обреченностью, свойственной древним сооружениям, которая свидетельствует о постепенной утрате стойкости в противостоянии земному тяготению. Чуть выше середины Башни находилась секция смотровой площадки, с южной ее стороны был расположен небольшой парный причал, куда Рольф уверенно направил флаер.

— А вот представь, — заговорил Андрей, глядя на угловатое кружево из балок, уходившее так далеко вниз, что появлялось осознание подлинной высоты, неприятно кружившее голову, — сейчас мы с тобой припаркуемся, выйдем… тут-то она и рухнет.

Рольф хмыкнул, тряхнул изрядно тронутой сединой, но еще довольно густой шевелюрой — предметом его гордости.

— Не рухнет, — заявил он так уверенно, словно регулярно посещал Башню с инспекциями на прочность.

Андрей вздохнул, с трудом оторвав взгляд от далекого разлапистого подножия. Вообще-то он шутил, но в каждой шутке… Короче, мало ли что бывает.

Рольф взял чуть выше причала, и флаер впритирочку прошел над парковкой: даже если допустить, что выдвижные стыковочные секции не проржавели и находятся в рабочем состоянии, всё равно автоматика давно уже накрылась. Оставалось надеяться, что это не относится к настилу смотровой площадки, куда они в данный момент опускались.

Касание, мягкое, как поцелуй на ночь, затем постепенное отключение тяги, и…

И вот они, можно сказать, полноценно «сели». Помолчали немного, затаив дыхание в ожидании катастроф, обрушений или просто локального провала пола под флаером. Секунд через десять осторожно выдохнули. Старый пол держал — похоже, что вполне надежно.

— Ну вот, — сказал Рольф, нажатием на кнопку убирая обтекатель; в лица сразу ринулся, раздув легкие, упругий ветер высоты. — Похоже, что нам с тобой не светит первая полоса «Нового Времени». — Улыбнулся и добавил: — Не сегодня.

Андрей не преминул отозваться:

— А что, было бы неплохо: «Самая высокая в мире башня более двухсот лет противостояла напору стихий в ожидании двух отважных новопроходцев, чье прибытие ознаменовалось ее обрушением!»

— Ты мне давай не каркай тут, — проворчал Рольф. Он как раз покидал флаер, и последние слова напарника заставили его пару раз притопнуть, как бы проверяя конструкцию на прочность. Решетка пола до сих пор оставалась светлой, цвет металла напоминал белое золото. — Отрывай свою тощую задницу, — велел Бишофф, удовлетворенный результатом, — разгружаемся.

— Еще неизвестно: может, эта Башня от нашей ходьбы расшатается, — не унимался Андрей: трепать языком его заставлял коготок тревоги, упорно скребущий меж лопаток. — У нас еще есть шанс прослыть разрушителями высочайшего чуда света…

— Слушай, ты, разрушитель… — Рольф со вздохом поднял на него тяжелый взгляд: — Если ты сейчас не заткнешься, то будешь сам проводить установку, под моим, естественно, чутким руководством по рации. И развались тогда эта Башня к едрене фене! Хоть специально сам ее расшатывай. Тогда обещаю твои слова про чудо света прогнать журналюгам слово в слово — для некролога. На первые полосы в самый раз сойдет.

— А что, могу и сам, — похорохорился Андрей, но как-то вяло, — если у кого-то нет желания войти в историю…

Напарник неожиданно усмехнулся:

— Я хоть и постарше тебя, но пока не спешу становиться историей.

Он склонился над задней частью кабины и выгрузил на пол первый ящик с аппаратурой. Маркелов так и думал, что ему не доверят в одиночку налаживать связь. Так что, если кому-то и суждено сегодня «стать историей» города Пар… хм, Ржавый, то таковых будет двое.

Пока причин для беспокойства не намечалось: Башня стояла прочно, наподобие изящной стреловидной скалы, не собиравшейся подламываться из-за каких-то двух бактерий, копошащихся на ней. Установка спутниковой антенны прошла на удивление обыденно. Индикация показывала наличие сигнала — к великому облегчению обоих: окажись они, допустим, на сотню метров ниже, спутник закрыла бы горная гряда, синеющая на востоке.

Всё шло нормально до определенного момента: когда Рольф, надев наушники, настраивал транспондер[1], Андрею послышались какие-то звуки, явно не имеющие отношения ни к действиям напарника, ни к свисту ветра. Что-то, похожее на неравномерный скрип; подобный звук никак не мог доноситься с земли, лежащей в полукилометре ниже. Андрей огляделся и понял, что звук идет из-за полуоткрытых дверей, ведущих во внутренние помещения Башни. Когда-то эти двери были раздвижными, а теперь, по-видимому, прочно застряли, приросли и уж точно не могли скрипеть. Возможно, то скрипела сама конструкция от неизбежных высотных колебаний. Однако он не имел права удовлетворяться догадками, а должен был проверить наверняка.

Андрей тронул Рольфа за плечо и показал ему жестом: «Там что-то подозрительное, пойду проверю». Тот, недовольно поморщась, махнул рукой — мол, давай. Всё равно им еще предстояло устанавливать аппаратуру, а на случай реальной опасности у Маркелова имелся собственный табельный лучевик. Положив ладонь на его рукоятку и стараясь двигаться бесшумно, Андрей пересек открытую площадку, приблизился к двери и со всеми возможными предосторожностями заглянул внутрь. Не обнаружив явной опасности, он вошел.

Здесь, в преддверии террасы, когда-то располагалось кафе или ресторан — это судя по покосившимся руинам, похожим на стойку бара, а бесформенная груда справа напоминала бывшие стулья и столики, когда-то сваленные в кучу.

Андрей сделал несколько шагов и вновь услышал странный скрип — теперь он стал громче и казался… помелодичнее, что ли. Словно по наитию, он опустил голову и увидел на грязном замусоренном полу что-то вроде тропинки — более чистой, даже не запыленной, убегающей за старый хлам.

Значит, здесь бывали люди? Или?..

Или нелюди.

Последние, как он слышал, бывают дьявольски хитры. Не исключено, что кто-то из них обосновался в заброшенном городе и вполне мог подниматься, на Башню — в ней ведь имелась лестница?..

Прежде чем двинуться дальше, Андрей, до сих пор только прикасавшийся к рукоятке лучевика, окончательно извлек его. Но в это время до него донесся окрик Рольфа:

— Андрюха, сюда! Быстро!

В ответ очень хотелось крикнуть: «Погоди ты, дай сначала здесь разобраться!» — но шуметь лишний раз не стоило, поэтому Андрей просто обернулся. И увидел, как Рольф перегнулся через парапет и орет куда-то вниз, размахивая руками:

— Идиоты! Придурки! Козлы! Вы же мне тарелку собьете, мать вашу через распротак! — дальше шла очень эмоциональная, но малоинформационная тирада.

«Он что, надеется докричаться до земли?» — недоуменно подумал Маркелов, и в это время неподалеку от ног Рольфа сквозь решетку пола сверкнул малиновый импульс.

— У вас, гниды, что, все мозги через задницу вытекли? — заорал тот, подпрыгнув. — А если и я так?

При виде того, как напарник выхватывает лучевик, Андрей бросился к нему, позабыв о подозрительных звуках. Когда он достиг Рольфа, тот уже азартно палил вниз, хотя разумнее было бы укрыться в помещении — так думал Андрей. Потом он увидел, по кому ведется стрельба.

В переплетении балок мелькало серое тело, очертаниями напоминавшее человеческое. То, что это не человек, становилось ясно уже по способу, каким оно взбиралось наверх: цепляясь за балки, перепрыгивая с одной на другую всё выше и выше, оно двигалось при этом гораздо быстрее, чем, скажем, чемпион мира взбегал бы по обычной лестнице. Хлещущие снизу, а теперь еще и сверху импульсы пока не наносили вреда существу, впрочем, как и Башне — очевидно, что сверхпрочный металл конструкции обладал отражающим эффектом. Как раз эта его замечательная особенность заставляла Рольфа изрыгать проклятия: смертоносные лучи, натыкаясь на препятствия, брызгали в самых неожиданных направлениях. Пока всё обходилось, но стрелки рисковали уложить друг друга. Андрей, не стрелявший из этих соображений, но подвергавшийся не меньшей опасности, обернулся к напарнику:

— Рольф, кончай, а! Эту тварь мы и здесь сможем грохнуть, когда заберется.

Тот только досадливо отмахнулся, продолжая выцеливать: несмотря на возраст, Рольф Бишофф был рисковым и азартным человеком. И очень упрямым. Когда очередной луч отразился от парапета совсем рядом с его локтем, он, казалось, не обратил на это внимания. Зато Андрей очень даже обратил.

— Рольф, говорю тебе, пошли отсюда! Эти идиоты запросто снимут и нас! С тварью мы в любом случае разберемся, идем! — Он мотнул головой в сторону дверей и замер, вновь ощутив беспокойство: существо, взбиравшееся всё выше с удивительной скоростью, явно залезало сюда не впервые. У него могли иметься сородичи, затаившиеся внутри Башни. И слышанные им недавно звуки подкрепляли эту мысль.

— Рольф, в Башне был какой-то шум, оттуда на нас могут напасть. Пойдем, заодно проверим, что там.

— Сходи проверь, — отмахнулся Рольф, — а я пока уложу эту сволочь. Иначе эти, мать их, «снайперы» мне всю аппаратуру угробят, — и отвернулся, продолжая охоту. Оттащить его от ограждения можно было разве что силой, но Андрей и помыслить не мог о том, чтобы применить насилие к старшему. Оставив старого упрямца за его опасным занятием, он направился в Башню.

Он вошел очень осторожно, проверив для начала, не притаился ли кто за полуоткрытыми дверьми. Скудный свет, едва проникающий через замутненные временем стекла, освещал остатки бара и бесформенную груду, бывшую когда-то изящной мебелью. Всё тот же странный скрипучий звук, подкрепленный слабым эхом, заставил его вздрогнуть.

Андрей не считал себя трусом и, скорее всего, им не был, но здешние твари обладали, очевидно, потрясающей силой и отменной реакцией, в чем не приходилось сомневаться. Поэтому никто не упрекнул бы его за то, что он замешкался, перехватывая лучевик поудобнее во внезапно вспотевшей ладони. Требовалось двинуться вперед решительно и быстро, но в это время его вновь отвлек крик напарника — на сей раз это был вопль боли, короткий и мучительный, заставивший всю кровь Андрея отхлынуть от сердца.

Резко развернувшись, он увидел, что Рольф уже не просто перегибается вниз, а медленно и неотвратимо валится через ограждение. При этом одежда его дымилась, а в теле, казалось, было не больше жизни, чем в марионетке со внезапно обрезанными нитями.

Андрей кинулся назад с отчаянным воплем, в напрасной надежде успеть — ему не хватило какого-то мгновения: отбросив лучевик, он ударился со всего разбега поясом о металлическую переборку, ловя руками — увы, только воздух.

Человек, бывший его напарником и в какой-то мере другом, падал на его глазах в полукилометровую бездну.

Андрей стоял, склонившись, не в силах отвести взгляд от всё уменьшавшейся фигурки, бьющейся на лету о более широкое подножие. За миг до этого, пытаясь схватить Рольфа, он надеялся, что пилот только ранен, но лучше бы Рольф в тот момент был уже мертв.

Пальба снизу всё продолжалась, но Андрей в своем оцепенении не реагировал на вспышки, сверкавшие настолько близко, что создавалось впечатление, будто стреляют в него. Он словно выпал из происходящего, в бессильном желании обратить время вспять — на какой-то десяток секунд, чтобы иметь возможность затащить Рольфа в укрытие. Сознание в отчаянии билось об аксиому, что свершившаяся, пусть даже секунду назад, смерть — необратима, она навсегда, и она не приемлет оправданий.

Две когтистые лапы, появившиеся снизу и ухватившиеся за ограждение прямо перед ним, сумели вывести его из состояния эмоционального ступора.

Андрей отшатнулся, поздно вспомнив о своем лучевике. А потом парапет содрогнулся, когда над металлической площадкой рывком поднялось мощное тело, а заодно с ним — ощеренная пасть, набитая клыками, и узкие зрачки зеленых глаз, источающих нестерпимую ненависть.

В следующий миг Андрей Маркелов должен был лежать на смотровой площадке с истерзанным горлом, с вдавленными ребрами и, скорее всего, с выпущенными кишками. Он зажмурился, уже видя это зрелище как наяву.

Миг прошел, а Андрей, к собственному удивлению, был еще жив. Не только недоумение заставило его распахнуть глаза, но еще и пронзительный, раздирающий барабанные перепонки кошачий вопль.

Тварь по-прежнему была перед ним. Но вместо того, чтобы броситься на беспомощную жертву, она, разжав лапы и раскинув их совсем по-человечески, медленно откидывалась назад. То есть падала. Рвущийся из ощеренной пасти вопль оборвался, и Андрей увидел, как тускнеют, теряя всякое выражение, потрясающе изумрудные глаза.

Запах паленой шерсти и горелого мяса, едва коснувшись ноздрей, был почти сразу развеян ветром.

Кто-то снизу всё-таки попал в нее.

Андрей постоял еще некоторое время, следя за падающим телом. Оно уже разбилось о подножие Башни, а он всё глядел вниз. Стрельба оттуда завершилась, но в районе упавших тел наблюдалось какое-то копошение. Скорее всего, это были чистильщики — наземные охотники за тварями. И, разумеется, в их планы не входило убить человека. Но Рольф тоже стрелял; вполне возможно, что он так же нечаяно прикончил кого-нибудь из них. В любом случае Андрею предстояло теперь спускаться вниз.

Он медленно пошел к флаеру. Вспомнил о лучевике и вернулся поднять его. К горлу подступала вязкая горечь, казалось, она проникает в мозг. Обрывки мыслей пробивались сквозь нее к сознанию. Только шершавая рукоять лучевика, легшая в ладонь, напомнила ему о том, что здесь, может быть, не всё еще закончено.

Андрей повернулся к темнеющему дверному проему; то, что оттуда до сих пор никто не появился, было утешительным знаком, хотя и не свидетельствовало об отсутствии опасности. Он должен проверить. Убедиться, как того требовала инструкция..

На сей раз Андрей не стал осторожничать: свое присутствие он давно уже обнаружил, поэтому резко, не скрываясь, вошел в зал. Развернулся, поводя лучевиком; вокруг было тихо и мертво. Странный звук тоже затаился, но Андрей уже примерно понял, где искать его источник. Стремительным шагом он обогнул гору хлама, готовый сию же секунду открыть огонь, рискуя даже подстрелить кого-то безобидного, потому что знал — второй секунды твари ему уже не подарят. Чудеса не случаются дважды. А ведь чуть раньше он думал, что здесь может прятаться человек из диких — их небольшие стаи встречались в заброшенных городах, хотя и редко. Очень редко. За хламом — он даже приостановился — была Х-камера. Небольшая, примерно с грузовой лифт. Открытая. Чуть дальше виднелись двери двух обычных лифтов, закрытые, давно не действующие и не представлявшие интереса. А вот Х-камера…

Эти помещения самых разных размеров, снабженные сложной аппаратурой, были во множестве оставлены предками в заброшенных городах. Новопроходцам предписывалось закрывать их и опечатывать до прибытия специалистов из спецотдела СВБ. При этом строжайше запрещалось экспериментировать с аппаратурой. Среди техников шла молва о нескольких случаях, когда человек, находившийся в камере, бесследно исчезал и обратно, сколько ни мучай аппаратуру, уже не появлялся. Никогда.

Андрей шагнул к камере. На него пахнуло живым теплом и еще чем-то — не сказать, чтобы неприятным, просто непривычным, напомнившим ему каперсы, почему-то с ноткой парного молока. Пол в Х-камере был покрыт бесформенной грудой; вглядевшись, Андрей понял, что это какая-то мануфактура: ковры, одеяла, вроде бы даже гобелены, и всё это свернуто и примято, образуя подобие гнезда.

Вот почему тварь так упорно взбиралась наверх: здесь, на Башне, в Х-камере, она устроила себе лежбище.

Не опуская оружия, Андрей сделал еще несколько шагов: где спит один, там не мешает поискать второго. Возможно, где-то тут затаился ее партнер и наблюдает, готовясь к броску?..

Из Х-камеры донесся шорох. Андрей молниеносно развернулся, направив туда лучевик. Тут рука его дрогнула, и палец на курке ослабел — как ни странно, ведь за мгновение до того в темноте гнезда зажглись два зеленых глаза.

Но маленьких. Очень маленьких.

Он подошел ближе, еще, наконец оказался у самой двери «в гнездо». Существо не нападало. Теперь он отчетливо видел, что оно совсем небольшое, примерно с кошку, но лежит на животе совсем не по-кошачьи, вытянувшись и приподнявшись на лапчонках, словно человеческий ребенок. И смотрит. Смотрит на него с пристальным удивленным интересом.

Выражение лица Андрея, кажется, было не лучше, пока он глядел, как существо зевнуло — рот оказался совершенно беззубым — а потом издало тот самый, не дававший ему покоя настырный скрип.

Андрей почувствовал себя растерянным. И почему-то виноватым. Лучевик его как-то сам собой опустился. Он поднял свободную руку и протянул ее к детенышу, очень медленно и осторожно погладил маленькую головку. Не встретив сопротивления, почесал за ушком — острым, но расположенным сбоку, словно у человека. Детеныш уркнул, свалился на бок и перевернулся уже совершенно по-кошачьи — давай-давай, мол, гладь меня, это я люблю.

Андрей огляделся и потер лоб — собственный, естественно, покрытый легкой испариной, несмотря на ощутимую на высоте прохладу.

Этот детеныш был обречен. И какое ему до этого дело. В городе, может быть, сотни таких, и всем суждено погибнуть — в конце концов, это закон эволюции: выживает сильнейший вид, а человек сильнее.

Сильнее?..

Ну, хотя бы тем, что у него имеется лучевое оружие. В остальном… Чем он так превосходит тварей, способных приспособиться практически к любым условиям, что эволюция изначально отдала ему предпочтение?..

Да просто тем, что он не тварь.

Тяжело вздохнув, Андрей сунул лучевик за пояс, потом наклонился и бережно взял детеныша на руки.

К флаеру он вернулся без приключений. То есть… Словом, на смотровой площадке было пусто, и царила прежняя тишина, будто ничто ее не нарушало лет эдак тысячу.

Но состояние флаера свидетельствовало, что кое-что ее всё-таки не так давно нарушало: связь не работала, и двигатель тоже, поскольку «метким» выстрелом снизу оказался поврежден гравикомпенсатор. Пока Андрей делал одно за другим вдохновляющие открытия, детеныш нежился на комфортном пассажирском сиденье, успел на него нагадить какой-то желтой сывороткой, прежде чем Андрей догадался подстелить ему тряпку, а окончательно привыкнув к обстановке, принялся требовательно скрипеть. К этому времени Андрей выяснил, что спутниковая тарелка, о которой пуще собственной жизни радел Рольф, безнадежно испорчена в результате двух метких попаданий. И теперь неизвестно, когда ему удастся доложить в Контору — но только не о выполнении задания, а об итогах чьей-то азартной охоты: погибший техник связи, расстрелянная аппаратура, ну и, конечно, одна убитая тварь. С такими потерями к завершению очистки восстанавливать здесь будет нечего — в городе камня на камне не останется. В том числе и суперустойчивой Башни. И чистильщиков тоже. Насчет тварей — это еще вопрос.

Андрей поглядел на детеныша — вот кто никак не соотносился у него с определением «тварь». Даже назвать его словом «зверь» у Андрея почему-то не поворачивался язык, хотя всем известно, что тварь и зверь — далеко не одно и то же.

— Молод ты еще, брат, для твари. Сущее дитя, — вздохнул Андрей, погладив короткую шерстку на загривке малыша. «Дитя» заверещало громче, искательно тыкаясь носом в ладонь, и вдруг… Заплакало тонко и жалобно. По-настоящему. Как люди.

На миг у Андрея сжалось горло.

— Что, проголодался? — произнес он треснувшим голосом. И потянулся к встроенному мини-холодильнику с припасами, к «погребу», как прозвали его они с Рольфом.

— Чего бы тебе дать…

В «погребе» содержались банки и пакеты с консервированной едой, вода, батарея пива, и, конечно же, ничего, способного утолить голод младенца.

— Водички, что ли?.. — размышлял Андрей. Он взял пластиковую бутылку, достал из кармана носовой платок, скомкал треугольником и, обильно намочив водой, сунул в рот детенышу. Тот сначала зачмокал, вцепившись в платок мохнатыми ручонками с едва прорастающими мягкими когтями. Потом вдруг замер, удивленно расширив свои изумрудные глазищи.

«Мамины…» — с невольным ознобом подумал Андрей.

Детеныш разжал когти, выронил платок и вновь расплакался — обиженно и уже погромче.

Андрей тяжко вздохнул. Честно говоря, ему тоже до ужаса хотелось заплакать, даже навзрыд. Но разводить слякоть было некогда, да и не к лицу как-то ему, мужчине, связисту СВБ, на пару с малым…

Расстегнув куртку, он аккуратно сгреб горестно всхлипывающего младенца и устроил его у себя за пазухой. Не забыл прихватить скомканный платок. Взял из «погреба» воду и пластиковую упаковку говядины. Потом вышел из флаера и пошел искать, где тут начинается аварийная лестница.