"Йернские волки" - читать интересную книгу автора (Симонова Мария)

Глава 12

Волчий «аутгровс» выгодно отличался от человеческого: на этот раз Хан словно и не коснулся изнанки пространства, а как бы шагнул через невидимую призрачную преграду в иную реальность — словно не преодолел одним шагом расстояние в тысячи парсек, а просто прорвал границу между двумя мирами, вступив сразу в какое-то другое измерение.

Небольшая светлая комната с дверью, и ничего окрест, хоть приблизительно говорящего о наличии аппаратуры. Хан мгновенно вскинул голову вверх — ничего — крутнулся на сто восемьдесят, и тут же увидел, что искал — металлическую пластину в стене на уровне своего живота, мигающую желтым огоньком. Действия уже заняли у него две секунды без малого. На третьей секунде он нажал на гашетку (силовой шнур вырывался не из ствола оружия, а из его рукояти). Ослепительно-белый луч слингера уперся в прибор, тут же внутри него раздался треск, посыпались искры, лампочка мигнула и погасла; одновременно за спиной Хана донесся звук отъезжающей двери. Он, полуобернувшись, метнулся назад и выскочил из помещения через открывшуюся уже почти полностью дверь. Прибор позади еще раз вспыхнул, громко треснул, и тут же пространство в комнате дрогнуло, пошло волнами, после чего свернулось штопором: система все-таки сработала, но с точностью до наоборот — сначала выпустила чужака, потом произвела ликвидацию порыва ветра, который он после себя оставил. Ликвидация была произведена довольно оригинальным способом — предполагалось, видимо, что объект должен быть скручен в бараний рог.

Хану, как всегда, везло.

Он огляделся и сразу ощутил себя муравьем, забравшимся в недра гигантской электронной системы: окружающее пространство было заполнено сложной аппаратурой непонятного назначения; на металлических конструкциях среди переплетения проводов покоились там и тут огромные приборы, пестрящие огоньками и изобилующие различными заумными наворотами. Из под ног Хана, от небольшой площадки, где он теперь стоял, расходились во все стороны металлические дорожки — судя по всему, гравитационные — и убегали в окрестный индустриальный пейзаж, петляя в путанице проводов и опор, образуя вместе с ними грандиозный узор вокруг еще более грандиозных нагромождений мыслящего железа. Кругом никого не было.

Быстро прикинув, в какой стороне надо искать центр всей системы, Хан пришел к чисто интуитивному выводу — подкрепленному, должно быть, «Крошкой Дрейком» — что «мозговой центр» находится, скорее всего, где-то прямо под камерой нуль-перехода. Он выбрал одну из «троп», ведущих вниз, и пошел уже было по ней, как вдруг на одной из дорожек, расположенной много выше и левее, появился волк. Хищный лесной зверь смотрелся среди окружающего железа так же дико, как смотрелся бы металлический робот в дебрях дремучей сибирской тайги. Волк неторопливо по-хозяйски шел по дорожке — до тех пор, пока не увидел Хана; тогда он замер, словно в недоумении — или в негодовании — потом тихо утробно зарычал и ринулся по направлению к «гостю» — не по дорожке — так бы ему пришлось бегать очень долго — а прямо вниз, перескакивая с дорожки на дорожку ловкими и точными прыжками.

Сам факт, что волк до сих пор еще прыгал, а не валялся на первой же дорожке с пулей во лбу, был следствием беспрецедентного происшествия — «Суорд» не сработал в руках хозяина. Хан нажал на курок еще раз — выстрела не было. Осечка?.. Включил лазерный режим — нет результата…

Между тем со всех сторон на дорожках стали появляться волки, не иначе как получившие через систему — или по каким-то своим телепатическим каналам — сигнал тревоги. Они выскакивали отовсюду и тут же устремлялись по направлению к врагу, сумевшему непонятными пока для них путями обмануть сторожевую систему и проникнуть на их станцию. Среди них не было ни одного в человечьем образе, как не было и ни одного одра.

Хан не стал отдавать долг любопытству и проверять, действует ли еще «Айкор», или на станции у него отказало все оружие: если бы плазменная пушка сработала, то в таком нагромождении металлических конструкций вместе с хозяевами под обломками грандиозной аппаратуры наверняка похоронило бы и самого «гостя».

Продолжая пока двигаться вниз по дорожке — хотя навстречу по ней уже тоже несся, оскалив зубы, серый живой сгусток энергии и злости — Хан попробовал еще раз включить слингер, и силовой шнур — чего Хан уже не ожидал — вдруг вспыхнул у него в руке, подобно сияющему мечу архангела Михаила. Похоже, слингер был единственным оружием, способным действовать здесь, на волчьей станции (не считая «Айкора», который так и остался пока под вопросом).

Еще пара шагов — и первые волки, достигшие наконец вражеского лазутчика, кинулись на него; вид ослепительного лезвия, неожиданно вспыхнувшего в руке пришельца, ни на секунду не притормозил нападавших. Здесь, на их станции, куда не допускались одры, и где, благодаря особому полю, созданному специально для защиты аппаратуры от случайных повреждений, даже их собственное оружие отказывалось действовать, оборотням как бы представилась нечаянная возможность лично растерзать человека, попутно доказав ему, что в стремлении уничтожить врага их не остановит ничто, и меньше всего — какой-то жалкий силовой шнур. Они просто не знали, что им предстоит иметь дело не столько со шнуром, являвшимся по сути обыкновенным шоковым оружием, но с человеком, в руках которого не то что силовой шнур, а даже и простая палка становилась оружием не менее грозным, чем меч в руках у вышеупомянутого архангела.

Первым на Хана прыгнул тот волк, что бежал навстречу, и он же оказался первой жертвой белой молнии, посланной Ханом ему наперерез. Волк, столкнувшись с лучом, изменил на полпути направление своего полета, словно его ударили в середине прыжка длинной жердью, отлетел далеко в сторону, сбил по дороге двух своих разогнавшихся собратьев и повис неподвижно в нескольких метрах от дорожки. Остальные, не задумываясь, бросились вперед. Вся последующая драка выглядела со стороны рядом молниеносных вспышек, сверкающих сквозь гущу косматых тел; спустя десять секунд неравной битвы все косматые тела уже валялись в беспорядке на дорожке или плавали в невесомости вблизи нее.

Единственным, кто вышел невредимым из побоища, оказался человек — ни один из многочисленных врагов так и не сумел его даже поцарапать. Погасив лезвие своего «карающего меча», Хан нагнулся к ближайшему волку и снял него ошейник. Потом лишил этого украшения еще двоих; с остальными возиться не стал — следовало поторопиться, потому что с разных сторон к нему приближались еще пятеро волков, опоздавших к первой атаке. Хан огляделся и, следуя примеру оборотней, прыгнул с дорожки, превращенной им только что в «волчью свалку», на другую, изгибающуюся полукольцом значительно ниже. Хан следил углом зрения за спешащими ему наперерез «опоздавшими», одновременно уже видя свою цель — в огромном, опутанном проводами центральном аппарате была расположена знакомая ниша, в которой сидел человек с обручем-короной на голове.

Хан побежал вперед по дорожке и, когда она свернула, спрыгнул вниз на следующую, ведущую прямо на площадку перед нишей. Одновременно он начал подавать сигнал через «Дрейк» — не для оборотня в нише — было уже ясно, что того «Дрейком» не пронять — сигнал предназначался для Фэй: «Где бы ты ни была, вырывайся любым способом и иди в центр! Вырывайся и иди в центр! Вырывайся…»

Волки приближались быстро, двигаясь так, что должны были пересечься с Ханом у самой площадки, и он вставил в свою мыслепередачу сообщение специально для них: «Зря стараетесь, все равно вам конец — и вам, и вашим станциям, и всему вашему господству в Йерне!»

Ответом на телепатическое послание был разнесшийся по всей станции жуткий многоголосый вой.

«Подходящий концерт для преисподней», — сообщил им Хан, включая слингер. Он уже был рядом с площадкой; волки сбежались туда почти одновременно и вот-вот должны были, как и в первый раз, сообща на него наброситься, как вдруг Хан, мысленно все еще устремленный через «Дрейк» к их сознаниям, услышал тихое эхо слова, сказанного будто где-то далеко-далеко и услышанного им только потому, что было произнесено одновременно многими голосами: «Эрлой». «Время». И все волки, от которых Хана сейчас отделяло расстояние, равное только длине его слингера, вдруг исчезли.

Они покинули станцию — позорно ушли, не приняв последнего боя — как поступали всегда, когда понимали безнадежность дальнейшей драки. Лишь тот из них, что пребывал сейчас в человечьем обличье, остался и продолжал сидеть в своей «хозяйской» нише, свысока и с прищуром наблюдая оттуда за незваным пришельцем.

Хан, выключив слингер, решительно прошел на площадку и остановился неподалеку от ее центра, напротив оборотня. Это был тот самый старик, убивший Сешта и ушедший из логова вместе с девушкой. Хан уже понимал, что захватить его не удастся и на сей раз — старик в любую секунду мог исчезнуть — стоило ему только захотеть. То, что он не исчез вместе с остальными, означало для Хана, прежде всего, что взрыва станции в ближайшие секунды не предвидится, и у него есть еще надежда спасти Фэй.

— Вы оказались настырной расой, — задумчиво, словно сам для себя, произнес оборотень. — Куда способнее, чем мы предполагали. Не зря же вы так на нас похожи…

«Поэтому-то они и решили перекроить нас в вонючек», — подумал Хан, а вслух сказал:

— Где девушка?

Старик, казалось бы, не отреагировал на вопрос, но неподалеку, слева от него, в металлическом ящике, напоминающем небольшой бронированный контейнер, пристроенный к прибору, отъехала дверь. Там внутри, прислонившись к одной из стен и свернувшись комочком, сидела Фэй. Увидев, что дверь ее темницы открылась, она осторожно выбралась наружу и встала рядом со своей «конурой», преданно глядя на оборотня.

«Живая игрушка», — понял Хан. "Самая лучшая забава из всех, какую мог придумать жаждущий господства разум — представитель вражеской расы, не лишенный пока индивидуальности, но покорно, как собачонка, исполняющий любые команды. Сколько же их пересидело, должно быть, в этой конуре разных — косматых, прозрачных, пирамидальных, членистых[11] — в то время, пока их расы были непокоренными и могли еще величаться гордым именем «враг».

Видеть и дальше преданный взгляд Фэй, обращенный снизу-вверх на оборотня, было невыносимо. Хан сделал шаг к девушке, сосредоточившись на «Дрейке»: «Очнись, девочка, стань собой! Очнись, не бойся, я здесь!»

Она не реагировала.

Он подошел к ней, взял за руку: «Ну давай же детка, давай, просыпайся!»

— А что вас в корне губит, так это ваша излишняя романтичность, — изрек из своего кресла оборотень. И исчез.

Хана мгновенной молнией озарила догадка — старик остался специально, чтобы не дать уйти со станции слишком много знающему врагу, уже считающему себя победителем, и отвлечь его в последние секунды перед взрывом.

Не раздумывая больше, Хан схватил в охапку Фэй и рывком обрушился вместе с ней в ящик, уже налету понимая — не спасет, не успеет… О том, что и самому ему тоже наверняка не спастись, он даже не вспомнил.

В ту же секунду гигантская ромбовидная станция содрогнулась, утроба ее захлебнулась огнем и грохотом, стальная оболочка, не выдержав, треснула и медленно распалась на несколько кусков, выпуская взбесившуюся горячую энергию в холодный пустой космос, охладивший и пожравший на своем веку без эмоций немало в миллиарды раз более яростных вспышек.