"АУТ" - читать интересную книгу автора (Кирино Нацуо)

6

Положив трубку, Масако вдруг заметила, что буквы на висящем прямо перед ней настенном календаре расплываются и подрагивают. Никогда раньше ничего такого с ней не случалось. Никогда раньше она не испытывала такого шока. Еще накануне, только увидев Яои, Масако поняла: с подругой творится что-то неладное, но… Она не любила совать нос в чужие дела, вторгаться в чужие жизни. И все-таки не избежала этого. Что дальше? Не напрашивается ли она сама на неприятности? Масако прислонилась к стене, подождала, пока зрение придет в норму и только тогда вспомнила про сына, Нобуки, который лежал на диване и смотрел телевизор. Она обернулась, но мальчик уже исчез. Наверное, ушел в свою комнату, пока мать разговаривала с Яои. Ее муж, Йосики, после обеда немного выпил и поэтому рано лег спать, так что никто, похоже, не слышал, о чем шла речь.

Облегченно вздохнув, Масако задумалась: что делать дальше? Впрочем, времени на размышления уже не оставалось — нужно было действовать.

Схватив ключи, она крикнула:

— Я ухожу на работу. Не забудь выключить газ.

Ответа не последовало. Масако знала, что в последнее время сын, пользуясь ее отсутствием, начал покуривать и выпивать. Знала она и то, что поделать с этим уже ничего не может. К своему семнадцатому году Нобуки подходил без какого-либо представления о том, что хочет делать и кем хочет быть, без страстей и надежд.

Поступив в частную школу, парень уже на первом году был пойман с билетами на какую-то вечеринку, которые ему всучили для продажи. Через пару дней его исключили. Жестокость наказания явно объяснялась желанием начальства преподать урок остальным учащимся, но, в любом случае, независимо от причин, шок оказался настолько сильным, что Нобуки вдруг перестал разговаривать. На первых порах Масако отчаянно пыталась помочь сыну, обращалась к специалистам, однако те лишь пожимали плечами, а потом он и сам опустил руки и смирился с таким положением дел. По крайней мере, время для поиска решений прошло. Теперь она находила утешение хотя бы в том, что сын устроился штукатуром и каждый день отправлялся на работу, вместо того чтобы просиживать дома. Когда у вас есть дети, их невозможно просто взять и отрезать, если что-то пошло не так, как планировалось.

Она остановилась перед маленькой комнатой справа от двери, прислушиваясь к доносящемуся из-за тонкой двери негромкому посапыванию. Вообще-то комната служила кладовой, но потом ее муж стал уходить туда на ночь. Они перестали спать вместе до переезда в этот дом, когда Масако еще работала в офисе. Теперь она привыкла к тому, что у каждого своя, отдельная комната, и уже не считала это чем-то ненормальным и не страдала от одиночества.

Йосики работал в строительной компании, сотрудничающей с крупным конгломератом, занимающимся недвижимостью. Компания была известная, название ее звучало громко, но муж однажды сказал, что, если финансовая ситуация ухудшится, с ним никто церемониться не будет. Он не любил говорить о работе, и ему не нравилось, когда она поднимала эту тему. Масако не имела ни малейшего представления о том, что он за бизнесмен, чем занимается и как себя ведет в офисе.

Они познакомились еще в школе, которую Йосики закончил на два года раньше. Ее привлекло в этом человеке то, что казалось тогда внутренней цельностью, что позволяло держаться как бы в стороне от мира, однако потом пришлось признать, что та же самая цельность, нежелание обманывать или приукрашивать служат серьезной помехой в бизнесе. Доказательством было то, что он уже сошел с той стандартной дорожки, которая вела к успешной карьере. По всей вероятности, Йосики нес свой собственный крест, не имевший никакого отношения к другим людям.

Масако находила все больше общего между мужем, ненавидевшим мир бизнеса и проводившим почти все свободное время в крохотной комнатке, как какой-нибудь отшельник, и сыном, полностью отказавшимся от всякого общения с миром. Для себя же она решила, что сделать что-либо для того или другого не в ее силах.

Такая вот была троица: сын, отказавшийся от образования и общения, муж в тисках депрессии и сама Масако, вынужденная после сокращения в компании работать в ночную смену. Разойдясь по разным комнатам, они сделали выбор, и теперь каждый, взвалив на себя свое бремя, существовал в собственной, изолированной реальности.

Когда Масако, потеряв прежнюю работу и не найдя новой, оказалась на фабрике, Йосики ничего ей не сказал. Однако Масако чувствовала: его молчание не столько признак апатии, сколько свидетельство того, что он отказался от бесплодной борьбы и начал строить свой собственный кокон, кокон, проникнуть за который она не могла. Его руки, уже давно не тянувшиеся к ней, были заняты созданием раковины. И жена, и сын были в той или иной степени запятнаны внешним миром, а посему подлежали отторжению вместе со всем прочим, как бы это их ни уязвляло.

Так почему, будучи не в состоянии поправить положение в своей семье, она вмешивается в дела Яои? Ответ не приходил, и Масако, открыв хлипкую дверь, вышла на улицу. В воздухе ощущалась прохлада, которой не было накануне. Она подняла голову — над крышами, за дымчатой пеленой облаков плыла мутная красноватая луна. Плохой знак, подумала Масако и отвернулась. Яои только что убила мужа. Какие еще нужны предзнаменования?

Ее «королла» стояла между двумя машинами на тесной стоянке перед домом. Дверцу удалось открыть только наполовину, но Масако все же протиснулась в щель, села за руль, выехала со стоянки и свернула на дорогу. Звук работающего мотора эхом разносился по притихшим улицам. Хотя район был спокойный, на ночные шумы никто никогда не жаловался. Когда Масако начала работать на фабрике, соседей интересовало только то, куда она отправляется так поздно.

Дом Яои находился неподалеку от фабрики, в районе Мусаси-Мураяма. Решив заехать туда, Масако понимала, что будет лучше, если ее никто не увидит. Только сейчас она вспомнила, что договорилась встретиться с Кунико на стоянке в половине двенадцатого, чтобы вместе пойти на фабрику. Похоже, встретиться уже не получится. Кунико ко всему относится с подозрением, так что надо будет что-то придумать, чтобы сбить ее со следа.

Впрочем, вероятнее всего, помощь уже не понадобится. Наверняка кто-то из соседей догадался, что в доме Ямамото что-то случилось. Или, может быть, Яои сама вызвала полицию. Не исключено, что она вообще все придумала. Масако добавила газу, и тут же в салон через открытое окно ворвался запах гардении, кусты которой окаймляли дорогу с обеих сторон. На мгновение аромат заполнил кабину и исчез, как будто его поглотила тьма. Вместе с ним улетучилась и вся жалость к Яои. Зачем ей все это надо!

«Нет, — решила Масако, — прежде чем помогать, нужно во всем разобраться».

На углу сложенной из шлакоблоков стены, которая шла вдоль улицы, показалась белая фигура. Она притормозила.

— Масако! — растерянно воскликнула Яои.

На ней была белая рубашка-поло и джинсы. Едва взглянув на подругу, Масако сглотнула подступивший вдруг к горлу комок, тронутая выражением полной беспомощности на белеющем в темноте лице.

— Что ты здесь делаешь?

— Кот убежал. — Яои шагнула к машине и неожиданно расплакалась. — Дети так его любят, а он увидел, что я сделала, и испугался.

Масако прижала палец к губам, призывая ее молчать. Яои не сразу, но все же поняла, что означает жест, и нервно оглянулась. Прижатые к стеклу пальцы дрожали. Она явно нуждалась в помощи.

Масако медленно проехала дальше по улице, настороженно посматривая на соседние дома. В одиннадцать вечера по будням свет если и горел, то лишь в окнах спален. Было тихо и темно. Ночь выдалась прохладная, так что кондиционеры не работали, но зато окна оставались открытыми. Значит, надо постараться не шуметь.

Дом, который снимали Ямамото, стоял в самом конце улицы. Квартал застроили лет пятнадцать назад, и, несмотря на довольно высокую арендную плату, дом был маленький и не очень удобный, поэтому семья и копила деньги на переезд, надеясь когда-нибудь выбраться отсюда. Впрочем, теперь этим надеждам пришел конец. Люди постоянно совершают какие-нибудь глупости. Что заставило Яои совершить глупость? Или., точнее, что такого сделал ее муж? Чем довел ее до такого состояния? Задавая себе эти вопросы, Масако остановила машину и, стараясь не шуметь, вышла. Яои уже бежала к ней по улице.

— Только не пугайся, — предупредила она и нерешительно открыла дверь.

Масако сразу поняла, о чем речь: Кэндзи лежал на полу прямо перед ней. Шею мертвеца все еще опоясывал коричневый брючный ремень. Глаза полуоткрыты, а между губ высовывался кончик языка. Лицо бледное, бескровное.

Масако готовилась к шоку, но теперь, оказавшись рядом с телом, поймала себя на том, что рассматривает его с удивительным спокойствием. Может быть, потому, что она не знала Кэндзи при жизни, он воспринимался ею просто как неподвижно лежащий человек, на лице которого застыло нелепое выражение умиротворенности и покоя. А вот к мысли о том, что Яои, всегда казавшаяся образцом идеальной жены и матери, оказалась в действительности убийцей, ей только предстояло привыкнуть.

— Еще теплый, — сказала Яои и, закатав штанину на ноге супруга, дотронулась до голени.

Пальцы пробежали по коже, как будто ей хотелось удостовериться, действительно ли он мертв.

— Значит, это все-таки случилось, — тихо сказала Масако.

— А ты думала, я все сочинила? — спросила Яои. — Знаешь, я никогда не стала бы тебя обманывать.

Она почти улыбнулась в ответ на мрачный взгляд Масако. Хотя, может быть, то было всего лишь непроизвольное сокращение мышц.

— Что ты собираешься делать дальше? Обратишься в полицию?

— Нет, не собираюсь. — Яои решительно покачала головой. — Ты, может быть, сочтешь меня сумасшедшей, но я не чувствую себя виноватой. Мне не кажется, что я сделала что-то плохое. Он это заслужил, так что я представлю все так, будто он ушел куда-то и не вернулся.

Масако взглянула на часы — 11.20. Колесики в голове уже завертелись. Времени оставалось мало, потому что на фабрику они должны были попасть не позднее 11.45.

— Знаешь, многие ведь уходят и пропадают, исчезают бесследно и навсегда. Или ты думаешь, что кто-нибудь мог видеть, как он шел домой?

— В такой поздний час встретить кого-то на улице сложно. Сомневаюсь.

— А если он позвонил кому-то по пути? Тогда все пропало.

— Даже если позвонил, что тут такого? Я все равно скажу, что домой он не пришел.

Яои словно примеряла на себя новую роль, и та ей, похоже, нравилась.

— Пожалуй. А если полиция начнет тебя допрашивать, ты выдержишь? Сможешь притвориться, что ничего не знаешь?

— Уверена, что смогу. Да, уверена, — решительно закивала Яои.

Оживленная, с блестящими, широко открытыми глазами, она выглядела такой милой, такой молодой, гораздо моложе своих тридцати четырех. Женщину с таким лицом трудно в чем-то заподозрить. И все же план Яои представлялся Масако рискованной затеей.

— Хорошо. Что конкретно ты хочешь сделать? — осторожно спросила она.

— Засунуть его в багажник и…

— И что?

— Пусть полежит там ночь. А завтра увезти подальше и… и избавиться от него, — закончила Яои.

Масако уже сообразила, что это, пожалуй, их единственный вариант, и поспешила согласиться.

— Ладно, пусть будет по-твоему. Надо поторопиться. Давай перенесем его в машину.

— Не знаю, как тебя и благодарить, но что-нибудь придумаю. Я заплачу, — сказала Яои.

— Мне не нужны твои деньги.

— Почему? Зачем тогда согласилась мне помогать?

Она взяла Кэндзи за руки.

— Сама не знаю, — ответила Масако, берясь за ноги человека, который когда-то был мужем Яои. — Подумаю об этом потом.

Кэндзи был невысокий, примерно одного с Масако роста, но мужчины, как правило, тяжелее женщин, у них более крупные кости, так что они с трудом подняли тело с пола и вынесли за дверь. Увидевший их в этот момент случайный прохожий, наверное, решил бы, что две женщины несут упившегося мужчину. Картину портил только ремень, все еще болтавшийся на шее Кэндзи. Заметив выразительный взгляд Масако, Яои сняла ремень и застегнула у себя на поясе.

— В доме не осталось ничего, что было у него с собой?

— У него ничего и не было.

Они согнули ему руки и ноги и опустили тело в багажник.

— Нам нужно обязательно сегодня быть на работе, — сказала Масако, закрывая крышку. — И опаздывать тоже нельзя. Начнем выстраивать твое алиби. Пусть полежит до утра в машине на стоянке. За ночь надо придумать, что делать с ним дальше.

— Тогда я, как всегда, поеду на велосипеде.

— Правильно. И веди себя так, словно ничего не случилось.

— Хорошо. Масако-сан, я так благодарна тебе за помощь.

Убрав тело из дома, Яои вдруг преобразилась, превратившись в деловую женщину, которая только что успешно завершила некое особенно трудное предприятие и может теперь передохнуть. Или, может быть, она уже убедила себя в том, что Кэндзи просто исчез с лица земли? Немного озадаченная произошедшей с подругой переменой, Масако обошла машину спереди и села за руль.

— Ты выдашь себя, если будешь чересчур жизнерадостной, — бросила она, застегивая ремень безопасности.

Глаза Яои расширились, ладонь метнулась ко рту.

— Я такой выгляжу?

— Есть немного, — сказала Масако.

— Учту. Но что делать с котом? Если дети его хватятся…

— Кот вернется.

Масако включила двигатель и выехала на дорогу. И сразу же поняла, что не может думать ни о чем другом, кроме лежащего в багажнике тела. Что, если ее остановят по какой-то причине и предложат открыть багажник? Что, если кто-то врежется в нее сзади? Наверное, большинство людей в такой ситуации постарались бы сбавить скорость и вообще вести себя осторожнее, но Масако лишь добавила газу и помчалась по темным улицам так, словно за ней гнались. В каком-то смысле ее действительно преследовали — труп в багажнике. Успокойся, потише, сказала она себе.

Подъехав наконец к стоянке, Масако обнаружила «гольф» Кунико на привычном месте. Сама же Кунико, вероятно обеспокоенная ее опозданием, должно быть, ушла на фабрику одна. Масако вышла из машины, закурила сигарету и огляделась. Впервые за все время в воздухе не ощущалось привычного запаха пережаренных продуктов и отработанных газов. Хотя, может быть, она просто не уловила их, поскольку очень нервничала.

Обойдя машину, Масако еще раз посмотрела на багажник. Там лежало тело, и в ближайшее время ей нужно было придумать, как избавиться от него. Еще несколько часов назад она и представить себе не могла, что окажется вовлеченной в такого рода дела. В этот миг ей стало понятно, какое облегчение испытала Яои, сбросив с себя тяжкую ношу.

В третий или четвертый раз проверив, закрыт ли багажник, Масако, все еще с сигаретой в руке, зашагала к маячившему невдалеке зданию фабрики. Времени в ее распоряжении оставалось совсем мало, а привлекать к себе внимание именно нынче ночью ей не хотелось. Погруженная в мрачные мысли, Масако ничего не замечала до тех пор, пока выпрыгнувший из тени слева от дороги мужчина не схватил ее за руку. Напуганная, но не растерявшаяся, Масако с опозданием вспомнила предупреждения о скрывающемся в этих местах и нападающем на женщин извращенце. Не успела она и вскрикнуть, как мужчина уже потащил ее к заброшенному зданию старой фабрики.

— Отпусти! — опомнившись, крикнула она, и ее пронзительный голос разрезал темноту.

Незнакомец запаниковал, зажал Масако рот и попытался свалить ее в высокую траву на обочине. К счастью, относительно высокий рост позволил ей вывернуться и перехватить его руку. Некоторое время борьба шла с переменным успехом: Масако пыталась освободить рот, а неизвестный старался оттащить ее подальше от дороги. Как и говорила Кунико, он не отличался крупным телосложением, но был крепок. И еще от него пахло одеколоном.

— Что тебе от меня надо? — крикнула она. — Здесь много женщин помоложе.

На сей раз при звуке ее голоса хватка его ослабла. Масако уже почти не сомневалась, что это кто-то из работающих на фабрике, кто-то, знающий ее по крайней мере в лицо. Понимая, что теряет силы, она предприняла отчаянную попытку освободиться и выбраться на дорогу. Противник, однако, был быстрее и сильнее. Пока он тащил ее к старой фабрике, Масако вспомнила, что где-то здесь проходит сточная канава, в которую его можно было бы заманить. В какой-то момент ей удалось остановиться и посмотреть незнакомцу в лицо. Черты скрывала темнота, но в красноватом блеске луны она все же рассмотрела блеснувшие под козырьком бейсболки черные глаза.

— Ты ведь Миямори, верно? — сказала Масако, наугад называя первое пришедшее в голову имя, и по его реакции поняла, что не ошиблась. — Кадзуо Миямори, вот ты кто, — продолжала она, спеша воспользоваться неожиданным преимуществом. — Послушай, если ты отпустишь меня сейчас, я никому ничего не скажу. Сегодня мне нельзя опаздывать, но мы могли бы встретиться в другой раз. Это я тебе обещаю. — Мужчина сглотнул, но никак не отреагировал на ее предложение. — Отпусти меня, и мы встретимся в другой раз. Только мы вдвоем, ты и я.

Теперь он ответил, и по акценту Масако убедилась, что перед ней действительно Миямори.

— Правда? — спросил он. — Когда?

— Завтра вечером. Здесь же.

— Во сколько?

— В девять.

Вместо ответа он вдруг крепко обнял ее и прижался губами к ее губам. Чувствуя, что вот-вот задохнется, Масако попыталась вырваться, ноги их запутались, и оба рухнули на ржавый металлический ставень. Железо загрохотало, мужчина замер, опасливо озираясь по сторонам, а Масако, воспользовавшись выпавшим ей шансом, оттолкнула насильника, схватила сумку и вскочила. Правда, тут же споткнулась о пустую канистру и едва не упала.

— Найди кого помоложе для своих забав! — крикнула она, поддаваясь внезапно вспыхнувшей злобе.

Растерянный, он смотрел на нее с видом обреченного. Масако вытерла мокрые от его слюны губы и рванула к дороге, продираясь через густую, высокую траву.

— Я буду ждать тебя завтра! — крикнул он ей вслед, негромко и с мольбой.

Не оглядываясь, Масако перебралась через бетонную трубу и побежала к фабрике. Как же такое могло случиться? И именно в тот день, когда ей нужно быть особенно осторожной. Впервые за долгое время ее охватил гнев, разбавленный раздражением по поводу собственной опрометчивости. Ну кто бы мог подумать, что жуткий извращенец, насильник, терроризирующий десятки женщин, на самом деле Кадзуо Миямори? Она вспомнила, что еще накануне здоровалась с ним перед началом ночной смены. От этой мысли у нее закипела кровь.

Взбежав по ступенькам и поправив на ходу растрепавшиеся волосы, Масако увидела, что санитарный инспектор Комада уже собирается уходить.

— Здравствуйте, — крикнула она.

Комада остановилась и посмотрела на запыхавшуюся женщину.

— Поторопитесь, вы последняя. — Повернувшись к ней спиной, Масако услышала, как женщина негромко рассмеялась. Наверное, впервые за сто лет. — Что случилось? У вас вся одежда в траве и грязи.

— Спешила и упала.

— На спину? Вы, кстати, руки не поранили?

Масако знала, что к работе с пищевыми продуктами не допускаются даже те, у кого всего лишь поцарапан палец. Она оглядела ладони со всех сторон, но не увидела никаких повреждений, ничего, кроме грязи под ногтями, и, облегченно переведя дух, покачала головой.

Довольная тем, что ей удалось не возбудить никаких подозрений и выйти без потерь из стычки с насильником, Масако усмехнулась про себя и направилась в раздевалку. Там уже почти никого не было, так что она переоделась в рабочую одежду, захватила фартук и шапочку и побежала в туалет. Посмотрев на себя в зеркале, Масако обнаружила на верхней губе пятнышко крови.

— Черт! — пробормотала она, промокая ранку салфеткой.

Кроме того, на левом предплечье остался синяк от пальцев Миямори. Она не хотела, чтобы на ней были какие-либо следы этого человека. Хотелось раздеться догола прямо здесь, на месте, и рассмотреть себя всю, но тогда она опоздает, а опоздание отметят в карточке учета. С трудом сдерживая переполнявшую ее злость, Масако тем не менее понимала, что предпринять против него ничего не может, не может ни упрятать его в тюрьму, ни даже подать жалобу. Бессилие лишь распаляло злость. И этот извращенец еще пообещал, что будет ждать ее завтра!

Масако тщательно вымыла руки и сбежала вниз, к входу в цех. Часы показывали 11.59. Она едва успела, но так поздно не приходила еще никогда. Да, бывали вечера и получше.

Женщины только-только начали проходить процедуру санобработки. Стоявшие в начале очереди Йоси и Кунико помахали ей, а кто-то дотронулся до ее руки. Подняв голову, Масако увидела Яои, лицо которой уже закрывала маска.

— Ты опоздала, — едва слышно проговорила Яои. — Я уже заволновалась.

— Извини.

Яои внимательно посмотрела на нее.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего. Как у тебя? Порезов, царапин нет? Они ведь все записывают.

— Нет, с этим все в порядке. Знаешь, у меня такое чувство, как будто сил добавилось.

Тем не менее голос ее дрогнул, что не осталось незамеченным Масако.

— Силы тебе еще понадобятся, — сказала она. — Только имей в виду, что ты сама все решила.

— Конечно.

Они встали в конце очереди, ожидающей дезинфекции. Йоси уже стояла у конвейерной ленты и, поглядывая на них, делала знаки поторопиться.

— У тебя уже есть какой-то план? — прошептала Масако, подставляя руки под щетки.

— Пока еще нет, — ответила Яои, и лицо ее как-то вдруг осунулось.

— Проблема твоя, так что тебе и думать, — сказала Масако и направилась к началу конвейера, где ее ожидала Йоси.

По пути она пробежала взглядом по кучке бразильцев, выделявшихся синими шапочками, но Кадзуо Миямори среди них не было. Масако уже не сомневалась, что у дороги на нее напал именно он.

— Еще раз спасибо, — сказала, подходя, Йоси.

Масако недоуменно вскинула брови.

— За что?

— Шутишь? За деньги, конечно. Да еще за то, что заехала. Очень меня выручила. Просто спасла. Отдам с получки.

Йоси шутливо толкнула ее локтем в бок. Масако состроила гримасу — случившееся всего несколько часов назад уже казалось далеким прошлым. Долгий выдался денек.

— Ты не приехала, — упрекнула ее Кунико, воспользовавшаяся опозданием подруги, чтобы занять ее место на подаче пластиковых коробок.

— Извини. Кое-что случилось, так что выехала уже поздно.

— Неужели? — Кунико с сомнением покачала головой. — А я звонила тебе домой, перед тем как выехать, но…

— Никто не ответил? Наверное, ты звонила уже после того, как я уехала.

— Получается, что так, но если ты рано выехала, то почему опоздала?

— Делала кое-какие покупки, вот и задержалась, — резко ответила Масако, показывая, что разговор на эту тему закончен.

Кунико замолчала, но было видно, что ответы подруги не удовлетворили ее любопытства. Следует быть осторожнее в общении с Кунико, у которой интуиция заменяет жизненный опыт.

Йоси уже готовилась включить конвейер и в последний раз проверяла, все ли готовы. Следуя за ее взглядом, Масако увидела стоящую чуть в стороне и явно погруженную в свои мысли Яои. На спине ее куртки темнело бурое пятно засохшего соуса, оставшееся еще с прошлой смены.

— Вы двое сегодня немного не в себе. Что произошло? — спросила Йоси.

— Почему ты думаешь, что что-то произошло?

— Она рассеянная, а ты опоздала.

— Рассеянная она была и вчера, — напомнила Масако. — И вот что, Шкипер, не отвлекайся. Сюда вот-вот подойдет Накаяма, и ему вряд ли понравится, что конвейер еще стоит.

Почти все места были уже заняты, так что ей пришлось встать на раскладку мяса. Рабочим зачитали первое сменное задание: восемьсот пятьдесят упаковок ленча с жареной говядиной. Йоси включила мотор. Из раструба в контейнер, поданный проворной Кунико, упала первая порция риса. Смена началась. Еще одна долгая, тяжелая ночь.

Разделяя склеенные кусочки холодного мяса, Масако почувствовала на себе чей-то взгляд и подняла голову. Яои смотрела на нее с другой стороны конвейера.

— Что? — прошептала Масако.

— Если с ним случится то же самое, — прошептала в ответ Яои, указывая взглядом на порубленное мясо, — никто и не определит, что это был он.

— Молчи, — прошипела Масако, оглядываясь на женщин, стоящих по обе стороны от Яои.

К счастью, занятые работой, они не обращали внимания на их разговор. Она укоризненно покачала головой, и подруга виновато опустила глаза. То она с трудом скрывает радость, то готова заплакать и едва сдерживает слезы. У Масако уже появились серьезные сомнения в том, что Яои сумеет справиться с ожидающей ее нелегкой задачей. Впрочем, теперь Масако была ее сообщницей, так что проблемы Яои стали и ее проблемами.