"Горы Маджипура" - читать интересную книгу автора (Силверберг Роберт)

4

Час проходил за часом, а буран все не стихал. Через некоторое время Харпириас преисполнился уверенности, что весь мир состоит из одного белого снега. Тот, другой мир, в котором он когда-то жил, — разноцветный мир зеленых деревьев, красных цветов, голубых рек и бирюзового неба, — казался всего лишь сном. Реальным был лишь нескончаемый рой мельчайших белых хлопьев, порывами ветра настойчиво швыряемых в лобовое стекло экипажа, да плотная белая пелена, окутавшая его со всех сторон, сверху и снизу, спереди и сзади, — и в ней невозможно было хоть что-нибудь различить.

Харпириас молчал. Он не задавал вопросов, не делал замечаний — сидел с безразличным видом, словно деревянный, пока Коринаам с почти вызывающей уверенностью вел экипаж сквозь устрашающую бурю.

Как долго продолжаются эти бураны в период волчьего лета? Как далеко еще до противоположной стороны перевала? Сколько других экипажей все еще следуют за ними? В голове у Харпириаса роилась масса подобных вопросов; но они всплывали, как поплавки на волнах прилива, на мгновение показывались на поверхности, а затем вновь стремительно погружались в глубину. Неумолимый снегопад действовал на него почти гипнотически. Он убаюкивал его, погружал в сон наяву, в приятное душевное оцепенение.

Постепенно ярость бурана ослабевала. Воздух прояснился. Атака ледяных частиц прекратилась, и теперь с неба медленно планировали редкие снежные хлопья. Непроницаемая стена туч над головой стала истончаться, в ней появились просветы, и в конце концов снова появилось солнце — золотисто-зеленое, великолепное. Из однородной пушистой белизны начали проступать четкие формы: черные клыки скалистых утесов, возносящиеся к небу рядом с дорогой, мучительная угловатость гигантского дерева, почти горизонтально растущего из горного склона, серая, как железо, масса облаков на более светлом фоне неба. Легкие сугробы блестящего мелкого снега уже начинали таять.

Очнувшись от транса, Харпириас увидел, что дорога стала шире и что она не очень круто, но решительно идет вниз. Видимость улучшилась.

Они миновали перевал между двумя массивными горами и сейчас выезжали на открытое пространство, поросшее редкой высокой травой и усыпанное голыми гранитными валунами, — широкое, имеющее форму фартука плато, которое тянулось вдаль, до маячивших в сером тумане следующих гор.

Он оглянулся. Второй экипаж ехал практически сразу за ними, остальные несколько отстали.

— Сколько экипажей вы видите? — спросил Коринаам.

Харпириас прикрыл глаза ладонью от слепящего блеска, который сменил снегопад, и сосчитал машины, выскакивающие из-за последнего головокружительного поворота:

— Шесть… семь… восемь.

— Хорошо. Значит, не надо никого ждать.

Харпириаса поразило, что, несмотря на жестокую, слепящую пургу, весь караван смог благополучно преодолеть опасный перевал. Но еще в Ни-мойе все заверяли его, что его маленькая армия состоит из опытных воинов.

Всего в нее входило около двух дюжин солдат; среди них он — единственный человек. Почти все члены экспедиции были огромными мускулистыми скандарами, тяжеловесными, покрытыми шерстью четверорукими созданиями, обладающими недюжинной силой и великолепной координацией движений. Их предки давным-давно прилетели на Маджипур с какой-то другой планеты, где снег и холод, должно быть, не были в диковинку Еще под командованием Харпириаса оказалось несколько гэйрогов. Покрытые гладкой чешуей зеленоглазые создания внешне походили на рептилий; их раздвоенные языки находились в непрестанном движении, а волосы на голове извивались словно змеиные кольца, хотя по внутреннему строению они во многих отношениях были сродни млекопитающим.

Харпириасу отряд казался недостаточно сильным, чтобы противостоять целому племени воинственно настроенных дикарей на их собственной территории. Однако Коринаам настойчиво твердил, что брать с собой большее число солдат было бы серьезной ошибкой:

— Горные перевалы преодолевать крайне трудно. Вам будет очень сложно провести через них большой отряд. Кроме того, появление на их земле многочисленной армии горцы воспримут не как дипломатическую миссию, а скорее как вражеское вторжение. И почти наверняка нападут из засады, нанося удар со стратегически выгодных точек высоко над перевалами.

У вас не будет ни единого шанса на победу в такого рода партизанской войне, — доказывал метаморф.

После того как Харпириас увидел первый из перевалов, которые им предстояло преодолеть, он вынужден был признать правоту Коринаама.

Даже без дополнительного осложнения в виде снежного бурана они никак не смогли бы защититься от нападения горцев. Лучше всего иметь вид мирной делегации и положиться на добрую волю дикарей, если она у них есть, а не притворяться грозной силой — в этих горах, где так легко организовать оборону, армия пришельцев не сможет доказать свое превосходство.

Высоко стоящее жаркое летнее солнце быстро растопило свежевыпавший снег. Белые сугробы и шпили превращались в водянистую кашу и растекались стремительными ручейками; огромные рыхлые массы снега срывались с каменистых склонов и бесшумно взрывающимися волнами соскальзывали вниз, на землю; глубокие лужи возникали почти мгновенно.

Экипажи с демонстративным презрением парили над покрывавшим дорогу липким месивом, поднимаясь еще на два-три фута выше, чтобы не создавать грязевых вихрей. Воздух сделался странно ярким и приобрел кристаллический блеск, которого не было на более низких уровнях.

Бесчисленные стаи птиц самых великолепных расцветок, сверкающие алым, ярко-зеленым и пронзительно синим оперением, кружили над головой, словно стаи прелестных насекомых.

Невозможно было поверить, что всего час назад здесь бушевала жесточайшая пурга.

— Посмотрите туда, — сказал Коринаам. — Хайгусы. Вышли на охоту за отбившимися от стада во время бурана животными. Неприятные создания — что правда, то правда.

Харпириас проследил за направлением руки метаморфа. Двадцать или тридцать не очень крупных животных с густым мехом выскочили из пещер на середине каменистых склонов, окружающих долину, и быстро перебегали от валуна к валуну, спускаясь вниз с поразительной ловкостью и быстротой. У большинства хайгусов мех был рыжий, но встречались среди них и черные.

Большие глаза кроваво-красного цвета злобно горели, из широких плоских лбов угрожающе торчали в разные стороны острые как иглы рога.

Хайгусы охотились стаей: окружали более мелких животных, выгоняли их на открытое место, а затем раздирали рогами и стремительно пожирали.

Харпириас содрогнулся. Ловкость и ненасытность тварей внушали ужас.

— Точно так же они способны напасть на вас или на меня, — сказал Коринаам. — Восемь или десять могут свалить даже скандара. Прыгают прямо вверх, как блохи, вцепляются ему в живот и наваливаются скопом. Горцы охотятся на них ради меха. В основном на черных, которые более редки, чем рыжие, и, соответственно, выше ценятся.

— Естественно, что черные встречаются намного реже, если охотятся только на них.

— Черного хайгуса поймать не так-то легко.

Они умнее рыжих и бегают быстрее, их превосходство сказывается во всем. Только великие охотники носят одежду из шкур черного хайгуса. И, разумеется, король отиноров.

— Тогда меня тоже следовало одеть в шкуры черного хайгуса, — заметил Харпириас, — чтобы продемонстрировать, какая я важная персона.

По крайней мере, нужно раздобыть мне накидку из его меха. Видишь ли, я имею некоторый опыт охотника, и…

— Оставьте хайгуса охотникам на хайгусов, друг мой. Они знают, как с ними обходиться.

Каким бы хорошим охотником вы ни были, держитесь подальше от этих презренных тварей.

Более безопасный способ продемонстрировать королю Тойкелле свое высокое положение — это вести себя с ним истинно по-королевски и с подлинным величием, как будто вы — корональ.

— Как будто… — повторил Харпириас. — А почему бы и нет? Это я могу.

В конце концов у меня в роду уже был один корональ.

— Неужели? — весьма равнодушно откликнулся Коринаам.

— Престимион. Корональ времен великого понтифекса Конфалюма. Когда Престимион в свою очередь стал понтифексом, его короналем был лорд Деккерет. Это происходило более тысячи лет назад.

— В самом деле? — произнес Коринаам. — Мои познания в истории вашего народа довольно слабы. Но если в ваших жилах течет кровь короналя, тогда вы должны суметь вести себя подобно короналю.

— Вести себя — возможно. Но не прикидываться короналем.

— Что вы хотите этим сказать?

— Тот вруун из департамента древностей, который передал мне это поручение, — Хептил Маглоир, так его звали — предположил, что здесь, наверху, мне будет легче выполнить свою задачу, если я скажу отинорам, что я и есть корональ.

— Он так и сказал? — Коринаам хихикнул. — По правде говоря, это не такая уж плохая идея.

Как вам известно, они ожидают именно короналя. Вы ведь знаете об этом?

— Да. Но я не получил официального распоряжения притвориться, что я — сам лорд Амбинол. И я не собираюсь делать ничего подобного.

— Даже ради успеха переговоров?

— Даже ради успеха, — резко ответил Харпириас — Об этом не может быть и речи.

— Да ладно вам, принц, — сказал Коринаам, и в его голосе прозвучала легкая насмешка, возможно, даже издевка. — Нет, так нет, раз вы так решили.

— Да, я так решил.

Метаморф снова тихо рассмеялся Его презрительная снисходительность выводила Харпириаса из себя. Как это похоже на метаморфа, подумал он, заниматься подобной софистикой.

Прошло уже много веков с тех пор, как пиуривары — метаморфы, изменяющие форму — существа, у которых так же много имен, как и лиц, добились политического равенства на Маджипуре; но, подобно многим молодым аристократам Замковой горы, Харпириас все же испытывал против них некое застарелое предубеждение. Он полагал, и не совсем беспочвенно, что метаморфы — создания хитрые и неискренние, что это раса интриганов, скользких и непредсказуемых, которые так и не смирились с оккупацией их планеты миллиардами пришельцев, колонизовавших Маджипур около пятнадцати тысяч лет назад. Прошло уже несколько столетий, с тех пор как во времена понтифекса Валентина пиуривары предприняли последнюю отчаянную, но безрезультатную попытку изгнать захватчиков со своей планеты.

Тогда между уцелевшими метаморфами и остальными обитателями Маджипура путем переговоров было достигнуто мирное соглашение — как считалось, ко всеобщему удовлетворению. Но все же… все же…

Им нельзя доверять, размышлял Харпириас.

Какими бы искренними и готовыми помочь они ни казались, нельзя принимать все сказанное ими на веру, так как почти всегда в их словах заложен некий двойной смысл, лукавый и предательский скрытый подтекст.

Вполне естественно, что Коринаам не видит ничего плохого в том, что Харпириасу предложили выдать себя за лорда Амбинола. Метаморф, который от природы обладает способностью принимать практически любую физическую форму, какую только пожелает, не усматривает ничего аморального в таком небольшом маскараде.

Караван двигался вперед, мимо пещер хайгусов, направляясь на все расширяющееся плато.

К полудню установилась ясная погода, с безоблачного неба щедро сияло горячее солнце. Не осталось ни намека на завывающий буран, сквозь который они ехали всего несколько часов назад. Воздух был спокоен.

Единственные видимые признаки недавно обрушившейся на экспедицию яростной метели — разбросанные там и сям темные пятна влаги — быстро исчезали.

Далеко впереди прямо по курсу высоко вздымалась одинокая треугольная гора, темно-лиловая на фоне голубого неба, похожая на торчащий вверх зуб великана. Справа и слева проплывали каменистые, резко очерченные холмы, на склонах которых виднелись негустые рощи корявых деревьев и туманные пятна синеватой травы. Время от времени Коринаам обращал внимание путешественников то на внушительную фигуру покрытого белым мехом ститмоя, стоящего на вершине неприступного утеса, то на пасущееся стадо грациозных мазиготивелей, прыгающих от одной полоски травы к другой, то на зоркого горного ястреба, описывающего медленные, прицельные круги высоко над головой.

У Харпириаса создавалось ощущение, что в Граничье Кинтора жизнь постоянно идет на грани какой-то большой драмы. Тишина, огромные просторы, чистота и прозрачность воздуха, странный, искореженный ландшафт и его редкие обитатели — все это усиливало впечатление и вызывало глубочайшее изумление. Несмотря на весь свой гнев по поводу цепочки событий, которые привели его в эти горы, он теперь ничуть не сожалел, что попал сюда, и был уверен, что навсегда запомнит великолепие этих мест.

В это время года солнце здесь оставалось на небе и в те часы, которые Харпириас в обычных условиях привык считать ночными. Так как день, по-видимому, не собирался заканчиваться, он спрашивал себя, заставит ли их Коринаам продолжать путь до самой полуночи или даже дольше. Да и голод уже давал о себе знать. И как раз в этот момент метаморф предложил ему отдать приказ свернуть налево, в открывшееся перед ними боковое ущелье.

— Там есть стоянка охотников, — объяснил Коринаам. — Они обычно проводят здесь лето.

Видите черный дым от костра? Они продадут нам мяса на ужин.

Обитатели гор вышли им навстречу задолго до того, как караван достиг лагеря. Очевидно, они давно знали Коринаама и неоднократно имели с ним дело, поскольку приветствовали его довольно сердечно. Последовал долгий обмен многословными любезностями на грубом, лающем горском диалекте, однако Харпириас сумел разобрать только отдельные слова.

Это была первая встреча Харпириаса с кочевниками Граничья. Как и ожидал Харпириас, внешне они походили на диких зверей в людском обличье, а сшитая из грубо выделанных вонючих шкур одежда и запах, исходящий от давно не мытых тел, делали сходство еще большим Да, с жителями Ни-мойи их не спутаешь.

Однако рассмотрев их получше, он понял, что они отнюдь не дикари: крепкие, подвижные люди с открытыми улыбками и блестящими настороженными глазами. Примитивного или чужеродного в них, собственно говоря, было очень мало. Подстригите их, выкупайте, оденьте в чистую городскую одежду, и они ничем не будут выделяться в толпе. Скандары, огромные четверорукие создания, с головы до ног поросшие грубой шерстью, выглядели гораздо более дикими.

Горцы собрались вокруг путешественников, с добродушным оживлением предлагая им купить маленькие безделушки из кости и грубые кожаные сандалии Харпириас приобрел несколько вещиц на память о путешествии.

Некоторые, говорящие на более понятном наречии, чем остальные, забросали его вопросами о Ни-мойе и других местах Зимроэля; а когда он сказал им, что приехал с Замковой горы и прожил в Ни-мойе совсем недолго, они еще больше оживились и стали спрашивать его, правда ли, что в Замке короналя сорок тысяч комнат, интересовались, что за человек лорд Дмбинол, и жил ли сам Харпириас в большом дворце со множеством слуг. Потом им захотелось побольше узнать о верховном правителе, понтифексе Тагине Гаваде, который виделся им еще более таинственной фигурой, так как никогда не покидал свою величественную обитель в Лабиринте Алханроэля.

Он действительно существует, или это всего лишь мифическая фигура?

Если он существует, то почему выбрал в коронали не собственного сына, а совершенно постороннего ему Амбинола? По какой причине вообще на планете правят два монарха — старший и младший?

Да, эти люди отличались от остальных. Они привыкли к суровой жизни, но имели представление о роскоши городов. Большинство из них неоднократно спускались в обжитые и благоустроенные районы Зимроэля; некоторые, возможно, подолгу жили в городах. По тем или иным причинам они отказались от цивилизации и предпочли поселиться именно здесь. Но не порвали окончательно с огромным миром, в самых северных пределах которого теперь обитали. Они — люди бесхитростные и неискушенные, но далеко не дикари.

— Подождите, скоро увидите настоящих дикарей, — сказал Коринаам. — Вот только доберемся до владений отиноров.