***

Я поехал в комиссариат диктовать свои показания, касающиеся Дженис Юргенс - Мэнди Морган. Я ждал, пока они будут отпечатаны, чтобы подписать. Я узнал, что Фарго все еще в бегах. К полудню я вышел из комиссариата и поехал в бюро шерифа.

Когда я появился там, Аннабел Джексон подняла голову и посмотрела на меня поверх машинки.

- Ну-ну! - произнесла она нараспев. - Наша хитрая ищейка с заспанными глазами! Вы пришли за своей косточкой, лейтенант, или собираетесь опять капать шерифу на мозги?

- Я просто войду, - ответил я тоже нараспев, - ни у кого ничего не спрашивая, даже не говоря ни слова...

- И за это ему платят! Звезды телевидения, звезды Голливуда, подружки бандитов в золотых бикини...

- Берегитесь, как бы не вскочил ячмень! Замочные скважины - это вредно: дует, знаете ли!

- Шериф в кабинете, лейтенант, - сказала она, внезапно заледенев. - И если вы вывихнете ногу, входя, я обещаю вам, что буду ржать до упаду.

Я постучал в дверь Лейверса и вошел.

- Рад вас видеть, Уилер, - сказал шериф. - Садитесь и возьмите сигару.

- Такой прием отдает поцелуем смерти, - сказал я недоверчиво. - Вы знаете, что я не курю сигары.

- Вы думаете, что я предложил бы вам сигару, если бы вы их курили? возразил он.

Я успокоился. Я снова видел перед собой подлинного Лейверса.

- Вы читали утренние газеты?

- Я только что встал, шеф. Вы слишком многого от меня хотите.

- Все прошло очень здорово, действительно здорово, - сказал он с удовлетворенным видом. - Мы поровну разделим славу с отделом убийств.

- Поздравляю, шеф, - вежливо сказал я.

- Вскользь отметили, что некий лейтенант Уилер, временно прикомандированный к службе шерифа, участвовал в расследовании. По крайней мере, в первом выпуске...

- К счастью, они его затем ликвидировали, потому что, если я буду продолжать получать газетные вырезки, мне придется снять другую квартиру. Мне негде будет спать.

- Когда схватят Фарго, все дело закроется, - сказал он. - Он, может быть, сейчас уже во Флориде.

- Возможно. Не могу ли я вернуться в отдел убийств, шеф? Мне там больше нравится. Я вздыхаю по делам действительно сложным, вроде богатых пьяниц или дамочки, которая сообщает по телефону, что она пришила своего мужа, и просит забрать их обоих...

- Я использовал свое влияние в вашу пользу, - сказал любезно Лейверс. - Вы можете уехать на уик-энд.

Можете не появляться в этом кабинете до понедельника.

- Спасибо, - сказал я, ошеломленный.

- Во всяком случае, - ухмыльнулся он, - вам нужно немного времени до завтрашнего вечера, чтобы прорепетировать.

- Репетировать?

- А может, и не надо, - скалился он, - вы природный скоморох.

- Не могу ли я задать нескромный вопрос, шеф, - о чем вы, в сущности, говорите?

- Вы не в курсе?

- Я искрутил все мозги, чтобы понять, - сказал я, - но до меня так и не дошло.

Он откинулся на спинку стула и загоготал. Он хохотал не переставая и наконец так стукнул кулаком по столу, что календарь изобразил летающее блюдце.

- Я сохраню для вас сюрприз, Уилер! - лепетал он прерывающимся голосом. - Я совсем не хочу испортить эффект сюрприза! Проведите спокойно уик-энд!

- Единственное, что меня утешает, - это то, что вас с минуты на минуту хватит инфаркт! - сказал я едко, затем встал и вышел, провожаемый взрывами его смеха.

Проходя, я остановился перед столом Аннабел.

- Вы сказали ему что-то смешное, лейтенант? - холодно вопросила она. Или просто один лишь взгляд на вас дал такой эффект?

- Что я сделал, чтобы заслужить такое обращение? - возразил я недовольно. - Может, я случайно поджег вашу юбку и не заметил?

- Вам незачем останавливаться для разговора со мной, - сказала она, я не вхожу в число ваших поклонниц!

Ее пишущая машинка яростно застрекотала. Я пожал плечами и покорно вышел.

Я угостил себя завтраком, превышающим мои возможности, и думал о том, что сегодня пятница и я свободен до понедельника.

В три часа с небольшим я вернулся домой и испустил вздох облегчения, не увидев в гостиной ни одного чемодана. На всякий случай я обошел все комнаты, но серебряной блондинки не обнаружил.

Это было мое первое свидание со специалисткой по голубому цвету - даже если она хотела только посоветоваться, где найти секретаршу подешевле, - и я решил сделать приготовления.

Я прибрал квартиру, положил на проигрыватель тщательно подобранные пластинки, достал лед из морозильника и протер несколько стаканов - два, во всяком случае.

Звонок прозвенел ровно в четыре, и в этот момент квартира Уилера была готова к любым поворотам судьбы.

Я открыл дверь, и Паула Рейд приветствовала меня теплой улыбкой:

- Добрый день, лейтенант. Как мило, что вы пригласили меня сюда.

- Входите, пожалуйста, - сказал я, придерживая дверь.

Она прошла в гостиную. Я закрыл дверь и пошел следом.

- У вас прелестно, - сказала она. - Очень интимно.

- Я к этому стремился, - скромно ответил я.

- Вы позволите называть вас Эл? Мы слишком хорошо знакомы, чтобы продолжать церемонии. Вы не находите?

- Ну конечно, Паула. Садитесь.

Я подвел ее к дивану.

- Спасибо, - сказала она и села, скрестив ноги.

Я почтительно уставился на них. Она была одета в сапфирового цвета платье из шелкового фуляра, которое кружилось вокруг ее плеч и спускалось между грудями дерзким вырезом.

- Сейчас я вам подам стаканчик вашего любимого напитка, - сказал я.

- Откуда вы знаете, какой мой любимый напиток?

- Им должен быть джин-тоник, - ответил я. - Гармонирующие цвета.

- Я принимаю это как комплимент, - сказала она.

Я стал готовить выпивку, а она тем временем подошла посмотреть проигрыватель. Едва я закончил, как она уже вернулась и села на диван.

- Вы любите музыку? - спросила она.

- Да! Хотите послушать?

- С удовольствием.

Я подошел к окну и опустил штору, объяснив:

- Солнце бьет в глаза. - Затем включил радиолу. - Музыка для вас, Паула. - Моя любимая?

- Естественно. Что же, как не блюз?

Я сел рядом с ней и возрадовался, что у нее немнущееся платье, так что она ничем не рисковала.

- Эл, - начала Паула настойчивым тоном, - я пришла просить вас об услуге, очень важной услуге.

Я посмотрел на нее и глубоко вздохнул.

- Я уверен, что мы договоримся, милочка, - сказал я.

- Вы знаете, что убийство Джорджии Браун сорвало мою завтрашнюю передачу?

- Знаю, - ответил сочувственно я.

- Так вот, Кей Стейнвей согласилась в ней участвовать как главная звезда. Хотя она мне страшно не нравится, она сделает сбор теперь, когда Фарго хотел ее убить. Но мне кажется, ее одной недостаточно. Нужен кто-то еще, чтобы интервью было интересным.

Я бесплодно размышлял несколько секунд.

- Очень жаль, крошка, - искренне сказал я, - но я никого не знаю, кто мог бы...

- А я знаю!

- Кто же?

- Вы!

Я закрыл глаза. Я должен был это предвидеть. Грубый смех Лейверса снова зазвучал в моих ушах, и я начал понимать свое положение.

Я уже открыл было рот, чтобы сказать ей, что она чокнулась, если думает уговорить меня встать перед ее камерой и рисковать тем, что пять миллионов телезрителей втопчут в грязь меня и виновников моего появления на свет. Но я не произнес ни слова и поспешно закрыл рот.

Я вспомнил, что она должна была заплатить Джорджии Браун пять тысяч за ее выступление. За пять секунд мысленного расчета я истратил этот гонорар. Ремонт "остина", проигрыватели в каждой комнате с дистанционным управлением. И еще должно остаться на отпуск.

- Вы согласны, Эл? - с тревогой настаивала она.

- Ну конечно, малышка. - Я протянул руку позади ее шеи и слегка похлопал ее по плечу. - Могу ли я в чем-нибудь вам отказать?

- Вы очаровательны! Я знала, что вы согласитесь.

Если я скажу вам секрет, вы обещаете не сердиться?

- Обещаю.

- Так вот, я подумала, что надо сначала обойти препятствия, а потом уже просить вас. Инспектор Мартин и шериф Лейверс не видят ничего неудобного в том, что вы будете участвовать в телепередаче.

- Отлично, - сказал я без особого энтузиазма.

- Они сказали, что вы, естественно, не можете принять никакого вознаграждения; поэтому я отдала тысячу долларов для вдов и сирот полицейских.

- Как?

- Эл, вы обещали не сердиться.

- Но я не вдова и не сирота!

Она рассмеялась:

- Вы всегда видите смешную сторону вещей, да, Эл?

- Ну да, - сказал я с горечью, - это из меня так и брызжет. Смейся, паяц!

Она повернулась ко мне, блестя глазами:

- Вы не понимаете, что это значит для меня! Я не знаю, как вас благодарить!

- Старый добрый способ лучше всего.

- Я думаю, вы правы, Эл, - нежно сказала она. - Почему я об этом не подумала?

Она встала, сняла через голову платье и посмотрела на меня:

- Вы знаете, что женщины двуличны, Эл?

- Если их лицо так же очаровательно, как ваше, то это - козырь, ответил я.

Она насмешливо улыбнулась:

- Вы не только мужественны, но и галантны! Ну, теперь шутки в сторону, я буду рада с вами расплатиться.

Я как околдованный смотрел на воздушную кучку на ковре. Бледно-голубая комбинация лежала на платье. За ней последовали такие же трусики и бюстгальтер. Пояс для чулок, сокращенный до минимума, был темнее, почти синий.

Она растянулась на диване, закинув руки за голову. Ее волосы и ногти были голубыми, но все остальное - ослепительной белизны. Она протянула ко мне руки, сцепила пальцы на моем затылке и прижала меня к себе с неожиданной силой.

- Вы правы, Эл, - зашептала она, - старые способы всегда лучшие.

Около шести часов я налил два стакана и принес их на диван. Она лениво выпрямилась:

- Скажите-ка, Эл, что у вас под подушкой? На ощупь - металл.

- Да? - машинально ответил я.

Я сел рядом, держа стаканы. Она сунула обе руки под подушку, достала что-то и потрясла перед собой. Я закрыл глаза, пока она рассматривала трусики от бикини.

- Ну-ну! - сказала она со смешком. - Кто-то что-то забыл, как видно. Главное, похоже, что нить из настоящего золота!

- Четырнадцать карат, - выдавил я.

Она вскочила и оделась быстрее, чем скупщица краденого, которая видит приближающийся десант полиции.

- Еще раз спасибо, Эл, - сказала она, оправляя голубое платье. - Вы можете быть в студии завтра в четыре? Мы проведем небольшую репетицию, чтобы вы привыкли к камерам и прожекторам. Я никогда не делаю сценария, так что вам не придется ничего учить. - Она была уже у двери. - Не могу вам выразить, как это для меня важно! Я вам бесконечно признательна... Не провожайте, я знаю дорогу. До завтра, до четырех...

Дверь закрылась.

- Ну, Тони, - сказал я с отвращением, - ты шлюха, и больше ничего! Желаю тебе получить триппер!