"Наслаждения" - читать интересную книгу автора (Сидни Диана)

4 Женева, октябрь 1975 года

Глава 11

«О Аллах», — с досадой вздрогнула Ясмин, когда дребезжащий звонок будильника развеял смутные видения ее глубокого сна. Она протянула руку и на ощупь нажала кнопку, прервав резкий, назойливый сигнал. Лежа в постели, Ясмин вспомнила, что сегодня шестое октября и что послезавтра возвращается Ротенбург, а она еще ничего не успела: не закончила разбор корреспонденции, не заказала на десятое число завтрак и не забрала свой костюм из химчистки.

Вздохнув, Ясмин выбралась из-под одеяла, подошла к окну и раздвинула тяжелые кремовые шторы. Комната наполнилась солнечным светом и звуками раннего утра. Машин было мало. На улицах пусто. Ясмин долила воды в чайник, стоявший на маленькой плите, и отправилась в ванную.

Но стоило ей погрузиться в клубы приятного теплого пара, как чайник сердито засвистел. Ясмин вылезла из ванны, наскоро вытерлась и, чертыхаясь, бросилась босиком по мягкому ковру к плите. Она выключила газ и неодобрительно уставилась на чайник, продолжавший свистеть, хотя уже не так громко и не так сердито.

«Сделай то, сделай это!» Ясмин щелкнула пальцем по собственному округло-выпуклому отображению, глядящему на нее с полированной металлической поверхности чайника. Казалось, что искривленный рот и глаза принадлежали не Ясмин, а самому чайнику. «Все чего-то от меня требуют, все хотят, чтобы я что-то для них делала. Даже собственный дурацкий чайник имеет наглость на меня орать!»

Ясмин топнула ногой, сняла халат, бросила его на спинку кресла и принялась рыться в ящиках шкафа, среди лифчиков, трусиков и колготок выбирая нижнее белье. Отобрав нужные вещи, она заправила постель, заварила кофе и направилась в ванную заняться макияжем, пока настоится крепкий кофе. Ясмин обошла чуть ли не всю Женеву, прежде чем отыскала лавочку, где продавался настоящий крепкий кофе, к которому она привыкла у себя на родине. Закончив с косметикой, Ясмин снова облачилась в халат и достала из хлебницы рогалики. Она поставила чашку кофе и блюдце с десертом на столик, опустилась в кресло и расслабилась на несколько минут, готовясь к предстоящей суете.

За завтраком Ясмин размышляла над тем, будет ли теперешняя повседневная рутина продолжаться вечно: утренний подъем, дорога на работу, исполнение служебных обязанностей, дорога домой, еда, чтение, сон. Ясмин, конечно, не роптала, но такая жизнь была не совсем то, на что она рассчитывала. Ясмин хотела от жизни большего, она знала, что у нес есть силы и способности изменить свою судьбу. Но понятия не имела как.

Конечно, она вольна выбирать любой образ жизни, но при этом нельзя забывать, что должна зарабатывать себе на пропитание и крышу над головой. Да разве об этом забудешь? С девяти до пяти Ясмин трудилась. После пяти она была полностью предоставлена себе, но этого времени еле хватало на то, чтобы добраться домой, состряпать себе что-нибудь на ужин, поваляться с книжкой, и все — пора спать.

Чтобы на следующий день быть в состоянии работать, необходимо как следует выспаться.

«Скорее всего дело в деньгах, — уныло размышляла Ясмин. — Но тогда я никогда не буду свободной. По крайней мере до тех пор, пока не найду возможности стать кем-то еще, а не просто чьей-то секретаршей».

Ясмин приходила в голову мысль продолжить свое образование, но время ее было жестко расписано, его хватало лишь на два-три вечера в неделю, а при таких темпах она могла рассчитывать на получение диплома в лучшем случае лет через десять.

«Что за ужасная мышеловка, — подумала Ясмин. — Может быть, Соланж сможет что-нибудь придумать? А может, Оскар поможет мне взглянуть на вещи как-нибудь по-новому, хотя сомневаюсь, что он рискнет это сделать из опасения потерять новую помощницу. Похоже, мне не с кем поговорить на эту тему».

Соланж уехала две недели назад в Лотремо на открытие пансиона, а Оскар вот уже целый месяц разъезжал по Европе. Ко времени его отъезда, в начале сентября, Ясмин имела три месяца на то, чтобы полностью войти в курс дела и прекрасно освоиться с работой в офисе Ротенбурга.

Работе этой, казалось, не было ни конца ни края.

Почти всякий раз, когда Ясмин садилась за разбор корреспонденции, раздавался телефонный звонок. Приходилось все откладывать и приниматься за решение неотложных ежедневных задач, требующих немедленного вмешательства.

Не успевала Ясмин оглянуться, часы били пять, и она в очередной раз поражалась, как только Оскар умудрялся один справляться с такой массой дел до появления в его офисе Ясмин. Неудивительно, что большую часть времени Ротенбург проводил в поездках. Он просто убегал от возникавших ежедневных проблем. И прежде всего от телефонных звонков. Ведь вам нет нужды отвечать на телефонные звонки, если вы находитесь так далеко?

Ясмин вздохнула и откусила рогалик. Она снова наполнила чашку кофе и принялась одеваться. Все в той же задумчивости застегивая пуговицы блузки, она пришла к выводу, что все же обожает свою работу, несмотря на всю ее суматошность и напряженность. Каждый день Ясмин проводила в окружении прекрасных вещей, общаясь с интересными людьми. Коллекция Ротенбурга оказалась еще более фантастической, чем она предполагала: огромные китайские вазы династии Мин, средневековые гобелены, античная бронза, африканская глиняная посуда, македонские скобяные изделия и потрясающая коллекция икон, кочующая в настоящий момент по музеям Соединенных Штатов.

Ясмин полностью погрузилась в работу, и Ротенбург был приятно удивлен ее энтузиазмом и энергией. А что касается знаний, то Ясмин иногда казалось, что именно здесь, у Ротенбурга, она получает свое высшее образование. Оскар изумлялся поразительной памяти Ясмин и частенько называл девушку своим «маленьким компьютером».

Ясмин и вправду любила свою работу и окружавшую ее атмосферу прекрасных произведений искусства, но созерцание красивых картин и разбор антиквариата со временем тоже превратились в рутину. Что действительно привлекало Ясмин, которая все глубже погружалась в дела Ротенбурга, — все, что было связано с бизнесом. Иногда Оскар просил Ясмин помочь ему разобраться в очередных финансовых операциях, но только в качестве помощника, а Ясмин рвалась в большой мир бизнеса.

Числа обладали собственным волшебством — образовывали сложные узоры взаимоотношений, которые подчинялись воле Ротенбурга. Разумеется, это было возможно лишь в том случае, если ты знаешь, чего от них хочешь. Ясмин любила смотреть на колонки цифр, и в голове у нее моментально возникала какая-нибудь картина. За числами Ясмин видела вещи, о которых Ротенбург не распространялся, например, о том, что цена предметов его коллекции может увеличиваться в зависимости от того, как он их продает и кому.

Ясмин обнаружила прямую связь между процентами, получаемыми от музея, и процентами от частных коллекционеров, Подобно колебаниям цен на золото, некоторые вещи то приобретали дополнительную ценность, то теряли ее, и знающие люди заботились об этом заблаговременно.

Ясмин поняла, что произведения искусства обладают теми же свойствами, что и деньги, соевые бобы, выращенные на продажу, домашний скот, скаковые лошади, драгоценные камни и металлы. Спрос и предложение. Диаметральные противоположности. Высокое предложение и малый спрос диктуют низкую цену. Низкое предложение и большой спрос — высокую. Говоря языком рынка, произведения искусства ничем не отличались от никеля, платины или свиных потрохов.

Просто на них приятнее смотреть.

Ясмин также нравилось наблюдать, как умеет Ротенбург показать товар лицом. Чем больше он хотел избавиться от какой-то вещи, тем меньше, казалось, ему хочется ее продать — по крайней мере такое впечатление складывалось у потенциального покупателя. Опять же — спрос и предложение. Временами, слыша монотонный голос Оскара в соседней комнате, Ясмин едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться во весь голос. Она не могла отказать себе в удовольствии подслушать, как за стеной Оскар вдохновенно заговаривает кому-то зубы.

Проблема заключалась в том, что Ясмин была лишь статистом, а ей хотелось играть главные роли, она мечтала как можно больше узнать о нюансах финансовой политики Ротенбурга. Ей хотелось быть причастной к решениям Оскара, хотелось, чтобы он научил Ясмин этому искусству, чтобы объяснил каждый свой шаг. Но у Ротенбурга никогда не было времени, а может, и желания. Всякий раз, когда Ясмин пыталась высказать свои соображения, Оскар менял тему разговора. Она не настаивала. Теперь же, после возвращения Ротенбурга из поездки, Ясмин твердо решила поговорить с ним без обиняков.

В автобусе, глядя в окно на желтеющие осенние деревья, Ясмин вспоминала о замечательной неделе, которую они провели с Соланж в августе в Испании, на острове Ивис. Каждое утро на велосипедах они обследовали остров, а потом все полуденное время валялись на песчаном морском берегу. Посвежевшая и загоревшая, Ясмин вернулась в Женеву, оставив счастливицу Соланж отдыхать еще неделю. Но Ясмин не жалела, что ее отпуск закончился. Квартира ее была прохладна и уютна, и девушка была рада с головой погрузиться в работу. Оцепенение, долгое время владевшее Ясмин, постепенно проходило, и теперь, оставаясь в одиночестве, она уже не боялась воспоминаний об Андре.

Шагая по хрустящим камешкам дорожки, ведущей к дому Ротенбурга, Ясмин думала, до чего же ей повезло, что у нее есть такие друзья — Соланж и Оскар. Оба они в отношениях с Ясмин постоянно проявляли терпение, сочувствие и пони, мание. Они терпеливо дожидались, когда Ясмин сможет разорвать сковывавшие ее путы горя, хотя сама она была убеждена, что этого никогда не произойдет. Друзья ни минуты не сомневались, что рано или поздно Ясмин сможет начать новую жизнь. Теперь она определенно была на пути к выздоровлению. Ясмин даже отыскала в городе конноспортивный клуб с вполне доступными ценами. Теперь она каждые выходные ездила верхом, полностью отдаваясь великолепному ощущению, радуясь мощной мускулистой лошади, несущей ее галопом, радуясь встречному ветру, бьющему в лицо и развевающему ее волосы. Для нее это было самым лучшим лекарством от всех проблем.

Вздохнув, Ясмин вошла в дом, поздоровалась с Францем и прошла в кабинет. Решив разобрать как можно больше бумаг, прежде чем начнутся телефонные звонки, она яростно застучала по клавишам пишущей машинки. Ясмин поставила себе целью закончить разбор корреспонденции до приезда Ротенбурга, зная, что тот обязательно привезет с собой массу новой работы.

Разделываясь с последним письмом, Ясмин услышала, как за ее спиной отворилась дверь кабинета. Примерно в это время Хильда обычно приносила свежую почту; Ясмин по привычке даже не повернула головы.

— Спасибо, Хильда, — поблагодарила она, надеясь, что кипа писем не окажется слишком толстой. — Положи, пожалуйста, почту на мой стол. Я просмотрю ее, как только закончу с этим письмом.

Не получив ответа, Ясмин развернулась на крутящемся стуле взглянуть, в чем дело. Сердце ее тяжело упало куда-то вниз, как только она увидела стоявшую в дверях фигуру.

Хасан Халифа!

Сияя очаровательной улыбкой, не сводя с нее глаз, Хасан приближался к Ясмин, широко раскинув руки в стороны, как бы намереваясь заключить ее в объятия. Ясмин уже успела забыть кошачью грацию, с которой двигался Халифа. Впрочем, сейчас он выглядел как-то иначе. Неуловимая аура угрозы, окружавшая Хасана во время их последней встречи, казалось, исчезла. Может быть, он искусно ее маскировал? И все-таки в полуприкрытых карих глазах Хасана таилось трудноуловимое выражение, которое плохо сочеталось с улыбкой на его лице. Халифа подошел к Ясмин и слегка склонился к ней, опершись одной рукой на стол.

— Так-так-так, — медленно произнес он. — В конце концов мы снова встретились… и при гораздо, более приятных обстоятельствах.

— Что вы здесь делаете? — задохнувшись, дрожащим голосом спросила Ясмин. Она оттолкнулась от стола и отъехала на стуле подальше от Хасана. К сожалению, у нее не было возможности отодвинуться от него на такое расстояние, на которое ей хотелось бы. — Как вы меня нашли?

— Поверь, это было далеко не просто, — улыбнулся Хасан. При этом уголки его чувственного рта довольно изогнулись вверх, ; , — Что вам нужно? — резко спросила Ясмин, оглушенная этим неожиданным вторжением прошлой жизни.

— Мне нужна ты, малышка. И я потратил чертову уйму времени, чтобы отыскать тебя. Мы искали тебя повсюду, даже в твоей старой школе. Но к сожалению, она была закрыта на летние каникулы. Так что пришлось дожидаться возвращения твоей подруги — мадам Дюша, прежде чем я наконец напал на след.

— Я верну вам деньги, — сверкнула глазами Ясмин, после чего повернулась к пишущей машинке, моля Аллаха, чтобы Халифа тут же исчез.

— Мне? Деньги? Понятия не имею, о чем ты говоришь, — заявил Хасан и выпрямился. Он положил на стол кожаный чемоданчик. Открыв его, Халифа извлек толстый кремового цвета конверт, надписанный изящными округлыми буквами. Хасан невозмутимо протянул конверт Ясмин. — У меня к тебе письмо от адвокатской конторы барона Андре де Ссн-Клера. Возможно, ты его помнишь? Осмелюсь предположить, что это имя тебе кое о чем напомнит.

— Адвокаты? Письмо от адвокатов Андре? — Сердце Ясмин бешено заколотилось от новых страхов. Они все же узнали о деньгах, даже если о них и не знал Хасан. Ясмин понимала, что должна была вернуть деньги сразу же, как только появилась такая возможность, но в то время ей нужно было купить кое-что из одежды. И она уговорила себя отложить свой долг. Честно говоря, она не знала, как вернуть эти деньги в тот сейф за портретом.

«Ах, что за идиотская ошибка!» — подумала Ясмин.

Она нерешительно взяла конверт. На одну едва уловимую секунду тревожащий взгляд Хасана жадно впился в глаза Ясмин, но почти тут же угас, перейдя в безвредное, невинное выражение.

«У этого человека железные нервы», — подумала Ясмин, не решаясь вскрыть конверт. Руки у нес слегка дрожали.

— Поскольку новости хорошие, я изо всех сил настаивал на том, чтобы вручить письмо лично, — заметил Халифа.

Ясмин изумленно вытаращила глаза. Хорошие новости? Он что, издевается? Ясмин захотелось как можно скорее избавиться от Хасана, от его проницательного взгляда.

— Благодарю вас, — произнесла она слабым голосом. — Я прочту письмо позже, когда останусь одна. — Ясмин надеялась, что Хасан сразу поймет ее намек, но тот не сводил с нее глаз.

— А я считаю, тебе лучше прочесть его сейчас, — сказал Хасан, опускаясь на стоявший у стола второй стул. Закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, он принялся ждать.

Смущаясь присутствием Халифы, Ясмин вынуждена была вскрыть конверт резным ножом из слоновой кости, надеясь, что чем скорее она прочтет письмо, тем скорее Хасан оставит ее в покое.

На губах в упор глядевшего на Ясмин Хасана играла беспечная улыбка. Девушка взглянула на него, в очередной раз поразившись красоте этого мужчины и тому почти физическому потрясению, которое произвело на нее его присутствие в комнате. Но Ясмин также помнила, каким грубым и жестоким был Хасан в ту ужасную ночь, когда умер Андре.

Обратившись опять к письму, Ясмин медленно вытащила его из конверта. Ей до ужаса не хотелось читать страшное письмо, но она приказала себе быть мужественной.

Развернув плотный лист, Ясмин прочла напечатанный большими красивыми черными буквами заголовок: «Фукс, Ренан и Латур». Письмо было датировано вчерашним днем.

По мере того как Ясмин заставляла себя вникать в смысл расплывавшихся перед ее глазами строк, росло ее изумление. В письме сообщалось о том, что она должна как можно скорее ознакомиться с завещанием Андре, для чего требовалось ее немедленное присутствие в адвокатской конторе в Париже. Там Ясмин должна была подписать соответствующие бумаги, которые позволят адвокатам продолжить оформление наследства. Кроме того, Ясмин должна сделать распоряжения относительно дальнейшего ведения дел, связанных с имением барона, и принять на себя руководство его бизнесом, требующим незамедлительных решений.

— Я не понимаю… — уставившись па письмо, проговорила наконец Ясмин. — Зачем я им нужна?..

— Моя дорогая, ты — единственная наследница барона, — ответил Хасан. — Ты даже унаследовала его титул. Теперь ты — баронесса Ясмин де Сен-Клер.

Ошеломленная, Ясмин осторожно положила письмо на стол. Уставившись невидящим взглядом прямо перед собой, она размышляла.

Так, значит, они не охотятся за ней как за воровкой. А она-то чувствовала себя такой гадкой, такой виноватой!

Какой поразительный поворот судьбы! Если бы Ясмин осталась в ту ночь в Танжере, ей не надо было бы бежать, подобно испуганному кролику. Ясмин перевела взгляд на Хасана, глядевшего на нее странными глазами.

— Мне нужно поговорить с мадам Дюша, — пролепетала оцепеневшая Ясмин.

— Соланж мало чем сможет помочь тебе в этом деле, — холодно заметил Хасан. Удивленная Ясмин слегка приподняла бровь, она была поражена столь фамильярным тоном, которым Хасан упомянул имя ее подруги. — В конце концов, — продолжал Хасан, — советник Андре по вопросам капиталовложений — ваш покорный слуга. Я — единственный, кто в курсе всех сторон его бизнеса, его собственности и инвестиций.

И доложу тебе, здесь скопилась прорва дел. Многое достаточно запущено, пока я гонялся в поисках тебя по всей Европе и Северной Африке. Дела не могут двигаться без твоей подписи, и времени сейчас в обрез. Мы обсудим положение сегодня за ужином. Сейчас же я посоветовал бы тебе оставить работу и заняться необходимыми приготовлениями для отъезда в Париж завтра утром. Уладь все свои дела и позаботься о том, что считаешь необходимым.

— Но… Я не могу уйти с работы раньше пяти, — задохнулась Ясмин, ошеломленная неожиданностью предложения Халифы.

Хасан встал и аккуратно оправил брюки, Ясмин уставилась на его сильные длинные пальцы с коротко остриженными ногтями. Хасан выпрямился, тихо засмеялся и склонился над столом.

— Малышка, ты можешь идти куда тебе вздумается и когда вздумается. Ты — миллионерша. Разве ты не счастлива? Не это ли воплощение мечты любой девушки?

Ясмин в очередной раз задохнулась и схватилась руками за шею. Она встала, смахнув при этом стопку писем на пол.

— В письме ничего не говорится о деньгах, только о том, что им нужна моя подпись…

— Поверь мне, ты убедишься в правдивости моих слов, как только мы приедем завтра в Париж.

— Вам не надо ехать со мной.

Ясмин беспокоило то, что она помнила о Хасане. Она не могла забыть его жестокость в ночь смерти Андре. Правда, сейчас Халифа казался совсем другим — словно в памяти ее запечатлелся вовсе не он, а какой-то чужой мужчина.

Могла ли она так сильно ошибаться в ту ночь? Возможно.

Тогда она была в шоке.

— Вам нет необходимости утруждать себя, — повторила она решительно.

— Это входит в мои обязанности. И для меня это не составит никакого труда. Я — советник Сен-Клера по капиталовложениям и многие годы занимался его бухгалтерией. Я — единственный, кто может научить тебя, как вести дела барона. Тебе без меня не обойтись.

Хасан лукаво подмигнул. Подхватив чемоданчик, он направился к двери и, взявшись за ручку, снова обернулся:

— Хотите вы этого или нет, баронесса, но я заеду ровне в семь. С нетерпением буду ждать этого часа.

Халифа очаровательно улыбнулся, поразив в очередной раз Ясмин своей изысканной элегантностью. Почему он так упорно напоминал Ясмин пантеру? Воспоминания той страшной ночи снова захлестнули ее.

Дверь за Хасаном закрылась, и Ясмин осталась стоять за столом. Письмо, которое так круто меняло ее жизнь, лежало перед ней. Она тяжело опустилась на стул, ослабевшая как от потрясающей новости, так и от шока, вызванного новой встречей с Хасаном.

«Что за странный человек, — подумала Ясмин и попыталась разобраться в создавшемся положении. — Я должна позвонить Соланж. — Рука Ясмин потянулась к телефону. — С какой это стати Хасан так фамильярно называл Соланж по имени? Какое странное выражение лица у него было, когда он говорил о ней!»

На ум Ясмин пришла ужасная мысль, но она тут же выбросила ее из головы. Соланж — леди с головы до ног… культурная, щепетильная, образованная, она никогда не может увлечься таким мужчиной, как Хасан. Или может?

Ясмин вынуждена была признать, что Хасан очень красив и чрезвычайно приятен в общении. Может быть, она просто не разобралась в нем там, в Танжере? Здесь же, в этой комнате, Хасан продемонстрировал речь и манеры культурного, чуткого и, Ясмин вынуждена была это признать, мужественного мужчины. Вполне понятно, что он мог понравиться Соланж.

Ясмин быстро набрала номер Соланж, уверенная, что подруга, как всегда, сможет дать ей верный совет. Ясмин никак не могла полностью оценить последствия того, что она стала единственной наследницей Андре. Миллионерша?

И вдобавок ко всему еще и баронесса? Кажется нереальным.

А что на самом деле означает быть миллионершей? Для того, кто буквально недавно стал получать минимальную заработную плату, достаточную лишь на оплату квартиры, поездку на автобусе, да на покупку нескольких платьев, значение этого слова было совершенно непонятно.

— Ждала, что позвонишь, — раздался в трубке голос Соланж. Ясмин показалось, что в словах подруги слышны нотки иронии. — Твой пылкий обожатель в конце концов нашел тебя? Осмелюсь предположить, что это и является причиной твоего звонка. Прошу прощения, что отправила его к тебе, не спросив твоего согласия, но я решила, что так будет лучше. Надеюсь, ты на меня не обижаешься.

— Мы обсудим с тобой визит Халифы позже, я хотела поговорить о гораздо более серьезных вещах.

— Догадываюсь о каких: он ведь приехал к тебе, с письмом от адвокатов Андре — так по крайней мере он мне сказал, — и ты становишься кем-то вроде богатой наследницы. Я правильно тебя поняла?

— Абсолютно правильно, но я не знаю, хорошо ли это для меня. — Голос Ясмин задрожал. — Соланж, я — его единственная наследница. Все… деньги, дома, бизнес — все-все. Я толком не знаю, что я унаследовала, но Хасан говорит, что я миллионерша. Я понятия не имею, как к этому относиться. Ах да — и титул тоже.

Ясмин услышала на том конце провода глубокий вздох.

— Что ж, это действительно хорошие новости. Даже и не знаю что сказать.

— Боюсь, что сказать нечего. Разве что завтра утром я должна ехать в Париж подписывать какие-то бумаги и… не знаю что еще.

— Святые небеса! А что говорит Ротенбург?

— Вот еще одна проблема. Его еще нет. Он вернется только на следующей неделе. А тут так много работы. Я действительно не могу уехать.

— Но ты должна! Какие могут быть проблемы? Просто позвони Оскару. Где он сейчас?

— В Бельгии.

— Сейчас же позвони Оскару и объясни, что произошло. Он поймет. Он ведь нормальный человек. Сама создаешь для себя препятствия. Прежде всего ты должна заняться делами Андре — это сейчас для тебя важнее всего.

Кроме того, я очень за тебя рада — ведь ты поедешь с Хасаном. Между нами говоря, он неотразимо очарователен.

— Ты действительно так считаешь, Соланж? — Ясмин обнаружила, что ей довольно трудно выразить свои опасения. — Видишь ли, он может быть и неотразим, но я никак не могу забыть, каким он был омерзительным и подлым по отношению ко мне в ту ночь, когда умер Андре.

— Возможно, ты неверно поняла его в ту ночь, — деликатно предположила Соланж. — Я нашла его достаточно приятным и к тому же образованным. Ты знала, что он получил степень доктора экономических наук в Гарварде?

Мне кажется, он во многом похож на тебя, дорогая. Нет, тебе просто повезло, это совсем не худший вариант, я тебя уверяю. Проводить время с таким человеком — да тебе можно позавидовать.

— Не знаю, Соланж. Может, ты и права, — задумчиво ответила Ясмин. Было ясно, что Хасан просто очаровал Соланж, но ведь он действительно оказался совершенно другим человеком.

— На самом деле я просто ревную, — шутливо призналась Соланж, — мне бы хотелось, чтобы Хасан был чуть меньше занят тобой. Вот до чего он меня пленил. — Соланж рассмеялась. Это был решительно нехарактерный для мадам Дюша гортанный смех, показавшийся Ясмин очень странным. — В любом случае ты должна выполнять все, что он тебе скажет. Он, безусловно, заслуживает доверия, по крайней мере в денежных делах. Поезжай в Париж и поговори с адвокатами. После этого ты сможешь решить, что тебе делать с работой у Ротенбурга.

— А вдруг он обидится?

— Ротенбург? Разумеется, обидится. Ноты можешь его успокоить, скажи, что поищешь себе замену. Впрочем, сейчас нет смысла забивать себе голову подобными мелочами, пока ты не получишь больше информации. Я права?

— Да… Мне так кажется, — ответила Ясмин мрачно. — Ты всегда права.

— Вот и хорошо. Поговорим через неделю. Принимайся за дела, дорогая, тебе многое надо сделать. Не можем же мы целый день говорить по телефону.

Ясмин повесила трубку, чувствуя обиду и разочарование. Но Соланж была права. Ясмин тут же позвонила Ротенбургу. Перемежая свою речь обильными извинениями, она объяснила ситуацию. Оскар извинений не принял и посоветовал не тратить на них времени, а лучше подумать, на кого оставить офис. Ясмин почувствовала раздражение. Соланж и Оскар слишком легко воспринимали перемены в ее жизни, полагая что так просто сняться с места и оставить налаженную жизнь. Ясмин навела на столе порядок, приготовила несколько писем для Ротенбурга и собралась уходить.

Было уже почти половина пятого, когда Ясмин проинструктировала Хильду, как следует поступать с телефонными звонками и почтой. Хильда улыбалась во весь рот. Ясмин догадалась, что Хильда считала Хасана ее любовником, который пригласил Ясмин в какое-нибудь романтическое путешествие, и многозначительные намеки Хильды приводили Ясмин в замешательство.

Ясмин отправилась на автобусную остановку. Все происходило слишком быстро. Слишком много перемен, слишком стремительно. Ясмин решительно подняла подбородок: ей надо пройти через это испытание со всем достоинством, на какое была способна. В конце концов, все это продлится в общей сложности не больше недели, а потом она сможет вернуться в Женеву и разобраться, как жить дальше. В крайнем случае она может общаться с адвокатами письменно или по телефону.

Из автобуса Ясмин вышла раздраженной.

«По правде сказать, — размышляла она, окидывая взглядом свою комнатку, — не такое уж это счастье, как принято думать, — стать миллионершей и огрести неожиданно кучу денег. Зачем мне это нужно?»

Ясмин сама нашла эту комнату, немало потрудилась, чтобы обставить се, сделать уютной. Кроме того, это было ее первое собственное жилище, за которое она сама платила, и оно значило для Ясмин гораздо больше, чем то, которое выбрал бы для нее и оплачивал кто-нибудь другой.

Маленькая квартирка давала Ясмин ощущение домашнего очага, которого у нее никогда еще не было.

Вилла Андре принадлежала Андре. Лотремо была школой — не домом. Дом Кадира был… это было уже так давно, что Ясмин и не помнила, что она тогда чувствовала. Вероятнее всего, была к нему совершенно равнодушна. А ее дом?

После смерти матери, оставившей Ясмин одну с дедушкой и двумя предприимчивыми дядьками, которые, бесспорно, считали ее чужой, этот дом никак нельзя было назвать своим.

Дурное настроение Ясмин становилось все более мучительным. Перебирая свои немногочисленные наряды, Ясмин по очереди бросала их на постель. Деловой костюм, который она должна была забрать из химчистки, подошел бы как нельзя лучше, но Ясмин, естественно, забыла зайти за ним, а теперь было уже слишком поздно.

Ясмин попыталась вспомнить слова, сказанные ей Хасаном в ту ночь. Но слова не возникали с той ясностью, с какой возвращалась зрительная память. Хасан смотрел на Ясмин голодным взглядом — чувственным и страстным.

Неужели Халифа мог измениться столь радикально за какие-то четыре месяца? Трудно поверить, и все же Ясмин отчаянно хотелось надеть черный деловой костюм с высоким воротом и длинными рукавами. Это было бы просто идеально — элегантный, скромный, в меру торжественный, в меру официальный.

Но на нет и суда нет. Так что все, что осталось, — розовое трикотажное платье. У него тоже был высокий вороти длинные рукава. Но это платье слишком плотно облегало тело. Ясмин подошла к зеркалу и увидела, как рельефно обрисовываются под тонкой тканью ее бедра и грудь. Сквозь прозрачную материю явственно проступали соски.

И тут Ясмин стремительно отскочила от зеркала, насмерть перепуганная тяжелым, решительным стуком в дверь.

Она бросила взгляд на часы, которые стояли на маленьком столике возле кровати.

Только без четверти семь! О Аллах! Хасан заявился раньше времени!

«Я же еще не готова», — ужаснулась она.

Ясмин заметалась по комнате, не зная что делать. Прятаться в ванной было глупо. Она бросилась к входной двери, потом к зеркалу. Взглянула на себя и поняла, что выглядит слишком чувственно, слишком соблазнительно. Ее блестящие волосы в беспорядке падали на плечи и спину. Она никак не хотела предстать перед Хасаном в таком виде. Он мог превратно истолковать ее растерянность. Он вообще мог каким-то образом использовать экзотическую красоту Ясмин против нее самой. Хасан был опасен.