"Наслаждения" - читать интересную книгу автора (Сидни Диана)

Глава 8

Она медленно плыла в сумрачном мире между сном и реальностью, когда, взглянув на дверь библиотеки, увидела, что та открыта. В проеме вырисовывалась мужская фигура, на которую падал свет из холла. Ясмин часто заморгала, пытаясь яснее разглядеть неожиданное видение, и мучительно соображала, как давно она заснула. Конечно, она страшно устала после такого потрясения. Ее тело отключилось, чтобы дать отдых перегруженному мозгу. Однако кто же там стоит?

— Это ты. Сайд? — сонно спросила Ясмин, хотя мужчина был выше и шире в плечах, чем Сайд.

— Хасан Халифа, — раздался в темноте мягкий, вкрадчивый голос. — Сайд только что рассказал мне об Андре.

Могу я чем-нибудь помочь?

Ясмин стремительно вскочила, стряхивая с себя остатки сна, туманившие сознание. Ей необходимо полностью проснуться, пусть даже разговор с этим человеком будет очень коротким.

— Ничего, благодарю вас, — поспешила ответить Ясмин. — Я пытаюсь немного отдохнуть. В больнице сказали, что позвонят, если в состоянии Андре произойдут какие-то изменения, так что в настоящий момент ничего не требуется.

— Но я все же немного побуду с вами. — В голосе Хасана зазвучали неожиданно добрые нотки. Сердце у Ясмин екнуло. — Ты, должно быть, очень расстроена, а в такие минуты трудно оставаться в одиночестве.

— Благодарю вас за заботу, — холодно отозвалась Ясмин, — но со мной все в порядке. Вам нет нужды составлять мне компанию.

— А тебе не приходит в голову, что я специально остался, чтобы составить тебе компанию, — спокойно заявил Хасан и подошел к Ясмин. — Я на самом деле очень люблю Андре. И чрезвычайно огорчен случившимся.

— Охотно вам верю, но мне действительно нужно немного поспать.

— Зажгите лучше свет. Да побольше, — продолжал Халифа, игнорируя замечание Ясмин. — Не очень-то весело сидеть в темноте. Темнота угнетает.

Ясмин едва сдержалась, чтобы не накричать на Халифу. Он пересек комнату и зажег свет, отчего Ясмин, ослепленная множеством ламп, окончательно проснулась.

Удовлетворенный своими действиями, Хасан уютно устроился в кресле, которое только что занимала Ясмин, и закинул ногу на ногу.

— Ну что ж, устраивайтесь поудобнее, — сверкнула глазами Ясмин. Тон ее был исполнен сарказма. — Вам для этого, кажется, не требуется особого приглашения.

— Я знаю Андре много лет и был бы очень тебе признателен, если бы ты любезно рассказала мне все, что сказали врачи. — Глаза Хасана безжалостно буравили Ясмин, и она поняла, что должна рассказать Халифу все, что касалось его друга.

— Ну хорошо, — вздохнула Ясмин, опускаясь в кресло напротив. — Но мне и в самом деле надо будет скоро ложиться спать.

Она подробно рассказала Хасану о событиях сегодняшнего вечера, начиная с момента возвращения Андре. Время от времени Хасан прерывал ее рассказ короткими, жалящими вопросами, показывающими его искреннее беспокойство.

— Ты говоришь, что у Андре был еще один приступ, когда ты находилась у него в палате? — переспросил Хасан слегка охрипшим голосом.

— Да. Но доктор Кальвадос, прежде чем я покинула больницу, сказал, что приступ прошел и Андре спокойно уснул.

— Боюсь, что все это не очень хорошо. Андре пятьдесят один год, и хотя это не старость, но возраст очень опасный для человека со слабым сердцем.

— Я уверена, что Андре поправится, — настаивала Ясмин, руководимая не столько убеждением, сколько страхом. — Он должен поправиться.

— Я хочу, чтобы Андре выздоровел, не меньше твоего, но вынужден смотреть на вопрос с реалистической точки зрения. А в чем, между прочим, твой конкретный интерес к Андре?

Ясмин ощетинилась:

— Мой интерес к Андре? Что вы имеете в виду?

— Ну-у-у, как от любовника от него уже мало будет толку, даже если Андре выживет. А если нет? Ты ждешь какой-нибудь денежной компенсации за свои услуги?

— Как… вы…

— Прости, пожалуйста, что вынужден быть столь прямолинейным, но совершенно ясно, что ты нечто новое в жизни Андре. Мне просто не хотелось бы, чтобы ты неверно понимала свое настоящее положение — только и всего.

— Я не «нечто новое в жизни Андре». Как вы смеете предполагать такое? Я знаю Андре три года.

— Ну если ты утверждаешь… Нет, что-то я не понимаю… ты явно чего-то недоговариваешь.

— Чего, например? Вы — нахальный… и… и… — Ясмин вспыхнула.

В этот момент на столе пронзительно зазвонил телефон. Ясмин вскочила, сердце у нее застучало как барабан, бросилась к телефону и сдернула трубку с рычага.

— Да?

— Мадемуазель, — раздался в черной глубине аппарата тонкий, бесцветный голос, — с вами будет говорить доктор Кальвадос. Оставайтесь, пожалуйста, на линии.

Ясмин крепче вцепилась в трубку так, что костяшки ее пальцев побелели. Ясмин показалось, что она вот-вот грохнется в обморок, и только неимоверным усилием воли ей удалось заставить себя устоять на ногах. Почему доктор звонит так скоро? Разумеется, не могло случиться ничего плохого.

На другом конце провода раздался голос Кальвадоса, объяснявший ей в терминах, которых Ясмин никак не понимала, происшедшее; не сразу до нее дошел страшный смысл его слов. Андре умер. У него произошел еще один мощный приступ, повлекший за собой обширный инфаркт, и врачи уже ничем не могли помочь. После этого доктор Кальвадос добросердечно поинтересовался, не следует ли ему приехать к Ясмин: укол успокоительного, быть может, поможет ей уснуть. Не в силах более держать трубку, Ясмин выронила ее из руки и, еле слыша удаляющийся, затихающий голос, повторяющий ее имя, лишилась чувств.

Первое, что начала сознавать приходящая в себя Ясмин, — ощущение тяжкого горя, такого сильного и опустошающего, что на какой-то момент ей и самой захотелось умереть, лишь бы не терпеть эту невыносимую пытку в полнейшем одиночестве и страхе. Но постепенно она заставила себя сделать несколько болезненных попыток прийти в себя, что привело ее к другому ощущению, — чьи-то руки се обнимали. Голова, казалось, покоилась на чьей-то крепкой ладони. Ясмин с опаской приоткрыла глаза и обнаружила две черные бездны, в упор глядевшие в ее зрачки.

— Ты не поранилась?

Это был Хасан.

«Что это он делает, почему он держит меня?» — сразу пришло в голову очнувшейся Ясмин.

Она слабо попыталась вырваться из объятий, но Хасан не дал ей пошевелиться.

— Нет, подожди. Я все еще не уверен, что ты действительно сможешь встать. Ты просто опять упадешь и даже можешь пораниться. — Он улыбнулся. — Я поговорил с доктором, после того как ты потеряла сознание. Я все знаю.

— Пожалуйста, отпустите меня, — едва слышно пробормотала Ясмин, сделав еще одну попытку освободиться. — Я в порядке. Нет, правда. Просто удар был таким неожиданным.

— Может, дать тебе успокоительного?

— Нет… нет. Просто оставьте меня одну. — По щекам ее медленно потекли слезы, Ясмин отвернулась к стене.

Но Хасан продолжал крепко се обнимать.

— Похоже, будет лучше, если я еще немного побуду с тобой. Но долго задерживаться я не смогу. Теперь, когда все кончено, у меня есть неотложные дела.

— В таком случае, пожалуйста, займитесь ими.

— А куда теперь пойдешь ты?

— Что значит — куда я пойду? Мне некуда идти. Андре… все, что у меня было.

— Не сомневаюсь. Но уж: раз ты не любила его, значит, были еще какие-то планы?

Ясмин вскинула брови.

— Не любила? Отчего же? Конечно, любила, — понемногу приходя в себя, произнесла она.

— Любила его деньги.

— Деньги! Как вы можете говорить о деньгах в такую минуту? Вы — монстр! Совершенный монстр! — выкрикнула Ясмин и бросилась через комнату, — Пусть так. — Он криво усмехнулся. — Не думаешь ли ты, что Андре любил тебя?

Ясмин повернулась лицом к Хасану:

— Да, любил.

Ясмин с усилием выдержала иронический взгляд Хасана.

— Ерунда! — Хасан жестко оборвал ее. — Ему было пятьдесят один, а тебе? Восемнадцать? Семнадцать? Девчонка.

Ты знаешь, что происходит с мужчиной, когда он стареет?

Он начинает искать молодую плоть, которую мог бы погладить. Это дает ему возможность забыть, что годы прошли. Мужчинам кажется, что твоя молодость поможет вернуть их собственную утраченную юность. Он любил не тебя — он любил твою молодость, твою красоту, твою свежую, нежную, чистую кожу. Это была типичная физическая страсть, а ты говоришь — любил.

— Не правда! — Растущая нотка истерии в голосе Ясмин заставила Хасана жестоко усмехнуться.

— Что ты знаешь о мужчинах, и о том, что творится у них в душе, — сказал он спокойно.

— Андре меня любил! Он просил меня выйти за него замуж!

— О-о-о, Бога ради! — Хасан расхохотался. Ясмин показалось, что он вот-вот начнет хлопать руками по коленям — настолько безудержен был его смех. — Вы все так говорите, когда вас прижмут в углу. Даже если он и предложил тебе выйти замуж — в чем я сомневаюсь, — это тоже типично. Мужчины вес так говорят.

— Как… вы…

Хасан неожиданно оказался рядом с Ясмин и быстро схватил ее за руки. Ясмин хотела впиться ногтями в его лицо. Притянув Ясмин к себе, Хасан завел ее руки за спину и крепко сжал. В глазах Хасана она увидела гнев, вызванный ее упрямством, и знакомое ей стремление к насилию, заставившее Ясмин вскрикнуть. Она представила себе, что бы было, если бы она ударила араба, и была благодарна, что он удержал ее от попытки оцарапать его физиономию. Ясно было, что Хасан не выносит какого-либо сопротивления, особенно со стороны женщин.

Внезапно Ясмин показалось, что Хасан может убить ее, но тут страшное выражение в его потемневших глазах постепенно угасло, и левая бровь медленно поползла вверх.

— Но не волнуйся, малышка, — сказал Хасан. — У тебя не будет проблем с поисками нового покровителя. Найдется много желающих. И если ты действительно любишь деньги, я тебя уверяю, вес будет очень легко. У таких, как ты, красоток трудностей не возникает… по крайней мере до тех пор, пока они не показывают свои зубки. — Криво усмехнувшись в разгоряченное, гневное лицо Ясмин, Хасан резко опустил руки. — Хм-м-м, несмотря на то что ты такая маленькая ведьма, я подумаю, не взять ли тебя себе.

— Убирайся, пока я не позвала Сайда! — прошипела Ясмин, едва контролируя свои слова.

— Ухожу, ухожу, малышка. Мне надо немедленно связаться с адвокатами. А ты — не исчезай. Кто знает — если ты и вправду знала Андре три года, может быть, он оставил тебе что-нибудь в своем завещании. А если и не оставил, почту за честь самолично позаботиться о тебе.

С этими словами Хасан покинул комнату. Ясмин слышала, как его ботинки четко отпечатали шаги по мраморному полу. Потом все стихло.

Потоки слез хлынули из глаз Ясмин, и она задохнулась от ужаса, холодом пробежавшего по телу. Двойное потрясение — от смерти Андре и домогательств Хасана — ударило Ясмин с новой силой. Разумеется, ей следует попытаться быть хладнокровной и обдумать утверждения гостя. Он, по всей вероятности, не единственный, кто придерживается подобных взглядов. Для них Ясмин — золотоискатсльница в погоне за деньгами Сен-Клера, не более. А сам Андре? Чувствовал ли он то же самое в отношении Ясмин? Похоть — просто и ясно. Каким же холодным анализом можно разложить прелесть их отношений: старческая похоть — только и всего.

Ясмин вспомнились поздние ночные, с вечным хихиканьем, разговоры в школе. Девчонки говорили о сексе, страстных ласках и обо всем с этим связанном. Ясмин в этих беседах никогда не участвовала: боялась раскрыть рот, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость. Туркана рассказывала ей довольно много о жизни и о любви, но Андре категорически запретил Ясмин даже упоминать имя Кадира или вспоминать что-либо о борделе. Девушки болтали также и о проститутках. Проститутки — девицы, занимающиеся своим ремеслом с мерзкими стариками, за что те им платят. Проститутки живут в публичных домах. Бордель — это тот же публичный дом. Об этом Ясмин вычитала в словаре. Она вспомнила, как стыд парализовал се при мысли о том, что будет, если ее прошлое каким-то образом откроется. И теперь невыносимый стыд молотком застучал у псе в висках.

А что доктор Кальвадос? Он тоже намекал, пусть даже неумышленно, на то, что Ясмин оказалась причиной смерти Андре. Не исключено, что по госпиталю уже ходят шуточки на этот счет. Доктор ведь спрашивал ее о том, чем был занят Андре в момент приступа, ведь спрашивал? Ясмин густо покраснела, как только до нее с предельной четкостью дошла вся гнусность окружавшего ее мира.

Но в то же время в этом была доля истины. Ясмин убила Андре. Он не спал неделями, и в этом была виновата Ясмин. И вот теперь она одна, лишенная возможности куда-либо обратиться, отрезанная от своей собственной жизни и не вошедшая в жизнь Андре.

Ясмин оказалась между двух огней различных миров, что особенно остро ощущалось здесь — в Танжере. Она больше не чувствовала себя арабкой, но и европейкой она еще не стала. И ни одна сторона не желала принять Ясмин, допустить се существование в себе. Можно было бы, конечно, воспользоваться советом Хасана — найти себе покровителя до той поры, пока Ясмин не станет слишком старой. Что за отвратительная мысль! Ясмин рассеянно провела рукой по волосам. Возможно, покровитель — это то, чем она вынуждена будет обзавестись. Ясмин никогда не была свободна, несмотря на всю науку, которой ее обучила мадам Дюша. Никогда не заботилась о себе, никогда не имела дела с деньгами, не ходила по магазинам за продуктами и одеждой. Всегда находился кто-то, кто все это за нее делал: сначала дедушка, потом Кадир и, наконец, Андре и пансион Лотремо.

Она могла бы попытаться найти работу, но что она умеет делать? Ей надо будет где-то жить, но чем она заплатит за жилье, пока не устроится работать? Голова Ясмин закружилась от напряжения, усталости и неразрешимых проблем.

И никто не мог дать ей совет. Мелькнувшая мысль о возможности обратиться за помощью к Хасану вызвала в животе тошнотворный спазм! Неужели ей не с кем посоветоваться?

«Ах Андре! Как мог ты оставить меня одну в таком страшном одиночестве!»

Но безмолвный призыв Ясмин был обращен в пустоту комнаты. Сайд? Но он откровенно ее не любит. Салима? У нее теперь, вероятно, полно собственных проблем, вряд ли она способна помочь кому-либо, и менее всего — Ясмин.

И тут она неожиданно подумала о мадам Дюша. Ведь говорила же она, что Ясмин может обратиться к ней, если потребуется помощь. Куда она задевала ту карточку с адресом и телефоном? Ясмин выбежала из библиотеки и опрометью бросилась в свою комнату.

Распахнув двери стенного шкафа, она вытащила оттуда сумочку, в которую положила карточку в тот последний день в школе. Ясмин молила об одном — только бы карточка оставалась в сумочке. Ведь она могла потеряться где угодно во время их сумасшедшего путешествия.

«О-о-о, пожалуйста, пусть она найдется! — беззвучно молила Ясмин. — Аллах, если ты существуешь и хоть чуточку заботишься обо мне, пусть карточка будет все еще здесь!»

И тут чудесным образом визитка нашлась: «Мадам Соланж Дюша, 13, Сен-Виктор, Женева, Швейцария, телефон 341319». Ясмин поцеловала картонку и кинулась обратно в библиотеку.

А как заказывать международный разговор? Ясмин застыла с трубкой в руке. Но тут послышался голос телефонистки, и Ясмин ничего не оставалось, как назвать женевский номер. Наступила пауза. Потом снова раздался голос телефонистки. Она сказала, что линия занята и надо немного подождать.

— Сколько? — спросила Ясмин голосом, сорвавшимся от волнения на фальцет.

— Cinq minutes[32]. Мне перезвонить вам, или вы подождете у аппарата?

— Если это займет только пять минут, я подожду, спасибо. — Ясмин еще крепче вцепилась в трубку, в страхе хоть на секунду прервать тоненькую связь с мадам Дюша.

Нет сомнений — мадам Дюша знает, что делать, как помочь Ясмин.

Ясмин неотрывно следила за черепашьим ходом минутной стрелки висевших над дверью больших настенных часов. Время тянулось невыносимо медленно. Неожиданно Ясмин услышала приятный, подобный колокольчику голос мадам Дюша:

— Да? Алло?

— О-о-о, мадам Дюша… это Ясмин!.. — Голос Ясмин едва не срывался на крик. Она едва сдерживала дребезжащее нетерпение в груди, стараясь не перебивать мадам.

— Ах, здравствуй, дорогая. Очень рада тебя слышать.

— Мадам, случилось самое ужасное. Я должна поговорить с вами.

— Что случилось, Ясмин? — Голос мадам мгновенно стал серьезным.

— Андре умер! — Ясмин была больше не в силах сдерживать назревавшие в ней рыдания. Она разразилась слезами и утратила способность говорить из-за беспрерывных всхлипываний.

— Умер? Какой ужас! Ясмин, успокойся, постарайся собраться и расскажи мне все.

Ясмин сделала три глубоких вдоха, пытаясь успокоиться, и снова заговорила:

— У Андре случился сердечный приступ. Он только что умер в больнице. Час назад мне позвонили оттуда и сказали. Мадам; я не знаю, что мне делать, вы должны мне как-то помочь.

— Но, Ясмин, неужели рядом с тобой никого нет, кто бы помог тебе?

— Нет. Никого… — Дыхание Ясмин снова стало прерывистым.

— Но должны быть адвокаты, друзья…

— Мадам, вы не понимаете. Никого нет. Наши отношения были не совсем такими, как вы думаете. Я не могу вам сейчас рассказать все — это слишком длинная история. Я только знаю — мне не к кому обратиться… и я боюсь.

На другом конце провода возникла короткая пауза, после чего неуверенный голос мадам Дюша вновь стал доходить до Ясмин:

— Ясмин, ты могла бы сесть на самолет и прилететь в Женеву? Ты, очевидно, не в том состоянии, чтобы самой справиться с происшедшим. Здесь я смогу помочь тебе больше. Как ты думаешь, ты в состоянии приехать?

— Да, мадам. Думаю, что смогу.

— Не имеет значения, когда ты прилетишь, дорогая. Я буду здесь и буду ждать тебя. Просто возьми в аэропорту такси и дай водителю мой адрес.

— Ах, мадам, я не знаю, как вас благодарить и вообще что сказать.

— Я знаю, дорогая. Знаю. Просто приезжай, и мы быстро все уладим. Положение, я уверена, не настолько уж безнадежное, как ты полагаешь. Я нисколько не сомневаюсь, что месье барон позаботился о тебе, ты просто не знаешь, ведь на случай непредвиденных обстоятельств обычно составляется завещание… , — Мадам, вы не понимаете, я все расскажу при встрече.

— Да, дорогая, конечно… а сейчас, как только ты положишь трубку, тут же позвони в аэропорт и закажи билет на ближайший рейс до Женевы. Если возникнут какие-то проблемы, перезвони мне и я посмотрю, что смогу сделать. Ты поняла?

— Да, мадам. — Путаница в голове Ясмин постепенно рассеивалась, по мере того как приятный голос мадам Дюша успокаивал ее, убеждая в том, что все образуется.

— Скоро увидимся, — пообещала мадам Дюша, и ее уверенность передалась Ясмин. — И не волнуйся.

— Не буду… Я постараюсь, мадам, — обязалась Ясмин. — Au revoir[33].

— Au revoir, милая.

Щелчок на другом конце провода прервал разговор. Ясмин бережно положила трубку на рычаг и села в кресло.

«Что дальше? — задумалась она. — Мне нужно собраться. Позвонить в аэропорт. Да. А деньги? Чем я расплачусь?

Ах да — сейф. А это не воровство? Вероятно, но другого выхода нет. Как иначе попасть в Женеву? Никак».

Ясмин заставила себя подняться и снова сняла трубку.

Почти автоматически, как механическая кукла, она попросила телефонистку соединить ее с аэропортом. Металлический голос в трубке сообщил, что есть рейс в шесть часов утра до Парижа, где Ясмин придется пересесть на транзитный рейс до Женевы. Или же она может подождать до пяти часов дня и улететь прямым рейсом. Ясмин испугалась и напряглась при мысли о том, что за это время может вернуться Хасан и дом будет опечатан. Она заказала билет на шестичасовой рейс.

Ясмин подошла к картине, встревоженная и виноватая. Женщина с портрета смотрела осуждающе и презрительно. Ясмин резко сняла картину, поставила подальше, развернув к стене, чтобы мадам Сен-Клер не могла более смущать ее своим взглядом, и набрала код. Достав из чрева сейфа пачку денег, Ясмин внимательно отсчитала три тысячи франков и пятьсот дирхамов. Этого должно было хватить на дорогу до аэропорта, а если не хватит на авиабилет, Ясмин была уверена, что в аэропорту легко можно будет обменять франки и покрыть недостающую сумму. Вернув на место остальные деньги, Ясмин быстро закрыла сейф и повесила картину на место. Отвечая на пристальный взгляд, направленный, как ей казалось, прямо в глаза Ясмин, она мысленно заверила: «Не волнуйтесь. Верну, как только смогу». Свернув банкноты в трубочку, Ясмин крепко зажала их в ладони и покинула библиотеку.

Наверху, в своей комнате, она быстро огляделась и вытащила из шкафа чемодан. Он был небольшого размера и не очень вместительный, но Ясмин и не собиралась брать с собой ничего громоздкого и тяжелого.

В Женеве она решит, как поступить с оставшимися вещами. Быстро побросав в чемодан платья, брюки и блузки, которые могут пригодиться, Ясмин снова достала из шкафа свою сумочку. Когда она закрывала шкаф, взгляд ее упал на кафтан и накидку, которые были на Ясмин, когда она впервые переступила порог этого дома. Они висели на изогнутых деревянных плечиках — такие красивые — часть другого мира и другой жизни: их вид сделал вдруг мысль о бегстве невыносимой.

Горький комок поднялся к горлу Ясмин.

«Я не заплачу, — приказала себе девушка. — Я не заплачу».

Но руки ее невольно потянулись и любовно прикоснулись к ткани. Последняя память, с которой Ясмин никак не хотелось расставаться.

«Эти вещи будут напоминать мне о том, что было со мной когда-то», — подумала Ясмин и, сдернув с вешалки, перекинула их через руку. В чемодане места уже не было придется нести так. Ясмин закрыла наконец шкаф и печально покачала головой.

Оглядевшись в последний раз вокруг, она ощутила жестокую боль, огромной волной захлестнувшую се душу. Какая очаровательная комната, как прекрасно можно было бы в ней жить! Но не Ясмин. Не теперь. Все это потеряно, ушло, кончилось со смертью Андре. Ясмин вдруг захотелось никогда не знать этой жизни, не знать Андре. Насколько все тогда было бы проще! Она никогда бы и не подозревала о том, какой чудесной может быть жизнь. Но теперь, вкусив все ее прелести, Ясмин уже не в силах была с ней расстаться.

«Лучше бы было ничего этого и не знать», — подумала Ясмин. — Теперь я буду всю жизнь вспоминать и сравнивать, как я была когда-то счастлива».

Она вытерла вновь выступившие на глаза слезы, открыла дверь и осторожно выглянула в коридор посмотреть, не следит ли кто за ней. С облегчением увидев, что в доме совершенно пусто и тихо, Ясмин на цыпочках спустилась по красивой полукруглой лестнице, не спуская глаз с висевших на стене картин. Она быстро вошла в библиотеку и закрыла за собой дверь. Решив, что будет лучше еще раз позвонить мадам Дюша и сообщить ей, каким рейсом намерена вылететь, Ясмин сняла телефонную трубку.

И тут ее ухо уловило новый звук, сначала едва слышный, потом нарастающий. Несколько секунд спустя Ясмин услышала скрип шин на дороге. Машина! Но кто мог ехать сюда в такое время ночи? Ясмин осторожно положила трубку на аппарат и прислушалась. Хлопнула дверца автомобиля и послышался хруст тяжелых башмаков, зашагавших по гравийной дорожке. Потом Ясмин услышала, как Сайд с кем-то разговаривает… Этот голос… этот глубокий, чувственный голос… Хасан Халифа!

Не раздумывая Ясмин подхватила чемодан и сумку и по-кошачьи тихо пересекла комнату. Открыв большую раздвижную стеклянную дверь, ведущую на расположенную с торца здания веранду, она нырнула в темноту ночи и, перейдя лужайку, остановилась под эвкалиптами, растущими вдоль большой каменной стены. Невидимая в их тени, Ясмин надела через голову накидку, которая покрыла всю фигурку девушки вместе с ее багажом. Накинув на голову капюшон, Ясмин прошла вдоль стены до высоких кованых ворот.

В последний раз взглянув на дом, она увидела в освещенном окне библиотеки силуэт Хасана. Теперь ему никогда не найти Ясмин. Даже если он проедет мимо нес, все равно ни за что не узнает. Закутанная в просторную ткань, она ничем не отличалась от любой другой арабской женщины, идущей по ночной дороге. Ясмин мысленно поблагодарила Аллаха, что напомнил ей захватить с собой накидку.

Сомнений нет — очень скоро кто-нибудь обнаружит пропажу денег, но Ясмин снова сказала себе, что вернет их когда-нибудь кому-нибудь. Но не сейчас. Они же первым делом упекут Ясмин в тюрьму за кражу. А потом, когда уляжется первая суматоха, кому придет в голову гнаться за неизвестной девушкой-арабкой, которая так недолго была подругой Андре? Никому. Чувствуя себя в относительной безопасности, хотя чувство тревоги се не отпускало, Ясмин поспешила вниз по горной дороге. Благодарно вдыхая всей грудью холодный ночной воздух, она быстро шагала вдоль высоких кипарисов.

Переходя от одной тени к другой, она опьянялась звуком прибоя о прибрежные скалы. Соленый воздух вдруг показался Ясмин необыкновенно вкусным. Далеко внизу замерцали огни города — манящие, наполненные невысказанными обещаниями. В эти краткие моменты, захмелевшая от ночи и запаха жасмина и моря, Ясмин чувствовала, как легко бьется ее сердце, вкушающее свободу. Вид широко расплескавшихся городских огней символизировал открытую перед ней прекрасную жизнь. Но тут же возвращались придирчивые сомнения и тревоги, гасившие короткие вспышки сладкого ощущения обретенной свободы. Пучина страха разевала свою пасть перед Ясмин, грозя поглотить в своей утробе. Плотнее укутавшись в накидку, девушка побежала по склону, словно преследуемая стаей демонов.

Ясмин уже почти достигла города, когда из-за поворота дороги неожиданно вырвался на бешеной скорости автомобиль. Посмотрев вслед красным огонькам задних стоп-сигналов, тут же скрывшихся за очередным поворотом, Ясмин подумала, что это, должно быть, Хасан бросился за ней в погоню. Она быстро выбросила неприятную мысль из головы. Хасан больше никогда не вернется в ее жизнь. Она свободна.

Единственное, что заботило сейчас Ясмин, — как быстрее добраться до аэропорта, купить билет и долететь до Женевы, до мадам Дюша. Ясмин понимала, что придет в аэропорт задолго до вылета, но это не имело никакого значения. Она может посидеть в зале ожидания и будет ждать сколько потребуется. В конце концов, теперь она полностью была во власти собственной судьбы. И от Ясмин уже не зависело ничего.