Избранное: Я – собака

Литературная рубрика как декабрьского, так и нескольких последующих номеров «Вокруг света» будет посвящена творчеству писателей, сотрудничающих с журналом Бориса Стругацкого «Полдень XXI век». Это издание сосредоточило свое внимание на таком литературном жанре, как фантастика во всех ее проявлениях – от научной до фэнтэзи. Сегодня вниманию читателей представляется сокращенный вариант рассказа Сергея Захарова, который будет опубликован в ближайшем номере «Полдня».

Отчаяние – вот то чувство, которое я испытал, когда узнал правду. Это было отчаяние самой высшей степени, надеяться было совершенно не на что и не было никакого способа что-либо исправить. Я смотрел на зеркало сквозь толстые прутья клетки и видел отражение собачьей морды.

– Вот, молодой человек, это теперь ваше новое обличье. Как оно вам?

Человек, держащий зеркало, засмеялся тихим, довольным смехом. Я думал, что сплю, но очень скоро понял, что это не сон. Потом мне стало казаться, что я сошел с ума. Эта мысль, как ни странно, меня успокоила, но только на время – наваждение не проходило, я был огромным пятнистым сенбернаром.

– Ну, молодой человек, я понимаю, что вам несладко. Но наука требует жертв, да-с, и никто не виноват, что этой жертвой стали вы. Я взял части вашего мозга и вживил их в мою собаку – кстати, его зовут Джек. Это величайшее научное достижение! Величайшее! Вы должны гордиться! А пока я вас оставлю на пару часов, а вы привыкайте, привыкайте! Отчаиваться не стоит, да это и не поможет.

Человек в белом халате опять засмеялся, поставил зеркало на пол и ушел. Я остался наедине со своим отчаянием. Наедине?

Не совсем – я чувствовал, что мое сознание не одиноко, были еще какие-то чувства, которых я раньше не знал. Какие-то странные ощущения, где-то на грани сознания, на грани моего «я». Я хотел закрыть глаза и не смог, тело было не мое, оно мне не подчинялось. Я понял, что это был Джек.

Я попытался разобраться в себе, прикоснуться к сознанию зверя, у которого отняли тело, и мне это почти удалось. От того, что было Джеком, исходило то же чувство, что испытывал и я, – отчаяние. И это чувство было гораздо сильнее моего, в нем не было даже искры мысли, а только беспросветная тоска, тоска твари, которая не понимает, что происходит, и которой очень плохо…

…Я начал вспоминать, что со мной произошло. Последнее, что я помнил из той жизни, был скрип тормозов и метнувшийся мне навстречу асфальт. Дальше ничего не было. Ничего, кроме отражения собачьей морды в зеркале и этого типа в белом халате. Я его про себя назвал – Айболит…

…В песьем теле мир воспринимался по-другому. Зрение стало черно-белым, причем в той точке, куда был направлен взгляд, предметы виделись гораздо четче и контрастнее, чем по сторонам. Зато малейшее движение воспринималось мгновенно, движущийся объект был виден превосходно, он всегда находился в центре моего внимания. Я не заметил, изменился ли мой слух, но теперь я узнал мир запахов. Человек по-настоящему не знает, что такое запах, только теперь я это понял. Можно было находить предметы, людей и животных в полной темноте, только по запаху. И еще – больше не было запахов приятных и неприятных, а были полезные и бесполезные, то есть съедобные и несъедобные. Я смотрел на мир снизу, будто с колен, да я и был на коленях. Снова накатилась волна отчаяния, но приход Айболита отвлек меня.

– Ну что, молодой человек, освоились немного? Вот и ладненько!

Это был прямо персонаж из фильмов, этакий душенька доктор, довольный собой и окружающим его миром. Мне стало страшно и как-то безнадежно.

– Меня зовут Николай Васильевич, да, вы жене разговариваете… Ну и ладненько, это к лучшему, будете больше слушать и не сможете перебивать. Итак, я сумел завладеть вашим телом – оно было после автомобильной катастрофы. Вы были сильно покалечены – многочисленные переломы, внутренние кровоизлияния, но мозг был абсолютно цел. Не спрашивайте, как мне удалось вас заполучить – это очень дорого стоило. Да-с, очень дорого, но я за все заплатил. Я ведь не бедный человек, я очень известный хирург. Мне повезло – вы приезжий, работаете в Москве без прописки и регистрации, вас не скоро хватятся. Да и кто будет вас, круглого сироту, к тому же холостяка, искать? А если все же хватятся, то все уже окончится – собственно, уже закончилось! После операции, знаете, сколько прошло? Нипочем не угадаете! Три месяца уже! Просто ваше сознание спало, а теперь я его разбудил. Посмотрите в зеркало – все швы уже зажили! Да-с, вы официально умерли, уж не знаю, где вас похоронили, но, если пожелаете, могу узнать. Думаете, я вас убил? Зря! Вас можно было спасти, но нужно было сделать несколько сложных и дорогостоящих операций. Причем срочно! И кто бы за это заплатил? В той больнице, куда вас привезла «скорая», из медикаментов был один анальгин – а у вас ведь даже страховки не было! Вы бы скорее всего умерли часов через шесть, так что я вас не убил – я вас спас!

Айболит довольно засмеялся. Мне очень захотелось, чтобы между мной и доктором не было клетки. Наверное, я как-то выразил свое желание и врач это заметил.

– Ну, не надо так реагировать! Относитесь к этому философски! Вас давно уже нет, а то, что находится в теле моего пса, – это совсем не вы. Поэтому предлагаю сотрудничество. Взаимовыгодное, разумеется. Ну-ну, не надо волноваться! Хорошо, о сотрудничестве поговорим завтра. А сейчас я расскажу вам цель всего этого и сразу же уйду. А цель моя – чисто научная. Сейчас в теле моей псины находятся два сознания – ваше и бедного Джека. Я не претендую на роль профессора Преображенского, да и мой Джек гораздо благороднее Шарика – так вот, самое интересное, что есть такое – зверь с человеческим разумом. Это, поверьте, вопрос вопросов. Многие думают, что человек – и есть зверь с разумом, тело здесь ни при чем. То есть налет цивилизации на человеке – не более чем налет. Это тонкий слой на звериной основе. Вы в этом смысле – чистый эксперимент. Ваше сознание будет двигаться от человеческого к звериному, и мы вместе будем за этим наблюдать. Это длительный процесс, вы и сами не заметите, как станете зверем…

…Я исследовал место, куда занесла меня судьба. Клетка занимала примерно половину помещения без окон. Длина клетки была метра три, ширина – чуть меньше. Прутья были толстыми, с сантиметр, расстояние между ними позволяло просунуть туда лапу, но не морду. Задней стенки у клетки не было, там была просто каменная, неоштукатуренная стена. Справа и слева решетка закрывала выходы в соседние помещения, но справа проход был сейчас открыт – там был выход во внутренний дворик. Как потом выяснилось, решетка могла подниматься и опускаться, кнопки подъема решеток располагались на противоположной стене, метрах в двух от передней решетки. Слева был проход в лабораторию, сейчас закрытый решеткой…

Я был на первом этаже двухэтажного особняка, просто в мое узилище было три входа – из дворика, из лаборатории и по лестнице со второго этажа. На потолке висела видеокамера, на которой едва видным красным светлячком горел огонек – за мной следили…

…Как только рассвело, я пошел во внутренний дворик – каждой собаке нужно несколько раз в день гулять. Дворик был окружен высокой, метра четыре, каменной стеной…

В одной из стен была, разумеется, запертая, дверь. Я попытался через замочную скважину разглядеть, что находится снаружи, и понял, что особняк, в котором я жил, находится не в городе – за дверью было открытое пространство, росла трава и дальше, метрах в ста, темнел лес. К лесу от двери вела тропинка. Вид леса произвел на меня какое-то магическое действие, что-то изменилось у меня в душе. Это лес манил, звал меня к себе, и я всем своим существом захотел оказаться там. Не знаю, было ли когда-нибудь в моей жизни более сильное желание. С этого мгновения у меня появилась ясная цель – я захотел вырваться из этого дома и уйти в лес…

…Скоро пришел Айболит и принес мне завтрак – никакой не собачий, а нормальный, человечий – макароны по-флотски.

– Доброе утро! Вот, кормить я вас буду, как человека, пока сами не захотите чего-нибудь другого. Питание – двухразовое, утром и вечером, Джек так же питался. Вы кушайте, не стесняйтесь!

Я и не стеснялся, а пока я ел, Айболит рассказывал мне, как удачно у него получился этот эксперимент, в результате которого я однажды увидел собачью морду в зеркале. Оказывается, он не весь мой мозг засунул в череп Джека – весь бы не поместился. Он взял только то, что было «я», моя личность или, если угодно, моя душа. Все же органы чувств остались собачьими. Личность Джека, если можно так выразиться, никуда не девалась, но звериный мозг слабее человеческого – в прямом, не переносном, смысле. То есть электрические импульсы моего мозга забивали импульсы Джека, поэтому я так легко его подавил.

– Вы, я вижу, позавтракали! Ну, теперь перейдем к делу. Я предлагаю сотрудничество. Без вашей помощи у меня ничего не выйдет, самое главное во всем этом – ваши ощущения. Вы будете мне помогать, а за это я буду вас хорошо кормить и лечить, если вы заболеете. Поместить ваше сознание снова в тело человека, увы, невозможно, не буду лгать. Если же вы не захотите во всем этом участвовать – ну что же, придется мне искать другого донора, а ваш разум я, извините, усыплю. Честно скажу, мне бы очень хотелось, чтобы вы согласились – такие сложные операции не всегда удаются, да и денег жалко. Ну, что скажете? Ох, вы же не разговариваете… Кивните, если согласны.

Еще вчера вечером я бы отказался, жизнь в собачьем теле представлялась мне хуже, чем смерть. Но сегодня я увидел лес, и у меня появилась цель. В тот момент я не подумал о том, что если откажусь, то Айболит убьет еще кого-нибудь. Мне было очень плохо, что меня в какой-то мере должно извинить, и думал я только о себе. Впрочем, к чему эти оправдания, мне не у кого просить прощения. Я кивнул…

– Ну, вот и ладушки! – обрадовался Айболит. – Теперь позвольте объяснить, что вам придется делать. Пройдемте, пожалуйста, в лабораторию.

Врач нажал на выключатель, решетка слева от меня поднялась и открыла доступ в небольшое помещение, также разделенное решеткой. Здесь был яркий свет, который шел из открытого окна, а больше от ярких ламп дневного света. Стены комнаты были покрыты чистым, белым кафелем. По ту сторону решетки были какие-то приборы, на моей же стороне их было всего два. Первый был шлем, прикрепленный на уровне моего роста. Вторым прибором был компьютер с огромной клавиатурой, сделанной в расчете на собачью лапу.

– Собственно, обязанностей у вас будет немного. Двараза в день следует снимать энцеэлектрограмму и проходить тесты. Для того чтобы снять энцеэлектрограмму, вам надо засунуть голову в шлем и нажать вон тот красненький рычажок. Вот, попробуйте это сделать сейчас… Видите, как все просто. Это надо делать утром и вечером. Если забудете, то звонок вам напомнит. Вот так! – Айболит продемонстрировал звонок. – С тестами дело обстоит сложнее. Их тоже два, и проходить их надо сразу после предыдущей процедуры. Вам следует отвечать на вопросы компьютера, а сложность в том, что лапы ваши не очень подходят для работы с клавиатурой, даже специальной.

Придется тренировать лапы, ничего не поделаешь! Этот же компьютер позволяет вести дневник ваших ощущений. С его же помощью я надеюсь вести с вами диалог, но сперва натренируйте лапы! Все понятно? Вот и ладушки! Да, кстати, убирать за вами и приносить еду будет лаборантка. Она, разумеется, считает вас обычным псом, и не надо выводить ее из этого заблуждения. Договорились?

Я кивнул и стал подопытным животным…

…Очень скоро у меня появилась и вторая цель, кроме побега в лес – я все больше хотел встретиться с Айболитом так, чтобы нас не разделяли толстые прутья решетки. Я не знал, что я сделаю, если такая ситуация сложится, но каждый день я желал этого все больше и больше. Я теперь был совершенно один, сознание Джека исчезло, полностью растворившись в моем. Человек поглотил зверя, и теперь сам должен был постепенно в него превращаться…

…Каждый день я проводил некоторое время в изучении двери, которая вела из дворика к лесу, и скоро я знал на ней каждую трещинку, но это мне не помогло – открыть дверь можно было только ключом, сломать – чем-нибудь тяжелым, ломом, например, но в любом случае нужно было иметь руки. А рук у меня не было, только лапы. Кроме двери, меня интересовал еще один предмет – выключатель, который поднимал решетку моей клетки. Это был самый обычный выключатель, которым обыкновенно включается люстра в квартире. Он находился на стене, на высоте метра в полтора от пола, и я бы легко мог попасть в него камнем – если бы мог этот камень бросить. Тогда решетка бы поднялась, и я спокойно дождался бы прихода Айболита. Но все упиралось в то же – у меня не было рук, чтобы бросить камень. Собачьи лапы для этого не годились…

…Ухаживала за мной лаборантка, миловидная женщина, которая боялась меня как огня. Я ее отлично понимал, ведь раз меня держат в клетке с толстыми прутьями, значит, я опасен. Ее обязанности были – приносить еду, убирать за мной, поливать в садике, и еще она должна была что-то делать с приборами в лаборатории, что именно – не знаю. Действовала она всегда по инструкции – опускала все решетки и работала только в тех помещениях, где меня не было. Затем она открывала одну решетку и кричала:

– Джек, сюда!

Я слушался и переходил в убранное помещение, она опускала решетку и шла туда, откуда я пришел. Иногда я думал, что произойдет, если я не подчинюсь, но экспериментировать мне было лень. Правда, однажды, когда пошел второй месяц моего пребывания в собачьей шкуре, казус все же случился – лаборантка перепутала помещения и оказалась в саду вместе со мной. Она не сразу это заметила и некоторое время занималась своим делом – отыскивала и убирала мои кучки, которые я, впрочем, старался размещать в одном месте. Мне не хотелось истерик, и вообще я не знал, что должен делать, если дамочка свалится в обморок, а потому я постарался стать как можно незаметнее и улегся в высокую траву.

Этим я, наверное, только усугубил положение – лаборантка заметила меня, только подойдя совсем близко. Наши взгляды встретились, и на несколько секунд воцарилась драматическая тишина. На ее лице отразилось удивление, затем испуг, но в обморок она падать явно не собиралась, а как-то по-боевому перехватила совок в правую руку и, стараясь говорить спокойно, произнесла:

– Джек, отойди, мне пройти нужно, – я сообразил, что загораживаю ей дорогу к выходу, встал, отошел в сторону и отвернулся к стене. Я слышал, как она прошла к двери на второй этаж и крикнула, прежде чем дверь закрылась:

– Джек, а ты, оказывается, классный пес!..

…После случайной встречи в садике отношение лаборантки ко мне изменилось… Теперь она разговаривала со мной, иногда стала приносить конфеты и чаще, чем до того, выбивала пыль из моего коврика. Я тоже стал внимательнее присматриваться к лаборантке и заметил, что она довольно симпатичная женщина, признаков глупости не проявляет, и что в бытность мою человеком я вполне мог бы попытать счастья. Еще я заметил, что она любит цветы, особенно большую, прямо огромную, розу, что росла не на клумбе, а просто на земле возле той самой заветной двери к лесу.

…Однажды, во время завтрака, я неудачно наступил на край миски, и все ее содержимое – а это были пельмени – как из катапульты, отлетело метра на четыре… Впрочем, завтрака я не лишился, потому что аккуратно все их нашел и съел. Я уже знал решение одной своей проблемы – для того, чтобы попасть камнем в выключатель, руки были не нужны.

Миска была не круглая, а прямоугольная, пластиковая, и было их, как я уже говорил, две. Таким образом, одна миска всю ночь была в моем распоряжении – для тренировок. Стоило положить на один конец миски камень, а по другому ударить лапой – и камень летел довольно далеко. Нужно было только попасть им, этим камнем, в цель – в выключатель на стене.

Тренировался я по ночам. Мое сознание по-прежнему не спало, но телу отдых был нужен, поэтому каждую ночь я уделял стрельбе из этой своей катапульты только около четырех часов…

…Через два месяца я стал лучшим стрелком из собачьей миски. Правда, других стрелков из такого вида оружия, наверное, больше не было, но мои результаты меня вполне устраивали – восемь камней из десяти попадали в мишень. Теперь я был готов к встрече с Айболитом, нужно было только ждать случая. Дело в том, что чаще всего первой приходила лаборантка и только потом заявлялся хирург. Я же хотел, чтобы врач был один – поведение лаборантки я предсказать не мог…

…Лето уже подходило к концу, в садике появились первые желтые листья, а воздух стал по-осеннему свеж. Как всегда осенью, мою душу начала грызть тоска. Уже почти четыре месяца я был собакой, и Айболит решил поделиться со мной некоторыми результатами эксперимента.

– Ну, молодой человек, все идет по плану, хотя несколько медленнее, чем я думал. Сознание Джека полностью исчезло, и теперь у этой шкуры только один хозяин – вы. Вы еще не зверь, но уже и не человек. Вот скажите, сырого мяса иногда не хочется? Ага, облизываетесь! Ну ладно, это пока рановато, стрессы нам не нужны.

В этот раз Айболит неверно понял мое облизывание – думал я о другом…

…Вечером того же дня со мной разговаривала лаборантка. Она была немножко навеселе, от нее пахло вином и праздником – назавтра был ее день рождения, и кто-то ее успел угостить.

– Ах, Джек, это так грустно – день рождения! Еще один год прошел, а счастья все нет. …Завтра меня не будет – гости придут, а послезавтра я принесу тебе чего-нибудь вкусненького, что со стола останется…

Завтра! Завтра ее не будет, а будет один Айболит! От волнения я вскочил, подошел к решетке и уставился на выключатель…

… Я долго ждал этого момента, а когда он наступил, растерялся. Впрочем, скоро я взял себя в руки и стал приводить свой план в действие…

…Все оказалось очень просто – я попал с первого раза, выключатель сработал, и решетка, урча моторчиком, медленно поднялась. Я сразу побежал к лестнице и поднялся по ней. Лестница была в десять ступенек и посредине имела площадку. Здесь она меняла направление, сворачивая направо. На том конце лестницы была еще одна площадка и дверь. Замок от двери был с той стороны, с этой же была только замочная скважина английского замка, и я не смог рассмотреть, что за этой дверью находится. Из-за того, что лестница имела поворот, решетка от двери видна не была. За дверью было достаточно места для меня, и я решил ждать Айболита именно здесь…

…Скоро за дверью раздались шаги, я услышал, как щелкнул замок, и дверь открылась, чуть не стукнув меня по носу. Потом дверь захлопнулась – этот выход был для меня отрезан, – и я увидел спину спускающегося по лестнице человека в белом халате – это был Айболит. Я пошел за ним. Мы свернули за угол – между нами было всего три шага, но он меня пока не замечал. Подойдя к решетке, Айболит остановился и некоторое время смотрел на нее – она была поднята, и он, наверное, не сразу понял, что происходит. Затем он поставил миску, которую до того держал в руке, на пол, прямо там, где стоял, и обернулся. И тут он увидел меня.

Я был от него в двух шагах – огромный сенбернар, со свалявшейся и немного сырой шерстью, я стоял между ним и выходом и скалил зубы, что, по-моему, должно было означать улыбку. Глаза Айболита расширились, он развернулся, нырнул под решетку, пулей пронесся по моей спальне, наступив на коврик, и выскочил в сад. Такое поведение означало для меня одно – он чувствовал за собой вину, и я пошел за ним. Увидев след ботинка на коврике, я зарычал – мне это очень не понравилось.

Когда я вышел во двор, Айболит пытался открыть дверь в дом – он просто дергал за ручку, хотя не хуже меня знал, что если она закрыта на ключ, то открыть ее можно только изнутри. Увидев меня, врач бросил свои попытки и побежал к другой двери, той, что вела к лесу… Я остановился за спиной человека и ждал, когда он откроет дверь. Я сдерживал свое желание зарычать – хирург от волнения и так не мог попасть в замочную скважину, потом все же попал, повернул ключ и стал изо всех сил толкать дверь от себя.

От страха он, наверное, плохо соображал – дверь открывалась вовнутрь, я изучил эту дверь до последней трещинки. Мне очень хотелось, чтобы дверь открылась, и я зарычал. Айболит обернулся… Глаза его, казалось, сейчас выскочат из орбит, он побледнел, по цвету став таким же, как стена возле двери. Потом черты лица разгладились, он каким-то по-детски чистым, беззащитным голосом прошептал:

– Мамочка, мама-а-а, – и повалился рядом с дверью, примяв розу, на которую любила смотреть лаборантка. Ключ выпал из двери, а сама дверь плавно и без скрипа отворилась.

Я подошел к Айболиту. Мое звериное чутье сообщило, что передо мной труп. Его убил страх, он боялся расплаты и сам за себя заплатил…

…Я подошел к двери и лапой вытолкнул ключ наружу – стало похоже, что врач вошел снаружи. Мне не хотелось смотреть на мертвеца, но я все же обернулся, потом вцепился зубами в розу, которую примял Айболит. Мне было больно, у цветка были длинные и острые шипы, но стебель я перекусил. Розу я отнес в спальню и положил на коврик – у лаборантки был сегодня день рождения…

…Я пробежал через сад, выскочил наружу и побежал к лесу, уже не оглядываясь. Все мои мечты сбылись, сегодня был самый счастливый день в моей жизни. И этот день еще только начинался!

Сергей Захаров