"Дракон замка Конгов" - читать интересную книгу автора (Шумилов Павел Робертович)

ГЛАВА 7 О хвосте тети Элли и подвигах Геракла.

Только через год я заглянул в дальнюю комнату, где пробил стену и увидел хвост драконы. Осторожно разобрал камни, посветил в дыру фонарем и увидел светлозеленую чешую. Очень осторожно потрогал ее. Настоящая! Теплая! Никакой кровавой слизи! Рана заросла новой чешуей. Значит, если не торопиться, я могу освободить дракону. Пусть это займет годы, время у меня пока есть. Почти двенадцать лет до того момента, когда я должен буду принести клятву.

В тот же день я разыскал рабочую одежду, кинжалы, обломанный меч и возобновил работу. Драконе, чтоб не волновалась, сказал, что нашел замурованный проход, который ведет куда-то вниз, и хочу его раскопать. Взял с нее слово, что она никому об этом не расскажет. Тетя Элли попросила меня быть осторожным.

Я выковыривал камень за камнем и относил их в соседнюю комнату. На этот раз я был умнее. Собирался сначала обкопать дракону со всех сторон, а потом очень осторожно, по миллиметру счищать раствор, пока не откроется ее тело. Тогда, возможно, ей не будет так больно. Определить, где под камнем тело драконы, было очень просто. Чем ближе к телу, тем влажней и рыхлей становился раствор между камней. Прочность восстанавливалась в полуметре от хвоста. Я надеялся, что в других местах кладка отсырела еще больше.

К концу первого дня работы я наковырял, наверно, столько же камней, сколько за все предыдущее время. Но в тот раз я пробивался через твердую стену, а сейчас камни сами выворачивались, стоило только расковырять кинжалом щель, просунуть в нее обломок меча и посильней нажать на рукоять. Камни я сначала складывал у лаза в стене, а потом относил в соседнюю комнату и тихо складывал у стены. Через день мой лаз вел уже в маленькую комнату, которую я своими руками отвоевал у каменной кладки. А на третий день я наткнулся на деревянный столб, вокруг которого был обернут хвост леди Эланы. Дерево размокло и сгнило. Я просто вынимал его горстями. Но все вынимать не стал, так как сначала нужно было убрать камни, а потом уже освобождать хвост. Если на хвост упадет сверху камень, а хвост еще не оброс чешуей, тете Элли будет очень больно.

Через неделю я сидел на корточках и осторожно счищал кинжалом песчинки с того, что было хвостом драконы. Местами к нему прилипли камни, которые нельзя было снять, так как они приросли к телу, в других местах оставалась тоненькая корочка раствора. Она сочилась влагой. Хвост, вначале очень толстый, быстро сужался и завивался улиткой вокруг столба. Сердцевину столба я вытащил горстями, но самые края оставил, так как помнил, как больно было Элане в тот раз. Честно говоря, я не знал, как быть дальше. Спросить у тети Элли? Но это значит – рассказать все. Отрывать от хвоста камни? Ей будет больно. Опять же, придется все рассказать. И откуда она знает, что делать, если ни разу не освобождалась из заточения? Вы бы обрадовались, услышав утром: "Можете откинуть одеяло, но не пугайтесь, на вас не осталось ни клочка кожи. У вас есть какие-нибудь идеи? Может, вас посыпать мукой? Очень уж гадко вы смотритесь."

Я опустил фонарь пониже и присмотрелся. Хвост чуть заметно приподнимался и опадал. То ли в такт дыханию, то ли вместе с биением сердца. Я решил оставить пока все как есть и посмотреть, что будет. Было еще одно очень важное дело.

На следующий день я одел самые высокие кожаные сапоги, кожаную куртку, широкополую шляпу, привязал к поясу долбленую бутыль со светильным маслом и отправился исследовать туннель ручья. Он был страшно длинный. Я шел, шел, шел, а светильник по-прежнему освещал влажные стены. Под ногами хлюпало. Можно было идти у самой стены, там не было воды, но было очень скользко. Поэтому я шлепал по самому центру. На большей части пути воды было по щиколотку. Но местами – больше. В одном месте даже выше колена. Я порадовался, что стояло засушливое лето, иначе высоты сапог не хватило бы. Под ноги часто попадались гнилые сучья. Они были склизкие и противные. Грозили пропороть сапог, и на них очень просто было поскользнуться.

Конец туннеля показался неожиданно. Туннель расширялся, поднимался уступом вверх метра на два. У одной стены в камне были выбиты ступени. Я поднялся по ним и в нескольких метрах увидел ржавую решетку, а за ней зеленые ветви какого-то куста. Решетка была заперта на огромный замок. Я не смог бы открыть его, даже если бы у меня имелся ключ. Замок превратился в сплошной кусок ржавчины. Но, когда я сильно нажал на решетку, она поддалась. Петли тоже проржавели насквозь и отвалились. Я вылез, прислонил решетку так, будто она держится на петлях и пошел назад поверху. Может, это было не лучшим решением. В одном месте я провалился в болото по пояс, но зато убедился, что никакой трясины в этом болоте нет. Выбравшись на берег, снял сапоги, вылил из них воду. Кожаную куртку тоже снял и повесил на плечо. Здесь, наверху, светило солнце, пели птицы. Словно в другой мир попал. Яркий, звонкий, солнечный. Я выбрался из леса и бодро зашагал к замку.

Во дворе замка меня встретил отец. Вообще, во дворе наблюдалось нехорошее оживление.

– Джон, идем в мой кабинет, – сказал отец, осмотрев меня с ног до головы.

– Что случилось, папа?

– В колодцах вместо воды сплошная грязь.

Я понял, откуда в колодцах грязь. Та же грязь на моих сапогах. Еще я понял, что, если не принять мер, мне попадет. Возможно, очень сильно. Тетя Элли говорила, что в таких случаях надо перехватить инициативу в разговоре. Она называла это прикладной психологией.

– Хорошо, что ты уже в курсе, папа. Я как раз хотел поговорить с тобой на эту тему. У меня плохие новости.

– Идем, – сказал отец. Он удивился, встревожился и заинтересовался.

– Чуть позже. Мне сначала нужно умыться и переодеться.

– Пожалуй, тебе это действительно нужно. Хорошо, я жду тебя в своем кабинете.

Получилось! Я делал все по наставлениям тети Элли и получилось! Только что я скажу папе? И что еще говорила тетя Элли? Сбегать к ней и посоветоваться нет времени.

Я поднялся к себе, скинул грязную одежду, вымыл над умывальником руки до плеч, голову и шею. Ноги мыть не стал. Может, они грязней всего остального, но под штанами не видно. Одел свой лучший костюм, рубашку с кружевами. Я ее очень не любил, но отец сегодня был в такой же. Я должен выглядеть как взрослый. Аккуратно причесался и побрел в кабинет к отцу. Я все еще не знал, о чем буду говорить. О том, что я сломал решетку?

– Садись, сын. Я тебя слушаю. – Отец был серьезен.

– Папа, ты никогда не был в туннеле ручья.

– Это вопрос, или утверждение?

– Там сто лет никто не был. Замок весь заржавел, решетка сломана, там ветки, сучья.

– Какая решетка?

– Решетка, которая запирает туннель, чтоб в него не пробрались враги. Или чтоб никто не смог незаметно убежать из замка. Я сегодня осмотрел весь туннель.

– Он разрушается? Его нужно ремонтировать?

– Нет, но… Только если решетку…

– Понимаю. Он весь забит грязью, так?

– Не то, чтобы забит, но там очень много грязи и мусора.

Отец встал и подошел к окну. Долго смотрел вниз, во двор. Потом подошел и взъерошил мне волосы.

– Спасибо, сын. За все годы я ни разу его не чистил. И не помню, чтоб его чистил мой отец, а до него – дед. И вот – стоило тебе пройти, и во всех колодцах вместо воды болотная жижа. Мы вспоминаем о таких вещах только тогда, когда что-нибудь случается. Видимо, ты растешь более предусмотрительным, чем я.

– Папа, если ты пошлешь десять человек, они сделают все за один день.

– Нет, сын. Об этом туннеле никто не должен знать. Только ты, я, Уртон и Стефан.

– Папа, мне тетя Элли рассказывала про Геракла.

– Ну и что?

– Он чистил авгиевы конюшни.

– У нас в замке нет человека по имени Геракл.

– Это неважно. Он пустил воду и вода унесла всю грязь. Если закрыть шлюз, накопить воду, а потом открыть, вода унесет всю грязь из туннеля.

– Ишь ты! Сын, ты уже все продумал до деталей! Надо только сначала предупредить людей, что мы будем чистить колодцы. Пусть запасутся водой на два дня. Нет, не надо говорить про колодцы. Просто пусть запасутся водой. А сейчас идем обедать. Мама нас уже заждалась.

В самом лучшем настроении мы спустились в обеденный зал.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне об этом Геракле? – шепнул отец на лестнице.

– Обязательно, папа.

О Геракле, о богах и титанах, о царевне Шахерезаде, о чем угодно, только не о том, зачем я на самом деле полез осматривать туннель. Должен же я знать, сможет ли пролезть по нему леди Элана, когда я освобожу ее.

У тети Элли был очень задумчивый, отрешенный вид. Когда я рассказывал о туннеле и о разговоре с отцом, дракона слушала очень внимательно, но не меня. Казалось, она прислушивается к голосам, раздающимся внутри головы. Я помыслил логически, как она учила, и пришел к выводу, что ее беспокоит хвост.

– Тетя Элли, ты совсем меня не слушаешь.

– Прости, малыш. Со мной что-то происходит. Кажется, я вновь начинаю чувствовать свое тело. Помнишь, в прошлом году меня укусила крыса. Тогда ожил маленький кусочек хвоста. А сейчас начинает оживать весь. Со мной двести лет такого не было. На второй год заточения у меня по всему телу были страшные боли. Я думаю, это чешуйки не знали, куда расти. Боли продолжались целый год. Я не могла терпеть, кричала, а меня били колотушкой по голове. Потом боли кончились, но тела я больше не чувствовала. Как в невесомости – нет ни лап, ни хвоста, ни крыльев. Только шея и голова. И еще немного чувствую, когда… Ну, в общем, когда хожу в туалет.

– Тетя Элли, это очень тяжело – двести лет в темнице?

Дракона криво усмехнулась.

– Как у нас говорят, тяжело только первые сто лет. Потом привыкаешь. А последние годы просто замечательны. Я больше не оторвана от жизни, я чувствую свою полезность. И все это благодаря тебе, юный лорд Конг. – Дракона ласково ткнула меня носом в плечо. – А временами я уже мечтаю, как буду воспитывать твоих детей.

Выйдя от Драконы, я заспешил к ее хвосту. Сукровица, пропитавшая раствор, застыла коркой. Эта корка местами трескалась, и из трещин опять же сочилась сукровица, собираясь лужицей на полу. А в одном месте даже засохла корочка крови. Я решил не трогать хвост, пока не прояснится, все ли идет как надо.