"Энергичные люди" - читать интересную книгу автора (Шукшин Василий Макарович)ВЕЧЕР, КОТОРЫЙ НЕЗАМЕТНО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В НОЧЬАристарх назвал гостей пять человек, заставили письнменный стол шампанским, коньяком, икрой в баночках… В комнате у Аристарха накурено и шумно – что-то такое, канжется, обмывали, может быть, автомобильные покрышки, потому что в коридоре лежали автомобильные покрышки, пять штук. Вера Сергеевна много боролась с пьянством мужа, обознлилась вконец и отрешилась. Сидела в своей комнате и смотрела телевизор, нарочно запустив его на полную громнкость, чтобы хоть как-то помешать этим идиотам, которые шумели в комнате Аристарха. Гости шумели. – Ты ль меня, я ль тебя любить буду!.. – пел один, вовсе лысый; и все одно: "ты ль меня, я ль тебя…" – Ну, полетели?! Вы, полетели?! – приставал ко всем курносый человек в очках и смеялся, и махал руками, как птица, и все звал: – Ну, полетели?! – Рано, рано, – говорил Аристарх. – Тут еще полно всянких мошек. Похоже, этот курносый хотел затеять какую-то знакомую игру, в перелетных птиц, что ли, но еще не все наклюкались. А один – с большим брюхом – не знал что это такое – "полетели". И тоже приставал ко всем: – А куда полетели-то? А? Куда это лететь-то? – На Кудыкину гору! – Куда, куда? – Туда!.. – Да он же не знает, чего ты озверел-то? – остановил Аристарх одного чернявого, который обозлился на этого, с брюхом. – Ну, полетели же! – стонал курносый. – Ну, полетели, – сказал Аристарх. Присели на дорожку, налили по чарочке… – Прощай, родина, – грустно сказал Аристарх. – Березнки милые… Курносый всерьез заплакал и замотал головой. – Полянки… Простор… Чернявый дал кулаком по столу. – Не распускать нюни!.. – Инстинкт, – сказал один пожилой с простым лицом. – Выпили на дорожку! – пригласил Аристарх. Все выпили… Аристарх первый поднялся из-за стола, поншел, открыл дверь комнаты, вернулся и стал наизготове посреди комнаты. – Я – вожак, – сказал он. За "вожаком" выстроились остальные пятеро… И они "полетели"… Они замахали руками, закурлыкали и мелкими шажками потянулись за "вожаком". Сделали прощальный круг по комнате, "вылетели" в коридор, пронлетели, курлыкая, через комнату Веры Сергеевны и очутинлись в третьей комнате, где был тоже стол и холодильник. Они сели, печальные, за стол… А Аристарх доставал из холодильника коньяк. – Далеко теперь наши березки, – сказал курносый; он уже опять готов был плакать. – А я люблю избу! – громко и враждебно сказал человек с простым лицом. – Я вырос на полатях, и они у меня до сих пор – вот где! – он стукнул себя в грудь. – Обыкновенную русскую избу! И вы мне с вашими лифтами, с вашими холондильниками… – А коньячок-то любишь – похолодней, – вставил черннявый. – Он и в погребе будет холодный. – В погребе он будет плесенью отдавать, – сказал брюхатый. – Ты попробуй поставь на недельку в погреб – понтом выпей: плесенью будет отдавать. – Сам ты плесень! – свирепел человек с простым линцом. – Свесил на коленки… По какому месяцу? – Только… знаешь… не надо, – обиделся брюхатый. – Не надо? Не надо и вякать, про чего не знаешь! – Хватит вам, – хотел утихомирить Аристарх. – Это вечная тема… – Вот в деревне-то у тебя не было бы такого брюха! Ты бы там не жрал на ночь бифштексы кровавые, боров, а утнром не валялся бы до двенадцати… – Ты!.. Жлоб! – прикрикнул брюхатый. – Ты грузишь тару – грузи дальше, а язык не распускай, а то на него нанступить можно! – Да хватит вам! – встрял опять Аристарх. – Деревню он любит!.. – тоже очень обозлился брюхантый. – Чего ж ты не едешь в свою деревню? В свою избу?.. – У меня ее нету. – А-а… трепачи. Писатель есть один – все в деревню зонвет! А сам в четырехкомнатной квартире живет, паршивец! Я… – брюхатый ударил себя в пухлую грудь. – Я в комнмунальной тогда жил, а он – в такой же – один… – Как один? – не понял чернявый. – Ну, с семьей!.. Но я – в коммунальной и никуда не призывал… – Ему за это деньги хорошие платят, что призывает, – вставил курносый. – Я его один раз в лифте прижал: чего ж ты, говорю, в деревню-то не едешь? А? Давай – покажи пример! А то – понаехало тут… не пройдешь. В автобусе не проедешь… – Брюхо надо нормальное иметь, тогда и проедешь, – сказал человек с простым лицом. – А то отрастили тут… на самом деле, не проедешь. По какому месяцу, я тебя спрашинваю? – Грузите бочки апельсинами! – огрызнулся брюхантый. – Избу он любит… Полати он любит… А дулю с маком любишь? Ну, и катись отсюда! – Вот: я занимаюсь погрузкой, – показал свой кулак ченловек с простым лицом, – поэтому он у меня тренированнный: разок двину, так у тя сразу выкидыш будет. – Ну!.. – громко огорчился Аристарх, – прилетели в жаркие страны и давай тут… Мы же в жарких странах! Все засмеялись. – С прие… это – с прилетом! – воскликнул чернявый. (Мы уж теперь так и будем называть их: чернявый – это Чернявый, брюхатый – Брюхатый, курносый – Курносый, лысый, который все песенки поет, – это Лысый, а человек с простым лицом будет, для краткости, – Простой человек). – С приехалом! – поддержали Чернявого. – С прилетелом! – сострил Аристарх. – А мне здесь не нравится, – заявил Лысый. – Вообще мне вся эта история с журавлями… не того… не очень. Данвайте споем? – Выпить же надо, – сказал Простой человек. – Да, елочки!.. – Коньяк стоит, а мы… – С прилетелом! – еще раз громко сострил Аристарх. Выпили. – Споем? – предложил опять Лысый. И запел: Его поддержали Чернявый и Курносый. Но песня не сладилась – не вышла. – Поехали обратно! – предложил Брюхатый. – Мне здесь тоже не нравится. – Полетели?! – выкрикнул радостно Курносый. – К бенрезкам! – Я больше не полечу, – наотрез отказался Брюхатый. – Я поеду поездом. – Идея! – закричал Лысый. – Едем поездом. Прихвантим с собой на дорожку, будем на станциях выходить… – Можно всю дорогу в вагон-ресторане просидеть, – предложил Простой человек. – Я раз из Воронежа ехал… – Нет, нет!.. – кричал Лысый. – Нет, мы нормально сяндем, в поезд, выпьем на дорожку… – Можно с собой взять… – Не надо! – Лысый воодушевился и сильно кричал. – Не надо! Зачем? Мы нормально сядем в поезд, выпьем на дорожку… – Можно сразу… Слушай суда! – закричал тоже Пронстой человек. – Мы – сели, поклали чемоданы – и в вангон-ресторан… – Да иди ты со своим вагон-рестораном! – оборвал его Брюхатый. – Дай сказать человеку. Когда это ты в вагон-ресторане сидел? – Я не сидел! – гордо сказал Простой человек. – Я там ночевал! – Мы нормально сядем в поезд, – продолжал Лысый, – выпьем на дорожку… – Ты только один в вагон-ресторанах сидишь, да? – Простого человека задело за живое, что Брюхатый ему не верит. – Так, дальше? – слушал Брюхатый Лысого. – Выпили на дорожку?.. – Выпили на дорожку, малость проехали – у нас перенсадка! – Где пересадка? – А вон в этой комнате, – показал Лысый на комнату, где сидела Вера Сергеевна. – Мы ее счас развеселим! – По вагона-ам! – скомандовал Брюхатый. – Берите с собой на дорожку, а то пять минут осталось! – А на посошок-то? Э-э!.. – напомнил Чернявый. – Давайте быстрее! Быстрее, быстрее. – Брюхатый понсмотрел на часы. – Четыре минуты осталось. Тут все оживились, засмеялись, задвигались… Стали сконренько разливать коньяк по рюмкам. – Скорей, скорей, – суетился Брюхатый. – А то опозндаем. – Успеем. Он не точно отходит… – На ходу запрыгнем. – Ты-то запрыгнешь, а некоторые… могут родить на рельсах, – это Простой человек все кусал Брюхатого. Тот снисходительно посмотрел на него. – Я предлагаю вот этого… жлоба не брать с собой, – сканзал он. – Он напьется, и нас из-за него в милицию заберут. – Ничего! – кричал Лысый. – Дернули! Выпили. И "побежали на поезд". На этот раз в голове строя стал Брюхатый и запыхтел, и даже ногой подстукивал. – Пх-х, пх-х, пх-х… Ну, сели? – Сели. – Ту-ту-у!.. – тонко и выразительно "загудел" Брюхатый и медленно стронулся с места. И "поехали"… "Выехали" в комнату Веры Сергеевны… Брюхатый стал "замедлять ход" и опять тонко, с какой-то даже тоской "прогудел": – Ту-ту-у!.. Вера Сергеевна с ненавистью смотрела на "поезд". – Пересадка! – объявил Брюхатый. "Пассажиры" вышли из вагона… Расселись кто где смог: кто на тахту присел, кто на кресло… Простой человек сел на полу прямо. – Много народу на вокзале, – сказал он. – Вы давно сидите, гражданка? – любезно обратился Аристарх к Вере Сергеевне. – Нет, я недавно. А вот вам… не знаю, сколько сидеть придется, – как-то значительно сказала Вера Сергеевна. "Пассажиры" переглянулись. – То есть? – не понял Аристарх. – Я эти… путешествия с выпивками пресеку раз и нанвсегда, – опять зло и непонятно сказала Вера Сергеевна. – Вы у меня подудите… Подудите у меня, паразиты. – Что, контролеры пришли? – испуганно спросил Пронстой человек с пола. – А у нас билеты-то есть? Брюхатый засмеялся и хлопнул одобрительно по плечу Простого человека. – Да это так – путают, – сказал Чернявый. – Гражнданочка, а вы что, билет не можете достать? Вера Сергеевна больше не смотрела на "пассажиров", а смотрела телевизор. – Ну, а почему же сразу – "паразиты"? – оскорбился Аристарх. – А кто же вы? – повернулась Вера Сергеевна. И зло смотрела на мужа. – Ну – спекулянты, если не паразиты: еще хуже. – Гражданочка, – опять заговорил Чернявый весело, – вы нас с кем-то спутали: мы обыкновенные пассажиры… Едем на свои денежки. – Вот и проезжайте. А потом вас повезут бесплатно. – Куда это? – тоже зло спросил Аристарх. – Куда это нас бесплатно повезут?.. – он двинулся было к жене, но его остановил Брюхатый. – Стоп, Аристархушка! – сказал он разумно. – Никаких скандалов на перроне… Нам действительно пора ехать. По вагонам! – опять скомандовал он. И все опять со смехом построились в затылок друг другу, Брюхатый опять "загудел" – и "поехали" в комнату Ариснтарха. А в комнате рассыпались и стали занимать места за столом. – Хоть нормально посидим в ресторане, – пожаловался Лысый. – А то все – в дороге и в дороге… Все всухомятку как попало… – Что будем заказывать? – обратился ко всем Чернявый. – Лично я, – сказал Простой человек, – выпил бы пронстой водочки. А? Брюхатый интеллигентно скосоротился на это. – Пусть пьет водку. А нам, пожалуйста, шампанского… – И коньячку, – подсказал Курносый. – На меня шамнпанское, как пиво работает: я то и дело бегаю. – Итак, – подвел Аристарх, перебросив полотенце с однной руки на другую, – коньяк, шампанское… Водки, извинните, не держим. – Ну, как же так – не держите?! – возмутился Брюхантый. – А если человек на полатях вырос?.. Что ему, ваш коньяк пить? – Ерша ему! – подсказал Курносый. А Вера Сергеевна в это время выключила телевизор, доснтала бумагу, ручку… И села писать. И дальше, – если вообразить, что это на сцене, – можнно услышать, что она пишет. Причем уже слабо слышно, как там "сидят в ресторане" наши "пассажиры", а отчетливо слышен голос Веры Сергеевны: " "Пассажиры" в это время танцевали летку-енку. " |
|
|