"Скучно в городе Пекине" - читать интересную книгу автора (Бабий Алексей)

3

Ну вот, мадамы уже рядом. Вот эта, постарше, сейчас вцепится. Технология знакомства:[12] «Вы не знаете, как пройти до скалы Четыре Брата?». Технология мужская: «Как, вы еще не были на Церковке?»

Так и есть, спросила. И где была моя голова: я не стал отрицать, что иду туда же. Чтоб ты провалилась, тыдра! Сейчас начнется второй тур:

Ну и, конечно, срок. В смысле — сроки. Сроки должны максимально совпадать. Сделаешь заход, а партнер(ша) завтра уедет.

Второй тур начался, и я гаркаю, как в зоне на разводе: «Николай Старков, остеохондроз, десятое пятого тире третье шестого». Старшая озадачилась, а младшая ухмыляется. Оценила. Ух ты, да мы, кажись, с интеллектом! И посмотри, Коля, волосы-то! Ах, какие рыжие! Да какие яркие! Да какие густые![14] Уж не затрепетало ли у тебя что-нибудь, не в груди, так в штанах? Была ли у тебя когда-нибудь рыжая женщина? Однако, нет!

Ну, и не будет. Чего это ты раздухарился? Тем более — на лицо она подкачала. Кожа так себе. И нос. Нос, это самое. Ну, в общем, не фонтан нос.

Петра бы это не остановило. Петро сказал бы: с лица воду не пить, да и потом, сказал бы Петро, в бабе главное не формы, а содержание.[15]

Великий и мудрый Петро! А не приобщиться ли мне к кобелиному племени, а не распустить ли хвост веером, а не порассказывать ли о своих подвигах и приключениях, а не залезть ли на скалу Четыре Брата? То есть, я и так на нее каждый раз залезаю, но для себя, а тут восхищенные зрительницы, и я будто бы оборвусь левой ногой…

Эрзац. Кофе из овса.[16]

Да, но иногда пьешь и из овса. Хочется чего-нибудь такого.[17] Земного-земного.

Так я и полез вам на скалу.

Но, не успели подойти к Четырем Братьям, как эта рыжая, как ящерица, пошла вверх. Мама моя, как она прошла карниз! Мне теперь — хошь не хошь, идти, и тем же маршрутом.

Тыдра, конечно, не полезла, а мы сидим наверху. Вдвоем. Ну и там — антураж. Поет о чем-то зеленое море тайги. Голубеет купол неба. Все, как надо. Герои встречаются глазами. Наезд. Крупный план.

— Вы альпинистка?

— Нет. Но горным туризмом увлекаюсь.

Самая светская беседа. А были ли там? Да. А вот этам? Нет, но собираюсь. А я был. Мы, вообще, оказывается, родственные души. Не пора ли нам по этому поводу в постельку?

А между прочим, она одинока. Тут мне документы не нужны, я таких сразу вижу. Она может быть тихая или разбитная, но — не глаза даже, а поворот головы выдает: одна. С такими я почему-то чувствую себя виноватым. Может, ей предназначался как раз я. Хотя, возможно, ей и повезло — я не подарочек. Но живет же со мной жена — уже который год!

Так вот, она одинока, и это не сотрапезница моя, получившая свободу на двадцать четыре дня и со рвением наставляющая рога своему мужу, нет, это совсем другой случай, и волосы у нее рыжие и, может быть…

Нет, братцы мои. Увольте. Отзыньте. Это же еще хуже.

А эта тыдра, эта старая сводница, вытащила между тем из меня обещание сводить их после обеда к скале Круглой. Я пообещал. Но не приду. Не приду, и все. Мало ли что. Заболел. Ногу сломал. Как раз третью.[18]