"Орбитсвиль" - читать интересную книгу автора (Шоу Боб)

Глава 9

Гарамонду отвели новый прямоугольный домик, собранный из пластмассовых щитов. Несколько дюжин таких одноэтажных домов изготовили в мастерской одного из кораблей Элизабет. Поселок разбили километрах в двух от Окна; почвенный слой был здесь еще очень тонок, поэтому домики крепились к металлической основе при помощи вакуумных присосок. Спустя всего несколько дней Гарамонд заметил, что забывает о суровом космосе, отделенном от пола гостиной лишь несколькими сантиметрами сферической оболочки.

Комнаты были обставлены скромно, но удобно, имелся полный набор цветообъемных проекторов и развлекательной бытовой аппаратуры, не считая электронного домашнего учителя для Криса. Жизнь напоминала отпуск в первоклассном охотничьем домике для уик-эндов – все немножко по-гостиничному, но уютно. Была тут и удобная кухня с продуктами из корабельных запасов. Предполагалось, что уже через год колонисты смогут перейти на самообеспечение.

В экваториальной области Орбитсвиля стояло позднее лето. Луга наливались желто-коричневой спелостью. Прежде чем возделывать землю и сеять, колонисты намеревались скосить всю траву и пустить ее на синтетическую переработку для получения белковой пищи и целлюлозно-ацетатных волокон.

Гарамонд все больше чувствовал свою ненужность. Формально он продолжал командовать "Биссендорфом", но почти все время проводил дома, находя себе оправдание в помощи семье, пускающей корни на новом месте. Он приобрел привычку подолгу наблюдать из окна за оживленной деятельностью вокруг старфлайтовского аванпоста. Через L-образные портовые тоннели на Орбитсвиль непрерывным потоком прибывали машины, оборудование, всевозможные товары и материалы. Каждый день росли валы срезанной почвы, появлялись новые дома; поселение опутала сеть дорог, уходящих в луга. Плацдарм землян укреплялся, дело продвигалось, а Гарамонд все сильнее ощущал свою ненужность.

– Самое занятное, что я тоже оказался собственником, – жаловался он жене. – Я неустанно вещаю о невообразимых размерах Орбитсвиля, читаю лекции на тему аморальности горстки людей, стремящихся подмять все под себя, а сам дрожу за него, как за личную собственность. Похоже, я оторвался от действительности и иду по стопам Лиз Линдстром.

– Ты просто злишься на корпорацию, ведь она хапает без зазрения совести, – не согласилась Эйлин.

– Нет, я злюсь на себя.

– За что?

– За глупость. С какой стати я решил, будто "Старфлайт" мирно сгинет, уступив дорогу общественным транспортным компаниям? Я слыхал, его средства массовой информации давно создают мнение, что корпорация практически стала правительственным концерном. Добиться, чтобы им поверили, было нелегко, раньше существовала только Терранова, и земельный надел поселенца впрямую зависел от суммы, уплаченной за проезд. Сейчас – дело другое.

– В каком смысле? – Эйлин подняла глаза от детской рубашки, которую штопала вручную. Ее взгляд был сочувственным, но безмятежным. После высадки на Орбитсвиль ее не оставлял простодушный оптимизм. Жизнерадостность сослужила ей добрую службу в чуждой обстановке.

– Поселенец возьмет земли, сколько пожелает, а "Старфлайт" установит твердые цены на транспортные услуги. Большинство людей сочтет это за бескорыстие.

Отвергнув предложение занять должность в совете по развитию, Гарамонд уже не был в курсе дел Элизабет. Однако догадывался, на чем она хочет сыграть, продавая Орбитсвиль перенаселенной Земле. Как недавно выяснилось, пространство над атмосферой Орбитсвиля совсем не содержало водорода и других частиц, поэтому использование фликервингов для внутренних полетов исключалось, а пока изобретут что-нибудь получше или переоборудуют громоздкие, малоэффективные корабли, летающие на собственных запасах топлива, должно пройти немало времени. Это давало Старфлайту преимущество. Орбитсвиль придется осваивать постепенно, как пионеры осваивали американский Дикий Запад. Человек погрузит на повозку с солнечными батареями скарб, припасы и синтезатор пищи "железную корову", поглощающую траву, – посадит домочадцев и покатит в зеленую даль без конца и края. Жизнь пионеров Орбитсвиля будет такой же простой и суровой, но недостатка желающих не ожидается. Население Земли давно готово бежать куда угодно из сросшихся друг с другом городов-монстров и примет такую жизнь, как избавление. Тяжкий труд в поте лица, опасность умереть от простого аппендицита на одинокой ферме в сотнях световых лет от родной планеты страшили куда меньше голодных бунтов где-нибудь в Париже или Мельбурне. И неважно, какую цену заломит "Старфлайт" за проезд до земли обетованной, транспорты пойдут в рейс переполненными.

– А почему, собственно, президент должна быть бескорыстной? –спросила жена, и Гарамонд понял, что она сочувствует ей, ставят себя на ее место. Муж и ребенок Эйлин едва избежали опасности, но ведь и Лиз потеряла сына. – Разве не справедливо брать разумную плату за услуги?

Капитан подавил досаду.

– Землю осквернили и скоро придушат окончательно, а здесь хватит места всем. Бери, сколько влезет, поезжай, куда глаза глядят, если хочешь затеряться навсегда. Мы совершили все возможные ошибки, извлекли уроки, и наконец получили шанс начать с начала. Положение критическое; необходима почти полная эвакуация населения. И это нам по силам, Эйлин. Техника позволяет. Но вся деятельность "Старфлайта" направлена на то, чтобы этому помешать! – Гарамонд отвернулся и снова начал смотреть в окно. – Чтобы брать свою так называемую разумную плату, Элизабет нужно поддерживать разность потенциалов, то есть перенаселенность Земли при наличии свободных жизненных пространств где-нибудь в другом месте. Я не удивлюсь, если за провалом всех программ по контролю за рождаемостью стоят Линдстромы.

– Брось, Вэнс, – рассмеялась Эйлин.

Он резко повернулся, но, поглядев на нее, смягчился. Гарамонду нравилось ее хорошее настроение в последние дни.

– Может быть, ты права. Только ты с ними не общалась, а они не раз сетовали на низкий коэффициент прироста населения.

– Кстати, о коэффициенте. У нас с тобой он уже довольно долго держится на стабильном уровне. – Эйлин, сидя в кресле, поймала его руку и прижала к своей щеке. – Нет ли у тебя желания стать отцом первого ребенка, рожденного на Орбитсвиле?

– Не уверен. Хотя это все равно неосуществимо, первые переселенцы уже в пути. На Терранову, например, женщины приезжали уже беременными. Наверное, это связано с теснотой и недостатком развлечений на судах Элизабет.

– Тогда я согласна на первого, зачатого здесь.

– Уже горячей. – Гарамонд опустился перед нею на колени и обнял.

Потянувшись к нему губами, она вдруг отстранилась.

– Нам придется оставить эту мысль, если ты всегда будешь так же поглощен своими мыслями, как сейчас.

– Прости. У меня не идут из головы люди или существа, или боги, называй как угодно, которые построили Орбитсвиль.

– Не у тебя одного, да что толку?

– Я их не понимаю.

– И никто не понимает.

– Ведь здесь хватит места, чтобы прокормить все мыслящие расы Галактики. На первый взгляд, Орбитсвиль для того и создан. И тем не менее…

Гарамонд умолк, побоявшись, что Эйлин усомнится в его здравом уме, если он поделится с нею своими соображениями о назначении приюта для бездомных, снабженного единственным малюсеньким входом.

Чик Трумен был ровесником эпохи космических переселенцев. Он работал техником по освоению планет. Его дед и отец участвовали в открытии Террановы, а еще раньше обследовали дюжину других миров, хотя и не пригодных для колонизации, но представлявших коммерческий либо научный интерес. Как многие другие, принадлежавшие к братству бродяг-инженеров, он, казалось, обладал врожденными навыками в широком диапазоне технических дисциплин. От большинства своих собратьев Трумен отличался пристрастием к философии. Правда, занимался он бессистемно, довольствовался отрывочными сведениями, однако берясь за какую-нибудь фундаментальную проблему, докапывался до самой сути. Вот и сейчас, не успев обосноваться в лагере, разбитом у подножия холмов, Чик погрузился в размышления.

Гряда холмов опоясывала плоскую равнину, в центре которой чернело Окно. Трумену и его напарнику Питеру Крогту поручили установить лазерные отражатели для экспериментальной системы оптической связи. Ехать пришлось километров шестьдесят, до места добрались к вечеру, и вскоре землю накрыл полог ночи.

Темнота обрушилась с востока, как лавина. Крогт, распаковав спальные мешки, взялся за стряпню, а Трумен, одержав быструю победу над робкими угрызениями совести, презрел низменную прозу жизни, поудобнее привалился спиной к вездеходу, раскурил трубку и предался созерцанию арок ночного неба.

– Н-да, принцип аналогии и простоты – полезная штука, – изрек он спустя некоторое время. – Только, бывает, подкладывает свинью тем, кто его применяет. Многие великие открытия совершались, когда все считали, что в мире больше не осталось ничего странного и необычного. Тут приходил кто-то, кто об этом не знал, опровергал всякие догмы, и человечество устремлялось к новым вершинам прогресса. Взять хотя бы теорию небезызвестного Альберта Эйнштейна…

– Если ты не занят, открой, пожалуйста, консервы, – попросил Крогт.

Трумен помолчал, выпуская ароматное облако дыма.

– Представим себе такую, скажем, ситуацию: живут на дне лунки для гольфа два жука. Допустим, они никогда не покидают лунку, но, обладая философским складом ума, хотят, обобщив доступные им данные, описать устройство вселенной. На что будет похожа их вселенная, Пит?

– Да не все ли равно?

– Прекрасно сказано. Полностью с тобой согласен, хотя позволь мне продолжить. Так вот, вселенная упомянутых жуков состояла бы из бесконечного набора лунок с круглыми отверстиями вверху, откуда в светлую пору суток сыплются белые шары.

Крогт вскрыл консервы и протянул одну банку Трумену.

– Ты это к чему, Чик?

– Да к тому, что кое у кого на базе мозги не в порядке. Ведь мы на Орбитсвиле уже несколько месяцев, так?

– Так.

– Теперь подумай о нашем пикнике. Высота холмов метров триста, нам поручено смонтировать рефлекторы на двухстах пятидесяти. Все расписано до мелочей: где их устанавливать, как сориентировать, допустимое отклонение и сроки. Только в одном начальство оплошало, и это весьма симптоматично.

– Ужин стынет.

– Никто, заметь, никто, не попросил нас подняться на лишние полсотни метров и поглядеть, что там, по другую сторону холмов.

– Значит, нет необходимости. Начальству видней, – веско сказал Крогт и пожал плечами. – Да и что там может быть, кроме травы и кустарника? Весь этот шарик изнутри – сплошная прерия.

– Вот-вот, и ты туда же. Принцип аналогии и простоты.

– Никакой аналогии, – обиделся Питер. Он ткнул вилкой в мерцающий муаровый шелк небес. – Для чего, по-твоему, телескопы? Не один ты такой умный.

– Телескопы! – Трумен хмыкнул, скрывая замешательство, о них он как-то забыл. Его спасло умение быстро считать в уме. – Та сторона удалена от нас на две астрономические единицы, дорогуша, а это все равно, что, глядя с Земли в подзорную трубу, пытаться выяснить, есть ли жизнь на Марсе.

– Мне на нее наплевать. Если ты сейчас же не начнешь есть, я сам все съем.

– Ешь.

Отсутствие аппетита заставило Чика призадуматься о роли духовной пищи вообще и философии в частности. Слегка приуныв, он встал и решительно зашагал вверх по склону. От быстрого подъема Трумен запыхался и, не дойдя самую малость до пологой вершины, остановился перекурить. Набив трубку, щелкнул зажигалкой и двинулся дальше. После желтого язычка пламени его глаза не сразу привыкли к темноте, а когда это прошло, он увидел нечто странное: на темной равнине за холмистой грядой мерцали мирные огни чужой цивилизации.