"Женские игры" - читать интересную книгу автора (Шилова Юлия)

Глава 9

На улице быстро темнело. Вдобавок ко всему стал накрапывать дождь.

– Ну, пошли, что ли, – подтолкнула меня к дому Татьяна.

Признаться честно, мне не хотелось ночевать в доме покойного Шурика.

– Тань, а может, сейчас поехать? – робко предложила я. – К чему тянуть до утра? Ночью от машины легче избавиться.

– Ага, в таком состоянии только за руль и садиться, – усмехнулась она. – ГАИшники, или – как их? – ГИБДДешники сразу таких тормозят.

Нюх у них на спиртное. А это – конец, не отвертишься.

По моей просьбе, Татьяна постелила мне внизу В спальню подниматься не хотелось. Накувыркались мы там с Шуриком… Нет, не надо было его убивать. Я действовала бессознательно. Я поддалась минутному порыву. И зачем только я пила эту водку? Чтобы согреться. Чертов морозильник! Ну вот, опять затрясло. Надо будет завтра сходить к врачу…

Завтра… Еще неизвестно, что будет завтра. Татьяна эта… Странная девица… Заботливая… «У попа была собака, он ее любил. Она съела кусок мяса, он ее убил. В землю закопал.., закопал.., закопал…» Мысли-то как путаются. И на душе кошки скребутся.

Предчувствие дурного? Может быть, может быть…

Ах, Шурик, Шурик… Двуликий Янус. Одно лицо – лицо государственного мужа, часто мелькавшее по телевизору. Депутат хренов… Другое – похотливое, сладострастное… И Таньку он тоже трахал, и по борделям шлялся. Ишь, неугомонный. Хотел продлить себе молодость? Продлил… Лежит теперь под сосной, червяков кормит. Б-р-р… А на прошлой неделе он отфахал меня прямо на работе. Заявился без звонка, закрыл дверь на замок, спустил штаны и попросил сделать минет. Порнухи, наверное, насмотрелся. Я, естественно, отказалась. «А за тысячу баксов?» – спросил он. «За тысячу – на столе, без изысков» Задрала юбку, легла, он пристроился сверху.

Пыхтел, пыхтел, наконец кончил… Старый козел…

А жену его я действительно никогда не видела. Даже на фотокарточках. Шестьдесят пять лет… Та еще кляча… «Она и домом управляет, и за внуками следит, и деньги считать умеет», – вспомнились слова Шурика. А я, значит, не умею? Да мое агентство процветает, да я… А что я? Я – убийца. Я убила Шурика. За это меня посадят в тюрьму. Обязательно посадят…

– Маргарита, ты не спишь? – В комнату вошла Татьяна. – Вешалка старая звонила.

– Какая еще вешалка?

– Жена Шурика, кто ж еще?

– И что? – Во рту сразу пересохло.

– Да ничего особенного. Потеряла своего благоверного. На работе нет, мобильник молчит.

Спрашивала, не приезжал ли он на дачу.

– А ты?

– Ну, ясное дело, сказала, что не было его тут.

Обещала позвонить, если объявится.

– Его мобильник в спальне лежит, – вспомнила я.

– Когда будем машину отгонять, положим его в салон. Я с тобой поеду. Потом сюда вернусь.

– Послушай, Тань, давай сейчас машину отгоним, – взмолилась я. – Ночью спокойнее.

– Нет, – отрезала она. – Я тебе уже по этому поводу говорила. Ночью через КПП машины не ездят, а с утра все на работу попрут. Сама увидишь, даже в очереди стоять придется. Вот мы под шумок и проедем.

– А может, все-таки сейчас?

– Хочешь засветиться – поезжай. Потом сама будешь локти кусать.

– Как скажешь.

Я встала и бросила на Татьяну подозрительный взгляд.

– Послушай, а чего такая счастливая? Прям сияешь вся.

– Сияю? – не поняла та. – Так мы ж с тобой от тирана избавились. Все, что было, осталось в прошлом. Вскоре все забудется, как страшный сон.

Самая малость останется.

– Какая еще малость?

– Ну, мне к проктологу надо обратиться?

– К проктологу?!

– Ага. – Тыльной стороной ладони Татьяна вытерла слезы. – С некоторых пор мне требуется именно этот специалист. Спасибо Шурику. Диагноз у меня всего ничего: глубокая трещина прямой кишки.

– Вот как… – Я подошла к Татьяне и сочувственно погладила ее по плечу. – Тань, ты не плачь. Ты права, все уже в прошлом. Заживет твоя трещина.

– Да ладно! – Татьяна шумно высморкалась и спросила:

– Послушай, а ты ужинать будешь?

– Ужинать?

– Ну да. Что это ты так удивилась? Ты ж не жрамши!

– У меня аппетита нет.

– Появится. Мы с тобой землю копали, калорий много потратили. Я такие котлеты пожарила – пальчики оближешь!

– Какие еще котлеты? – Я почувствовала, как к моему горлу подступает приступ тошноты.

– По-киевски. Я их вкусно готовлю! Так тебе ни в одном ресторане не сделают. Они на ресторанные совсем не похожи. Шурик их жрал десяткамиquot;

Последние ее слова меня доконали. Зажав рот обеим руками, я побежала в ванную. Желудок был пуст, поэтому рвало меня желчью. Во рту появился неприятный кисловатый привкус. Надо бы зубы почистить. Щетки нет – так хоть пальцем. Выбирая пасту – на полочке было тюбиков шесть, не меньше, – я подняла глаза и посмотрела в зеркало.

Вот это да… Морда зеленая, почти как у Шурика, под глазами размазанная тушь, вместо волос – пакля. О Боже…

Поспешно сбросив одежду, я залезла под душ.

Прохладная вода привела меня в чувство. Даже хмель прошел. И настроение улучшилось. Попробуйте еще доказать, что это именно я убила Шурика. Коли уж Татьяна не подведет, все будет хорошо!

Татьяна… Странная девица.., надо бы проверить ее, но как?

Я приоткрыла дверь ванной и осторожно выглянула в коридор. В коридоре было темновато, горел только дежурный свет. Комната Татьяны была совсем рядом. Другого случая не представится.

Один шаг, второй, третий… Латунная ручка легко поддалась – открыто…

Ну и неряха же она, однако. Смятая постель, разбросанная одежда, пепельница, полная окурков. Нет, это все не то. Сумочка! Кожаная дамская сумочка, лежащая на столе… Ее содержимое многое может рассказать о владелице.

Я щелкнула замком и удивленно присвистнула.

Миниатюрная видеокамера, диктофон, запрещенный сканер для прослушивания мобильной связи… Привет от Джеймса Бонда… Откуда все это?

В любую минуту Татьяна могла войти в комнату. Не желая больше испытывать судьбу, я положила сумочку на место и выбежала в коридор.

Татьяна поднималась по лестнице. Заметить, она ничего не заметила, Нет, мне сегодня положительно везет!

– Ты чего так долго? – Глаза-буравчики просвечивали меня, как рентген.

– Душ принимала.

– Тоже надо.

Вскоре мы сидели за столом и ели Татьянины котлеты. Я уткнулась в тарелку, не зная как себя вести. Татьяна достала хрустальные фужеры и разлила шампанское.

– Ты, Маргарита, какая-то странная, – сказала она. – Я тебя такой не видела. Может, ты мне не доверяешь? Не боись, не отравлю.

– А я и не боюсь, – машинально ответила я.

– Тогда давай выпьем. Пусть Александру Игоревичу земля будет пухом!

Мы улыбнулись друг другу и сделали по несколько глотков.

– Сухое… Шурик такое любил, – сказала Татьяна.

– Послушай, подруга, ты меня уже достала, – взорвалась я. – «Шурик котлетки любил, Шурик шампанское любил…» Задолбала! Завязывай, ей-богу. Я не хочу жрать то, что любил покойник.

Татьяна обиженно поджала губы:

– Не надо на меня кричать! В конце концов, это я помогла тебе избавиться от трупа, а потом приготовила тебе ужин, чтобы поднять моральный дух.

– Хорошо же ты поднимаешь моральный дух!

Татьяна положила в рот большущий кусок котлеты и, не успев его разжевать, произнесла:

– Свинья ты неблагодарная, Маргарита. Знала бы, вообще бы не помогала.

– А тебя никто и не просил, – отрезала я. – Мне бояться нечего. Я к смерти Шурика никакого отношения не имею. Он сам накурился до одурения и прыгнул.

– Ага, так я тебе и поверила! Да Александр Игоревич отродясь наркоты не пробовал, он своей жизнью дорожил больше, чем кто-то другой.

Нашу перепалку прервал пронзительный звонок в дверь.

– Кто это? – вздрогнула я и в упор посмотрела та Татьяну, но та лишь удивленно пожала плечами.

– Не знаю. Сюда так просто не подойдешь! Если бы гости нагрянули нам бы позвонили из проходной. Думаю, это соседи. В любом случае дверь нужно открыть, чтобы не вызывать подозрений.

Главное, чтобы тебя не видели. Сейчас я выйду и скажу, что хозяин сегодня не приезжал. Сиди в столовой и не показывай носа.

Я испуганно кивнула, пересела в кресло и превратилась в слух. Сначала – быстрые Татьянины шаги, затем – скрежетание замка, потом – раздраженный мужской голос, звавший Шурика.

– Дядя Саша, я понимаю, что вы не желаете со мной разговаривать, но должен вам все объяснить!

– Послушай парень, ну что ты разорался на весь поселок! Хозяин сегодня не приезжал! – Это уже Татьяна. Вот идиотка! – Могла тоже самое сказать из-за двери!

Не выдержав, я встала и вышла в коридор.

В коридоре стояли – двое. Разъяренная домработница и.., тот самый мужчина, с которым мы познакомились (весьма близко) в «Праге». Увидев меня, он замер на месте.

Татьяна театрально взмахнула руками и быстро затараторила:

– Это Игорь. Сын нашего соседа. Ему, видите ли, дядя Саша понадобился. А где я его возьму?

Из-под земли, что ли, достану? Не было сегодня хозяина, не было! Наверное, он в Москве ночевать остался.

– Заткнулась бы ты лучше, Танька, а то ведь я могу шепнуть кое-что дяде Саше на ушко, и он тебя быстренько уволит. Поедешь на свою родную Украину. – Игорь усмехнулся и бросил на меня оценивающий взгляд. – А это кто?

– Это моя подруга. В гости приехала.

А насчет увольнения ты не каркай. Я тут пашу от зари до зари как проклятая, поэтому мне увольнение не грозит.

– Такты, выходит, тоже с Украины приехала? – спросил он не без превосходства в голосе. Тоже мне москвич!

– Нет, я с Молдовы, – с вызовом ответила я.

– А тебе не кажется, что мы встречались раньше?

– Нет. Я вижу вас в первый раз.

– А у тебя с памятью все в порядке?

– Пока не жалуюсь. Я помню всех мужчин, с которыми встречалась раньше. Уж тебя бы я точно запомнила. – Раз он на «ты», то и я так же.

– Ну надо же, – усмехнулся Игорь. – А я вот знаю, где ты работаешь. Ты в мясной лавке торгуешь. Вот только не помню, на каком рынке стоишь.

– На Люблинском. Третий павильон слева.

– Теперь буду знать.

В воздухе повисло молчание. Игорь по-прежнему не спускал с меня глаз. Уходить он, по всей видимости, не собирался. Первой не выдержала Татьяна. Она широко раздула ноздри, подбоченилась и закричала:

– Послушай, ты к дяде Саше пришел или на мою подругу пялиться?!

– Вообще-то к дяде Саше, но раз у тебя такая подруга…

– Закатай губищи, парень! Дяди Саши дома нет, и тебе здесь делать нечего.

– Но во дворе стоит его машина.

– Ну и что? У него машин много.

Игорь бесцеремонно отстранил домработницу и прошел в столовую.

– Ой, да у вас тут настоящий пир. Шампанское течет рекой. Пируете, значит, девочки, пока хозяев нет – Пируем, – с вызовом сказала Татьяна. – А что?

– И не скучно вам без мужиков? Может, ваше женское общество разбавить нужно?

– Без тебя обойдемся, благодетель!

– Так, говоришь, дядя Саша не приезжал?

– Не приезжал.

– А я-то думал, что он меня видеть не хочет.

Мы с ним на рыбалке повздорили. Хотелось наладить контакт…

– В следующий раз наладишь, – Татьяна, надо отдать ей должное, держалась стоически.

– Расслабься, я сейчас уйду, – бросил ей Игорь И уже более мягко сказал мне:

– Ничего не заканчивается, пока не заканчивается. Знакома ли тебе эта фраза?

Я не ответила и отвела глаза в сторону.

– Я в соседнем доме живу. У нас тоже пирушка складывается. Гости приехали, жарим шашлык.

Приходи, Я буду ждать.

Игорь подмигнул Татьяне и пошел к выходу.

Татьяна закрыла за ним и со злостью пнула входную дверь ногой.

– Придурок хренов! Шурик ему понадобился!

Ломится, как к себе домой… А ты-то зачем вышла?

– А что я, по-твоему, должна была делать? Сидеть и ждать, пока он сам в столовую войдет?

– А ты с ним вправду знакома?

– Да нет… Он меня с кем-то спутал.

Мы вновь сели за стол и разлили шампанское.

Татьяна задумчиво покрутила бокал в руке.

– Классный мужик, – сказала она. – И симпатичный, и при деньгах. Редкое сочетание… Предки у него богатые. Адом внутри еще похлеще, чем у Шурика.

– Я же тебе говорила, что от машины надо поскорей избавиться. Видишь, сосед подумал, что Шурик здесь. Машина-то на виду стоит.

– Ничего страшного! Одна стоит, а на другой он по Москве катается. Сама знаешь, сколько у Шурика машин. Можно со счету сбиться. Мало ли, на какой он уехал. Шурик любил машины менять. Слабость у него такая. Нормальная, здоровая слабость… Кто-то марки коллекционирует, кто-то значки, а Шурик – машины. Такое своеобразное хобби.

После затянувшегося ужина Татьяна убрала посуду и зевая, сказала:

– Давай спать. Завтра отгоним тачку и разбежимся как в море корабли.

– Да ты никак на родину собралась?

– А чего я там не видела? Уволить меня не уволят. Все равно за домом уход нужен, а я на совесть работаю. Лучшей домработницы им и не найти.

Нравится мне здесь, Маргарита. Особенно, когда хозяев нет. Извращенец Шурик под сосной лежит, так что мне теперь ничего не угрожает. Ни-че-го.

Татьяна зевнула еще раз, потерла сонные глаза и спросила:

– Может, тебе все-таки в спальне постелить?

На диване, поди, неудобно.

– Нет, мне там Шурик мерещиться будет, – замахала я руками.

– А ты ложись в гостевой. Она на втором этаже.

Там кровать хорошая. Белье я сегодня поменяла.

– Мне кажется, я не усну. Какой, к черту сон, после всего этого.

– Постарайся заставить себя. Завтра нужно встать бодрой, полной сил. Тебе же за рулем сидеть!

Татьяна пожелала мне спокойной ночи и ушла. Я небрежно сдернула безвкусное, расшитое огнедышащими драконами шуршащее китайское покрывало с широкой двуспальной кровати, походила по спальне из угла в угол, выключила раздражающе яркий верхний свет (достаточно лампы в изголовье), легла и уставилась в потолок.

Рядом, на тумбочке, лежал томик Оскара Уайльда. Подтолкнув под спину подушку, я взяла его и принялась не спеша перелистывать страницы. «Счастливый Принц», «Соловей и Роза», «Мальчик-звезда»… «Кентервильское привидение». Последний раз я читала его в детстве. «Материально-идеалистическая история». Вот как?

А мне-то казалось, что это сказка… «Смерть, должно быть, прекрасна. Лежишь в мягкой сырой земле, и над тобой колышутся травы, и слушаешь тишину…» Перед глазами явственно предстала сосна, под которой мы с Танькой закопали Шурика.

«Ритусик», – позвал меня дребезжащий старческий голос. Волосы на моей голове зашевелились.

«Ритусик…»

Уайльд полетел в сторону. Ну его, этого мистика!

Я вскочила и подбежала к окну. На улице фонарь освещал дорожку, ведущую к гаражу. У въезда в гараж, невидимый отсюда, стоит Шуриков джип.

Завтра утром заведу его и уеду. А сейчас дочитаю Уайльда, чтобы перебороть страх!

«Едва слышно вскрикнув от радости, он поднялся на ноги, взял ее руку и, наклонившись со старомодной грацией, поднес к губам. Пальцы его были холодны как лед, губы жгли как огонь, но Вирджиния не дрогнула…» Молодец, храбрая девочка, и я буду такой. А пальцы у Шурика и в самом деле были до омерзения холодные… Такие бывают только у стариков и.., и у покойников.

«Папа, – сказала Вирджиния спокойно, – я провела весь вечер с духом. Он умер, и вы должны пойти взглянуть на него. Он был очень дурным при жизни, но раскаялся в своих грехах и подарил мне на память эту шкатулку с чудесными драгоценностями». Шурик тоже был очень дурным при жизни… А в грехах он раскаяться не успел… Ну да ладно, закажу ему службу в церкви, хотя, наверное, уже поздно. Жарится мой Шурик теперь на сковородке в аду. Что же касается драгоценностей… Бриллиантовое кольцо, такие же серьги, бижутерия от Сваровски… Нет, бижутерию дарил не он. А кто? Не помню уже. Мужчины в моей жизни менялись часто… О, я для них всегда желанна, всегда…

Ну вот наконец потянуло в сон. Глаза слипаются… Татьяна… Джеймс Бонд в юбке… Видеокамера, диктофон, сканер… Работает на украинскую разведку? Сколько же тебе заплатили, дрянь?

Скрип, скрип, скрип – еле слышные шаги в коридоре. А, это ты, Шурик! «Когда заплачет, не шутя, здесь златокудрое дитя…» Как там дальше?

«Тогда взликует этот дом, и дух уснет, живущий в нем».

Сверху на меня навалилось что-то тяжелое мешая дышать. Я замычала и поняла, что это подушка. Подушку держали чьи-то руки. Гладкие и горячие – женские руки. Татьяна? Теряя сознание, я вцепилась ногтями в шершавые подлокотья. Женщина вскрикнула и ослабила хватку. Подушка сползла с моего лица. Татьяна… Она…

– Пусти, – прохрипела я, но хохлушка сомкнула пальцы на моей шее.

– Сдохни, гадина, сдохни, – шептали ее губы.

Из последних сил я нашарила стоящую на тумбочке изящную бронзовую статуэтку и ударила Татьяну по голове. Татьяна вскрикнула и разжала пальцы. Затем, как тяжелый куль, осела на пол.

Мне катастрофически не хватало воздуха. Горло, грудь, голова – все разрывалось от боли. Шатаясь, я встала с кровати, подползла к окну и распахнула его настежь. Прохладный ночной воздух привел меня в чувство.

Татьяна лежала на полу и не издавала ни звука.

Я села на корточки рядом с ней и, почти не надеясь услышать ответ, прошептала:

– Таня, ты слышишь меня? Я же ничего плохого тебе не сделала! Какого черта ты набросилась на меня?!

Узкие щелочки ее глаз чуть-чуть приоткрылись.

– Ты… Ты убила меня… Ты.., ты… – Она хотела сказать еще что-то, но не смогла.

– Я не собиралась тебя убивать, не собиралась! – закричала я. – Я себя защитить пыталась!

А что бы ты делала на моем месте?! – От возмущения я задохнулась. Ведь это я, я могла сейчас лежать бездыханной на смятых шелковых простынях. О, я бы не пролежала слишком долго!

У Татьяны богатый опыт. Она бы закопала меня под сосной рядом с Шуриком. И клумбу бы разбила, и… И все-таки мне было ее жалко. Вон кровищи-то сколько. Я же не зверь, в конце концов.

– Погоди, Танька, – сказала я. – Сейчас отдышусь и вызову тебе «скорую». Ты молодая, здоровая – выкарабкаешься.

Татьяна облизнула пересохшие губы и со злостью прохрипела:

– Ты ведь, падла, и представить себе не можешь, сколько тут денег. Кому они теперь достанутся? А я-то дура, ждала смерти хозяина… Да если бы не ты, то мой план осуществился бы. Нормальные деньги – и никаких свидетелей.

Татьяна подалась вперед, дернулась всем телом и закрыла глаза. Я собралась с духом, взяла ее за руку и попыталась нащупать пульс. Татьяна была мертва, это не вызывало сомнений. Я посмотрела на статуэтку и подумала о том, что убила Татьяну точно так же, как Ксюша убила китайца.

Стукнув кулаком по полу я тихонько заскулила.

Второе убийство… Теперь мне не выпутаться…

Надо бы помолиться. Но ведь я толком не знаю ни одной молитвы… Господи, прости меня, прости…

Я исправлюсь, я обязательно исправлюсь, только дай срок!

Измазанная кровью статуэтка лежала на полу.

Я с содроганием оттолкнула ее. А что мне, собственно, каяться? Я просто-напросто опередила Татьяну. Ведь это она хотела меня убить.

Натянув на себя одежду, я вышла из спальни и побрела вниз.