"Требуются девушки для работы в Японию" - читать интересную книгу автора (Шилова Юлия)

ГЛАВА 9

Я лежала на холодном и сыром полу, прислушиваясь к каждому звуку. Плакать уже не было сил. Говорят, если много плакать, можно выплакать все слезы. Пришлось убедиться в этом на собственном опыте. Тело болело, ухо ныло так жутко, что хотелось кричать. Сколько я пролежала — не знаю. Время шло медленно и нудно. От пола тянуло холодом и сыростью. Набросав немного соломы, я села, съежившись, как собачонка. Голова болела, но слез по-прежнему не было.

Вдруг что-то заскрипело, и я в испуге подняла голову. На пороге стоял полупьяный Марат. В руках он держал пистолет. Я быстро отползла к стене.

— Ты пришел меня убить? — хрипло спросила я.

— Я пришел тебя спасти, — ответил Марат.

— Зачем?

— Глупый вопрос. Тебе что, не хочется на свободу?

— Ну как тебе сказать? Смотря, что меня ждет на свободе.

Марат подошел ко мне и протянул руку.

— Вставай, надо срочно уходить. Потом будет поздно.

Я встала, но так и не решилась подать Марату руку. Мы подошли к входной двери. Я заглянула в глаза Марату и подозрительно спросила:

— Куда ты меня ведешь?

— На свободу.

— Я хочу знать, куда именно?

— Поедем ко мне. Хочешь, я довезу тебя до гостиницы?

— Ты меня разыгрываешь?

— Мне кажется, что нам обоим сейчас не до шуток.

Мы вышли из подвала. Яркий электрический свет ослепил глаза. Марат схватил меня за руку и потащил по коридору. В конце коридора я увидела лежащего на полу человека и громко закричала. Сомнений не было — это был Рустам. Посреди его лба зияла огромная дыра. Широко раскрытые глаза, казалось, смотрели прямо на меня.

— Да не ори, ты. Закрой рот, — осадил меня Марат.

Я послушно закрыла рот и испуганно посмотрела на него.

— Что здесь произошло?

— Ничего особенного. — Кто это его?

— Я.

Перешагнув через тело Рустама, мы вышли в большую гостиную и бросились к входной двери. Обернувшись, я увидела, что у камина лежат еще два безжизненных тела. Это были те молодчики, которые пытались меня изнасиловать.

— Они мертвы?

— Ну а ты как думаешь?

— Думаю, что да.

— Вот видишь, какая ты у нас сообразительная.

— Кто их убил?

— Я.

Перед тем как открыть дверь, Марат внимательно посмотрел на меня и задумчиво сказал:

— Тебе нельзя в таком виде на улицу. Ты же совсем голая. Снимай с себя эти лохмотья.

— Но мне нечего надеть.

Марат подбежал к одному из убитых мордоворотов и стал стягивать с него рубашку и пиджак.

— Прекрати! — закричала я. — Я не одену одежду с трупа.

— Послушай, может быть, хватит диктовать мне свои условия! Давай одевайся и поменьше думай о том, кто носил эту одежду раньше. Я понимаю, что ты у нас кисейная барышня, но сейчас не время ломаться!

— Я не ломаюсь. Просто я еще никогда не носила одежду с покойников.

— Я раньше тоже много что в жизни не делал, но жизнь заставила меня делать то, чего я не хочу.

Марат кинул мне большую шелковую рубашку и необъятный пиджак. Я повертела рубашку в руках и жалобно произнесла:

— Тут кровь на воротнике…

— Ну и черт с ней, с этой кровью!

— Но ведь это же не мой размер…

— Ну уж извини, дорогая, тут ничего женского нет. Надевай, что дают. Все лучше, чем эти лохмотья.

Я скинула вконец разодранный костюм и осталась в чем мать родила. Марат придирчиво оглядел мою фигуру и заметил:

— А ты ничего сложена. На жену нового русского совсем не похожа.

— Интересно, а как сложена жена нового русского? — поинтересовалась я, натягивая рубашку.

— Обычно они в теле. Вернее, выходят замуж, как правило, худыми, а затем начинают стремительно набирать вес. Сама посуди: после голодняка пересесть сразу на копчености да на деликатесы. Тут кого хочешь разнесет!

— Мне не с чего жиреть, — вздохнула я, застегивая пуговицы.

Рубашка оказалась мне по колено и выглядела скорее как бесформенное платье. Накинув пиджак, я с ужасом подумала о том, кому он принадлежал еще совсем недавно, но не стала заострять на этом внимание.

— Послушай, ну что ты, как клуха. У нас нет времени.

— А куда мы торопимся?

— С минуту на минуту сюда могут приехать братки, и тогда мы вряд ли выберемся отсюда без потерь.

Отмахнувшись от Марата рукой, я подбежала к трупам, села на колени и стала выворачивать карманы. Ключи от машины мне вряд ли пригодятся, а вот доллары — в самый раз. Внезапно мне вспомнился мой спаситель. Он управлялся так быстро и профессионально! А чем я, собственно, хуже? Мне нужны деньги, черт бы вас всех побрал! Я хочу остаться живой! Я хочу попасть домой, к маме, но без денег мне не выбраться отсюда никогда. Мне плевать, что я обираю покойника. Я знаю, что это ужасно, но у меня нет другого выхода. Я все сделаю для того, чтобы спастись. И вообще, что значит — ужасно? Разве увозить девушек в качестве танцовщиц, а потом вынуждать их заниматься проституцией это не ужасно? Этот грех страшнее, чем мой, и ему нет прощения.

Я рыскала по карманам и всхлипывала. Слезы не давали дышать. Мне было наплевать, что думает обо мне Марат. Пусть думает что угодно. Мы разные, у нас нет никаких точек соприкосновения. Если бы он только знал, кто я есть на самом деле! Что ж, я бы не отказалась быть богатой дамочкой, женой нового русского, но, к моему глубочайшему сожалению, новых русских на всех не хватает, кому-то приходится зарабатывать на жизнь совсем другим путем.

Я громко ревела, даже не пытаясь успокоиться. Мне было жалко себя. Разве я против того, чтобы рядом со мной очутился богатый и толстый мужик с огромной золотой цепью на шее и сотовым телефоном в руках? Да, он не похож на принца из сказки, да, в его бороде застряли засохшие икринки. Ну и что? Он только что поел и просто не успел вытереть бороду салфеткой. Увидев меня, он сел бы рядом, пожалел, отвалил бы бабок сколько надо, а потом спросил бы: «Что ты, Иришка, хочешь больше всего на свете? Хочешь, я подарю тебе свой „мерседес“?» А я бы подумала и ответила: «Больше всего на свете я хочу, залезть на твою толстую шею, свесить ноги и кайфовать всю оставшуюся жизнь. Короче, я хочу за тебя замуж!»

Положив баксы в карман, я сняла с первого убитого братка шикарный золотой браслет, а со второго толстенную золотую цепь с крестом. Случайно подняв голову, я увидела растерянное лицо Марата. Он смотрел на меня, как на приведение. Я встала, смахнула слезы и, горько усмехнувшись, произнесла:

— Не ожидал?

— Не ожидал…

— Вот такая я дрянная девчонка.

— Не знал, что ты можешь шарить по карманам.

— Ты еще много чего про меня не знаешь.

— Зачем это тебе? Ты ведь и так в достатке живешь?

— Старые привычки, — постаралась улыбнуться я.

— Даже я, аморальный во всех отношениях тип, никогда не залезу в карман к покойнику.

— А зачем тебе лазить? На тебя вон сколько проституток работает! Сам говорил, что в этой жизни часто приходится делать то, что совсем не хочется.

— Просто мне показалось, что тебе это без надобности.

— Надобность есть всегда, а у меня в особенности.

— Ты страшная женщина.

— Совсем недавно ты говорил, что я довольно симпатичная.

— Я имел в виду не это.

— А что?

— У тебя что-то с психикой.

— С психикой у меня все в порядке. Кстати, я не страшнее тебя. У тебя можно многому поучиться.

Мы вышли из гостиной на веранду, оттуда — во двор.

— Быстрее, — кричал Марат, подгоняя меня. Добежав до малогабаритного джипа, мы стали открывать двери, но тут случилось нечто такое, что я на минуту потеряла способность двигаться. Прямо во двор на всей скорости влетел японский микроавтобус. В микроавтобусе сидели вооруженные братки.

— Я же говорил, что сюда могут приехать с минуты на минуту. Это все ты, клуха. Карманница! Даже не знаю, как тебя еще назвать!

— Что делать? — заикаясь, спросила я.

— Быстро садись за руль, а я буду отстреливаться.

Я села за руль и надавила на газ. Машина заревела и дернулась с места.

— Ты хоть машину-то умеешь водить? — запоздало спросил Марат.

— Умею.

Увидев, что из микроавтобуса торчит дуло автомата, я моментально собралась с мыслями и рванула с места. Марат высунулся по пояс и стал стрелять.

— Сумасшедший, спрячься, тебя же убьют, — закричала я и до упора нажала на газ.

Дальше творилось что-то непонятное. Мы выскочили на пустынную трассу. Уже светало. Я сразу поняла, что мы не в Токио, так как трасса была совершенно пуста. Микроавтобус не отставал. За спиной раздалась приглушенная очередь. Я оглянулась. Заднее стекло покрылось паутинками пробоин.

— Марат! — вскрикнула я. — Нам изрешетили задние стекла!

Марат отстреливался, разговаривать с ним было бесполезно. Метров через сто дорога стала раздваиваться, соединяясь с разными мостами. Все это напоминало несколько спаренных восьмерок. Я поняла, что это мой единственный шанс уйти от погони. Как раз в это время Марат сел на место.

— Ну наконец-то, а то я уже устала лицезреть твою задницу!

Марат не ответил. На секунду оторвав взгляд от дороги, я посмотрела на него. Он был ужасно бледен.

— Что с тобой?

— Ерунда. Ранили в плечо.

— Где?

— Смотри за дорогой. Мне кажется, это конец. Нам не уйти от погони. Что такое наш пистолет по сравнению с их автоматом, тем более что в нем закончились патроны?

Из плеча Марата мощной струей текла кровь. Мне стало страшно.

— Что ты сел как истукан? Тебе нельзя терять кровь. Зажми рукой рану! Крепко

зажми! Я бы сделала себе перевязку, но не могу, я же за рулем.

Марат оставил мои слова без внимания.

— Послушай, ты, придурок! Ты что, на тот свет собрался? Эх ты, а еще крутого из себя строил! За жизнь-то бороться совсем не умеешь! Размазня, вот ты кто!

— Что?!

— Что слышал! Помирать собрался, так сдыхай! А я буду жить! Я хочу жить! Я живучая, потому что умею бороться за жизнь, а на тот свет я еще успею. Я пока не нажилась вволю!

— Дура ты! Нам не выкарабкаться! Вскоре они нас нагонят и прострелят колеса. Это конец!

— Сам ты конец! Чтоб он у тебя отсох! Сними с брюк ремень и перетяни то место, куда попала пуля, иначе ты потеряешь много крови и умрешь.

Марат усмехнулся, но все-таки послушался меня. Снял ремень и перетянул руку.

— Вот так-то! — улыбнулась я и громко запела песню.

Марат вытаращил глаза и покрутил пальцем у виска.

Проклятый микроавтобус не отставал. Ну сколько можно сидеть на хвосте? А вдруг нам и в самом деле прострелят колеса? Я запела еще громче и подмигнула Марату.

Я орала во все горло, смахивая слезы.

— Да перестань ты завывать, — настаивал Марат. — Слушай, может, передашь руль мне?

Я усмехнулась и надавила педаль газа до упора. Машина в секунду набрала максимальную скорость. Мне казалось, что еще немного — и мы взлетим. Марат сжался и испуганно закричал:

— Ты что надумала, придурочная?

— Сейчас увидишь.

— Ты же можешь потерять управление!

— Заткнись и смотри внимательно.

Я резко развернулась и помчалась навстречу микроавтобусу.

— Ты что, дура! Сворачивай! — Марат силой попытался отобрать у меня руль.

Я, не глядя, заехала ему в ухо.

— Я же просила тебя заткнуться и не мешать мне!

Марат схватился за голову и вжался в сиденье. Машины стремительно приближались. Когда осталось совсем немного, нервы у братков не выдержали. В такие игры они явно не играли. Микроавтобус попытался избежать столкновения и рванул вправо, его занесло и перевернуло несколько раз. Затем он ударился задом о столб и полетел вниз с моста, а это около двадцати метров. Упав колесами вверх, он черва несколько минут взорвался.

Я сбавила скорость и вытерла пот со лба. Затем посмотрела на Марата. На его глазах были слезы. Смахнув их, он, почему-то шепотом, произнес:

— Ирка, ты случайно в дурдоме на учете не стоишь?

— Пока нет.

Остановив машину, я легла на руль. Руки слегка тряслись — нервы были на пределе. Я просто хотела жить! Выйдя из машины, я села на землю. Марат сел рядом и тихо спросил:

— Что с тобой?

— Ничего.

— Ты хоть понимаешь, что сейчас произошло?

— Мы остались живы…

— Кто научил тебя так водить машину?

— Я самоучка. Я вообще по жизни самоучка. Всему учусь сама. У отца был старенький «запорожец», и он иногда давал мне покататься.

— А где сейчас этот «запорожец»?

— Я его разбила, когда училась, — улыбнулась я.

— Ты ненормальная.

— Может быть.

— Я хочу сказать, что у тебя железные нервы. Даже у меня они не выдержали.

— Я же тебя предупредила, что этот аттракцион не для слабонервных.

Марат надулся и распорядился:

— Садись на место пассажира. Дальше машину поведу я.

— Ты ранен!

— Ну и что? А ты не знаешь дороги.

Я села в машину и закрыла глаза. Затем повернулась к Марату и произнесла:

— Тебе надо достать пулю.

— Мы как раз едем в частную клинику. Тут по пути.

— А они не заявят в полицию?

— Зачем?

— Просто в России клятва Гиппократа не действует. Если человек доставлен с огнестрельным ранением, то тут же вызывают милицию. Хотя, по сути, ранение — это та же болезнь, объявлять о которой можно только при желании пострадавшего.

— Здесь такого нет.

Мы доехали до маленькой одноэтажной клиники, где нас приветливо встретили японские врачи. Под местным наркозом Марату вытащили пулю. Благо, она застряла в мышце, не задев кости. Для поддержания общего тонуса организма ему сделали несколько внутривенных инъекций. Все это время я сидела в удобном кресле и пила кофе, принесенный вежливой медсестрой. Надо же, оказывается, Марат прекрасно владеет японским языком. Вот бы никогда не подумала! Жутко болела голова и сказывалась усталость. Когда все закончилось, я посмотрела на перевязанное плечо Марата и улыбнулась.

— Ты чему улыбаешься? — спросил он.

— Да так… Столько бинтов навязали. Ты сможешь надеть рубашку?

— Конечно, смогу. Ирина, мне нужно пятьсот баксов.

— Зачем?

— Надо заплатить за операцию. Тут ничего бесплатного не бывает. У меня все из карманов вытащили. Одна надежда на тебя.

— А у меня откуда?

— Ты же с пацанов золото снимала и в бумажниках рылась. Там наберется пятьсот баксов?

— Это мои деньги.

— Я на них и не претендую. Я возьму у тебя взаймы. Как только приедем домой, я тебе сразу отдам.

— Я знаю, как ты отдаешь. У тебя обещанного надо полгода ждать. А у меня времени нет. Мне деньги очень нужны. Ты можешь съездить домой, взять деньги и рассчитаться.

— Зачем я буду по сто раз ездить? Я же говорю, что сразу тебе отдам.

Я достала баксы из кармана и отсчитала ровно пять сотенных купюр. Марат взял деньги и ушел в другую комнату. Я пересчитала оставшееся. Ровно семьсот долларов. Не густо, но мне и эта сумма кажется большой. Как только Марат вернулся, мы сели в машину и поехали в сторону города. Марат был в прекрасном настроении, даже напевал что-то себе под нос. Затем он подмигнул мне и сунул руку под мою рубашку.

— Я так люблю, когда ты без трусиков!

Я с силой ударила его по руке и зло проговорила:

— Еще раз так сделаешь, откушу руку.

— Ты что?

— Ничего. Или ты забыл, как меня проституткой обзывал, заливая баки своему Рустаму, что снял меня в ресторане?

— Но я же специально, чтобы Рустам подумал, что ты мне безразлична!

— Зачем?

— Но ведь они бы тебя оттрахали, как кошку, и все!

— А почему ты за меня не заступился, когда на мне одежду рвали?

— Я заступился.

— Я что-то не заметила.

— Да если бы не я, тебя бы так отделали! Я просто по-другому не мог. Если бы Рустам заподозрил, что у нас нормальные отношения, то оттрахал бы тебя мне назло. Я сделал все по уму. Придумал, что хочу потрясти твоего мужа.

— А ты что, не хочешь потрясти моего мужа?

— Да на черта он мне сдался!

— А мне так не показалось. Я решила, что ты и в самом деле хочешь сорвать с него куш!

— Да ты что, умом тронулась? Я все это придумал, чтобы тебя спасти. Благодаря мне ты осталась не изнасилованная и не избитая.

— Не скажи! Мне ухо повредили и на теле синяки.

— Заживет твое ухо.

— Ты вчера со мной обращался как с последней дрянью.

— У меня не было другого выхода.

— Зачем ты Рустама убил и этих двоих?

— Я уже давно хотел это сделать, просто не было такой возможности. Я кинул его на деньги, а он постоянно цеплялся, чтобы я вернул ему долг.

— Тебе за это что-нибудь будет?

— За что?

— За то, что ты их убил?

— Никто не узнает. У Рустама была небольшая группа. В живых никого не осталось. Даже если бы кто-то и узнал, то выкрутился бы.

— А почему ты не захотел вернуть ему деньги?

— Потому что они мне тоже нужны.

— Но ведь это же его деньги?

— И что?

— Ты же их занял.

— Я же тебе говорю, что я его кинул.

— Куда мы едем?

— Заедем на виллу к одному моему приятелю, приведем себя в порядок.

— Мне нужна моя сумочка.

— Ирина, давай в мою квартиру поедем завтра. Мы столько пережили, нам надо отдохнуть. Или ты торопишься к мужу?

— Хорошо, поехали к твоему приятелю, — согласилась я и отвернулась к окну.

Вскоре глаза стали слипаться, и я заснула.